§ 5. Ввдов умысла

Вопрос о классификации видов умысла начал обсуждаться в русской уюловно-правовой науке еще в прошлом eei e. При этом большинство споров касалось деления умысла на виды в зависимости от содержания интеллектуального и волевого эле-ментов.

30

Таганцев Н. С. Курс русского уголовного права. — С. 35.

Некоторые юристы считали, что в рамках «вины сознаваемой» границы между ее отдельными разновидностями не имеют четкого характера и вообще являются условными, поэтому не видели качественного различия между желанием, сознательным допущением и легкомысленным расчетом избежать последствий66. Отдельные ученые заявляли, что «dolus eventualis существует только в фантазии криминалистов, а не есть что-либо существующее в действительной жизни»67.

Отдельные ученые пытались теоретически обосновать деление умысла на виды в зависимости от особенностей содержания его интеллектуального и волевого элементов. Но упомянутые классификации не имели единого классификационного критерия и не содержали конкретно-определенной теоретической характеристики каждой разновидности умысла.

Любая классификация может быть теоретически правильной и практически значимой, если за ее основание берется стабильный признак, выражающий существенное свойство и передающий качественное своеобразие классифицируемых явлений. «Во всякой классификации главным условием ее плодотворности выступает правильный выбор критериев, оснований членения»68. Касаясь основания классификации видов умысла, Н. С. Таганцев писал: «Виновность представляет известное отношение между совершаемым правонарушением и нашим представлением о нем; в различии этого соотношения лежит основание деления виновности на виды»69.

Деление умысла на виды в зависимости от особенностей «нашего представления» о деянии, т. е. от интенсивности сознания и направленности воли, является основной классификацией видов умысла, которая прямо вытекает из законодательного определения умышленной вины. Речь идет о подразделении умысла на прямой и косвенный (эвентуальный), о классификации, целесообразность которой в настоящее время никем не оспаривается. Правда, в свое время было высказано мнение о целесообразности объединения косвенного умысла и преступной самонадеянности в особую разновидность вины — заведомость, которая рассматривалась бы как промежуточная форма вины между умыслом и неосторожностью™, но это предложение не было воспринято советской наукой уголовного права. Различия во взглядах по вопросу о делении умысла на прямой и косвенный касаются в настоящее

66                    Фельдштейн Г. С. Учение о формах виновности. — С. 69—70.

67                     Колоколов Э. О. Уголовное право —С. 126. Не делал различия между прямым и косвенным умыслом и А П. Чебышев-Дмитриев: Русское уголовное право —С 13©

68                    Кригер Г. А., Кузнецова Н. Ф. Новое уголовное законодательство и его

научно-практическое значение//Советское государство и право. — 1984 —№ 1 _■

С 74

69                    Таганцев Н. С. Курс русского уголовного права —С. 6.

70                   См.- Чельцов М. А. Спорные вопросы учения о преступлении//Соци?ли-стическая законность. — 1947. — № 4 — С. 8; Лившиц В. Я. К вопросу о понятии эвентуального умысла//Советское государство и право. — 1947 —дг„ j —

о/.

31

время главным образом психологического содержания каждого из названных видов умысла.

Большинство ученых считают, что по интеллектуальному элементу прямой и косвенный умысел не различаются, т. к. оба они характеризуются сознанием общественно опасного характера совершаемого деяния и предвидением его общественно опасных последствий. П. С. Дагель утверждал, что «попытки проводить различие между ними по интеллектуальному моменту не основаны на законе и ошибочны по существу»71. Но тот же ученый основательно считал, что «различные формы вины должны характеризовать различное интеллектуальное и волевое отношение лица к деянию и его последствиям»72. Это рассуждение логично продолжить в том направлении, что различным интеллектуальным и волевым содержанием характеризуются не только разные формы, но и разные виды вины. В противном случае отпала бы необходимость выделять отдельные разновидности вины в рамках одной и той же формы. И если законодатель в определении умысла не подчеркивает различие в интеллектуальном содержании обоих видов умысла, то не потому, что этого различия нет, а потому, что при описании одной и той же формы вины необходимо подчеркнуть наиболее существенные черты, присущие данной форме. Общими чертами интеллектуального элемента обоих видов умысла является предвидение общественно опасных последствий при сознании общественной опасности деяния. Но характер предвидения при прямом и при косвенном умысле различен.

Выше было показано, что предвидение общественно опасных последствий как неизбежных может сочетаться только с их желанием и несовместимо с их сознательным допущением. Возникает вопрос: возможен ли при прямом умысле иной характер предвидения последствий, кроме как в форме их неизбежности? Советские криминалисты почти единодушны во мнении, что интеллектуальный элемент прямого умысла может характеризоваться предвидением не только неизбежности, но также реальной возможности или даже, как считают некоторые исследователи, вероятности наступления общественно опасных последствий. Однако, исходя из диалектики связи сознания и воли, следует признать, что для прямого умысла характерно предвидение именно неизбежности наступления вредных для общества последствий. «Желание переходит в подлинно волевой акт, когда к знанию цели присоединяется установка на ее реализацию, уверенность (разрядка моя — А. Р.) в ее достижимости и направленность на с" ладение соответствующими средствами»73.

Желание, как уголовно-правовое явление,— это определенный акт человеческой воли, выраженный в конкретном преступном деянии. Эту волю человек выражает в целенаправленном действии только при условии осуществимости   его   намерения. А на-

71                      Дагель П. С. Проблемы вины.... — С. 85.

72                    Там же.— С 49

73                     Рубинштейн С. Л. Указ соч. — С. 514.

32

мерение субъект считает осуществимым, если, по его мнению, планируемые последствия наступят обязательно. Конечно, речь не идет о фактической их неизбежности, которая зависит не только от желания и действий субъекта, нр и от целого ряда других факторов, частично или совсем не зависящих от воли виновного. Речь идет о мысленной модели причинно-следственной связи, построенной в сознании субъекта. В этой модели причина (деяние) обязательно вызывает следствие (желаемый результат). Именно сознание закономерности, необходимости наступления последствий побуждает виновного действовать ради их достижения.

