1

В новой России слово «амнистия» стало обязательным атрибутом не только предвыборных программ самых различных политических сил; в сочетании с прилагательными «экономическая», «политическая», «финансовая», «налоговая» оно представляется ключом к ответу на один из вечных русских вопросов: «Что делать?»

Понятие амнистии в российском обществе не столько наделено юридическим содержанием, сколько наполнено ожиданиями государственного санкционирования на прощение экономических прегрешений первых рыночных лет. Именно поэтому дело об амнистии можно признать наиболее значимым процессом Конституционного Суда в год его десятилетнего юбилея. Общественный резонанс, сопровождавший этот спор, и публичные оценки вынесенного судебного решения извлекают из памяти наиболее острые конституционно-правовые дилеммы, которые разрешал Суд в начале своей деятельности. Пожалуй, в последнее время Конституционный Суд не выносил столь неоднозначного решения.

Известно, что рассмотрение дела об амнистии в Конституционном Суде сопровождал ожесточенный спор на самом пленарном заседании, а в юридическом сообществе обсуждались вопросы, связанные с тем, сколько судей выступят с особым мнением по вынесенному Постановлению и поставит ли количество особых мнений своеобразный рекорд (предполагалось, что более пяти судей выступят с особыми мнениями по данному судебному решению). И тем большую сенсацию вызвало то, что к официальному опубликованию было представлено лишь Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 5 июля 2001 года №11-П «По делу о проверке конституционности Постановления Государственной Думы от 28 июня 2000 года № 492-III ГД “О внесении изменения в Постановление Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации “Об объявлении амнистии в связи с 55-летием Победы в Великой Отечественной войне 1941 – 1945 годов” в связи с запросом Советского районного суда города Челябинска и жалобами ряда граждан», но ни одного особого мнения судьи.

При детальном изучении материалов данного процесса и выводов, сделанных Судом в деле об амнистии, обнаруживается весьма спорная интерпретация Судом полномочий, предоставленных ему федеральными Конституцией и законодательством. Согласно Конституции России, государственную власть в стране осуществляют Президент, Федеральное Собрание, Правительство и суды (ч. 1 ст. 11 Конституции Российской Федерации). При этом органы законодательной, исполнительной и судебной власти самостоятельны (ст. 10). Такая конституционная конструкция предполагает политику «невмешательства» одних органов власти в сферу компетенции других.

К исключительному ведению Государственной Думы относится объявление амнистии (п. «е» ч. 1 ст. 103 Конституции России). Ни один другой властный орган не вправе «дублировать» нижнюю палату федерального парламента в данной прерогативе. Самим Конституционным Судом неоднократно отмечалась невозможность подмены им ни одной из палат законодательного органа власти федерального уровня (смотри, например, п. 3 мотивировочной части Определения Конституционного Суда об отказе в принятии к рассмотрению запроса судьи Московского областного суда Н.В. Григорьевой).

