Глава 3. СОФИСТЫ И СОКРАТ

Приблизительно к середине V в. до н. э. в Греции возникают условия для культурного переворота, который в течение нескольких десятилетий затронул все сферы общественной и политической жизни и произвел радикальное изменение в образе мыслей значительной части гражданского населения, а также в самом направлении философских занятий. Главной причиной произошедшего катаклизма стало развитие греческой политической жизни. В период, начавшийся после персидских войн, центр тяжести политической и культурной жизни Эллады перемещается с территории Малой Азии и островов Эгейского моря в континентальную Грецию, возрастает значение Афин, крупнейшего города Аттики — области на юго-востоке Балканского полуострова, поэтому этот период истории Древнего мира называется часто «аттическим». Существовавшие к этому времени сотни греческих полисов (городов-государств) с давних пор обладали различным устройством, занимали различное положение в иерархии военных и экономических союзов, постоянно соперничали между собой в многоразличных сферах деятельности. На многочисленные экономические и политические противоречия накладывались противоречия этнические — между дорийским, ахейскими и ионийскими городами. С установлением политической гегемонии Афин интересы многочисленных греческих городов-государств впервые в истории Греции приобретают общее направление — вследствие роста гражданского самосознания и актуальности обоснования собственной политической идентичности. Результатом развития всех указанных противоречий стало резкое усложнение внутренней ситуации в греческих городах, активизация всей политической и вообще человеческой жизни.

Прежде всего это коснулось самих Афин: здесь впервые политика становится делом каждого гражданина, наиболее важным моментом его повседневного существования. «Человек есть животное политическое», — утверждал Аристотель.

В это время, когда человек, его специфически человеческий опыт поневоле становится «мерой вещей», появляются первые теоретики нового мироотношения — софисты, букв. «специалисты по мудрости», — платные преподаватели красноречия, политической добродетели и всевозможных знаний, считавшихся необходимыми для активного участия в гражданской жизни. К «старшим софистам» (2-я пол. V в. до н. э.) традиционно относят Протагора, Горгия, Гиппия, Продика, Антифонта, Крития. К «младшим софистам» (1-я пол. IV в. до н. э.) принято причислять Ликофрона, Алкидаманта и Фрасимаха.«Наполовину философы, наполовину политики» (Продик Кеосский), софисты поставили целью своих занятий не разгадывание тайн природы, а постижение человека во всем его своеобразии. Главный принцип софистики был сформулирован самым старшим из них — Протагором Абдерским (ок. 480 — 410 гг. до н. э.), учеником Демокрита: «Человек есть мера всех вещей: существующих — насколько они существуют, несуществующих насколько они не существуют» (Протагор, фр. 1). Принимая учение Гераклита и Парменида об относительности и противоречивости «человеческого» знания, Протагор вместе с тем отказался от традиционного противопоставления этого знания, основанного на чувственном опыте, знанию «божественному», как бы проникающему в скрытую сущность вещей. Нет у вещей никакой «скрытой сущности», есть только сами единичные вещи, данные в ощущениях; однако мир человеческих ощущений противоречив, поэтому, по словам Протагора, «относительно каждой вещи можно выставить два противоположных суждения» (Диоген Лаэртский, IX, 51). «Быть» для софиста значит «являться», поэтому, говорит Протагор, «каким что является мне, таким оно верно для меня, а каким тебе — таким для тебя» (Платон. Теэтет, 15le). Другой знаменитый софист, Горгий из Леонтин (ок. 480 — 380 гг. до н. э.), ученик Эмпедокла, в сочинении с парадоксальным названием «О том, чего нет, или О природе» (своеобразной пародии на Элейскую метафизику), аргументировал три положения: 1) ничто не существует; 2) если и есть нечто существующее, то оно непознаваемо; 3) если даже оно и познаваемо, то его познание невыразимо и неизъяснимо.

Учения софистов с неизбежностью вступали в конфликт с традиционными религиозными представлениями. Сочинение история философии скачать Протагора «О богах» начиналось словами: «О богах я не могу знать ни того, что они есть, ни того, что их нет, ни как они выглядят, ибо многое препятствует этому: и неясность предмета, и краткость человеческой жизни» (фр. 4). Афинские граждане обвинили Протагора в безбожии, ему пришлось тайно бежать, и, по легенде, застигнутый в море штормом, он утонул при кораблекрушении. Близкие к софистам Диагор Мелосский и Феодор Киренский, прозванный

«Безбожником», прямо отрицали существование богов. Продик Кеосский видел истоки религии в почитании хлеба и вина, солнца, луны и рек, т. е. всего, «что приносит пользу людям» (Продик Кеосский, фр. 4). Критий объявил религию выдумкой, предназначенной для того, чтобы заставить людей соблюдать законы (Критий, фр. 25).

Софисты считали себя знатоками многих вещей: Гиппий обучал астрономии, метеорологии, геометрии и музыке; Горгий был сведущ в вопросах физики; Критий разделял учение Эмпедокла о душе; Антифонт занимался задачей квадратуры круга и пытался объяснять метеорологические явления. Софисты сделали важный шаг к созданию науки о языке: Протагор занимался категориями словоизменения и синтаксисом предложения; Продик заложил основы учения о синонимах. Гиппий гордился тем, что знает не только все науки, но и все ремесла: сам себе выткал плащ, окрасил его пурпуром, расшил золотом, стачал сандалии, вытесал посох и выковал перстень. «Царицей наук» для софистов являлась риторика — «искусство убеждать». Горгий, Гиппий и Фрасимах славились, прежде всего, своим неподражаемым красноречием. Умение выстроить речь, сделать ее ясной и привлекательной, украсить ее антитезами, аллитерациями, метафорами, придать ей звучность и музыкальность, умение убеждать людей на народных собраниях и управлять настроениями толпы, было настолько необходимым в изменившейся политической обстановке, что за обучение этому ремеслу софистам платили огромные деньги.

Образцом софистической диалектики могут служить софизмы — букв. «уловки», задачи на то, чтобы найти парадоксальный ход мысли и применить его в качестве средства публичной полемики. Например, «Рогатый»: «То, что ты не терял, ты имеешь; ты не терял рогов; стало быть, ты имеешь рога». Или — «Покрытый»: «Знаешь ли ты, кто стоит перед тобой под покрывалом? Нет? Но это ведь твой отец; значит, ты не знаешь собственного отца». Самым известным софизмом был парадокс под названием «Лжец»: «Критянин сказал: «Все критяне — лжецы»; сказал ли он правду или ложь? Если правду — значит, он тоже лжец — стало быть, он солгал — значит, на самом деле критяне правдивы и т. д.

