VI

Общественный процесс различных исторических тел, их социологически созерцаемый материальный исторический процесс, связь и борьба сформированных в нем человеческих естественных сил, проходит различные стадии. Он следует от простых к более сложным формам «жизненного синтеза». В ходе этого развития он претерпевает полные перегруппировки общества, расширение и сужение своего горизонта, окостенение и распад общественных форм. Ему ведомы частичные преобразования материала существования и — с точки зрения живущей в нем души, беря все это как переживание и материал формирования для нее, — полностью новые синтезы жизненных элементов, которые представляют существование как новую целостность переживания; и ему ведомы также длинные или краткие периоды продолжающегося окоченения, времена «оцепенений синтеза», чистого повторения переживания, которое в разных поколениях, быть может, тысячелетиями предлагает душе одно и то же переживание и материал формирования. При этом процесс цивилизации — один из существеннейших факторов, который посредством предоставления новых технических методов формирования существования, новых знаний и горизонтов способствует развитию прежде всего материальной структуры общества, от простых к более сложным формам, к развитию и сдвигам материального синтеза жизни и может посредством открытий и изобретений привести к большим поворотам в нем, к новым формированиям, к совершенно новым синтезам. Он может также, остановившись в каком-нибудь историческом теле, способствовать его материальному оцепенению и его распаду вследствие старения. Следовательно, процесс цивилизации создает новые внешние жизненные синтезы в согласованности с естественными силами общественного процесса.

Но процесс цивилизации и без такого преобразования внешнего синтеза жизни, совершая чисто духовные прояснения или проникая с ними в какое-либо историческое тело извне, уже посредством этого (посредством нового духовного приведения в связь всех элементов существования), может создать совершенно независимо от материального преобразования существования новый чисто духовный синтез элементов жизни, который может оказаться таким же значимым, как какой-либо созданный новой материальной общественной группировкой. Если до сих пор «мир» виделся как похожий на тарелку диск, над которым куполообразно поднимается «небесный шатер», а вместо этого внезапно появился и был всеми постигнут коперниканский образ мира с его бесконечными всесторонними перспективами, то наступил новый синтез, духовное преобразование и изменение порядка всех жизненных элементов, столь же значительный, или, быть может, для «души» еще более значительный, чем какой-либо процесс преобразования. И совершенно то же должно произойти, когда внешний мир внезапно начинает восприниматься уже не как нечто независимое от нашего Я, его форм и условий, как бытие чистых тел. а как «продукт» психофизических возможностей восприятия нашего Я и его априорных форм созерцания (Кант). Тем самым все факты переживания существования получают измененное значение для души, измененное положение и значение по отношению друг к другу. Существование и без нового внешнего синтеза выступает перед душой в новом «синтезе». И это происходит, если и не повсюду столь очевидно и радикально, то в большем или меньшем масштабе во всех других духовных космосах цивилизации.

В каждом историческом теле «душа» стремится, как мы видели, формировать соответственно своей сущности материал существования, который становится материалом ее переживания, сделать его выражением ее внутреннего бытия и создает этим «культуру». Независимо от того, следовательно, совершается ли это посредством переформирования материального существования или посредством нового духовного образа существования, она видит себя каждый раз вследствие созданного таким образом «нового синтеза всех жизненных элементов» введенной в новое существование, в новый мир, в новый материал, который ей надлежит формировать. В каждой такой ситуации решение ее задачи вновь начинается с самого начала... «И из этого возникает стремление ее и необходимость ее продуктивности в области культуры». Это не что иное, как попытка душевного формирования этого нового существования, этого по-иному расположенного жизненного материала.

