Глава 7. Латинская Америка

  1. Война за независимость и образование

латиноамериканских государств

   Испанская и  португальская  колониальные  империи  в

Америке.  Особенностью  становления колониальных систем

Испании и Португалии в Америке является  то,  что  этот

процесс начался еще в конце XV - начале XVI в., т. е. в

эпоху средневековья.  Хотя завоевание "Индий" (так офи-

циально  именовались испанские колонии) рассматривалось

как цивилизаторская миссия,  как обращение в христианс-

тво  язычников-индейцев,  оно осуществлялось в основном

военно-феодальными методами.                          

   Там, где существовала традиционная  индейская  госу-

дарственность,  она  была  уничтожена конкистадорами (у

майя,  инков, ацтеков и т. д.). Земля в колониях офици-

ально объявлялась собственностью короны,  но фактически

с XVI в. она переходит в руки колонизаторов-конкистадо-

ров и католической церкви.  Широкое распространение по-

лучила система энкомиенды,  своеобразной  разновидности

полукрепостнического, полурабского труда индейцев.    

   Юридически считалось, что индейские общины, находив-

шиеся  на  захваченных  территориях,  передавались  под

"опеку" латифундистам-энкомендеро.  Лишь в XVIII в. под

влиянием зарождающегося  капиталистического  уклада  на

смену  энкомиенде  приходит  пеонаж  - долговая кабала,

построенная на полуфеодальных арендных отношениях.    

   Колониальная администрация в Латинской Америке  фор-

мировалась  исторически  по  ходу самой территориальной

экспансии Испании и Португалии.  За 300 лет  господства

Испании  в Америке сложилась самая крупная и прочная по

тем временам колониальная империя с чрезвычайно сложной

социально-этнической структурой,  с единой католической

верой и с централизованной системой  политического  уп-

равления. На вершине этой властной пирамиды стоял     

испанский король.  Практически же общее руководство по-

литикой  Испании в колониях осуществляли Торговая пала-

та,  а затем с 1524 г.  - созданный при короле Совет по

делам Индий,  первый в мировой истории специализирован-

ный центральный орган колониальной администрации.  Этот

Совет издавал колониальные законы,  назначал высших чи-

новников,  был верховной апелляционной  инстанцией  для

колониальных судов.                                    

   Высшую власть в самой Америке осуществляли вицекоро-

ли, которые не просто представляли, но как бы олицетво-

ряли собой испанскую корону. В самих колониях им оказы-

вали все почести, которые причитались самому испанскому

королю.                                                

   К концу  XVIII  в.  в Латинской Америке было создано

четыре вице-королевства:  Новая Испания (столица  Мехи-

ко),    Новая    Гранада    (Богота),    Перу   (Лима),

Рио-де-ла-Плата (Буэнос-Айрес).                        

   Вице-короли командовали вооруженными силами, издава-

ли местные законы, руководили администрацией, закрепля-

ли земли и индейские общины за испанскими  переселенца-

ми, контролировали сбор налогов. Их полномочия действи-

тельно были королевскими,  а потому даже в  официальной

доктрине  Испании  вице-королевства рассматривались как

находящиеся в федеративном союзе с Испанским  королевс-

твом (королевства Леона и Кастильи).                  

   В колонии,  имевшие  меньшее  значение для испанской

короны, назначались генерал-капитаны, которые номиналь-

но  подчинялись вице-королям,  но практически пользова-

лись  административной  самостоятельностью  и  получали

указания непосредственно от Совета по делам Индий.    

   К концу XIX в. были образованы генерал-капитанства в

Гватемале,  Венесуэле, Чили и на Кубе. Впоследствии эти

искусственно  сложившиеся  границы между вице-королевс-

твами и генерал-капитанствами станут основой  погранич-

ной  демаркации  для самостоятельных латиноамериканских

государств.                                           

   Важную роль в колониальном управлении играли  созда-

ваемые  при  вице-королях  или генерал-капитанах особые

судебно-административные органы - аудиенции.          

   В провинциях, на которые делились колонии, руководс-

тво администрацией, судом, церковью осуществляли губер-

наторы, которым, в свою очередь, были подчинены кор-  

рехидоры, старшие алькальды.  В XVIII в. при королях из

династии Бурбонов для большей централизации системы уп-

равления  в провинции назначались интенданты и субделе-

гаты.                                                 

   Все высшие должности в колониальной администрации  в

Латинской Америке,  в том числе и вице-королей, замеща-

лись исключительно выходцами из  числа  испанской  фео-

дальной  знати,  присылаемой  в колонию на ограниченный

срок (обычно на 3-6  лет).  Считалось,  что  длительное

пребывание испанцев в колониях,  внебрачные связи ведут

к "порче крови".                                      

   Единственным звеном колониальной администрации, дос-

тупным  местному дворянству из потомков испанских посе-

ленцев (креолам),  уже утратившим "чистоту крови", было

городское управление.  Здесь сохранялись некоторые тра-

диции и формы, заимствованные из муниципального самоуп-

равления  Испании.  Имущая  верхушка составляла муници-

пальную корпорацию - кабильдо. Управление городами осу-

ществляли  советники  -  рехидоры и избираемый ими аль-

кальд.                                                

   Огромную роль в  колониальном  управлении  Латинской

Америкой  играла католическая церковь.  Папская булла в

1493 г. дала испанским королям право патронажа над цер-

ковью  в колониях,  в частности право назначать на цер-

ковные должности. В результате церковь стала органичес-

кой частью колониального аппарата,  хотя и использовала

при этом свои специфические духовные средства  воздейс-

твия на население колоний. Инквизиционные трибуналы су-

рово карали не только за отход от католической веры, но

и  за  высказывание  крамольных политических идей.  При

этом церковь была крупным  землевладельцем,  сосредото-

чившим в своих руках одну треть всей пахотной земли ко-

лоний.                                                

   Экономическая мощь церкви позволяла  ей  вступать  в

конфликты с самой колониальной администрацией,  претен-

довать на самостоятельность в политической жизни. В Па-

рагвае,  например,  орден  иезуитов организовал подобие

автономного,  закрытого для внешнего мира и для  офици-

альных властей государства, основанного на принудитель-

ном труде индейцев в церковных владениях  -  редукциях.

Это своеобразное политическое образование иезуитов, на-

поминавшее  платоновское  государство,  просуществовало

практически более столетия.                           

Многоступенчатый и сложный аппарат колониального управ-

ления в Латинской Америке отличался чудовищным бюрокра-

тизмом со свойственной ему неэффективностью и коррупци-

ей.  Строжайшая централизация не мешала чиновникам всех

рангов, начиная от вице-королей и кончая городскими ре-

хидорами,  пользоваться  большой отдаленностью от Испа-

нии, проявлять самовластие, осуществлять правотворчест-

во, допускать любые беззакония.                       

