§ 5. Еще раз о различии между умыслом и неосознанной неосторожностью

Представим себе следующий вариант дела Освальда, стреляв­шего в Кеннеди и убившего его. Агент мафии стоит позади Освальда с пистолетом, приставленным к его голове. Не убьешь Кеннели, говорит он, я убью тебя и твою семью. И Освальд стреляет. Каким образом этот дополнительный фактор влияет на анализ его уголовной ответственности? Интуитивно кажется, что это может быть доводом защиты для освобождения от ответствен­ности или хотя бы для ее снижения. Но если Освальд стреляет для того, чтобы убить, он делает это намеренно, хотя и под принуждением. Это может быть не так очевидно с точки зрения стандарта умысла, в котором подчеркивается желание и намерение достижения результата, но совершенно ясно с точки зрения общего

И- i 147

322

Глава VII. Умысел и неосторожность

§ 5.Еще раз о различии между умыслом и неосознанной неосторожностью 323

права, определения умысла в Примерном уголовном кодексе и сознательного выбора достижения конкретных последствий. Если Освальд действует намеренно, несмотря на приставленное к его голосе оружие, может ли он избежать ответственности за убийство?

Ответ будет состоять в том, что факт приставленного агентом мафии к голове Освальда пистолета является потенциально исклю­чающим виновность в намерении убийства Джона Кеннеди. Такое обстоятельство называется действием по принуждению и, в соот­ветствии со ст. 2.09 (1) Примерного уголовного кодекса, в его основе лежит «угроза противоправного применения в отношении лица насилия... которому в данной ситуации не могло противосто­ять лицо, обладающее средними физическими данными». Основа­нием для освобождения от ответственности за умышленное нару­шение права могут быть самооборона или состояние необходимос­ти (они будут рассматриваться в следующей главе), а также такие обстоятельства, исключающие виновность, как принуждение, пси­хическое расстройство как невменяемость, недобровольное опья­нение и некоторые формы ошибок. Эти обстоятельства включают­ся в анализ осознанной (recklessness) и неосознанной (negligence) неосторожности при причинении вреда, но в том, что касается умышленного нарушения права, они рассматриваются как не имеющие прямого отношения к выявлению умысла. В результате мы имеем две в корне отличающиеся формы анализа, которые я изложу схематично, чтобы показать структурное сходство между ними.

Умышленное нарушение права

Была ли у деятеля сознательная

цель ранить жертв)'? Если да, то

деятель причинил ранение жертве

умышленно.

Если все это так, было ли

действие по причинению ранения

жертве оправданным, скажем, по

основанию самообороны?

Неосторожность при причинении вреда

Был ли в поведении деятеля

заложен значительный риск

причинения вреда?

Если да, то был ли этот риск не­

оправданным и противоправным?

Предположим, что в приведенном

примере Освальд внезапно повора­

чивается в агенту мафии, выхваты­

вает у него оружие, которое произ­

водит случайный выстрел в направ­

лении находящейся внизу толпы.

Это будет оправданный риск с

точки зрения необходимости спас­

ти жизнь Джона Кеннеди.

3. Если данное действие не было оправданным, должен ли деятель отвечать за причинение вреда? Если основанием для освобождения от ответственности является принуждение, были ли угрозы таковыми, что •«здравомыслящее лицо в ситуации деятеля не смогло бы им твердо противостоять»?

3. Если риск не был оправданным, составит ли тогда выбор рискован­ного поведения или неспособность деятеля воспринять степень риска виновное отклонение от стандарта поведения разумного лица в ситуа­ции деятеля? Если выхватывание оружия у агента мафии в нашем примере не было оправдано риско­ванным действием, то был ли нару­шен стандарт поведения разумного лица фактом игнорирования этого риска для толпы людей внизу? Воз­можные основания для оправда­ния, такие как чувство привязан­ности Освальда к семье, которой грозит опасность, включаются в оп­ределение ситуации деятеля.

Обратим внимание на поразительные параллели в структуре анализа. В отношении как неосторожных рискованных действий, так и умышленного нарушения права второй вопрос анализа касается проблемы обстоятельств, исключающих противоправ­ность, а третий — обстоятельств, исключающих виновность. Далее, если основанием для исключения виновности является принуждение, то вопрос о виновности решается с использованием стандарта поведения разумного лица в ситуации деятеля. Другое основание для исключения виновности также требует от нас вынесения суждения о том, мог ли деятель преодолеть те факторы, которые влияли на принятие им решений или на его способность нормально действовать в данных обстоятельствах.

