1.2 Нормативно предписанные мотивы труда

            Детально нормировались советской идеологией также те цели и мотивы, которым трудовая деятельность должна следовать, ради которых она должна осуществляться. Они трактовались в нормативно-идеологических текстах в системе двух оппозиций. В первом случае противопоставлялись личный интерес и общественная польза, или лично и общественно ориентированные цели и мотивы трудовой деятельности индивида. (В число личных интересов включалась забота человека не только о себе, но и о благополучии своей семьи.) Оба полюса второй оппозиции находились внутри множества личных мотивов труда, и на сей раз противопоставлялись две группы этих мотивов - "духовные" и "материальные". "Духовные" - это те, что реализуются в процессе самой трудовой деятельности и связаны с удовлетворением потребностей человека в самореализации и новизне (т.е. в трудовой деятельности как таковой), а также в общественном признании себя как деятеля. Под "материальными" же мотивами понимались те, что связаны с получением различных натуральных и денежных вознаграждений, лежащих вне трудовой деятельности и способствующих благополучию индивида и его семьи. Данное нормативное противопоставление частично совпадает с принятым в научной литературе разделением мотивов трудовой деятельности  на "внутренние" (intrinsic) и "внешние" (extrinsic) [10] , и с делением самой трудовой деятельности на "самоценную" и "инструментальную" [11] .

            Идеологическая модель трудовой морали, с которой советское общество подошло к 1985 году, неодинаково оценивала полюса каждой из описанных выше мотивационных оппозиций: общественно направленным мотивам трудовой деятельности отдавалось явное предпочтение перед личными, а духовным мотивам - перед материальными.

            Приоритет общественных мотивов наглядно выражался в известной сталинской формуле "Труд в СССР есть дело чести, дело славы, дело доблести и геройства" и был естественным проявлением идеологии тоталитарного общества, в котором частные интересы отдельного лица, отдельной семьи и почти любой другой отдельной социальной группы или организации рассматривались как подчиненные общегосударственному интересу. Пренебрежение личными интересами работника камуфлировалось в идеологических текстах уже упоминавшейся идеей о том, что в условиях общественной собственности на средства производства все граждане являются сохозяевами, и потому их личные ("частные") интересы и интересы всего общества, как правило, совпадают. Отсюда следовал вывод о том, что при социализме человек "на самом деле" всегда работает на себя. Тем самым нормативно предписываемый примат общественной мотивации словесно выражался не только в "лобовых" высказываниях о необходимости жертвовать личными интересами во имя общественных, но и в более тонких формулировках, отождествлявших "правильно понятый" общественный интерес с личным.

            Приоритет духовной мотивации перед материальной со всей наглядностью был выражен в концепции трудовой мотивации при "полном коммунизме" - т.е. на высшем, идеальном, этапе развития общества, следующем за социализмом как "первой фазой коммунистического способа производства". Согласно В.И.Ленину, "коммунистический труд в более узком и строгом смысле слова есть бесплатный труд на пользу общества,  труд, производимый не для отбытия определенной повинности, не для получения права на известные продукты, не по заранее установленным и узаконенным нормам, а труд добровольный, труд вне нормы, даваемый без расчета на вознаграждение, без условия о вознаграждении, труд по привычке трудиться на общую пользу и по сознательному (перешедшему в привычку) отношению к необходимости труда на общую пользу, труд, как потребность здорового организма". [12]

            В основе этих суждений Ленина лежит известный фрагмент работы К.Маркса "Критика Готской программы", где говорится о том, что "на высшей фазе коммунистического общества... труд перестанет быть только средством для жизни, а станет сам первой потребностью жизни". [13] В.И.Ленин даже усилил эту формулировку, утверждая, что на высшей фазе коммунистического общества "труд сделается первейшей жизненной потребностью". [14]

            И хотя в нормативных текстах подчеркивалось, что первая фаза коммунизма (т.е. строящееся или уже существовавшее социалистическое общество) не тождественна второй, идеологи социализма постоянно соотносили социализм  с более высокой фазой "полного коммунизма" и оценивали свое общество как несовершенный, но неизбежный этап на пути к грядущему светлому будущему.

            Поэтому характеристика будущего коммунистического труда и соответствующей ему трудовой мотивации задавала тот идеал, в свете которого должен был оцениваться нынешний труд людей и побуждающие его мотивы. К тому же грани между будущим и настоящим были достаточно размыты. Идеал коммунистической трудовой морали существовал не только "в коммунистическом далеко", но и в социалистическом настоящем в форме своеобразных анклавов коммунистического будущего: сюда можно отнести труд на коммунистических субботниках (которым Ленин еще в 1919 году придал высокий идеологический статус) [15] , движение за коммунистическое отношение к труду и его победителей - членов бригад и ударников коммунистического труда. [16]

            Негативная (или амбивалентная) идеологическая трактовка материальных мотивов труда легитимизировала характерную для социализма практику установления "потолков" заработка, а тем самым - и "потолков" достижения. 

