Глава 2. «ДОСОКРАТИКИ»

«Досократики» — термин историко-философской науки Нового времени, обозначающий неоднородную совокупность философов архаической Греции VI —V вв. до н. э., а также ближайших преемников этих философов, принадлежавших к IV в. до н. э. и не затронутых действием новой, классической («сократической») философской традиции.

Философия «досократиков» развивалась как на востоке Эллады — в ионийских городах Малой Азии, так в западной ее части — в греческих колониях Южной Италии и Сицилии (так называемой «Великой Греции»). Для восточной, «ионийской», традиции характерным является эмпиризм, своеобразный натурализм, исключительный интерес к многообразию и специфике вещного мира, вторичность антропологической и этической проблематики. К этой ветви «досократической» философской традиции принадлежат,

например, милетская школа, Гераклит и Анаксагор. Для западной, «италийской», ветви «досократической» философии характерны прежде всего специфический интерес к формальной и числовой составляющим мира вещей, логицизм, опора на доводы разума и рассудка, утверждение онтологической и теоретико-познавательной проблематики в качестве фундаментальных для философской науки. К этой ветви «досократической» философии, в первую очередь, принадлежат пифагорейцы, Элейская школа и Эмпедокл.

В центре внимания всей философии «досократиков — космос (греч. κόσμος — «миропорядок»), «мир» — в значении структурно организованной и упорядоченной целостности вещей. Космос не вечен и происходит во времени, буквально «имеет начало», рождаясь на свет из предшествующего ему беспорядка (хаоса). В качестве ставшего, произошедшего бытия космос В учениях «досократиков» одновременно берется в двух рассмотрениях: космологическом (отражающем структуру и целостность мироздания в статике) и космогоническом (представляющем мировой устройство в его динамике) . На стыке этих двух дисциплин возникает центральная тема «досократической» философской мысли — «природа» (греч. φύσις) — в значении естества, характера, внутренней сущности всех вещей, являющейся также порождающим принципом их бытия. Коренной проблемой ранней греческой философии была проблема нахождения первоосновы сущего, т. е. чего-то неизменного, устойчивого, постоянного, что служит источником или субстратом всех вещей, но как бы скрыто под внешней оболочкой изменчивого мира явлений. Вот почему Аристотель впоследствии всех предшественников Сократа назовет «фисиодогами», т. е. букв. «толкователями природы». Другой характерной чертой «досократической» (доплатоновской) философии является отсутствие четкого различения «материального» и «идеального».Человек и социальная сфера в учениях «досократиков» не выделяются в качестве самостоятельных тем для размышления: космос, общество и индивид подчинены действию одних и тех же законов. Важнейший из этих законов, «закон справедливости», был сформулирован Анаксимандром Милетским (6-й в. до н. э.): «А из чего происходят сущие вещи, туда и гибель их идет по роковой задолженности, ибо они несут наказание и платят друг другу взыскание за нечестие, согласно порядку времени» (Анаксимандр, фр. 1). Натурфилософское содержание текста Анаксимандра не случайно представлено на языке гражданско-правовых отношений. В большинстве своем «досократики» были всегда непосредственно связаны с жизнью родного полиса (города-государства) и выступали в качестве государственных деятелей (Фалес, Пифагор, Эмпедокл), основателей колоний (Анаксимандр), законодателей (Парменид), флотоводцев (Мелисс) и т. д.

Древнейшей греческой научно-философской школой является школа, образовавшаяся в Милете, крупнейшем торгово-ремесленном и культурном центре Ионии, на западном берегу п-ва Малая Азия в VI в. до н. э. Милетская школа (Фалес, Анаксимандр, Анаксимен) была преимущественно естественно-научной и ставила целью описывать и объяснять мироздание в его эволюционной динамике: от происхождения Земли и небесных светил до появления живых существ. Само рождение космоса мыслилось происходящим спонтанно (произвольно) из единого правещества — вечного и бесконечного в пространстве. Боги народной религии милетцами отождествлялись с «бесчисленными мирами» (Анаксимандр), стихиями и светилами (Анаксимен); утверждался всеобщий характер физических законов; традиционное разделение небесного («божественного») и земного («человеческого») впервые было поставлено под вопрос. С милетской школы начинается история европейской математики (геометрии), физики, географии, метеорологии, астрономии и биологии.

Согласно философской доктрине Фалеса Милетского (ок. 640 — ок. 546 гг. до н. э.), «все произошло из воды» (т. е. вода является первоначалом всего существующего), «земля плавает на воде, подобно куску дерева» (этим Фалес объяснял природу землетрясений), и «все в мире одушевлено» (или «полно богов»), — в частности, по утверждению древних, Фалес приписывал душу магниту, притягивающему железо. «Быть», согласно Фалесу, значит «жить»; все, что существует, живет; жизнь предполагает дыхание и питание; первую функцию выполняет душа, тогда как вторую — вода (исходное правещество всех сущих вещей, аморфное и текучее). Предание изображает Фалеса купцом и предпринимателем, изобретателем и инженером, мудрым политиком и дипломатом, математиком и астрономом. Согласно одной легенде, Фалес впервые сумел предсказать полное солнечное затмение (28 мая 585 г. до н. э.).

Согласно другой, он первым из греков начал доказывать геометрические теоремы. Как сообщают античные авторы, им были доказаны следующие положения: 1) круг делится диаметром пополам; 2) в равнобедренном треугольнике углы при основании равны; 3) при пересечении двух прямых образуемые ими вертикальные углы равны и, наконец, 4) два треугольника равны, если два угла и одна сторона одного из них равны двум углам и соответствующей стороне другого. Фалес также первый вписал прямоугольный треугольник в окружность.

Анаксимандр (ок. 610 — ок. 540 гг. до н. э.) был вторым представителем милетской философской школы. Древние называли его «учеником», «товарищем» и «родственником» Фалеса. Свое учение Анаксимандр изложил в сочинении «О природе», которое можно рассматривать в качестве первого в истории греческой философии научного произведения, написанного прозой (Фалес ничего не писал). В отличие от своего предшественника, источником бытия всех сущих вещей Анаксимандр полагал не воду, а некое вечное и беспредельное (греч. — «бесконечное», «беспредельное») начало, среднее между воздухом и огнем, которое он называл «божественным», и которое, по его утверждению, «всем управляет». Возникновение космоса Анаксимандр представлял себе следующим образом. В недрах исходного беспредельного первоначала сперва возникает как бы «зародыш» будущего миропорядка, в котором влажное и холодное «ядро» оказывается окруженным огненной «оболочкой». Под воздействием жара этой «оболочки» влажное «ядро» постепенно высыхает, причем выделяющиеся из него пары раздувают «оболочку», которая, лопаясь, распадается на ряд «колец» (или «ободов»). В результате этих процессов происходит образование плотной Земли, имеющей форму цилиндра («усеченной колонны»), высота которого равняется трети диаметра основания. Существенно, что этот цилиндр не имеет опоры и покоится неподвижно в центре космической сферы. Звезды, Луна и Солнце (именно в этой последовательности) находятся от центра «ядра» на расстояниях, равных 9, 18 и 27 радиусам Земли; эти светила представляют собой отверстия в темных воздушных трубках, окружающих вращающиеся огненные кольца. Живые существа, по мнению Анаксимандра, зародились во влажном иле, некогда покрывавшем Землю. Когда Земля начала высыхать, влага скопилась в углублениях, образовавших моря, а некоторые животные вышли из воды на сушу. Среди них были рыбообразные существа, от которых впоследствии произошли «первые люди».

Возникновение и развитие мира Анаксимандр считал периодически повторяющимся процессом: через определенные промежутки времени, вследствие полного высыхания влажного и холодного мирового «ядра», космос опять поглощается окружающим его беспредельным началом («вечной и нестареющей природой»). При этом Анаксимандр признавал одновременное сосуществование бесчисленного множества миров (космосов) —структурно организованных частей единого протокосмического правещества. По свидетельству древних авторов, Анаксимандр был первым из греков, кто сконструировал солнечные часы (т. н. «гномон») и начертил на медной табличке географическую карту Земли, на которой вся «ойкумена» (греч. οικουμένη — букв. «обжитая людьми территория») распадалась примерно на две равные части — Европу и Азию.

Последним представителем милетской философской школы был Анаксимен (ок. 585—528 / 525 гг. до н. э.). Античные авторы называли его «учеником и преемником» Анаксимандра. Согласно Анаксимену, все вещи происходят из воздуха (греч. άήρ) —либо путем его разрежения за счет нагревания, либо путем сгущения, приводящего к охлаждению. Воздушные испарения (туман и т. д.), вздымаясь вверх и разрежаясь, превращаются в огненные небесные светила. Наоборот, твердые вещества (земля, камни и т. д.) суть не что иное, как сгустившийся и застывший воздух. Воздух находится в непрестанном движении и изменении. Все вещи, согласно Анаксимену, являются той или иной модификацией воздуха. Земля представляет собой уплотнение воздуха и находится в центре космической полусферы; она имеет «столообразную форму» (т. е. форму трапеции) и покоится на подпирающих снизу воздушныхмассах. Солнце, по выражению Анаксимена, «плоско, как лист», а звезды «вбиты» в «ледяной» небосвод наподобие гвоздей. Планеты — это воспламененные «листья», плавающие в воздухе. Когда в одном месте собирается слишком много воздуха, из него «выжимается» дождь. Ветры, возникающие из смешения воды и воздуха, «несутся подобно птицам». Небесный свод движется вокруг Земли наподобие «шапочки, поворачивающейся вокруг головы». Солнце и Луна никогда не заходят за горизонт, а совершают полет над Землей, скрываясь попеременно за ее северной, «приподнятой» частью.

Иначе «природу вещей» трактовали пифагорейцы, ученики и последователи Пифагора Самосского (ок. 570 — ок. 497 гг. до н. э.). Пифагор, сын Мнесарха, искусного камнереза, родился на о. Самос ок. 570 г. до н. э. В юности Пифагор слушал Анаксимандра Милетского и учился у Ферекида Сиросского, который, по свидетельству Цицерона, «впервые сказал, что души людей бессмертны» (Цицерон. Тускуланские беседы, I, 16, 38). По преданию, он побывал также в Египте и Вавилоне, где познакомился с математикой и астрономией. Ок. 532 г., бежав от тирании Поликрата Самосского, Пифагор прибывает в г. Кротон (Южная Италия), где создает религиозно-философское братство со строгим уставом и общностью имущества. Авторитет Пифагора как мудреца и учителя был настолько велик, что по прошествии нескольких лет власть в Кротоне и во многих других городах Южной Италии и Сицилии перешла в руки учеников Пифагора — пифагорейцев. Впоследствии в результате восстания, охватившего всю страну, Пифагорейский союз был разрушен, члены его перебиты, а сам Пифагор бежал в Метапонт, где и скончался ок. 497 г. до н. э.

О Пифагоре рассказывали чудеса. Белый орел слетал к нему с неба и позволял себя гладить. Переходя в брод реку Сирис, он сказал: «Здравствуй, Си-рис!» И все слышали, как река прошумела в ответ: «Здравствуй, Пифагор!» В один и тот же час его видели в Кротоне и в Метапонте, хотя между этими городами — неделя пути. Говорили, что он сын Аполлона или Гермеса, что у него золотое бедро, что он помнит о прошлых своих воплощениях. Согласно преданию, обучение в Пифагорейском союзе длилось пятнадцать лет. Первые пять лет ученики могли только молчать. Вторые пять лет ученики могли только слышать речи учителя, но не видеть его. И только последние пять лет ученики могли беседовать с Пифагором лицом к лицу. Пифагорейцы старались не называть Пифагора по имени, предпочитая о нем говорить — «Тот самый муж» или «Сам». Пифагор ничего не писал, но подобно «семи мудрецам», неоднократно давал устные наставления, правда, загадочные и нуждавшиеся в расшифровке — акусмы (греч. άκουσμα — «устное изречение»), например: «Что упало, не поднимай» — перед смертью не цепляйся за жизнь; «Через весы не шагай» — соблюдай меру во всем; «Не разламывай хлеба надвое» — дружбы не разрушай; «По торной дороге не ходи» — не потворствуй желаниям толпы. Именно Пифагор, по легенде, был автором слов «космос» и «философия».

С точки зрения пифагорейцев, космос и вещи — это не просто материя и вещество, но вещество с определенной структурой, подчиненное соразмерности и числовым отношениям. Пифагор утверждал, что «все есть число», т. е. разумное сочетание величин, составляющих пары противоположностей: предел и беспредельное; нечет и чет; единство и множество; правое и левое; мужское и женское; свет и тьма; добро и зло и т. д. «Предел» обозначал закономерность, совершенство, оформленность, порядок и космос. «Беспредельное» — беспорядок, бесформенность, незаконченность, несовершенство и пустоту. Геометрическим выражением идеи предела был шар, арифметическим — единица, — поэтому космос, согласно учению пифагорейцев, один и сферичен и при этом находится в безграничном пустом пространстве. Возникновение мироздания мыслилось ими как наполнение точки («божественной единицы») пространством (материей, двойкой и пустотой), в результате которого точка получила объем и протяженность. Числовая структура космоса определила характер взаимосвязи вещей и природу каждой единичной вещи. Все происходящее в мире управляется определенными математическими отношениями; задача философа заключается в том, чтобы эти отношения вскрыть. Толчком к такому образу мыслей послужили некоторые закономерности в области музыкальной акустики, открытие которых приписывалось самому Пифагору. В частности, было установлено, что при одновременном колебании двух струн гармоническое звучание получается только в том случае, когда длины обеих струн относятся друг к другу как простые числа — 1:2 (октава), 2: 3 (квинта) и 3: 4 (кварта). Это открытие послужило импульсом к поиску аналогичных отношений и в других областях, например, в геометрии и астрономии.

