ГЛАВА IV Дружба с братьями Верри. «Миланская колония французских энциклопедистов». Журнал «Кафе»

«Это выдающийся по качествам своего сердца и ума и самый дорогой мой друг, — пишет Беккариа о Пьетро Верри в своем письме к Морел-ле. — Кажется, что я питаю к нему такой же энтузиазм дружбы, какой был у Монтеня к Этьену де Бозен».

В исследовании Буви (см. выше), посвященном графу Пьетро Верри (1728—1797), не использованном до сих пор в русской и немецкой литературе о Беккариа, содержится ценный материал, относящийся и к самому Беккариа.

Как и Беккариа, Пьетро Верри воспитывался в иезуитском колледже с девяти до двадцати одного года. Верри любил художественную литературу, обожал театр, но отец его, важный миланский сановник, сенатор, ревниво относившийся к своим отцовским правам, желал, чтобы его старший сын пошел по той же дороге. «Волей-неволей, — замечает Буви, — молодому человеку пришлось засесть за Карпцовиуса, Фаринациуса и других мало радостных комментаторов миланских законов». Но все же отцу не удалось переломить сына, которого неудержимо влекло к литературе и науке. В желании пробить себе самостоятельную дорогу Верри бросил занятия юриспруденцией и отправился в Вену, был одно время даже на австрийской военной службе. Случайная встреча с одним офицером, англичанином по происхождению, толкнула его к занятиям философией. «Он стал жадно читать Локка, Монтескье, Вольтера, Руссо, Гельвеция». «Не примыкая ни к какой системе, он, — говорит Буви, — занялся философией ради нее самой, ради ее возвышенных стремлений, за ту ее моральную силу, которой не давала ему его среда и которую он надеялся найти в философии». Наряду с философскими сочинениями Верри интересовался и экономистами, как английскими, так и французскими. В конце 1760 г. Верри вернулся в Милан. К этому времени окончил иезуитский колледж и его младший брат Алессандро (1741—1816). Алессандро стал заниматься в Коллегии юрисконсультов, которую миланский патрициат создал для тех молодых дворян, которые пожелали посвятить себя судебной карьере. Но и Алессандро Верри не пошел впоследствии по дороге отца.

Знакомство Беккариа с братьями Верри, перешедшее в дружбу, произошло, видимо, еще в 1761 г. Пьетро был на целых десять лет старше Беккариа, с большим житейским опытом, человеком более твердого и

26

решительного характера, чем Чезаре, и мог поэтому оказывать на него известное влияние. Алессандро, чрезвычайно жизнерадостный, неустойчивый в своих взглядах, но весьма способный юноша, был на три года моложе Беккариа.

Мы уже упоминали о той роли, которую Пьетро Верри сыграл в деле примирения Чезаре со своим отцом. Пьетро первый же и побудил Беккариа выступить с литературной работой, которая могла бы обратить на него внимание правительственных кругов и облегчить получение государственной должности, что обеспечило бы материальную независимость от отца. В начале 1762 г. Беккариа выпустил в свет небольшую брошюру «О недостатках монетной системы в миланском государстве и средствах к ее исправлению». Брошюра была по цензурным соображениям отпечатана не в Милане, а в городе Лукка, и анонимно.

Работа написана, по характеристике Амати, «с ясностью и математической точностью и заслуживает похвалы не за новизну идей, а за ясность и силу применения здоровых экономических начал к условиям Северной Италии». Работа была встречена с одобрением в ряде городов Италии, в особенности в Турине с его наиболее развитой в то время буржуазией, но не встретила сочувствия в старом поколении правящих кругов Милана. Маркиз Кариани выпустил немедленно брошюру против Беккариа, но братья Верри осмеяли его в изданных в том же году памфлетах.

Все же в 1763 г. официально было приступлено к обсуждению денежной реформы, которая и была проведена в 1777 г. при ближайшем участии в ней самого Беккариа. «Современники и потомки, — замечает с горечью Амати, — восхваляли Марию Терезию за денежную реформу, но разве более всех не заслуживает благодарности народов философ, указавший правителям способ восстановить богатство своей страны?»

Уже первая работа Беккариа показывает, что юный мыслитель интересовался не только отвлеченными философскими вопросами, но и требованиями практической жизни, потребностями зреющего в недрах феодализма буржуазного общества. О том, что этого рода идеи отразились в книге «О преступлениях и наказаниях», нами уже было отмечено.

