§ 1. Преступная самонадеянность [интеллектуальный элемент]

В литературе справедливо отмечалось, что «самонадеянность — весьма сложный психологический процесс, который' выходит далеко за пределы самой мысли, что все обойдется благополучно»8.

Целесообразность выделения преступной самонадеянности в самостоятельную разновидность вины не раз подвергалась сомнению. Еще в прошлом столетии было намечено и развито учение о трех формах вины, в котором не оставалось места для преступной самонадеянности9. Вместе с косвенным умыслом она объединялась в некую новую форму — заведомость, которая рассматривалась как третья форма наряду с намерением, при котором субъект желает преступного результата, и неосторожностью, при которой субъект не предвидит и не жепает результата, но мог и должен был его предвидеть и избежать. В содержание заведо-моети вкладывалось предвидение преступного результата и его нежелание. Аналогичное предложение выдвигалось и отдельными советскими учеными10. Но оно было отвергнуто теорией и практикой уголовного права как ведущее к смешению качественно различных уголовно-правовых категорий и препятствующее строгому разграничению самостоятельных разновидностей вины.

Действующее уголовное законодательство дает определение самонадеянности и косвенного умысла в различных нормах, причем их характеристика не совпадает. Преступная самонадеянность характеризуется тем, что субъект предвидит возможность наступления общественно опасных последствий своего деяния, но легкомысленно рассчитывает на их предотвращение (ст. 9 Основ). При определении самонадеянности законодатель не касается психического отношения лица к своему общественно опасному действию «ли бездействию, а ограничивается характеристикой отношения только к последствиям. Поэтому некоторые криминалисты считают, что при самонадеянности у субъекта отсутствует сознание общественной опасности совершаемого деяния, что признаком самонадеянности является не положительное сознание общественной опасности деяния, а обязанность и возможность такого сознания"11. На это соображение можно возразить, что, лишь исходя из отрицательного значения возможных последствий для общества, правонарушитель, действующий самонадеянно, стремится к пре-

6 Лановенко И. П. Указ. соч. — С. 256.

9                    См.: Немировский Э. Я. Основные начала уголовного права. — С. 282.

10                    См.: Чельцов М. А. Спорные вопросы учения о преступлении//Социали-стическая законность. — 1947. — № 4. — С. 8; Лившиц В. Я- К вопросу о понятии   эвентуального   умысла//Советское   государство   и   право. — 1947. — № 7. — С. 34.

11                     См., например: Тихонов К. Ф. К вопросу о разграничении форм виновности в советском уголовном праве//Правоведение — 1963. •— № 3. — С. 87; Орлов В. С. Вина и мотив в преступлениях несовершеннолетних. — С. 29; Дагель П. С. Неосторожность. Уголовно-правовые и криминологические проблемы. — М., 197"/, — С. 120.

55

дотвращению этих последствий, следовательно, сознание общественной опасности деяния входит в содержание самонадеянности как разновидности вины. Из предвидения общественно опасных последствий выводят признак сознания общественной опасности деяния многие советские ученые12. Однако некоторые юристы полагают, что «предвидение общественно опасных последствий не равнозначно сознанию общественной опасности совершаемого деяния, поскольку оно нейтрализуется уверенностью в ненаступлёнии этих последствий»13. С приведенным положением нельзя согласиться, поскольку даже при уверенности в ненаступлении вредных последствий в данном конкретном случае лицо, действующее с преступной самонадеянностью, сознает типичность этих последствий для аналогических ситуаций, т. е. понимает потенциальную опасность своего деяния для общества.

То обстоятельство, что при определении преступной самонадеянности законодатель ограничивается только характеристикой отношения к последствиям, объясняется следующими соображениями.

Во-первых, в соответствии с текстом закона, ответственность за неосторожность наступает только при наличии общественно опасных последствий. Поэтому отношение к действию или бездействию не имеет здесь столь важного значения, как при умысле, который может влечь ответственность и без последствий, обозначенных в законе (в преступлениях с формальным составом).

