ГЛАВА VI Памфлет монаха Факинеи. «Ответ» братьев Верри

По цензурным соображениям книга Беккариа была отпечатана не в Милане, а в Ливорно, анонимно и без указания места издания. Из записей, сделанных Пьетро Верри на переписанной им рукописи, видно, что первый экземпляр книги был получен в Милане 16 июля 1764 г. Далее отмечено: «К 20 августа разошлось 520 экземпляров. В Венеции государственные инквизиторы разыскивают их и конфискуют». Вышедшая небольшим тиражом книга быстро потребовала второго издания. Оно было отпечатано в той же типографии в Ливорно, также анонимно, с указанием Монако в качестве места издания. И это издание быстро разошлось, так что к концу 1764 г. Беккариа подготовил уже третье издание, с дополнениями.

Монах Факинеи, которому венецианские власти поручили выступить против книги Беккариа, принялся за работу так рьяно, что в конце 1764 г. или в самом начале 1765 г. вышли из печати его «Заметки и замечания на книгу, озаглавленную "О преступлениях и наказаниях"». Вышли они анонимно и без указания места печати1. По объему заметки больше, чем книга Беккариа (около восьми листов). В записях Верри отмечено: «15 января мы получили Факинеи».

Книга Факинеи была наполнена самыми ужасными обвинениями, какие только были мыслимы в XVIII в. «Много читал я книг по истории и церковным вопросам, написанных древними и современными протестантами всех наций и всех сект. Написаны они скорее с целью изрыгнуть ярость против Рима и против трибуналов инквизиции, чем для того, чтобы поведать о событиях или осветить вопросы...» «Но воистину, — восклицает Факинеи, — среди них не найдется ни одной, которая была бы написана более отвратительными и более черными красками и с более святотатственными приемами, чем книга нашего автора». «Книга эта, — пишет он в другом месте, — несмотря на свои малые размеры, полна тем не менее длинных и бесцельных выпадов против законодателей и против князей, как церковных, так и светских, и в особенности против священного трибунала инквизиции, и содержит в себе все заблуждения, самые ужасные, и все поношения верховной власти и христианской религии, самые возмутительные, которые когда-либо были изрыгнуты всеми наи-

Noteedosservazionisullibrointitolatodeidelittiedellepene, 1765. Р. 191. Экземпляр этой книги имеется в Ленинской библиотеке (Москва).

39

более нечестивыми еретиками и всеми неверующими, как древними, так и новыми». Автор книги один из тех писателей, которые, «прибегая к наиболее низким и наиболее дерзким приемам, обращаются с церковнослужителями, как с плутами, с монархами, как с тиранами, со святыми, как с фанатиками, с религией, как с обманом, и которые возводят, наконец, хулу на самого их творца». Венецианские власти знали, кому давали поручение. Факинеи был начитан не только в церковной литературе. Он был знаком и с просветительной литературой XVII и XVIII вв., с «публицистами — учителями нашего автора». Подводя итоги, Факинеи делает обобщение: «Почти все, что наш автор выдвигает в своей книге, покоится не на чем ином, как на двух ложных и нелепых началах — что все люди рождаются свободными и равны по своей природе и что законы не что иное, и не должны быть не чем иным, как свободными договорами людей, соединившихся в общество, чтобы лучше обеспечить свою собственную жизнь».

С ядовитой иронией он говорит об авторе как о человеке, возомнившем себя «Итальянским Руссо», а в самом начале прямо называет книгу Беккариа — «истинной дщерью Общественного договора».

Факинеи непосредственно не призывал, конечно, к аресту и суду над автором книги. «Смиренно» заявлял он, что руководствуется, осуждая последнюю, «исключительно истинной любовью к прекрасной истине». Но в условиях Италии того времени обвинения, выдвинутые «кротким» монахом, являлись призывом не только кдуховной, но и ксветской власти. Анонимность нисколько не спасала. Пронырливый монах успел установить, что книга отпечатана «контрабандно» в Ливорно.

