§ 4. Мотив и ответственность

В обычной жизни мы полагаем, что мотив имеет значение и составляет основу для проведения различий между действительно отрицательным и не совсем отрицательным умышленным поведе­нием. Например, положительный и отрицательный мотивы могут иметь большое значение для оценки такого преступления, как убийства. Мотив причинения легкой смерти (эвтаназии) делает вину за умышленное убийство менее тяжкой, тогда как корыстный Мотив, скажем, убийство из-за наследства, делает вину более тяжкой. Расовая ненависть считается еще одним обстоятельством,

314

Глава VII. Умысел и неосторожность

§ 4. Мотив и ответственность

315

которое отягчает вину за умышленное убийство или за умышлен­ное причинение телесных повреждений1. В отношении кражи существует расхожее мнение, что есть разница между воровством ради улучшения материальных условий жизни и тем, чтобы не умереть с голода. Возникает вопрос: должны ли эти представления о мотивах отражаться в праве и сказываться на тяжести нака­зания?

По мнению представителей одних школ права, мотивы не должны иметь значения для ответственности. Главный вопрос здесь состоит в том, добровольно или нет одно лицо вторгается в защищенную сферу интересов другого. Считается, что хуже, кода такое вторжение происходит умышленно, а не по неосторожности. При этом конечные резоны, а значит, и мотивы деятельности при совершении им таких поступков не сказываются ни на тяжести содеянного, ни на степени ответственности.

Этот же подход, как представляется, уместен и в отношении имущественных преступлений и может быть уместным в отноше­нии других категорий. Поэтому кажется, что мотив играет ключе­вую роль во многих случаях. Например:

Убийства. Современный американских подход отличается

учетом мотивов убийства, таких как заранее задуманное и пред­

намеренное убийство,   корыстное убийство.   В  немецком  праве

четко различаются простое убийство (без злого предумышления)

и тяжкое убийство (убийство, совершенное с заранее обдуманным

злым умыслом) отчасти на основании того, действовал ли убийца,

имея мотивы для этого или нет.

Преступления, совершенные на почве ненависти. Для зако­

нодательства американских штатов стало обычным делом квали­

фицировать нападения по мотиву расовой антипатии как совер­

шенные при отягчающих обстоятельствах. Преступник не только

посягает на жертву тем, что ранит ее, он еще наносит и оскорбле­

ние: «Я ненавижу народ, к которому ты относишься». Верховный

суд США признал это отягчающим обстоятельством.

Садомазохизм. Общее правило о том, что согласие оправ­

дывает  покушение  на  физическую  неприкосновенность,   имеет

исключение, распространяющееся на случаи, когда лицо, нару­

шающее эту неприкосновенность, имеет садистские цели.

1    Критику этого популярного течения см.: Dilloff A. Punishing Bias //' Law Review. 1997."

4. Измена. В общем праве изменой признается переход на сторону неприятеля, пособничество ему, оказание помощи и услуг. Если окажется, что кто-то предоставил кров и еду, например, вражескому агенту, являющемуся его сыном, совершает ли он государственную измену? Ответ на этот вопрос будет зависеть от мотива, по которому лицо это делает.

По российскому праву эта ситуация может выглядеть даже либеральнее. В иных случаях об ответственности близких лиц (и не только родителей) и речи не пойдет. В уголовном праве Российской Федерации различается заранее обещанное укрыва­тельство (в том числе и чаще всего самого преступника) как пособничество в преступлении, являющееся разновидностью соучастия в преступлении (ч. 5 ст. 33 УК РФ), и заранее не обещанное укрывательство (причем не всех, а только особо тяжких преступлений — ст. 316 УК РФ), не относящиеся к пособничеству, а значит, и к соучастию. Вот во втором случае родители будут безусловно освобождены от уголовной ответ­ственности в силу прямого указания уголовного закона. В при­мечании к ст. 316 УК РФ на этот счет говорится: «Лицо не подлежит уголовной ответственности за заранее не обещанное укрывательство преступления, совершенного его супругом или близким родственником».

Мотивы в указанных случаях имеют различное значение. Они отягощают вину за преступные деяния (убийства, другие преступ­ления на почве расовой ненависти), снимают основания для защиты (садомазохистские действия) и дают минимальные осно­вания для привлечения к ответственности (измена). В нашем распоряжении нет единой теории для объяснения всех этих функ­ций. Отрицательные мотивы, как минимум, являются основой для действий, выставляющих деятеля в неприглядном свете. Преступ­ник не только нарушает защищаемые интересы жертвы своего посягательства, но и проявляет себя как личность, которая может и будет действовать по низменным мотивам.