   К концу XVIII в. в связи с ростом противоречий между

метрополией и колониями вице-королевства и  генерал-ка-

питанства превратились в своеобразные квазигосударства,

постепенно приобретающие  самостоятельное  политическое

существование.  Чиновники  в  колониях  по  отношению к

властям метрополии  часто  руководствовались  правилом:

"повинуюсь, но не выполняю".                          

   Испанская администрация  стремилась тщательно регла-

ментировать все стороны  жизни  населения  в  колониях,

разработала  для них огромную массу законодательных ак-

тов. В 1680 г. был издан Свод законов королевства Индий

(9  книг и 6377 законов) - первый в истории официальный

сборник колониального права.                          

   Колониальное законодательство закрепляло систему фе-

одальной поземельной собственности (энкомиенды,  асьен-

ды, латифундии) и сословное деление общества. Это деле-

ние  проявилось  не  только в предоставлении урожденным

испанцам и креолам типично феодальных привилегий  (дво-

рянские  титулы),  но и в установлении неполноправности

индейцев,  негров и лиц смешанного происхождения (мети-

сов, мулатов). Характерным для колониального права было

также то,  что креолы, составлявшие основную часть фео-

дальной знати в Латинской Америке (идальго, кабальеро),

по своему правовому положению все же стояли  ниже,  чем

лица, родившиеся в Испании.                           

   Схожей была и система управления в Бразилии,  являв-

шейся колонией Португалии. С XVII в. колониальную адми-

нистрацию возглавил вице-король,  при котором были соз-

даны военное  и  налоговое  ведомства.  Ему  подчинялся

местный  аппарат управления.  Но колониальная система в

Бразилии была менее централизованной,  поскольку порту-

гальской короне не удалось полностью преодолеть местный

сепаратизм,  опиравшийся на феодальные права фазендейро

(плантаторов,  эксплуатировавших  преимущественно  труд

негров-рабов).                                        

Освободительная война 1810-1826 гг. и образование неза-

висимых государств. Несмотря на господство латифундизма

и  на  многочисленные  запреты и ограничения со стороны

метрополий,  в колониях постепенно  зарождались  ростки

капиталистических  отношений.  Именно  на  этом фоне во

второй половине XVIII в.  в Латинской Америке  пробуди-

лось  национальное  самосознание - процесс,  ускоренный

революционной борьбой за независимость США.           

   Политика метрополий порождала недовольство у различ-

ных слоев трудящегося населения (индейцы, метисы, мула-

ты и т. д.). Но основная оппозиция колониальному режиму

проистекала  все же со стороны наиболее влиятельной по-

литической силы в колониях -  латифундистов-креолов,  а

также со стороны усиливающейся местной буржуазии. В си-

лу своего особого  положения  в  колониальном  обществе

(богатство,  доступ к образованию, навыки военной и по-

литической деятельности) креолы играли ведущую  роль  в

растущем движении за независимость.                   

   Большое влияние  на развитие освободительного движе-

ния в испанских и португальских колониях в Америке ока-

зала также французская революция XVIII в.  и ее консти-

туционные документы,  которые  дали  импульс  восстанию

негров-рабов  и  провозглашению в 1806 г.  независимого

государства Гаити  (бывшей  французской  части  колонии

СанДоминго).  В  1806 г.  один из видных представителей

освободительного  движения  -  венесуэлец  Ф.  Миранда,

участник   французской  революции,  предпринял  первую,

правда,  закончившуюся неудачей,  попытку высадиться на

самом континенте и начать вооруженную борьбу за сверже-

ние колониального испанского режима.                  

   Война за независимость в Латинской Америке  началась

вскоре  после  того,  как войска императора Наполеона I

вторглись в Испанию и сместили законного короля  Ферди-

нанда  VII (династии Бурбонов).  На престол был посажен

брат Наполеона Жозеф. Создалась благоприятная обстанов-

ка для выступления патриотических сил,  поскольку новый

испанский король был воспринят в колониях  как  узурпа-

тор.  Колониальный  аппарат на несколько лет фактически

лишился связей с метрополией.  В 1810 г. начались анти-

испанские выступления в Каракасе, Буэнос-Айресе, Боготе

и других городах.                                     

   Освободительная война в колониях  прошла  два  этапа

(18Ю-1815 гг. и 1816-1826 гг.). К 1815 г. испанской ко-

роне после восстановления власти Фердинанда VII удалось

вновь установить свою власть на всей территории Латинс-

кой Америки, исключая Ла-Плату. С этой целью он исполь-

зовал метод уступок и распространил  на  колонии  либе-

рально-демократическую  Кадисскую  конституцию 1812 г.,

принятую в Испании,  но все-таки основной упор  им  был

сделан на использование не испанской конституции,  а на

военные силы.                                         

   Уже на первом этапе освободительной  войны  создава-

лись правительственные хунты, которые не просто руково-

дили движением патриотов,  но и становились ядром новой

зарождающейся  государственности.  В хунтах выдвинулись

такие талантливые военные предводители и  государствен-

ные деятели,  как С. Боливар, X. Сан-Мартин, X. Артигас

и др. В ходе борьбы с испанской армией патриоты выраба-

тывали  конкретные формы организации политической и го-

сударственной власти,  которыми заменяли старую колони-

альную администрацию.                                 

   По мере успехов освободительной войны (главным обра-

зом на втором ее  этапе)  правительственные  хунты  или

специальные учредительные конгрессы провозглашали неза-

висимость отдельных колоний.  Как правило, это происхо-

дило  путем принятия специальных деклараций о независи-

мости.                                                

   Несмотря на существовавшие внутри антииспанского ла-

геря  серьезные противоречия,  обусловленные различными

интересами классов и социально-этнических групп, участ-

вовавших  в  этой войне,  патриотические круги добились

определенного общественного согласия и утверждения пер-

вых национальных правовых документов, выступавших иног-

да в виде временных регламентов или статутов.         

   К концу освободительной войны на  месте  бывших  ис-

панских и португальских колоний возникли 10 независимых

государств:  Аргентина,  Боливия, Бразилия, Великая Ко-

лумбия,  Мексика, Парагвай, Перу, Центрально-Американс-

кая федерация, Чили, Уругвай. Таким образом, все бывшие

испанские  колонии (за исключением островных владений -

испанская часть Сан-Доминго,  Куба и Пуэрто-Рико) стали

политически самостоятельными государствами.           

   Война за  независимость в Латинской Америке,  высту-

пившая в виде антиколониального движения,  дала  мощный

толчок этнической интеграции и формированию в последую-

щем самих наций (мексиканской, аргентинской, венесу-  

эльской и т.  д.) и соответствующей им национальной го-

сударственности. Образование самостоятельных государств

и  падение  колониального  режима  вызвали и социальные

последствия,  в частности ослабление позиций феодальных

сил, национальную интеграцию и создание более благопри-

ятных условий для развития капиталистических отношений.

   Еще в ходе войны и в первые годы существования новых

государств пришедшие к власти романтически и радикально

настроенные лидеры патриотов проводили реформы антифео-

дального характера,  которые,  правда,  не всегда имели

под собой реальную социальную почву.  Их  осуществление

затруднялось  в силу низкого уровня политической и пра-

вовой культуры широких масс населения.                

