Глава ХХ

О том, что в воскресении мертвых природа рассеянных таким или иным образом тел должна быть востановлена в своей целости С другой стороны, будем далеки от мысли, чтобы для воскресения тел и возвращения их к жизни всемогущество Творца не могло собрать всего, что пожрано зверями либо огнем, или превратилось в прах и пепел, или разрешилось во влагу, или испарилось в воздух. Не будемд умать, чтобы какое-нибудь недро или потаенное место природы скрыло что-нибудь, исчезнувшее от наших чувств, в такой степени, чтобы оно осталось или неизвестным для ведения, или выступившим из власти Творца всего. Цицерон, этот великий писатель их, желая, как мог, определить Бога, говорит: "Он есть некоторый свободный и независимый ум, чуждый всякой смертной примеси, всезнающий и вседвижущий и сам одаренный вечным движением". Тоже встречаеся в доктринах великих философов. Итак, говоря их же языком, каким образом может что-либо скрыться от "всезнающего", или бесследно исчезнуть от "вседвижущего"?

Отсюда уже разрешается и тот вопрос, который представляется более трудным, именно: если плоть умершего чеовека становится плотью другого человека живого, то кому из них будет принадлежть она в воскресении? Ведь если бы изнуренный и побежденный голодом человек начал питаться трупами людей, -- а такое зло, как свидетельствует древняя история и как говорит несчастный опыт новейших времен, иногда случалось: то кто же будет спорить, что вся-де эта пища выбрасывается нижним проходом иничего из нее не превращается в плоть того человека, когда самая уже его исхудалость, которая была и прошла, достаточно показывает, что этим питанием восполнены убыли в его теле? Но предпосланные мною несколько выше замечания уже должны служить к разрешению и этой трудности. Ибо все, что ни истощает в телах голод, все это испаряется, конечно, в воздухе: потому-то мы и сказали, что всемогущий Бог может возвратить то, что ушло. Поэтому и плоть та возвращена будет тому же человеку, которого она составляла человеческую плоть первоначально. От того другого она должна быть отобрана, как бы взятая в заем: так точно, как чужой капитал, она должна быть возвращена тому, у кого занята. В свою очередь и тому человеку, которого истощил голод, возвращена будет его собственная плоть Тем, кто силен собрать и испарившееся в воздух. Хотя бы она и всячески погибла, и ни одной частички ее не сбереглось ни в каких тайниках природы, Всемогущий восстановил бы ее, откуда бы восхотел. Но в виду изречения самой Истины: В л а с   г л а в ы   в а ш е я   н е   п о г и б н е т, нелепо было бы думать, что в то время, как волос с головы человека погибнуть не может, могут погибнуть столькие тела человеческие, от голода истощившиеся и съеденные... Рассмотрев и обсудив, насколько было нужно, все эти возражения, соединим все сказанное в следующих общих чертах. В вечном воскресении плоти рост наших тел будет иметь ту меру, которая принадлежала ему по вложенной в тело каждого норме юношеского возраста, не достигнутого еще, или уже достигнутого, с сохранением соответственной красоты в размере всех членов, если что-нибудь от тела было отнято, как излишнее удлинение в какой-нибудь составной его части, то для сохранения красоты это отнятое разместится тогда по всему телу, так что и само оно не пропадет и сохранится соразмерность частей тела: ничего нет невероятного, что вследствие того может даже прибавиться в самый рост тела, когда для сохранения красоты разместится по всем членам то, что в какой-либо части тела оказывалось излишним и неприличным. Если же настаивается, что каждый воскреснет с тем телесным ростом, с каким умер, спорить против такого мнения горячо не следует; нужно только думать, что ничего безобразного, ничего слабого, ничего косного, ничего тленного, словом -- ничего неприличного, не будет в том царстве, в котором сыны воскресения и обетования будут равны ангелам Божиим, не по телу конечно, а по блаженству.  