Чем все это угрожало, Беккариа и его друзья прекрасно представляли себе. Уже работая над книгой, Беккариа считался с возможностью преследования со стороны католической церкви. «Должен сказать вам, — говорит он в своем письме к Морелле, — что в то время, как я писал, я имел перед глазами пример Макиавелли, Галилея и Джанноне. Я слышал звон цепей, потрясаемых суеверием, и крики фанатизма, заглушающие стенания истины. Вид этого ужасающего зрелища заставлял меня иной раз прикрывать свет облаками. Я хотел защищать человечество, но не делаться его мучеником. Мысль, что мне нужно быть темным, делала меня иногда таковым без необходимости».

После появления памфлета Факинеи нельзя было терять ни одной минуты. И действительно, в записях Пьетро Верри на рукописи «Ответа», написанной рукой Пьетро и обнаруженной Ландри, сказано: «Книга (Факинеи) пришла в полдень 15 января, а вечером 21 января был готов уже этот "Ответ". Утром 22 была отправлена в Лугано (где печаталось третье издание книги Беккариа) первая часть, 23 утром остальное. К1 февраля вышло из печати». Рукой секретаря Верри приписано, что данная рукопись отпечатана в одном томике в качестве приложения к книге «О преступлениях и наказаниях» (Ландри).

В литературе о Беккариа, в особенности русской, прочно утвердилась легенда, что автором «Ответа на заметки и замечания» был сам Беккариа.

40

И как же могли думать иначе, если в своем обращении «К тому, кто читает», появившемуся впервые в пятом издании книги, Беккариа прямо заявлял: «Я публично засвидетельствовал свою религиозность и покорность моему суверену ответом на "Заметки и замечания"».

И все же «Ответ» был составлен не им, а братьями Верри.

На их авторство указывал еще Вилла в 1820 г., но не ссылаясь ни на какие доказательства. Поэтому Канту отвергнул это свидетельство. Но когда была опубликована в 1879—1881 гг. в четырех томах переписка братьев Верри, то и во втором, французском, издании своего труда (1885) Канту попросту отмахнулся от упоминаний братьев Верри, что «Ответ» составлен ими. Для Амати авторство Беккариа не возбуждало никаких сомнений, и он поражался способностью «ленивого» Беккариа в пять дней написать брошюру в три с половиной печатных листа.

В двух письмах к Фризи, 21 января и 16 февраля 1767 г., Пьетро Верри прямо говорит, что в «Ответе» нет ни одной буквы Беккариа, что работа полностью написана им, а материал1 помогал подбирать Алессандро (Спирито). Буви устанавливал авторство братьев Верри, помимо указанных писем, сопоставлением прежде всего стиля книги Беккариа со стилем «Ответа». Стиль этих двух вещей отражает манеру, свойственную каждому из этих писателей. Затем Беккариа, по мнению Буви, вообще не был способен к такой работе, как составление «Ответа», которая, по меткому выражению Буви, скорее проявление ловкости (tour deforce), чем творческое произведение.

Но все сомнения окончательно рассеяны Ландри, обнаружившим рукопись «Ответа», написанную рукой Верри (ее-то и видел в свое время Вилла), и его же заметки для составления «Ответа». Рукой Беккариа только на отдельном листе занесено несколько цитат из памфлета Факинеи. Характерно и то, что, затребовав рукопись своей книги от Верри, Беккариа не сделал того же в отношении «Ответа».

Принадлежность авторства этой вещи братьям Верри не дает поэтому права пользоваться «Ответом» как своего рода комментарием к книге «О преступлениях и наказаниях». Но на общем характере его остановиться следует. Содержание «Ответа» в значительной мере предопределялось формой, в которой Беккариа излагал в книге свои мысли2. То, что Беккариа «прикрывал свет облаками», помогло братьям Верри в опровержение обвинений дать ряду мест более невинное толкование. Легче всего было опровергнуть обвинения в мятежных мыслях против светской власти.