К числу отдельных математических разработок пифагорейцев относятся: 1) теория пропорций: по свидетельству древних, ранним пифагорейцам были знакомы арифметическая, геометрическая и гармоническая пропорции; 2) теория четных и нечетных чисел, а именно следующие положения: сумма четных чисел будет четной, сумма четного количества нечетных чисел будет четной, сумма нечетного количества нечетных чисел будет нечетной, четное число минус четное число есть четное, четное число минус нечетное число есть нечетное и др.; 3) теория «дружественных» и «совершенных» чисел: первые — это те, у которых сумма делителей одного равна другому (так, например, число 284 равняется сумме делителей числа 220, а именно: 1 + 2 + 4 + 5 + 10 + 11 + 20 + 22 + 44 + 55 + 110 = 284, и наоборот), вторые — числа, равные сумме своих делителей (6 = 1 + 2 + 3 и 28 = 1 + 2 + 4 + 7 + 14); 4) доказательства целого ряда геометрических теорем, в том числе известной «теоремы Пифагора»: квадрат, построенный на гипотенузе прямоугольного треугольника, равновелик сумме квадратов, построенных на его катетах; 5) построение пяти правильных многогранников: пирамиды, куба, додекаэдра, октаэдра и икосаэдра; 6) открытие иррациональности (или же, в геометрическом выражении, открытие несоизмеримости диагонали квадрата с его стороной), т. е. таких отношений, которые не выражаются целыми числами: впоследствии (в Новое время) это открытие привело к созданию геометрической алгебры.

Многое было сделано пифагорейцами также и в области астрономии. Они первыми высказали идею шарообразности Земли (Пифагор) и установили т. н. правильный порядок планет, расположив их в следующей последовательности: Земля, Луна, Солнце, Венера, Меркурий, Марс, Юпитер, Сатурн. Согласно учению пифагорейцев Гикета и Экфанта (кон. V — нач. IV вв. до н. э.), Земля не покоится, а медленно движется или, точнее, вращается («вертится») вокруг собственной оси. С точки зрения Филолая Кротонского (ок. 470 — после 399 гг. до н. э.), в центре Вселенной находится некий «срединный огонь», вокруг которого движутся десять небесных тел: Антиземля, Земля, Луна, Солнце, планеты и «сфера неподвижных звезд», т. е. небесный свод. Существование Антиземли, не видимой для человека, должно было, по Филолаю, объяснять природу небесных затмений. Он утверждал: «Все, что познаваемо, имеет число, ибо без него ничего нельзя ни помыслить, ни познать» (Филолай, фр. 4). Трехмерную величину Филолай символически обозначал числом «4» (точка — линия — плоскость — тело), качество вещи и цвет — числом «5», одушевленность тела, по Филолаю, — «6», ум и здоровье — «7», любовь и дружба — «8». Особое место в его философской системе занимало число «10» («декада»), которое выражало предельную полноту и совершенство числового ряда и тем самым являлось универсальной формулой всего бытия. Разумное основание космоса пифагорейцами обозначалось числом «4» («тетрактида»), представлявшимся в виде суммы первых четырех чисел: 1+2 + 3 + 4= 10,— и содержащим в себе основные музыкальные интервалы: октаву (2: 1), квинту (2: 3) и кварту (3: 4). Руководствуясь формулой «нет движения без звучания», пифагорейцы соотносили движение Солнца, Луны и звезд с тем или иным интервалом, причем высота звучания тел считалась пропорциональной скорости их движения: самый низкий тон был у Луны, самый высокий — у звездной сферы. Впоследствии эта теория получила название «гармонии сфер», или «музыки мира». «Гармония сфер» служила свидетельством сокровенной числовой природы космоса и имела глубокий этический и эстетический смысл. Душа, с точки зрения пифагорейцев, бессмертна и является «демоном», т. е. бессмертным живым существом полубожественного происхождения — либо ведущим блаженную жизнь среди богов, либо пребывающим в метемпсихозе (греч. μετεμψύχωσις — букв. «переодушевление»), т. е. в странствии по телам животных и растений. Душа находится в теле «как в могиле» (в соответствии с пифагорейской акусмой: греч. — , «тело — могила») и попадает в него в качестве наказания «за грехи»; только в том случае, если душа побывает в трех разных телах, не совершив при этом ни одного злодеяния, она навсегда обретает покой и вечное блаженство. В соответствии с этой теорией пифагорейцы учили об однородности всех живых существ и «очищении» «демона», или души, через вегетарианство. Позднее, в учении Филолая, душа стала считаться «гармонией» разнообразных психических состояний, однако, в отличие от небесной «гармонии», менее совершенной и склонной к «расстройствам»; в качестве терапии души в этом случае предназначалась музыка, а в качестве терапии тела — умеренная диета. Близкий к пифагорейцам ученый и врач Алкмеон из Кротона (1-я пол. V в. до н. э.) утверждал, что состояние человеческого организма определяется парами противоположных сил или качеств, таких как сладкое и горькое, сухое и влажное, горячее и холодное и т. д. Основным условием здоровья человека Алкмеон считал «равноправие» этих качеств, в то время как «господство» одного члена какой-либо пары над другим приводит к заболеванию. Нарушение равновесия может быть вызвано характером пищи, особенностями воды и свойствами местности, а также другими причинами. Задача врача состоит в восстановлении нарушенного равновесия. По свидетельствам древних, Алкмеон из Кротона был первым в истории европейской науки, кто начал практиковать вскрытие трупов с целью детального изучения строения и функций отдельных органов. Одним из результатов этой практики стало открытие Алкмеоном нервной системы и функций головного мозга, который, согласно его учению, является центром всей психической деятельности человека.

Младшим современником Пифагора был Гераклит Эфесский (ок. 540 — ок. 480 гг. до н. э.). Гераклит принадлежал к старинному царскому роду и даже имел наследственный титул жреца-басилевса, от которого, впрочем, отрекся впоследствии в пользу младшего брата. В молодости Гераклит утверждал, что ничего не знает, а в зрелом возрасте говорил, что знает все. По свидетельству Диогена Лаэртского (III в. н. э.), он никогда ничему ни у кого не учился, но утверждал, что исследовал самого себя и научился всему у себя (Диоген Лаэртский, IX, 5). Просьбой сограждан дать им законы он пренебрег, сославшись на то, что город уже пребывает во власти дурного правления. Удалившись в святилище Артемиды, он проводил день за днем, развлекаясь с мальчишками игрою в кости, а подступившим к нему удивленным эфесцам сказал: «Чему удивляетесь, негодяи? Разве не лучше мне здесь оставаться и заниматься вот этим, чем с вами участвовать в управлении государством?» Гераклит написал только одно сочинение и, по, преданию, посвятил его в храм Артемиды Эфесской. Книга была написана сложным метафорическим языком, с намеренной многозначностью, притчами и загадками, за что впоследствии Гераклит получил от читателей прозвище «Темный». По легенде, Сократ, когда прочитал сочинение Гераклита, сказал о нем следующее: «Что я понял — прекрасно; чего не понял, наверное, тоже; только нужно поистине быть глубоководным ныряльщиком, чтобы понять в ней все до конца» (Диоген Лаэртский, И, 22). Сочинение Гераклита состояло из трех разделов: «О Вселенной», «О государстве», «О богословии», и называлось античными авторами по-разному: «Музы», «Единый порядок строю всего», «О природе». До нашего времени сохранилось более 100 фрагментов-цитат. Уже после смерти Гераклит получил прозвище «Плачущий», «ибо каждый раз, как Гераклит выходил из дому и видел вокруг себя такое множество дурно живущих и дурно умирающих людей, он плакал, жалея всех» (Сенека. О гневе, И, 10, 5).

В качестве первоосновы вещей Гераклит выбрал огонь. «Этот космос (порядок, греч. κόσμος), — говорит Гераклит, — один и тот же для всех, не создал никто из богов, никто из людей, но он всегда был, есть и будет вечно живым огнем, мерами вспыхивающим и мерами погасающим» (Гераклит, фр. 51. Здесь и далее — пер. А. В. Лебедева, с изменениями С. А. Мельникова и Д. В. Бугая, порядок фрагментов Гераклита указан также по изданию А. В. Лебедева). Огонь в философии Гераклита — не столько одна из мировых стихий, сколько образ вечного движения и изменения. Периоды «возгорания» и «угасания» огня чередуются друг за другом, и это чередование продолжается вечно. При «угасании» («путь вниз», по Гераклиту) огонь превращается в воду, а та переходит в землю и воздух; при «возгорании» («путь вверх») из земли и воды исходят испарения, к числу которых Гераклит причислял и души живых существ. Души вовлечены в круговорот космических элементов, вместе с ними «восходят» и «заходят». «Душам смерть — воды рожденье, воде смерть — земли рожденье, из земли вода рождается, из воды — душа» (фр. 66). Испарения имеют различный характер: светлые и чистые превращаются в огонь и, подымаясь вверх и скапливаясь в круглых вместилищах («чашах»), воспринимаются людьми как Солнце, Луна и звезды; темные и влажные испарения являются причиной дождя и туманов. «Сухая душа, — говорит Гераклит, — мудрейшая и наилучшая» (фр. 68). Попеременным преобладанием тех или иных испарений объясняется смена дня и ночи, лета и зимы. Солнце — «не шире человеческой ступни», а затмения происходят по той причине, что небесные «чаши» поворачиваются к Земле своей выпуклой, темной стороной. «Все обменивается на огонь, и огонь на все, подобно тому как все вещи обмениваются на золото и золото на все вещи» (фр. 54). Гераклит учил о безостановочной изменчивости вещей, их «текучести»; в сознание последующих поколений он вошел прежде всего как философ, учивший, что «все течет» (греч. πάντα ). «На входящих в одну и ту же реку набегают все новые и новые воды», — писал Гераклит (фр. 40).

Важнейшим положением его философской доктрины было то, что «путь вверх и путь вниз — один и тот же» (фр. 33), и что мудрость заключается в том, чтобы «все знать как одно» (фр. 26). Гераклит, подобно пифагорейцам, считал, что все в мире состоит из противоположностей, однако при этом не «сочетающихся» между собой, а противоборствующих и «сражающихся» друг с другом. «Должно знать, что война общепринята, что вражда и есть справедливость, и что все возникает через вражду и за счет другого (χρεών)» (фр. 28). «Война — отец всех и царь всех: одних она объявила богами, других — людьми, одних сотворила рабами, других — свободными» (фр. 29). Взаимодействием и борьбой противоположностей определяется существование каждой вещи и любого процесса в мироздании. Действуя одновременно, эти противоположно направленные силы образуют напряженное состояние, которым и определяется внутренняя гармония вещей. Эту «гармонию» Гераклит называет «тайной» и говорит, что она «лучше явной», пифагорейской (фр. 9). Для выражения этой «тайной гармонии» Гераклит использовал слово, ставшее впоследствии знаменитым — «логос» (греч. λόγος — «слово», «речь», «условие», «договор», «положение», «определение», «счет», «отчет», «соотношение», «соразмерность», «разум», «разумное основание», «причина», «мнение», «рассуждение», «предположение», «закон», «понятие», «смысл»). «Вот этот Логос, — говорит Гераклит, — истинно сущий вечно люди не понимают»; «все происходит в согласии с вот этим Логосом, но, люди подобны незнающим» (фр. 1); «и с тем логосом, с которым они в самом непрестанном общении, с ним же они в постоянном разладе» (фр. 4).

«Логос» обозначает у Гераклита, с одной стороны, разумный закон, управляющий мирозданием и задающий, определяющий космосу меру его «возгорания» и «угасания»; с другой — такое знание о вещах, согласно которому вещи являются частью общекосмического процесса, т. е. даны не в статике своего состояния, а в динамике перехода. «Бессмертные смертны, смертные бессмертны, одни живут за счет смерти других, за счет жизни других умирают» (фр. 47). Отдельное (частное) знание о единичных вещах, — «многознание», по Гераклиту, — заведомо ложно и недостаточно, так как оно («многознание») «не научает уму» (фр. 16). «Учитель большинства — Гесиод: про него думают, что он очень много знает, — про того, кто не знал даже дня и ночи! Ведь они суть одно» (фр. 43). Люди живут так, как если бы у каждого из них имелось свое особое сознание (фр. 23). Они подобны спящим, ибо каждый спящий живет в своем собственном мире, тогда как у бодрствующих существует один общий мир. Возможно, что знаменитый фрагмент 94 («Для человека демон — это нрав и характер») свидетельствует о полемике Гераклита с пифагорейским представлением о «демоне» (δαίμων) как о бессмертном носителе личностного начала, которое может сохранять свое самотождество, даже переселяясь в другие тела. «Человек, — писал Гераклит, — это свет в ночи: вспыхивает утром, угаснув вечером. Он вспыхивает к жизни, умерев, подобно тому как вспыхивает к бодрствованию, уснув» (фр. 48).

