§ 18. Заключение договора

1. Договор считается заключенным в том случае, если между сторонами состоялось соглашение по всем существенным его пунктам (условиям), а также по тем'пунктам (условиям), отно­сительно которых по предварительному заявлению хотя бы од­ной из сторон должно быть достигнуто соглашение (ст. 130 ГК).

В содержании договора вообще, можно различать составные части троякого рода: 1) такие, наличие которых является для данного рода договоров необходимым в том смысле, что при отсутствии соглашения сторон в отношении этих пунктов до­говора, договор не может считаться состоявшимся (существен­ные, или необходимые части); 2) такие части, которые обыкно­венно встречаются в определенных договорах, вследствие чего эти пункты предусматриваются диспозитивными нормами, обыч­ные части договора (следовательно, 'если даже стороны совсем не предусмотрели подобного рода вопроса, предполагается, что они имели в виду обычный способ его разрешения, который выражен в дислозитивной норме). Если стороны желают придать'своему договору в этой части иное содержание, им предоставляется включить в договор соответствующее указание, и тогда диспози-тивная норма не получит применения; 3) случайные пункты, т. е. такие, которые не являются ни необходимыми, ни обычными ча­стями договора и входят в его содержание лишь тогда, когда тоге пожелают стороны (например, условия в техническом смысле слова).

Статья 130 ГК относит к числу существенных пунктов (усло­вий) договора, во-первых, объективно существенные пункты, т. е. такие, которые имеют существенное значение для договоров дан­ного типа, и, во-вторых, такие пункты, которые являются суще­ственными в глазах данного лица, выдвигающего необходимость соглашения по поводу них, так сказать, субъективно существен­ные пункты, т. е. такие, при отсутствии которых данное лицо не желает заключения договора, о котором идет речь.

Статья 130 ГК называет в качестве объективно существен­ных пунктов договора — предмет, цену, срок. Этот перечень су­щественных в силу закона пунктов договора не имеет такого значения, что все эти пункты (предмет, цена, срок) непременно

должны быть •в каждом договоре. Например, договор имуще­ственного найма, не содержащий в себе срока, не считается не­действительным; то же самое нужно сказать в отношении цены при заключении договора поручения, поскольку этот договор мо­жет быть и возмездным и безвозмездным, и т. д. В полном смысле существенной и необходимой частью договора можно признать только предмет договора. Но и то, при заключении до­говора, на поставку фондированной продукции, когда предприя­тие-потребитель получает фонд на определенную продукцию в определенном количестве, а предприятие-поставщик получает соответствующий наряд, сторонам, заключающим договор, не приходится договариваться об этом пункте договора, ввиду опре­деления его в плановом порядке.

2. Пр едложени е договора (так называемая оф-ферта). Взаимное согласие сторон, без которого не может быть договора, достигается путем предложения заключить договор (офферты), исходящего от одной стороны, и принятия этого пред­ложения другой стороной.

Однако не всякое инициативное, первое по времени, заявление относительно заключения договора называется предложением договора в техническом смысле, или так называемой оффертой. Инициатива заключения договора может проявиться в двух основных разновидностях, весьма различнНхпо характеру и эта-чению.

Именно, иногда лицо своим заявлением имеет в виду только завязать переговоры (предварительные), информировать об усло­виях, на которых оно желало бы заключить договор, либо вы­звать предложение от другой стороны, но не выражает еще .окон­чательного намерения вступить в договор на определенных усло­виях.

В других же случаях' по смыслу заявления инициатора, по обстановке, при которой оно сделано, можно видеть, что предла­гающий составил окончательное решение вступить в договор и что предложение делается с готовностью считать себя связанным действием предлагаемого договора, если другая сторона примет данное предложение. Только в случаях второй группы может итти речь о предложении договора в точном смысле слова. Если лицо, предлагающее договор, например, оставляет за собой право окон­чательно выразить свое решение в дальнейшем впредь до изъяв­ления воли другою стороною, такое инициативное заявление признать предложением нельзя.

Необходимо, однако, иметь в виду, что если предложение в техническом смысле предполагает, что оно делается настолько решительно, что принятие этого предложения может без дополни­тельных переговоров привести к заключению договора, то такая окончательность предложения является, хотя и необходимым, но

не единственным признаком предложения, илиофферты. Из того, что принятие предложения должно привести к заключению до­говора, следует, что предложение по своему содержанию должно охватывать существенные части намечаемого договора.

Этот второй признак ^предложения следует понимать в соот­ветствии с обстоятельствами каждого дела, с установившимися обычными воззрениями деловой жизни. Если какой-либо момент является безусловно существенным для данного договора, то это еще не зпачит, что отсутствие этого момента в предложении за­ключить договор всегда и безусловно сделает предложение как бы незаконченным. Так, например, для договоров поставки и купли-продажи цена, конечно, является существенным элемен­том, но ввиду государственного нормирования цен включение цены в предложение договора, с точки зрения советского права, надо признать не обязательным, а нередко его можно признать даже излишним. В некоторых случаях, когда договор заключается между лицами, уже состоявшими ранее в договорных отноше­ниях, эти предыдущие отношения дают ключ для установления и Для нового договора содержания некоторых существенных усло­вий договора, которые оказались не упомянутыми в предложении. В плановых договорах между социалистическими предприятиями предмет договора может 'быть определен посредством ссылки на имеющийся фонд, без точного обозначения. При заключении до­говора между гражданами отсутствие в предложении существен­ного для данного договора пункта может быть восполнено уста­новившейся деловой практикой; например, при обращении к но­сильщику с просьбой донести вещи или при других договорах об оказании мелких услуг размер вознаграждения за эти услуги может быть определен в соответствии с тем, как он установился в практике подобного рода отношений.