   Тем не менее в большинстве стран была запрещена  ра-

боторговля, ограничено или отменено рабство, упразднена

подушная подать с индейцев,  церковная десятина и т. д.

Прогрессивную направленность имели и такие реформы, как

отмена сословного строя,  упразднение дворянских  титу-

лов,  торговых  и  иных феодальных монополий,  отказ от

регламентации производства,  утверждение неограниченной

частной собственности, а также свободы предприниматель-

ства и торговли.                                      

   С упразднением старого аппарата управления  подрыва-

лись многие феодально-колониальные политические порядки

и институты: бюрократическая централизация, откровенная

безответственность чиновников,  суды инквизиции и т. д.

В политическую практику молодых государств (по  крайней

мере,  на первых порах) вводились новые абсолютно неиз-

вестные колониальной эпохе политические и правовые инс-

титуты:  выборность государственных органов,  процессу-

альные гарантии личности (право на  защиту,  презумпция

невиновности  и т.  д.),  политические и личные права и

свободы граждан.                                      

   Однако эти преобразования,  проводившиеся  в  разной

степени во всех государствах, нигде не привели к корен-

ному изменению основ их социально-экономической, а сле-

довательно, и правовой структуры.                     

   Трудящиеся массы (крестьяне-индейцы, негры-рабы, го-

родские низы и т.  д.), втянутые в той или иной степени

в освободительное движение,  находились в плену религи-

озных установок и традиционных представлений о незыбле-

мости власти короля, чиновников и местных латифунди-  

стов. Они  не были готовы к ликвидации самого сложивше-

гося в колониях  полуфеодального,  полурабского  образа

жизни и эксплуатации.                                 

   Лишь в  отдельных  странах антифеодальные требования

крестьян-индейцев наложили свой отпечаток на политичес-

кую  программу радикально настроенных лидеров патриоти-

ческого лагеря (например,  движение под руководством М.

Идальго и X.  М. Морелоса в Мексике). Но эти требования

не могли быть реализованы вследствие решительного  соп-

ротивления католической церкви и креольской реакции.  

   Помещичьи и  клерикальные  силы,  ставшие у власти в

новых государствах, сумели сохранить свои основные тра-

диционные  привилегии и прежде всего огромные земельные

латифундии.  Буржуазные и разночинные элементы, слишком

слабые, тесно связанные с церковными и помещичьими кру-

гами,  не способны были самостоятельно бороться за осу-

ществление  на практике демократических преобразований.

Даже многие выдающиеся лидеры освободительного движения

(например, С. Боливар) проявили осторожность и непосле-

довательность при подходе к решению политических и осо-

бенно социальных вопросов.                            

   Первые конституции стран Латинской Америки.  Расхож-

дения во взглядах и интересах различных сил, составляв-

ших патриотический лагерь,  вызвали острую политическую

борьбу по ряду принципиальных вопросов организации  но-

вой государственной власти. Но в целом при наличии этих

серьезных противоречий господствующим было убеждение  в

том,  что  формирующаяся  новая  государственная власть

должна иметь самостоятельный конституционный базис.   

   В связи с этим  основным  политико-идеологическим  и

правовым  кредо  во  всех  новых государствах Латинской

Америки с самого начала был  конституционализм.  Уже  в

ранних документах латиноамериканского конституционализ-

ма нашли  свое  отражение  передовые  политико-правовые

идеи и институты своего времени, закрепленные в консти-

туционной практике Испании, Англии, США и Франции.    

   Первые конституции  латиноамериканских   государств,

несмотря  на отсталую социально-экономическую базу пос-

ледних, испытали на себе в огромной степени влияние пе-

редовых для своего времени идей республиканизма. Пример

США, где республиканский строй не препятствовал       

длительному компромиссу  плантаторов-рабовладельцев Юга

и предпринимательских кругов Севера, порождал республи-

канские  настроения не только у радикальной интеллиген-

ции и народных масс,  чьи симпатии в ходе освободитель-

ного  движения оказались на стороне республики,  но и у

части латифундистов-креолов. Последние рассчитывали до-

биться  решающего влияния на состав государственных ор-

ганов и на политику в новых республиках.               

   Однако в ряде государств утверждение республиканско-

го  строя проходило в острой борьбе.  Например,  первая

конституция Аргентины (Конституция Объединенных провин-

ций  Южной Америки),  принятая в 1819 г.  Учредительным

собранием,  где сильные позиции занимали помещикимонар-

хисты,  обошла  молчанием  вопрос о форме правления.  И

только по Конституции 1826 г.  в Аргентине окончательно

утвердилась "республиканская представительная форма". 

К титульной странице

Вперед

Назад

***********************************

   В Мексике  после провозглашения независимости в 1821

г. консервативно настроенное Учредительное собрание на-

меревалось  провозгласить конституционную монархию.  Но

инициативу в этом вопросе перехватил политический аван-

тюрист Итурбиде, который в 1822 г. после военного пере-

ворота объявил себя императором Августином I.  Лишь  по

конституции 1824 г.,  принятой после нового восстания в

армии и свержения непопулярного режима самозванца Итур-

биде, в Мексике была провозглашена республика.        

   Монархия как  форма  правления утвердилась на долгое

время только в Бразилии,  где движение за независимость

не  вылилось  в вооруженную борьбу против португальской

короны. Руководство освободительным движением здесь на-

ходилось в руках консервативных кругов бразильского об-

щества - крупных землевладельцев (фазендейро), стремив-

шихся  не  допустить  военного раскола перед постоянной

угрозой восстаний негров-рабов.  Поскольку  в  Бразилии

складывалась революционная ситуация,  португальская ко-

рона сама предприняла конституционные маневры,  имевшие

целью  провозглашение  независимости при сохранении мо-

нархической  власти  и  старой  социально-экономической

структуры.                                            

   Принц-регент Педру - представитель португальской ко-

роны в колонии - 1 августа 1822 г. издал манифест о не-

зависимости Бразилии, и вскоре был провозглашен консти-

туционным императором страны. После разгона слишком ра-

дикального, с его точки зрения, Учредительного соб-   

рания и  подавления республиканского движения император

Педру I октроировал в 1824 г. монархическую Конституцию

Бразилии.                                             

   Конституция установила    своеобразное   "разделение

властей",  которое должно было  замаскировать  всесилие

императора. В его руках находилась исполнительная и так

называемая регулятивная власть.  Под последней подразу-

мевались:  назначение сенаторов, роспуск палаты депута-

тов,  право вето в отношении  законов,  приостановление

действия  решений провинциальных советов,  назначение и

увольнение министров и т. д.                          

   Законодательная власть  осуществлялась   Генеральной

ассамблеей, состоявшей из Сената с пожизненно назначае-

мыми членами и Палаты депутатов,  избираемой на 4  года

двухстепенными выборами. Благодаря высокому имуществен-

ному и образовательному  цензу  участвовать  в  выборах

могли  лишь помещики и верхушка буржуазии.  Права Гене-

ральной ассамблеи были крайне ограниченны.  Конституция

декларировала  независимость  судей,  но в ряде случаев

император мог отстранить их от должности.             