Так как о каждой вещи, утверждали софисты, можно высказать несколько суждений, противоречащих друг другу, то и каждому доказательству можно противопоставить другое, противоположное, столь же хорошо обоснованное и убедительное. Более сильным окажется то доказательство, которое будет практичнее и насущнее. Нельзя сказать, что такое-то утверждение «более истинно», чем другое, можно сказать только, что оно «полезнее». Законы, обычаи и само государство не были созданы волей богов, а появились когда-то вследствие соглашения между людьми. Отсюда — центральное для софистики различение между, с одной стороны, существующим «по природе» (греч. φύσις — «природа»), и существующим «по закону» (греч. νόμος — «закон») — с другой.

Так, например, Гиппий, по свидетельству Платона, провозгласил, что все люди суть «родственники, свойственники и сограждане — по природе, а не по закону: ведь подобное родственно подобному по природе, закон же — тиран над людьми — принуждает их ко многому, что противно природе» (Платон. Протагор, 337d).

Алкидамант заявлял, что «бог сделал всех свободными, природа никого не сделала рабом» (Схолии к «Риторике» Аристотеля, 1373b); Антифонт и Ликофрон отвергали преимущество знатного происхождения; Фрасимах определял справедливость как «то, что пригодно сильнейшему» (Платон. Государство, I, 338с), и утверждал, что каждая власть устанавливает свои законы, полезные для нее самой: демократия — демократические, тирания — тиранические и т. д. С точки зрения софистов, все людские обычаи — условность, и даже самые привычные из них возникли не «по природе», а «по соглашению». Добро и зло, прекрасное и постыдное, истина и ложь суть вещи заведомо относительные, и то, что для одного есть благо — для другого зло, что для одного прекрасно — для другого безобразно, а истина в устах одного — ложь в речах другого.

Иной точки зрения придерживался Сократ (ок. 470 - 399 гг. до н. э.), «справедливейший из людей» (Платон), который решил — и словом и делом — учить «добродетели как таковой», безотносительно к софистическим частностям и условностям. Сократ, сын скульптора Софрониска и повивальной бабки Фенареты, родился в Афинах ок. 470 г. до н. э. В юные годы Сократ был слушателем Анаксагора и философа Архелая (по прозвищу «Физик») (сер. V в. до н. э.), учившего, в частности, что в природе есть «две причины возникновения — тепло и холод»; что «все животные появились из ила»; и что «справедливое и безобразное существует не по природе, а только в согласии с человеческим установлением». «Здесь, — говорится об Архелае у Диогена Лаэртского, — был положен конец физической философии, а Сократ, вслед за этим, дал начало философии нравственной» (Диоген Лаэртский, II, 16). Во время Пелопоннесской войны Сократ участвовал в целом ряде сражений — при Потидее (430 г.), при Делии (424 г.) и Амфиполе (422 г.), где показал себя храбрым и очень выносливым воином. Так, например, однажды в лагере под Потидеей Сократ простоял неподвижно весь день и всю ночь до рассвета. Когда же потом Сократа спросили о причине такого поступка, он ответил: «Я слушал свой внутренний голос». Свой внутренний голос Сократ называл «демонием» (греч. δαιμόνιον — «божество»); он не мог объяснить, чт это такое, и только рассказывал, что этот «демоний» постоянно говорит ему, как не следует поступать. Любимым его изречением было: «Познай самого себя». По легенде сам Дельфийский оракул назвал Сократа мудрецом. Был задан вопрос: «Кто из эллинов самый мудрый?» Оракул ответил: «Мудр Софокл, мудрей Еврипид, а мудрее всех Сократ». Однако Сократ отказался признать себя мудрецом, утверждая при этом: «Я-то ведь знаю лишь то, что я ничего не знаю!». «Все время он жил в Афинах, — пишет Диоген Лаэртский, — и с увлечением спорил с кем попало не для того, чтобы переубедить их, а для того, чтобы доискаться до истины» (И, 22). Был он лыс, приземист, с шишкой на лбу, с глазами навыкат. Жил он бедно, ходил в грубом плаще, ел что попало, объясняя при этом: «Я ем, чтобы жить, а остальные живут, чтобы есть». Гуляя по рынку, Сократ любил повторять: «Как приятно, что есть столько вещей, без которых можно обойтись!» У Сократа было множество учеников, среди которых самые знаменитые — Платон, Ксенофонт, Антисфен, Алкивиад и некоторые другие. «Он первым стал рассуждать об образе жизни и первым из философов был казнен по суду» (И, 20). В 399 г. Сократ был обвинен «в том, что не чтит богов, которых чтит город, а вводит новые божества, и повинен в том, что развращает юношество; а наказание за то — смерть» (II, 40). К смерти он приговорен 361 голосом из 500.

Сократ никогда ничего не писал, и поэтому о его философских воззрениях можно судить только по вторичным источникам, так называемым «сократическим сочинениям» Платона и Ксенофонта, которые были младшими его современниками и одновременно учениками. Добродетель (греч. αρετή — «добродетель», «доблесть», «добротность»), с точки зрения Сократа, является высшим и абсолютным благом, составляющим цель человеческой жизни, ибо только добродетель дает счастье. Добродетель состоит в знании добра и действии соответственно этому знанию. Подлинно храбрым является тот, кто знает, как нужно вести себя в опасности, и именно так поступает; подлинно справедливым является тот, кто знает, что подобает делать в делах государственных, и делает именно это; подлинно благочестивым окажется тот, кто знает, что следует делать в религиозных обрядах и таинствах, и поступает именно так и т. д.

«Между мудростью и нравственностью Сократ не находил различия: он признавал человека вместе и умным и нравственным, если человек, понимая, в чем состоит прекрасное и хорошее, руководится этим в своих поступках и, наоборот, зная, в чем состоит нравственно безобразное, избегает его» (Ксенофонт. Воспоминания о Сократе, III, 9. Пер. С. И. Соболевского). Добродетель неотделима от знания. Люди поступают безнравственно, заблуждаются и страдают именно потому, что не знают, что есть добро, а что — зло.