Иногда приводится пример, в котором неопытный стрелок пытается выстрелом из пистолета о большого расстояния убить другого человека. Виновный сознает, что у него мало шансов сделать меткий выстрел. Из этого делается вывод, что в данном случае желание причинить смерть соединено с предвидением лишь небольшой вероятности наступления этого последствия. Однако этот вывод основан на смешении двух различных вопросов: вопроса об объективной реальности или нереальности осуществления задуманного преступления с вопросом о психологическом содержании умысла в случае осуществления преступного намерения. Действия виновного предопределяются его расчетом на 'реальное осуществление задуманного преступления, поэтому модель причинно-следственной цепи создается в его сознании применительно к успешному осуществлению преступного намерения. Стало быть, желаемые лицом общественно опасные последствия существуют в его сознании в идеальной форме, мыслятся как уже наступившие, т. е. отражаются как неизбежный результат удачного выстрела.

Лишь в отдельных случаях совершения преступления с прямым умыслом общественно опасные последствия могут предвидеться в форме реальной возможности их наступления. Это возможно тогда, когда избранный виновным способ осуществления преступления объективно способен с примерно равной степенью вероятности вызвать разноплановые последствия. Например, сбрасывая жертву из тамбура движущегося поезда, преступник понимает, что и смерть и любой тяжести вред здоровью потерпевшего будут в зависимости от обстоятельств падения одинаково закономерным результатом этого преступления. В данном случае желаемое последствие (смерть) является закономерным, но не единственно возможным результатом совершенных действий, поэтому виновный предвидит не неизбежность, а лишь реальную возможность его наступления.

Следовательно, интеллектуальный элемент прямого умысла складывается из сознания общественно опасного характера деяния и предвидения, как правило, неизбежности, а в отдельных случаях — реальной возможности наступления общественно опасных последствий. Его волевой элемент заключается в желании причинить эти последствия.

2-2039                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                   33

По вопросу о характере предвидения при косвенном умысле в науке существуют две точки зрения. Одни ученые считают, что виновный предвидит либо возможность, либо неизбежность наступления общественно опасных последствий, другие полагают, что сознательное допущение последствий совместимо только с предвидением возможности их наступления. Вторая точка зрения более предпочтительна. Практика высших судебных органов СССР и РСФСР тоже связывает неотвратимость наступления последствий с прямым умыслом, а их возможность — с косвенным74.

Возможность наступления последствий как предмет предвидения при косвенном умысле в литературе нередко характеризуется как «реальная». Термин «реальная возможность» очень точно передает оттенок в характере предвидения при косвенном умысле. Возможность наступления общественно опасных последствий предвидится как реальная, если субъект считает эти последствия закономерным результатом развития причинной связи именно в данном конкретном случае. Если же лицо, сознавая закономерность наступления последствий во многих других аналогичных ситуациях, не распространяет ее на данный конкретный случай, то можно говорить о предвидении лишь абстрактной возможности наступления общественно опасных последствий. Но понятия реальной и абстрактной возможности иногда трактуются иначе. По мнению одного из ученых, абстрактно возможным является все, что не противоречит законам природы и общества, а также законам логики, даже если в действительности отсутствуют условия, порождающие данное явление (например, всегда есть абстрактная возможность аварии из-за разрыва тормозного шланга в автомобиле, абстрактная возможность того, что в глухом лесу за деревом окажется человек и он попадает под выстрел охотника). Реальной же (конкретной) возможностью считается ситуация, в которой имеются условия, способные вызвать данное явление75. С подобным толкованием трудно согласиться. Если нет причины и необходимых условий, то следствие невозможно. При отсутствии в действительности «условий, порождающих данное явление», не может быть ни реальной, ни абстрактной возможности наступления этого явления. Абстрактный — значит отвлеченный. А предвидение абстрактной возможности общественпо опасных последствий означает их предвидение отвлеченно от данного конкретного случая, т. е. сознание их закономерности вообще для сходных ситуаций, но только не для данной конкретной.

Сознательное допущение совместимо с предвидением только реальной, а не абстрактной возможности наступления обществен-

74 Например: постановление Пленума Верховного Суда СССР по делу Казаков а//Бюллетень Верховного Суда СССР. — 1970. — № 5 —С. 22; постановление по делу Денисова и др.//Бюллетень Верховного Суда СССР. — 1968 — № 3. — С. 21; постановление по делу Бусыгина//Сборник постановлений Пленума и определений Коллегии Верховного Суда СССР по уголовным делам 1959—1971. — М , 1973. — С. 24.

76 Дагель П. С, Котов Д. П. Указ. соч —С. 132.

34

но опасных последствий, ибо невозможно соглашаться на последствия, не являющиеся закономерными для данного конкретного случая. Содержание косвенного умысла в том и состоит, что лицо, сознавая общественно опасный характер своего деяния, предвидит реальную возможность наступления общественно опасных последствий и сознательно допускает их наступление. Следовательно, оба вида умысла различаются по содержанию и интеллектуального и волевого элементов. Различие в интеллектуальном элементе заключается в неодинаковом характере предвидения последствий: прямой умысел характеризуется предвидением, как правило, неизбежности, а косвенный—только реальной возможности наступления общественно опасных последствий. Однако главное, определяющее различие между прямым и косвенным умыслом коренится в волевом элементе: прямой умысел характеризуется желанием, а косвенный — сознательным допущением общественно опасных последствий.

Рассмотренное деление умысла на виды помимо чисто теоретического имеет немалое практическое значение. Строгое разграничение обоих видов умысла необходимо для правильного применения ряда институтов уголовного права (приготовление, покушение, соучастие и др.), для квалификации преступлений, законодательное описание которых предполагает только прямой умысел, для определения степени вины, а также для индивидуализации уголовной ответственности и наказания.

В литературе высказывалось утверждение, будто помимо прямого и косвенного умысла существуют и другие его виды (определенный, неопределенный и т. д.). На самом деле все эти виды умысла по содержанию интеллектуального и волевого элементов относятся либо к прямому, либо к косвенному и иг представляют качественно отличных от них разновидностей умысла. Поэтому правильнее говорить не о «прочих видах умысла», а о других его классификациях, т. е. о делении умысла на виды по иным основаниям, чем в рассмотренной выше классификации.

Одним из оснований классификации умысла является моменс его формирования. По этому критерию в дореволюционной науке умысел делился либо на три вида: 1) заранее обдуманный (пред-умышление), 2) внезапно возникший и хладнокровно реализованный и 3) аффектированный76, либо на два вида: 1) предумышле ние и 2) простой умысел, включающий в себя и аффектированный77. Оба эти варианта данной классификации воспроизводятся в советской уголовно-правовой науке.