Таким образом, периоды продуктивности культуры — всегда результат нового синтеза элементов жизни. И наоборот, когда это новое существование душевно оформлено или выражено, неизбежно наступает стагнация культуры, быть может, в течение некоторого времени маньеристское повторение выраженного прежде, и наконец остановка. С точки зрения «общей души» исторических тел (в научном выражении — их общего душевного состояния в какое-либо время) это означает, что при новом синтезе возникает новое «чувство жизни», новый способ ощущать жизнь как нечто общее, и это новое чувство борется за возможность своего выражения, за новое формирование, новое душевное формирование, за новое общее отношение к общественным и духовным фактам. Возникают новые «эпохи» и периоды культуры с новым ощущением. С точки зрения «продуктивных умов» в различных исторических телах это означает, что они формируют новое ощущение и вводят его в объективный мир. Они впитывают по-новому синтезированный жизненный материал как переживание, соединяют его со своим душевным центром, преобразуют его на основе своего нового чувства жизни и представляют созданное таким образом, их «творение», в «синтезе личности и мира». Они совершают это либо с намерением просто дать в законченной форме без определенной цели отображение по-новому ощущаемого мира, его сформированного душой содержания, — тогда возникает произведение искусства; или с намерением душевно формировать цивилизационную форму этого существования, сделать ее выражением нового чувства жизни и ее содержания, идеально преобразовать, переплавить ее; или, наконец, если это невозможно, если противостоящее им бытие оказывается недоступным идеальному формированию, в этом смысле лишено ценности, они пытаются «спасти» от пего эманацию душевности, поставить ее рядом с этим и вне этого, перевести ее в трансцендентность. Так наряду с произведениями искусства возникают религиозные системы и системы идей, направленные на посюсторонний или потусторонний мир. И появляются великие художники, пророки, вестники нового чувства жизни, которые воплощают в себе это различное по своему характеру стремление к «эманации», вводят, завершают или «венчают» эпохи и периоды культуры.

В этом предварительном первом рассмотрении становятся сначала только поверхностно понятны ритмика движения культуры, следование друг за другом ее периодов продуктивности и угасания, возникновение ее «эпох», борьба течений культуры (которая всегда выражает борьбу нового чувства жизни с иным, более старым), появление великих людей (которые в общем должны стоять как бы на местах «излома» развития), необходимая группировка толп менее продуктивных людей вокруг великих творцов (менее продуктивные «ищут» выражение, указывают в качестве «предтеч» или «соратников» на появление единственно великих), — понятным становится социологическое значение всего этого. Социологический тип движения культуры, ее членение на все новые замкнутые периоды продуктивности, ее борющиеся друг с другом течения и пребывание в них великих людей как бы фланкирующих постов, сходные с протуберанцами появления обладающих вечным содержанием эманации культуры с их исключительностью и неповторимостью, которые делают движение культуры столь полярно противоположным развитию цивилизации, — все это становится понятным. И одновременно, как указывалось, освещается в известной степени общая направленность выражения и форма выражения; то, что великие эманации культуры могут в одном случае означать удаление от жизни (как многие религиозные системы, раннее христианство, буддизм, которые не верят в возможность распространить на жизнь как тотальность душевную эманацию); что в другом случае они утверждают веру в возможность идеально формировать посюсторонне эту несинтезированную жизнь (магометанство, лютеранство, немецкий идеализм); в третьем же случае они ведут к радостному восприятию жизни такой, как она есть, и просто выражают ее в формах утверждающего жизнь чувства в возвышенном образе и совершенной форме (античность времени Перикла, позднее Возрождение).

Задача социологического исследования — выявить типы таким образом сломленного или замкнутого чувства жизни и их стремление выразить себя в различных формах и условиях, установить их связь с материально или духовно созданным новым синтезом жизненных элементов и объяснить, исходя из этого, не только большие периоды продуктивности культуры, ее повторение и ее сущность и положение в ней великих людей, но и выход на первый план различных сторон выражения культуры, последовательность и смену ее формальных принципов, объяснить или, выражая это более осторожно и скромно, истолковать все это.

