§ 4. Противоречия между условиями самообороны и состоянием крайней необходимости

В связи с тем, что оба эти понятия служат основаниями для признания поведения непротивоправным, самооборона и крайняя необходимость конкурируют друг с другом в процессе их приме­нения. Преимущество самообороны в том, что она допускает причинение большего вреда, чем при крайней необходимости. С учетом этого преимущества существует тенденция расширения пределов самообороны. Теоретики права постоянно пытаются распространить регулирование вопросов из области крайней необ­ходимости на сферу самообороны. Например, развивающийся в чреве матери плод не следует рассматривать как посягающее лицо, однако многие склонны считать иначе и оценивать эту ситуацию с позиции самообороны. Такая двойственность в отношении аборта явно просматривается в иудейском праве, которое изначально основано на Талмуде, где утверждается, что плод, угрожающий здоровью беременной женщины, не является посягателем (rodef), но в более поздние времена (XIX в.) была изложена точка зрения, поддерживающая взгляд на признание непротивоправности абор­та, аналогичного защите от посягательства на здоровье.

Мне видится в такой позиции нечто мистическое. В этом случае мы наделяем недоношенный плод способностью осущест­вить насильственное посягательство на жизнь вынашивающей его матери. И перспективы в части рассмотрения таких ситуаций (аборт) как совершенных в состоянии необходимой обороны я не вижу никакой.

Основная область столкновения между двумя основаниями для признания поведения непротивоправным в отношении невиновно­го посягательства подтверждается примером, когда человек, еду­щий на эскалаторе, подвергается нападению со стороны невменя­емого лица. Если у этого человека нет иного выхода для спасения своей жизни, он, безусловно, может лишить жизни посягающего без риска быть обвиненным в убийстве. Но проблема будет состоять в том, по какому основанию защищающийся будет оправ­дан, крайней необходимости или необходимой обороны. Вопрос о виновности лица, действующего при личной крайней необходимос­ти, решается достаточно просто, но вот дальше рассмотрение происходит на интуитивном уровне, когда приходится выбирать

§ 4. Противоречия между условиями самообороны и сост. крайн. необх.   363

между этим человеком и посягавшим лицом. И будет правильно и корректно отдать предпочтение невинной жертве, жизнь которой поставлена под угрозу. Признание поведения невиновным ввиду состояния личной крайней необходимости будет ограничено кру­гом тех, кто находится в более тесных отношениях с подвергшимся нападению человеком.

Мы уже рассматривали ситуацию с необходимой обороной от нападения невменяемого лица и относим эту ситуацию все-таки к необходимой обороне. При этом учитывается, что невменяемый нападающий — это человек (не машина, не зем­летрясение, не пожар, не буйное животное) и нападение такого лица — это разновидность общественно опасного (хотя и ненаказуемого) посягательства.

По мере обращения специалистов по общему праву к данной проблеме о ней говорили в рамках понятия состояния личной крайней и общей крайней необходимости и не особенно задумы­вались над тем, рассматривать ли это состояние как основание для признания поведения непротивоправным или исключающим ви­новность. Интересный вопрос возникает, например, относительно лишения жизни невменяемого посягателя с учетом соотношения интересов разных сторон (как соотношения причиненного и пред­упрежденного вреда). Здесь нам следует доказать, что защита жизни невиновно подвергшегося нападению с точки зрения обще­ственного интереса выше (а по УК ФРГ — значительно выше), чем вероятные последствия для посягателя. И это при том, что самое большое, что можно получить от причинения смерти для отражения нападения — спасение собственной жизни. Если речь идет об указанном соотношении (жизнь за жизнь), то трудно сказать, почему мы беремся утверждать, что является правиль­ным, когда один человек остается жив, а другой умирает.

В случае с невменяемым посягающим лицом мы склоняемся в пользу признания правомерности поведения защищающегося, даже при том, что посягавшему был причинен вред больший, чем предполагаемый вред защищаемому интересу. По сути, все, что знает любой защищающийся, — это то, что он погибнет, если не будет защищаться. Чтобы не допустить этого, он вынужден допус­тить вероятность смерти для нападающего. Когда в оценку соот­ношения интересов включается фактор вероятности, становится

364

Глава VIII. Самооборона и крайняя необходимость

ясно, что защищающийся выбирает линию поведения с вероятнос­тью причинения максимального вреда. Имело бы значение, если бы этому лицу грозила опасность изнасилования или утраты руки, ноги и др.? По-видимому, нет.