Следует заметить, что данная классификация носит условный характер. «Дело в том, что умысел является элементом состава преступления, т. е. возможен только в преступлении, только в связи с деянием. Помимо деяния нет и не может быть умысла.

76                     См.- Таганцев Н. С. Русское уголовное право —С. 604—605, Немиров-С1шй Э. Я. Основные начала уголовного права. — С. 296.

77                    См: Кистяковский А. Ф. Элементарный учебник общего уюловно.о права—С 338—339

35

Когда же говорят о заранее обдуманном умысле, то имеют в виду психическую деятельность до совершения преступления, а именно: возникновение побуждения, выработку цели и этапы воли, включая принятие решения»78. Следовательно, точнее было бы говорить об умысле, соединенном с внезапно возникшим побуждением или с побуждением, возникшим заранее. С этой оговоркой можно использовать общепринятый термин — заранее обдуманный умысел — с учетом его простоты и распространенности в теории и на практике.

Аффектированный умысел, в отличие от простого, внезапно возникшего, характеризует не столько момент, сколько психологический механизм возникновения намерения совершить преступление. Поводом к его возникновению являются неправомерные действия потерпевшего в отношении виновного или его близких. Они внезапно вызывают у субъекта сильное душевное волнение, существенно затрудняющее сознательный контроль над волевыми процессами. Поэтому в преступлении, совершенном в состоянии аффекта, в меньшей мере проявляется антисоциальная установка личности, а больше сказывается влияние ситуации как внешнего повода для совершения преступления. Этим и обусловлено смягчение наказания за преступление, совершенное с аффектированным умыслом.

Простым (внезапно возникшим) называется такой умысел, при котором намерение совершить преступление возникло у виновного в нормальном психическом состоянии и было реализовано сразу же или через короткий промежуток времени после возникновения.

Умысел следует считать заранее обдуманным, если намерение совершить преступление было реализовано через более или менее значительный отрезок времени после возникновения. Во многих случаях заранее обдуманный умысел свидетельствует о настойчивости, а иногда и об изощренности субъекта в достижении преступных целей, следовательно, заметно повышает опасность как преступления, так и самого виновного. Однако опасность деяния и его субъекта не всегда повышается при заранее обдуманном умысле. Сам по себе момент возникновения намерения совершить преступление — обстоятельство, в значительной мере случайное, и по сути не может оказать большого влияния на степень общественной опасности деяния или виновного. Гораздо важнее те причины, по которым лицо осуществило свой замысел не сразу. Если это объясняется его нерешительностью, колебаниями, отрицательным эмоциональным отношением к преступлению и его результатам, то заранее возникший умысел ни в коей мере не опаснее простого умысла. Но если разрыв во времени между возникновением и реализацией преступного замысла обусловлен особым коварством субъекта или особой изощренностью способов достижения преступной цели, то заранее обдуманный умысел существенно

78 Ткаченко В. И. Ответственность за умышленные преступления против жизни и здоровья, совершенные в состоянии аффекта — М, 1979. — С. 27.

повышает опасность преступления и личности виновного. Особое коварство проявляется, например, в том, что виновный использует доверчивость жертвы, чтобы заманить ее в хитрую ловушку, лйбо искусственно создает ложные доказательства своей невиновности, бросая тень подозрений на другое лицо, либо использует в преступлении других лиц, не сознающих своей роли в достижении преступной цели виновного, и т. п. К особо изощренным способам совершения преступления следует отнести, к примеру, систематическое подмешивание в пищу жертвы медленно действующего и трудно обнаруживаемого в организме яда, применение взрывных устройств, срабатывающих при вскрытии «посылки», использование при мошенничестве поддельных документов и формы работников милиции и т. п. При наличии указанных признаков заранее обдуманный умысел, разумеется, опаснее внезапно возникшего умысла.

Советскими учеными уже высказывалась мысль о том, что изощренность и коварство повышают опасность преступления. «Соединенное с изощренным, а иногда и коварным обманом... мошенничество глубоко аморально и особенно нетерпимо»79. Изощренность и коварство оценивалось как отягчающее обстоятельство и в истории советского уголовного законодательства. Например, в первом УК Грузинской ССР квалифицированным видом убийства признавалось убийство из засады, а УК РСФСР 1922 г. выделял такой вид квалифицированного убийства, как убийство с использованием беспомощного состояния потерпевшего. В советском уголовном законодательстве длительное время существовал такой квалифицированный вид кражи, как кража с применением технических средств (ч. 2 ст. 89, ч. 2 ст. 144 УК РСФСР в редакции (1960 г.), применение которых свидетельствовало о предумышленном характере преступления80. В некоторых случаях предумышленные преступления выделяются в квалифицированные их виды и в действующем законодательстве. Например, закон признает совершенными при особо отягчающих обстоятельствах кражу, грабеж и разбой, соединенные с проникновением в помещение или иное хранилище либо в жилище (ч. 3 ст. 89, ч. 3 ст. 90, п. «ж»ч. 2 ст. 91, ч. 3 ст. 144, ч. 3 ст. 145, п. «е» ч. 2 ст. 146 УК РСФСР в редакции Указа Президиума Верховного Совета РСФСР от 3 декабря 1982 г.). Такие преступления (особенно кража) чаще всего связаны с предварительной подготовкой и использованием специально изготовленных или приспособленных ключей, отмычек или инструментов. Хулиганство признается особо злостным, если совершено с применением или попыткой применения предметов, специально приспособленных для нанесения телесных поврежде-

79                    Владимиров В. А. Квалификация похищений личного имущества. — М., 1974 —С. 92.

80                    См : Волженкин Б. Понятие технических средств при краже//Социалисти-ческая законность — 1979. —№ 7.— С 31; Борзенков Г. Квалификация кражи, совершенной с применением технических средств//Советская юстиция.— 1979 — J№ J.Z — О. 13,

37

ний. Использование с опреденной целью специально приготовленных предметов характеризует не только объективную, но и субъ. ективную сторону этих преступлений, свидетельствуя об их пред. умышленном характере81. А это оценивается законодателем как особо отягчающее обстоятельство. Подобная позиция законодателя наблюдается и в УК некоторых зарубежных социалистических стран, где убийство признается квалифицированным, если оно совершено предумышленно (п. 9 ст. 116 УК НРБ) или коварным способом (п. 3 абз. 2 § 112 УК ГДР).