   Получившая конституционное  оформление  монархия   в

Бразилии  надолго  стала  антиподом латиноамериканскому

республиканизму.  Фактически император правил методами,

близкими к абсолютизму. Правительственный аппарат оста-

вался в руках старых португальских чиновников, в стране

сохранялись рабство, помещичье землевладение, военные и

иные привилегии помещиков-фазендейро.                 

   В процессе создания национальной государственности и

ее  конституционного оформления острые разногласия воз-

никали также по вопросам о государственном устройстве и

степени административной централизации,  о правовом по-

ложении отдельных частей (провинций).  Но в целом в пе-

риод  становления  латиноамериканских  государств здесь

возобладали идеи и практика федерализма (Бразилия, Мек-

сика, Центрально-Американская конфедерация и др.).    

   Разногласия по вопросам национального единства носи-

ли отнюдь не теоретический или чисто юридический харак-

тер.  Они  отражали классовые и социальные интересы,  а

также этническую неоднородность общества, и проявлялись

не только в стенах конституционных конвентов.  Эти раз-

ногласия нередко становились поводом  к  длительной,  а

нередко и кровопролитной вооруженной борьбе.          

Еще в ходе войны за независимость наиболее дальновидные

лидеры   освободительного   движения  (Ф.  Миранда,  X.

Сан-Мартин, С. Боливар и др.), понимавшие необходимость

объединения всех патриотических сил,  выступали за соз-

дание крупных централизованных и унитаристски организо-

ванных  государств.  Они  надеялись на то,  что сильная

правительственная власть обеспечит в новых  республиках

твердый и демократический порядок.                    

   С помощью твердой власти они рассчитывали преодолеть

наметившийся уже к тому времени  партикуляризм  и  даже

открытый  сепаратизм провинциальных сил - местных поме-

щиков-латифундистов.  Последние имели  реальную  власть

над крестьянами и боялись радикальных перемен, происте-

кавших от центра.                                     

   Объективно позиция унитаристов отражала  потребности

капиталистического  развития  латиноамериканских стран.

Но унитаризм нередко означал восстановление  чрезмерной

централизации,  бюрократизма  и антидемократических по-

рядков.                                               

   Латифундистские и  клерикальные  круги,  которые  не

смогли  создать  в  силу внутренних междоусобиц прочные

позиции в формирующемся государственном аппарате,  отс-

таивали,  как  правило (исключение - Мексика),  сепара-

тизм,  партикуляризм,  обеспечивающие  им  всю  полноту

власти  на  местах.  Эти политические силы поддерживали

идею конфедеративного или федеративного государственно-

го устройства. Они боялись усиления центрального прави-

тельства, его вмешательства в экономическую жизнь, осо-

бенно  реформ,  затрагивающих их отношения с крестьянс-

твом.                                                  

   Крупные латифундисты сами  располагали  собственными

полуфеодальными вооруженными свитами и,  выступая в ка-

честве местных военных предводителей (каудильо), неред-

ко контролировали огромные территории.  В конституцион-

ных конвентах каудильо  и  провинциальные  латифундисты

меньшего ранга,  как правило, выступали против создания

централизованных государств.  В результате многие конс-

титуционные  документы  той  эпохи имели компромис-сный

характер,  закрепляли федеративное устройство государс-

тва.  Но в ряде случаев сепаратизм был настолько силен,

что единый патриотический лагерь раскалывался,  а моло-

дые республики ввергались в состояние анархии.        

Особенно острой и длительной была борьба унитаристов  и

федералистов  в  Аргентине,  где первые конституционные

документы (1817,  1819)  закрепили  победу  сторонников

сильного  централизованного  государства,  предоставили

национальному правительству важные прерогативы в облас-

ти военной,  внутренней и внешней политики. Однако реа-

лизовать эти конституционные положения практически было

невозможно.                                           

   Яростное сопротивление  централистской политике ока-

зали   провинциальные   помещичье-клерикальные   круги,

ввергнувшие страну в междоусобную борьбу. Хотя в приня-

той в 1826 г. Конституции Аргентины идея унитарной рес-

публики  была вновь подтверждена (ст.  7),  федералисты

добились в конце концов принятия (1831) так называемого

Федерального пакта,  который во многом напоминал Статьи

конфедерации 1781 г. в США.                           

   Сама структура первых латиноамериканских конституций

и организация государственных органов также испытали на

себе заметное влияние европейского и североамериканско-

го конституционализма. Так, практически все, даже самые

ранние конституции,  содержали декларации прав человека

и гражданина и иные демократические положения.        

   Перенесение передовых  демократических государствен-

ных институтов на латиноамериканскую почву  (выборность

государственных органов, политические права и свободы и

т. д.) носило чисто механический характер, поскольку ни

в  одной из латиноамериканских республик война за неза-

висимость не привела к коренным  изменениям  социальной

структуры и политико-правовых традиций.  Поэтому в сво-

еобразных условиях Латинской Америки передовые  консти-

туционные идеи претерпели существенные изменения. В них

получили отражение особенности латиноамериканского  об-

щества первой четверти XIX в. Эволюция латиноамериканс-

кого конституционализма к концу этого периода все более

выражалась в поисках своих собственных конституционных

   образцов.                                          

   Первая попытка  оформления с помощью конституции но-

вой власти была предпринята патриотическими кругами Ве-

несуэлы.  Провозглашенная в 1811 г. Конституция, закре-

пившая федеративное устройство  республики,  копировала

многие положения конституционных документов США. Фе-  

деральные власти  получили  право  заключать  договоры,

объявлять войну,  содержать армию и флот,  обеспечивать

внутренний порядок,  взимать налоги и принимать  законы

по вопросам,  затрагивающим интересы федерации. Консти-

туция гарантировала каждой провинции "суверенитет, сво-

боду и независимость" по всем вопросам, которые не были

прямо делегированы федерации.                         

   Федеральные органы создавались по принципу  разделе-

ния   властей.  Законодательная  власть  осуществлялась

двухпалатным Конгрессом (Палата и Сенат),  исполнитель-

ная  -  консульской  коллегией  из  3 лиц (под влиянием

французской Конституции 1799 г.),  судебная - Верховным

судом и нижестоящими трибуналами.                     

   Под влиянием французских правовых документов Консти-

туция Венесуэлы 1811 г.  (это стало традицией для лати-

ноамериканского  конституционализма  в целом) содержала

большое количество статей,  посвященных общим принципам

организации власти и прирожденным правам человека.    

   Конституция провозглашала  формальное равенство всех

граждан, в том числе метисов и индейцев, и даже предпи-

сывала  в  общей форме провинциальным властям принимать

меры по улучшению положения  "прирожденных  граждан"  -

индейцев  и  сближению их с "остальными гражданами",  в

частности открывать для них школы  и  колледжи.  В  ней

указывалось, что земли, которыми владели индейцы, будут

закреплены за ними на праве собственности.            