Добродетели можно и должно научиться. Однако Сократ не учил добродетели так, как учили софисты, предпочитая речам и наставлениям непосредственный разговор (по-гречески διάλογος, «диалог») с собеседником. Отсюда название его философского метода — диалектика. Диалектика состоит из иронии и майевтики. Ирония (букв. «притворство») в чем-то напоминает софистический способ аргументации, призванный вскрыть внутренние противоречия в речи противника или в исследуемом воззрении. Прикидываясь простачком и утверждая, что сам ничего не знает и ничему научить не может, Сократ предлагал своему собеседнику ответить на ряд вопросов: что есть добро? зло? справедливость? мужество? ит. д. Путем наводящих вопросов и ответов соображения собеседника последовательно доводились до абсурда, в результате чего выявлялись противоречия между словами этого человека и его поступками. На этой основе осуществлялась майевтика (букв. «родовспоможение»): Сократ, любивший сравнивать себя повивальной бабкой, помогал своему собеседнику «разродиться» истиной. В своей философской практике Сократ исходил из того, что каждый человек уже содержит в себе знание истины, но только не осознает ее, пока предложенные ему вопросы не приведут его к противоречию с самим собой, и, как следствие, к признанию своего невежества. Сомнение же в истинности прежних суждений ведет к самопознанию. «Знать самого себя» для Сократа значит действовать в жизни так, чтобы слова не расходились с делами, а для этого необходимо исследовать содержание общих понятий: выяснить, какие поступки людей можно назвать добродетельными, установить, что есть общего в тех или иных поступках, и дать, наконец, определение соответствующего нравственного понятия: мужества, справедливости, благочестия и т. д. «Сократ держался такого мнения: если кто знает, что такое данный предмет, то он может объяснить это и другим; а если не знает, то нисколько неудивительно, что он и сам ошибается и вводит в ошибку других. Ввиду этого он никогда не переставал заниматься с друзьями исследованием вопросов, что такое каждый предмет» (Ксенофонт. Воспоминания о Сократе, IV, 6. Пер. С. И. Соболевского).

«Однажды софист Антифонт, желая отвлечь от Сократа его собеседников, подошел к нему и в присутствии их сказал так: Сократ! Я думал, что люди, занимающиеся философией, должны становится счастливее от этого; а ты, мне кажется, вкушаешь плоды от нее противоположные. Живешь ты, например, так, что даже ни один раб при таком образе жизни не остался бы у своего господина: еда и питье у тебя самые скверные... денег ты не берешь, а они доставляют радость, когда их приобретаешь, а когда владеешь ими, дают возможность жить и приличнее, и приятнее. В других областях знания учителя внушают ученикам желание подражать им: если и ты хочешь внушить своим собеседникам такую мысль, то смотри на себя как на учителя злополучия. Сократ на это ответил: Как мне кажется, Антифонт, ты представляешь себе мою жизнь настолько печальной, что предпочел бы, я уверен, скорее умереть, чем жить, как я... Похоже, Антифонт, что ты видишь счастье в роскошной, дорогостоящей жизни; а по моему мнению, не иметь никаких потребностей есть свойство божества, а иметь потребности минимальные — это быть очень близким к божеству; но божество совершенно, а быть очень близким к божеству — это быть очень близким к совершенству... Когда я слышал такие разговоры, — пишет свидетель этой беседы — Ксенофонт (ок. 444 — ок. 356 гг. до н. э.), — мне казалось, что и сам он — счастливый человек и что слушателей своих ведет к нравственному совершенству» (Ксенофонт. Воспоминания о Сократе, I, 6. Пер. С. И. Соболевского). В своеобразном единстве практики и теории, жизни и философии, в стремлении выразить сущность поступка через понятие и понятие претворить в действительность заключается главный смысл философской доктрины Сократа, в этом разгадка его уникального философского опыта.

В начале IV в. до н. э. некоторыми учениками Сократа были основаны новые философские школы, получившие название «сократических». К числу их относятся: 1) мегарская; 2) элидо-эретрийская; 3) киренская и 4) киническая. Мегарская школа была основана Евклидом из Мегары (ум. после 369 г. до н. э.), одним из ближайших учеников Сократа. Противники этой школы дали ей прозвище «эристической», а ее представителей называли «эристиками» (т. е. «спорщиками»). Отталкиваясь от учения Парменида о том, что существует только единое «бытие», и от учения Сократа о благе, тождественном добродетели, Евклид утверждал, что «существует одно только благо, называемое различными именами: иногда разумением, иногда богом, а иногда умом и прочими наименованиями, а противоположное благу отрицал, заявляя, что оно не существует» (Диоген Лаэртский, II, 106). Мегарская школа сыграла значительную роль в развитии логики, занимаясь природой логических парадоксов (софизмов) и анализом форм логической импликации (следования).

Мегарец Стильпон отрицал существование общих понятий история философии скачать и утверждал, что тот, кто говорит «человек», не называет ни одного конкретного человека и, следовательно, говорит «никто» (II, 119). Другой представитель школы — Диодор Крон — доказывал тождество бытия в возможности с бытием в действительности (Эпиктет. Беседы, II, 119, 1) и отрицал сам феномен движения: он полагал, что «ничто не движется, но всегда бывает продвинувшимся» (Секст Эмпирик, Против ученых, X, 85). Элидо-эретрийская школа была основана Федоном из Элиды, искусным спорщиком и учителем красноречия. Эта школа была очень сходной с мегарской и не прибавила от себя никаких оригинальных идей.

Киренскую школу основал Аристипп из Кирены (ок. 435 — после 366 до н. э.). Он утверждал, что все существует ради какого-то блага или зла и единственным, что имеет значение, является либо «хорошее», либо «плохое». Поэтому Аристипп отвергал математику, для которой различия между «плохим» и «хорошим» не существует. Природа, по его утверждению, непознаваема, и ее изучение есть занятие невозможное и бесполезное. Человек Аристиппом уподоблялся осажденному городу: он как будто бы пребывает в плену своих ощущений, не получая известий извне. Ощущения суть восприятия наших собственных состояний, а не самих вещей природного мира. Душе могут быть свойственны только два состояния: движение ровное и спокойное (наслаждение) и движение резкое и порывистое (боль). Учение киренаиков гедонистично (греч. ηδονή— «наслаждение», «удовольствие»): наслаждения объявляются ими целью человеческой жизни, а счастье — совокупностью наслаждений. Богатство само по себе не является благом, а исключительно средством для получения наслаждений. Имущество может быть обременительным для того, кто к нему привязан, поэтому, говорил Аристипп, «нужно иметь столько вещей, сколько можно спасти при кораблекрушении».