Значительный резонанс имело учение Ксенофана Колофонского (ок. 570 — после 478 гг. до н. э.), философа и поэта-рапсода (исполнителя песен на поэтических состязаниях), предвосхитившего, в частности, критику Гераклитом пифагорейской теории «переселения душ». Ксенофан посвятил Пифагору одну из своих сатирических эпиграмм:Раз он проходит и видит: визжит от побоев собачка.

Жаль ему стало, и он слово такое изрек:

«Полно! Не бей! В этом визге покойника милого голос:

Это родной мне щенок, друга я в нем узнаю».

(Ксенофан, фр. 7. Пер. С. Я. Лурье).

В целом учение Ксенофана состояло из двух тесно связанных между собой частей: «отрицательной» (критики традиционных греческих религиозных представлений) и «положительной» (учения о едином самотождественном боге, пребывающем во Вселенной). Основными объектами критики Ксенофана были поэмы Гомера и Гесиода, признаваемых в качестве выразителей «общего мнения» о природе «небесного» и «земного»:

Все про богов сочинили Гомер с Гесиодом совместно.

Что только срамом слывет и позором что люди считают, —

Будто воруют они, совершают и блуд и обманы.

(Ксенофан, фр. 11. Пер. С. Я. Лурье).

Людям свойственно, по утверждению Ксенофана, представлять себе то, что превыше их понимания, по собственному образцу: так, например, люди считают, что боги рождаются, имеют человеческий облик и носят одежду (фр. 14); эфиопы на юге рисуют богов чернокожими и с приплюснутыми носами, фракийцы на севере — рыжими и голубоглазыми (фр. 16).

Нет, если б руки имели быки, или львы, или кони,

Иль рисовали руками и все создавали, что люди,

Стали б тогда и богов рисовать они в облике сходном —

Кони — подобных коням, а быки — как быков, и фигуры

Создали б точно такие, какие имеют и сами.

(Ксенофан, фр. 15. Пер. С. Я. Лурье).

Традиционной антропоморфической и политеистической религии Ксенофан противопоставил монотеистическую концепцию, основанную на представлении о едином боге, вечном и неизменном, ни в чем не похожем на смертные существа. «Один бог, наивеличайший среди богов и людей, не похожий на смертных ни телом, ни разумом» (фр. 23). Он «весь целиком видит, весь целиком мыслит и весь целиком слышит» (фр. 24). Он пребывает неподвижным, ибо «ему не пристало двигаться то туда, то сюда» (фр. 26), и одной лишь «силой ума» он «все потрясает» (фр. 25). Бог Ксенофана, по всей вероятности, отождествляется с воздухом, наполняющим космос, и пребывает во всех вещах. Верхняя граница земли «у нас под ногами и касается воздуха», в то время как нижний конец «в бесконечность уходит» (фр. 28). По утверждению Ксенофана, «все из земли и в землю все умирает» (фр. 27). «Все есть земля и вода, что рождается и прорастает» (фр. 29). Суша периодически погружается в море, и при этом все существа погибают, а при отступлении воды рождаются вновь. Только бог, по Ксенофану, обладает высшим и абсолютным знанием, тогда как людское (обычное) знание никогда не выходит за пределы отдельного «мнения» и целиком строится на догадках (фр. 34).

Учение Ксенофана оказало влияние на становление Элейской философской школы (Парменид, Зенон Элейский, Мелисс), получившей свое название от г. Элеи, греческой колонии на западном побережье Южной Италии Основателем школы был Парменид (род. ок. 540 / 515 г. до н. э.). По свидетельствам древних авторов, Парменид сначала учился у Ксенофана, а потом прошел выучку у пифагорейца Аминия. Свои воззрения он изложил в поэме, состоящей из двух частей и мистического вступления, написанного от лица безымянного «юноши». Во вступлении описывается его полет на колеснице в сверхчувственный мир через «врата дня и ночи» от «тьмы» невежества к «свету» абсолютного знания. Здесь он встречает богиню, которая открывает ему «как бестрепетное сердце совершеннокруглой Истины, так и мнения смертных, в которых нет истинной достоверности» (фр. 1, 28 — 30). Соответственно этому в первой части поэмы излагается учение об истинном умопостигаемом «бытии» (греч. — «бытие», «то, что есть», просто «есть»), которое чуждо мнению смертных («путь истины»); во второй части Парменид рисует наиболее правдоподобную картину обманчивого мира явлений («путь мнения»).

Изначально для Парменида теоретически мыслимы два допущения: 1) нечто «есть и не может не быть», — это есть «сущее» и «бытие»; 2) нечто «не есть и может не быть», — это «не-сущее» и «небытие». Первое допущение приводит на «путь убеждения и истины»; второе должно быть сразу отброшено как «совершенно непознаваемое», ибо «то, чего нет, нельзя ни познать, ни высказать» (фр. 2). Отрицание существования чего-либо предполагает знание о нем и тем самым — его реальность. Отсюда выводится принцип тождества бытия и мышления: «Мыслить и быть — одно и то же» (фр. 3); «одно и то же мышление и то, о чем мысль, ибо без сущего, в котором она высказана, тебе не застать мышления» (фр. 8, 34 — 36). «Небытие» — немыслимо, и «то, чего нет» — невозможно. Допущение наряду с «бытием» существование «небытия» имеет своим результатом «путь мнения», т. е. приводит к недостоверному знанию о вещах — «тех или иных», существующих «так или иначе». С точки зрения Парменида, необходимо, не доверяя ни «мнениям», ни ощущениям, признать истинно верным путь «есть». Из этого «есть» с необходимостью проистекают все главные характеристики истинно сущего бытия: оно «не возникло, неуничтожимо, целокупно, единственно, неподвижно и нескончаемо во времени» (фр. 8, 4 — 5). То, что «бытие» не возникло и не может погибнуть, непосредственно следует из невозможности небытия, из которого «бытие» могло бы «родиться», или в которое, уничтожившись, «бытие» сумело бы «перейти». О бытии нельзя сказать «было» или «будет», так как «оно есть все вместе, одно, сплошное» (фр. 5, 6). Оно «неделимо» и однородно (фр. 8, 22), так как признание неоднородности и делимости потребовало бы допущения пустоты (т. е. «того, чего нет»). Оно вечно пребывает на одном и том же месте (фр. 8, 29) и «ни в чем не нуждается» (фр. 8, 33).

Вторая часть поэмы Парменида посвящена «мнениям» смертных. Здесь Парменид излагает свою космологию. Мир «мнения» не вполне нереален и ложен: он «смешан» из бытия и небытия, истины и лжи. Смертные, говорит Парменид, различают две «формы» вещей. С одной стороны, это «свет», или «эфирный огонь», светлый, разреженный, всюду тождественный самому себе («бытие»). С другой стороны, это темная «ночь», плотная и тяжелая («не-бытие»). «Свет» — это «горячее», или огонь; «ночь» — «холодное», или земля (фр. 8, 56 — 59). Все вещи причастны «свету» и «тьме», либо являются смесью того и другого. Вместе с тем «ночь» есть всего лишь отсутствие «света», и утверждение этой «формы» вещей в качестве самостоятельно существующейявляется главной и поистине роковой ошибкой смертных. Космос один и со всех сторон окружен сферической оболочкой. Он состоит из ряда концентрических колец, или «венцов», вращающихся вокруг мирового центра. Боги трактуются Парменидом как аллегории небесных светил, стихий, страстей и т. д. Традиционная мифология и религия, с точки зрения Парменида, также является следствием ложного допущения существования небытия, или «множества»: подлинно существует только одно «бытие», а многоликие олимпийские божества — только «мнятся».

Учеником Парменида был Зенон Элейский (род. ок. 500 / 490 гг. до н. э.). Зенон был автором книги, включавшей в себя ряд задач, или «апорий» (греч. απορία — «затруднение»), единственной целью которых была защита учения Парменида о «бытии». Зенон подвергал анализу тезисы противников Парменида, — утверждавших, что, например, сущее множественно, а не едино; что движение, возникновение и изменение в мире вещей существуют реально и т. д., — и показывал, что все эти допущения с необходимостью приводят к логическим противоречиям. Античные авторы сообщают, что книга Зенона включала в себя 45 таких «апорий». Самыми знаменитыми были четыре «апории» против движения: «Дихотомия», «Ахиллес и черепаха», «Стрела» и «Стадий». С точки зрения элеатов, поскольку есть только одно «бытие», то оно тождественно самому себе и, следовательно, неделимо. Вера в реальную множественность вещей и реальность движения является результатом ошибочного допущения, что наряду «с тем, что есть» («бытие»), есть также «то, чего нет» («небытие»), т. е. различие в «бытии», делающее его не одним, а многим, т. е. делимым.

Именно на парадоксе делимости «бытия» (и движения) строятся все четыре задачи Зенона: 1) «Дихотомия» (букв. «деление надвое»): прежде чем пройти половину, необходимо пройти половину этого расстояния, но прежде чем пройти половину, необходимо пройти половину половины и т. д. до бесконечности. Однако «невозможно пройти или коснуться бесконечного числа точек в конечное (определенное) время» (Аристотель. Физика, VI, 2, 233а). Следовательно, движение никогда не начнется и никогда не окончится, — отсюда противоречие; 2) «Ахиллес и черепаха»: «самый быстрый бегун (Ахиллес) никогда не догонит самого медленного (черепахи), поскольку догоняющий должен прежде достичь того места, откуда сдвинулся убегающий, так что более медленный будет всегда чуть впереди» (VI, 9, 239b); 3) «Стрела»: «если всякий предмет покоится, когда занимает равное себе место, а движущийся всегда находится в точке «теперь», то летящая стрела неподвижна» (VI, 9, 239b); 4) «Стадий»: здесь говорится о «равных телах, движущихся по стадиону в противоположных направлениях мимо равных им неподвижных тел», и при этом оказывается, что «половина времени равна двойному», поскольку движущееся тело проходит мимо другого тела, движущегося ему навстречу, в два раза скорее, чем мимо покоящегося. Последняя «апория» основана на игнорировании сложения скоростей при встречном движении; первые три — логически безупречны и не могли быть разрешены средствами античной математики.

Мелисс с острова Самос (род. ок. 480 г. до н. э.) был третьим из представителей Элейской философской школы. В сочинении, называвшимся «О природе, или О сущем», Мелисс осуществил попытку свести воедино аргументацию Парменида о едином, неизменном и неподвижном «бытии». К прежним характеристикам истинно сущего «бытия» он прибавил две новые: 1) «бытие»не имеет границ, поскольку, если бы «бытие» было ограничено, то оно граничило бы с «небытием», но «небытия» нет, следовательно, «бытие» не может быть ограниченным; 2) «бытие» бестелесно: «Если оно существует, — пишет Мелисс, — то оно должно быть одно, а коль скоро оно одно, то не может быть телом. Если бы «бытие» имело объем (толщину), то имело бы также и части, и больше бы не было одним» (Мелисс, фр. 9).

Философское учение элеатов стало своеобразным рубежом в истории ранней, «досократической» греческой мысли. Аргументы Элейской школы о свойствах истинного «бытия» казались последующему поколению философов в большей своей части неопровержимыми. С другой стороны, учение Парменида наносило серьезный удар по «ионийской» философской традиции, занимавшейся поиском некой космической первоосновы вещей, источника и начала всего существующего. В рамках предложенной элеатами теории «бытия» никакая искомая взаимосвязь всех вещей не могла получить своего обоснования; даже сам принцип такого обоснования автоматически ставился под вопрос и утрачивал свою очевидность. Выход из создавшегося положения был найден в отказе от поисков какого-то одного порождающего начала и в допущении многих структурных элементов вещей. Эти начала переставали считаться едиными и неподвижными, однако по-прежнему назывались вечными, качественно неизменными, не способными возникать, уничтожаться и переходить друг в друга. Эти вечные сущности могли вступать друг с другом в различные пространственные отношения; бесконечное разнообразие этих отношений обусловливало многообразие чувственного мира. Наиболее выдающимися представителями этого нового направления в греческой философии было последовательно Эмпедокл, Анаксагор и античные «атомисты» — Левкипп и Демокрит.

Учение Эмпедокла из Акраганта (Сицилия) (ок. 490 — ок. 430 гг. до н. э.) представляет собой оригинальное сочетание пифагорейских, Элейских, а также, отчасти, милетских теоретических построений. Был он личностью легендарной — и политиком, и врачом, и философом, и чудотворцем. По свидетельствам древних, он постоянно — и в жизни и в смерти — стремился во всем походить на совершенное божество: «С золотым венцом на голове, бронзовыми сандалиями на ногах и Дельфийской гирляндой в руках он ходил по городам, желая снискать себе славу как у бессмертных богов» («Суда», под словом «Эмпедокл»). Согласно одной популярной легенде, он сражался с ветрами, иссушавшими землю, и воскрешал из мертвых; согласно другой, почувствовав скорое приближение смерти, он взошел на раскаленную Этну и бросился вниз, в самое жерло вулкана; лава выбросила на склон его бронзовую сандалию. Сохранилось несколько сотен фрагментов из двух философских поэм Эмпедокла, называвшихся «О природе» и «Очищения».