Хотя книга Беккариа и пестрит выпадами против «тиранов», «деспотов», «тирании» и «деспотизма», но утверждению Факинеи, что «автор книги считает всех князей, всех суверенов нынешнего века жестокими тиранами», можно было противопоставить слова книги: «Счастливо было бы человечество, если бы впервые для него законы издавались теперь, когда мы видим восседающими на престолах Европы благодетельных

'     «Ответ» пестрит ссылками и цитатами из римских юристов, канонистов, историков церкви. 2    Форме изложения посвящена специальная глава — XII.

41

монархов, покровительствующих мирным добродетелям, наукам и искусствам...»

Труднее было опровергнуть обвинения в нападках на католическую церковь, на духовенство, в защите свободы ересей и т.п. И недаром в «Ответе» две трети мест отведено возражениям против обвинений в неверии. Но, несмотря на остроумие и ловкость пера Пьетра Верри, этого было бы недостаточно. Пришлось недвусмысленно заявить, что автор книги «О преступлениях и наказаниях» — правоверный католик. Факи-неи писал, что автор обвиняет католическую церковь в жестокости и нападает на «ученых католической церкви». В «Ответе» пришлось прямо сказать: «Святая католическая церковь, в лоне которой я родился по милости Божьей, догматы которой я почитаю как божественные и непогрешимость которых исповедую, в лоне которой я уповаю и жить и умереть, никогда не обвинялась мною ни в жестокости, ни в каком-нибудь ином пороке».

В своей книге Беккариа, как мы видели, напал со всей резкостью на юриспруденцию своего времени, на юристов Средневековья и абсолютизма. Но бой был дан по линии «римского права». О каноническом праве, из вполне понятной предосторожности, даже слова сказано не было. А именно канонисты первые разработали учение об оскорблении божественного величества такими преступлениями, как богохульство, ересь, колдовство. Именно канонисты выработали правило, что «церковь отвращается от крови», что поэтому церковные суды не должны назначать смертную казнь, а должны передавать виновного для наказания светскому суду. На практике приглашение духовного суда наказать как можно мягче, без пролития крови, обычно прямо понималось как приглашение сжечь виновного живым на костре.

И все же в «Ответе» по вопросу о канонистах нельзя было отыграться на «фигуре умолчания». Пришлось сказать: «Ученые католической церкви являются моими учителями (maestri), и я питаю глубочайшее уважение к их знаниям». Но мы-то знаем, что «учителями» и братьев Верри, и Беккариа были французские и английские философы XVII и XVIII вв., а не блаженный Августин, Фома Аквинский и бесчисленные Исидоры и Амвросии.

Нельзя не согласиться с Амати, что, «если Беккариа, презрев молчание, отвечал бы на обвинения Факинеи открытым исповеданием своих принципов, то его, по всей вероятности, ожидала бы участь Макиавелли, Галилея и Джанноне, которой он отнюдь не завидовал».

Можно, конечно, поставить Беккариа в упрек отсутствие мужества, как это и делает Спирито, восклицая: «Какое различие по сравнению с каким-нибудь Джордано Бруно или Кампанеллой!» Но справедливость требует отметить, что Беккариа был так подавлен предъявленными ему обвинениями, участь Джанноне, умершего в тюрьме за каких-нибудь шестнадцать лет до его книги, казалась ему настолько неминуемой, что он вообще не был в состоянии написать какой-нибудь ответ. Одинокий

42

листе несколькими цитатами из Факинеи, сохранившийся в архиве Верри, красноречивее всего говорит о душевном состоянии Беккариа.

Опубликование «Ответа» в третьем издании книги «О преступлениях и наказаниях» спасло Беккариа от участи Джанонне. Наместник Фир-миани, поклонник энциклопедистов, сам лично разделявший взгляды Беккариа на пытку, мог опереться в своей защите Беккариа на этот «Ответ».