   Важное значение имели также  положения  Конституции,

предусматривающие отмену дворянских,  военных и церков-

ных привилегий.  Вместе с тем Конституция объявляла ка-

толическую  религию  государственной  - "единственной и

исключительной религией Венесуэлы". Прогрессивные в це-

лом  положения Конституции 1811 г.  прекратили свое су-

ществование вместе с падением Первой Венесуэльской рес-

публики.                                               

   Первые конституции оказались недолговечными и в дру-

гих латиноамериканских республиках. Это объяснялось уже

не внешними факторами (военные поражения), а отсутстви-

ем  политической  стабильности,  постоянными  раздорами

между  конкурирующими  группами  феодально-клерикальной

олигархии, сепаратизмом отдельных провинций, не связан-

ных между собой прочными экономическими уза-          

ми. Политическая  неустойчивость  предопределила  уже в

первые годы существования латиноамериканских государств

конституционную нестабильность.                       

   Своеобразную попытку предотвратить внутренние раздо-

ры и слабость новой власти с помощью тщательно разрабо-

танной государственной организации предпринял в середи-

не 20-х гг.  С. Боливар. Он в принципе считал необходи-

мым  создание в Южной Америке единого централизованного

государства, способного противостоять иностранному вме-

шательству.                                           

   Разработанная им  в  качестве  "идеального  образца"

Конституция Боливии  1826  г.  предусматривала  сильную

центральную власть.  В ней закреплялся принцип разделе-

ния властей,  но наряду с законодательной, исполнитель-

ной  и  судебной  властью  она  выделяла "избирательную

власть".  Последней Боливар, стоявший в целом на демок-

ратических  позициях,  придавал  большое  значение.  Но

практически "избирательной властью", т. е. правом учас-

тия в выборах, пользовались лишь лица, умеющие читать и

писать. Это исключало из политической жизни Боливии ши-

рокие массы трудящихся,  прежде всего индейцев (грамот-

ные составляли менее 10% населения).                  

   Законодательный корпус включал три палаты: Трибунат,

Сенат  и  Цензорат.  К ведению законодательной власти в

целом относились такие вопросы,  как избрание президен-

та,  предоставление последнему особых полномочий в слу-

чае войны или  "чрезвычайной  опасности".  Кроме  того,

каждая  палата  имела специальную компетенцию.  Трибуны

разрабатывали государственный бюджет,  предлагали зако-

ны,  относящиеся к развитию промышленности,  проведению

земельной  реформы.  Сенаторы  подготавливали  кодексы,

вносили предложения о судебных реформах. Цензоры обяза-

ны были следить за соблюдением конституции  и  законов,

избирали на высшие судебные и церковные должности, сос-

тавляли законопроекты о печати,  образовании,  развитии

наук и искусства.                                     

   Конституция установила следующую систему утверждения

законов.  Акты, принятые Трибунатом, поступали в Сенат.

Если  сенаторы  выдвигали возражения,  то судьба закона

зависела от цензоров. Цензоры одобряли акты, предложен-

ные сенаторами, и, наоборот, Сенат - акты, исходящие от

цензоров. В случае разногласия этих органов арбитром  

выступал уже Трибунат. Президент имел право отлагатель-

ного вето,  которое конгресс мог преодолеть лишь  боль-

шинством голосов всех палат.                          

   Исполнительная власть  вручалась несменяемому прези-

денту, который назначал вице-президента (с согласия па-

лат) и министров.  Вице-президент (в отличие от консти-

туции США) являлся главой правительства. В этом качест-

ве  он  вместе с одним из министров скреплял своей под-

писью акты  президента.  После  смерти  президента  ви-

це-президент замещал освободившуюся должность и занимал

ее также пожизненно.                                  

   Сильная президентская власть, трехпалатный парламент

и  другие  элементы Конституции,  напоминавшие бонапар-

тистские образцы,  дали основание противникам  Боливара

обвинить его в стремлении к диктаторству. Но Боливар не

предполагал активного вмешательства президента  в  дела

конгресса  и отстаивал идею законности.  Ряд демократи-

ческих принципов Конституции,  по его мнению,  позволял

правительству  использовать сильную власть для прогрес-

сивных  социально-экономических   преобразований,   для

обуздания произвола и эгоизма латифундистских кругов. 

   Однако романтическая   надежда   Боливара  разрешить

сложные противоречия латиноамериканского общества с по-

мощью лишь чисто политических средств и простой центра-

лизацией правительственной власти оказались несбыточны-

ми.  Реальная власть в Боливии, как и в других латиноа-

мериканских республиках,  находилась  в  руках  крупных

собственников,  помещиков  и клерикалов.  Уже в 1829 г.

после восстания в армии конституция 1826 г.  была отме-

нена.  В Боливии, как и в других странах Латинской Аме-

рики,  началась длительная полоса политической неустой-

чивости.                                              

    2. История латиноамериканских государств в XIX в.

   Каудилизм и диктаторские режимы.  История латиноаме-

риканских республик в XIX в. после завоевания ими неза-

висимости характеризуется острой социально-политической

борьбой,  определившей все своеобразие их  последующего

конституционного и государственно-правового развития. В

первых конституциях,  как отмечалось выше, были воспро-

изведены основные принципы конституционализма         

передовых стран того времени. Но в XIX в. лишь немногие

из них действительно соблюдались на практике.         

   Незавершенность демократических преобразований, сох-

ранение крупных латифундий и полуфеодальных, а в Брази-

лии  рабовладельческих форм эксплуатации,  социальная и

духовная подавленность большей части населения (особен-

но  индейского  и негритянского) способствовали застой-

ности общества и  длительной  консервации  политической

власти в руках помещичье-клерикальных кругов.         

   Уже в 20-30-х гг.  XIX в. в большинстве латиноамери-

канских республик в связи  с  формальным  установлением

конституционного строя,  а соответственно и с организа-

цией периодических  выборов  в  органы  государственной

власти  (президент,  конгресс и т.  д.) с неизбежностью

стали возникать соперничающие группировки. На их базе в

последующие десятилетия сложились две политические пар-

тии, получившие со временем название "исторических".  

   После завоевания  независимости  бывшие  монархисты,

унитаристы  и  приверженцы  бюрократического управления

получили название консерваторов и объединялись обычно в

консервативную  партию.  Эта партия в большинстве стран

стала наиболее  последовательным  защитником  интересов

крупных землевладельцев и католической церкви.  Консер-

ваторы были открытыми  сторонниками  сохранения  особых

привилегий (фуэрос) армии и церкви.                    

   Те круги латифундистов,  которые были заинтересованы

в торгово-промышленном развитии своих  стран,  верхушка

буржуазии,  а  также давние противники унитаризма и бю-

рократической централизации (федералисты) составили яд-

ро  либеральной партии.  Либералы в XIX в.  в Латинской

Америке,  как правило,  не были склонны к радикализму и

не  стремились  к коренному изменению существующего об-

щества,  в котором они были интегрированы так же, как и

консерваторы.  У них были разногласия с последними лишь

по отдельным и относительно второстепенным вопросам об-

щественной жизни, причем не всегда принципиальные.    