Учитывая, что предумышленное совершение преступления, связанного с особой изощренностью или особым коварством, существенно повышает опасность любого умышленного преступления, целесообразно дополнить ст. 33 Основ уголовного законодательства пунктом следующего содержания:

«10) совершение преступления с особой изощренностью или особым коварством».

Соответственно следовало бы дополнить ст. 39 .УК^ РСФСР пунктом 13 аналогичного содержания.

Кроме того, для придания этому признаку квалифицирующего значения при совершении наиболее тяжкого преступления против жизш: целесообразно дополнить ст. 102 УК РСФСР следующим пунктом:

«м) совершенное с особой изощренностью или особым коварством».

Большинство юристов считают, что умысел рассмотренных видов по своему психологическому содержанию может быть как прямым, так и косвенным. Эта точка зрения правильна, поскольку момент возникновения преступного намерения сам по себе не определяет ни интеллектуального, ни волевого содержания

Практическое значение расмотренной классификации состоит в том, что она позволяет детальнее исследовать психологический механизм преступления, точнее определить степень проявления в деянии антиобщественных взглядов и привычек виновного и в соответствии с этим индивидуализировать ответственность и наказание.

Следующей классификацией является деление умысла на определенный и неопределенный. Хотя эта классификация общепри-знана в советском уголовном праве, мнения советских юристов совпадают далеко не по всем пунктам рассматриваемого вопроса Прежде всего, нет единства взглядов на основание классификации. Одни авторы утверждают, что в ее основе лежит направленность умысла, другие считают основанием классификации хар?*-тер содержания умысла, третьи — степень ясности сознания.

81 См.: Портов И. Отграничение умысла заранее обдуманного от внезапно возникшегсу/Социалистическая законность — 1978 — № 7 — С 43' Демидов С. О квалификации особо злостного хули. анстза//Созетская юстиция — 1981 —№ 11 —С 14—15

38

Направленность умысла определяется мобилизацией воли на-

-ижение определенной цели, т. е. характеризует волевой эле-А°нт Он же в свою очередь зависит от характера и объема сознания Если сознанием охватываются и конкретно определены все Н 'ественные СВОИства преступления, то его волевая направлен-ость не может быть неопределенной Если же существенные свойства преступления осознаются не в индивидуально-определенных, а только в общих, видовых чертах, то можно говорить о неопределенном умысле. Стало быть, основанием деления умысла на определенный и неопределенный служит не направленность умысла. Вряд ли есть основания говорить и о содержании умысла как о критерии данной классификации. Содержание характеризует психологическую структуру умысла в целом, т. е. интеллектуальный и волевой элементы. А различная степень определенности, четкости представлений об основных свойствах деяния — это вопрос только сознания, только интеллектуального элемента. Поэтому и критерий рассматриваемой классификации следует видеть в степени определенности представлений субъекта, что полностью соответствует и названию отдельных видов умысла.

Различные точки зрения высказываются и по вопросу о том> сознание какого именно признака делает умысел определенным или неопределенным. Одни ученые делят умысел на определенный и неопределенный в зависимости от ясности предвидения общественно опасных последствий. Другие считают, что вид умысла зависит от большей или меньшей определенности сознания всех объективных признаков деяния, имеющих значение для квалификации преступления и для индивидуализации ответственности (например, способ похищения имущества, принадлежность похищаемого имущества, его стоимость и т. д.). По мнению П. С. Даге-ля, неопределенным умысел чаще всего бывает по отношению к количественным показателям (сумма ущерба, тяжесть телесного повреждения), а альтернативным — в зависимости от отношения к качественным показателям (принадлежность имущества при хищении, беременность потерпевшей при убийстве). «Поэтому умысел может быть одновременно и альтернативным (по отношению, скажем, к принадлежности похищаемого имущества) и неопределенным( по отношению к его стоимости)»82. Логически развивая эту концепцию, можно прийти к выводу, что умысел в одном и том же преступлении может быть и определенным (по отношению к принадлежности похищаемого имущества), и неопределенным (по отношению к его стоимости), и альтернативным (по отношению к открытому либо тайному способу похищения). Такая концепция лишает рассматриваемую классификацию видов умысла теоретической четкости и делает ее непригодной для использования в практике.

Можно согласиться с тем, что вид умысла зависит не только от ясности представления о характере последствий. Но не следует включать в орбиту представлений субъекта все те признаки де-

82 Нагель П. С, Котов Д. П. Указ. соч.— С. 112.

39

яния, которые имеют значение для квалификации преступления и для индивидуализации ответственности. Умысел может быть определенным или неопределенным в зависимости от того, с большей или меньшей конкретностью отражен в сознании виновного наиболее существенный объективный признак преступления, определяющий или изменяющий его квалификацию Такими признаками могут быть и объект (вид собственности при хищении), и последствия (характер физического вреда при телесных повреждениях), н способ совершения преступления (тайное или открытое похищение имущества).

В литературе нет единства взглядов и по вопросу о количестве видов умысла. Некоторые ученые называют три вида: определенный, неопределенный и альтернативный, другие указывают только определенный и неопределенный, но делят определенный на два подвида: простой и альтернативный.

Определенный умысел характеризуется наличием конкретного представления о качественных и количественных показателях главного объективного признака. Это представление обусловливает определенное волевое отношение именно к этому признаку. При неопределенном умысле у субъекта имеется неиндивидуально-определенное, а общее представление об объективных свойствах деяния, т. е виновный сознает только видовые его признаки. Например, нанося потерпевшему сильные удары по голове, груди и животу, виновный предвидит, что в результате будет причинен вред здоровью потерпевшего, но не сознает величины этого вреда. Налицо неопределенный умысел на причинение телесных повреждений.

В тех случаях, когда человек предвидит примерно одинаковую возможность наступления двух или более конкретно-определенных последствий, воля его не направлена только на одно из них, поэтому нет оснований говорить об определенном умысле Однако его нельзя назвать и неопределенным, поскольку у виновного имеется представление не о видовых, а об индивидуальных признаках последствий, хотя сознанием охватываются два или более вариантов этих последствий, на достижение любого из которых в равной степени направлена воля субъекта. Поэтому альтернативный умысел правильнее считать самостоятельным видом умысла, а не разновидностью определенного.

Дискуссионным является вопрос о том, применима ли данная классификация только к прямому умыслу или также к косвенному. Большинство ученых считают, что по степени определенности могут различаться и прямой и косвенный умысел83, но некоторые юристы считают определенный, неопределенный и альтернативный умысел разновидностями только прямого умысла84.