В своем письме к Морелле Беккариа прямо указывает, что спокойствием он обязан графу Фирмиани. В обращении «К тому, кто читает» Беккариа высказывает свою признательность и Фирмиани, и венскому правительству, говоря, что «откровенное изыскание истины и независимость от принятых мнений, с которой написан этот труд, возможны лишь при снисходительном и просвещенном правительстве, под властью которого живет автор». Наконец, свое сочинение «О стиле» (1770) Беккариа посвятил тому же Фирмиани.

Когда гроза прошла, Беккариа нашел в себе силы самому ответить Факинеи. Таким ответом и является обращение «К тому, кто читает», помещенное в пятом издании книги «О преступлениях и наказаниях» (март 1766 г.). Со ссылкой на «Ответ», составленный братьями Верри, ему и здесь пришлось заявить о своей религиозности («Я публично засвидетельствовал свою религиозность...»). Пришлось упомянуть и про «покорность своему суверену». Но в остальном личный ответ Беккариа написан с достоинством, а начало его, где он в нескольких строках характеризует действующую уголовную систему, должно быть отнесено к одной из самых блестящих по языку страниц книги.

В литературе о Беккариа недостаточно оценено значение обращения «К тому, кто читает», как «Ответа», весьма искусного по своей форме. Не учитывается, что в нем не меньше, если не больше, Беккариа «прикрывал свет облаками». Нельзя поэтому всерьез принимать указание Беккариа о том, что наряду со справедливостью человеческой «или, что то же, политической», и «естественной» существует еще и «справедливость божественная», или слова его, что «идея добродетели религиозной, возвещенной и охраняемой самим Богом, всегда остается единой и неизменной». Все это говорилось для того, чтобы иметь право сказать, что автор занимается только земными, не «богословскими» вопросами. Отсюда же и другой вывод: «богословие» не должно вмешиваться в «земные» вопросы. Эта же мысль прекрасно была выражена Беккариа в главе «О присяге» (§ XVIII): «Дела небесные управляются по совершенно иным законам, чем дела человеческие».

Опубликованный в третьем издании книги «Ответ», составленный братьями Верри, спас Беккариа от уголовного преследования, но не успокоил «смертельно задетое духовенство» (Амати). Книга Беккариа была занесена римским престолом в «Индекс (список) запрещенных книг». Об этом счел необходимым напомнить 21 марта 1871 г. орган папы «Ос-серваторе католико» в связи с открытием 19 марта того же года в Милане памятника Беккариа, средства на сооружение которого были собраны по

43

общественной подписке. Тогда же этот орган писал: «Милан воздвиг памятник человеку, жалкому в религии, ничтожному в литературе, поверхностному в юриспруденции, нечестивому в учениях. Надеемся, что более мудрое и менее раболепное потомство разрушит его» (Амати).

Надо удивляться, что в русской литературе Беликов, имевший в своем распоряжении книгу Амати, утверждал, что благодаря европейскому успеху книги Беккариа «даже у святейшего папы не поднялась рука, чтобы сжечь книгу и похоронить ее в "указателе запрещенных книг"». Видимо, Беликов поверил на слово Канту который в стремлении смягчить краски голословно утверждал, что Беккариа не испытал ни малейших неприятностей не только от инквизиции, но даже от святой конгрегации, ведающей Индексом.

В новейшее время молодой итальянский ученый Армандо де Марки, выпустивший в 1929 г. монографию «Чезаре Беккариа и уголовный про,-цесс», произвел специальное расследование по этому вопросу. Он установил, что «осуждение» книги папой существует и по сие время. Ему не удалось только получить сведения о «мотивах» осуждения и внесения книги в Индекс. Такого рода сведения составляют тайну, не подлежащую оглашению, и, как было Марки официально заверено, эта «тайна» никогда и ни для кого не была нарушена. Сам Марки высказывает предположение, что, возможно, единственной причиной является зачисление к энциклопедистам1. Молодой итальянский автор, видимо, не читал «Замечаний» монаха Факинеи. В них содержится более чем достаточно мотивов для «осуждения» книги Беккариа римско-католической церковью. И когда Амати говорил, что «клерикальный гнев против Беккариа» ни на одну йоту не ослабел с момента появления «Замечаний» Факинеи, то слова эти могут быть по всей справедливости отнесены и к настоящим дням.

