12

Категорически отвергнув второй путь исследования, допускающии возможность и мыслимость небытия, Парменид мимоходом обрушивается на "двухголовых" людей,

"у кого „быть" и „не быть" считаются одним и тем же и не одним и тем же и для всего имеется обратный путь" (фр. 6). Этот полемический выпад, несомненно, направлен против Гераклита и его последователей. Он показывает, что в эпоху создания поэмы Парменида учение Гераклита было уже хорошо известно.

Из всех дошедших до нас фрагментов Парменида наиболее значителен по объему 8-й фрагмент, содержащий 61 строку. В нем, по сути дела, изложена вся онтология Парменида.

В начале фрагмента Парменид повторяет то, о чем он уже заявил выше, а именно

•что мыслим только один путь разыскания истины - путь ЕСТЬ. Но даже это, казалось бы, малосодержательное утверждение ("есть") дает возможность установить целый ряд отличительных признаков (зг^ята), присущих тому, что ЕСТЬ, т. е. истинно сущему или бытию. Перечислив эти признаки (фр. 8, 3-4), Парменид переходит к обоснованию каждого из них.

Вот эти признаки или свойства бытия:

1) бытие не возникло;

2) бытие не подвержено гибели;

3) бытие целокупно (т. е. не состоит из многих частей);

4) бытие единородно (jiovo'^ss), что надо понимать в смысле его единственности;

5) бытие неподвижно (буквально "бездрожно" - v.-.fs.'xi',);

6) бытие законченно или совершенно.

Далее Парменид переходит к доказательству этих свойств бытия. То, что бытие не возникло и не может погибнуть, непосредственно следует из невозможности небытия. 'Следовательно, бытие было либо всегда, либо никогда. Но последнее немыслимо по той же причине. Бытие не было ранее и не будет когда-либо позже, так как оно ЕСТЬ сейчас, все вместе, единое и непрерывное (ег.гЕ VJV ез^.м о^о; п^, е.ч,^ич^к). Исследователи много спорили по поводу последней фразы 30: означает ли она, что Парменид дошол до представления о вневременном бытии? Или его "ним означает бесконечно длящийся момент настоящего? Мы оставляем этот вопрос открытым.

В дальнейшем Парменид не ограничивается логическими доводами, а прибегает к мифологическим образам. В строках 30-31 говорится, что неодолимая Ананкэ держит бытие в оковах предела, который его объемлет, а далее (37-38) утверждается, что Мойра приковала его, заставив быть целым и неподвижным. Все это, разумеется, только метафоры. А при обосновании последнего признака бытия - его законченности или совершенства - появляется новая метафора, уже не имеющая мифологического контекста. Поскольку у бытия есть крайняя граница (ведь Ананкэ держит его в пределах этой границы), оно завершено со всех сторон, будучи похоже на совершенно круглый шар. Отсюда некоторые исследователи заключили, что Парменид представлял себе Вселенную в виде круглого, абсолютно плотного и абсолютно однородного физического шара. В подобном прямом отождествлении бытия с круглым физическим телом сам Парменид нашел бы целый ряд противоречий и несообразностей. Сравнение бытия с шаром - это не более чем метафора.

Вторая часть поэмы Парменида, посвященная "мнениям" смертных, дошла до нас в виде нескольких небольших фрагментов. Парменид полагал, что вещи, среди которых мы живем, иллюзорны, но люди высказывают по поводу этих иллюзий свои суждения, из которых ни одно не может претендовать на истинность, ибо все это только "мнения" (6o$ai). И вот одно из таких мнений, которое представлялось Пармениду наиболее правдоподобным, излагается им в поэме.

Смертные, пишет Парменид, различают две формы ((лорузЕ). С одной стороны, это Свет, или небесный огонь, светлый, разреженный, всюду тождественный самому себе. С другой стороны, это непроницаемо темная Ночь, плотная и тяжелая. Эти две формы образуют наиболее правдоподобное мироустроение (Зкху.о5; и.о

Дальнейшие детали космологии Парменида очень неясны. В наиболее существенном доксографическом свидетельстве на эту тему (А 37) говорится, что космос окружен со всех сторон сферической оболочкой, под которой находятся какие-то "венцы", заключенные друг в друге, причем одни из них состоят из чистого Света, другие же - из смеси Света и Ночи.