Во-вторых, в преступлениях, совершаемых по неосторожности, именно последствия придают всему деянию общественную опасность. Поэтому отношение к последствиям — это и есть отношение к общественной опасности деяния.

В-третьих, в ст. 9 Основ дается определение неосторожности в целом, а не только самонадеянности. И если бы в начале этой статьи, т. е. при описании самонадеянности, содержалось указание на сознание общественной опасности деяния, то оно распространялось бы и на преступную небрежность. А это было бы неверным, ибо, не предвидя общественно опасных последствий, лицо, действующее по небрежности, не может сознавать общественной опасности деяния.

Итак, первым интеллектуальным признаком преступной самонадеянности является сознание субъектом общественной опасности совершаемого действия или бездействия, которое содержит потенциальную угрозу причинения тяжких последствий.

Вторым признаком интеллектуального элемента преступной самонадеянности является предвидение лицом возможности наступления общественно опасных последствий своего деяния.

12                   См., например: Демидов Ю. А. Указ. статья//Труды ВЮЗИ. — Т. 8, — 1967. — С. 217; Куриное Б. А. Квалификация транспортных преступлений. — М., 1965; — С. 170; Загородников Н. И. Советское уголовное право. Общая и Особенная части. — М., 1975. — С. 79; Советское уголовное право. Общая часть. — МГУ, 1981. — С. 194.

13                   Дагель П. С, Котов Д. П. Указ. соч. — С. 129—130

56

Если применительно к умыслу закон говорит о предвидении последствий, то самонадеянность характеризуется предвидением лишь возможности их наступления. Но в предыдущей главе было показано, что и при косвенном умысле имеется предвидение лишь возможности, а не неизбежности наступления общественно опасных последствий. Возникает вопрос: имеется ли различие в характере предвидения последствий между косвенным умыслом и преступной самонадеянностью?

Н. С. Таганцев отмечал, что при самонадеянности виновный предвидит возможность наступления преступных последствий в абстрактной форме, но не предвидит характерной для умысла возможности их наступления в конкретной форме14. По существу аналогичную позицию занимал и другой русский ученый, который считал, что при самонадеянности виновный «хотя и предвидел последствия, но надеялся их избежать, т. е., собственно говоря, в данном конкретном случае тоже не предвидел»15. На абстрактный характер предвидимой при самонадеянности возможности наступления последствий указывают и многие советские криминалисты16. Иногда говорят об абстрактном характере самого предвидения17, что следует рассматривать как терминологическую неточность. Предвидение — это определенный мыслительный процесс, основанный на реальных и вполне конкретных фактах, и абстрактным, т. е. отвлеченным от определенной жизненной ситуации, он быть не может. Правомерно ставить вопрос лишь об абстрактной возможности наступления последствий, предвидение которой характерно для самонадеянности. Однако правомерность постановки и такого вопроса энергично оспаривается некоторыми учеными. Так, один из них утверждает, что и косвенный умысел и самонадеянность «предполагают предвидение реальной возможности вредного последствия, и, следовательно, этот признак не только не разъединяет, а, наоборот, объединяет их»18. Другой также категорически возражает против характеристики как абстрактной возможности предвидения последствий при самонадеянности. Свои возражения он мотивирует тем, что «закон, определяя самонадеянность, говорит о предвидении последствий своего действия или бездействия, а не об опасности «вообще» подобной деятельности, т. е. имеет в виду конкретное, а не абстрактное предвидение»19. Аналогичная аргументация, но в еще более категоричной форме, используется теми, которые считают, что при преступной

14                    См • Таганцев Н. С. Курс русского уголовного права. — С 9, Он же: Русское уголовное право. Лекции. — С. 608.

15                     Сергеевский Н. Д. Уголовное право. Пособие к лекциям — С. 269.