Предложение должно быть обращеяо к другой стороне в заключаемом договоре. Этот момент «адресованное™» к другой стороне, требование, чтобы предложение делалось другой стороне, не является надуманным признаком, а диктуется самой жизнью. В договорных отношениях между социалистическими организа­циями вообще трудно встретить случаи, когда заявление о готов­ности заключить договор делается третьему лицу. В отношениях между гражданами бывает, что А. в разговоре с Б. (не являю­щимся представителем В.) заявляет, что он, А., готов продать В. такую-то вещь за такую-то цену. Странно было бы такое заявле­ние признавать предложением в техническом смысле. Весь смысл договора, все его хозяйственное назначение делает естественным, чтобы предложение было обращено к другой стороне (хотя бы через представителя).

Из этого не следует, чтобы этой другой стороной, к которой направляется предложение, было всегда точно определенное

лицо. Разумеется, если индивидуальные особенности стороны имеют по характеру договора существенное значение, предложе­ние делается именно точно определенному лицу. Так бывает в большинстве случаев заключения договоров; однако определен­ность стороны, к которой направляется предложение, не является безусловно необходимой. Нельзя отрицать, что во многих имуще­ственных договорах индивидуальные особенности сторон не имеют существенного значения. В этих случаях нет достаточных оснований не признавать предложений, обращаемых к «н е-определенному лицу», т.е. таких, при которых в момент предложения личность другой стороны еще не определилась. Не­обходимо оговориться, что допустимость такого рода предложе­ний к неопределенному лицу (иногда употребляют выражение «публичные офферты») не является общепризнанной. При этом иногда не проводится различие понятий «предложение к неопре­деленному лицу» и «договор с неопределенным лицом», а между тем, эти понятия не покрывают одно другого. Лишь в единичных, исключительных случаях договор заключается так, что личность контрагента в момент заключения договора неизвестна: напри­мер, в морском праве практикуется договор морского страхования «за счет кого следовать будет» (Кодекс торгового мореплавания, ст. 197), так что лицо, по внешности являющееся страхователем, в действительности является третьим лицом, а личность подлин­ного кредитора неизвестна. Но по общему правилу даже при так называемом публичном предложении к моменту заключения до­говора личность второй стороны выясняется, и договор заклю­чается, следовательно, с определенным лицом.

Поэтому предложения заключить договор (офферты), обра­щаемые к неопределенному лицу, следует признать допустимыми.! Если закусочная-автомат выставляет аппарат, из которого всякий опускающий определенную денежную сумму получает бутерброд, или если в окне магазина выставляется товар с обозначением цены, то здесь предложение обращается к совершенно неопреде­ленной массе лиц. Это обстоятельство не может не влечь за собой известных юридических особенностей; так, запас предметов в автомате рано или поздно будет исчерпан, и лицо, которое опу­стит требуемую монету после этого, не получит желаемого пред­мета: было бы нелепо, если бы за этим лицом признали какие-либо претензии из неисполнения заключенного с ним договора (опущенная монета автоматически возвращается, а если этого не последовало, должна быть возвращена).

Подобно тому, как среди обращений к точно определенному лицу приходится различать предложения договора в техническом смысле и простое приглашение вступить в переговоры о договоре, так и при обращении к неопределенной массе лиц различаются офферты и простые информации, либо приглашения завязать пе-

реговоры. Таким образом, не всякое публичное обращение является предложением в техническом смысле слова. Оно может иметь значение простого вызова делать предложения, и тогда предложением считается то заявление, которое делает откликнув­шийся на публичное обращение.

В каких случаях имеет место так называемая публичная офферта, а в каких—только приглашение делать офферты, может быть указано самим законом или административной нормой. На­пример, согласно ст. 2 «Правил устройства и содержания окон­ных витрин в магазинах» (приложение № 2 к приказу Министер­ства торговли СССР № 167 от 16 мая 1946 г.) в витринах должны выставляться товары, только имеющиеся в продаже. Правда, на­званными правилами не признается (как это было раньше, согласно постановлению Народного Коммисарита внутренней тор­говли СССР № 15 от 13 мая 1935 г.) за покупателем право тре­бовать (при отсутствии в магазине соответствующего товара) продажи ему того экземпляра, который помещен в витрине. Од­нако по смыслу изложенной ст. 2 Правил все же необходимо сде­лать вывод, что помещение товара в витрине рассматривается как офферта; напротив, рассылка прейскурантов, тарифов и т. п. не признается за офферту, а есть простое оповещение и приглаше­ние вступать в деловые переговоры. Тот же вопрос может быть решен толкованием на основе всех обстоятельств каждого кон­кретного случая; так; например, нахождение на стоянке свобод­ного такси есть предложение, обращенное к каждому желающему из публики, и если кто-либо садится в такую машину, водитель не вправе отказаться везти; наоборот, лица, становящиеся в том же месте в очередь в ожидании такси, вольны при подаче машины свободно отойти от очереди, они не считаются делающими опре­деленное предложение.