Далее в этой части поэмы Парменид рассматривает небесные и атмосферные явле" ния, высказывает соображения о природе чувственных восприятий, происхождении живых существ, различии полов и т. д. Но сколько-нибудь точная реконструкция его взглядов по всем этим вопросам представляется невозможной.

Зенон из Элеи, ближайший ученик Парменида, был, по свидетельству Платона" на 25 лет моложе своего учителя. По-видимому, он написал всего одну книгу, которая не содержала собственной концепции об устройстве мира, но представляла собой ряд задач или "апорий", цель которых состояла в защите учения Парменида. Зенон разбирал тезисы противников Парменида (например, что сущее множественно, что движение реально существует и т. д.) и показывал, что все эти тезисы приводят к логическим противоречиям. Сообщается, что книга Зенона содержала сорок таких апорий. Наиболее известны четыре апории против существования движения, разбираемые Аристотелем в шестой главе его "Физики" ("Дихотомия", "Ахиллес", "Стрела" и "Стадион").

Мы не будем излагать содержание каждой из этих апорий, так как это вопрос общеизвестный. Любопытно другое: почему эти апории вызывали и продолжают вызывать интерес среди ученых, и прежде всего математиков? Аристотель (и вслед за ним другие ученые древности) полагал, что в каждой апории Зенон допускал некий логический ляпсус, вследствие которого его рассуждения становились некорректными. В действительности дело обстоит далеко не так просто. Апории "Дихотомия", "Ахиллес" и "Стрела" логически безупречны и не могли быть решены средствами античной математики. Результаты, подученные Зеноном, являются парадоксами, лежащими в самом существе такого понятия, как континуум. Эти парадоксы были вскрыты в ходе разработки теории множеств; совсем недавно ими занимался такой великий математик, как Г. Вейль. В апории "Стадион", имеющей несколько другой характер, некоторые усматривают первое предвосхищение принципа относительности движения.

В этой связи представляется неважным, была ли полемика Зенона направлена против числового атомизма пифагорейцев (как полагали некоторые исследователи), или же ее смысл состоял исключительно в том, чтобы поддержать учение Парменида (как писал Платон в "Пармениде"). Проблематика Зенона далеко выходит за пределы конкретной исторической ситуации, обусловившей их появление.

Категорически отвергнув второй путь исследования, допускающии возможность и мыслимость небытия, Парменид мимоходом обрушивается на "двухголовых" людей,

"у кого „быть" и „не быть" считаются одним и тем же и не одним и тем же и для всего имеется обратный путь" (фр. 6). Этот полемический выпад, несомненно, направлен против Гераклита и его последователей. Он показывает, что в эпоху создания поэмы Парменида учение Гераклита было уже хорошо известно.

Из всех дошедших до нас фрагментов Парменида наиболее значителен по объему 8-й фрагмент, содержащий 61 строку. В нем, по сути дела, изложена вся онтология Парменида.

В начале фрагмента Парменид повторяет то, о чем он уже заявил выше, а именно

•что мыслим только один путь разыскания истины - путь ЕСТЬ. Но даже это, казалось бы, малосодержательное утверждение ("есть") дает возможность установить целый ряд отличительных признаков (зг^ята), присущих тому, что ЕСТЬ, т. е. истинно сущему или бытию. Перечислив эти признаки (фр. 8, 3-4), Парменид переходит к обоснованию каждого из них.

Вот эти признаки или свойства бытия:

1) бытие не возникло;

2) бытие не подвержено гибели;

3) бытие целокупно (т. е. не состоит из многих частей);

4) бытие единородно (jiovo'^ss), что надо понимать в смысле его единственности;

5) бытие неподвижно (буквально "бездрожно" - v.-.fs.'xi',);

6) бытие законченно или совершенно.

Далее Парменид переходит к доказательству этих свойств бытия. То, что бытие не возникло и не может погибнуть, непосредственно следует из невозможности небытия. 'Следовательно, бытие было либо всегда, либо никогда. Но последнее немыслимо по той же причине. Бытие не было ранее и не будет когда-либо позже, так как оно ЕСТЬ сейчас, все вместе, единое и непрерывное (ег.гЕ VJV ез^.м о^о; п^, е.ч,^ич^к). Исследователи много спорили по поводу последней фразы 30: означает ли она, что Парменид дошол до представления о вневременном бытии? Или его "ним означает бесконечно длящийся момент настоящего? Мы оставляем этот вопрос открытым.