I 16 См., например: Макашвили В. Г. Уголовная ответственность за неосторожность. — С. 21; Комментарий к Уголовному кодексу РСФСР. — М., 1980 — С. 19; Советское уголовное право. Часть Общая. — МГУ, 1981. — С. 195

17                     См.. например: Пионтковский А. А. Учение о преступлении. — С. 369; Гринберг М. С. Понятие преступной самонадеянности/Щравоведение, — 1962 — № 2. — С. 102.

18                    Гринберг М. С. Указ. статья//Правоведение. — 1962. — № 2 — С. 102.

19                   Дагель П. С, Котов Д. П. Указ. соч. — С. 132.

57

самонадеянности виновные «предвидят не только возможность наступления конкретных последствия при наличии подобного рода ситуации и характера совершаемого действия вообще, но и, безусловно, предвидят реальную возможность наступления данных последствий от своих личных конкретных действий именно при возникших гли создавшихся условиях, ибо в противном случае у них не могло бы возникнуть расчета на ненаступление этих последствий, их предотвращение»20.

Приведенные суждения недостаточно убедительны. Самый верный способ избежать причинения вредных последствий — это воздержаться от совершения действий, способных причинить такие последствия. И если лицо все же совершает подобные действия, то только потому, что не допускает возможности причинения общественно опасных последствий в данном конкретном случае. Совершенно правильно утверждение, что «в определении самонадеянности речь идет о предвидении абстрактной возможности наступления последствий», поскольку «расчет на предотвращение последствий означает полагание невозможности их наступления»54. Иными словами, именно расчет избежать тяжких последствий делает возможность их наступления абстрактной в сознании субъекта, который «осознает лишь абстрактную опасность такого рода деятельности, он представляет, что вообще подобные действия могут вызвать общественно опасное последствие, но исключает реализацию опасности в данном конкретном случае»22.

Третьим признаком интеллектуального элемента преступной самонадеянности является представление субъекта о наличии факторов, сил и обстоятельств, способных, по его мнению, предотвратить наступление общественно опасных последствий. Это очень важный признак самонадеянности, отграничивающий ее от умысла. Он включает в себт констатирующий и оценочный моменты интеллектуальной деятельности виновного.

Во-первых, его сознание регистрирует наличие конкретных, реально существующих факторов, сил и обстоятельств, которые способны повлиять на ход событий, вызванных действиями виновного (личные качества виновного, действия других лиц, свойства определенных механизмов или орудий, особенности обстановки, влияние природных сил и т.д.). Для самонадеянности характерно действительное наличие обстоятельств, учитываемых субъектом, в момент совершения общественно опасного деяния либо закономерность их проявления в указанный момент. Расчет же на вмешательство факторов, которые в момент деяния отсутствуют и проявление их не является закономерным, исключает самонадеянность (например неосновательный расчет на возможный дождь, который, по мнению виновного, должен погасить оставлее-ный в лесу костер).

20                    Орлов В С Указ. статьх//Вестник МГУ.— 1968. — № 1. —С. 29

21                     Емельянов А. М. Указ. статья. — С 113.

п Макашвили В. Г. О разграничении эвентуального умысла и сачонадеян-ности//Правоведение — 1965. — № 2. — С. 167.