J     Спорным является вопрос о том, следует ли относить к числу «предложений к неопределенному лицу» публичный вызов, пуб­личное обещание награды и т. п. (объявление о том, что доставив­шему пропавшую вещь будет дано вознаграждение; учреждение конкурса на лучшее сочинение на заданную тему с объявлением премий для тех, кто удовлетворит требованиям конкурса, и т. д.). Эти и подобные примеры не относятся к рассматриваемому здесь вопросу. Подобного рода случаи должны быть выделены в особую группу обязательств, возникающих не в договорном порядке, а на почве одностороннего обещания. Смысл публичного объявления в названных случаях заключается в том, что лицо, делающее подобного рода объявление, принимает на себя обяза­тельство не перед лицом, индивидуально определенным, а перед всяким, кто ответит известным требованиям. Неправильность при­знания подобного рода отношений договорными явствует хотя бы из того, что действие, за которое объявлена награда, премия

и т. п., может быть совершено даже при незнании об объявлении, тогда как договор предполагает выражение воли принять сделан­ное предложение. Подробнее о «публичном вызове» см. ниже, § 22.

Для советского права не имеет особого значения, но все же не совсем безразличным является вопрос о заключении договора по­средством публичных торгов (аукциона) (стр. 100 ГК.) '. С чьей стороны делается предложение договора: должностного лица, производящего аукцион, или со стороны каждого отдельного уча­стника торгов? Возможна такая точка зрения, что объявление аукциона (публичных торгов) есть предложение, обращенное к тому (заранее неизвестному) лицу, которое предложит наиболее выгодные условия. Такое встречное предложение любого из уча­стников торгов приводит к заключению договора, при условии, если не последовало другого (более выгодного) предложения. Когда производящий аукцион ударяет молотком или иным спо­собом объявляет торг законченным, это только констатация того факта, что названное условие наступило и договор считается за­ключенным. Но возможна и иная точка зрения, что объявление публичного торга есть только приглашение делать офферты, а оффертой является то заявление, которое делает участник торга, надбавляющий к начальной сумме; такое предложение может быть принято или нет производящим торг, вследствие чего удар мо­лотка и т. п. есть не что иное, как принятие предложения.

Советской действительности более соответствует та точка зре­ния, что организация публичного торга представляет собой не предложение договора, а лишь приглашение делать предложения;

должностное лицо, производящее аукцион, может или принять наиболее подходящее предложение, или прекратить торг, не приняв ни одного предложения, если ни одно из них не достигает определенного лимита.

3. Юр идическа я сила офферты. Развитие оборота предполагает возможность широкого проявления инициативы в деловых отношениях без опасений каких-либо неблагоприятных последствий проявленной инициативы. Но, наряду с этим, инте­ресы оборота требуют, чтобы отношения, более или менее опре­делившиеся, были устойчивы и надежны. Одновременное влияние этих двух требований хозяйственной жизни и приводит к тому, что , различаются предложения договора (офферты) в точном смысле • слова и всякого рода предварительные заявления. Закон не свя­зывает лиц, делающих лишь предварительные заявления, имею­щие целью вызвать предложения со стороны других лиц или положить начало переговорам относительно будущего договора.

Неокончательное заявление или простое приглашение вести переговоры не вызывает юридических последствий, в Смысле свя-

Процедура публичных торгов излагается ниже, § 34.

занности лица его заявлением: такое заявление может быть в любое время взято обратно. Каждый участник хозяйственного оборота должен знать, что подобного рода неокончательные за­явления в любой момент могут быть отменены, и с этой возмож­ностью каждый должен считаться. И наоборот, лицо, желающее проявить в этой форме свою инициативу, может это делать без страха и сомнений, зная, что в случае выяснения каких-либо но­вых обстоятельств, делающих заключение договора нежелатель­ным для него, можно будет свободно и безнаказанно отказаться от заключения договора.

Иначе обстоит дело, когда делается предложение в техниче­ском смысле. Предложение (офферта) характеризуется, помимо того, что в нем должны содержаться существенные пункты пред­лагаемого договора, еще и тем, что оно делается с окончательным намерением заключить договор.

В отношении предложения в техническом смысле выступают поэтому на первый план соображения иного порядка. В этих случаях необходимо добиться того, чтобы лица, которым напра­влено предложение заключить договор, могли положиться на это предложение, затрачивать, если окажется необходимым, время и средства на выяснение приемлемости для них предложения и т. п., и не опасаться, что, быть может, намерения инициатора договора уже изменились и затраты, делаемые в связи с обсуждением пред­ложения, окажутся бесцельными. Хозяйственная жизнь требует, чтобы предложение в какой-то мере связывало того, от кого оно исходит, и чтобы произвольная его отмена не признавалась нор­мальным явлением. Но, рядом с этим, в интересах оборота эта связующая сила офферты должна быть ограничена как в отноше­нии срока, так и размера ответственности; состояние связанности и неопределенности в течение более или менее значительного про­межутка времени неудобно в деловых отношениях.