В дальнейшем Парменид не ограничивается логическими доводами, а прибегает к мифологическим образам. В строках 30-31 говорится, что неодолимая Ананкэ держит бытие в оковах предела, который его объемлет, а далее (37-38) утверждается, что Мойра приковала его, заставив быть целым и неподвижным. Все это, разумеется, только метафоры. А при обосновании последнего признака бытия - его законченности или совершенства - появляется новая метафора, уже не имеющая мифологического контекста. Поскольку у бытия есть крайняя граница (ведь Ананкэ держит его в пределах этой границы), оно завершено со всех сторон, будучи похоже на совершенно круглый шар. Отсюда некоторые исследователи заключили, что Парменид представлял себе Вселенную в виде круглого, абсолютно плотного и абсолютно однородного физического шара. В подобном прямом отождествлении бытия с круглым физическим телом сам Парменид нашел бы целый ряд противоречий и несообразностей. Сравнение бытия с шаром - это не более чем метафора.

Вторая часть поэмы Парменида, посвященная "мнениям" смертных, дошла до нас в виде нескольких небольших фрагментов. Парменид полагал, что вещи, среди которых мы живем, иллюзорны, но люди высказывают по поводу этих иллюзий свои суждения, из которых ни одно не может претендовать на истинность, ибо все это только "мнения" (6o$ai). И вот одно из таких мнений, которое представлялось Пармениду наиболее правдоподобным, излагается им в поэме.

Смертные, пишет Парменид, различают две формы ((лорузЕ). С одной стороны, это Свет, или небесный огонь, светлый, разреженный, всюду тождественный самому себе. С другой стороны, это непроницаемо темная Ночь, плотная и тяжелая. Эти две формы образуют наиболее правдоподобное мироустроение (Зкху.о5; и.о

Дальнейшие детали космологии Парменида очень неясны. В наиболее существенном доксографическом свидетельстве на эту тему (А 37) говорится, что космос окружен со всех сторон сферической оболочкой, под которой находятся какие-то "венцы", заключенные друг в друге, причем одни из них состоят из чистого Света, другие же - из смеси Света и Ночи.

Далее в этой части поэмы Парменид рассматривает небесные и атмосферные явле" ния, высказывает соображения о природе чувственных восприятий, происхождении живых существ, различии полов и т. д. Но сколько-нибудь точная реконструкция его взглядов по всем этим вопросам представляется невозможной.

Зенон из Элеи, ближайший ученик Парменида, был, по свидетельству Платона" на 25 лет моложе своего учителя. По-видимому, он написал всего одну книгу, которая не содержала собственной концепции об устройстве мира, но представляла собой ряд задач или "апорий", цель которых состояла в защите учения Парменида. Зенон разбирал тезисы противников Парменида (например, что сущее множественно, что движение реально существует и т. д.) и показывал, что все эти тезисы приводят к логическим противоречиям. Сообщается, что книга Зенона содержала сорок таких апорий. Наиболее известны четыре апории против существования движения, разбираемые Аристотелем в шестой главе его "Физики" ("Дихотомия", "Ахиллес", "Стрела" и "Стадион").

Мы не будем излагать содержание каждой из этих апорий, так как это вопрос общеизвестный. Любопытно другое: почему эти апории вызывали и продолжают вызывать интерес среди ученых, и прежде всего математиков? Аристотель (и вслед за ним другие ученые древности) полагал, что в каждой апории Зенон допускал некий логический ляпсус, вследствие которого его рассуждения становились некорректными. В действительности дело обстоит далеко не так просто. Апории "Дихотомия", "Ахиллес" и "Стрела" логически безупречны и не могли быть решены средствами античной математики. Результаты, подученные Зеноном, являются парадоксами, лежащими в самом существе такого понятия, как континуум. Эти парадоксы были вскрыты в ходе разработки теории множеств; совсем недавно ими занимался такой великий математик, как Г. Вейль. В апории "Стадион", имеющей несколько другой характер, некоторые усматривают первое предвосхищение принципа относительности движения.

В этой связи представляется неважным, была ли полемика Зенона направлена против числового атомизма пифагорейцев (как полагали некоторые исследователи), или же ее смысл состоял исключительно в том, чтобы поддержать учение Парменида (как писал Платон в "Пармениде"). Проблематика Зенона далеко выходит за пределы конкретной исторической ситуации, обусловившей их появление.