   В целом  различия  между историческими партиями были

достаточно условными. Но они становились существенными,

когда речь шла о борьбе за государственную власть. Кон-

серваторы и либералы в XIX в.  не шли  на  компромиссы,

отвергали политический центризм, безжалостно расправля-

лись с политическими противниками. Поскольку консер-  

ваторы более  откровенно выражали интересы господствую-

щей политической элиты, они в XIX в. в целом чаще нахо-

дились у кормила власти.                              

   В XIX  веке латиноамериканская двухпартийная система

лишь чисто внешне напоминала свой английский  прототип.

И  консерваторы,  и  либералы были в это время партиями

только в  условном  смысле.  Они  не  имели  какой-либо

стройной и прочной организации, а оставались лишь груп-

пировками,  полуфеодальными кликами, ведущими между со-

бой  междоусобную войну.  Их политическое кредо выража-

лось не в программных документах, а в откровенной став-

ке на определенного сильного лидера (каудильо), видяще-

го перед собой одну-единственную цель - захват власти и

создание авторитарного режима.                        

   Нередко и сами каудильо, опираясь на собственные во-

оруженные отряды,  делали ставку на одну из двух сопер-

ничающих партий.  В том случае,  если тот или иной кау-

дильо добивался поста президента республики,  он  расс-

матривал  государственный  механизм  как свою вотчину и

без всяких стеснений назначал на государственные  долж-

ности  своих  партийных сторонников,  расплачиваясь тем

самым за оказанные ему политические услуги.  Но и  кау-

дильо  в  борьбе  за президентскую власть не полагались

только на партийную поддержку.                        

   Сама по себе оппозиционная партия на выборах заведо-

мо  не имела шансов на победу.  Действующий президент и

правящая партия использовали любые средства  для  того,

чтобы  не уступить своим политическим противникам госу-

дарственную власть во время выборов.  Они  использовали

все правовые и неправовые средства,  чтобы оказать дав-

ление на избирателей,  шли на подкупы, убийства полити-

ческих  противников,  на фальсификацию итогов выборов и

т. д.                                                 

   Именно поэтому каудильо делали основную ставку не на

выборы  и  свою "карманную" партию,  а на захват власти

насильственным путем,  прежде всего на  государственные

перевороты (пронунсиаменто). Трудящиеся массы, низы на-

селения,  находящиеся во власти каудильо и лишь поверх-

ностно  воспринявшие христианские заповеди,  оставались

равнодушными к этим  государственным  переворотам  и  к

судьбе демократических институтов в целом.            

   Таким образом,  политические партии в XIX в. в лати-

ноамериканских государствах были не инструментом пар- 

ламентаризма и демократии,  а частью специфической сис-

темы  - каудилизма.  Последняя строилась по существу не

на конституционно-правовой основе, а на грубой силе, на

традициях  и  на харизматическом авторитете предводите-

ля-каудильо.                                          

   Практически повсеместно каудилизм стал  тем  полити-

ческим фактором,  который тормозил становление демокра-

тических форм общественной жизни, придавал ей застойный

характер, порождал политическую нестабильность.       

   Парадокс состоял в том,  что большинство диктаторов-

каудильо,  несмотря на самые жестокие меры, применяемые

к политическим противникам, как правило, не могли долго

сохранить в своих руках государственную (президентскую)

власть. На насилие со стороны правительства его полити-

ческие оппоненты также отвечали насилием.  В результате

лишь  сравнительно небольшое число президентов в XIX в.

сохраняли свой пост до истечения срока. Значительная их

часть  была не просто свергнута в ходе очередного пере-

ворота, но и убита.                                   

   Феномен каудилизма  неразрывно  связан  в  Латинской

Америке  с  теми исключительными привилегиями,  которые

сохранила за собой армия еще с эпохи войны за независи-

мость.  Авторитарные и диктаторские режимы базировались

на милитаризме, который уходил своими корнями в колони-

альное прошлое.                                       

   Уже вскоре  после завоевания независимости ряд гене-

ралов и офицеров,  опираясь на свой военный  авторитет,

на поддержку земельной олигархии и церкви, установили в

своих странах военные диктатуры (Паэс в Венесуэле, Сан-

та-Крус в Перу, Флорес в Эквадоре и т. д.). В последую-

щие десятилетия в условиях внутренних политических раз-

доров и этнических конфликтов власть, как правило, зах-

ватывали каудильо, выходцы из армейской верхушки.     

   Политическая нестабильность ставила армию в исключи-

тельное  положение,  делала ее часто арбитром в полити-

ческих конфликтах.  Армия  не  считала  себя  связанной

конституцией.  После окончания войны за независимость в

течение последующих десятилетий XIX в.  численность ар-

мии не только не сократилась,  но и увеличилась. Так, в

маленьком Эквадоре вопреки ограничениям,  установленным

непосредственно в Конституции 1859 г., количество высо-

кооплачиваемых высших военных чинов явно превышало  все

национальные потребности (6 маршалов,6 дивизионных и 22

бригадных генерала).                                  

   В XIX веке благодаря активному вмешательству армии в

политическую  жизнь  государственные  перевороты  стали

обычным явлением в подавляющем большинстве латиноамери-

канских республик.  Их число  превзошло  все  известные

предшествующие  и последующие в мировой истории показа-

тели. С момента завоевания независимости и до конца XIX

в.  более  ста переворотов в Латинской Америке закончи-

лись победой мятежников и свержением старых  правитель-

ств. Пресловутые латиноамериканские пронунсиаментос бы-

ли не "революциями",  как это обычно утверждали сами их

организаторы,  а типично военными переворотами,  сопро-

вождавшимися простой сменой у власти различных  фракций

правящего  блока.  Новые каудильо мало что меняли в су-

ществующей социальной и политической системе.  Если они

в ряде случаев выступали с обещанием реформ, то это бы-

ло лишь грубой демагогией,  рассчитанной на  завоевание

популярности.                                         

   Таким образом,  обратной стороной каудилизма,  как и

любого авторитаризма,  построенного на силе государства

и  на умении харизматического лидера использовать в по-

литике свои личные качества,  была его  неустойчивость.

Президент-каудильо,  как  правило,  быстро  растрачивал

свой политический авторитет,  социальная база его  гос-

подства неумолимо сужалась, а сам он становился жертвой

нового заговора.                                      

   Характерные для Латинской Америки в XIX в.  огромные

социально-этнические контрасты, нищета трудящихся масс,

их бессилие перед всемогущей государственной властью  с

неизбежностью вызывали по мере дальнейшего развития об-

щества все возрастающий социальный и политический  про-

тест. Но он в силу низкого политического сознания низов

общества не мог вылиться в организованное движение про-

тив диктаторских режимов и каудилизма как таковых. Этот

протест выступал в то  время  преимущественно  в  форме

личностных, чисто локальных конфликтов.               

