5

В п. 2.1 мотивировочной части Постановления суд приходит к выводу, что «постановление Государственной Думы об амнистии, распространяющееся на индивидуально не определенный круг лиц и деяний, т.е. носящее нормативный характер, по существу, допускает отказ от реализации ранее примененных или подлежавших применению – в отношении названных в данном акте категорий лиц и преступных деяний – норм Уголовного кодекса Российской Федерации, что не может быть осуществлено нормативным актом, не приравненным по уровню к закону, поскольку акты ниже уровня закона не должны в каком бы то ни было отношении ему противоречить, препятствуя его применению».

В Уголовном кодексе (ч. 2 ст. 84) определено, что актом об амнистии лица, совершившие преступления, могут быть освобождены от уголовной ответственности. Лица, осужденные за совершение преступлений, могут быть освобождены от наказания, либо назначенное им наказание может быть сокращено или заменено более мягким видом наказания, либо такие лица могут быть освобождены от дополнительного вида наказания. С лиц, отбывших наказание, актом об амнистии может быть снята судимость.

Действие акта об амнистии предопределено положениями федеральной Конституции (п. «е» ч. 1 ст. 103) и процитированной нормой Уголовного кодекса, при этом положение уголовного закона, регламентирующего применение акта об амнистии, представляет собой диспозитивную норму, то есть допускает возможность и неприменения указанного положения в зависимости от определенных субъективных факторов, и, что самое характерное, в зависимости от воли лица, в отношении которого необходимо применить акт об амнистии.

Применение же уголовного наказания осуществляется в отношении виновного лица вне зависимости от его желания или согласия на реализацию такого покарания.

Конституционный Суд навязывает ошибочным вывод о юридической природе акта об амнистии, которая якобы заключается в возможности аннулирования действия Федеральных законов. В реальности же актом об амнистии в императивном порядке пресекается действие особых юрисдикционных документов – обвинительных приговоров суда. Таким образом, действие амнистии направлено не на прерывание действия Федерального закона, но на лишение юридической силы специальных юрисдикционных актов. По верному заключению Конституционного Суда, «амнистия представляет собой правовой институт, единая нормативная основа которого образуется, с одной стороны, статьей 84 УК Российской Федерации и статьей 5 УПК РСФСР, рассматривающими амнистию в качестве основания освобождения от уголовной ответственности и ее последствий, а с другой – соответствующим постановлением Государственной Думы, которое определяет предпосылки применения такого основания освобождения и без которого, следовательно, не могут применяться указанные нормы УК Российской Федерации и УПК РСФСР. Это единый комплекс норм, юридическая сила которых реализуется только путем их применения в совокупности» (п. 2.2 мотивировочной части Постановления). Таким образом, акт об амнистии не препятствует применению Федеральных законов, но, напротив, его действие реализуется в связке с конституционными, уголовно-материальными и уголовно-процессуальными нормами. И странно, почему Суд, установивший, что акт об амнистии представляет собой уникальный нормативно-правовой документ, не допускает и предположения о том, что постановление Думы об амнистии, в связи с его нормативно-правовой уникальностью, имеет иерархическую преференцию над Уголовным кодексом Российской Федерации? И как, по мнению Суда, следует расценивать правовую природу помилования, осуществляемого Президентом? Ведь Президент своим документальным волеизъявлением, по существу, определяет отказ от реализации ранее примененных – в отношении названного в данном акте лица – норм Уголовного кодекса Российской Федерации? Неужели и в этом случае можно вести речь о равной юридической силе Федерального закона и президентского решения? Если следовать логике Конституционного Суда, – да. Но ошибочность подобного вывода очевидна.