Мудрость, с точки зрения киренаиков, заключается в том, чтобы не быть рабом наслаждений, а подчинять их своей разумной воле. Последователь Аристиппа Гегесий, прозванный «Убеждающим умереть», считал совершенное счастье недостижимым, так как «тело наше исполнено многих страданий, а душа разделяет страдания тела и оттого волнуется», поэтому смерть для разумного человека предпочтительна, а жизнь безразлична (Диоген Лаэртский, И, 94).Основателем школы киников был Антисфен Афинский (ок. 455 — ок. 360 гг. до н. э.), ученик софиста Горгия, а затем Сократа. Название школы восходит к слову «собака» (греч. κύων, род. пад. κυνός), так как киники, по утверждению их врагов, счастье видели в том, чтобы жить, «как собака», т. е. быть «ближе к природе». Философия, с их точки зрения, есть жизненная мудрость, не нуждающаяся ни в каком отвлеченном знании. Антисфен утверждал, что сущность вещи определить невозможно, можно только сказать, что данная вещь имеет те или иные качества. Отсюда — тезис о невозможности противоречия: «Об одном может быть высказано только одно, а именно только его собственное наименование» (Аристотель. Метафизика, V, 29, 1024b). Вещь должна обозначаться только ее собственным именем, обозначающим только ее одну.

С этих позиций киники критиковали платоновское учение об «идеях». Согласно Платону, каждая вещь (единичное) является чем-то определенным в силу причастности к той или иной «идее», универсальной сущности (общее), однако, по утверждению киников, об единичном нельзя высказать общее, то есть, к примеру, сказать: «Сократ — человек». Можно сказать только то, что Сократ — это «Сократ», а человек — «человек» и т. д.

Если истинное понимание вещи сводится к ее «собственному наименованию», то истинное благо есть «собственное благо» каждого человека. Это «благо» — не вещи, не власть, не имущество, не здоровье и даже не жизнь как таковая. Подлинно «собственным» для человека является его внутренняя свобода. Она есть подлинная добродетель, которая заключается в воздержании от наслаждений и нечувствительности к страданиям. Вслед за софистами киники различали природу («фюсис») и людские установления («номос»). Природа, в их понимании, определяет тот минимум, в котором нуждается человек, и служит достаточным критерием нравственного поведения. Все, что считается нормой в человеческом обществе, искусственно и условно, мнения ложны и уводят в сторону от истинного счастья, добродетель и порок в общепринятом смысле слова — пустые слова. «Народных богов много, а природный — один», — утверждал Антисфен (Цицерон. О природе богов, I, 32). Киники осуждали богатство, роскошь и наслаждения, предпочитая этим вещам неприхотливую жизнь, умеренный труд, дающий душевный покой и укрепляющий тело, честную бедность. Учеником Антисфена был Диоген Синопский (ок. 404 — ок. 323 гг. до н. э.). Все, о чем говорил Антисфен, Диоген осуществлял на практике. Он бродил по Греции босой, в грубом плаще на голое тело, с нищенской сумой и с толстой палкой. На вопрос, откуда он родом, Диоген отвечал: «Я — гражданин мира». Все его добро заключалось в одной глиняной чашке, да и ту он хватил о камень, увидев однажды, как мальчик пил У реки просто из ладоней: «Мальчик оказался мудрее меня», — сказал Диоген. В Коринфе, где он бывал чаще всего, Диоген поселился в круглой глиняной бочке — пифосе. Кормился на площади подаянием, требуя его как должного. Кто-то заметил ему, что хромым и слепым милостыню подают, а философам нет; Диоген ответил: «Потому, что люди знают: хромыми и слепыми они могут стать, а философами никогда». Он ходил по улицам среди дня с фонарем и кричал: «Ищу человека!» Платон как-то дал знаменитое определение: «Человек есть двуногое животное, лишенное перьев». В ответ Диоген ощипал петуха, принес к нему в школу и сказал: «Вот платоновский человек!» Ему говорили: «Ты ничего не знаешь, а философствуешь!» Он отвечал: «Если бы я лишь притворялся мудрецом, то и это было бы философией!» Он дожил додней Александра Македонского. Когда Александр был в Коринфе, он пришел посмотреть на Диогена. Тот лежал и грелся на солнце. «Я — Александр, царь Македонии, а скоро и всего мира, — сказал Александр. Что для тебя сделать?» — Отойди в сторону и не заслоняй мне солнце», — ответил Диоген. Александр отошел и сказал друзьям: «Если бы я не был Александром, я хотел бы быть Диогеном» (Диоген Лаэртский, VI, 20 — 81).

Литература

1.Антология кинизма. Фрагменты сочинений кинических мыслителей (Антисфен, Диоген, Кратет, Керкид, Дион). М., 1984.

2.Богомолов А. С. Античная философия. М., 1985.

3.Васильева Т. В. Комментарии к курсу истории античной философии. М., 2002.

4.Гомперц Т. Греческие мыслители. Т. I —II. СПб., 1999.

5.Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов / Пер. с греч. М. Л. Гаспарова. 2-е изд. М., 1986.

6.Доброхотов А. Л. Учение досократиков о бытии. М., 1980.

7.Йегер В. Пайдейя. Воспитание античного грека. Т. 1. М., 2001; Т. 2. М., 1997.

8.Ксенофонт Афинский. Сократические сочинения. М.; Л., 1935; перепеч. Ксенофонт. Воспоминания о Сократе. М., 1993.

9.Лурье С. Я. Демокрит. Тексты, перевод, исследования. Л., 1970.

10.Маковельский А. О. Софисты. Вып. 1 —2. Баку, 1940— 1941. 11. Рожанский И. Д.

11.Анаксагор. У истоков античной науки. М., 1972.

12.Рожанский И. Д. Развитие естествознания в эпоху Античности. Ранняя греческая наука о «природе». М., 1979.

13.Таннери П. Первые шаги древнегреческой науки. СПб., 1902.

14.Фрагменты ранних греческих философов / Изд. подг. А.В.Лебедевым. Ч. I. От эпических теокосмогоний до возникновения атомистики. М., 1989.

15.Целлер Э. Очерк истории греческой философии. СПб., 1996.