   Лишь в исключительных случаях,  например, в 50-х гг.

в Мексике,  накопившаяся ненависть к вполне  конкретным

угнетателям  (местные  помещики,  торговые  посредники,

священники и т. д.), а также к враждебной государствен-

ной  администрации толкали широкие массы народа,  в том

числе и индейцев,  на путь действительно  революционной

борь-                                                 

бы, готовящей  почву для прогрессивных преобразований и

укрепления ростков демократии.                        

   Конституционная нестабильность. Сменяющие друг друга

у  власти  каудильо  и  поддерживающие  их политические

группировки стремились внедрить  своих  ставленников  в

государственный  аппарат  и усилить идеологическое воз-

действие на население.  В связи с этим,  а также в силу

своего  собственного  честолюбия  новый  президент-кау-

дильо, как правило, отменял ранее действовавшую консти-

туцию  и в спешном порядке организовывал "принятие" но-

вой.                                                  

   Зависимость конституционного развития от  политичес-

ких  амбиций  очередного диктатора и поддерживающей его

военщины приводила к тому,  что государственно-правовая

история  многих  латиноамериканских  стран представляла

собой настоящую чехарду.  Так, в Эквадоре в XIX в. сме-

нилось 12 конституций,  в Боливии - 9, в Колумбии - 11,

в Доминиканской Республике - 15,  в Венесуэле - 11 и т.

д.                                                     

   Внешне большинство  латиноамериканских конституций в

XIX в.  сохраняли ставшие по-своему "священными" демок-

ратические  формы,  но  в условиях авторитарного режима

они были не более чем декорацией,  непременным условием

"политической игры". Эти конституции неизменно провозг-

лашали принцип разделения властей, выборность государс-

твенных органов,  демократические права граждан. Реаль-

ная же действительность в латиноамериканских  государс-

твах в XIX в. была далека от конституционной законности

и демократии.                                         

   Для отстранения народных масс от участия  в  полити-

ческой жизни устанавливались прямые избирательные огра-

ничения (имущественные, образовательные и т. д. цензы),

которые  лишали  большую  часть  населения  возможности

участия в выборах, а следовательно, и какого-либо влия-

ния  на  деятельность государственных органов.  Избира-

тельные кампании превратились в сплошную  цепь  прямого

насилия  со стороны государственной власти,  подтасовок

итогов выборов. Практически на выборах всегда "побежда-

ли" правительственные кандидаты, поэтому и парламенты в

латиноамериканских республиках,  как правило, были пос-

лушным орудием в руках президентов-диктаторов.        

   В качестве одного из средств укрепления "конституци-

онного" строя и обеспечения  политической  стабильности

во многих государствах субконтинента использовался осо-

бый правовой институт-"осадное положение"(estado de si-

tio),  который впервые был предусмотрен  в  Конституции

Чили 1833 г. Эта Конституция, разработанная консервато-

рами,  установившая в Чили унитарную и жестко централи-

зованную  республику  с  сильным  президентом во главе,

примечательна в том отношении,  что в отличие от других

латиноамериканских конституций представляла собой доку-

мент, действовавший около ста лет.                    

   Введение осадного (чрезвычайного) положения являлось

одной  из  прерогатив  президентской  власти и означало

приостановку конституционных прав и  гарантий  граждан.

Это узаконивало открытую расправу правительства со сво-

ими политическими оппонентами.                        

   Конституционную историю латиноамериканских республик

в XIX в.  нельзя рассматривать,  однако, как зеркальное

отражение интересов и воли лишь реакционных сил.  В ней

отразились и все сложности развития этнического и клас-

сового состава общества, противоречия формирования еди-

ной национальной государственности, неизбежное усиление

буржуазных элементов в политической жизни,  нарастающая

борьба  трудящихся масс против диктаторских режимов.  В

результате этой борьбы в некоторых  конституциях  нашли

свое  отражение  новые  и прогрессивные для своей эпохи

идеи и положения,  а сами эти правовые документы  стали

важными вехами в истории мирового конституционализма. 

   Конституционное развитие  Аргентины  и Мексики в XIX

в.  К числу наиболее значительных и действовавших  про-

должительное  время  конституций  в Латинской Америке в

XIX в. относятся конституции Аргентины 1853 г. и Мекси-

ки 1857 г.                                             

   Первая из  них была принята в результате свержения в

1852 г.  правившего в Аргентине в течение более 20  лет

одного  из  самых одиозных и свирепых во всей Латинской

Америке диктаторов - X. Росаса. Конституция, принятая в

следующем году,  подвела итог многолетней борьбе унита-

ристов,  федералистов и открытых сепаратистов, стремив-

шихся к уничтожению единого Аргентинского государства и

к закреплению власти за местными латифундистами -  кау-

дильо.                                                 

   Авторы Конституции использовали целый ряд идей севе-

роамериканских федералистов конца XVIII в.  (А. Гамиль-

тон и др.),  а также произведение прогрессивного арген-

тинского политического мыслителя X.Б. Альберди  ("Осно-

вы"),  доказавшего,  что новая аргентинская конституция

не должна быть доктринерским документом.  В ней следует

учитывать историю и потребности аргентинской нации.   

   В Конституции  был  подведен окончательный итог дли-

тельной борьбе по вопросам государственного устройства,

которое закреплялось в виде федерации.  Согласно ст. 1,

Аргентина являла  собой  "федеративную  республиканскую

представительную форму правления".                    

   Федеральное правительство  складывалось из законода-

тельной,  исполнительной и судебной  власти.  Законода-

тельным органом был, как и в США, двухпалатный конгресс

(палата представителей и сенат).  Исполнительная власть

вручалась  президенту,  избираемому путем двухстепенных

выборов на 6 лет без права  немедленного  переизбрания.

Систему федеральных судов возглавлял Верховный суд.   

   Каждая провинция  получала  право  на создание своей

конституции "республиканского представительного  харак-

тера", а федеральное правительство гарантировало каждой

провинции существование и функционирование ее  институ-

тов.  Конституция  в  ст.  109  прямо запрещала военные

действия между провинциями. Все конфликты между провин-

циями рассматривались Верховным судом. Враждебные дейс-

твия  провинции  по  Конституции  "квалифицируются  как

восстание или мятеж,  которые федеральное правительство

должно подавить в соответствии с законом". В таком слу-

чае президент с согласия сената или самостоятельно (ес-

ли конгресс находился на каникулах) вводил осадное  по-

ложение,  приостанавливал  действие конституционных га-

рантий.                                               

   В преамбуле Конституции особо говорилось о необходи-

мости  "создать национальный союз,  упрочить справедли-

вость;  укрепить мир внутри страны, обеспечить всем за-

щиту, содействовать общему процветанию" и т. д.       

