§ 1. Формальное равенство исполнителей и пособников

Данный вопрос,  пожалуй,  связан с той областью права,  где в наибольшей степени проявляются различия между американской

В соответствии с законодательством, касающимся данного вопроса, нака­зывается и помощь в совершении самоубийства, доведение до него. Конституци­онная сторона вопроса затрагивает только первый аспект — оказание помощи.

В Федеральных руководящих указаниях о назначении наказания говорится о том, что осужденному «за минимальное участие в любом преступлении» нака­зание должно быть снижено. За второстепенное участие (не минимальное) нака­зание снижается в меньшей степени (Federal Sentencing Guidelines. H. 3B1.2.).

454

Глава XI. Совершение преступления и соучастие в нем

§ 1. Формальное равенство исполнителей и пособников

455

и немецкой системами. Американские юристы объясняют свою приверженность теории «эквивалентности» ссылками на доктрину «возложения ответственности одних как других», т.е. ответствен­ности за действия других лиц (vicarious liability). В соответствии с этой доктриной лицо может нести ответственность за действия другого лица, как если бы это были его собственные действия. Главный принцип здесь сформулирован как qoi facit per alium facit per се (тот, кто действует через другого, действует сам). Соучастник (как соисполнитель) — это alter ego исполнителя. Таким образом, действия соучастника превращаются в действия исполнителя.

Подобный подход к вопросу об уголовной ответственности представляет собой применение доктрины частного права, которая наиболее последовательно выражается в области контрактного права. Эффективно действующее коммерческое право никогда бы не достигло такого развития, если бы в нем не были разработаны положения о том, заключают ли агенты сделки от имени субъекта («принципала»), который приобретает вследствие этого права и обязанности, как если бы данный контракт заключил он сам1. Корпоративное право в целом исходит из того, что корпорации могут отвечать по долгам и выражать свои требования через тех, кто представляет корпорацию в отношениях с третьими лицами.

Немецкое право категорически отвергает использование поло­жений гражданского права применительно к уголовному. Его руководящий принцип состоит в том, что каждый должен быть привлечен к ответственности и нести наказание за свои собствен­ные действия2. Отсюда следует, что такие понятия, как «ответст­венность за других лиц» или «возложенная ответственность», должны быть отвергнуты как доктрины, в соответствии с которы­ми лицо привлекается к ответственности за действия, которых оно не совершало.

Мне могут здесь возразить, что американские юристы, как правило, довольно свободно обходятся с концептуальными разли­чиями между гражданским и уголовным правом. Есть подтверж­дения этой точки зрения. У американцев существуют такие инсти­туты, как возмещение причиненного вреда в гражданском процессе с целью наказания и объективное вменение в уголовном процессе, что означает ответственность лица, вина которого не доказывается. Для немецких юристов представляется очевидным, что штраф с целью наказания применяется только в уголовном процессе, а объективное вменение возможно только в гражданском процессе.

Еще одно доказательство весьма слабого разделения между гражданским и уголовным правом в американской правовой мысли, влияющее, кстати, на теорию соучастия, проявляется в использовании доктрины сговора. Сама идея сговора восходит к английской правовой истории XIV в.1 Наказание за сговор для совершения мошенничества стало первой адаптацией общего права к уголовной ответственности. Имея только этот пример в под­тверждение свой позиции, ученый И. Хоукинс заявил в 1717 г., что «любые заговоры с целью неправомерного обвинения третьего лица являются преступными с точки зрения общего права»2. Таким вот образом эта идея возникла в общем праве и стала любимым оружием в арсенале обвинения.

Современная доктрина сговора считает преступным любое со­глашение между двумя или более лицами совершить преступле­ние3. Идея о том, что сама организация является преступной, могла бы привести ее к ответственности за сговор, но на деле все фактически закончилось созданием отдельного состава преступле­ния, определенного в законе как участие в заговоре4.

В любом деле, когда два или более индивида договорились совершить преступление, заговорщики виноваты и в преступлении (основном), которое решили совершить, и в дополнительном —

1              Обратим внимание на изменения с терминологии.  В гражданском праве

принципал — это лицо, которое находится как бы за сценой, а агент — это тот,

кто в действительности заключает  контракт.   В уголовном нраве исполнитель,

которого также  иногда  называют  «принципалом»,   т.е.   основным  участником,

является лицом, исполняющим деяние на месте преступления.

2              См.:   УК  ФРГ,   §  29  («каждый  соучастник  должен  нести  наказание  в

соответствии со своей собственной виной вне зависимости от степени вяны других

лиц»).

'   См.: Marcus P. Prosecution and Defense of Criminal Conspiracy Cases. 1997. 2   Hawkins I. Pleas of the Crown. 1787. P. 348.

См.: Marcus P. Op. cit. P. 1 — 14. Сегодня но федеральному законодатель­ству преступлением считается, когда двое или более лиц сговариваются обмануть правительство. Само действие «обман правительства* не должно составлять зако­нодательно определенного правонарушения.

В немецком праве признается аналогичное преступление по формированию преступной организации с целью совершения уголовных преступлений. См.: УК ФРГ, § 129.