Наиболее авторитетное энциклопедическое издание дореволюционной поры – словарь, изданный Ф.А. Брокгаузом и И.А. Ефроном, определял понятие «амнистия» следующим образом: «Амнистия (от греческого сл. amnestia прощение, собственно забвение перенесенной неправды). Один из видов помилования, называемый у Римлян “abolitio generalis personarum et causarum” (полное прощение лиц и забвение дел), составляет прерогативу верховной государственной власти и находит свое осуществление в исходящем от представителя ее, главы государства, распоряжении, по которому, исключительно по отношению к определенным разрядам наказываемых правонарушений и их виновникам, приостанавливается сила действующего уголовного закона: уголовное преследование или вовсе не возбуждается или, если оно уже возбуждено, то должно прекратиться, причем исчезают и все уголовные последствия совершенного деяния. По французской кассационной практике отличие помилования (grace) от амнистии заключается в том, что помилование ограничивается лишь отменою или смягчением наказания, тогда как амнистия уничтожает как само преступное деяние, признавая его как бы вовсе не совершившимся, так и все юридические и нравственные его последствия; при этом помилование в тесном смысле может иметь место лишь после окончательного судебного приговора и инициатива его может зависеть от суда, амнистия же может относиться ко всем фазам уголовного деяния и его наказуемости, обусловливаясь единственно и непосредственно милосердием верховной власти. Амнистия по своему существу принадлежит к тем чрезвычайным, но в известных случаях необходимым мерам, посредством которых, при исключительных обстоятельствах, ради высших соображений гуманности и политики, приостанавливается действие рассчитанного на нормальные отношения закона; поэтому А. имеет преимущественное значение для преступлений политического свойства, преступность коих нередко в значительной степени зависит лишь от условий, существующих в данное время, и исчезает с прекращением этих условий. При политических переворотах обыкновенно торжествующая партия дарует амнистию своим противникам и этим заканчивает внутреннюю борьбу и стремится возвратить страну в ее нормальное мирное состояние. Это стремление к скорейшему водворению порядка и прекращению неурядиц, а равно соображения гуманности и справедливости, заставляют получивших перевес отказаться от уголовного преследования посягнувших на сделавшийся господствующим принцип и прибегнуть к той фикции, что последние всегда оставались с ними в согласии. Чтобы вполне достигнуть главной своей цели, политическая амнистия должна быть общей и необусловленной какими- либо оговорками, хотя последние нередко встречаются на практике и ослабляют ее силу, а иногда даже лишают ее всякого действительного значения, напр. исключение из амнистии наиболее виновных лиц или же целых партий и учреждений. К этим умаляющим силу политической амнистии исключениям нельзя, однако, отнести обыкновенно встречающиеся на практике оговорки о нераспространении силы политической амнистии на лиц, совершивших общие преступления под прикрытием политических волнений... Будучи обыкновенно свободным актом государственной власти, амнистия является иногда и плодом соглашения между отдельными державами, входя в состав мирных договоров, заканчивающих войну. Поводом к амнистии иногда служат особенно счастливые для народа происшествия, к которым в монархиях принадлежат радостные события в царствующем доме, как напр. бракосочетание государя, рождение наследника престола и т. п. Такие амнистии распространяются иногда и на известные категории общих преступлений, однако в последнее время к этому прибегают с величайшею осторожностью, сознавая, что освобождение от наказания известного количества неполитических преступников не может быть признаваемо милостью для всего остального населения страны. Практическое значение и польза амнистии, которая в виду принципа самостоятельности судебной власти может быть оправдываема лишь в виде величайшего исключения, зависит, конечно, единственно от вызвавших ее обстоятельств и способа применения. Первые примеры политической амнистии мы находим уже в истории древних греков, с тех пор мера эта, хотя и в различных степенях, применялась как на западе, так и у нас... Наша история дает нам также не мало примеров амнистии, так напр. при воцарении дома Романовых была дарована общая амнистия всем сторонникам самозванца. Слово это, однако, как термин, не встречается в действующем законодательстве, хотя под понятие амнистии вполне подходит прощение по Всемилостивейшему Манифесту, зависящее от непосредственного усмотрения Власти Верховной. Оно может распространяться на те преступления и проступки, которые в манифесте означены, применяясь как к лицам, уже отбывшим наказание или отбывающим таковое, так и к тем, которых деяние еще не было предметом судебного разбирательства, причем устраняются лишь уголовные последствия деяния, но не гражданские, заключающиеся в праве частных лиц на вознаграждение за вред и убытки, преступлением причиненные (Улож. о наказ. угол. и исправ. ст. 165 – 167)».

В период между русскими революциями 1905 и 1917 годов издатели Ф.А. Брокгауз и И.А. Ефрон подготовили новое издание энциклопедического словаря. Содержащееся в нем определение термина «амнистия» не только демонстрирует значительные республиканские сдвиги в государственном устройстве России, но и показывает схожесть практического использования амнистии в России начала и конца ХХ века.