В основе учения Эмпедокла лежит теория четырех элементов, которые он называет «корнями всех вещей». Это огонь, воздух (или «эфир»), вода и земля. «Корни вещей», по Эмпедоклу, вечны, неизменны и не способны переходить друг в друга. Все прочие вещи получаются вследствие соединения этих элементов в определенных количественных пропорциях. Эмпедокл согласился с тезисом Парменида о невозможности перехода «небытия» в «бытие» и «бытия» в «небытие»: для него «рождение» и «гибель» вещей — лишь неправильно употребляемые имена, за которыми стоит чисто механическое «соединение» и «разъединение» элементов....В мире сем тленном

Нет никакого рожденья, как нет и губительной смерти: Есть лишь смешенье одно и размен того, что смешалось, — Что и зовут неразумно рождением люди.

(Эмпедокл, фр. 53. Пер. Г. Якубаниса в переработке М. Л. Гаспарова).

В качестве внешней причины взаимного стремления и отталкивания стихий Эмпедокл постулировал существование двух космических сил — «Любви» (греч. φιλία) и «Вражды» (или «Ненависти») (греч. νείκος), которые он представлял себе нематериальными, но пространственно протяженными. Из этих природных сил первая соединяет («перемешивает») разнородные элементы, тогда как вторая — разъединяет их. Попеременным преобладанием этих сил обусловлен циклический ход мирового процесса.

Речь моя будет двойной: ибо — то прорастает Единством

Многость, то вновь разделяется рост Единства на Многость.

Смертных вещей двояко рожденье, двояка и гибель:

Ибо одно от слиянья Всего и родится и гибнет, —

И в разделенье Всего растет и гибнет другое.

Сей беспрерывный размен никак прекратиться не может:

То, Любовью влекомое, сходится все воедино,

То враждою Раздора вновь гонится врозь друг от друга.

Так, поскольку Единство от Многости вечно родится,

А разделеньем Единства опять совершается Многость, —

То возниканье в них есть, но нет в них стройного века.

Но, поскольку размен сей никак прекратиться не может,

Вечно постольку они, неизменные, движутся в круге.

(Эмпедокл, фр. 31, 1 — 13. Пер. Г. Якубаниса в переработке М. Л. Гаспарова).

Каждый отдельный космогонический цикл имеет четыре фазы: 1) эпоха «Любви»: все четыре элемента смешаны самым совершенным образом, образуя неподвижный и однородный «шар» (греч. σφαΐρος); 2) «Вражда» проникает в «шар» и вытесняет «Любовь», разъединяя разнородные элементы и соединяя однородные; в силу того, что огонь скапливается в одно половине «шара», а воздух (эфир) — в другой, происходит нарушение равновесия, приводящее к вращению мира — сначала медленному, но постепенно ускоряющемуся; этим вращением объясняется, в частности, смена дня и ночи; 3) «Любовь» возвращается, постепенно соединяя разнородные элементы и разъединяя однородные; движение космоса замедляется; 4) четвертая фаза, «зоогоническая», со своей стороны, подразделяется на четыре ступени: 1) во влажном, теплом иле возникают отдельные члены и органы всевозможных существ, которые беспорядочно носятся в пространстве; 2) образуются неудачные сочетания членов, разнообразные, большей частью уродливые существа; 3) возникают «цельноприродные» существа, не способные к половому размножению; и, наконец, 4) зарождаются полноценные животные с половой дифференциацией.

Космос имеет, по Эмпедоклу, яйцеобразную форму, его оболочка состоит из затвердевшего эфира. Звезды имеют огненную природу: неподвижные звезды прикреплены к небесному своду, тогда как планеты свободно парят в пространстве. Солнце Эмпедокл уподобляет огромному зеркалу, котороеотражает свет, испускаемый огненной полусферой космоса. Луна образовалась из сгущения облаков и имеет плоскую форму, получая свой свет от Солнца. Эмпедокл не проводил различения между процессом мышления и чувственным восприятием. Согласно его теории ощущений, от каждой вещи непрерывно отделяются материальные «истечения», которые проникают в «поры» органов чувств. Познание (восприятие) осуществляется в соответствии с принципом: «Подобное познается подобным». Так, например, он считал, что внутренность глаза состоит из всех четырех элементов; при встрече данного элемента с соответствующими ему «истечениями» возникает зрительное восприятие.

Воззрения Анаксагора из Клазомен (ок. 500 — 428 гг. до н. э.), близкого друга Перикла, жившего долгое время в Афинах, сформировались под сильным влиянием космологии Анаксимена Милетского и учения Парменида о «бытии». На вопрос, для чего он родился на свет, Анаксагор отвечал: «Для того чтобы созерцать Солнце, Луну и небо». В Афинах Анаксагор был обвинен в государственном преступлении (безбожии), так как осмелился утверждать, что бог Гелиос (Солнце) есть раскаленная глыба; за это его ожидала смертная казнь. Но за учителя заступился Перикл, обратившийся к судьям с вопросом, должны ли они осудить и Перикла. И услышав, что нет, он сказал: «А ведь я — ученик этого человека; не казните его, а отпустите»; смертную казнь заменили изгнанием. Умер философ в Лампсаке (Малая Азия), в окружении учеников. Кто-то из них сокрушался о том, что учитель умирает в изгнании; Анаксагор же, согласно легенде, сказал: «Путь в царство мертвых (Аид) везде одинаков» (Диоген Лаэртский, II, 10—16).

Известна первая фраза из единственного сочинения Анаксагора: «Вместе все вещи были, бесконечные и по количеству и по малости» (Анаксагор, фр. 1). Начальное состояние мира, по Анаксагору, представляло собой неподвижную «смесь», лишенную всяческих очертаний. «Смесь» состояла из бесконечно большого числа мельчайших, не видимых глазу и бесконечно делимых частиц, или «семян», всевозможных веществ. Аристотель впоследствии назвал эти частица «гомеомериями» (греч. μοωμέρεια — «подобочасти»), т. е. такими структурными элементами бытия, у которых каждая часть подобна другой и одновременно целому (кость, мясо, золото и т. д.). В какой-то момент времени и в каком-то участке пространства эта «смесь» приобрела быстрое вращательное движение, сообщенное ей внешним по отношению к ней источником — «Умом» (греч. noys — «ум», «разум», «мысль»). Анаксагор называет «Ум» «легчайшей из всех вещей», которая ни с чем не смешивается, и утверждает, что он «содержит в себе полное знание обо всем и имеет величайшую силу» (фр. 12).

Под действием скорости вращения происходит отделение темного, холодного, влажного воздуха, собирающегося в центре космического вихря, от светлого, горячего и сухого огня (эфира), устремляющегося к его периферии. В дальнейшем из воздуха выделяются более плотные и темные компоненты — облака, вода, земля, камни. В соответствии с принципом «подобное стремится к подобному» происходит соединение сходных «семян», образующих массы, воспринимаемые органами чувств как однородные вещества. Однако полного обособления этих масс произойти не может, поскольку «во всем имеется часть всего» (фр. 6), а каждая вещь только кажется тем, что в ней преобладает (фр. 12). Общее количество вещества всегда остается неизменным, так как «никакая вещь не возникает и не уничтожается, но соединяется из существующих вещей (т. е. «семян») и разделяется» (фр. 17).Космический вихрь, постепенно замедляясь, в дальнейшем воспринимается как круговращение небесного свода. Земля, образовавшаяся из наиболее плотных и тяжелых веществ, замедлялась быстрее и в настоящее время пребывает неподвижной в центре космоса. Она имеет плоскую форму и не падает вниз, будучи поддерживаемой находящимся под ней воздухом. Небесные светила были оторваны от земного диска силой вращающегося эфира и затем раскалились под его воздействием. Солнце — огромная пылающая глыба. Звезды — раскаленные камни. Луна имеет более холодную природу, на ней имеются впадины и возвышенности и, возможно, она обитаема. Анаксагору принадлежит заслуга первого правильного объяснения солнечных и лунных затмений. Ощущения возникают вследствие действия «подобного» на «неподобное»; контрастностью этого действия определяется интенсивность ощущения, — поэтому ощущения всегда относительны и не могут являться источником истинного знания. Но и без них знание невозможно, «так как явления суть видимое обнаружение невидимого» (фр. 21а).

Основатели атомистики Левкипп (о жизни его ничего не известно) и Демокрит (ок. 460 — ок. 370 гг. до н. э.) в противовес элеатам утверждали, что «небытие» существует нисколько не менее чем «бытие», и это «небытие» есть пустота. Демокрит из Абдеры, сын Гегесикрата, родился ок. 460 г. до н. э. По свидетельству Диогена Лаэртского, Демокрит был сперва «учеником каких-то магов и халдеев, которых царь Ксеркс предоставил его отцу в качестве учителей, когда у него гостил»; «у них-то он еще в детстве перенял науку о богах и звездах. Потом он перешел к Левкиппу» (Диоген Лаэртский, IX, 34). О любознательности Демокрита ходили легенды. Он говорил: «Найти объяснение хотя бы одного явления — отрадней, чем быть персидским царем!» После смерти отца, оставившего ему большое наследство, Демокрит отправился путешествовать и побывал в Египте, Персии, Индии и Эфиопии. Когда он вернулся домой, его привлекли к суду за растрату отцовского состояния. Вместо каких-либо оправданий он прочитал перед судьями главное свое сочинение «Большой мирострой» и получил за него в награду 100 талантов (1 талант = 26, 2 кг серебра), в честь него были воздвигнуты медные статуи, а после смерти его погребли за государственный счет (IX, 39). Демокрит прожил более 90 лет и умер ок. 370 г. до н. э. Он был весьма многосторонним ученым и плодовитым писателем, автором около 70 сочинений, из которых до нас дошли ок. 300 цитат. Его прозвали «Смеющимся философом», «настолько несерьезным казалось ему все, что делалось всерьез».

Согласно учению Демокрита, пустота разделяет мельчайшие частицы бытия — «атомы» (греч. τόμος — «неделимый»). «Атомы» отличаются друг от друга величиной, формой и положением; они носятся беспорядочно в пустоте и, соединяясь друг с другом, порождают всевозможные вещи. Эти первоосновы вещей неизменны, невидимы, неделимы и совершенны; их — бесчисленное множество. Причиной движения «атомов», их сцепления и распада является «необходимость», — природный закон, правящий мирозданием. Большие сцепления «атомов» порождают огромные вихри, из которых возникают бесчисленные миры. При возникновении космического вихря прежде всего образуется внешняя оболочка, подобная пленке или скорлупе, которая отгораживает мир от внешнего пустого пространства. Эта пленка препятствует «атомам», находящимся внутри вихря, вылетать наружу и, таким образом, обеспечивает стабильность образующегося космоса. Кружась в таком вихре, «атомы» разделяются по принципу «подобное стремится к подобному»: более крупные из них собираются в середине и образуют плоскую Землю, более мелкие устремляются к периферии. Земля имеет форму барабана с вогнутыми основаниями; вначале она была невелика и вращалась вокруг своей оси, но потом, став плотнее и тяжелее, перешла в неподвижное состояние. Некоторые сцепления «атомов» воспламеняются из-за скорости движения, в результате чего возникают небесные светила. С точки зрения Демокрита, все миры различаются по величине и структуре: в некоторых мирах нет ни Солнца, ни Луны, в других Солнце и Луна больше наших или имеются в большем числе; могут возникать и такие миры, которые не имеют животных и растений и вообще лишены влаги. Миры образуются на разных расстояниях друг от друга и в разное время; одни только еще зародились, другие (такие, как наш) находятся в самом расцвете, а третьи погибают, сталкиваясь друг с другом. Различные виды живых существ (птицы, наземные животные, рыбы) различаются характером «атомов», из которых они построены. Все живое отличается от неживого наличием души, которая, по Демокриту, состоит из мелких округлых подвижных «атомов», подобных «атомам» огня. Душа имеется не только у человека и животных, но также и у растений. Душа сохраняется в теле и увеличивается благодаря дыханию, однако она умирает вместе со смертью тела, рассеиваясь в пространстве. Боги также состоят из «атомов» и потому не бессмертны, однако они представляют собой очень устойчивые соединения «атомов», которые недоступны органам чувств.

Отталкиваясь от учения Эмпедокла о чувственных восприятиях, Демокрит полагал, что от каждого тела во все стороны исходят своеобразные «истечения», представляющие собой тончайшие сочетания «атомов», отклоняющиеся от поверхности тела и несущиеся в пустоте с величайшей скоростью. Эти «истечения» Демокрит называл «образами» вещей. Они попадают в глаза и другие органы чувств и по принципу «подобное действует на подобное» воздействуют на «подобные» им «атомы» в человеческом организме. Все ощущения и восприятия представляют собой результат взаимодействия «атомов», из которых составлены «образы», и «атомов» соответствующих органов чувств. Так, ощущение белого цвета вызывают в глазу «гладкие атомы», черного — «шероховатые»; «гладкие атомы», попавшие на язык, вызывают ощущение сладости, а попавшие в нос — ощущение благовония и т. д. С точки зрения Демокрита, ощущения не бесполезны, а служат исходным этапом на пути к познанию: этот исходный этап Демокрит называл «темным» познанием, противопоставляя его истинному познанию, к которому может привести только разум. Проводя аналогию между устройством человеческого организма и всего мироздания, Демокрит впервые использовал выражения «макрокосм» (греч. μέγας διάκοσμος — «большой миропорядок») и «микрокосм» (греч. μικρ ς διάκοσμος — «малый миропорядок»). С Демокритом заканчивается первый период истории греческой философии.