Необходимо, однако, подчеркнуть, что изложенные соображе­ния в советской жизни не имеют большого значения. Дело в том, что они, как правило, применимы только к договорам между гра­жданами, а такие договоры в практике жизни занимают довольно скромное место. К социалистическим организациям эти соображе­ния могут получить применение лишь в каких-либо исключитель­ных случаях. Примеры договоров, при заключении которых могут получить применение приведенные соображения, можно иногда встретить в кооперативной практике. Допустим, что какая-нибудь промкооперативная артель, выполнившая свои плановые договоры, получает заказ от торгового предприятия на изготовление какого-то предмета, не входившего до того в ассортимент изделий этой артели. Для того чтобы выяснить возможность при имеющемся оборудовании принять такой заказ, артели, быть может, при­ходится выполнить некоторые предварительные действия, связан­

ные с транспортными расходами, с дополнительной оплатой труда, в особенности с изготовлением штампов и. т. д. Очевидно пред­приятие, сделавшее заказ, не должно иметь права (в пределах из­вестного срока) отступать от своего заказа и тем причинить артели убытки; т. е. в этих отношениях получит практическое зна­чение вопрос относительно обязательной силы предложения.

Но такого рода отношения могут встретиться между социали­стическими организациями лишь изредка. В частности, на почве плановых договоров, как правило, опасаться отмены предложения не приходится.

Для решения вопроса о связующей силе предложения суще­ственно важно различие договоров «между присутствующими» и «договоров между отсутствующими». Различие этих двух кате­горий основывается не на пространственной разобщенности лиц, заключающих договор, а на том, воспринимается ли другой сто­роной сделанное первой стороной предложение непосредственно, так что то или иное выражение воли также и второй стороны мо­жет последовать немедленно, или же между выражением воли первой стороны, представляющим собою предложение, и выра­жением, воли второй стороны (в ответ на сделанное предложение) неизбежен разрыв во времени. В первом случае, когда выраже­ние воли одной стороны воспринимается другой стороной не-' посредственно, имеет место «договор между присутствующими»;

во втором случае, когда между выражением воли одной стороны (предложением) и ответным выражением воли другой стороны неизбежен какой-то промежуток времени, говорят о «договорах между отсутствующими».

Таким образом, «договором между присутствующими» является не только договор, заключаемый лицами, находящи­мися в одном месте, но также и договор, заключаемый по теле­фону: хотя обе стороны в этом случае находятся в разных местах, но они слышат друг друга, непосредственно воспринимают взаим­ные волеизъявления. Предложение считается сделанным присут­ствующему лицу также и в том случае, если оно сделано непосред­ственно представителю отсутствующего контрагента: поскольку представитель уполномочен на заключение договора и предло­жение им воспринимается непосредственно, мы имеем заключе­ние договора между присутствующими. Наоборот, если предложе­ние делается хотя бы и присутствующему лицу, но неуправомо-ченному на заключение договора посланцу другой стороны, предложение считается сделанным отсутствующему лицу.

Когда сторона непосредственно воспринимает предложение, то для нее нет опасности потерпеть какие-либо убытки вследствие того, что сделавший предложение может изменить свое решение:

сторона, которой сделано предложение в ее присутствии или по телефону, может сразу принять или отклонить предложение,

может внести в него желательные для нее поправки, может, на­конец, выговорить себе срок на ответ и этим связать сделавшего предложение, если, конечно, он согласится на предоставление срока для ответа.

Предложение, сделанное присутствующему, должно быть при­нято немедленно. Если предложивший договор не получает сразу положительного ответа на предложение и если им не предоста­влено другой стороне определенного срока для ответа, предложе­ние не связывает того, кто его сделал.

Так именно решает вопрос ст. 131 ГК: предложение заключить договор, сделанное присутствующему лицу без указания срока для ответа, связывает лицо, сделавшее предложение, лишь в том случае, когда контрагент немедленно заявил о принятии предло­жения. Ст. 135 ГК (относящаяся к договорам и между присут­ствующими и между отсутствующими) постановляет, что заявле­ние о принятии предложения на иных, чем было предложено, усло­виях, признается отказом от предложения и в то же время новым предложением.

Гораздо сложнее вопрос, когда предложение делается от­сутствующему лицу, т. е. по почте, по телеграфу, «с нарочным» и т. д.

Прежде всего в этом случае приходится выяснить, когда пред­ложение, действительно, состоялось.

Офферта делается в отношении данного контрагента. Отсюда следует, что офферта не получает юридического значения, пока она не дошла до адресата. Из этого можно сделать вывод, что если, допустим, предложение сделано почтой, а вслед затем от­менено (взято обратно) по телеграфу, так что другая сторона узнает об отмене раньше, чем получено предложение (или если предложение отменено письмом же, но так быстро, что оба письма — и с предложением и с отменой — получены одновре­менно), то предложивший договор не несет никакой ответствен­ности за отмену предложения, и вообще из предложения в этом случае не может возникать юридических последствий: оно счи­тается не состоявшимся. Разумеется, получение офферты ни в ка­кой степени юридически не связывает получившего ее.