Одинаково враждебное отношение встретила книга Беккариа и в тех странах, где в его эпоху господствовала «святая инквизиция». Появившийся перевод ее на испанский язык был запрещен испанской инквизицией, книга его была воспрещена и в Португалии2.

В заключение необходимо остановиться на вопросе, поднятом еще Буви: почему братья Верри не выступили публично с заявлением, что они, а не Беккариа являются авторами «Ответа».

Совершенно правильно отмечает Буви, что до возникновения вражды (после поездки Беккариа в Париж в 1766 г.) братья Верри не испытывали никакого чувства соперничества. Успех Беккариа был их общим успехом. Когда же вспыхнула вражда, то братья Верри в переписке с друзьями и в разговорах достаточно громко заявляли о своем авторстве. Когда же острота отношений миновала, то, по выражению Буви, братья Верри «набросили покрывало забвения на прошлое». Буви подчеркивает далее, что и Беккариа начиная с 1767 г. хранил такое же молчание, как и братья

1                                                                    De Marchi A. Cesare Beccariaeil processe penale, 1929.

2                                                                  Bohmer. Handbuch der Litteratur des Kriminalrechts, 1816. S. 199.

44

Верри. «Никогда уже более, вплоть до самой смерти, Беккариа не заявлял, что он автор "Ответа", и не делал даже какого-нибудь намека на это».

В отношении братьев Верри нам представляется возможным высказать еще следующие соображения. В первые месяцы и годы, когда «Ответ» сыграл такую спасительную роль, это произведение могло казаться им чуть ли не одинаковой ценности с книгой Беккариа. Переоценка «Ответа» чувствуется во всяком случае в письмах Алессандро Верри из Парижа, куда он поехал вместе с Беккариа. Когда вражда затихла и когда братья Верри сами убедились в историческом значении работы Беккариа, когда они увидели, что книга имеет успех независимо от их «Ответа», они не могли не почувствовать, что это их произведение не прибавляет ничего к лаврам Беккариа. Скорее, наоборот.

Характерно, что Морелле не счел возможным дать одновременно с книгой и перевод «Ответа»1. В письме к Беккариа он объяснял это рядом соображений: не стоит привлекать во Франции внимание к тому, что в Италии «суеверие» подняло уже голову, что лучше приберечь его для второго издания и т.п. Но нам думается, Морелле не привел главного довода, что книга Беккариа потеряла бы от соседства с «Ответом».

Положение Беккариа с «Ответом» было психологически чрезвычайно тяжелым. Признать публично авторство братьев Верри — значило бы подвергнуть себя преследованию со стороны Рима. Во всяком случае известные неприятности, несмотря на мировую славу, были бы. Беккариа же в это время ждал от австрийского правительства назначения на должность, которая дала бы ему материальную независимость.

Но Беккариа ничего не сообщил об авторстве Верри и французским энциклопедистам. Алессандро писал брату, что только один раз Беккариа пришлось признаться, что его друзья помогли ему составить «Ответ». Возможно, что «полного признания» Беккариа не сделал из боязни, что его новые парижские друзья припишут братьям Верри слишком большую роль и в составлении самой книги.

Как бы то ни было, после возвращения из Парижа Беккариа своей книги больше не переиздавал. Это, конечно, не случайно. Возможно, что наряду с другими причинами, удержавшими его, о которых скажем ниже, сыграло свою роль и нежелание касаться вопроса об авторстве «Ответа».

Впервые, насколько мы могли установить, на французский язык «Ответ» переведен в 1773 г. Л изи вместе с книгой Беккариа, а в немецких изданиях частично «Ответ» приведен в переводе под редакцией Гоммеля в 1778 г.

45