Мне кажется, что в европейском континентальном уголов­ном праве (в том числе и в российском) мотиву преступления придается большее значение. Уголовно-правовая наука в этом случае идет вслед за психологической, в которой мотивам человека вообще придается значение факторов активности

316

Глава VII. Умысел и неосторожность

§ 4. Мотив и ответственность

317

личности, движущей силы, лежащей в основе поведения челове­ка. К мотиву преступления по своему содержанию близка цель, близка, но не тождествегта. Мотив преступления — это побуждение лица, совершающего преступление. Цель преступ­ления — это тот результат (в его субъективном значении), которого стремится достигнуть лицо, совершающее преступ­ление. Для того чтобы мотив вызвал деятельность, нужна постановка определенной, соответствующей мотиву цели. Между мотивом и целью всегда имеется внутренняя связь. Именно цель превращает таящиеся внутри психики человека влечения, чувства и движущие мотивы. От цели же зависит и вид деятельности, ее способ, средства. Таким образом, хотя мотив и цель являются близкими понятиями, их надо отличать друг от друга, помня, что мотив — это побуждение, а цель — это желаемый конечный результат преступной деятельности. Например, мотивом убийства при разбое является корысть, а целью — лишение жизни потерпевшего.

Мотив и цель имеют важное значение для уголовной ответ­ственности.   Во-первых,   мотив  и  цель могут  выступать в качестве основных (конструктивных) признаков состава пре­ступления.   Отсутствие  такого мотива (или  такой  цели) будет означать и отсутствие в этих случаях состава соот­ветствующего  преступления.   Так,   состав  злоупотребления должностными полномочиями (ч.   1 ст. 285 УК РФ) будет налицо (при наличии, естественно, других признаков) лишь в том  случае,   если  использование  должностным лицом  своих служебных полномочий вопреки интересам службы совершено из корыстной или иной личной заинтересованности. Если же   • это деяние совершается по другим мотивам — состав преступ-   \ ления отсутствует, а в действиях лица будет состав только дисциплинарного проступка, наказываемого в соответствии с  f» трудовым правом.

Точно так же любое хищение чужого имущества (например, кража) образует состав определенного преступления только при условии, если противоправные изъятия и (или) обращение чужого имущества в пользу виновного или других лиц, причи- 1 нившие ущерб собственнику или иному владельцу этого имуще­ства, совершаются с корыстной целью (т.е. с целью нажи- | вы).   Сейчас  это  правило  законодательно  зафиксировано в

примечании 1 к ст. 158 УК РФ. Однако и до этого отечествен­ная судебная практика «бескорыстное» хищение не признавала за хищение. В связи с этим приведу любопытный пример из практики 70-х гг. М., страдая алкоголизмом, желал попасть на лечение (случай крайне редкий), но органы внутренних дел, обязанные этим заниматься, не спешили, ссылаясь на то, что в соответствующих лечебных заведениях «нет пока мест». И. узнал, что лиц, совершивших преступление, направляют на лечение от алкоголизма без очереди. Поэтому он задумал и выполнил следующее. Нашел сберегательную кассу, где было много посетителей, увидел, что старушка получила и пересчи­тывает денежные купюры, громогласно (чтобы все слышали) объявил, что «похищает у нее несколько купюр», выхватил их и направился к выходу, но был задержан. М. был осужден народным судом за грабеж, т. е. за открытое похищение иму­щества. В дальнейшем дело рассматривалось в кассационном и надзорном порядке и наконец дошло до Верховного Суда СССР. Последний прекратил дело, указав, что М. совершил открытое завладение чужим имуществом не с целью наживы, а чтобы попасть на лечение от алкоголизма'.