Относительно юридического значения состоявшегося предло­жения, т. е. дошедшего до отсутствующего лица, советское право четко выражает ту мысль, что офферта (в отличие от всякого рода предварительных заявлений) сопровождается обязательством для лица, сделавшего ее, оставаться верным сделанному предло­жению и произвольно не отменять его. Советское право учиты­вает большую практическую важность связующей силы офферты:

признание за оффертой такой силы позволяет другой стороне на­мечаемого договора делать необходимые распоряжения, при­нимать подготовительные меры к договору и т. п.

Разумеется, эта связанность сделавшего предложение должна быть как-то ограничена во времени: получивший предложение, быть может, вовсе не собирается давать на него какой-либо ответ;

из этого не следует^что офферент должен быть связан в течение неопределенно продолжительного времени. Ст. 132 определяет момент, до которого продолжается связанность предложившего договор, двояко, в зависимости от того, сопровождалась ли офферта указанием срока, в течение которого она должна связы­вать то лицо, от которого исходит, или же такого срока не указано. Если в предложении договора указан определенный срок для от­вета на это предложение, то в пределах этого срока лицо, сделав­шее предложение, и является связанным. Например, после изло­жения основных условий, на которых предложен договор, в пред­ложении делается приписка: «ответ ожидается к 10 апреля с. г.»;

в этом случае сделавший предложение не должен брать своего предложения назад до 10 апреля и, обратно, непоступление ответа до 10 апреля развязывает ему руки: сделавший предложение после этого срока волен поступить так или иначе. Если в предложении срок не указан, то предложение связывает лицо, от которого пред­ложение исходит, в течение срока, нормально необходимого для получения ответа. Какой именно срок нужно признать нормально необходимым, решается на основании деловой практики: сделав­ший предложение не вправе от него отступать в течение срока, какой по почтовым условиям и всем обстоятельствам дела не­обходим для получения ответа. Таким образом, отправивший предложение заключить договор должен учесть, сколько времени посланное им письмо, телеграмма и т. п. будут итти до адресата;

прибавить к этому еще такой же срок на то, чтобы ответ мог дойти до предложившего договор; присоединить к этому еще не­которое время, какое по деловой практике требуется, чтобы взве­сить обстоятельства дела, принять решение, изготовить и отправить ответ. Так определится срок, в течение которого лицо, предложив­шее договор, связано своим предложением.

Гражданский кодекс не указывает, в чем именно выражается связанность лица, предложившего договор, и какие юридические последствия должны наступить в том случае, если сделавший предложение отступится от него до истечения указанного срока. Нельзя усматривать ответа на этот вопрос в словах ст. 134 ГК «договор... считается заключенным с момента получения от­вета. ..»; в этой статье имеется в виду другой фактический состав, когда предложение не было отменено до установленного срока на

ответ.

Вообще говоря, последствия незаконной отмены предложения можно строить двояко. Можно сделать такой вывод: ненадлежа­щая и, следовательно, незаконная отмена предложения не имеет юридического значения в отношении того, кому предложение

сделано. Если это лицо принимает предложение в пределах срока, указанного в предложении или установленного на основе деловой практики, договор должен считаться заключенным, и можно тре­бовать исполнения.                      '

Если, однако, договор заключен относительно индивидуально определенной вещи, то применительно к ст. ст. 120, 191 ГК нужно было бы провести различие между договорами, направленными на передачу права собственности на вещь, и договорами о предо­ставлении вещи в пользование. Если лицо, предложившее договор купли-продажи, отступает от сделанного им предложения и за­ключает однородный договор относительно той же вещи с другим лицом, притом до того, как поступил ответ от получившего первое предложение, собственником будет признан именно тот, с кем договор заключен раньше, и, следовательно, лицо, которому было раньше сделано предложение, неправильно затем отмененное, может в этом случае получить лишь возмещение убытков, поне­сенных от нарушения договора (те же последствия будут и в том случае, если определить старшинство договора окажется невоз­можным, а, между тем, вещь передана тому новому лицу, с кото­рым лицо, сделавшее предложение, отступив от своего первого предложения, заключило договор). Если же договор, предложен­ный лицом, имел своим содержанием предоставление индивиду­ально-определенной вещи в пользование, то, в случае ненадлежа­щей отмены и вообще нарушения предложения, другая сторона может требовать исполнения договора в натуре только при условии, если вещь еще не передана лицом, сделавшим предло­жение, третьему лицу, имеющему однородное право ^ отношении этой вещи; если же вещь уже передана третьему лицу (хотя бы договор с этим третьим лицом был заключен после того, как по­ложительный ответ на первое предложение поступил к предло­жившему), возможно только требование возмещения убытков от сделавшего предложение.

