1.3 Социалистическая и протестантская трудовая мораль

            Анализируя бытовавшую в советском обществе идеологическую модель трудовой деятельности, трудно удержаться от сопоставления ее с протестантской трудовой этикой, которая, как показал в своей классической работе М.Вебер, сыграла важную роль в становлении капитализма и в том экономическом скачке, который был связан с его возникновением [17] .

            Подобное сопоставление показывает, что для обеих этических систем был характерен акцент на труде как на чрезвычайно важной сфере человеческой деятельности, и при этом обе этические системы хотя и по-разному, но все же ограничивали мотивацию личного и семейного потребления в качестве достойной основы трудовой деятельности. Мы уже указывали выше на ограничения мотивации личного благосостояния со стороны социалистической идеологии, трактовавшей данную мотивацию как  ущербную по сравнению с духовными мотивами и мотивами общественного блага. [18] Своеобразная форма ограничения потребительской мотивации присутствовала и в протестантской этике. Кальвинисты, например, резко осуждали наиболее вызывающие формы личного потребления и считали их греховными. Они считали, что человек не должен демонстрировать свое богатство, хотя может демонстрировать свой успех в форме наглядной производственной активности. Но если вы не можете использовать все имеющееся богатство на удовлетворение личных потребностей, то естественно вложить его снова в дело, чтобы в итоге увеличить богатство и тем самым повысить свои шансы попасть на небеса. [19]

            Таким образом, оказывается, что и социалистическая, и протестантская трудовая этика выполняли функцию побуждения к производственному накоплению, или, по меньшей мере, морально оправдывали подобную экономическую стратегию. Аналогии между этими двумя этическими системами не столь уж неожиданны, если принять во внимание, что обе они были эффективными культурными инструментами процесса модернизации, который, как показал П.Бергер, исторически проявил себя в двух основных вариантах - капиталистическом и социалистическом [20] .

            Фундаментальное же отличие двух рассматриваемых этических систем состояло в том, что протестантизм аппелировал к индивиду, труд которого базировался на частной собственности и который мог действовать в качестве свободного предпринимателя.  Коммунистическая же идеология была обращена к индивиду, лишенному частной собственности и свободы предпринимательства и вынужденному действовать в рамках жестких ограничений. Отличие состояло также и в том, что протестантская этика аппелировала к потребности индивида обрести счастье в потустороннем мире, и посюсторонние трудовые успехи были лишь сигналом грядущего спасения души. Цели же, провозглашенные идеологией социалистического общества, касались земного благополучия общественного целого (частью этого целого  был и индивид, к которому аппелировала идеология), правда благополучие это, главным образом, локализовалось в отдаленном будущем - в "счастье будущих поколений".

            Таким образом, между протестантской и социалистической трудовой этикой, действительно, имелось определенное сходство не только по содержанию аскетических моральных предписаний, но и по их функции. Обе эти этические системы выполняли функцию социальной  мобилизации и служили процессам накопления капитала - частного в эпоху становления европейского капитализма и государственного в период "форсированной индустриализации" социалистической экономики. Но протестантская трудовая этика оказалась более эффективной, ибо на ее основе сформировался "дух капитализма" - тот светский моральный механизм, который на протяжении столетий поддерживает функционирование капиталистической экономики. [21] К сожалению, на основе социалистической трудовой этики, по крайней мере, в ее советском варианте, подобных долговременных духовных регуляторов не возникло.

            Анализируя бытовавшую в советском обществе идеологическую модель трудовой деятельности, трудно удержаться от сопоставления ее с протестантской трудовой этикой, которая, как показал в своей классической работе М.Вебер, сыграла важную роль в становлении капитализма и в том экономическом скачке, который был связан с его возникновением [17] .

            Подобное сопоставление показывает, что для обеих этических систем был характерен акцент на труде как на чрезвычайно важной сфере человеческой деятельности, и при этом обе этические системы хотя и по-разному, но все же ограничивали мотивацию личного и семейного потребления в качестве достойной основы трудовой деятельности. Мы уже указывали выше на ограничения мотивации личного благосостояния со стороны социалистической идеологии, трактовавшей данную мотивацию как  ущербную по сравнению с духовными мотивами и мотивами общественного блага. [18] Своеобразная форма ограничения потребительской мотивации присутствовала и в протестантской этике. Кальвинисты, например, резко осуждали наиболее вызывающие формы личного потребления и считали их греховными. Они считали, что человек не должен демонстрировать свое богатство, хотя может демонстрировать свой успех в форме наглядной производственной активности. Но если вы не можете использовать все имеющееся богатство на удовлетворение личных потребностей, то естественно вложить его снова в дело, чтобы в итоге увеличить богатство и тем самым повысить свои шансы попасть на небеса. [19]

            Таким образом, оказывается, что и социалистическая, и протестантская трудовая этика выполняли функцию побуждения к производственному накоплению, или, по меньшей мере, морально оправдывали подобную экономическую стратегию. Аналогии между этими двумя этическими системами не столь уж неожиданны, если принять во внимание, что обе они были эффективными культурными инструментами процесса модернизации, который, как показал П.Бергер, исторически проявил себя в двух основных вариантах - капиталистическом и социалистическом [20] .

            Фундаментальное же отличие двух рассматриваемых этических систем состояло в том, что протестантизм аппелировал к индивиду, труд которого базировался на частной собственности и который мог действовать в качестве свободного предпринимателя.  Коммунистическая же идеология была обращена к индивиду, лишенному частной собственности и свободы предпринимательства и вынужденному действовать в рамках жестких ограничений. Отличие состояло также и в том, что протестантская этика аппелировала к потребности индивида обрести счастье в потустороннем мире, и посюсторонние трудовые успехи были лишь сигналом грядущего спасения души. Цели же, провозглашенные идеологией социалистического общества, касались земного благополучия общественного целого (частью этого целого  был и индивид, к которому аппелировала идеология), правда благополучие это, главным образом, локализовалось в отдаленном будущем - в "счастье будущих поколений".

            Таким образом, между протестантской и социалистической трудовой этикой, действительно, имелось определенное сходство не только по содержанию аскетических моральных предписаний, но и по их функции. Обе эти этические системы выполняли функцию социальной  мобилизации и служили процессам накопления капитала - частного в эпоху становления европейского капитализма и государственного в период "форсированной индустриализации" социалистической экономики. Но протестантская трудовая этика оказалась более эффективной, ибо на ее основе сформировался "дух капитализма" - тот светский моральный механизм, который на протяжении столетий поддерживает функционирование капиталистической экономики. [21] К сожалению, на основе социалистической трудовой этики, по крайней мере, в ее советском варианте, подобных долговременных духовных регуляторов не возникло.