«Досократики» — термин историко-философской науки Нового времени, обозначающий неоднородную совокупность философов архаической Греции VI —V вв. до н. э., а также ближайших преемников этих философов, принадлежавших к IV в. до н. э. и не затронутых действием новой, классической («сократической») философской традиции.

Философия «досократиков» развивалась как на востоке Эллады — в ионийских городах Малой Азии, так в западной ее части — в греческих колониях Южной Италии и Сицилии (так называемой «Великой Греции»). Для восточной, «ионийской», традиции характерным является эмпиризм, своеобразный натурализм, исключительный интерес к многообразию и специфике вещного мира, вторичность антропологической и этической проблематики. К этой ветви «досократической» философской традиции принадлежат,

например, милетская школа, Гераклит и Анаксагор. Для западной, «италийской», ветви «досократической» философии характерны прежде всего специфический интерес к формальной и числовой составляющим мира вещей, логицизм, опора на доводы разума и рассудка, утверждение онтологической и теоретико-познавательной проблематики в качестве фундаментальных для философской науки. К этой ветви «досократической» философии, в первую очередь, принадлежат пифагорейцы, Элейская школа и Эмпедокл.

В центре внимания всей философии «досократиков — космос (греч. κόσμος — «миропорядок»), «мир» — в значении структурно организованной и упорядоченной целостности вещей. Космос не вечен и происходит во времени, буквально «имеет начало», рождаясь на свет из предшествующего ему беспорядка (хаоса). В качестве ставшего, произошедшего бытия космос В учениях «досократиков» одновременно берется в двух рассмотрениях: космологическом (отражающем структуру и целостность мироздания в статике) и космогоническом (представляющем мировой устройство в его динамике) . На стыке этих двух дисциплин возникает центральная тема «досократической» философской мысли — «природа» (греч. φύσις) — в значении естества, характера, внутренней сущности всех вещей, являющейся также порождающим принципом их бытия. Коренной проблемой ранней греческой философии была проблема нахождения первоосновы сущего, т. е. чего-то неизменного, устойчивого, постоянного, что служит источником или субстратом всех вещей, но как бы скрыто под внешней оболочкой изменчивого мира явлений. Вот почему Аристотель впоследствии всех предшественников Сократа назовет «фисиодогами», т. е. букв. «толкователями природы». Другой характерной чертой «досократической» (доплатоновской) философии является отсутствие четкого различения «материального» и «идеального».Человек и социальная сфера в учениях «досократиков» не выделяются в качестве самостоятельных тем для размышления: космос, общество и индивид подчинены действию одних и тех же законов. Важнейший из этих законов, «закон справедливости», был сформулирован Анаксимандром Милетским (6-й в. до н. э.): «А из чего происходят сущие вещи, туда и гибель их идет по роковой задолженности, ибо они несут наказание и платят друг другу взыскание за нечестие, согласно порядку времени» (Анаксимандр, фр. 1). Натурфилософское содержание текста Анаксимандра не случайно представлено на языке гражданско-правовых отношений. В большинстве своем «досократики» были всегда непосредственно связаны с жизнью родного полиса (города-государства) и выступали в качестве государственных деятелей (Фалес, Пифагор, Эмпедокл), основателей колоний (Анаксимандр), законодателей (Парменид), флотоводцев (Мелисс) и т. д.

Древнейшей греческой научно-философской школой является школа, образовавшаяся в Милете, крупнейшем торгово-ремесленном и культурном центре Ионии, на западном берегу п-ва Малая Азия в VI в. до н. э. Милетская школа (Фалес, Анаксимандр, Анаксимен) была преимущественно естественно-научной и ставила целью описывать и объяснять мироздание в его эволюционной динамике: от происхождения Земли и небесных светил до появления живых существ. Само рождение космоса мыслилось происходящим спонтанно (произвольно) из единого правещества — вечного и бесконечного в пространстве. Боги народной религии милетцами отождествлялись с «бесчисленными мирами» (Анаксимандр), стихиями и светилами (Анаксимен); утверждался всеобщий характер физических законов; традиционное разделение небесного («божественного») и земного («человеческого») впервые было поставлено под вопрос. С милетской школы начинается история европейской математики (геометрии), физики, географии, метеорологии, астрономии и биологии.

Согласно философской доктрине Фалеса Милетского (ок. 640 — ок. 546 гг. до н. э.), «все произошло из воды» (т. е. вода является первоначалом всего существующего), «земля плавает на воде, подобно куску дерева» (этим Фалес объяснял природу землетрясений), и «все в мире одушевлено» (или «полно богов»), — в частности, по утверждению древних, Фалес приписывал душу магниту, притягивающему железо. «Быть», согласно Фалесу, значит «жить»; все, что существует, живет; жизнь предполагает дыхание и питание; первую функцию выполняет душа, тогда как вторую — вода (исходное правещество всех сущих вещей, аморфное и текучее). Предание изображает Фалеса купцом и предпринимателем, изобретателем и инженером, мудрым политиком и дипломатом, математиком и астрономом. Согласно одной легенде, Фалес впервые сумел предсказать полное солнечное затмение (28 мая 585 г. до н. э.).

Согласно другой, он первым из греков начал доказывать геометрические теоремы. Как сообщают античные авторы, им были доказаны следующие положения: 1) круг делится диаметром пополам; 2) в равнобедренном треугольнике углы при основании равны; 3) при пересечении двух прямых образуемые ими вертикальные углы равны и, наконец, 4) два треугольника равны, если два угла и одна сторона одного из них равны двум углам и соответствующей стороне другого. Фалес также первый вписал прямоугольный треугольник в окружность.

Анаксимандр (ок. 610 — ок. 540 гг. до н. э.) был вторым представителем милетской философской школы. Древние называли его «учеником», «товарищем» и «родственником» Фалеса. Свое учение Анаксимандр изложил в сочинении «О природе», которое можно рассматривать в качестве первого в истории греческой философии научного произведения, написанного прозой (Фалес ничего не писал). В отличие от своего предшественника, источником бытия всех сущих вещей Анаксимандр полагал не воду, а некое вечное и беспредельное (греч. — «бесконечное», «беспредельное») начало, среднее между воздухом и огнем, которое он называл «божественным», и которое, по его утверждению, «всем управляет». Возникновение космоса Анаксимандр представлял себе следующим образом. В недрах исходного беспредельного первоначала сперва возникает как бы «зародыш» будущего миропорядка, в котором влажное и холодное «ядро» оказывается окруженным огненной «оболочкой». Под воздействием жара этой «оболочки» влажное «ядро» постепенно высыхает, причем выделяющиеся из него пары раздувают «оболочку», которая, лопаясь, распадается на ряд «колец» (или «ободов»). В результате этих процессов происходит образование плотной Земли, имеющей форму цилиндра («усеченной колонны»), высота которого равняется трети диаметра основания. Существенно, что этот цилиндр не имеет опоры и покоится неподвижно в центре космической сферы. Звезды, Луна и Солнце (именно в этой последовательности) находятся от центра «ядра» на расстояниях, равных 9, 18 и 27 радиусам Земли; эти светила представляют собой отверстия в темных воздушных трубках, окружающих вращающиеся огненные кольца. Живые существа, по мнению Анаксимандра, зародились во влажном иле, некогда покрывавшем Землю. Когда Земля начала высыхать, влага скопилась в углублениях, образовавших моря, а некоторые животные вышли из воды на сушу. Среди них были рыбообразные существа, от которых впоследствии произошли «первые люди».

Возникновение и развитие мира Анаксимандр считал периодически повторяющимся процессом: через определенные промежутки времени, вследствие полного высыхания влажного и холодного мирового «ядра», космос опять поглощается окружающим его беспредельным началом («вечной и нестареющей природой»). При этом Анаксимандр признавал одновременное сосуществование бесчисленного множества миров (космосов) —структурно организованных частей единого протокосмического правещества. По свидетельству древних авторов, Анаксимандр был первым из греков, кто сконструировал солнечные часы (т. н. «гномон») и начертил на медной табличке географическую карту Земли, на которой вся «ойкумена» (греч. οικουμένη — букв. «обжитая людьми территория») распадалась примерно на две равные части — Европу и Азию.

Последним представителем милетской философской школы был Анаксимен (ок. 585—528 / 525 гг. до н. э.). Античные авторы называли его «учеником и преемником» Анаксимандра. Согласно Анаксимену, все вещи происходят из воздуха (греч. άήρ) —либо путем его разрежения за счет нагревания, либо путем сгущения, приводящего к охлаждению. Воздушные испарения (туман и т. д.), вздымаясь вверх и разрежаясь, превращаются в огненные небесные светила. Наоборот, твердые вещества (земля, камни и т. д.) суть не что иное, как сгустившийся и застывший воздух. Воздух находится в непрестанном движении и изменении. Все вещи, согласно Анаксимену, являются той или иной модификацией воздуха. Земля представляет собой уплотнение воздуха и находится в центре космической полусферы; она имеет «столообразную форму» (т. е. форму трапеции) и покоится на подпирающих снизу воздушныхмассах. Солнце, по выражению Анаксимена, «плоско, как лист», а звезды «вбиты» в «ледяной» небосвод наподобие гвоздей. Планеты — это воспламененные «листья», плавающие в воздухе. Когда в одном месте собирается слишком много воздуха, из него «выжимается» дождь. Ветры, возникающие из смешения воды и воздуха, «несутся подобно птицам». Небесный свод движется вокруг Земли наподобие «шапочки, поворачивающейся вокруг головы». Солнце и Луна никогда не заходят за горизонт, а совершают полет над Землей, скрываясь попеременно за ее северной, «приподнятой» частью.

Иначе «природу вещей» трактовали пифагорейцы, ученики и последователи Пифагора Самосского (ок. 570 — ок. 497 гг. до н. э.). Пифагор, сын Мнесарха, искусного камнереза, родился на о. Самос ок. 570 г. до н. э. В юности Пифагор слушал Анаксимандра Милетского и учился у Ферекида Сиросского, который, по свидетельству Цицерона, «впервые сказал, что души людей бессмертны» (Цицерон. Тускуланские беседы, I, 16, 38). По преданию, он побывал также в Египте и Вавилоне, где познакомился с математикой и астрономией. Ок. 532 г., бежав от тирании Поликрата Самосского, Пифагор прибывает в г. Кротон (Южная Италия), где создает религиозно-философское братство со строгим уставом и общностью имущества. Авторитет Пифагора как мудреца и учителя был настолько велик, что по прошествии нескольких лет власть в Кротоне и во многих других городах Южной Италии и Сицилии перешла в руки учеников Пифагора — пифагорейцев. Впоследствии в результате восстания, охватившего всю страну, Пифагорейский союз был разрушен, члены его перебиты, а сам Пифагор бежал в Метапонт, где и скончался ок. 497 г. до н. э.

О Пифагоре рассказывали чудеса. Белый орел слетал к нему с неба и позволял себя гладить. Переходя в брод реку Сирис, он сказал: «Здравствуй, Си-рис!» И все слышали, как река прошумела в ответ: «Здравствуй, Пифагор!» В один и тот же час его видели в Кротоне и в Метапонте, хотя между этими городами — неделя пути. Говорили, что он сын Аполлона или Гермеса, что у него золотое бедро, что он помнит о прошлых своих воплощениях. Согласно преданию, обучение в Пифагорейском союзе длилось пятнадцать лет. Первые пять лет ученики могли только молчать. Вторые пять лет ученики могли только слышать речи учителя, но не видеть его. И только последние пять лет ученики могли беседовать с Пифагором лицом к лицу. Пифагорейцы старались не называть Пифагора по имени, предпочитая о нем говорить — «Тот самый муж» или «Сам». Пифагор ничего не писал, но подобно «семи мудрецам», неоднократно давал устные наставления, правда, загадочные и нуждавшиеся в расшифровке — акусмы (греч. άκουσμα — «устное изречение»), например: «Что упало, не поднимай» — перед смертью не цепляйся за жизнь; «Через весы не шагай» — соблюдай меру во всем; «Не разламывай хлеба надвое» — дружбы не разрушай; «По торной дороге не ходи» — не потворствуй желаниям толпы. Именно Пифагор, по легенде, был автором слов «космос» и «философия».

С точки зрения пифагорейцев, космос и вещи — это не просто материя и вещество, но вещество с определенной структурой, подчиненное соразмерности и числовым отношениям. Пифагор утверждал, что «все есть число», т. е. разумное сочетание величин, составляющих пары противоположностей: предел и беспредельное; нечет и чет; единство и множество; правое и левое; мужское и женское; свет и тьма; добро и зло и т. д. «Предел» обозначал закономерность, совершенство, оформленность, порядок и космос. «Беспредельное» — беспорядок, бесформенность, незаконченность, несовершенство и пустоту. Геометрическим выражением идеи предела был шар, арифметическим — единица, — поэтому космос, согласно учению пифагорейцев, один и сферичен и при этом находится в безграничном пустом пространстве. Возникновение мироздания мыслилось ими как наполнение точки («божественной единицы») пространством (материей, двойкой и пустотой), в результате которого точка получила объем и протяженность. Числовая структура космоса определила характер взаимосвязи вещей и природу каждой единичной вещи. Все происходящее в мире управляется определенными математическими отношениями; задача философа заключается в том, чтобы эти отношения вскрыть. Толчком к такому образу мыслей послужили некоторые закономерности в области музыкальной акустики, открытие которых приписывалось самому Пифагору. В частности, было установлено, что при одновременном колебании двух струн гармоническое звучание получается только в том случае, когда длины обеих струн относятся друг к другу как простые числа — 1:2 (октава), 2: 3 (квинта) и 3: 4 (кварта). Это открытие послужило импульсом к поиску аналогичных отношений и в других областях, например, в геометрии и астрономии.