Возможна и другая постановка вопроса. Офферта связывает своего автора как акт его односторонней воли. Нарушая свое обя­зательство не отступать от предложения в течение определенного срока, сделавший предложение тем самым препятствует заклю­чению договора с тем контрагентом, которому было сделано пред­ложение. Вследствие этого обстоятельства договора в таком слу­чае нет, и, следовательно, нельзя говорить ни об исполнении предполагавшегося договора в натуре, ни о возмещении положи­тельного ущерба, причиняемого нарушением договора. Лицо, сде­лавшее предложение, незаконно нарушившее свое обязательство не отступать от предложения в пределах известного срока, обязано лишь возместить другой стороне ущерб, понесенный ею от того, что предполагалось заключение договора. Другими словами, лицо, сделавшее предложение и отступившее неправомерно от своего

предложения, должно поставить лицо, которому было сделано предложение и которое положилось на него,' в такое имуществен­ное положение, как если бы предложение не было сделано (на­пример, возместить расходы по поездкам, связанным с предложе­нием, — для осмотра предлагаемого предмета и т. п., расходы по производству испытания или пробы предмета и .т. д.). Так как при этой точке зрения договора нет, то лицо, предложившее договор и взявшее предложение обратно, не дождавшись истечения срока связанности, не обязано возмещать положительный договорный интерес, т. е. ущерб, причиняемый неисполнением договора и вы­ражающийся в хозяйственной выгоде, которую представляет собой для данного лица самое содержание договора.

Какую из этих двух санкций правильнее установить на случай, если сделавший предложение неправомерно отступает от своего предложения до истечения срока на принятие предложения? Признавать договор заключенным можно было бы лишь ста­новясь на путь фикции, что выражение воли предложившего, тем не менее, считается сохраняющим значение; между тем прибегать к фикции в данном случае нет оснований. Поэтому следует при­знать, что неправомерный отказ лица от собственного предложе­ния должен влечь за собой для него обязанность возместить дру­гой стороне те убытки, которые сторона терпит от того, что она полагалась на сделанное ей предложение в расчете на предстоя­щее заключение договора, а договор не состоялся по вине того, кто его предложил.

В отношении договоров между гражданами возникает, еще вопрос: переходит ли на наследников лица, сделавшего предложе­ние, его обязанность в пределах известного срока придерживаться сделанного предложения? Другими словами, сохраняется ли юри­дическое значение офферта в случае смерти сделавшего ее до истечения срока, предоставляемого другой стороне на принятие? Например, собственник дачи сделал предложение другому лицу купить ее и дал двухнедельный срок для ответа, а через три дня умер; связаны ли его наследники сделанным предложением? На этот вопрос возможен двоякий ответ. Можно исходить из того положения, что на наследников могут переходить только возник­шие права и обязанности, а не одни лишь возможности прав и обязанностей. Из предложения заключить договор, хотя бы это предложение и дошло уже до сведения того, к кому оно обра­щено, не возникает для этого последнего ни права, ни обязанности. Если, следовательно, в промежуток времени между предложением и заключением договора одна из сторон умирает, предложение отменяется силой этого обстоятельства; если после этого даже последует принятие предложения, оно не получит значения, так как относится к несуществующему предложению.

Другой ответ будет, если исходить из связующей силы офферты.

Поскольку предложением создается для его автора обязан­ность в течение определенного срока не отступать от сделанного предложения, эта его обязанность переходит и на наследника, если сделавший предложение умирает до истечения срока на принятие. Эта точка зрения должна быть признана более правильной, тем более, что она создает для контрагента более уверенное положе­ние и этим она больше соответствует потребностям оборота, укрепляя деловые связи между участниками этого оборота.

Аналогично должен решаться вопрос и в том случае, если после предложения, но до истечения срока на ответ, сделавший предложение утратил дееспособность.

Если предложение принимается уже по истечении срока (назначенного предложившим договор или определяемого по обстоятельствам дела), такое принятие является запордалым и рассматривается как новое предложение (нуждающееся, следова­тельно, в принятии лицом, сделавшим предложение).

4. Принятие офферты и момент заключения договора. Важно установить, в какой именно момент договор можно считать заключенным. Этот момент, в свою очередь, имеет важное значение (для решения вопроса о переходе права соб­ственности, вопроса о несении риска и ряда других).

Советское право решает вопрос о моменте заключения дого­вора следующим образом.

В отношении договоров, заключаемых между присутствую­щими, момент заключения договора (и следовательно,—устано­вления обязательства) определяется ст. 131 ГК так: если пред­ложение заключить договор сделано присутствующему без ука­зания срока для ответа, договор считается заключенным лишь в случае немедленного заявления о принятии предложения;

если же предложение заключить договор сделано присутствую­щему с указанием срока для ответа, договор считается заключен­ным лишь в том случае, если ответ о принятии предложения получен предложившим в течение указанного им срока. Этот вто­рой случай в некоторой мере уже приближается к договорам между отсутствующими, так как выражение воли второй стороны будет иметь место впоследствии без непосредственного и немед­ленного его восприятия первой стороной. Что же касается пер­вого случая, то, поскольку происходит непосредственное восприя­тие взаимно каждым контрагентом выражения воли другого контрагента, иного решения вопроса и быть не может.

