7.Социальные последствия: от олигархии к "политическому классу"

Социальные последствия описанного механизма многомерны. С точки зрения социальной стратификации мы видим, во-первых, поляризацию негативных и позитивных факторов, влияющих на распределение доходов. Различия между доходами семей растут вопреки факту, что структура заплат заморожена уже к 1997 г. Это вызвано фактом того, что безработица, низкая квалификация, многодетные семьи с женой-домохозяйкой, негативные последствия избыточной коммерциализации социального обеспечения действуют как накапливающий механизм и бьют преимущественно по семьям с низкими доходами.

Во-вторых, положение квинтиля населения с высшими доходами в сравнении с квинтилем низших не меняется. Она не наследована из коммунистической эры. После начального перераспределения в первой половине 90-х первые зарабатывали 40-45% всех доходов, а последние –6-8% Однако мы замечаем, что драматическая перемена в механизме, ответственном за достижение высокого дохода верхнего квинтиля. В начале это было результатом, прежде всего, политического капитализма, но в середине 90-х этот механизм утратил силу. Что сразу же отразилось в структуре и уровне дохода[17]. После введения нового механизма, а именно – капитализма общественного сектора – доход верхних 20% стал вновь расти. Доступ к общественным фондам, общественным заказам и позиции в надзоре за общественными фирмами (все это связано с участием в "политическом классе") стало решающим фактором.

Перемена в базе высоких доходов хорошо иллюстрирует насколько иррелевантна стала политика. Конец политического капитализма произошел при правительстве посткоммунистической партии, представлявшейту групу (политчиеские капиталисты =- экс-0номенклатура коммунистичесокй эры), которая проиграла из-зав своей несопобсносьтиоткрыто конкурировать и побезждать в рамка=-х глобальных мехавнизмов. Поллитические механизмы здесь были бессильны. Польский парламент, где эта партия домининровала, дважды шгголосовал зпа консодилацию бангков до их приватизации и против их пр иватизации методом "стратегического инвестора". Этот методм давал преимущества инсотрангому ккапиталу. *?Тем не менее, давление извне [18], особые интересы менеджеров банков (получавших при приватизации 15% акций бесплатно) одержали верх. А рост неравенства доходов семей произошел после 1997 г., вопреки факту, что правившая пост-'солидарная' партия в камчестве своей политчиеской цели выдвигала боле эгалитарное распределение доходов. Политические лозунги политического класса в целом были повержены интересами отдельных членов того самого класса, который участвовал в становлении государственного капитализма без государства! Спонтанная консолидация пост-коммунистической системы столкнулась с глобальными влияниями, - решающим фактором этой динамики.

Социальные последствия описанного механизма многомерны. С точки зрения социальной стратификации мы видим, во-первых, поляризацию негативных и позитивных факторов, влияющих на распределение доходов. Различия между доходами семей растут вопреки факту, что структура заплат заморожена уже к 1997 г. Это вызвано фактом того, что безработица, низкая квалификация, многодетные семьи с женой-домохозяйкой, негативные последствия избыточной коммерциализации социального обеспечения действуют как накапливающий механизм и бьют преимущественно по семьям с низкими доходами.

Во-вторых, положение квинтиля населения с высшими доходами в сравнении с квинтилем низших не меняется. Она не наследована из коммунистической эры. После начального перераспределения в первой половине 90-х первые зарабатывали 40-45% всех доходов, а последние –6-8% Однако мы замечаем, что драматическая перемена в механизме, ответственном за достижение высокого дохода верхнего квинтиля. В начале это было результатом, прежде всего, политического капитализма, но в середине 90-х этот механизм утратил силу. Что сразу же отразилось в структуре и уровне дохода[17]. После введения нового механизма, а именно – капитализма общественного сектора – доход верхних 20% стал вновь расти. Доступ к общественным фондам, общественным заказам и позиции в надзоре за общественными фирмами (все это связано с участием в "политическом классе") стало решающим фактором.

Перемена в базе высоких доходов хорошо иллюстрирует насколько иррелевантна стала политика. Конец политического капитализма произошел при правительстве посткоммунистической партии, представлявшейту групу (политчиеские капиталисты =- экс-0номенклатура коммунистичесокй эры), которая проиграла из-зав своей несопобсносьтиоткрыто конкурировать и побезждать в рамка=-х глобальных мехавнизмов. Поллитические механизмы здесь были бессильны. Польский парламент, где эта партия домининровала, дважды шгголосовал зпа консодилацию бангков до их приватизации и против их пр иватизации методом "стратегического инвестора". Этот методм давал преимущества инсотрангому ккапиталу. *?Тем не менее, давление извне [18], особые интересы менеджеров банков (получавших при приватизации 15% акций бесплатно) одержали верх. А рост неравенства доходов семей произошел после 1997 г., вопреки факту, что правившая пост-'солидарная' партия в камчестве своей политчиеской цели выдвигала боле эгалитарное распределение доходов. Политические лозунги политического класса в целом были повержены интересами отдельных членов того самого класса, который участвовал в становлении государственного капитализма без государства! Спонтанная консолидация пост-коммунистической системы столкнулась с глобальными влияниями, - решающим фактором этой динамики.