Здесь, где речь идет о принципах динамики культуры, следует еще только сказать: каждый, возникающий из какого-либо нового жизненного чувства период культуры, поскольку он стремится формировать материал существования, его общественный и цивилизационный синтез, и придать ему его душевный облик, оказывает в свою очередь обратное воздействие на этот материальный и цивилизационный синтез жизненных элементов. В религиях каждый такой период создает с помощью церкви охраняемые и распространяемые, в системах идей посредством духа и идей утверждаемые принципы формирования, в художественных произведениях — вечные образы объективных форм, в великих людях — личностные «образцы» формирования жизни; такой период вводит все это по общественным и духовным каналам во все поры общественного и личностного формирования, переносит на весь материальный и духовный облик исторической сферы, в которой он возник. Таким образом, он в известной степени погружается со своими принципами формирования в глубины общественного и цивилизационного потока истории и пропитывает его. Такова ведь его задача и его намерение в качестве формы душевного выражения нового жизненного синтеза. Таким образом, каждый период культуры интенсивно воздействует на дальнейшее развитие общества и процесса цивилизации в каждом историческом теле. Их развитие из естественных сил влечения, воли и сил интеллектуальных происходит часто, почти всегда, в борьбе с вышедшим из этого погружения формированием культуры предшествующего жизненного синтеза. (Достаточно вспомнить в качестве исторического примера об утверждении раннекапиталистического синтеза, который был огромной победой воли в борьбе со средневековой, душевно-культурно сформированной и фиксированной жизнью). Обретенные в культуре формирование и фиксация могут даже просто остановить процесс жизненного синтеза на определенной ступени посредством ритуального установления и связывания всех естественных сил (религиозно фиксированное кастовое деление в Индии). Они могут замкнуть такими ритуально связанными представлениями процесс цивилизации. И посредством всего этого формирование культуры становится действующим в обратном направлении, существенным элементом конкретного образования общества и цивилизации различных исторических тел. Однако это ничего не меняет в том, что развитие общества и цивилизации изначально, — в той мере, в какой общественный процесс опирается на естественные силы влечения и воли в рамках естественных условий, а процесс цивилизации — на интеллектуальные силы целесообразного господства над существованием. — и посредством каждый раз создаваемого нового жизненного синтеза ставит движение культуры и ее внутренний центр, душу, перед новой ситуацией и новыми задачами. Их конкретное решение создает тогда фиксации и формы, в которых исторические тела в каждом данном случае пребывают, формы, из которых их естественные и интеллектуальные силы постоянно стремятся их освободить. В результате ими постоянно создается новая душевная ситуация, новое основание для продуктивности культуры. Общественный процесс, процесс цивилизации и движение культуры находятся в такой коррелятивной, динамической взаимосвязи, конкретный характер которой для каждого исторического тела и каждого исторического периода следует пояснять в монографическом исследовании, в принципе соответствующем, однако, той схеме, которая здесь дана в общих чертах.

Существуют исторические тела и периоды, когда— причины этого должны быть подробнее рассмотрены в монографиях — движение культуры оказывает меньшее обратное воздействие на «естественное» формирование всего тела или его отдельных образований, чем в другие времена, когда оно способствует развитию естественных образований в известной степени по их собственным законам и только выражает созерцаемую жизнь в одушевленной форме. Таким периодом является, например, античность в период правления Перикла, когда хозяйство, семья, до известной степени государство и, с другой стороны, «познание» могли полностью жить и развиваться по своим естественным законам, а религиозный фундамент создавался только для государства как «полиса», как более близкого сообщества народа. При этом произведения искусства и идеи связывали формированную таким образом жизнь с последними душевными инстанциями и придавали ей, исходя из этого, ее выражение. Совершенно противоположный тип представлен в переднеазиатско-египетской древности: в ней государство и познание полностью охвачены религиозными формами, им придано культурно фиксированное выражение ритуализации и константность, поддерживаемая и усиливаемая своеобразным общественным укладом (бюрократия!). То же, хотя иное по своему характеру и своим общественным основам, обнаруживается в индийской и китайской исторических сферах. В средневеково-феодальном жизненном синтезе также под влиянием церкви заметны подступы к подобной фиксации жизни. Характерной чертой Возрождения является то, что естественные общественные и цивилизационно-рационалистические силы разорвали эти оковы, вновь освободили общественный процесс и процесс цивилизации, предоставили государству, хозяйству, познанию, освободив их от божественной власти, естественно «формироваться»; при этом «культура», обретя известное, правда, отдаленное и преувеличенное сходство с античностью, могла вновь, как и в древности, вступить в родственную связь с естественной жизнью.