Приблизительно к середине V в. до н. э. в Греции возникают условия для культурного переворота, который в течение нескольких десятилетий затронул все сферы общественной и политической жизни и произвел радикальное изменение в образе мыслей значительной части гражданского населения, а также в самом направлении философских занятий. Главной причиной произошедшего катаклизма стало развитие греческой политической жизни. В период, начавшийся после персидских войн, центр тяжести политической и культурной жизни Эллады перемещается с территории Малой Азии и островов Эгейского моря в континентальную Грецию, возрастает значение Афин, крупнейшего города Аттики — области на юго-востоке Балканского полуострова, поэтому этот период истории Древнего мира называется часто «аттическим». Существовавшие к этому времени сотни греческих полисов (городов-государств) с давних пор обладали различным устройством, занимали различное положение в иерархии военных и экономических союзов, постоянно соперничали между собой в многоразличных сферах деятельности. На многочисленные экономические и политические противоречия накладывались противоречия этнические — между дорийским, ахейскими и ионийскими городами. С установлением политической гегемонии Афин интересы многочисленных греческих городов-государств впервые в истории Греции приобретают общее направление — вследствие роста гражданского самосознания и актуальности обоснования собственной политической идентичности. Результатом развития всех указанных противоречий стало резкое усложнение внутренней ситуации в греческих городах, активизация всей политической и вообще человеческой жизни.

Прежде всего это коснулось самих Афин: здесь впервые политика становится делом каждого гражданина, наиболее важным моментом его повседневного существования. «Человек есть животное политическое», — утверждал Аристотель.

В это время, когда человек, его специфически человеческий опыт поневоле становится «мерой вещей», появляются первые теоретики нового мироотношения — софисты, букв. «специалисты по мудрости», — платные преподаватели красноречия, политической добродетели и всевозможных знаний, считавшихся необходимыми для активного участия в гражданской жизни. К «старшим софистам» (2-я пол. V в. до н. э.) традиционно относят Протагора, Горгия, Гиппия, Продика, Антифонта, Крития. К «младшим софистам» (1-я пол. IV в. до н. э.) принято причислять Ликофрона, Алкидаманта и Фрасимаха.«Наполовину философы, наполовину политики» (Продик Кеосский), софисты поставили целью своих занятий не разгадывание тайн природы, а постижение человека во всем его своеобразии. Главный принцип софистики был сформулирован самым старшим из них — Протагором Абдерским (ок. 480 — 410 гг. до н. э.), учеником Демокрита: «Человек есть мера всех вещей: существующих — насколько они существуют, несуществующих насколько они не существуют» (Протагор, фр. 1). Принимая учение Гераклита и Парменида об относительности и противоречивости «человеческого» знания, Протагор вместе с тем отказался от традиционного противопоставления этого знания, основанного на чувственном опыте, знанию «божественному», как бы проникающему в скрытую сущность вещей. Нет у вещей никакой «скрытой сущности», есть только сами единичные вещи, данные в ощущениях; однако мир человеческих ощущений противоречив, поэтому, по словам Протагора, «относительно каждой вещи можно выставить два противоположных суждения» (Диоген Лаэртский, IX, 51). «Быть» для софиста значит «являться», поэтому, говорит Протагор, «каким что является мне, таким оно верно для меня, а каким тебе — таким для тебя» (Платон. Теэтет, 15le). Другой знаменитый софист, Горгий из Леонтин (ок. 480 — 380 гг. до н. э.), ученик Эмпедокла, в сочинении с парадоксальным названием «О том, чего нет, или О природе» (своеобразной пародии на Элейскую метафизику), аргументировал три положения: 1) ничто не существует; 2) если и есть нечто существующее, то оно непознаваемо; 3) если даже оно и познаваемо, то его познание невыразимо и неизъяснимо.

Учения софистов с неизбежностью вступали в конфликт с традиционными религиозными представлениями. Сочинение история философии скачать Протагора «О богах» начиналось словами: «О богах я не могу знать ни того, что они есть, ни того, что их нет, ни как они выглядят, ибо многое препятствует этому: и неясность предмета, и краткость человеческой жизни» (фр. 4). Афинские граждане обвинили Протагора в безбожии, ему пришлось тайно бежать, и, по легенде, застигнутый в море штормом, он утонул при кораблекрушении. Близкие к софистам Диагор Мелосский и Феодор Киренский, прозванный

«Безбожником», прямо отрицали существование богов. Продик Кеосский видел истоки религии в почитании хлеба и вина, солнца, луны и рек, т. е. всего, «что приносит пользу людям» (Продик Кеосский, фр. 4). Критий объявил религию выдумкой, предназначенной для того, чтобы заставить людей соблюдать законы (Критий, фр. 25).

Софисты считали себя знатоками многих вещей: Гиппий обучал астрономии, метеорологии, геометрии и музыке; Горгий был сведущ в вопросах физики; Критий разделял учение Эмпедокла о душе; Антифонт занимался задачей квадратуры круга и пытался объяснять метеорологические явления. Софисты сделали важный шаг к созданию науки о языке: Протагор занимался категориями словоизменения и синтаксисом предложения; Продик заложил основы учения о синонимах. Гиппий гордился тем, что знает не только все науки, но и все ремесла: сам себе выткал плащ, окрасил его пурпуром, расшил золотом, стачал сандалии, вытесал посох и выковал перстень. «Царицей наук» для софистов являлась риторика — «искусство убеждать». Горгий, Гиппий и Фрасимах славились, прежде всего, своим неподражаемым красноречием. Умение выстроить речь, сделать ее ясной и привлекательной, украсить ее антитезами, аллитерациями, метафорами, придать ей звучность и музыкальность, умение убеждать людей на народных собраниях и управлять настроениями толпы, было настолько необходимым в изменившейся политической обстановке, что за обучение этому ремеслу софистам платили огромные деньги.

Образцом софистической диалектики могут служить софизмы — букв. «уловки», задачи на то, чтобы найти парадоксальный ход мысли и применить его в качестве средства публичной полемики. Например, «Рогатый»: «То, что ты не терял, ты имеешь; ты не терял рогов; стало быть, ты имеешь рога». Или — «Покрытый»: «Знаешь ли ты, кто стоит перед тобой под покрывалом? Нет? Но это ведь твой отец; значит, ты не знаешь собственного отца». Самым известным софизмом был парадокс под названием «Лжец»: «Критянин сказал: «Все критяне — лжецы»; сказал ли он правду или ложь? Если правду — значит, он тоже лжец — стало быть, он солгал — значит, на самом деле критяне правдивы и т. д.