К числу отдельных математических разработок пифагорейцев относятся: 1) теория пропорций: по свидетельству древних, ранним пифагорейцам были знакомы арифметическая, геометрическая и гармоническая пропорции; 2) теория четных и нечетных чисел, а именно следующие положения: сумма четных чисел будет четной, сумма четного количества нечетных чисел будет четной, сумма нечетного количества нечетных чисел будет нечетной, четное число минус четное число есть четное, четное число минус нечетное число есть нечетное и др.; 3) теория «дружественных» и «совершенных» чисел: первые — это те, у которых сумма делителей одного равна другому (так, например, число 284 равняется сумме делителей числа 220, а именно: 1 + 2 + 4 + 5 + 10 + 11 + 20 + 22 + 44 + 55 + 110 = 284, и наоборот), вторые — числа, равные сумме своих делителей (6 = 1 + 2 + 3 и 28 = 1 + 2 + 4 + 7 + 14); 4) доказательства целого ряда геометрических теорем, в том числе известной «теоремы Пифагора»: квадрат, построенный на гипотенузе прямоугольного треугольника, равновелик сумме квадратов, построенных на его катетах; 5) построение пяти правильных многогранников: пирамиды, куба, додекаэдра, октаэдра и икосаэдра; 6) открытие иррациональности (или же, в геометрическом выражении, открытие несоизмеримости диагонали квадрата с его стороной), т. е. таких отношений, которые не выражаются целыми числами: впоследствии (в Новое время) это открытие привело к созданию геометрической алгебры.

Многое было сделано пифагорейцами также и в области астрономии. Они первыми высказали идею шарообразности Земли (Пифагор) и установили т. н. правильный порядок планет, расположив их в следующей последовательности: Земля, Луна, Солнце, Венера, Меркурий, Марс, Юпитер, Сатурн. Согласно учению пифагорейцев Гикета и Экфанта (кон. V — нач. IV вв. до н. э.), Земля не покоится, а медленно движется или, точнее, вращается («вертится») вокруг собственной оси. С точки зрения Филолая Кротонского (ок. 470 — после 399 гг. до н. э.), в центре Вселенной находится некий «срединный огонь», вокруг которого движутся десять небесных тел: Антиземля, Земля, Луна, Солнце, планеты и «сфера неподвижных звезд», т. е. небесный свод. Существование Антиземли, не видимой для человека, должно было, по Филолаю, объяснять природу небесных затмений. Он утверждал: «Все, что познаваемо, имеет число, ибо без него ничего нельзя ни помыслить, ни познать» (Филолай, фр. 4). Трехмерную величину Филолай символически обозначал числом «4» (точка — линия — плоскость — тело), качество вещи и цвет — числом «5», одушевленность тела, по Филолаю, — «6», ум и здоровье — «7», любовь и дружба — «8». Особое место в его философской системе занимало число «10» («декада»), которое выражало предельную полноту и совершенство числового ряда и тем самым являлось универсальной формулой всего бытия. Разумное основание космоса пифагорейцами обозначалось числом «4» («тетрактида»), представлявшимся в виде суммы первых четырех чисел: 1+2 + 3 + 4= 10,— и содержащим в себе основные музыкальные интервалы: октаву (2: 1), квинту (2: 3) и кварту (3: 4). Руководствуясь формулой «нет движения без звучания», пифагорейцы соотносили движение Солнца, Луны и звезд с тем или иным интервалом, причем высота звучания тел считалась пропорциональной скорости их движения: самый низкий тон был у Луны, самый высокий — у звездной сферы. Впоследствии эта теория получила название «гармонии сфер», или «музыки мира». «Гармония сфер» служила свидетельством сокровенной числовой природы космоса и имела глубокий этический и эстетический смысл. Душа, с точки зрения пифагорейцев, бессмертна и является «демоном», т. е. бессмертным живым существом полубожественного происхождения — либо ведущим блаженную жизнь среди богов, либо пребывающим в метемпсихозе (греч. μετεμψύχωσις — букв. «переодушевление»), т. е. в странствии по телам животных и растений. Душа находится в теле «как в могиле» (в соответствии с пифагорейской акусмой: греч. — , «тело — могила») и попадает в него в качестве наказания «за грехи»; только в том случае, если душа побывает в трех разных телах, не совершив при этом ни одного злодеяния, она навсегда обретает покой и вечное блаженство. В соответствии с этой теорией пифагорейцы учили об однородности всех живых существ и «очищении» «демона», или души, через вегетарианство. Позднее, в учении Филолая, душа стала считаться «гармонией» разнообразных психических состояний, однако, в отличие от небесной «гармонии», менее совершенной и склонной к «расстройствам»; в качестве терапии души в этом случае предназначалась музыка, а в качестве терапии тела — умеренная диета. Близкий к пифагорейцам ученый и врач Алкмеон из Кротона (1-я пол. V в. до н. э.) утверждал, что состояние человеческого организма определяется парами противоположных сил или качеств, таких как сладкое и горькое, сухое и влажное, горячее и холодное и т. д. Основным условием здоровья человека Алкмеон считал «равноправие» этих качеств, в то время как «господство» одного члена какой-либо пары над другим приводит к заболеванию. Нарушение равновесия может быть вызвано характером пищи, особенностями воды и свойствами местности, а также другими причинами. Задача врача состоит в восстановлении нарушенного равновесия. По свидетельствам древних, Алкмеон из Кротона был первым в истории европейской науки, кто начал практиковать вскрытие трупов с целью детального изучения строения и функций отдельных органов. Одним из результатов этой практики стало открытие Алкмеоном нервной системы и функций головного мозга, который, согласно его учению, является центром всей психической деятельности человека.

Младшим современником Пифагора был Гераклит Эфесский (ок. 540 — ок. 480 гг. до н. э.). Гераклит принадлежал к старинному царскому роду и даже имел наследственный титул жреца-басилевса, от которого, впрочем, отрекся впоследствии в пользу младшего брата. В молодости Гераклит утверждал, что ничего не знает, а в зрелом возрасте говорил, что знает все. По свидетельству Диогена Лаэртского (III в. н. э.), он никогда ничему ни у кого не учился, но утверждал, что исследовал самого себя и научился всему у себя (Диоген Лаэртский, IX, 5). Просьбой сограждан дать им законы он пренебрег, сославшись на то, что город уже пребывает во власти дурного правления. Удалившись в святилище Артемиды, он проводил день за днем, развлекаясь с мальчишками игрою в кости, а подступившим к нему удивленным эфесцам сказал: «Чему удивляетесь, негодяи? Разве не лучше мне здесь оставаться и заниматься вот этим, чем с вами участвовать в управлении государством?» Гераклит написал только одно сочинение и, по, преданию, посвятил его в храм Артемиды Эфесской. Книга была написана сложным метафорическим языком, с намеренной многозначностью, притчами и загадками, за что впоследствии Гераклит получил от читателей прозвище «Темный». По легенде, Сократ, когда прочитал сочинение Гераклита, сказал о нем следующее: «Что я понял — прекрасно; чего не понял, наверное, тоже; только нужно поистине быть глубоководным ныряльщиком, чтобы понять в ней все до конца» (Диоген Лаэртский, И, 22). Сочинение Гераклита состояло из трех разделов: «О Вселенной», «О государстве», «О богословии», и называлось античными авторами по-разному: «Музы», «Единый порядок строю всего», «О природе». До нашего времени сохранилось более 100 фрагментов-цитат. Уже после смерти Гераклит получил прозвище «Плачущий», «ибо каждый раз, как Гераклит выходил из дому и видел вокруг себя такое множество дурно живущих и дурно умирающих людей, он плакал, жалея всех» (Сенека. О гневе, И, 10, 5).

В качестве первоосновы вещей Гераклит выбрал огонь. «Этот космос (порядок, греч. κόσμος), — говорит Гераклит, — один и тот же для всех, не создал никто из богов, никто из людей, но он всегда был, есть и будет вечно живым огнем, мерами вспыхивающим и мерами погасающим» (Гераклит, фр. 51. Здесь и далее — пер. А. В. Лебедева, с изменениями С. А. Мельникова и Д. В. Бугая, порядок фрагментов Гераклита указан также по изданию А. В. Лебедева). Огонь в философии Гераклита — не столько одна из мировых стихий, сколько образ вечного движения и изменения. Периоды «возгорания» и «угасания» огня чередуются друг за другом, и это чередование продолжается вечно. При «угасании» («путь вниз», по Гераклиту) огонь превращается в воду, а та переходит в землю и воздух; при «возгорании» («путь вверх») из земли и воды исходят испарения, к числу которых Гераклит причислял и души живых существ. Души вовлечены в круговорот космических элементов, вместе с ними «восходят» и «заходят». «Душам смерть — воды рожденье, воде смерть — земли рожденье, из земли вода рождается, из воды — душа» (фр. 66). Испарения имеют различный характер: светлые и чистые превращаются в огонь и, подымаясь вверх и скапливаясь в круглых вместилищах («чашах»), воспринимаются людьми как Солнце, Луна и звезды; темные и влажные испарения являются причиной дождя и туманов. «Сухая душа, — говорит Гераклит, — мудрейшая и наилучшая» (фр. 68). Попеременным преобладанием тех или иных испарений объясняется смена дня и ночи, лета и зимы. Солнце — «не шире человеческой ступни», а затмения происходят по той причине, что небесные «чаши» поворачиваются к Земле своей выпуклой, темной стороной. «Все обменивается на огонь, и огонь на все, подобно тому как все вещи обмениваются на золото и золото на все вещи» (фр. 54). Гераклит учил о безостановочной изменчивости вещей, их «текучести»; в сознание последующих поколений он вошел прежде всего как философ, учивший, что «все течет» (греч. πάντα ). «На входящих в одну и ту же реку набегают все новые и новые воды», — писал Гераклит (фр. 40).

Важнейшим положением его философской доктрины было то, что «путь вверх и путь вниз — один и тот же» (фр. 33), и что мудрость заключается в том, чтобы «все знать как одно» (фр. 26). Гераклит, подобно пифагорейцам, считал, что все в мире состоит из противоположностей, однако при этом не «сочетающихся» между собой, а противоборствующих и «сражающихся» друг с другом. «Должно знать, что война общепринята, что вражда и есть справедливость, и что все возникает через вражду и за счет другого (χρεών)» (фр. 28). «Война — отец всех и царь всех: одних она объявила богами, других — людьми, одних сотворила рабами, других — свободными» (фр. 29). Взаимодействием и борьбой противоположностей определяется существование каждой вещи и любого процесса в мироздании. Действуя одновременно, эти противоположно направленные силы образуют напряженное состояние, которым и определяется внутренняя гармония вещей. Эту «гармонию» Гераклит называет «тайной» и говорит, что она «лучше явной», пифагорейской (фр. 9). Для выражения этой «тайной гармонии» Гераклит использовал слово, ставшее впоследствии знаменитым — «логос» (греч. λόγος — «слово», «речь», «условие», «договор», «положение», «определение», «счет», «отчет», «соотношение», «соразмерность», «разум», «разумное основание», «причина», «мнение», «рассуждение», «предположение», «закон», «понятие», «смысл»). «Вот этот Логос, — говорит Гераклит, — истинно сущий вечно люди не понимают»; «все происходит в согласии с вот этим Логосом, но, люди подобны незнающим» (фр. 1); «и с тем логосом, с которым они в самом непрестанном общении, с ним же они в постоянном разладе» (фр. 4).

«Логос» обозначает у Гераклита, с одной стороны, разумный закон, управляющий мирозданием и задающий, определяющий космосу меру его «возгорания» и «угасания»; с другой — такое знание о вещах, согласно которому вещи являются частью общекосмического процесса, т. е. даны не в статике своего состояния, а в динамике перехода. «Бессмертные смертны, смертные бессмертны, одни живут за счет смерти других, за счет жизни других умирают» (фр. 47). Отдельное (частное) знание о единичных вещах, — «многознание», по Гераклиту, — заведомо ложно и недостаточно, так как оно («многознание») «не научает уму» (фр. 16). «Учитель большинства — Гесиод: про него думают, что он очень много знает, — про того, кто не знал даже дня и ночи! Ведь они суть одно» (фр. 43). Люди живут так, как если бы у каждого из них имелось свое особое сознание (фр. 23). Они подобны спящим, ибо каждый спящий живет в своем собственном мире, тогда как у бодрствующих существует один общий мир. Возможно, что знаменитый фрагмент 94 («Для человека демон — это нрав и характер») свидетельствует о полемике Гераклита с пифагорейским представлением о «демоне» (δαίμων) как о бессмертном носителе личностного начала, которое может сохранять свое самотождество, даже переселяясь в другие тела. «Человек, — писал Гераклит, — это свет в ночи: вспыхивает утром, угаснув вечером. Он вспыхивает к жизни, умерев, подобно тому как вспыхивает к бодрствованию, уснув» (фр. 48).