456

Глава XI. Совершение преступления и соучастие в нем

§ 1. Формальное равенство исполнителей и пособников

457

сговоре. Но из этого не следует делать вывод о том, что участники сговора, сколько бы их ни было, в равной степени несут ответст­венность за сговор — она не будет одинаковой: отвечать придется соразмерно вкладу каждого в конечный результат.

Рассмотрим такой пример. Шофер Д. и собирающийся совер­шить ограбление Р. подлежат ответственности за сговор с целью совершения ограбления. Ответственность за сговор возникает сразу же, как только они обо всем договорились, или, как того требует закон в некоторых штатах, как только одна из сторон приступила к совершению действия, вытекающего из сговора1. После того как Р. совершил ограбление, появляется возможность помимо обвинения Д. в сговоре привлечь его к ответственности и за соучастие. И нет причин для того, чтобы ответственность, к которой они привлекаются, была бы одинаковой. Тот факт, что оба в равной степени виноваты в сговоре, повлиял на следствие (а пример взят из общего права) при решении вопроса о том, должны ли соучастники нести ответственность разной степени за соверше­ние убийства. Практически это означает, что ответственность за сговор как бы перевесила более общий подход к определению критериев соучастников.

По российскому уголовному праву и Р. и Д. будут отвечать за соучастие в оконченном ограблении (или, в зависимости от обстоятельств, разбое). Р. — как исполнитель, а Д. — как пособник. Разумеется, Р. (с учетом его основной роли в совер-шении преступления) будет приговорен к более строгому нака­занию.

Критерии соучастия подвергаются еще более сильному давле­нию со стороны доктрины о том, что все участники сговора подлежат ответственности за основное преступление, совершить которое они сговаривались. В одном известном деле один из участников сговора, который был арестован и сидел в тюрьме, был привлечен к ответственности за преступление, совершенное испол­нителем, находившимся на свободе. В сущности, доктрина сговора означает, что по американскому праву невозможно привлечение к дифференцированной ответственности в зависимости от степени преступного участия лица.

1   В отношении наличия требования об открытом действии см.: Fletcher G. Rethinking. P. 223-225.

Мало того, в законодательстве, регулирующем ответственность за убийство, все еще действующем в ряде штатов США, отражена доктрина ответственности за действия других лиц. Она выража­ется в ответственности за убийство, которую несет каждый со­участник в случае причинения смерти в ходе совершения любого преступления. Предположим, что Д. и Р. с несколькими другими людьми сговорились ограбить винный магазин, и они заранее решили, что хотя все они будут вооружены, никакого насилия применять не будут. Д., сидя в машине в ожидании сообщника, увидел приближающегося прохожего, занервничал и сделал пред­упредительный выстрел, которым неожиданно поразил его на­смерть. В соответствии с доктриной о преступлениях, сопряжен­ных с причинением смерти, и Д., и Р., и все другие участники ограбления подлежат ответственности, помимо сговора, и за убий­ство первой степени. По Уголовному кодексу штата Калифорния (ст. 189) Д. виновен в убийстве первой степени за причинение смерти в ходе ограбления. Вопрос заключается в том, что, не будь такой доктрины, Д. вообще мог бы не привлекаться к ответствен­ности за преступное убийство. Но по данной доктрине такая ответственность существует и, более того, на основании действу­ющего принципа ответственности за действия других лиц она распространяется на всех соучастников ограбления. В Англии эта доктрина была отменена в 1957 г. Составители Примерного уго­ловного кодекса рекомендовали такую же форму и для США, но это не оказало заметного воздействия на уголовное законодатель­ство штатов.

Доктрина ответственности за убийство, совершенное в ходе исполнения другого преступления, означает, что если двое или более людей совершают тяжкое преступление, например, ограбле­ние, изнасилование, берглари или поджог и в результате причи­няют кому-то смерть, то не следует даже пытаться оценивать степень участия каждого в убийстве. Все соучастники подлежат ответственности за убийство первой степени. Здесь возникает вопрос: почему американцы так терпимы по отношению к этой доктрине? Что это — простое использование подхода гражданско­го права в уголовном? Думаю, что нет. Сохранение указанной доктрины отражает доминирование утилитарной философии в американской уголовной юстиции. Основу такой утилитарной философии составляет анализ издержек и преимуществ. Наказа-

458

Глава XI. Совершение преступления и соучастие в нем

§ 1. Формальное равенство исполнителей и пособников

459

ние преступников — это, с одной стороны, некие издержки, с другой — преимущества, которые получает общество, удерживая устранением будущих преступников от совершения преступлений. Поэтому государство оправданно грозит грабителям, которые могут причинить смерть, дополнительным наказанием с тем, чтобы сделать их, образно выражаясь, «внимательными грабителями», которые должны минимизировать риск причинения смерти. Нало­жение на них такого дополнительного бремени не считается не­справедливым, поскольку они (как грабители) уже встали на запрещенный законом путь поставления в опасность жизни друго­го человека.