Мотив и цель также выступают в виде конструктивных признаков состава, без которых соответствующее преступле­ние не существует, т.е. состав преступления отсутствует вообще еще в семнадцати случаях (уголовно-правовых нормах): нарушение неприкосновенности частной жизни (ч. 1 ст. 137 УК РФ); подмена ребенка (ст. 153 УК РФ); незаконное усыновле­ние или удочерение (ст. 154); разглашение тайны усыновления или удочерения (ст. 155); регистрация незаконных сделок с землей (ст. 170); нарушение правил изготовления и использо­вания государственных клейм (ч. 1 ст. 181); заведомо ложная реклама (ст. 182); преднамеренное банкротство (ст. 196); злоупотребление полномочиями (ч. 1 ст. 201); злоупотребление полномочиями частными нотариусами и аудиторами (ч. 1 ст. 202); служебный подлог (ст. 292); воспрепятствование осуществлению правосудия и производству предварительного расследования (ч. 1 ст. 294); подкуп или принуждение к даче показаний или уклонение от дачи показаний либо к неправилъ-

См.: БВС СССР. 1972. № 5. С. 27.

318

Глава VII. Умысел и неосторожность   ,

§ 4. Мотив и ответственность

319

ному переводу (ст. 309); разглашение сведений о мерах безопас­ности, применяемых в отношении должностного лица правоо­хранительного или контролирующего органа (ст. 320); дезор­ганизация нормальной деятельности учреждений, обеспечиваю­щих изоляцию от общества (ч. 1 ст. 321); похищение или повреждение документов, штампов, печатей (ст. 325); дезер­тирство (ст. 338). В пяти случаях отсутствие определенного мотива или определенной цели (названных в уголовно-правовой норме) влечет за собой и отсутствие совершаемого только из этих мотивов и целей также определенного состава преступ­ления, но вместе с тем может образовывать состав другого (менее тяжкого) преступления: посягательство на жизнь госу­дарственного или общественного деятеля (ст. 277); вооружен­ный мятеж (ст. 279); диверсия (ст. 281); посягательство на жизнь лица, осуществляющего правосудие или предварительное расследование (ст. 295); посягательство на жизнь сотрудника правоохранительного органа (ст. 317). Таким образом, мотив и цель являются конструктивными признаками состава пре­ступления (включая семь составов хищений чужого имущест­ва) в случаях, предусмотренных тридцатью одной статьей УК РФ, т.е. в 31 преступлении проблема наличия в действиях лица состава прес?пупления будет решаться в зависимости от того, совершались ли эти действия с определенными мотивами или целями.

Во-вторых, мотив и цель могут выступать в качестве признаков, наличие которых образует квалификационный (т.е. с более строгими санкциями) состав преступления (состав преступления при отягчающих обстоятельствах). Так, если умышленное убийство совершено из мести, то при отсутствии других отягчающих обстоятельств оно квалифицируется как простое убийство по ч. 1 ст. 105 УК РФ. В случае же если, например, убийство совершается из хулиганских побуждений, оно квалифицируется по п. «и» ч. 2 ст. 105 УК РФ (наказыва­ется гораздо строже). Кроме того, состав убийства при отяг­чающих обстоятельствах в связи с особым мотивом будет иметь место, если преступление совершено: в связи с осущест­влением потерпевшим служебной деятельности или выполнени­ем общественного долга (п. «б» ч. 2 ст. 105); из корыстных побуждений или по найму (п.  «з>> ч. 2 ст.   105); по мотиву

национальной, расовой, религиозной ненависти или вражды либо кровной мести (п. «л» ч. 2 ст. 105). Точно так же состав убийства при отягчающих обстоятельствах имеется и в том случае, когда оно совершается с целью скрыть другое преступ­ление или облегчить его совершение (п. «к» ч. 2 ст. 105) либо в целях использования органов или тканей потерпевшего.

Указанные мотивы (кроме кровной мести) и цели превраща­ют причинение вреда здоровью в квалифицированное умышлен­ное причинение тяжкого вреда здоровью (п. «а», «г», «д>>, «е>>, «ж» ч. 2 ст. 111 УК РФ), а некоторые из них умышленное причинение средней тяжести вреда здоровью (п. «б», «д», <<е» ч. 2 ст. 112 УК РФ).

Корыстный мотив образуют также составы при отягчаю­щих обстоятельствах таких преступлений, как похищение человека (п. «з» ч. 2 ст. 126 УК РФ), нарушение неприкосно­венности частной жизни (вместе с мотивом личной заинтере­сованности — ч. 1 ст. 137 УК РФ), незаконное получение и разглашение сведений, составляющих коммерческую или бан­ковскую тайну (вместе с мотивом личной заинтересованнос­ти — ч. 2 ст. 183 УК РФ), захват заложника (п. «з» ч. 2 ст. 206 УК РФ). Определенная цель превращает простой состав в квалифицированный при торговле несовершеннолетни­ми (цель — вовлечение несовершеннолетнего в совершение пре­ступления или иных антиобщественных действий и изъятие у несовершеннолетнего органов или тканей для транспланта­ции — п. «е» и «ж» ч. 2 ст. 152 УК РФ) и уклонении военнослужащего от исполнения обязанностей военной службы путем симуляции болезни или иными способами (цель — полное освобождение от исполнения обязанностей военной службы — ч. 2 ст. 339 УК РФ).