   Конституция устанавливала  единство национальных та-

можен и тарифов,  утверждала необходимые для промышлен-

ного  развития  принципы  свободы  предпринимательства,

свободы торговли и судоходства,  единство мер и  весов,

денежной системы (ст.  9-12). В Конституции подтвержда-

лась неприкосновенность собственности и в связи с  этим

запрещались  конфискация  имущества как мера уголовного

наказания,  а также реквизиции,  которыми часто злоупот

ребляли  власти всех уровней в случаях военных конфлик-

тов и политической анархии.                           

   В ст. 67 говорилось, что федеральный конгресс должен

"содействовать всему, что повышает благосостояние стра-

ны,  ведет к прогрессу всех провинций и развивает прос-

вещение".  С этой целью он должен был поощрять развитие

промышленности и создание ее новых отраслей, строитель-

ство железных дорог,  каналов,  заселение пустующих зе-

мель.                                                 

   В Конституции Аргентины 1853 г. под влиянием "Основ"

X.  Альберди  впервые в истории конституционализма было

закреплено  положение  о  привлечении  иностранцев  для

быстрого развития страны. Статья 25 обязывала федерацию

"содействовать европейской иммиграции" и запрещала  лю-

бые  ограничения для иностранцев,  "которые приезжают с

целью обрабатывать землю,  содействовать развитию  про-

мышленности,  распространять науки".  В ст.  20 говори-

лось, что иностранцы пользуются всеми гражданскими пра-

вами,  могут  заниматься  любым промыслом,  торговлей и

профессиональной  деятельностью,  обладать   недвижимым

имуществом, покупать и продавать его, делать завещания,

плавать на судах по рекам и в прибрежных водах. Консти-

туция 1853 г.  дала толчок экономическому и социальному

развитию Аргентины по пути капитализма.  На  ее  основе

либеральные правительства (например, правительства пре-

зидента Д.  Соримьенто,  1868-1874 гг.) осуществили ряд

прогрессивных  мероприятий  (содействие  быстрому росту

иммиграции,  создание национального банка,  привлечение

иностранного капитала).                               

   Принятию мексиканской Конституции 1857 г.  предшест-

вовали длительное господство,  как и в  других  странах

Латинской Америки,  консерваторов,  выражавших интересы

клерикалов и земельной олигархии, а также серия военных

диктатур. Конституция была непосредственным результатом

мексиканской революции  1854-1857  гг.,  которая  стала

первой народной революцией в Латинской Америке, привела

в движение широкие индейские  массы,  находившиеся  под

влиянием радикально настроенного левого крыла либералов

("пурос") во главе с Б. Хуаресом. В учредительном конг-

рессе,   принявшем  Конституцию,  преобладали,  однако,

представители правых и умеренных кругов либералов ("мо-

дерадос"),  в результате чего она имела ярко выраженный

компромиссный характер.                               

Конституция запрещала  рабство  и долговую кабалу (пео-

наж), широко распространенную тогда в Мексике, отменяла

ряд привилегий (фуэрос) католической церкви и военщины,

ограничивала церковное землевладение.  В ней содержался

обычный  для латиноамериканского конституционализма пе-

речень политических прав и  свобод,  а  также  гарантии

неприкосновенности личности.                          

   При всей  декларативности этих конституционных поло-

жений само официальное подтверждение  гражданских  прав

после  многих  лет господства консерваторов и диктатуры

Санта-Анны имело прогрессивное  значение,  дало  толчок

капиталистическому   развитию  мексиканского  общества.

Так,  на основе Конституции были секуляризированы  цер-

ковные земли, началось возвращение захваченных латифун-

дистами земель индейских общин и т. д.                

   Но последовавшее с конца 60-х годов постепенное  ос-

лабление  революционных  сил вновь привело к укреплению

позиций консервативно-помещичьих кругов, к установлению

в  1876 г.  самой кровавой в истории латиноамериканских

государств XIX в.  диктатуры П.  Диаса. Последний, имея

поддержку местных латифундистов и американских нефтяных

компаний,  правил Мексикой более 30 лет под  лозунгами:

"порядок и прогресс, либерализм, конституционализм", но

фактически лишил конституцию 1857 г.  ее изначально де-

мократического содержания.                            

   Свержение монархии и Конституции 1891 г. в Бразилии.

Наиболее значительные перемены в государственном  строе

латиноамериканских стран в XIX в. произошли в Бразилии,

где в течение многих десятилетий сохранялись рабство  и

застойные  формы  политической жизни,  что обусловило и

длительное существование  консервативной  разновидности

конституционной монархии.                             

   В конце XIX в.  под воздействием неуклонно развиваю-

щегося капитализма в Бразилии развернулось широкое або-

лиционистское движение,  которое привело в 1888 г.  (т.

е. позже, чем во всех других государствах мира) к отме-

не рабства.  Усилившаяся борьба за республику, получив-

шая широкую поддержку населения,  закончилась в 1889 г.

падением монархического строя.                        

   Принятие Конституции Бразилии в 1891 г.  происходило

в сложной политической обстановке. Плантаторы-фазендей-

ро, имевшие сильные позиции на провинциальном уров-   

не и тесно связанные с иностранным  капиталом,  стреми-

лись  к расчленению страны и противились созданию силь-

ной централизованной власти. Конституция, учитывая про-

тивостояние сепаратистов и унитаристов, закрепила феде-

ративное устройство Бразилии.                         

   Федеральные органы получили право вести внешние  де-

ла,  содержать  армию и флот,  устанавливать пошлины на

импорт,  чеканить монету, осуществлять почтовую службу.

За штатами сохранялись все полномочия,  которые не были

прямо отнесены к федеральной компетенции.  Каждый  штат

имел свою конституцию,  поддерживал внутренний порядок,

создавал свою систему государственных органов, сохранял

важные привилегии в экономической области: устанавливал

налоги на экспорт,  имел  исключительный  контроль  над

эксплуатацией  рудников  и  государственных земель.  За

этими необычайно широкими правами штатов скрывались ин-

тересы фазендейро, местной буржуазии и связанных с ними

иностранных компаний.                                 

   По Конституции федеральным властям запрещалось  вме-

шательство в дела штатов, за исключением случаев подав-

ления  восстания,  поддержания  республиканской   формы

правления,  осуществления федеральных законов,  восста-

новления порядка (по просьбе самого штата).           

   Структура федеральных органов (Президент, двухпалат-

ный Конгресс, Верховный суд), типичная для латиноамери-

канских государств и скопированная с  Конституции  США,

основывалась на разделении властей, действующих "в гар-

монии и независимо друг от друга".  Участвовать в феде-

ральных выборах могли лишь грамотные мужчины, достигшие

21 года. Конституция провозглашала свободу слова, печа-

ти,  собраний,  право на подачу петиций,  создавала тем

самым почву для последующей демократизации политической

жизни.                                                

   Республиканская Конституция 1891 г.,  несмотря на ее

умеренность, явилась по сравнению с монархической Конс-

титуцией 1824 г.  важной вехой в истории Бразилии,  она

способствовала более быстрому  развитию  капитализма  и

становлению гражданского общества в этой стране.      

К титульной странице

Вперед

Назад

***********************************

Раздел II. История государства в новейшее

 время (XX в.)