83                   См ■ Уголовный кодекс РСФСР    Научно практический   комментарий — Т 1  — Общая часть — Свердловск, 1961  — С 29—30; Научно-практически» комментарий Уголовного кодекса   РСФСР — М,   1964 —С 20, Дагель П С Котов Д П Указ соч —С  111—113, Самолюк И Определенный и неопределенный умысел//Советское государство и право —1966 — № 7 —С  121

84                   Сч   Демидов 10 А Умысел и его виды — С 13, он /ке Предметно? с держание умысла — С 34—35

40

При решении этого вопроса следует исходить из того, что критерием отнесения умысла к определенному, неопределенному или альтернативному является степень конкретности представлений об основных социальных свойствах деяния. Этот критерий лежит в плоскости интеллектуального элемента умысла, а его волевое содержание при одной и той же степени определенности может быть различным.

Например, Козлов похитил на фармацевтическом заводе сильнодействующее ядовитое вещество и спрятал у своих соседей, поручивших ему присмотр за квартирой на время своего отъезда в отпуск. Неожиданно соседи возвратились домой, и Козлов был лишен возможности забрать яд из их квартиры. Он знал, что из за негерметичности упаковки ядовитое вещество испаряется и его пары, оказывая сильное воздействие на организм человека, способны причинить находящимся в квартире людям тяжкий вред, вплоть до смерти. Боясь ответственности, Козлов не забрал опасную поклажу. Супруги, проживающие в квартире, получили тяжкое отравление, повлекшее стойкую утрату трудоспоспобности более чем на одну треть, а их восьмилетняя дочь скончалась. Козлов предвидел не неизбежность, а лишь реальную возможность наступления тяжкого вреда здоровью и жизни соседей, не имея при этом конкретного представления о степени тяжести этого вреда. Не желая причинения таких последствий, он сознательно допускал их наступление, т. е. действовал с неопределенным косвенным умыслом.

Вопрос о квалификации преступлений, совершенных с неопределенным умыслом, представляет известную сложность. Высказывалось мнение, что такие преступления следует квалифицировать по «наиболее тяжелым  объективно возможным   и   отражавшимся в сознании субъекта» последствиям85.   Эта   позиция аргументируется двумя основными доводами. Во-первых, ответственность за умышленное преступление строится не по фактически наступившим последствиям, как при неосторожности, а в соответствии с содержанием и направленностью умысла. Во-вторых, неопределенный умысел — это не «умысел вообще», а «предвидение и желание (или сознательное допущение) именно этих, наряду с другими, преступных последствий»86. Оба довода не являются убедительными. Во-первых, если не переходить в плоскость вопроса о неоконченных преступлениях, то ответственность за умышленное преступление с материальным составом определяется двумя неразрывно связанными факторами: и направленностью умысла, и фа к тически наступившими последствиями    Во-вторых,   предвидение «именно этих, наряду с другими», последствий характерно не для неопределенного, а для альтернативного умысла. При неопределенном умысле у субъекта отсутствует предвидение конкретно определенных последствий, поэтому нет оснований для постановки вопроса об их желании или сознательном допущении. Таким образом, Для вменения при неопределенном умысле наиболее   тяжкого из

85                     См. Дагель П. С, Котов Д. П. Указ. соч. — С 114—115

86                    Там же. —С. 115.

41

«объективно возможных» последствий нет ни объективногоосноса ния (это последствие фактически не наступило), ни субъективного (отсутствует направленность умысла на его причинение).

Более предпочтительна позиция тех юристов, которые считают, что преступления, совершенные с неопределенным умыслом, следует квалифицировать в зависимости от фактически наступивших последствий.

Иногда в юридической литературе предлагается деление умысла на общий и специальный87. Однако термин «специальный умысел» употребляется «для обозначения собственно не особого вида умысла, а цели преступного деяния, насколько она специально указана в законе»88. В отличие от рассмотренных выше классификаций деление умысла на общий и специальный определяется не особенностями психологического содержания умысла, а законодательным описанием преступления. К тому же предлагаемое деление, включая цель в рамки умысла, неосновательно расширяет психологическое содержание последнего. Следовательно, для подобной классификации нет теоретических оснований и практической необходимости.

§ 6. Способы законодательного описания умышленных преступлений

В действующем Уголовном кодексе РСФСР предусмотрено 288 составов преступлений, из которых 23 законодатель прямо называет умышленными, а 5 —• неосторожными. Кроме того, при описании двух преступлений говорится о преступно-небрежном (ст. 991) или просто о небрежном (ст. 219) деянии. В этих двух случаях имеется в виду не небрежность как вид неосторожности, а небрежное, т. е. ненадлежащее, недобросовестное, выполнение виновным определенных правил. Но оба преступления и в самом деле характеризуются неосторожной виной, поэтому в литературе их относят к числу преступлений, которые законодатель называет неосторожными.

Поскольку в подавляющем большинстве составов преступлений форма вины законодателем не указана, она должна быть установлена путем анализа отдельных признаков состава. Для правильного применения уголовно-правовых институтов, совместимых только с умыслом (приготовление, покушение, соучастие), для детального исследования субъективной стороны преступления и для индивидуализации уголовной ответственности и наказания очень важно установить, является преступление умышленным или неосторожным либо оно может совершаться с любой формой вины-Поэтому отдельные советские криминалисты уже пытались классифицировать по формам вины все преступления, предусмотрей-

87                                       См.: Таганцев Н. С. Курс русского уголовного права. — С. 50; Чистяков-ский А. Ф. Элементарный учебник общего уголовного права. — С. 343; Да~ гель П. С. Проблемы вины... Автореф. дис. ...докт. юрид. наук. — С 18,

88                    Немировский Э. Я- Основные начала уголовного права. — С. 299.

42

е угодозным законодательством. Так, по подсчетам П. С. Да-еля из 243 преступлений, предусмотренных Уголовным кодексом РСФСР по состоянию на 1968 г., 76% могли быть совершены только умышленно, 6%—только неосторожно и 18%—с любой Формой вины89. Результаты автора настоящей работы существенно отличаются в сторону увеличения удельного веса умышленных преступлений за счет преступлений с любой формой вины (соответственно- 85,0%, 10,1% и 4,9%). И дело, очевидно, не только в том, что после 1968 года Уголовный кодекс дополнялся в основном за счет умышленных преступлений (за период с 1969 г. по 1986 г. Уголовный кодекс РСФСР пополнился 43 новыми составами преступлений, из которых только три характеризуются неосторожной формой вины, а именно описанные в ст.ст. 2113, 251' и 2601). Разница в результатах подсчетов объясняется, скорее всего, различным пониманием субъективной стороны многих составов преступлений. Чтобы свести отмеченную pf-зницу к минимуму, необходимо определить методику классификации преступлений по формам вины. Наиболее точным инструментом для этого является слог об законодательного описания преступления.