Значительный резонанс имело учение Ксенофана Колофонского (ок. 570 — после 478 гг. до н. э.), философа и поэта-рапсода (исполнителя песен на поэтических состязаниях), предвосхитившего, в частности, критику Гераклитом пифагорейской теории «переселения душ». Ксенофан посвятил Пифагору одну из своих сатирических эпиграмм:Раз он проходит и видит: визжит от побоев собачка.

Жаль ему стало, и он слово такое изрек:

«Полно! Не бей! В этом визге покойника милого голос:

Это родной мне щенок, друга я в нем узнаю».

(Ксенофан, фр. 7. Пер. С. Я. Лурье).

В целом учение Ксенофана состояло из двух тесно связанных между собой частей: «отрицательной» (критики традиционных греческих религиозных представлений) и «положительной» (учения о едином самотождественном боге, пребывающем во Вселенной). Основными объектами критики Ксенофана были поэмы Гомера и Гесиода, признаваемых в качестве выразителей «общего мнения» о природе «небесного» и «земного»:

Все про богов сочинили Гомер с Гесиодом совместно.

Что только срамом слывет и позором что люди считают, —

Будто воруют они, совершают и блуд и обманы.

(Ксенофан, фр. 11. Пер. С. Я. Лурье).

Людям свойственно, по утверждению Ксенофана, представлять себе то, что превыше их понимания, по собственному образцу: так, например, люди считают, что боги рождаются, имеют человеческий облик и носят одежду (фр. 14); эфиопы на юге рисуют богов чернокожими и с приплюснутыми носами, фракийцы на севере — рыжими и голубоглазыми (фр. 16).

Нет, если б руки имели быки, или львы, или кони,

Иль рисовали руками и все создавали, что люди,

Стали б тогда и богов рисовать они в облике сходном —

Кони — подобных коням, а быки — как быков, и фигуры

Создали б точно такие, какие имеют и сами.

(Ксенофан, фр. 15. Пер. С. Я. Лурье).

Традиционной антропоморфической и политеистической религии Ксенофан противопоставил монотеистическую концепцию, основанную на представлении о едином боге, вечном и неизменном, ни в чем не похожем на смертные существа. «Один бог, наивеличайший среди богов и людей, не похожий на смертных ни телом, ни разумом» (фр. 23). Он «весь целиком видит, весь целиком мыслит и весь целиком слышит» (фр. 24). Он пребывает неподвижным, ибо «ему не пристало двигаться то туда, то сюда» (фр. 26), и одной лишь «силой ума» он «все потрясает» (фр. 25). Бог Ксенофана, по всей вероятности, отождествляется с воздухом, наполняющим космос, и пребывает во всех вещах. Верхняя граница земли «у нас под ногами и касается воздуха», в то время как нижний конец «в бесконечность уходит» (фр. 28). По утверждению Ксенофана, «все из земли и в землю все умирает» (фр. 27). «Все есть земля и вода, что рождается и прорастает» (фр. 29). Суша периодически погружается в море, и при этом все существа погибают, а при отступлении воды рождаются вновь. Только бог, по Ксенофану, обладает высшим и абсолютным знанием, тогда как людское (обычное) знание никогда не выходит за пределы отдельного «мнения» и целиком строится на догадках (фр. 34).

Учение Ксенофана оказало влияние на становление Элейской философской школы (Парменид, Зенон Элейский, Мелисс), получившей свое название от г. Элеи, греческой колонии на западном побережье Южной Италии Основателем школы был Парменид (род. ок. 540 / 515 г. до н. э.). По свидетельствам древних авторов, Парменид сначала учился у Ксенофана, а потом прошел выучку у пифагорейца Аминия. Свои воззрения он изложил в поэме, состоящей из двух частей и мистического вступления, написанного от лица безымянного «юноши». Во вступлении описывается его полет на колеснице в сверхчувственный мир через «врата дня и ночи» от «тьмы» невежества к «свету» абсолютного знания. Здесь он встречает богиню, которая открывает ему «как бестрепетное сердце совершеннокруглой Истины, так и мнения смертных, в которых нет истинной достоверности» (фр. 1, 28 — 30). Соответственно этому в первой части поэмы излагается учение об истинном умопостигаемом «бытии» (греч. — «бытие», «то, что есть», просто «есть»), которое чуждо мнению смертных («путь истины»); во второй части Парменид рисует наиболее правдоподобную картину обманчивого мира явлений («путь мнения»).

Изначально для Парменида теоретически мыслимы два допущения: 1) нечто «есть и не может не быть», — это есть «сущее» и «бытие»; 2) нечто «не есть и может не быть», — это «не-сущее» и «небытие». Первое допущение приводит на «путь убеждения и истины»; второе должно быть сразу отброшено как «совершенно непознаваемое», ибо «то, чего нет, нельзя ни познать, ни высказать» (фр. 2). Отрицание существования чего-либо предполагает знание о нем и тем самым — его реальность. Отсюда выводится принцип тождества бытия и мышления: «Мыслить и быть — одно и то же» (фр. 3); «одно и то же мышление и то, о чем мысль, ибо без сущего, в котором она высказана, тебе не застать мышления» (фр. 8, 34 — 36). «Небытие» — немыслимо, и «то, чего нет» — невозможно. Допущение наряду с «бытием» существование «небытия» имеет своим результатом «путь мнения», т. е. приводит к недостоверному знанию о вещах — «тех или иных», существующих «так или иначе». С точки зрения Парменида, необходимо, не доверяя ни «мнениям», ни ощущениям, признать истинно верным путь «есть». Из этого «есть» с необходимостью проистекают все главные характеристики истинно сущего бытия: оно «не возникло, неуничтожимо, целокупно, единственно, неподвижно и нескончаемо во времени» (фр. 8, 4 — 5). То, что «бытие» не возникло и не может погибнуть, непосредственно следует из невозможности небытия, из которого «бытие» могло бы «родиться», или в которое, уничтожившись, «бытие» сумело бы «перейти». О бытии нельзя сказать «было» или «будет», так как «оно есть все вместе, одно, сплошное» (фр. 5, 6). Оно «неделимо» и однородно (фр. 8, 22), так как признание неоднородности и делимости потребовало бы допущения пустоты (т. е. «того, чего нет»). Оно вечно пребывает на одном и том же месте (фр. 8, 29) и «ни в чем не нуждается» (фр. 8, 33).

Вторая часть поэмы Парменида посвящена «мнениям» смертных. Здесь Парменид излагает свою космологию. Мир «мнения» не вполне нереален и ложен: он «смешан» из бытия и небытия, истины и лжи. Смертные, говорит Парменид, различают две «формы» вещей. С одной стороны, это «свет», или «эфирный огонь», светлый, разреженный, всюду тождественный самому себе («бытие»). С другой стороны, это темная «ночь», плотная и тяжелая («не-бытие»). «Свет» — это «горячее», или огонь; «ночь» — «холодное», или земля (фр. 8, 56 — 59). Все вещи причастны «свету» и «тьме», либо являются смесью того и другого. Вместе с тем «ночь» есть всего лишь отсутствие «света», и утверждение этой «формы» вещей в качестве самостоятельно существующейявляется главной и поистине роковой ошибкой смертных. Космос один и со всех сторон окружен сферической оболочкой. Он состоит из ряда концентрических колец, или «венцов», вращающихся вокруг мирового центра. Боги трактуются Парменидом как аллегории небесных светил, стихий, страстей и т. д. Традиционная мифология и религия, с точки зрения Парменида, также является следствием ложного допущения существования небытия, или «множества»: подлинно существует только одно «бытие», а многоликие олимпийские божества — только «мнятся».

Учеником Парменида был Зенон Элейский (род. ок. 500 / 490 гг. до н. э.). Зенон был автором книги, включавшей в себя ряд задач, или «апорий» (греч. απορία — «затруднение»), единственной целью которых была защита учения Парменида о «бытии». Зенон подвергал анализу тезисы противников Парменида, — утверждавших, что, например, сущее множественно, а не едино; что движение, возникновение и изменение в мире вещей существуют реально и т. д., — и показывал, что все эти допущения с необходимостью приводят к логическим противоречиям. Античные авторы сообщают, что книга Зенона включала в себя 45 таких «апорий». Самыми знаменитыми были четыре «апории» против движения: «Дихотомия», «Ахиллес и черепаха», «Стрела» и «Стадий». С точки зрения элеатов, поскольку есть только одно «бытие», то оно тождественно самому себе и, следовательно, неделимо. Вера в реальную множественность вещей и реальность движения является результатом ошибочного допущения, что наряду «с тем, что есть» («бытие»), есть также «то, чего нет» («небытие»), т. е. различие в «бытии», делающее его не одним, а многим, т. е. делимым.

Именно на парадоксе делимости «бытия» (и движения) строятся все четыре задачи Зенона: 1) «Дихотомия» (букв. «деление надвое»): прежде чем пройти половину, необходимо пройти половину этого расстояния, но прежде чем пройти половину, необходимо пройти половину половины и т. д. до бесконечности. Однако «невозможно пройти или коснуться бесконечного числа точек в конечное (определенное) время» (Аристотель. Физика, VI, 2, 233а). Следовательно, движение никогда не начнется и никогда не окончится, — отсюда противоречие; 2) «Ахиллес и черепаха»: «самый быстрый бегун (Ахиллес) никогда не догонит самого медленного (черепахи), поскольку догоняющий должен прежде достичь того места, откуда сдвинулся убегающий, так что более медленный будет всегда чуть впереди» (VI, 9, 239b); 3) «Стрела»: «если всякий предмет покоится, когда занимает равное себе место, а движущийся всегда находится в точке «теперь», то летящая стрела неподвижна» (VI, 9, 239b); 4) «Стадий»: здесь говорится о «равных телах, движущихся по стадиону в противоположных направлениях мимо равных им неподвижных тел», и при этом оказывается, что «половина времени равна двойному», поскольку движущееся тело проходит мимо другого тела, движущегося ему навстречу, в два раза скорее, чем мимо покоящегося. Последняя «апория» основана на игнорировании сложения скоростей при встречном движении; первые три — логически безупречны и не могли быть разрешены средствами античной математики.

Мелисс с острова Самос (род. ок. 480 г. до н. э.) был третьим из представителей Элейской философской школы. В сочинении, называвшимся «О природе, или О сущем», Мелисс осуществил попытку свести воедино аргументацию Парменида о едином, неизменном и неподвижном «бытии». К прежним характеристикам истинно сущего «бытия» он прибавил две новые: 1) «бытие»не имеет границ, поскольку, если бы «бытие» было ограничено, то оно граничило бы с «небытием», но «небытия» нет, следовательно, «бытие» не может быть ограниченным; 2) «бытие» бестелесно: «Если оно существует, — пишет Мелисс, — то оно должно быть одно, а коль скоро оно одно, то не может быть телом. Если бы «бытие» имело объем (толщину), то имело бы также и части, и больше бы не было одним» (Мелисс, фр. 9).

Философское учение элеатов стало своеобразным рубежом в истории ранней, «досократической» греческой мысли. Аргументы Элейской школы о свойствах истинного «бытия» казались последующему поколению философов в большей своей части неопровержимыми. С другой стороны, учение Парменида наносило серьезный удар по «ионийской» философской традиции, занимавшейся поиском некой космической первоосновы вещей, источника и начала всего существующего. В рамках предложенной элеатами теории «бытия» никакая искомая взаимосвязь всех вещей не могла получить своего обоснования; даже сам принцип такого обоснования автоматически ставился под вопрос и утрачивал свою очевидность. Выход из создавшегося положения был найден в отказе от поисков какого-то одного порождающего начала и в допущении многих структурных элементов вещей. Эти начала переставали считаться едиными и неподвижными, однако по-прежнему назывались вечными, качественно неизменными, не способными возникать, уничтожаться и переходить друг в друга. Эти вечные сущности могли вступать друг с другом в различные пространственные отношения; бесконечное разнообразие этих отношений обусловливало многообразие чувственного мира. Наиболее выдающимися представителями этого нового направления в греческой философии было последовательно Эмпедокл, Анаксагор и античные «атомисты» — Левкипп и Демокрит.

Учение Эмпедокла из Акраганта (Сицилия) (ок. 490 — ок. 430 гг. до н. э.) представляет собой оригинальное сочетание пифагорейских, Элейских, а также, отчасти, милетских теоретических построений. Был он личностью легендарной — и политиком, и врачом, и философом, и чудотворцем. По свидетельствам древних, он постоянно — и в жизни и в смерти — стремился во всем походить на совершенное божество: «С золотым венцом на голове, бронзовыми сандалиями на ногах и Дельфийской гирляндой в руках он ходил по городам, желая снискать себе славу как у бессмертных богов» («Суда», под словом «Эмпедокл»). Согласно одной популярной легенде, он сражался с ветрами, иссушавшими землю, и воскрешал из мертвых; согласно другой, почувствовав скорое приближение смерти, он взошел на раскаленную Этну и бросился вниз, в самое жерло вулкана; лава выбросила на склон его бронзовую сандалию. Сохранилось несколько сотен фрагментов из двух философских поэм Эмпедокла, называвшихся «О природе» и «Очищения».