Здесь все дело в следующем: различные общественные образования, хозяйство, государство, классы, семья и т. д., так же, как и сферы цивилизации и их части, могут быть в различных исторических телах и периодах различным образом «насыщены культурой» и совершенно различно связаны этим в определенной форме. Это меняется в зависимости от условий «корреляций» трех сфер, которые надлежит исследовать.

И для нашей современной ситуации и находящейся в ней связи, быть может, интересно ясно понять, что душевная разработка сложившегося в раннекапиталистический период, поднявшегося в эпоху Возрождения «современного» синтеза жизни начинается в сущности только в идеалистический период XVIII в.; только его потребностью было придать новую душевно-культурную форму новым цивилизационным и естественным силам, создавшим «современный» образ жизни. Это ему не удалось. Мощная сила освобожденных начиная с Возрождения естественных, общественных и цивилизационных сил, в начале действия которых он пребывал (хотя ему представлялось, что он может их вновь подчинить) разрушила все его подступы и привела XIX век с его преобразованием. Однако все, что сегодня существует из «постулатов культуры» в отличие от естественных сил и тенденций нашей жизни, — все, чем мы располагаем вне областей хозяйства, государства, общества, семьи, в сущности происходит из душевно-духовного арсенала той попытки преодоления. Мы еще не создали новую идеологию, которая могла бы соответствовать нашему сегодняшнему жизненному синтезу. Социализм во всех его нынешних идейных формах является постулатом ноной культурной формы хозяйства и общества, противопоставленным тогдашним чувством жизни возникающим силам капитализма, — со всеми недостатками и предвосхищениями душевно-духовной установки того времени. Так же и современная идея государства; с тех пор не возник ни один новый постулат, который исходил бы из действительного, сложившегося с тех пор жизненного синтеза и в культурном отношении преодолевал бы его. С новой «идеей семьи», вокруг которой сегодня идет борьба, происходит нечто подобное. И так далее вплоть до идей «нации» и «человечества», — о них мы сегодня еще размышляем в опытных схемах, в которых XVIII век пытался постигнуть и идейно формировать эти созерцаемые высшие членения человеческой общности.

Мы еще сегодня боремся за современную душу и современный жизненный синтез. Мы ведем эту борьбу старым, ставшим уже почти тупым оружием этого раннего времени без того, чтобы стало возможным новое душевное тотальное постижение жизни, которое дало бы нам новое, более действенное оружие, и поэтому наша борьба более тяжелая и отчаянная, чем была когда-либо. И самыми существенными объектами, о которых идет речь, стали сегодня постепенно в продолжающемся отдалении от высших целей самые простые основные общественные образования, естественный фундамент существования вообще. Они могут, если все взорвано, — в зависимости от природы жизненного синтеза — стать подлинным первым объектом принудительного душевного требования, который должен тогда спуститься вниз и, пребывая у корней существования, попытаться там внизу ориентироваться новым, радикально новым, образом.

В целом следует, резюмируя, сказать: в разные периоды в различных исторических телах движению культуры удается в очень различной мере воздействовать на общественные и цивилизационные образования, и в разные периоды оно хочет этого в совершенно различной степени; ибо жизненное чувство души, которое видит себя противопоставленным определенному жизненному синтезу, и из него произрастает, может осуществить это в зависимости от своей силы в разной мере и считает полное формирование жизненного материала возможным в очень доходящее до степени или - в счастливые «времена» - нужным. Все это должно быть предметом пристального исследования в области социологии культуры. Здесь же речь идет только о том, чтобы внести в принципе ясность в понятия культуры и движение культуры, процесса цивилизации и общественного процесса и в их динамическое взаимоотношение, насколько это возможно в кратких указаниях.