В-третьих, мотив и цель преступления могут являться обстоятельствами, смягчающими или отягчающими ответст­венность при назначении наказания (ст. 61, 63 УК РФ).

Таким образом, мотив и цель в качестве признаков состава преступления (либо основных, либо квалифицирующих) или обстоятельств, смягчающих или отягчающих наказание, упо­минаются более чем в сорока статьях УК РФ, что свидетель­ствует о том, что законодатель придает мотиву и цели преступления важное уголовно-правовое значение.

320

Глава VII. Умысел и неосторожность

Наконец, в-четвертых, помимо уголовно-правового значения мотивы преступления имеют также важное доказательствен­ное значение по уголовному делу. Необходимость установления мотива преступления прежде всего диктуется задачей уста­новления объективной истины по делу. Если мотив преступле­ния неизвестен, следователь и суд не могут сделать категори­ческого вывода о том, с каким конкретным преступлением они в данном случае имеют дело. Грабеж, например, при установ­лении не корыстных, а хулиганских побуждений превращается в хулиганство; преступление, по внешним признакам являющее­ся убийством, —- в необходимую оборону и т.д. Выдающийся русский юрист В.Д. Спасович в своей защитительной речи по одному уголовному делу образно говорил, что уголовное дело без установления мотива преступления «точно статуя без головы, или без руки, или без туловища», что «мотив все равно, что улика, клетка и сердце преступления». В защитительной речи по другому делу он замечал: «Если нет мотива, так о чем же и говорить». Не случайно проблема мотива преступления в чисто литературном плане привлекала многих великих писателей. Дело в том, что проникновение в мотивы поведения вообще, а преступления в особенности, чаще всего обнажает тайники человеческой души (по известной русской пословице: «Чужая душа — потемки») и делает видимой психологию поведения человека. Поэтому обращение к этой теме для классической литературы всех времен и народов является не просто обыч­ным, а вполне закономерным. Достаточно вспомнить бессмерт­ные творения Пушкина и Гоголя, Толстого и Шекспира, Досто­евского и Диккенса, Стендаля и Золя, многих других выдающих­ся писателей. И этом смысле, например, для проникновения в проблему мотива преступления прочтение «Преступления и наказания» и «Братьев Карамазовых» Достоевского для юрис­та не менее важно, чем изучение соответствующих разделов учебников уголовного права.

Говоря о четвертом (доказательственном) значении мотива преступления следует отметить, что необходимость его ус­тановления закреплена и в российском уголовно-процессуальном законодательстве. Так, в соответствии с п. 2 ст. 68 УПК РСФСР мотив включен в круг обстоятельств, подлежащих доказыванию по каждому уголовному делу, независимо от того, входит ли этот признак в состав соответствующего преступ-

§ 5.Еще раз о различии между умыслом и неосознанной неосторожностью 321

ления. Мотив преступления всегда входит в предмет доказы­вания. Он должен быть установлен по каждому уголовному делу, так как без этого невозможно правильно решить вопрос не только о квалификации преступления, но и об индивидуали­зации наказания виновному.

Чем больше внимания уделяется намерениям и мотивам пре­ступного поведения, тем больше появляется оснований полагать, что простое содержание «психического отношения» деятеля к последствиям своих действий ставит его в положение виновного и подлежащего наказанию. Получается, как будто умысел или мотив являются краеугольным камнем преступления, а вредные послед­ствия действий лишь подтверждают преступные намерения дея­теля.

Точку зрения о том, что умысел является сутью отдельных видов преступлений и преступлений, поддерживают те, кто счита­ет, что неосознанная неосторожность может каким-то образом освобождать от ответственности. Умысел — это вопрос выбора и сознательной злонамеренности. Неосознанная неосторожность не проистекает из сознательного выбора, а потому неправильно счи­тать ее основанием уголовной ответственности. В заключительной части этой главы я бы хотел задаться вопросом об этом необычном различии между умышленным и неосторожным нарушением нормы права.