Так как о каждой вещи, утверждали софисты, можно высказать несколько суждений, противоречащих друг другу, то и каждому доказательству можно противопоставить другое, противоположное, столь же хорошо обоснованное и убедительное. Более сильным окажется то доказательство, которое будет практичнее и насущнее. Нельзя сказать, что такое-то утверждение «более истинно», чем другое, можно сказать только, что оно «полезнее». Законы, обычаи и само государство не были созданы волей богов, а появились когда-то вследствие соглашения между людьми. Отсюда — центральное для софистики различение между, с одной стороны, существующим «по природе» (греч. φύσις — «природа»), и существующим «по закону» (греч. νόμος — «закон») — с другой.

Так, например, Гиппий, по свидетельству Платона, провозгласил, что все люди суть «родственники, свойственники и сограждане — по природе, а не по закону: ведь подобное родственно подобному по природе, закон же — тиран над людьми — принуждает их ко многому, что противно природе» (Платон. Протагор, 337d).

Алкидамант заявлял, что «бог сделал всех свободными, природа никого не сделала рабом» (Схолии к «Риторике» Аристотеля, 1373b); Антифонт и Ликофрон отвергали преимущество знатного происхождения; Фрасимах определял справедливость как «то, что пригодно сильнейшему» (Платон. Государство, I, 338с), и утверждал, что каждая власть устанавливает свои законы, полезные для нее самой: демократия — демократические, тирания — тиранические и т. д. С точки зрения софистов, все людские обычаи — условность, и даже самые привычные из них возникли не «по природе», а «по соглашению». Добро и зло, прекрасное и постыдное, истина и ложь суть вещи заведомо относительные, и то, что для одного есть благо — для другого зло, что для одного прекрасно — для другого безобразно, а истина в устах одного — ложь в речах другого.

Иной точки зрения придерживался Сократ (ок. 470 - 399 гг. до н. э.), «справедливейший из людей» (Платон), который решил — и словом и делом — учить «добродетели как таковой», безотносительно к софистическим частностям и условностям. Сократ, сын скульптора Софрониска и повивальной бабки Фенареты, родился в Афинах ок. 470 г. до н. э. В юные годы Сократ был слушателем Анаксагора и философа Архелая (по прозвищу «Физик») (сер. V в. до н. э.), учившего, в частности, что в природе есть «две причины возникновения — тепло и холод»; что «все животные появились из ила»; и что «справедливое и безобразное существует не по природе, а только в согласии с человеческим установлением». «Здесь, — говорится об Архелае у Диогена Лаэртского, — был положен конец физической философии, а Сократ, вслед за этим, дал начало философии нравственной» (Диоген Лаэртский, II, 16). Во время Пелопоннесской войны Сократ участвовал в целом ряде сражений — при Потидее (430 г.), при Делии (424 г.) и Амфиполе (422 г.), где показал себя храбрым и очень выносливым воином. Так, например, однажды в лагере под Потидеей Сократ простоял неподвижно весь день и всю ночь до рассвета. Когда же потом Сократа спросили о причине такого поступка, он ответил: «Я слушал свой внутренний голос». Свой внутренний голос Сократ называл «демонием» (греч. δαιμόνιον — «божество»); он не мог объяснить, чт это такое, и только рассказывал, что этот «демоний» постоянно говорит ему, как не следует поступать. Любимым его изречением было: «Познай самого себя». По легенде сам Дельфийский оракул назвал Сократа мудрецом. Был задан вопрос: «Кто из эллинов самый мудрый?» Оракул ответил: «Мудр Софокл, мудрей Еврипид, а мудрее всех Сократ». Однако Сократ отказался признать себя мудрецом, утверждая при этом: «Я-то ведь знаю лишь то, что я ничего не знаю!». «Все время он жил в Афинах, — пишет Диоген Лаэртский, — и с увлечением спорил с кем попало не для того, чтобы переубедить их, а для того, чтобы доискаться до истины» (И, 22). Был он лыс, приземист, с шишкой на лбу, с глазами навыкат. Жил он бедно, ходил в грубом плаще, ел что попало, объясняя при этом: «Я ем, чтобы жить, а остальные живут, чтобы есть». Гуляя по рынку, Сократ любил повторять: «Как приятно, что есть столько вещей, без которых можно обойтись!» У Сократа было множество учеников, среди которых самые знаменитые — Платон, Ксенофонт, Антисфен, Алкивиад и некоторые другие. «Он первым стал рассуждать об образе жизни и первым из философов был казнен по суду» (И, 20). В 399 г. Сократ был обвинен «в том, что не чтит богов, которых чтит город, а вводит новые божества, и повинен в том, что развращает юношество; а наказание за то — смерть» (II, 40). К смерти он приговорен 361 голосом из 500.

Сократ никогда ничего не писал, и поэтому о его философских воззрениях можно судить только по вторичным источникам, так называемым «сократическим сочинениям» Платона и Ксенофонта, которые были младшими его современниками и одновременно учениками. Добродетель (греч. αρετή — «добродетель», «доблесть», «добротность»), с точки зрения Сократа, является высшим и абсолютным благом, составляющим цель человеческой жизни, ибо только добродетель дает счастье. Добродетель состоит в знании добра и действии соответственно этому знанию. Подлинно храбрым является тот, кто знает, как нужно вести себя в опасности, и именно так поступает; подлинно справедливым является тот, кто знает, что подобает делать в делах государственных, и делает именно это; подлинно благочестивым окажется тот, кто знает, что следует делать в религиозных обрядах и таинствах, и поступает именно так и т. д.

«Между мудростью и нравственностью Сократ не находил различия: он признавал человека вместе и умным и нравственным, если человек, понимая, в чем состоит прекрасное и хорошее, руководится этим в своих поступках и, наоборот, зная, в чем состоит нравственно безобразное, избегает его» (Ксенофонт. Воспоминания о Сократе, III, 9. Пер. С. И. Соболевского). Добродетель неотделима от знания. Люди поступают безнравственно, заблуждаются и страдают именно потому, что не знают, что есть добро, а что — зло.