Общественный процесс различных исторических тел, их социологически созерцаемый материальный исторический процесс, связь и борьба сформированных в нем человеческих естественных сил, проходит различные стадии. Он следует от простых к более сложным формам «жизненного синтеза». В ходе этого развития он претерпевает полные перегруппировки общества, расширение и сужение своего горизонта, окостенение и распад общественных форм. Ему ведомы частичные преобразования материала существования и — с точки зрения живущей в нем души, беря все это как переживание и материал формирования для нее, — полностью новые синтезы жизненных элементов, которые представляют существование как новую целостность переживания; и ему ведомы также длинные или краткие периоды продолжающегося окоченения, времена «оцепенений синтеза», чистого повторения переживания, которое в разных поколениях, быть может, тысячелетиями предлагает душе одно и то же переживание и материал формирования. При этом процесс цивилизации — один из существеннейших факторов, который посредством предоставления новых технических методов формирования существования, новых знаний и горизонтов способствует развитию прежде всего материальной структуры общества, от простых к более сложным формам, к развитию и сдвигам материального синтеза жизни и может посредством открытий и изобретений привести к большим поворотам в нем, к новым формированиям, к совершенно новым синтезам. Он может также, остановившись в каком-нибудь историческом теле, способствовать его материальному оцепенению и его распаду вследствие старения. Следовательно, процесс цивилизации создает новые внешние жизненные синтезы в согласованности с естественными силами общественного процесса.

Но процесс цивилизации и без такого преобразования внешнего синтеза жизни, совершая чисто духовные прояснения или проникая с ними в какое-либо историческое тело извне, уже посредством этого (посредством нового духовного приведения в связь всех элементов существования), может создать совершенно независимо от материального преобразования существования новый чисто духовный синтез элементов жизни, который может оказаться таким же значимым, как какой-либо созданный новой материальной общественной группировкой. Если до сих пор «мир» виделся как похожий на тарелку диск, над которым куполообразно поднимается «небесный шатер», а вместо этого внезапно появился и был всеми постигнут коперниканский образ мира с его бесконечными всесторонними перспективами, то наступил новый синтез, духовное преобразование и изменение порядка всех жизненных элементов, столь же значительный, или, быть может, для «души» еще более значительный, чем какой-либо процесс преобразования. И совершенно то же должно произойти, когда внешний мир внезапно начинает восприниматься уже не как нечто независимое от нашего Я, его форм и условий, как бытие чистых тел. а как «продукт» психофизических возможностей восприятия нашего Я и его априорных форм созерцания (Кант). Тем самым все факты переживания существования получают измененное значение для души, измененное положение и значение по отношению друг к другу. Существование и без нового внешнего синтеза выступает перед душой в новом «синтезе». И это происходит, если и не повсюду столь очевидно и радикально, то в большем или меньшем масштабе во всех других духовных космосах цивилизации.

В каждом историческом теле «душа» стремится, как мы видели, формировать соответственно своей сущности материал существования, который становится материалом ее переживания, сделать его выражением ее внутреннего бытия и создает этим «культуру». Независимо от того, следовательно, совершается ли это посредством переформирования материального существования или посредством нового духовного образа существования, она видит себя каждый раз вследствие созданного таким образом «нового синтеза всех жизненных элементов» введенной в новое существование, в новый мир, в новый материал, который ей надлежит формировать. В каждой такой ситуации решение ее задачи вновь начинается с самого начала... «И из этого возникает стремление ее и необходимость ее продуктивности в области культуры». Это не что иное, как попытка душевного формирования этого нового существования, этого по-иному расположенного жизненного материала.