О том, что в воскресении мертвых природа рассеянных таким или иным образом тел должна быть востановлена в своей целости С другой стороны, будем далеки от мысли, чтобы для воскресения тел и возвращения их к жизни всемогущество Творца не могло собрать всего, что пожрано зверями либо огнем, или превратилось в прах и пепел, или разрешилось во влагу, или испарилось в воздух. Не будемд умать, чтобы какое-нибудь недро или потаенное место природы скрыло что-нибудь, исчезнувшее от наших чувств, в такой степени, чтобы оно осталось или неизвестным для ведения, или выступившим из власти Творца всего. Цицерон, этот великий писатель их, желая, как мог, определить Бога, говорит: "Он есть некоторый свободный и независимый ум, чуждый всякой смертной примеси, всезнающий и вседвижущий и сам одаренный вечным движением". Тоже встречаеся в доктринах великих философов. Итак, говоря их же языком, каким образом может что-либо скрыться от "всезнающего", или бесследно исчезнуть от "вседвижущего"?

Отсюда уже разрешается и тот вопрос, который представляется более трудным, именно: если плоть умершего чеовека становится плотью другого человека живого, то кому из них будет принадлежть она в воскресении? Ведь если бы изнуренный и побежденный голодом человек начал питаться трупами людей, -- а такое зло, как свидетельствует древняя история и как говорит несчастный опыт новейших времен, иногда случалось: то кто же будет спорить, что вся-де эта пища выбрасывается нижним проходом иничего из нее не превращается в плоть того человека, когда самая уже его исхудалость, которая была и прошла, достаточно показывает, что этим питанием восполнены убыли в его теле? Но предпосланные мною несколько выше замечания уже должны служить к разрешению и этой трудности. Ибо все, что ни истощает в телах голод, все это испаряется, конечно, в воздухе: потому-то мы и сказали, что всемогущий Бог может возвратить то, что ушло. Поэтому и плоть та возвращена будет тому же человеку, которого она составляла человеческую плоть первоначально. От того другого она должна быть отобрана, как бы взятая в заем: так точно, как чужой капитал, она должна быть возвращена тому, у кого занята. В свою очередь и тому человеку, которого истощил голод, возвращена будет его собственная плоть Тем, кто силен собрать и испарившееся в воздух. Хотя бы она и всячески погибла, и ни одной частички ее не сбереглось ни в каких тайниках природы, Всемогущий восстановил бы ее, откуда бы восхотел. Но в виду изречения самой Истины: В л а с   г л а в ы   в а ш е я   н е   п о г и б н е т, нелепо было бы думать, что в то время, как волос с головы человека погибнуть не может, могут погибнуть столькие тела человеческие, от голода истощившиеся и съеденные... Рассмотрев и обсудив, насколько было нужно, все эти возражения, соединим все сказанное в следующих общих чертах. В вечном воскресении плоти рост наших тел будет иметь ту меру, которая принадлежала ему по вложенной в тело каждого норме юношеского возраста, не достигнутого еще, или уже достигнутого, с сохранением соответственной красоты в размере всех членов, если что-нибудь от тела было отнято, как излишнее удлинение в какой-нибудь составной его части, то для сохранения красоты это отнятое разместится тогда по всему телу, так что и само оно не пропадет и сохранится соразмерность частей тела: ничего нет невероятного, что вследствие того может даже прибавиться в самый рост тела, когда для сохранения красоты разместится по всем членам то, что в какой-либо части тела оказывалось излишним и неприличным. Если же настаивается, что каждый воскреснет с тем телесным ростом, с каким умер, спорить против такого мнения горячо не следует; нужно только думать, что ничего безобразного, ничего слабого, ничего косного, ничего тленного, словом -- ничего неприличного, не будет в том царстве, в котором сыны воскресения и обетования будут равны ангелам Божиим, не по телу конечно, а по блаженству.