Путешествуя по Италии, Морелле прожил в 1758 г. в Милане два месяца. В «Мемуарах о XVIII в. и французской революции», которые он начал писать в 1797 г. семидесятилетним старцем, вспоминая о своем пребывании в этом городе, он говорит, что пользовался отличной кухней, слушал хорошую оперу, посещал балы и вообще вел жизнь «не столь уже метафизическую, потому что школы миланских философов — Пьетро и Алессандро Верри, Фризи, Беккариа — еще не существовало или во всяком случае она была недостаточно известна, чтобы привлечь его внимание». «Я только позже, — пишет Морелле, — увидел этих людей, сделавших честь своей родине. Но за отсутствием философии я находил ежедневно утешение в музыке и в беседах с кавалером Липпи, который сочинял музыку и часто давал нам концерты»1.

Memoires sur la dix-huitieme siecle et sur la Revolution francaise. Paris, 1821. T. I. P. 79.

27

«Школа миланских философов» — кружок Верри—Беккариа — стал создаваться только в 1762 г. после возвращения Пьетро Верри в Милан. Буви приводит список одиннадцати молодых миланцев, образовавших этот кружок. Среди них семь титулованных дворян и четыре представителя «третьего сословия», между последними — адвокат, оптик и математик (Паоло Фризи). Перечисляя в письме к Морелле часть из них, Беккариа пишет: «В уединении и молчании занимаемся мы доброй философией, которой здесь боятся или презирают. Поверьте, сударь, что французские философы завели колонию в этой Америке и что мы их ученики, ибо мы ученики разума». И в другом месте того же письма: «Я веду жизнь спокойную и уединенную, если можно назвать уединением избранное общество друзей, в котором ум и сердце пребывают в постоянном движении. У нас одинаковые занятия и одинаковые удовольствия. В этом мое прибежище, которое препятствует мне чувствовать себя в моем отечестве как в изгнании». Такое же чувство отчужденности от окружавшей его миланской среды испытывал и Пьетро Верри.

Стоит перечитать сотню с лишком страниц «Мемуаров» известного авантюриста Казановы1, посвященных его пребыванию в Милане в начале 1763 г., т.е. года, когда писалась книга «О преступлениях и наказаниях», чтобы почувствовать, какая глубокая пропасть отделяла Беккариа и его друзей от аристократического миланского общества. В «Мемуарах» Казановы перед нами проходит жизнь, полная праздности, бесконечный зимний карнавал, длящийся дольше, чем в других итальянских городах. Безудержная азартная игра, которой занимались даже в театрах, во время антрактов. По развращенности нравов своих аристократических верхов Милан не отставал от Парижа, а обедневшие графы и маркизы не останавливались перед тем, чтобы сводничать и торговать своими женами, дочерьми или сестрами.

И вот в этом городе кружок Верри—Беккариа решил издавать журнал в целях распространения своих просветительных идей. На мысль об издании их натолкнул английский журнал Spectator («Зритель»), в котором принимал участие писатель Адиссон2. «Будучи убежден с друзьями своими, — писал Беккариа Морелле, — что периодические издания являются одним из лучших средств привлечь к какому-нибудь чтению умы, неспособные к серьезным занятиям, мы стали печатать листки наподобие "Зрителя" , который так много способствовал образованию ума и успехам здравого рассудка».

Журнал, который был назван «Кафе» (Le Caffe), издавался раз в десять дней. Всего вышло за время его существования с июня 1764 по май 1766 г. 74 номера. В передовой статье первого номера писалось, что журнал ставит целью будить и развивать интерес итальянцев к литературе, уважение к наукам и искусству и, «что еще более важно, — любовь к добродетели, честности в выполнении своих обязанностей».

1                                                                   Memoiresde Jacque Casanova. Брюссельское изд., 1863. Т. V. С. 195—333.

2                                                               Журнал «Зритель» был основан в 1711 г.

28

В политическом смысле «Кафе» был далеко не радикальным изданием. Правда, для миланского кружка было истиной, что Италия является обшей родиной для всех итальянцев. Это ясно и недвусмысленно выражено в статье Пьетро Верри «Об отечестве итальянцев». Следует тут же отметить, что и Беккариа обращался со своей книгой к «Италии». Но отсюда еще далеко до идеи борьбы за объединение и за независимость Италии. Впрочем, австрийское правительство предоставляло своим итальянским владениям в XVIII в. довольно большую культурную автономию, и не было речи о том угнетении, которое проявилось в первую половину XIX в., в реакционнейшую эпоху Меттерниха. Разрешения социальных вопросов кружок «Кафе» ждал не от борьбы с правительством «просвещенного абсолютизма», а от сотрудничества с ним.

Вопросов религии журнал совсем не касался. Вообще, как замечает Буви, «философы "Кафе" являлись весьма умеренными энциклопедистами». Но тем ярче — скажем мы — выступает революционный и боевой характер книги Беккариа.