Таким образом, периоды продуктивности культуры — всегда результат нового синтеза элементов жизни. И наоборот, когда это новое существование душевно оформлено или выражено, неизбежно наступает стагнация культуры, быть может, в течение некоторого времени маньеристское повторение выраженного прежде, и наконец остановка. С точки зрения «общей души» исторических тел (в научном выражении — их общего душевного состояния в какое-либо время) это означает, что при новом синтезе возникает новое «чувство жизни», новый способ ощущать жизнь как нечто общее, и это новое чувство борется за возможность своего выражения, за новое формирование, новое душевное формирование, за новое общее отношение к общественным и духовным фактам. Возникают новые «эпохи» и периоды культуры с новым ощущением. С точки зрения «продуктивных умов» в различных исторических телах это означает, что они формируют новое ощущение и вводят его в объективный мир. Они впитывают по-новому синтезированный жизненный материал как переживание, соединяют его со своим душевным центром, преобразуют его на основе своего нового чувства жизни и представляют созданное таким образом, их «творение», в «синтезе личности и мира». Они совершают это либо с намерением просто дать в законченной форме без определенной цели отображение по-новому ощущаемого мира, его сформированного душой содержания, — тогда возникает произведение искусства; или с намерением душевно формировать цивилизационную форму этого существования, сделать ее выражением нового чувства жизни и ее содержания, идеально преобразовать, переплавить ее; или, наконец, если это невозможно, если противостоящее им бытие оказывается недоступным идеальному формированию, в этом смысле лишено ценности, они пытаются «спасти» от пего эманацию душевности, поставить ее рядом с этим и вне этого, перевести ее в трансцендентность. Так наряду с произведениями искусства возникают религиозные системы и системы идей, направленные на посюсторонний или потусторонний мир. И появляются великие художники, пророки, вестники нового чувства жизни, которые воплощают в себе это различное по своему характеру стремление к «эманации», вводят, завершают или «венчают» эпохи и периоды культуры.

В этом предварительном первом рассмотрении становятся сначала только поверхностно понятны ритмика движения культуры, следование друг за другом ее периодов продуктивности и угасания, возникновение ее «эпох», борьба течений культуры (которая всегда выражает борьбу нового чувства жизни с иным, более старым), появление великих людей (которые в общем должны стоять как бы на местах «излома» развития), необходимая группировка толп менее продуктивных людей вокруг великих творцов (менее продуктивные «ищут» выражение, указывают в качестве «предтеч» или «соратников» на появление единственно великих), — понятным становится социологическое значение всего этого. Социологический тип движения культуры, ее членение на все новые замкнутые периоды продуктивности, ее борющиеся друг с другом течения и пребывание в них великих людей как бы фланкирующих постов, сходные с протуберанцами появления обладающих вечным содержанием эманации культуры с их исключительностью и неповторимостью, которые делают движение культуры столь полярно противоположным развитию цивилизации, — все это становится понятным. И одновременно, как указывалось, освещается в известной степени общая направленность выражения и форма выражения; то, что великие эманации культуры могут в одном случае означать удаление от жизни (как многие религиозные системы, раннее христианство, буддизм, которые не верят в возможность распространить на жизнь как тотальность душевную эманацию); что в другом случае они утверждают веру в возможность идеально формировать посюсторонне эту несинтезированную жизнь (магометанство, лютеранство, немецкий идеализм); в третьем же случае они ведут к радостному восприятию жизни такой, как она есть, и просто выражают ее в формах утверждающего жизнь чувства в возвышенном образе и совершенной форме (античность времени Перикла, позднее Возрождение).

Задача социологического исследования — выявить типы таким образом сломленного или замкнутого чувства жизни и их стремление выразить себя в различных формах и условиях, установить их связь с материально или духовно созданным новым синтезом жизненных элементов и объяснить, исходя из этого, не только большие периоды продуктивности культуры, ее повторение и ее сущность и положение в ней великих людей, но и выход на первый план различных сторон выражения культуры, последовательность и смену ее формальных принципов, объяснить или, выражая это более осторожно и скромно, истолковать все это.