            Детально нормировались советской идеологией также те цели и мотивы, которым трудовая деятельность должна следовать, ради которых она должна осуществляться. Они трактовались в нормативно-идеологических текстах в системе двух оппозиций. В первом случае противопоставлялись личный интерес и общественная польза, или лично и общественно ориентированные цели и мотивы трудовой деятельности индивида. (В число личных интересов включалась забота человека не только о себе, но и о благополучии своей семьи.) Оба полюса второй оппозиции находились внутри множества личных мотивов труда, и на сей раз противопоставлялись две группы этих мотивов - "духовные" и "материальные". "Духовные" - это те, что реализуются в процессе самой трудовой деятельности и связаны с удовлетворением потребностей человека в самореализации и новизне (т.е. в трудовой деятельности как таковой), а также в общественном признании себя как деятеля. Под "материальными" же мотивами понимались те, что связаны с получением различных натуральных и денежных вознаграждений, лежащих вне трудовой деятельности и способствующих благополучию индивида и его семьи. Данное нормативное противопоставление частично совпадает с принятым в научной литературе разделением мотивов трудовой деятельности  на "внутренние" (intrinsic) и "внешние" (extrinsic) [10] , и с делением самой трудовой деятельности на "самоценную" и "инструментальную" [11] .

            Идеологическая модель трудовой морали, с которой советское общество подошло к 1985 году, неодинаково оценивала полюса каждой из описанных выше мотивационных оппозиций: общественно направленным мотивам трудовой деятельности отдавалось явное предпочтение перед личными, а духовным мотивам - перед материальными.

            Приоритет общественных мотивов наглядно выражался в известной сталинской формуле "Труд в СССР есть дело чести, дело славы, дело доблести и геройства" и был естественным проявлением идеологии тоталитарного общества, в котором частные интересы отдельного лица, отдельной семьи и почти любой другой отдельной социальной группы или организации рассматривались как подчиненные общегосударственному интересу. Пренебрежение личными интересами работника камуфлировалось в идеологических текстах уже упоминавшейся идеей о том, что в условиях общественной собственности на средства производства все граждане являются сохозяевами, и потому их личные ("частные") интересы и интересы всего общества, как правило, совпадают. Отсюда следовал вывод о том, что при социализме человек "на самом деле" всегда работает на себя. Тем самым нормативно предписываемый примат общественной мотивации словесно выражался не только в "лобовых" высказываниях о необходимости жертвовать личными интересами во имя общественных, но и в более тонких формулировках, отождествлявших "правильно понятый" общественный интерес с личным.

            Приоритет духовной мотивации перед материальной со всей наглядностью был выражен в концепции трудовой мотивации при "полном коммунизме" - т.е. на высшем, идеальном, этапе развития общества, следующем за социализмом как "первой фазой коммунистического способа производства". Согласно В.И.Ленину, "коммунистический труд в более узком и строгом смысле слова есть бесплатный труд на пользу общества,  труд, производимый не для отбытия определенной повинности, не для получения права на известные продукты, не по заранее установленным и узаконенным нормам, а труд добровольный, труд вне нормы, даваемый без расчета на вознаграждение, без условия о вознаграждении, труд по привычке трудиться на общую пользу и по сознательному (перешедшему в привычку) отношению к необходимости труда на общую пользу, труд, как потребность здорового организма". [12]

            В основе этих суждений Ленина лежит известный фрагмент работы К.Маркса "Критика Готской программы", где говорится о том, что "на высшей фазе коммунистического общества... труд перестанет быть только средством для жизни, а станет сам первой потребностью жизни". [13] В.И.Ленин даже усилил эту формулировку, утверждая, что на высшей фазе коммунистического общества "труд сделается первейшей жизненной потребностью". [14]

            И хотя в нормативных текстах подчеркивалось, что первая фаза коммунизма (т.е. строящееся или уже существовавшее социалистическое общество) не тождественна второй, идеологи социализма постоянно соотносили социализм  с более высокой фазой "полного коммунизма" и оценивали свое общество как несовершенный, но неизбежный этап на пути к грядущему светлому будущему.

            Поэтому характеристика будущего коммунистического труда и соответствующей ему трудовой мотивации задавала тот идеал, в свете которого должен был оцениваться нынешний труд людей и побуждающие его мотивы. К тому же грани между будущим и настоящим были достаточно размыты. Идеал коммунистической трудовой морали существовал не только "в коммунистическом далеко", но и в социалистическом настоящем в форме своеобразных анклавов коммунистического будущего: сюда можно отнести труд на коммунистических субботниках (которым Ленин еще в 1919 году придал высокий идеологический статус) [15] , движение за коммунистическое отношение к труду и его победителей - членов бригад и ударников коммунистического труда. [16]

            Негативная (или амбивалентная) идеологическая трактовка материальных мотивов труда легитимизировала характерную для социализма практику установления "потолков" заработка, а тем самым - и "потолков" достижения.