Об умышленном характере преступления могут свидетельствовать следующие способы его описания в законе.

1. Прямое указание на умышленную форму вины

Такое указание не всегда позволяет определить, с каким видом умысла возможно совершение данного преступления, но исключает разногласия относительно формы вины. В УК РСФСР умышленная форма биты определена самим законодателем только в 23 случаях из 288.

2. Указание на специальную цель деяния

В советском уголовном праве преобладает мнение, что специальная цель деяния, введенная в число признаков состава преступления, может сочетаться только с прямым умыслом. Но в литературе последних: лет встречаются утверждения, что цель и мотив могут существовать и в неосторожных преступлениях90. Постановка вопроса о цели в неосторожных преступлениях основана на смешении понятиг цели как субъективного признака преступ-

_ 8Э Дагель П. С. Вина и состав преступления/УМатериалы III Дальневосточной межвузовской зональной конференции, посвященной 50-летию Советской власти. Секция государства и права.—Ч. V. — Владивосток, 1968. — С. 90.

90 См.: Дагель П. С. Уголовно-правовое значение мотива и цели преступле-ния//Социалистическая законность. — 1969. — № 5; Котов Д. П. Цель и целе-полагание в неосторожных преступлениях//Проблемы борьбы с преступностью в условиях научно-технической революции. — Тематич. сборник. — Т. 175. — Владивосток, 1976. — С. 47; Петелин Б. Мотивы и цели совершения преступле-ния//Социалистическая законность. — 1968. — № 10. — С. 43—44; Мелко-нян X. Г. Проблема криминологического исследования мотивов и целей преступного поведения/ДПичность преступника и уголовная ответственность. — Изд-во Саратовского ун-та, 1981. — С. 55—56.

43

ления с целенаправленностью отдельных поведенческих актов, составляющих (вместе с другими) действие или бездействие как объективный признак неосторожного преступления. Неосторожное преступление не может быть средством достижения какой-либо цели, а, наоборот, чаще всего является препятствием к достижению поставленной субъектом задачи, которая сама по себе не преступна, а является либо общественно полезной либо общественно нейтральной. Например, шофер такси едет со значительным превышением скорости, чтобы вовремя доставить пассажиров в аэропорт к отлету самолета. Произошедшая из-за превышения скорости авария не только не приближает водителя к решению поставленной задачи, а делает ее вовсе невыполнимой. Его стремление своевременно прибыть в аэропорт не является целью в уголовно-правовом смысле, не является «целью преступления», хотя его действия, которые по неосторожности привели к преступному результату, носили целенаправленный характер. Поэтому законодатель ни разу не ввел,' цель в качестве признака состава неосторожного преступления.

Следует отметить, что на умышленный характер преступления указывает лишь введенная в состав цель деяния. Если же в законе говорится не о цели деяния, а о цели, с которой создаются, например, нарушаемые виновным правила (как, скажем, в ст. 165 УК РСФСР), то неосторожность не исключается.

Цель, как специальный признак состава преступления, указывающий на умышленную форму вины, использован законодателем при описании 38 преступлений, если не принимать во внимание случаи, когда цель упоминается наряду с прямым' указанием на умышленную форму вины «ли когда она играет роль квалифицирующего признака.

3. Указание на мотив преступления

В литературе немало пишется о мотивах в неосторожных преступлениях91, но речь в сущности идет не о преступных мотивах, а о мотивированности любого поведения человека. К этому вопросу полностью относятся замечания, высказанные в связи с суждениями о целях в неосторожных преступлениях. К тому же законодатель ни разу не использует этого признака при описании преступлений, которые могут быть совершены по неосторожности.

Умышленная вина определяется специальным мотивом в 12 случаях.

91 Дагель П. С. Криминологическое значение субъективной стороны прес-тупления//Социалистическая законность.— 1966. — № 11. — С. 89; Дагель П. С, Котов Д. П. Указ. соч. — С. 189—191; Петелин Б. Я- Методы установления вины//Советское государство и право. — 1983. — № ю. — С. 85—90.

44

4. Указание на заведомость

Многие ученые безоговорочно связывают этот признак только с умышленной формой вины92. Но в литературе вполне справедливо отмечалось, что признак заведомости может в законодательном описании преступления относиться не ко всем элементам состава и что «установление умышленной вины требуется лишь по отношению к тем элементам состава, к которым закон прямо относит заведомость»93. Если законодатель относит заведомость к главному объективному признаку состава преступления, признаку, определяющему преступность или квалификацию деяния, то субъективная сторона преступления характеризуется только умыслом. В преступлениях с формальным составом таким определяющим объективным признаком является общественно опасное действие или бездействие. Поэтому намеренное совершение действия, заведомо для виновного являющегося общественно опасным, означает наличие умысла. В преступлениях же с материальным составом определяющим объективным признаком являются общественно опасные последствия в фо-рме вредных изменений в объекте посягательства. И если заведомость отнесена к общественно опасным последствиям, то преступление характеризуется умышленной

ВИНОЙ.                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                    /

Таким образом, преступление является умышленным, если при его описании законодатель использовал признак заведомости, относящийся в формальном составе к действию или бездействию, а в материальном составе — к общественно опасному последствию.

Но в законе иногда встречается признак заведомости, относящийся к иным объективным свойствам преступления. В таких случаях указание на заведомость не исключает неосторожной формы вины. Например, в ст. 2112 УЦ РСФСР заведомость относится к технической неисправности средств, выпускаемых в эксплуатацию. В данном случае форма вины определяется не заведомостью, а психическим отношением к общественно опасным последствиям, указанным в законе. А поскольку это отношение характеризуется неосторожностью, то преступление является неосторожным, несмотря на использование признака заведомости при его1 описании.

5. Описание характерного способа действий

ередко способ действий служит средством достижения поставленной цели. Поэтому описание в законе характерного способа, указывающего на целенаправленный характер преступного Деяния, исключает возможность его совершения   по   неосторож-

92                   См.: Бурчак Ф. Г. Квалификация преступлений. — Киев, 1983. — С. 81; Парамонов М., Кулешов Ю. Уголовная ответственность за заведомо незаконное задержание//Советская юстиция. — 1986. — № 9. — С. 19.