Здесь, где речь идет о принципах динамики культуры, следует еще только сказать: каждый, возникающий из какого-либо нового жизненного чувства период культуры, поскольку он стремится формировать материал существования, его общественный и цивилизационный синтез, и придать ему его душевный облик, оказывает в свою очередь обратное воздействие на этот материальный и цивилизационный синтез жизненных элементов. В религиях каждый такой период создает с помощью церкви охраняемые и распространяемые, в системах идей посредством духа и идей утверждаемые принципы формирования, в художественных произведениях — вечные образы объективных форм, в великих людях — личностные «образцы» формирования жизни; такой период вводит все это по общественным и духовным каналам во все поры общественного и личностного формирования, переносит на весь материальный и духовный облик исторической сферы, в которой он возник. Таким образом, он в известной степени погружается со своими принципами формирования в глубины общественного и цивилизационного потока истории и пропитывает его. Такова ведь его задача и его намерение в качестве формы душевного выражения нового жизненного синтеза. Таким образом, каждый период культуры интенсивно воздействует на дальнейшее развитие общества и процесса цивилизации в каждом историческом теле. Их развитие из естественных сил влечения, воли и сил интеллектуальных происходит часто, почти всегда, в борьбе с вышедшим из этого погружения формированием культуры предшествующего жизненного синтеза. (Достаточно вспомнить в качестве исторического примера об утверждении раннекапиталистического синтеза, который был огромной победой воли в борьбе со средневековой, душевно-культурно сформированной и фиксированной жизнью). Обретенные в культуре формирование и фиксация могут даже просто остановить процесс жизненного синтеза на определенной ступени посредством ритуального установления и связывания всех естественных сил (религиозно фиксированное кастовое деление в Индии). Они могут замкнуть такими ритуально связанными представлениями процесс цивилизации. И посредством всего этого формирование культуры становится действующим в обратном направлении, существенным элементом конкретного образования общества и цивилизации различных исторических тел. Однако это ничего не меняет в том, что развитие общества и цивилизации изначально, — в той мере, в какой общественный процесс опирается на естественные силы влечения и воли в рамках естественных условий, а процесс цивилизации — на интеллектуальные силы целесообразного господства над существованием. — и посредством каждый раз создаваемого нового жизненного синтеза ставит движение культуры и ее внутренний центр, душу, перед новой ситуацией и новыми задачами. Их конкретное решение создает тогда фиксации и формы, в которых исторические тела в каждом данном случае пребывают, формы, из которых их естественные и интеллектуальные силы постоянно стремятся их освободить. В результате ими постоянно создается новая душевная ситуация, новое основание для продуктивности культуры. Общественный процесс, процесс цивилизации и движение культуры находятся в такой коррелятивной, динамической взаимосвязи, конкретный характер которой для каждого исторического тела и каждого исторического периода следует пояснять в монографическом исследовании, в принципе соответствующем, однако, той схеме, которая здесь дана в общих чертах.

Существуют исторические тела и периоды, когда— причины этого должны быть подробнее рассмотрены в монографиях — движение культуры оказывает меньшее обратное воздействие на «естественное» формирование всего тела или его отдельных образований, чем в другие времена, когда оно способствует развитию естественных образований в известной степени по их собственным законам и только выражает созерцаемую жизнь в одушевленной форме. Таким периодом является, например, античность в период правления Перикла, когда хозяйство, семья, до известной степени государство и, с другой стороны, «познание» могли полностью жить и развиваться по своим естественным законам, а религиозный фундамент создавался только для государства как «полиса», как более близкого сообщества народа. При этом произведения искусства и идеи связывали формированную таким образом жизнь с последними душевными инстанциями и придавали ей, исходя из этого, ее выражение. Совершенно противоположный тип представлен в переднеазиатско-египетской древности: в ней государство и познание полностью охвачены религиозными формами, им придано культурно фиксированное выражение ритуализации и константность, поддерживаемая и усиливаемая своеобразным общественным укладом (бюрократия!). То же, хотя иное по своему характеру и своим общественным основам, обнаруживается в индийской и китайской исторических сферах. В средневеково-феодальном жизненном синтезе также под влиянием церкви заметны подступы к подобной фиксации жизни. Характерной чертой Возрождения является то, что естественные общественные и цивилизационно-рационалистические силы разорвали эти оковы, вновь освободили общественный процесс и процесс цивилизации, предоставили государству, хозяйству, познанию, освободив их от божественной власти, естественно «формироваться»; при этом «культура», обретя известное, правда, отдаленное и преувеличенное сходство с античностью, могла вновь, как и в древности, вступить в родственную связь с естественной жизнью.