Наконец, о различиях. Есть одно главное различие между анализом действия, сопряженного с неосторожным риском, и умышленного правонарушения. Утверждение о том, что поведение с опасными последствиями было неосторожным, делается после того, как по второму и третьему вопросам даны ответы о том, что не существует адекватных обстоятельств, которые бы служили основанием для исключения противоправности или виновности совершенных действий. Утверждение об умышленном характере поведения делается до исследования обстоятельств, могущих дать основания для исключения противоправности и виновности. Умышленное поведение подлежит наказанию только тогда, когда по второму и третьему вопросам получены доказательства того,

324

Глава VII. Умысел и неосторожность

§ 5.Еще раз о различии между умыслом и неосознанной неосторожностью 325

что умышленное причинение вреда жертве противоправно и ви­новно. Такой же вывод делается после получения ответа на третий вопрос. Поведение является неосторожным в том случае, если оно отличается от предполагаемого поведения разумного лица в ситуа­ции деятеля. Точно так же умышленное поведение расценивается как виновное, если деятель умышленно отклоняется от поведения, которое можно ожидать от разумного лица при упомянутых основаниях для его оправдания.

В любом случае просто сам по себе акт выбора не влечет за собой ответственности деятеля. Мы установили это, анализируя ответственность за осознанную неосторожность, где мы пришли к заключению о том, что выбор поведения, игнорирующего риск, сам по себе невиновен. Виновным он становится тогда, когда такое поведение будет отличаться от принятого в обществе стандарта разумного (законопослушного) поведения. Получает­ся, что одно и то же предположение при незначительной разнице в словесном оформлении применимо к делу того, кто умышленно причиняет вред по принуждению. Выбор поведения с причинением вреда невиновен сам по себе, он становится виновным только тогда, когда перестает соответствовать принятому стандарту про­тиводействия угрозе в той степени, в какой ей противодействовало бы лицо, обладающее средними физическими данными.

Это важный вывод, поскольку им определяется широко рас­пространенное убеждение, что выбор — суть виновного действия, а поскольку вопрос о выборе не стоит при совершении действий по неосторожности, они не могут квалифицироваться в форме mens rea (виновной воли). Получается, что и умышленное, и неосторожное поведение могут рассматриваться на фоне сущест­вующего общепринятого стандарта поведения при данных обстоя­тельствах. Чего же мы в действительности ждем от людей, дейст­вия которых могут причинить вред другим? Того, что они станут более внимательно относиться к риску, заложенному в их поведе­нии? Да, но только настолько, насколько этого можно ожидать от стандарта поведения «разумного лица в ситуации деятеля». Того, что они будут противостоять угрозам себе и другим? Да, но только тогда, когда мы вправе ожидать такого стандарта от «разумного лица».

Мы можем рассматривать разницу между осознанной и неосо­знанной неосторожностью,  с одной стороны,  и умыслом   —  с

другой как разницу между окончательными выводами о виновнос­ти и просто предположением о ней. В связи с тем что в случае с неосторожностью возможные доводы об обстоятельствах, исклю­чающих противоправность и виновность, встраиваются в рамки указанных выше уголовных определений, вывод о неосторожности оказывается окончательным по вопросу о противоправности и виновности. Однако в случае умышленного поведения вывод об умышленном причинении телесного повреждения является лишь презюмирующим противоправность и виновность.

Эта глава начиналась с яркого контраста между умыслом и неосторожностью. Завершая ее, мы приходим к выводу о том, что их противопоставление — в определенном смысле упрощение. Существует важная концептуальная разница между умышленным и неосторожным причинением вреда. Умысел существует до дей­ствия, пренебрежение риском приходит вместе с самим риском. Тем не менее виновность в умышленном поведении в своей струк­туре имеет сходство с виновностью в неосторожном причинении вреда. Оба вывода о вине требуют оценки оснований для исклю­чения противоправности и виновности. Единственное отличие состоит в том, что умысел анализируется до рассмотрения основа­ний для защиты, тогда как критерии для исключения противоп­равности и виновности включаются в определение неосторожнос­ти. В этом состоит одно из тех концептуальных правовых разли­чий, которые, по-видимому, оказывают большее воздействие на наши взгляды, чем это нужно.