2.2. Соотношение императивных коллизионных и материальных норм при регулировании международных частных отношений

Императивные коллизионные нормы нельзя обойти никаким соглашением, ибо государство в них установило степень возможного поведения субъектов права, степень их свободы. Эти нормы необходимо рассматривать как нормы специального законодательства, установленного для регулирования международных частных отношений, и соответственно имеющие приоритет по отношению к другим нормам. Они не могут быть изменены соглашением сторон. Если же такое соглашение состоялось, то оно недействительно.

Характерным примером здесь является решение МКАС при ТПП РФ от 17 марта 1999 г. (дело N 272/1997) по иску российской организации и встречному иску бельгийской фирмы по оплате поставленных товаров. В решении МКАС, в частности, отмечалось:

"...арбитры обратились к коллизионной норме, содержащейся в ст. 165 ОГЗ 1991 г., действующих на территории Российской Федерации. В соответствии с этой нормой форма внешнеэкономических сделок, совершаемых российскими юридическими лицами, независимо от места совершения этих сделок определяется российским законодательством. Содержание этой императивной нормы не может быть изменено соглашением сторон. Она имеет приоритет и в отношении норм применимого права других стран"*(67).

В то же время нормы национального материального права для того, чтобы иметь эффект прямого действия (т.е. быть непосредственно применимыми, несмотря на возможность применения иностранного права, когда это предусмотрено императивными коллизионными нормами), должны обладать не просто императивными свойствами с точки зрения материального права, а именно особыми императивными свойствами, преодолевающими силу коллизионных, в том числе императивных правил, отсылающих к иностранному праву.

Следует исходить из того, что, если по данному вопросу существуют одновременно императивные коллизионная и материальная нормы, причем первая отсылает к иностранному праву, а вторая предполагает применение национального материального права, то приоритет имеет материальная норма. Такой вывод можно сделать, исходя из принципа тесной связи, содержанием которого выступает правило разрешения коллизий во внутреннем праве - lex specialis derogat lex generalis (специальный закон имеет преимущество перед общим), имея в виду, что законодатель специально установил материально-правовую норму прямого действия, регулирующую отношения, в которых реализуется исключительный государственный интерес.

Рассмотрим ситуацию на конкретном примере.

В соответствии со ст. 1195 и 1202 ГК РФ и ст. 1 Федерального закона "О военно-техническом сотрудничестве Российской Федерации с иностранными государствами" (далее - Закон о ВТС) правоспособность иностранного субъекта военно-технического сотрудничества осуществлять внешнеторговую деятельность в отношении продукции военного назначения определяется его личным законом (lex societatis). То есть в случае возникновения спора будет применена императивная коллизионная норма. Подпунктом 6 ч. 2 ст. 1202 ГК РФ в содержание личного закона введен порядок приобретения юридическим лицом гражданских прав. Исходя из указанной нормы иностранный субъект военно-технического сотрудничества (далее - субъект ВТС) должен получить субъективное право на исполнение обязательств по внешнеторговой сделке в отношении российской продукции военного назначения в порядке, определяемом своим национальным правом. Однако соблюдение указанного национального порядка является всего лишь одним из позитивных оснований для наделения иностранного субъекта соответствующим правом, причем имеющим привязку только к своей правовой системе.

Другое основание связано с российской правовой системой. В законодательстве о военно-техническом сотрудничестве установлены императивные материальные правила, имеющие особое значение для интересов государства, в соответствии с которыми права и обязанности сторон по такой сделке появляются только после принятия решения управомоченным государственным органом (Правительством РФ или КВТС России), разрешающего поставку продукции военного назначения (далее - ПВН) в иностранное государство*(68). Соответственно, указанное решение является вторым правовым основанием субъективного права на исполнение контрактного обязательства, как иностранного, так и российского, субъектов ВТС. То есть в данном случае мы видим, что порядок приобретения субъективных прав определяется не только применимым на основании императивной коллизионной нормы иностранным правом, но и на основании императивной материальной нормы российского законодательства о военно-техническом сотрудничестве.

Другим, еще более характерным примером особых императивных свойств российских материальных норм в области ВТС является субъективное право на вывоз ПВН с таможенной территории Российской Федерации, которое может получить исключительно российский, а не иностранный субъект ВТС. Речь идет о том, что действующее контрактное обязательство в отношении ПВН не наделяет стороны субъективным правом на вывоз указанной продукции с российской таможенной территории, соответственно, указанное обязательство невозможно исполнить фактически. Статьей 4 Закона о ВТС установлен разрешительный порядок экспорта и импорта ПВН, который осуществляется через лицензирование вывоза и ввоза этой продукции. Вывезти ПВН с территории России можно, только получив лицензию КВТС России на ее вывоз, которая выдается исключительно российскому субъекту ВТС, наделяя его субъективным правом на перемещение соответствующего товара через таможенную границу*(69). Следовательно, иностранная правовая система вообще исключается из порядка наделения своего импортера ПВН субъективным правом на перемещение ПВН через российскую таможенную границу.

Таким образом, как мы видим, в указанных случаях императивные материальные нормы законодательства о ВТС в силу их особого значения для обеспечения государственных интересов обладают приоритетом перед соответствующими императивными коллизионными нормами.

Сказанное выше применимо и для определения соотношения диспозитивной коллизионной нормы и императивной нормы материального права, имеющей особое значение.

Вместе с тем вопросы приоритетности императивных материальных либо коллизионных норм в арбитражной практике не отличаются строгой определенностью и однозначностью.

Так, в постановлении кассационной инстанции по проверке законности и обоснованности решений (определений, постановлений) арбитражных судов, вступивших в законную силу Федерального арбитражного суда Московского округа от 24 сентября 2002 г. (дело N КГ-А40/6347-02) по иску Международной финансовой компании Инвестментс (Сайпрус) Лтд в Арбитражном суде г. Москвы к ОАО "АБ "Инкомбанк"", к компании Креди Агриколь Индосуэц и к компании Индосуэц Интернэшнл Файнэнс Б.В. о признании недействительным беспоставочного форвардного контракта от 22 октября 1997 г., заключенного между ОАО "АБ "Инкомбанк"" и компанией Креди Агриколь Индосуэц было обращено внимание суда первой инстанции на то, что по данному иску существует коллизия о применении норм выбранного сторонами права (в этом качестве было выбрано английское право) либо должны быть применены строго императивные нормы законодательства о несостоятельности (банкротстве). При этом суду первой инстанции надлежало исследовать соотношение таких вопросов существа дела, как обязательность простой письменной формы для внешнеэкономической сделки, обязательной на основании строго императивной нормы ст. 162 ГК РФ (п. 3), ее действительности в силу надлежащих полномочий сторон по ее заключению и вопросов условий соответствия формы этой сделки простой письменной форме, которые, как и содержание сделок, определяются на основе коллизионной нормы ст. 166 Основ гражданского законодательства Союза ССР и республик*(70).

В данном деле напрямую встал вопрос о соотношении и приоритетах императивных норм, имеющих особое значение, и коллизионных норм, правда без создания однозначного прецедента по этому вопросу.