Здесь все дело в следующем: различные общественные образования, хозяйство, государство, классы, семья и т. д., так же, как и сферы цивилизации и их части, могут быть в различных исторических телах и периодах различным образом «насыщены культурой» и совершенно различно связаны этим в определенной форме. Это меняется в зависимости от условий «корреляций» трех сфер, которые надлежит исследовать.

И для нашей современной ситуации и находящейся в ней связи, быть может, интересно ясно понять, что душевная разработка сложившегося в раннекапиталистический период, поднявшегося в эпоху Возрождения «современного» синтеза жизни начинается в сущности только в идеалистический период XVIII в.; только его потребностью было придать новую душевно-культурную форму новым цивилизационным и естественным силам, создавшим «современный» образ жизни. Это ему не удалось. Мощная сила освобожденных начиная с Возрождения естественных, общественных и цивилизационных сил, в начале действия которых он пребывал (хотя ему представлялось, что он может их вновь подчинить) разрушила все его подступы и привела XIX век с его преобразованием. Однако все, что сегодня существует из «постулатов культуры» в отличие от естественных сил и тенденций нашей жизни, — все, чем мы располагаем вне областей хозяйства, государства, общества, семьи, в сущности происходит из душевно-духовного арсенала той попытки преодоления. Мы еще не создали новую идеологию, которая могла бы соответствовать нашему сегодняшнему жизненному синтезу. Социализм во всех его нынешних идейных формах является постулатом ноной культурной формы хозяйства и общества, противопоставленным тогдашним чувством жизни возникающим силам капитализма, — со всеми недостатками и предвосхищениями душевно-духовной установки того времени. Так же и современная идея государства; с тех пор не возник ни один новый постулат, который исходил бы из действительного, сложившегося с тех пор жизненного синтеза и в культурном отношении преодолевал бы его. С новой «идеей семьи», вокруг которой сегодня идет борьба, происходит нечто подобное. И так далее вплоть до идей «нации» и «человечества», — о них мы сегодня еще размышляем в опытных схемах, в которых XVIII век пытался постигнуть и идейно формировать эти созерцаемые высшие членения человеческой общности.

Мы еще сегодня боремся за современную душу и современный жизненный синтез. Мы ведем эту борьбу старым, ставшим уже почти тупым оружием этого раннего времени без того, чтобы стало возможным новое душевное тотальное постижение жизни, которое дало бы нам новое, более действенное оружие, и поэтому наша борьба более тяжелая и отчаянная, чем была когда-либо. И самыми существенными объектами, о которых идет речь, стали сегодня постепенно в продолжающемся отдалении от высших целей самые простые основные общественные образования, естественный фундамент существования вообще. Они могут, если все взорвано, — в зависимости от природы жизненного синтеза — стать подлинным первым объектом принудительного душевного требования, который должен тогда спуститься вниз и, пребывая у корней существования, попытаться там внизу ориентироваться новым, радикально новым, образом.

В целом следует, резюмируя, сказать: в разные периоды в различных исторических телах движению культуры удается в очень различной мере воздействовать на общественные и цивилизационные образования, и в разные периоды оно хочет этого в совершенно различной степени; ибо жизненное чувство души, которое видит себя противопоставленным определенному жизненному синтезу, и из него произрастает, может осуществить это в зависимости от своей силы в разной мере и считает полное формирование жизненного материала возможным в очень доходящее до степени или - в счастливые «времена» - нужным. Все это должно быть предметом пристального исследования в области социологии культуры. Здесь же речь идет только о том, чтобы внести в принципе ясность в понятия культуры и движение культуры, процесса цивилизации и общественного процесса и в их динамическое взаимоотношение, насколько это возможно в кратких указаниях.