Сложнее обстоит дело при заключении договора между отсут­ствующими. В этом случае (после получения предложения лицом, которому предложение сделано) можно вьвделить следующие моменты: а) решение лица, которому сделано предложение,

принять это предложение и выражение воли на принятие пред­ложения; б) отправление этим лицом ответа (с выражением согласия на предложение) предложившему договор; в) получение этого ответа лицом, предложившим договор; г) наконец, момент, когда лицо, сделавшее предложение, фактически узнает содержа­ние полученного ответа. Ст. 134 ГК приурочивает заключение договора к моменту получения лицом, от которого исходит пред­ложение, ответа с выражением согласия на предложение. Это решение вопроса следует признать наиболее целесообразным и отвечающим потребностям практики. В самом деле, момент, когда лицо пришло к решению заключить договор, выразило это решение вовне (например, написав письмо предложившему договор о том, что его предложение принято), но это выражение воли, так сказать, еще не оторвалось от того лица, которым сде­лано, не может служить решающим моментом в вопросе заклю­чения договора. Дело в том, что самое решение принять предложение является внутренним актом, установить который постороннему лицу трудно, порой — невозможно; напротив, само лицо, выразившее волю принять предложение, может без труда уничтожить внешнее выражение своего решения (например, разорвать письмо, содержащее ответ -на предложение). При­урочив заключение договора к такому неуловимому моменту, мы лишились бы всякой возможности уверенно судить о заклю­чении договора.

Черты неопределенности присущи и следующему моменту — отсылке ответа в адрес предложившего. Дело в том, что пока ответ не получен лицом, от которого исходит предложение, пославший ответ может еще (с помощью своевременного контризвещения или затребования своего письма от почты) взять свое согласие назад, т. е. достигнуть того, что договор обязательной силы не должен получить за отсутствием согласия второй стороны. Поэтому не соответствовало бы Характеру отношения, если бы договор признавался заключенным ранее получения ответа на предложение.

Признание договора заключенным в момент отсылки письма с выражением согласия на предложение является, таким образом, нецелесообразным. Момент получения ответа, к которому приуро­чено заключение договора ст. 134,—момент, поддающийся точ­ному определению: если ответ дан заказным письмом или теле­граммой, доказательством служит расписка в получении; если ответ сообщен простым письмом, момент получения удостове­ряется почтовым штемпелем на 'конверте. Если же лицо, сделав­шее предложение, утверждаем что фактически письмо получено позже, на него и надо возложить доказывание этого (посредством предъявления конверта с почтовым штемпелем).

11 Зак. 1779. Общее учение об обязательстве.

Может случиться, что заявление второй стороны о' принятии предложения было отправлено своевременно, и это видно из заявления, однако получено это заявление по истечении того срока, в течение которого предложивший считается связанным своим предложением. В этом случае лицо, от которого исходит предложение, получив ответ с запозданием, должно немедленно известить вторую сторону о том, что ее ответ получен с опозда­нием, для того, чтобы эта вторая сторона не понесла ущерба, ошибочно считая договор заключенным. Если предложивший договор такого извещения не сделает, ответ не признается за­поздавшим, и, следовательно, договор окажется заключенным (ст. 133 ГК).

Со стороны доказывания факта получения ответа предста­вляет трудности в договорах между гражданами случай извеще­ния о согласии посылкой письма с нарочным, который может сдать письмо кому-либо из домашних лица, предложившего договор;

тогда приходится доказывать факт получения письма свидетель­скими показаниями соответствующих лиц. Сложнее доказывание, если письмоносец опустил письмо в почтовый ящик, прибитый к двери предложившего договор; но связанных с этим трудностей доказывания можно избежать, послав заказное письмо, которое вручается под расписку.

Момент восприятия ответа (т. е. прочтение, выслушание письма и т. п.) страдает крайней неопределенностью и неуловимостью и потому не может приниматься за момент заключения договора. Необходимо иметь, между прочим, в виду, что если бы договор считался заключенным только в момент восприятия, то перед предложившим договор, изменившим свое решение о заключении договора, открывалась бы легкая возможность избежать договора, по собственному усмотрению, например, посредством оставления невскрытыми всех писем с почтовым штемпелем того города, из которого ожидается ответ, и т. п. Проконтролировать можно только получение ответа, до не восприятие, являющееся процес­сом внутреннего характера; приурочивать заключение договора к такому, не поддающемуся проверке моменту, не практично.

Таким образом, практически наиболее целесообразным является приурочить заключение договора между отсутствую­щими к моменту получения ответа лицом, сделавшим предложе­ние» если произошло получение, то можно резюмировать и вос­приятие ответа.