93                   Горелик А. С. К вопросу о заведомости как признаке вины//Вестник ЛГУ. — № 5. — Серия экономики, философии и права. — Вып. 1. — Л., 1964.— С. 132. См. также: Никифоров Б. С. Применение общего определения умысла к нормам Особенной части УК- — С. 120.

45

ногти т-^апр(имер, применение физического насилия, угроз или ис-пользов^ние беспомощного состояния потерпевшей исключает не-ОСТОро яый характер изнасилования. А использование вымогательств,, как способа получения вознаграждения за выполнение служебнЬ1Х обязанностей, связанных с обслуживанием населения, свидетр^ьствует не только о целенаправленности, но и о корыстном хао"^ктеРе этого преступления (ст. 1562 УК), что исключает что-либо иное кР0Ме прямого умысла. Об умышленном характере прест, ^ения могут говорить и такие способы его совершения, как насилие, УГРОЗЫ> обман, подкуп и т. п.

6. Указание на злостность деяния

Дейс1*вие или бездействие признается злостным, если оно со-бершает^"4 Длительное время, неоднократно или систематически «■ибо по0тоРяется п0сле предупреждения или наложения взыскания со стороны компетентных, органов государства. Такое действие или бездействие свидетельствует об упорном нежелании виновного исполнять свои обязанности и обязательные для него (травила Намеренный характер злостных действий (бездействия) йсключа'ет их совеРшение п0 неосторожности. В УК РСФСР указание на злостность как способ описания умышленных преступлений ис(Юльзуется 11 раз (не считая сочетания этого способа с другими как> напР'имеР> в ст- 198-2). В пяти случаях законодатель Гф;;М0 убывает деяния злостными (ст.ст. 122, 123, 1883, 197, 198), а в шест'1 слУчаях ° злостном характере деяния свидетельствует факт ппи-.у!С'нечия 5° этого административного взыскания к виновному за 1акие же Действия (ст.ст. 1564, 162, 166, 1661, 2111 и 2191

f. Указание на незаконный характер действий

Указав10 на незаконнын характер действий встречается в УК Р-СФСР ^ри описании 19 преступлений. И хотя все они имеют фОрмаЛьН1>ш состав, их субъективная сторона характеризуется в Лцтерат-.-р6 неоднозначно и противоречиво. Одни из таких преступлений хаРактеРизУются как совершаемые только с прямым Умыслом ДРУгие — как просто умышленные, третьи — как совер-Щаемые С л1°бой формой вины, четвертые — как отличающиеся сочетание^ Умысла по отношению к действиям с неосторожностью по' отнош^нию к последствиям94. И даже в рамках одного и того Же источи111*8 встРечаются проявления неодинакового подхода к Р^скрытиК1 с°ДеРжания вины в преступлениях, при описании ко-

S4 к0 дтарий к Уголовному кодексу РСФСР. — М., 1971. — С. 184, 334, 34i 470- 99"' 300' 355> 363; 353> 358; 244> 255' 448; Уголовный кодекс УСС.°. н^у'чно-прак(Ический комментарий. — Киев, 1978. — С. 237, 243, 332, 591; 454, ^Зо, 531, Qrf, 4^7, 460, 587. Неодинаковая трактовка субъективной стороны одних и 1"ёх же -ггп/тУплен™ отмечалась и Б. А. Куриновым. — Научные основы квалификации претУплений--М-> 1984.-С. 109.

46

торых подчеркивается незаконный характер действий. В одних случаях волевое отношение виновного проецируется на сами незаконные действия, в других — на социальное качество, т. е. на незаконный характер этих действий. В результате одинаковые по фактическому содержанию и однотипные по юридической структуре преступления характеризуются с субъективной стороны по-разному. Например, в Комментарии к УК РСФСР 1971 г. незаконный промысел котиков и бобров (ст. 164) и незаконная порубка леса (ст. 169) рассматриваются как умышленные преступления. Но аналогичные этим преступлениям незаконное занятие рыбным и другими водными добывающими промыслами (ст. 163) и незаконная охота (ст. 166) рассматриваются как преступления, совершаемые с любой формой вины. Такое положение объясняется отсутствием единой оценки законодательного способа описания преступления путем указания на незаконный характер совершаемых действий.

При совершении преступлений, описанных в законе с помощью указания на незаконный характер действий, такой их характер является элементом общественной опасности деяния. Поэтому сознанием виновного охватывается противозаконность совершаемых действий как предпосылка их общественной опасности. А поскольку состав преступления является формальным, то противозаконные действия являются предметом не только сознания, но и воли. Сознательное же, намеренное совершение заведомо для виновного незаконных действий означает наличие желания совершить их, т. е. указывает на умышленную форму вины. По-иному следует подходить к оценке рассматриваемого способа описания преступления, если оно имеет материальный состав. В этом случае форма вины определяется психическим отношением к указанным в диспозиции последствиям, поэтому преднамеренное совершение незаконных действий вовсе не исключает неосторожной формы вины. Примером такого неосторожного преступления является незаконное врачевание, которое в УК УССР связывается с наступлением последствий в виде расстройства здоровья или смерти пациента (ст. 226). Иначе (по типу формальных составов) сконструировано уто преступление в УК. РСФСР (ст. 221), где оно является умышленным.

8. Указание на самовольный характер действий в преступлениях с формальным составом

Этот способ описания преступлений используется в УК РСФСР в 10 случаях. В девяти из них действия прямо названы самовольными, а в ст. 184 УК самовольный характер действий вытекает из того, что виновный совершает их вопреки запрещению со стороны прокурора, следователя или лица, производящего дознание.