Добродетели можно и должно научиться. Однако Сократ не учил добродетели так, как учили софисты, предпочитая речам и наставлениям непосредственный разговор (по-гречески διάλογος, «диалог») с собеседником. Отсюда название его философского метода — диалектика. Диалектика состоит из иронии и майевтики. Ирония (букв. «притворство») в чем-то напоминает софистический способ аргументации, призванный вскрыть внутренние противоречия в речи противника или в исследуемом воззрении. Прикидываясь простачком и утверждая, что сам ничего не знает и ничему научить не может, Сократ предлагал своему собеседнику ответить на ряд вопросов: что есть добро? зло? справедливость? мужество? ит. д. Путем наводящих вопросов и ответов соображения собеседника последовательно доводились до абсурда, в результате чего выявлялись противоречия между словами этого человека и его поступками. На этой основе осуществлялась майевтика (букв. «родовспоможение»): Сократ, любивший сравнивать себя повивальной бабкой, помогал своему собеседнику «разродиться» истиной. В своей философской практике Сократ исходил из того, что каждый человек уже содержит в себе знание истины, но только не осознает ее, пока предложенные ему вопросы не приведут его к противоречию с самим собой, и, как следствие, к признанию своего невежества. Сомнение же в истинности прежних суждений ведет к самопознанию. «Знать самого себя» для Сократа значит действовать в жизни так, чтобы слова не расходились с делами, а для этого необходимо исследовать содержание общих понятий: выяснить, какие поступки людей можно назвать добродетельными, установить, что есть общего в тех или иных поступках, и дать, наконец, определение соответствующего нравственного понятия: мужества, справедливости, благочестия и т. д. «Сократ держался такого мнения: если кто знает, что такое данный предмет, то он может объяснить это и другим; а если не знает, то нисколько неудивительно, что он и сам ошибается и вводит в ошибку других. Ввиду этого он никогда не переставал заниматься с друзьями исследованием вопросов, что такое каждый предмет» (Ксенофонт. Воспоминания о Сократе, IV, 6. Пер. С. И. Соболевского).

«Однажды софист Антифонт, желая отвлечь от Сократа его собеседников, подошел к нему и в присутствии их сказал так: Сократ! Я думал, что люди, занимающиеся философией, должны становится счастливее от этого; а ты, мне кажется, вкушаешь плоды от нее противоположные. Живешь ты, например, так, что даже ни один раб при таком образе жизни не остался бы у своего господина: еда и питье у тебя самые скверные... денег ты не берешь, а они доставляют радость, когда их приобретаешь, а когда владеешь ими, дают возможность жить и приличнее, и приятнее. В других областях знания учителя внушают ученикам желание подражать им: если и ты хочешь внушить своим собеседникам такую мысль, то смотри на себя как на учителя злополучия. Сократ на это ответил: Как мне кажется, Антифонт, ты представляешь себе мою жизнь настолько печальной, что предпочел бы, я уверен, скорее умереть, чем жить, как я... Похоже, Антифонт, что ты видишь счастье в роскошной, дорогостоящей жизни; а по моему мнению, не иметь никаких потребностей есть свойство божества, а иметь потребности минимальные — это быть очень близким к божеству; но божество совершенно, а быть очень близким к божеству — это быть очень близким к совершенству... Когда я слышал такие разговоры, — пишет свидетель этой беседы — Ксенофонт (ок. 444 — ок. 356 гг. до н. э.), — мне казалось, что и сам он — счастливый человек и что слушателей своих ведет к нравственному совершенству» (Ксенофонт. Воспоминания о Сократе, I, 6. Пер. С. И. Соболевского). В своеобразном единстве практики и теории, жизни и философии, в стремлении выразить сущность поступка через понятие и понятие претворить в действительность заключается главный смысл философской доктрины Сократа, в этом разгадка его уникального философского опыта.

В начале IV в. до н. э. некоторыми учениками Сократа были основаны новые философские школы, получившие название «сократических». К числу их относятся: 1) мегарская; 2) элидо-эретрийская; 3) киренская и 4) киническая. Мегарская школа была основана Евклидом из Мегары (ум. после 369 г. до н. э.), одним из ближайших учеников Сократа. Противники этой школы дали ей прозвище «эристической», а ее представителей называли «эристиками» (т. е. «спорщиками»). Отталкиваясь от учения Парменида о том, что существует только единое «бытие», и от учения Сократа о благе, тождественном добродетели, Евклид утверждал, что «существует одно только благо, называемое различными именами: иногда разумением, иногда богом, а иногда умом и прочими наименованиями, а противоположное благу отрицал, заявляя, что оно не существует» (Диоген Лаэртский, II, 106). Мегарская школа сыграла значительную роль в развитии логики, занимаясь природой логических парадоксов (софизмов) и анализом форм логической импликации (следования).

Мегарец Стильпон отрицал существование общих понятий история философии скачать и утверждал, что тот, кто говорит «человек», не называет ни одного конкретного человека и, следовательно, говорит «никто» (II, 119). Другой представитель школы — Диодор Крон — доказывал тождество бытия в возможности с бытием в действительности (Эпиктет. Беседы, II, 119, 1) и отрицал сам феномен движения: он полагал, что «ничто не движется, но всегда бывает продвинувшимся» (Секст Эмпирик, Против ученых, X, 85). Элидо-эретрийская школа была основана Федоном из Элиды, искусным спорщиком и учителем красноречия. Эта школа была очень сходной с мегарской и не прибавила от себя никаких оригинальных идей.

Киренскую школу основал Аристипп из Кирены (ок. 435 — после 366 до н. э.). Он утверждал, что все существует ради какого-то блага или зла и единственным, что имеет значение, является либо «хорошее», либо «плохое». Поэтому Аристипп отвергал математику, для которой различия между «плохим» и «хорошим» не существует. Природа, по его утверждению, непознаваема, и ее изучение есть занятие невозможное и бесполезное. Человек Аристиппом уподоблялся осажденному городу: он как будто бы пребывает в плену своих ощущений, не получая известий извне. Ощущения суть восприятия наших собственных состояний, а не самих вещей природного мира. Душе могут быть свойственны только два состояния: движение ровное и спокойное (наслаждение) и движение резкое и порывистое (боль). Учение киренаиков гедонистично (греч. ηδονή— «наслаждение», «удовольствие»): наслаждения объявляются ими целью человеческой жизни, а счастье — совокупностью наслаждений. Богатство само по себе не является благом, а исключительно средством для получения наслаждений. Имущество может быть обременительным для того, кто к нему привязан, поэтому, говорил Аристипп, «нужно иметь столько вещей, сколько можно спасти при кораблекрушении».

