Глава  XI СОВЕРШЕНИЕ ПРЕСТУПЛЕНИЯ И СОУЧАСТИЕ В НЕМ

В тех случаях, когда преступник действует в одиночку, он явля­ется единственным исполнителем преступления. Степень участия других лиц варьируется от минимальной (дача совета, предостав­ление орудия преступления или транспорта) до руководства и исполнения преступного деяния. Те, кто советует, помогает, кон­сультирует или подстрекает, называются пособниками. Они со­участвуют в действиях исполнителя.

Российское уголовное право наряду с исполнителем преступ­ления, непосредственно совершившим преступление, выделяет еще и следующих соучастников: организатор, подстрекатель и пособник (ст. 33 УК РФ). В связи с этим следует учитывать, что понятие пособника в совершении преступления в россий­ском уголовном праве уже, чем в американском. Организа­тор — это лицо, организовавшее совершение преступления или руководившее его исполнением, а также лицо, создавшее орга­низованную группу или преступное сообщество либо руководив­шее ими. Подстрекателем признается лицо, склонившее дру­гое лицо к совершению преступления путем уговора, подкупа, угрозы или другим способом. Склонить — значит породить у другого соучастника умысел на совершение преступления. По­собник — это лицо, содействовавшее совершению преступле­ния советами, указаниями, предоставлением информации или средств совершения преступления либо устранением препят­ствий, а также лицо, заранее обещавшее скрыть преступление, следы преступления либо предметы, добытые преступником, а равно лицо, заранее обещавшее приобрести или сбыть такие предметы.

Примером фигуры пособника может быть водитель машины, который подгоняет ее к месту совершения преступления, где в соответствии с планом исполнитель проникает в дом или магазин с  целью совершить там другое,  более серьезное преступление

15   1147

450

Глава XI. Совершение преступления и соучастие в нем

Глава XI. Совершение преступления и соучастие в нем

451

(фелонию). Возникает вопрос: является ли шофер, остающийся в машине, соучастником фелонии, совершенной другим лицом?

Вопрос о том, каким образом один человек становится соучаст­ником в действиях другого, не представляется таким уж очевид­ным. В некоторых ранних правовых системах подобная идея вообще отвергалась. Иудеи придерживались следующей максимы: «По вопросу преступления никто не может быть представлен другим лицом»1. Рассуждения, которые привели к такому выводу, могут выглядеть следующим образом: совершение преступления накладывает на преступника особую печать. Это означает, что его руки оказались «замаранными» преступлением. Оказание помо­щи, дача советов, указаний и даже приказов могут быть упречны-ми, поскольку они облегчают процесс совершения преступления, но они как бы не накладывают такой печати на соучастника. На первый взгляд кажется, что эта идея сохранилась в правовой доктрине Германии в виде понятия eigenhaendige Delikte (пре­ступления, которые должны быть совершены «собственноручно»). Например, инцест, лжесвидетельство, должностное злоупотребле­ние. В таких случаях личная принадлежность или статус индивида (кровное родство, положение свидетеля или должностного лица) существенны для совершения правонарушения. Но по сути дела совершению всех этих правонарушений также можно способство­вать или быть их соучастником.

Какой бы ни была позиция ранних правовых систем, идея соучастия стала обязательной частью современной правовой мысли. Мы уже не рассматриваем совершение преступления не­сколькими лицами исключительно в рамках поведения отдельных индивидов. Мы оцениваем его как совершенное группой лиц, взаимодействующих с целью получения преступного результата, за который они должны разделять ответственность. Именно такая точка зрения актуальна сегодня в свете того внимания, которое уделяется преступлениям, совершаемым объединениями людей, действующих в четком взаимодействии, такими, как правительст­ва, корпорации, преступные организации. Когда преступность связывается с группами людей, возникает сразу несколько вопро­сов, которые могут быть разделены на две категории:

На древнееврейском это звучит как ain schlichut bavirah.

Только ли индивиды подлежат ответственности за преступ­

ление? Если да, то как мы должны распределять ответственность

между разными участниками преступной группы?

Можем ли мы считать подлежащими ответственности за

преступление целые группы (именно как группы) — правительст­

во, корпорацию, преступную организацию?

Для начала остановимся на вопросе о распределении ответст­венности между индивидами — участниками преступления. Во­прос же об ответственности групп как таковых является одним из наиболее острых для современного уголовного права и кримино­логии, и в конце главы мы вернемся к этой фундаментальной проблеме.