58

Во-вторых, сознанием субъекта производится оценка зарегистрированных факторов, аил и обстоятельств на их способность предотвратить возможные общественно опасные последствия. Для самонадеянности характерно, что эта оценка виновным производится поверхностно, без всестороннего и тщательного учета реальной обстановки, поэтому она является ошибочной. Ошибка в оценке противоборствующих факторов составляет обязательный компонент интеллектуального элемента преступной самонадеянности. Эта ошибка состоит в том, что расчет строится на обстоятельствах, которые фактически неспособны предотвратить вредные последствия. «Таким образом, субъект допускает неправильную оценку тех обстоятельств, которые, по его мнению, должны были предотвратить наступление результата, а фактически оказались неспособны на это»23. Неверная оценка указанных обстоятельств порождает ошибочный вывод о ненаступлении общественно опасных последствий в данном конкретном случае. У субъекта возникает, хотя и неосновательно, уверенность в предотвращении гяжких последствий, которые возможны в аналогичных ситуациях, но при отсутствии противодействующих факторов. Эту уверенность нельзя отождествлять со слепой верой, не имеющей фактического основания. Подобное отождествление мы встречаем у одного из ученых, полагающего, что «игрок в карты «ли игрок в кости, делающий «последнюю ставку» на определенную карту, разумеется, уверен з успехе, иначе он не сделал бы эту ставку»24. В приведенном примере нет никаких оснований говорить об уверенное-, и игрока в успехе, его психическое состояние можно харак-теризовэ гь лишь как слепую веру, как беспочвенную надежду на «улыбку судьбы». А такими соображениями не вправе руководствоваться ни один человек при совершении действий, имеющих отрицательное социальное значение.

Именно наличием основанного на реально существующих факторах расчета на предотвращение общественно опасных последствий преступная самонадеянность главным образом отличается от косвенного умысла.

Так, Шибанов был осужден по ст. 103 УК РСФСР за умышленное убийство подростка Осипова. В целях предупреждения кражи рыбы из мереж он сделал сигнализацию, для чего к мосткам, с которых ставились в реку мережи, провел из своего дома провода и подключил их к электросети напряжением 220 вольт, а в доме установил звонок. При попытке разъединить провода от сигнализации с целью кражг мереж ночью был убит электротоком Осипов.

Шибанов предвидел возможность наступления тяжких последствий, с целью их предотвращения широко оповестил односельчан о существовании сигнализации под значительным напряжением и просил соседей не подпускать их детей к этому месту, а также показывал сигнализацию пастухам. Кроме .ого, он принял

23                   Дагель П. С, Котов Д. П. Указ. соч. — С. 136

24                   Гринберг М. С. Указ. статья//Правоведение —1962 — № 2 —С   100

целый ряд технических мер по предупреждению случайного поражения 'электротоком, к тому же подключал сигнализацию к электросети лишь в ночное время и только тогда, когда сам был дома. Поэтому в постановлении по этому делу Пленум Верховного Суда СССР с полным основанием указал, что «в данном случае Шибанов проявил преступную самонадеянность, поскольку он знал об опасности, которую представляет для человека электроток напряжением 220 вольт, но легкомысленно надеялся на предотвращение тяжких последствий. При этом он рассчитывал не на случайность, а на такие объективные факторы, которые, по его мнению, исключали возможность наступления тяжких последствий. При таком положении содеянное им, как убийство, совершенное по неосторожности, должно квалифицироваться по ст. 106 УК РСФСР»25.

Некоторые ученые считают, что для самонадеянности характерно «предвидение, хотя бы в общих чертах, развития причинной связи, иначе невозможно не только предвидение этих последствий, но и расчет на их предотвращение»26. Такая точка зрения вызывает сомнения, поскольку при самонадеянности лицо считает общественно опасные последствия возможными в сходных ситуациях, но не в данной конкретной. Наоборот, в данной ситуации последствия, по его мнению, исключаются, а значит, свои действия виновный не может воспринимать как причину последствий, наступление которых его сознанием полностью исключается. Именно непонимание фактической причинной обусловленности общественно опасных последствий действиями субъекта является элементом его ошибки относительно возможности избежать их.

Таким образом, интеллектуальный элемент преступной самонадеянности состоит из трех слагаемых: 1) сознание общественной опасности деяния, содержащего потенциальную угрозу причинения тяжких последствий; 2) предвидение абстрактной возможности наступления общественно опасных последствий; 3) сознание наличия реальных факторов, сил и обстоятельств, способных, по мнению виновного, предотвратить наступление общественно опасных последствий. '