Наличие такого утилитарного подхода затрудняет объяснение американской практики как простого смешения принципов уголов­ного и гражданского права. Американское право в целом прояв­ляет большую осторожность в проведении различий между про­цессуальными сторонами гражданского и уголовного права. Вспомним подробное обсуждение в гл. II вопросов о значении установления американского конституционного права относитель­но того, что санкция, которой грозит государство, является уго­ловным наказанием. Если это наказание, тогда выступает на передний план система процессуальных гарантий, предусмотрен­ных в отношении уголовных дел в V и VI поправках к Конститу­ции США. Эти гарантии предусматривают право на защитника (если необходимо, то и за счет государства), привилегию против самообвинения и право на очную ставку со свидетелями обвине­ния. Решительный сдвиг в сторону процессуальных гарантий происходит, как только американский судья признает, что в данном разбирательстве речь идет о преступлении, а не о дисцип­линарных или административных нарушениях.

Давайте обобщим воздействие различных доктрин, которые мы рассматривали на примере дела Д. и Р., сговорившихся совершить ограбление. Роль Д. ограничивалась ролью водителя и ролью стоящего на страже. Пока Д. караулил, он случайно убил прохо­жего, проходившего мимо места преступления. Вот вопросы, которые здесь возникают и на которые мы даем ответ:

Является ли Д. соучастником (пособником) в ограблении,

совершенном Р.? — Да.

Будет ли Д. наказан так же сурово, как и Р.? — Да.

3.             Несут ли  Р.   и Д.  помимо основной ответственности за

ограбление еще и ответственность за сговор? — Да.

Подлежит ли Д. ответственности не за убийство при ограб­

лении, а за случайное убийство? — Нет.

Подлежит ли Д. ответственности за убийство первой степе­

ни? — Нет (при ограблении — Да).

Подлежит ли Р. ответственности за убийство первой степе­

ни?   —   Нет,  если оно случайное (при ограблении   —   Да;  он

подлежит такой же ответственности, как и Д.).

Это подводит нас к очень простому соображению. Американ­ское право в действительности нейтрально в делах подобного вида в отношении оценки ответственности в зависимости от степени участия различных лиц в совершении ограбления и убийства. По крайней мере в делах такого рода деление соучастников на виды (организатор, исполнитель, пособник) не имеет большого зна­чения.

В российском уголовном праве к решению некоторых этих вопросов существуют принципиально иные подходы. Особо следует выделить два из них. Во-первых, может ли быть соучастие в неосторожном преступлении? Во-вторых, могут ли другие соучастники нести ответственность за преступле ние, совершенное одним из соучастников и выходящее за преде­лы сговора? На оба вопроса в российском уголовном праве дается категорически отрицательный ответ.

Остановимся на аргументации относительно решения пер­вого вопроса. В соответствии со ст. 32 УК РФ соучастием в преступлении признается умышленное совместное участие двух или более лиц в совершении умышленного преступления. В случае совместного причинения вреда по неосторожности отсутствует необходимая для соучастия внутренняя, субъек­тивная совместность действий, и в таких случаях каждый из причинивших преступный результат отвечает самостоятель­но. Поэтому соучастие в неосторожных преступлениях невоз­можно. В подтверждение приведем известное в юридическом мире России дело Караулова и Ширшова, рассмотренное в свое время Верховным Судом СССР. Работники геологоразведочной партии Караулов и Ширшов находились недалеко от таежного поселка. Рано утром один из них, Караулов, метрах в двухстах, в кустах за речкой, увидел темный силуэт. Приняв его за медведя, он побежал за товарищем, разбудил его и сообщил об этом. Оба взяли ружья и одновременно выстрелили. Вместо

460

Глава XI. Совершение преступления и соучастие в нем

§ 2. Отличие исполнителей от других соучастников

461

медведя в кустах оказался потерпевший К. (житель поселка). Он был убит одной пулей, а другая попала ему в нагрудный карман, в котором находились патроны от ракетницы, и не причинила ему вреда. Экспертиза не смогла установить, чей выстрел оказался роковым. И Караулов, и Ширшов были осуждены за неосторожное убийство. Верховный Суд СССР приговор отменил и направил дело на новое рассмотрение, указав на необходимость установить, кто же из двух стреляв-ших совершил неосторожное убийство*.

Что касается второго вопроса, то российскому уголовному праву известно понятие эксцесса исполнителя. В соответ­ствии со ст. 36 УК РФ под ним понимается совершение исполнителем преступления, не охватывающегося умыслом других соучастников. За эксцесс исполнителя другие соучаст­ники уголовной ответственности не подлежат. Например, соучастники договорились совершить квартирную кражу. Ис­полнитель же вышел за рамки сговора и совершил не только кражу, но и убийство внезапно возвратившегося домой хозяина квартиры. В этом случае за убийство будет нести ответст­венность только его исполнитель. Другие же соучастники понесут наказание за соучастие в краже. Для привлечения их (организатора, подстрекателя или пособника) к ответствен­ности за соучастие в убийстве нет ни объективных (они не помогали исполнителю осуществить убийство), ни субъектив­ных (у них отсутствовал умысел на убийство) оснований.