Что касается вопроса о возложении ответственности на кон­кретных лиц, то представляется целесообразным, чтобы ответст­венность каждого соотносилась с его вкладом в преступление. Он оценивается по схеме, которую мы использовали при определении ответственности за покушение на совершение преступления — каждому лицу наказание определяется в соответствии с той степе­нью опасности, которую представляет его действие. Но поскольку существуют разногласия относительно того, должно ли наказание за покушение быть менее строгим, чем наказание за оконченное преступление, представители правовых систем разделились и по вопросу об ответственности пособников и исполнителей. В амери­канском и французском праве поддерживается позиция о равной ответственности всех соучастников, тогда как в праве Германии и России сложилась точка зрения о том, что пособники должны нести менее строгое наказание.

В УК РФ есть специальная норма о назначении наказания за преступление, совершенное в соучастии. В соответствии с ч. 1 ст. 67 при назначении наказания за преступление, совер­шенное в соучастии, учитываются характер и степень факти­ческого участия лица в его совершении, значение этого участия для достижения цели преступления, его влияние на характер и размер причиненного или возможного вреда. То есть в принципе размер наказания связывается с вкладом того или иного со­участника в совершение преступления. Как видно из приводи­мой на этот счет формулировки уголовного закона, в нем нет предписания об обязательном смягчении наказания каким-либо категориям соучастников. Однако и теория уголовного права,

452

Глава XI. Совершение преступления и соучастие в нем

§ 1. Формальное равенство исполнителей и пособников

453

и судебная практика, конечно же, конкретизируют это общее положение. Считается, и, по-видимому, справедливо, что наи­больший вред в совершении преступления причиняют его испол­нитель и организатор, и поэтому они наказываются обычно более строго, чем подстрекатель и пособник.

Таким образом, выявились два принципиально разных подхода к институту соучастия. В одних системах права действует теория «эквивалентности», в соответствии с которой все участники явля­ются исполнителями и должны нести одинаковую ответственность. Такую позицию можно проиллюстрировать на примере Уголовно­го кодекса штата Калифорния. В нем говорится: все, кто «причас-тен к совершению преступления... (включая тех, кто помогал в его совершении)...», несут ответственность как исполнители (гл. 31). Вообще, мы можем взять американскую правовую систему (равно как и любую другую систему общего права) за образец теории «эквивалентности». Существуют и другие системы, которые могут быть представлены уголовным правом Германии. В них разделя­ется позиция, выражающаяся в том, что исполнители и пособники, как соучастники, должны нести разную степень ответственности, соразмерную с их вкладом в преступление.

Как уже отмечалось, и российское уголовное право придер­живается этой позиции.

В УК ФРГ содержится, например, положение о том, что мера наказания пособникам должна быть смягчена с учетом того же критерия, который применяется в делах о покушении на соверше­ние преступления.1 Когда предпринимается такая попытка диффе­ренциации, перед судьями и адвокатами возникает множество проблем. Одна из них состоит в том, как следует проводить различия между двумя видами соучастников — теми, кто помогал совершению преступления, и теми, кто его задумывал и подстрекал к его совершению. Очевидно, что последний вид участия (подстре­кательство — нем. Anstiftung) гораздо опаснее, чем простое со­действие или помощь-содействие кому-то, кто исполняет преступ­ление.

1 Согласно § 23 (2) УК ФРГ, смягчение наказания обязательно. В отношении покушения решение о смягчении дискреционно. За него предусмотрено менее строгое наказание.

И хотя американские юристы могут сказать, что вопрос о разделении ими теории «эквивалентности» всех видов соучас­тия — простая формальность, она перестает быть таковой в отношении вопроса о разделении между подстрекательством к совершению преступления и содействием его совершению. То, что это действительно так, видно из ведущейся в настоящее время в Америке дискуссии о содействии в самоубийстве. В начале 1997 г. Верховный суд США рассматривал вопрос о том, имеют ли смертельно больные люди право на оказание им помощи врачом в уходе из жизни. Приверженцы либерально-демократических взглядов выступают за то, чтобы на врачей и других лиц, оказав­ших помощь в добровольном уходе из жизни, не возлагалась уголовная ответственность, при этом не утверждая, что у врача должно быть право побуждать, подстрекать или иным образом доводить кого-либо до самоубийства1. Здесь проводится совершен­но четкое различие между тем, исходит ли инициатива от самого пациента или же от лица, оказывающего ему помощь в уходе из жизни.

Точно так же трудно поверить, что на уровне вынесения приговора и присяжные, и судьи не обратят внимания на разницу между действиями того, кто взвел курок, и того, кто подогнал машину к месту предполагавшегося убийства. Несмотря на фор­мальную приверженность теории «эквивалентности», американ­ское право сохраняет различие между исполнителями преступле­ния, его организаторами и пособниками. Это подразумевает, что судьи могут определять степень участия каждого соучастника в преступлении для назначения наказания2.