Однако и при системе «получения ответа» могут быть попытки уклониться от договора. Именно, возможно, что предложивший договор или умышленно помешает получению ответа на предло­жение или не получит его по небрежности (например, оставляет квартиру постоянно запертой, а почтового ящика на двери не имеет). Вручение письма в подобного рода случаях не может,

конечно, стать невозможным навеки, но вполне мыслимо задер­жать получение настолько, чтобы можно было затем сослаться на то, что ответ запоздал. Как будет тогда обстоять дело? Если предложивший договор умышленно помешал получению ответа, со­держащего принятие предложения, то нужно применить по ана­логии норму, установленную для условных сделок. По ст. 43 ГК, если наступлению условия недобросовестно воспрепятствовала сторона, которой выгодно ненаступление условия, то условие считается наступившим. По аналогии можно признать, что, если предложивший договор недобросовестно помешал получению ответа, ответ нужно считать полученным, а договор заключенным. Возможно и другое решение. Предложивший договор, намеренно препятствуя получению ответа, ближайшим образом хотел, чтобы срок, даваемый законом (или самим предложением) на ответ, истек без получения ответа. Поэтому, если, несмотря на все пре­пятствия со стороны предложившего договор, ответ все-таки в конце концов им получен, но за пределами назначенного или нормального срока, следует считать ответ полученным своевре­менно; если же ответ так и не получен, то нужно предоставить другой стороне новый срок для ответа. Такое решение вопроса сводится к такой же фикции, как и предложенное выше, а между тем приводит к затяжке в разрешении вопроса. Поэтому предста­вляется предпочтительным именно первое, изложенное выше раз­решение вопроса (по аналогии со ст. 43 ГК).

Задержка в получении ответа с принятием предложения может произойти и неумышленно, но в силу беззаботности, небрежности. Небрежность есть, вообще говоря, такое поведение, которое нару­шает какую-то установленную законом норму внимательности, заботливости. Если лицо в известном отношении вообще не обя­зано к проявлению заботливости, его нельзя и упрекать в небреж­ности. Спрашивается: лежит ли на предложившем договор какая-либо обязанность в связи с ожидаемым ответом на сделанное предложение? Социалистическим отношениям, социалистическому обороту наиболее соответствует следующее разрешение вопроса. Если своевременному получению ответа помешали обстоятельства, не зависящие от сторон, например, почтовая задержка, то на лицо, сделавшее предложение, возлагается (как указано уже выше) обязанность немедленно известить другую сторону, что ее ответ, отправленный, как видно из письма, своевременно, получен с запозданием и потому договор не состоялся. Если сделавший предложение такого уведомления не сделает, предполагается, что ответ получен своевременно и договор считается заключенным (ст. 133 ГК). Этим правилом имеется в виду предупредить неосно­вательные расчеты лица, получившего предложение и принявшего его, что договор заключен, т. е. предупредить возможность рас­стройства его хозяйственного плана. Тем более уместно такое

II*

предположение своевременного получения ответа, когда ответ не получен, пусть даже не по вине сделавшего предложение в техническом смысле, но все-таки из-за него.

Статья 134 ГК, устанавливая общее правило, что договор между отсутствующими считается заключенным с момента полу­чения лицом, сделавшим предложение, ответа другой стороны, оговаривает: «поскольку иное не вытекает из смысла предложе­ния» (таким образом, норма ст. 134 ГК является диспозитивной).

Лицо, делающее предложение, может отказаться от своего права на получение уведомления от другой стороны о принятии ею . предложения, а предоставить другой стороне, в случае ее согласия на предложение, сразу приступить к исполнению договора. В этом случае, как только вторая сторона приступит к исполнению, дого­вор считается заключенным без всякого уведомления сделавшего предложение о принятии его предложения. Например, в предло­жении продавцу (поставщику) указывается, что в случае при­нятия им предложения, он должен прямо выслать товар в адрес покупателя (заказчика); тем самым специальное уведомление предложившего договор о принятии предложения становится излишним: как только контрагент приступит к отправке товара, договор считается заключенным; момент заключения договора совпадает с моментом его исполнения.

Наряду с прямым указанием предложившего договор, уведом­ление о принятии может оказаться излишним ввиду того, что по общепринятым в жизни воззрениям такого уведомления не тре­буется; например, при подписке на журнал по почте не предпола­гается извещение подписчика о том, что его предложение при­нято; предложение принимается молчаливо, и по выходе первого номера он прямо высылается подписчику. То же самое толкование должно быть дано и в тех случаях, когда лицо, получившее пред­ложение, совершает действия, из которых можно сделать заклю­чение о принятии предложения (конклюдентные действия) и при наличии которых, по общепринятым взглядам, не требуется уведомления лица, сделавшего предложение (например, лицо при своем предложении прислало для пробы или осмотра продавае­мую вещь, а контрагент начинает ее переделывать или иначе осваивает, и т. п.).

Момент заключения договора может оказаться приуроченным к более позднему времени в тех случаях, когда в силу закона или предварительного соглашения сторон договор должен быть заключен в строго определенной форме: договор считается тогда заключенным только по выполнении требуемой законом или обусловленной самими сторонами формы.

В договорах между социалистическими предприятиями момент заключения договора может быть видоизменен «Основными усло­

виями», принятыми для данной системы соглашением центральных органов ведомств, к которым принадлежат поставщик и заказчик (см.§ 19. п. 4).

Если сделавший предложение получает уведомление о при­нятии предложения, но в этом уведомлении содержатся иные условия, чем были предложены, то такое заявление о принятии рассматривается как отказ от предложения и одновременно как новое (встречное) предложение (ст. 135 ГК).