Те теоретики, которые рассматривают проблему с точки зрения состояния личной крайней необходимости, могут полагать, что жизнь невменяемого посягающего лица менее ценна, чем жизнь защищающегося. Некоторые даже проводят аналогию между аг­рессивным невменяемым и нападением дикого животного. Если кто-то полагает, что агрессивный невменяемый — это недочело­век, он в состоянии оправдать лишение жизни при такой обороне как акт социально более полезный. Подобный подход, помимо прочего, страдает тем, что он не учитывает состояние временного помешательства (временных психозов). Если, например, гениаль­ный ученый впадает в такое временное состояние, было бы весьма странно утверждать, что его жизнь от этого становится менее ценной.

Здесь я полностью согласен с позицией американского соав­тора. Более того, все сравнения о большей ценности одной жизни и меньшей другой я считаю крайне циничными (они мне напоминают известные расистские теории, которые нельзя забывать ни в коем случае) и неприемлемыми с позиции совре­менного понимания общечеловеческих ценностей.

Наилучший путь для разрешения проблемы агрессивного не­вменяемого состоит в признании того, что посягательство, против которого направлена самооборона, должно считаться противо­правным, но не обязательно виновным. Это положение, четко выраженное в УК ФРГ и в Примерном уголовном кодексе (ст. 3.11), содержит также требование о том, чтобы деятель был уверен в необходимости отражения «противоправной силы». Тем самым составители Примерного уголовного кодекса подчеркива­ют, что они рассматривают посягательство со стороны психически больного человека как противоправное. Аргумент о правомерности использования силы против противоправного, но невиновного действия заключается в том, что нарушение правопорядка посягает также на свободу и неприкосновенность другой личности. Примат прав личности ведет к позиции, по которой каждый член общества должен быть в состоянии защищать и восстанавливать этот право-

§ 4. Противоречия между условиями самообороны и сост. крайн. необх.   365

порядок. Единственный способ сделать это, как представляется, состоит в том, чтобы отразить посягательство любой ценой. Если же есть оправдание его совершению, оно не является противо­правным.

Такой анализ проблемы посягательств со стороны психически ненормальных людей замыкается в классический круг. Это тради­ционный взгляд на неприкосновенность индивидуальной свободы в философии Канта и Локка. Нападающий — это враждебное человеку лицо вне зависимости от того, виновно его поведение или нет. Подобный взгляд на самооборону имеет далеко идущие выводы. Трудно, например, с использованием условия пропорци­ональности определить степень допустимого причинения вреда. В конце концов, если свобода абсолютна, не должно быть ничего неправильного в том, что пристрелили мелкого воришку, убегав­шего с украденным. И если речь идет о всеобщей защите прав, она требует не меньшего.

Эту позицию легко опровергнуть и с формально-юридических позиций. Причинение смерти при защите от посягательств на мелкие (второстепенные) интересы противоречит такому ус­ловию необходимой обороны, как пропорциональность в амери­канском понимании и пределам необходимой обороны в россий­ском и немецком понимании.

Но мы оговариваем, что лишение жизни вора является злоупот­реблением правом необходимой обороны.

Сегодня в немецкой теории просматривается тенденция призна­ния гуманистического подхода к посягателю как в плане вопроса о пропорциональности («злоупотребление правами»), так и в плане виновности его действий. Если действия посягателя не виновны, критерий указанной пропорциональности ограничивает пределы необходимой обороны. При увязывании виновности дей­ствий посягателя с допустимым пределом самообороны происхо­дит, как представляется, смешение институтов наказания и само­обороны. Вопрос о том, чего заслуживает посягатель смешивается с определением предела, не выходя за рамки которого потенци­альная жертва может защищать свои права. Виновный характер посягательства, совершенного психически больным или невменя­емым человеком, служит менее уязвимым фактором для правомер­ности самообороны, и здесь состояние личной крайней необходи-

366

Глава VIII. Самооборона и крайняя необходимость

мости может быть лучшим основанием для признания правомер­ным использования силы против посягателя.

В будущем границы между институтами самообороны и состо­яния крайней необходимости в значительной степени будут зави­сеть от того, насколько важными в нашем правосознании останутся эти два разных основания для защиты. Коллективистский, утили­тарный аргумент о соотношении интересов достаточно хорошо обоснован в современной правовой мысли, а потому мы можем предположить, что институт крайней необходимости останется весьма весомым. Будет ли существовать институт самообороны как теоретически четкое основание защиты, в значительной степени зависит от перспективы развития либерально-демократического направления в философии.

Представляется, что крайняя необходимость не только займет прочное место в уголовном праве XXI в., но и получит свое дальнейшее развитие. Но я это связываю, в первую оче­редь, с научно-техническим прогрессом, с одной стороны, облег­чающим повседневную жизнь человека, а с другой — привнося­щим новые трудности вследствие усложнения в управлении новыми в техническом плане устройствами. В средние века для человека было опасно попасть «под лошадь», в нынешнем — под автомобиль или поезд, в XXI в. можно прогнозировать появле­ние новых опасностей, и институт крайней необходимости окажется как нельзя кстати.