Действия следует считать самовольными, если виновный совершает их по собственному почину, вопреки существующим правилам, ограничениям или прямому запрещению. Иначе говоря, ви-

47

новныи намеренно совершает действия, нарушающие запрет или специальные правила. В преступлениях с формальным составом содержание вины исчерпывается психическим отношением к самовольным действиям, а их можно совершить лишь при наличии желания, т. е. умышленно. Иначе обстоит дело в преступлениях с материальным составом, в которых вина включает психическое отношение не только к самовольным действиям, но и к общественно опасным последствиям. Самовольный характер действий в УК РСФСР упоминается при описании двух преступлений, связанных с наступлением определенных последствий (ст. 200 — самоуправство и ст. 2131 — самовольная без надобности остановка поезда). В обоих этих случаях намеренный характер действий не вызывает сомнения. Что же касается психического отношения к предусмотренным этими статьями последствиям, то их наступления лицо может желать, сознательно допускать, легкомысленно рассчитывать на их предотвращение или даже не предвидеть их наступление при наличии обязанности и возможности1 такого предвидения. Поэтому преступление, предусмотренное в ст. 2131 УК, может быть совершено с любой формой вины. Самоуправство — это преступление, посягающее на два непосредственных объекта^ причем в качестве последствия закон предусматривает причинение вреда не основному, а дополнительному объекту. Поскольку же форма вины в этом преступлении определяется психическим отношением к посягательству на основной объект, то самоуправство нужно считать преступлением с умышленной формой вины95.

9. Характеристика бездействия как уклонения об выполнения обязанностей

В УК РСФСР с помощью термина «уклонение» описываются 11 преступлений, и все они имеют формальный состав. Содержание вины в них исчерпывается психическим отношением к самому бездействию, к факту уклонения от выполнения обязанностей. Но уклонение предполагает настойчивое стремление виновного уйти от выполнения требуемых действий, избежать выполнения лежащих на нем обязанностей, то есть всегда носит преднамеренный, целеустремленный характер, следовательно, предполагает только умышленную форму вины.

КГ Характеристика объективной стороны преступления

с формальным составом как нарушения

специальных правил

В юридической литературе наблюдается та же разноголосица в характеристике субъективной стороны преступлений, состоящих в нарушении специальных правил, что и в характеристике субъективной стороны преступлений, при описании которых законодателе о содержании вины при самоуправстве см. § 4 главы II раздела второго.

48

лем указано *на незаконный характер совершаемых действий. Так, например, авторы научно-практического комментария к УК УССР 1978 г. считают, что нарушение правил международных полетов может быть совершено с любыми формами и видами вины, включая косвенный умысел и преступную самонадеянность. Однако совершение таких преступлений, как нарушение правил о валютных операциях или нарушение правил торговли спиртными напитками, те же авторы допускают только с прямым умыслом, хотя юридическая конструкция составов всех этих трех преступлений практически ничем не различается96. Несоответствия подобного рода наблюдаются и в других комментариях к Уголовным кодексам союзных республик.

Если преступление, объективная сторона которого характеризуется в законе как нарушение специальных правил, имеет формальный состав, то оно может совершаться только умышленно. В пользу этого суждения свидетельствуют следующие аргументы.

Во-первых, форма вины в них определяется отношением лишь к факту нарушения определенных правил, а не к последствиям, что уже исключает возможность косвенного умысла и самонадеянности.

Во-вторых, почти все статьи УК РСФСР, устанавливающие ответственность за нарушение специальных правил, подразумевают лиц, на которых лежит специальная обязанность соблюдать эти правила или обеспечивать их соблюдение, поэтому хорошо знакомых с содержанием самих правил. А сознательно нарушить хорошо известные субъекту правила он может лишь при намеренном отклонении от норм предписываемого поведения. Исключением является нарушение правил о валютных операциях, детальное содержание которых может не быть известно виновному. Но и в этом случае общественная опасность и запрещенность любых валютных сделок в частном порядке субъектом всегда сознается, поэтому он действует преднамеренно, а значит, умышленно.

В-третьих, закон в ряде случаев устанавливает уголовную ответственность за нарушение правил лицом, уже подвергавшимся мерам административного или общественного воздействия за такое же нарушение (ст.ст. 156-1, 197 УК). В этих случаях преднамеренный характер нарушения еще более очевиден, поскольку виновный был осведомлен о противоправности подобных нарушений, а в ряде случаев предупрежден об уголовной ответственности за повторное нарушение этих правил.

Указание в диспозиции нормы на нарушение специальных правил в литературе не всегда рассматривается как признак умышленной формы вины. Например, широко распространено мнение, что нарушение правил международных полетов преступно при любой форме вины. Такая позиция вызывает сомнение. Ведь субъектами этого преступления могут быть только члены экипажа воз-

' 96 Уголовный кодекс УССР. Научно-практический комментарий. — С. 244, 255, 448.

49

душного судна, люди, специально обученные правилам полетов, в том числе и международных. Они располагают системой точных навигационных приборов, обеспечивающих соблюдение всех элементов полета, и постоянно наблюдают за работой и показаниями этих приборов. В таких условиях практически невозможно неосознанное нарушение,1 правил международных полетов. К, тому же общественная опасность неосознанного (например, из-за неисправности приборов) отклонения от правил международных полетов не настолько велика, чтобы влечь уголовную ответственность Исходя из этого следует сделать вывод, что она направлена на борьбу с преднамеренными нарушениями правил полетов, связанных с пересечением государственной границы СССР.

//. Неисполнение специальных обязанностей

При описании 9 преступлений, имеющих формальный состав, законодатель характеризует объективную сторону как неисполнение специальных обязанностей, лежавших на виновном. Возложенные на то или иное лицо специальные обязанности могут вытекать из различных нормативных актов, из служебного положения виновного ИЛ'И даже из правил социалистического общежития (например, обязанность оказать помощь любому лицу, оказании муся в опасном для жизни состоянии). Во всех подобных случаям виновный хорошо сознает, что на нем лежит специальная обязанность, и понимает ее характер. Единственной психологической причиной неисполнения специальной обязанности является нежелание субъекта исполнить ее, желание уклониться от ее исполнения, а это свидетельствует о наличии умышленной вины, с которой только и может быть совершено подобное преступление.

12. Специфический характер действий

Наиболее распространенным способом описания умышленных преступлений является подчеркивание законодателем специфического содержания, характерных особенностей действия, исключающих возможность совершения преступления по неосторожности (например, пропаганда войны, развратные действия, получение взятки и т. п.).

Об удельном весе каждого из рассмотренных способов описания умышленных преступлений дает представление следующая таблица (с. 51).

Иногда законодатель подчеркивает умышленный характер преступления сочетанием двух или большего числа перечисленных способов. Например, в ст. 138 УК РСФСР указывается не только на умышленный характер нарушения, но также на личные побуждения и на незаконность действий виновного, а в ч. 1 ст. 1982 УК указание на злостность нарушения правил административного надзора сочетается с введением в состав преступления специальной цели деяния. Подобное сочетание признаков, указывающих на

50