Мудрость, с точки зрения киренаиков, заключается в том, чтобы не быть рабом наслаждений, а подчинять их своей разумной воле. Последователь Аристиппа Гегесий, прозванный «Убеждающим умереть», считал совершенное счастье недостижимым, так как «тело наше исполнено многих страданий, а душа разделяет страдания тела и оттого волнуется», поэтому смерть для разумного человека предпочтительна, а жизнь безразлична (Диоген Лаэртский, И, 94).Основателем школы киников был Антисфен Афинский (ок. 455 — ок. 360 гг. до н. э.), ученик софиста Горгия, а затем Сократа. Название школы восходит к слову «собака» (греч. κύων, род. пад. κυνός), так как киники, по утверждению их врагов, счастье видели в том, чтобы жить, «как собака», т. е. быть «ближе к природе». Философия, с их точки зрения, есть жизненная мудрость, не нуждающаяся ни в каком отвлеченном знании. Антисфен утверждал, что сущность вещи определить невозможно, можно только сказать, что данная вещь имеет те или иные качества. Отсюда — тезис о невозможности противоречия: «Об одном может быть высказано только одно, а именно только его собственное наименование» (Аристотель. Метафизика, V, 29, 1024b). Вещь должна обозначаться только ее собственным именем, обозначающим только ее одну.

С этих позиций киники критиковали платоновское учение об «идеях». Согласно Платону, каждая вещь (единичное) является чем-то определенным в силу причастности к той или иной «идее», универсальной сущности (общее), однако, по утверждению киников, об единичном нельзя высказать общее, то есть, к примеру, сказать: «Сократ — человек». Можно сказать только то, что Сократ — это «Сократ», а человек — «человек» и т. д.

Если истинное понимание вещи сводится к ее «собственному наименованию», то истинное благо есть «собственное благо» каждого человека. Это «благо» — не вещи, не власть, не имущество, не здоровье и даже не жизнь как таковая. Подлинно «собственным» для человека является его внутренняя свобода. Она есть подлинная добродетель, которая заключается в воздержании от наслаждений и нечувствительности к страданиям. Вслед за софистами киники различали природу («фюсис») и людские установления («номос»). Природа, в их понимании, определяет тот минимум, в котором нуждается человек, и служит достаточным критерием нравственного поведения. Все, что считается нормой в человеческом обществе, искусственно и условно, мнения ложны и уводят в сторону от истинного счастья, добродетель и порок в общепринятом смысле слова — пустые слова. «Народных богов много, а природный — один», — утверждал Антисфен (Цицерон. О природе богов, I, 32). Киники осуждали богатство, роскошь и наслаждения, предпочитая этим вещам неприхотливую жизнь, умеренный труд, дающий душевный покой и укрепляющий тело, честную бедность. Учеником Антисфена был Диоген Синопский (ок. 404 — ок. 323 гг. до н. э.). Все, о чем говорил Антисфен, Диоген осуществлял на практике. Он бродил по Греции босой, в грубом плаще на голое тело, с нищенской сумой и с толстой палкой. На вопрос, откуда он родом, Диоген отвечал: «Я — гражданин мира». Все его добро заключалось в одной глиняной чашке, да и ту он хватил о камень, увидев однажды, как мальчик пил У реки просто из ладоней: «Мальчик оказался мудрее меня», — сказал Диоген. В Коринфе, где он бывал чаще всего, Диоген поселился в круглой глиняной бочке — пифосе. Кормился на площади подаянием, требуя его как должного. Кто-то заметил ему, что хромым и слепым милостыню подают, а философам нет; Диоген ответил: «Потому, что люди знают: хромыми и слепыми они могут стать, а философами никогда». Он ходил по улицам среди дня с фонарем и кричал: «Ищу человека!» Платон как-то дал знаменитое определение: «Человек есть двуногое животное, лишенное перьев». В ответ Диоген ощипал петуха, принес к нему в школу и сказал: «Вот платоновский человек!» Ему говорили: «Ты ничего не знаешь, а философствуешь!» Он отвечал: «Если бы я лишь притворялся мудрецом, то и это было бы философией!» Он дожил додней Александра Македонского. Когда Александр был в Коринфе, он пришел посмотреть на Диогена. Тот лежал и грелся на солнце. «Я — Александр, царь Македонии, а скоро и всего мира, — сказал Александр. Что для тебя сделать?» — Отойди в сторону и не заслоняй мне солнце», — ответил Диоген. Александр отошел и сказал друзьям: «Если бы я не был Александром, я хотел бы быть Диогеном» (Диоген Лаэртский, VI, 20 — 81).

Литература

1.Антология кинизма. Фрагменты сочинений кинических мыслителей (Антисфен, Диоген, Кратет, Керкид, Дион). М., 1984.

2.Богомолов А. С. Античная философия. М., 1985.

3.Васильева Т. В. Комментарии к курсу истории античной философии. М., 2002.

4.Гомперц Т. Греческие мыслители. Т. I —II. СПб., 1999.

5.Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов / Пер. с греч. М. Л. Гаспарова. 2-е изд. М., 1986.

6.Доброхотов А. Л. Учение досократиков о бытии. М., 1980.

7.Йегер В. Пайдейя. Воспитание античного грека. Т. 1. М., 2001; Т. 2. М., 1997.

8.Ксенофонт Афинский. Сократические сочинения. М.; Л., 1935; перепеч. Ксенофонт. Воспоминания о Сократе. М., 1993.

9.Лурье С. Я. Демокрит. Тексты, перевод, исследования. Л., 1970.

10.Маковельский А. О. Софисты. Вып. 1 —2. Баку, 1940— 1941. 11. Рожанский И. Д.

11.Анаксагор. У истоков античной науки. М., 1972.

12.Рожанский И. Д. Развитие естествознания в эпоху Античности. Ранняя греческая наука о «природе». М., 1979.

13.Таннери П. Первые шаги древнегреческой науки. СПб., 1902.

14.Фрагменты ранних греческих философов / Изд. подг. А.В.Лебедевым. Ч. I. От эпических теокосмогоний до возникновения атомистики. М., 1989.

15.Целлер Э. Очерк истории греческой философии. СПб., 1996.