Несравненно радикальнее выступал «Кафе» по вопросам литературы, резко ополчаясь против лживости и манерности, господствовавшей в художественной итальянской литературе в первой половине XVIII в., против «аркадских пастушков», но также и против погони за «пуризмом» — чистотой языка. Излишние крайности в этом отношении, может быть, и были причиной того, что поэт Парини, столь близкий по своим социальным идеям к Беккариа, не являлся сотрудником журнала.

Во всяком случае, журнал «Миланских энциклопедистов» сыграл немалую роль в развитии итальянской общественной мысли. Журнал стал известен и за границей. Многие статьи были переведены и напечатаны на французском и немецком языках. В мировую историю журнал «Кафе» и кружок «Миланских энциклопедистов» вошли потому, что среди них жил и работал Чезаре Беккариа.

Перу Беккариа принадлежит в журнале ряд статей. В «Очерке о запахах» он дал новую классификацию их и проводил аналогию между запахами и цветами, с одной стороны, звуками и вкусами — с другой. Из отрывка «О стиле» впоследствии выросло целое исследование, напечатанное в 1770 г. В статье «О периодических листах» Беккариа разъясняет различие между книгами и периодической печатью и чрезвычайно здраво, как замечает Амати, оценивает значение журналистики. Беккариа выступил и против азартных карточных игр, распространенных среди миланской «золотой» молодежи. В статье «Фараон» (название одной игры) он отнюдь не прибегает к моральной проповеди. Он приводит в виде диалога спор между игроком и «геометром», который математически доказывает первому, что банкомет всегда имеет огромные преимущества. В другой статье при помощи алгебры он выясняет возможности выигрыша и проигрыша лиц, занимающихся контрабандой.

Огромный интерес представляет статья «О наслаждениях воображения», помогающая понять личность самого Беккариа, статья, не использованная до сих пор в русской литературе.

Большая часть людей, по мнению Беккариа, чтобы испытать наслаждение, нуждается в непосредственном воздействии на них находящихся

29

в наличии предметов. «Но мудрец, знающий, как редки и мимолетны наслаждения, предоставляемые нам быстро преходящим случаем, умеет с помощью волшебного воображения продлить, украсить, расширить ту малую частицу их, которую судьба ему дарует». В отличие от физических наслаждений «наслаждения воображения, приобретаемые без опасности, которым большинство не завидует и которые не ценит, доставляют душе если и не высшее блаженство, то во всяком случае спокойствие... В делах человеческих необходимо усвоить себе известное философическое равнодушие (indolezza) как в практических делах, так и в исканиях истины. Не гонись за чувственными впечатлениями, не спеши жить, помни, что слишком много переживаемое в одних мгновениях идет за счет других мгновений. Наблюдай со стороны, как люди слепо и спутанно сталкиваются между собой... делай им добро из такого отдаления, чтобы они не затянули тебя в свой водоворот... Счастливый наблюдатель, наслаждайся в тишине краткими мгновениями, которые отпущены тебе от твоего рождения до того, как ты исчезнешь... Чтобы люди оставили тебя в мире, нужно, чтобы ты был в мире с самим собой. Не оскверняй себя никаким проступком: будь справедлив со всеми существами, тебя окружающими. Пусть даже звери, которых попирал гордый и жестокий человек, испытывают твою справедливость. Но, прежде всего, не воображай, что ты земное совершенство, т.е. не будь человеком, который хотел бы обладать совершенными манерами, совершенным красноречием, совершенной ученостью».

«Будь другом счастливого уединения, часто удаляйся из тесных городов, — заканчивает Беккариа. — Проводи свои дни среди свободной природы, этого наиболее древнего храма божества. Горы вторят твоим песням, а прибой моря сопровождает твои напевы. Там, размышляя, ты познаешь главные звенья вечной цепи, там ты почувствуешь ничтожество наших забот и наших учреждений. Если ты везде найдешь разрушительные следы человека, то прежде всего ты увидишь мудрую Природу, восстанавливающую разрушения, ибо человек может только изменять, но не уменьшать неисчерпаемый запас жизни, который хранится в груди Природы»1.

Как мы уже сказали, журнал «Кафе» перестал существовать с мая 1766 г. В последнем выпуске, прощаясь с читателями, редакция объясняла это назначением Пьетро Верри членом Высшего экономического совета, созданного в Милане австрийским правительством, и предполагаемой поездкой в Париж Беккариа и Алессандро Верри. Но возможно, что здесь сыграло свою роль и равнодушие миланского общества. Недаром Беккариа писал Морел-ле в своем письме: «Страна эта погружена еще в предрассудки, оставшиеся в ней от ее старых повелителей2. Миланцы не прощают тем, кто хотел бы их заставить жить в XVIII в. В столице со ста двадцатью тысячами жителей едва ли наберется двадцать лиц, которые любили бы образовывать себя и приносили бы жертвы истине и добродетели».

1                                                                   Цит. по Амати.

2                                                                 Испанцев.

30