В основе учения Эмпедокла лежит теория четырех элементов, которые он называет «корнями всех вещей». Это огонь, воздух (или «эфир»), вода и земля. «Корни вещей», по Эмпедоклу, вечны, неизменны и не способны переходить друг в друга. Все прочие вещи получаются вследствие соединения этих элементов в определенных количественных пропорциях. Эмпедокл согласился с тезисом Парменида о невозможности перехода «небытия» в «бытие» и «бытия» в «небытие»: для него «рождение» и «гибель» вещей — лишь неправильно употребляемые имена, за которыми стоит чисто механическое «соединение» и «разъединение» элементов....В мире сем тленном

Нет никакого рожденья, как нет и губительной смерти: Есть лишь смешенье одно и размен того, что смешалось, — Что и зовут неразумно рождением люди.

(Эмпедокл, фр. 53. Пер. Г. Якубаниса в переработке М. Л. Гаспарова).

В качестве внешней причины взаимного стремления и отталкивания стихий Эмпедокл постулировал существование двух космических сил — «Любви» (греч. φιλία) и «Вражды» (или «Ненависти») (греч. νείκος), которые он представлял себе нематериальными, но пространственно протяженными. Из этих природных сил первая соединяет («перемешивает») разнородные элементы, тогда как вторая — разъединяет их. Попеременным преобладанием этих сил обусловлен циклический ход мирового процесса.

Речь моя будет двойной: ибо — то прорастает Единством

Многость, то вновь разделяется рост Единства на Многость.

Смертных вещей двояко рожденье, двояка и гибель:

Ибо одно от слиянья Всего и родится и гибнет, —

И в разделенье Всего растет и гибнет другое.

Сей беспрерывный размен никак прекратиться не может:

То, Любовью влекомое, сходится все воедино,

То враждою Раздора вновь гонится врозь друг от друга.

Так, поскольку Единство от Многости вечно родится,

А разделеньем Единства опять совершается Многость, —

То возниканье в них есть, но нет в них стройного века.

Но, поскольку размен сей никак прекратиться не может,

Вечно постольку они, неизменные, движутся в круге.

(Эмпедокл, фр. 31, 1 — 13. Пер. Г. Якубаниса в переработке М. Л. Гаспарова).

Каждый отдельный космогонический цикл имеет четыре фазы: 1) эпоха «Любви»: все четыре элемента смешаны самым совершенным образом, образуя неподвижный и однородный «шар» (греч. σφαΐρος); 2) «Вражда» проникает в «шар» и вытесняет «Любовь», разъединяя разнородные элементы и соединяя однородные; в силу того, что огонь скапливается в одно половине «шара», а воздух (эфир) — в другой, происходит нарушение равновесия, приводящее к вращению мира — сначала медленному, но постепенно ускоряющемуся; этим вращением объясняется, в частности, смена дня и ночи; 3) «Любовь» возвращается, постепенно соединяя разнородные элементы и разъединяя однородные; движение космоса замедляется; 4) четвертая фаза, «зоогоническая», со своей стороны, подразделяется на четыре ступени: 1) во влажном, теплом иле возникают отдельные члены и органы всевозможных существ, которые беспорядочно носятся в пространстве; 2) образуются неудачные сочетания членов, разнообразные, большей частью уродливые существа; 3) возникают «цельноприродные» существа, не способные к половому размножению; и, наконец, 4) зарождаются полноценные животные с половой дифференциацией.

Космос имеет, по Эмпедоклу, яйцеобразную форму, его оболочка состоит из затвердевшего эфира. Звезды имеют огненную природу: неподвижные звезды прикреплены к небесному своду, тогда как планеты свободно парят в пространстве. Солнце Эмпедокл уподобляет огромному зеркалу, котороеотражает свет, испускаемый огненной полусферой космоса. Луна образовалась из сгущения облаков и имеет плоскую форму, получая свой свет от Солнца. Эмпедокл не проводил различения между процессом мышления и чувственным восприятием. Согласно его теории ощущений, от каждой вещи непрерывно отделяются материальные «истечения», которые проникают в «поры» органов чувств. Познание (восприятие) осуществляется в соответствии с принципом: «Подобное познается подобным». Так, например, он считал, что внутренность глаза состоит из всех четырех элементов; при встрече данного элемента с соответствующими ему «истечениями» возникает зрительное восприятие.

Воззрения Анаксагора из Клазомен (ок. 500 — 428 гг. до н. э.), близкого друга Перикла, жившего долгое время в Афинах, сформировались под сильным влиянием космологии Анаксимена Милетского и учения Парменида о «бытии». На вопрос, для чего он родился на свет, Анаксагор отвечал: «Для того чтобы созерцать Солнце, Луну и небо». В Афинах Анаксагор был обвинен в государственном преступлении (безбожии), так как осмелился утверждать, что бог Гелиос (Солнце) есть раскаленная глыба; за это его ожидала смертная казнь. Но за учителя заступился Перикл, обратившийся к судьям с вопросом, должны ли они осудить и Перикла. И услышав, что нет, он сказал: «А ведь я — ученик этого человека; не казните его, а отпустите»; смертную казнь заменили изгнанием. Умер философ в Лампсаке (Малая Азия), в окружении учеников. Кто-то из них сокрушался о том, что учитель умирает в изгнании; Анаксагор же, согласно легенде, сказал: «Путь в царство мертвых (Аид) везде одинаков» (Диоген Лаэртский, II, 10—16).

Известна первая фраза из единственного сочинения Анаксагора: «Вместе все вещи были, бесконечные и по количеству и по малости» (Анаксагор, фр. 1). Начальное состояние мира, по Анаксагору, представляло собой неподвижную «смесь», лишенную всяческих очертаний. «Смесь» состояла из бесконечно большого числа мельчайших, не видимых глазу и бесконечно делимых частиц, или «семян», всевозможных веществ. Аристотель впоследствии назвал эти частица «гомеомериями» (греч. μοωμέρεια — «подобочасти»), т. е. такими структурными элементами бытия, у которых каждая часть подобна другой и одновременно целому (кость, мясо, золото и т. д.). В какой-то момент времени и в каком-то участке пространства эта «смесь» приобрела быстрое вращательное движение, сообщенное ей внешним по отношению к ней источником — «Умом» (греч. noys — «ум», «разум», «мысль»). Анаксагор называет «Ум» «легчайшей из всех вещей», которая ни с чем не смешивается, и утверждает, что он «содержит в себе полное знание обо всем и имеет величайшую силу» (фр. 12).

Под действием скорости вращения происходит отделение темного, холодного, влажного воздуха, собирающегося в центре космического вихря, от светлого, горячего и сухого огня (эфира), устремляющегося к его периферии. В дальнейшем из воздуха выделяются более плотные и темные компоненты — облака, вода, земля, камни. В соответствии с принципом «подобное стремится к подобному» происходит соединение сходных «семян», образующих массы, воспринимаемые органами чувств как однородные вещества. Однако полного обособления этих масс произойти не может, поскольку «во всем имеется часть всего» (фр. 6), а каждая вещь только кажется тем, что в ней преобладает (фр. 12). Общее количество вещества всегда остается неизменным, так как «никакая вещь не возникает и не уничтожается, но соединяется из существующих вещей (т. е. «семян») и разделяется» (фр. 17).Космический вихрь, постепенно замедляясь, в дальнейшем воспринимается как круговращение небесного свода. Земля, образовавшаяся из наиболее плотных и тяжелых веществ, замедлялась быстрее и в настоящее время пребывает неподвижной в центре космоса. Она имеет плоскую форму и не падает вниз, будучи поддерживаемой находящимся под ней воздухом. Небесные светила были оторваны от земного диска силой вращающегося эфира и затем раскалились под его воздействием. Солнце — огромная пылающая глыба. Звезды — раскаленные камни. Луна имеет более холодную природу, на ней имеются впадины и возвышенности и, возможно, она обитаема. Анаксагору принадлежит заслуга первого правильного объяснения солнечных и лунных затмений. Ощущения возникают вследствие действия «подобного» на «неподобное»; контрастностью этого действия определяется интенсивность ощущения, — поэтому ощущения всегда относительны и не могут являться источником истинного знания. Но и без них знание невозможно, «так как явления суть видимое обнаружение невидимого» (фр. 21а).

Основатели атомистики Левкипп (о жизни его ничего не известно) и Демокрит (ок. 460 — ок. 370 гг. до н. э.) в противовес элеатам утверждали, что «небытие» существует нисколько не менее чем «бытие», и это «небытие» есть пустота. Демокрит из Абдеры, сын Гегесикрата, родился ок. 460 г. до н. э. По свидетельству Диогена Лаэртского, Демокрит был сперва «учеником каких-то магов и халдеев, которых царь Ксеркс предоставил его отцу в качестве учителей, когда у него гостил»; «у них-то он еще в детстве перенял науку о богах и звездах. Потом он перешел к Левкиппу» (Диоген Лаэртский, IX, 34). О любознательности Демокрита ходили легенды. Он говорил: «Найти объяснение хотя бы одного явления — отрадней, чем быть персидским царем!» После смерти отца, оставившего ему большое наследство, Демокрит отправился путешествовать и побывал в Египте, Персии, Индии и Эфиопии. Когда он вернулся домой, его привлекли к суду за растрату отцовского состояния. Вместо каких-либо оправданий он прочитал перед судьями главное свое сочинение «Большой мирострой» и получил за него в награду 100 талантов (1 талант = 26, 2 кг серебра), в честь него были воздвигнуты медные статуи, а после смерти его погребли за государственный счет (IX, 39). Демокрит прожил более 90 лет и умер ок. 370 г. до н. э. Он был весьма многосторонним ученым и плодовитым писателем, автором около 70 сочинений, из которых до нас дошли ок. 300 цитат. Его прозвали «Смеющимся философом», «настолько несерьезным казалось ему все, что делалось всерьез».

Согласно учению Демокрита, пустота разделяет мельчайшие частицы бытия — «атомы» (греч. τόμος — «неделимый»). «Атомы» отличаются друг от друга величиной, формой и положением; они носятся беспорядочно в пустоте и, соединяясь друг с другом, порождают всевозможные вещи. Эти первоосновы вещей неизменны, невидимы, неделимы и совершенны; их — бесчисленное множество. Причиной движения «атомов», их сцепления и распада является «необходимость», — природный закон, правящий мирозданием. Большие сцепления «атомов» порождают огромные вихри, из которых возникают бесчисленные миры. При возникновении космического вихря прежде всего образуется внешняя оболочка, подобная пленке или скорлупе, которая отгораживает мир от внешнего пустого пространства. Эта пленка препятствует «атомам», находящимся внутри вихря, вылетать наружу и, таким образом, обеспечивает стабильность образующегося космоса. Кружась в таком вихре, «атомы» разделяются по принципу «подобное стремится к подобному»: более крупные из них собираются в середине и образуют плоскую Землю, более мелкие устремляются к периферии. Земля имеет форму барабана с вогнутыми основаниями; вначале она была невелика и вращалась вокруг своей оси, но потом, став плотнее и тяжелее, перешла в неподвижное состояние. Некоторые сцепления «атомов» воспламеняются из-за скорости движения, в результате чего возникают небесные светила. С точки зрения Демокрита, все миры различаются по величине и структуре: в некоторых мирах нет ни Солнца, ни Луны, в других Солнце и Луна больше наших или имеются в большем числе; могут возникать и такие миры, которые не имеют животных и растений и вообще лишены влаги. Миры образуются на разных расстояниях друг от друга и в разное время; одни только еще зародились, другие (такие, как наш) находятся в самом расцвете, а третьи погибают, сталкиваясь друг с другом. Различные виды живых существ (птицы, наземные животные, рыбы) различаются характером «атомов», из которых они построены. Все живое отличается от неживого наличием души, которая, по Демокриту, состоит из мелких округлых подвижных «атомов», подобных «атомам» огня. Душа имеется не только у человека и животных, но также и у растений. Душа сохраняется в теле и увеличивается благодаря дыханию, однако она умирает вместе со смертью тела, рассеиваясь в пространстве. Боги также состоят из «атомов» и потому не бессмертны, однако они представляют собой очень устойчивые соединения «атомов», которые недоступны органам чувств.

Отталкиваясь от учения Эмпедокла о чувственных восприятиях, Демокрит полагал, что от каждого тела во все стороны исходят своеобразные «истечения», представляющие собой тончайшие сочетания «атомов», отклоняющиеся от поверхности тела и несущиеся в пустоте с величайшей скоростью. Эти «истечения» Демокрит называл «образами» вещей. Они попадают в глаза и другие органы чувств и по принципу «подобное действует на подобное» воздействуют на «подобные» им «атомы» в человеческом организме. Все ощущения и восприятия представляют собой результат взаимодействия «атомов», из которых составлены «образы», и «атомов» соответствующих органов чувств. Так, ощущение белого цвета вызывают в глазу «гладкие атомы», черного — «шероховатые»; «гладкие атомы», попавшие на язык, вызывают ощущение сладости, а попавшие в нос — ощущение благовония и т. д. С точки зрения Демокрита, ощущения не бесполезны, а служат исходным этапом на пути к познанию: этот исходный этап Демокрит называл «темным» познанием, противопоставляя его истинному познанию, к которому может привести только разум. Проводя аналогию между устройством человеческого организма и всего мироздания, Демокрит впервые использовал выражения «макрокосм» (греч. μέγας διάκοσμος — «большой миропорядок») и «микрокосм» (греч. μικρ ς διάκοσμος — «малый миропорядок»). С Демокритом заканчивается первый период истории греческой философии.