К ВОПРОСУ О СОВЕРШЕНСТВОВАНИИ ВОЕННО-УГОЛОВНОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

Одним из необходимых направлений развития отечественной уголовной политики и уголовного права XXI в. следует признать юридическое сопровождение целей военной организации страны: обеспечение обороноспособности и безопасности России, отражение возможной агрессии, а также выполнение задач в соответствии с международными обязательствами Российской Федерации в военной сфере.

206

Сегодня, уже в новом веке и тысячелетии, объективные условия продолжают оставаться таковыми, что не позволяют реализовать вековую мечту человечества о мире и добре, не способствуют господству везде и во всем «силы права, а не права силы». Однако мировое сообщество вплотную подошло к пониманию права как безальтернативного императива. И в этом деле значительная роль должна принадлежать не просто юридическим догмам, а действенным и эффективным правовым механизмам, адекватным реалиям сегодняшнего дня. В таком случае важны исторический опыт и восстановление исторической справедливости, создание обстановки доверия граждан к государству внутри страны и восстановление надежной репутации нашей страны на международной арене (см.: ежегодное Послание Федеральному Собранию Российской Федерации Президента России В. Путина 3 апреля 2001 г.).

В свое время известный русский историк В. Ключевский отмечал, что история никого и ничему не учит: она наказывает нерадивых учеников. И еще народ, который не помнит своего прошлого, обречен вновь его пережить.

Изложенные положения весьма актуальны в решении вопросов развития действующего военно-уголовного законодательства, возвращения его на подлинно социально-ценностные и реалистичные позиции.

Сама жизнь, практика органов военной юстиции показали надуманность некоторых его существующих конструкций, обусловленных в свое время не столько соображениями законности, сколько политической целесообразностью и конъюнктурностыо, правовым волюнтаризмом. Приходится в очередной раз сожалеть, что законодатель не персонифицирован, поэтому и в нор-мотворческой сфере у победы — масса родителей, а поражение — всегда сирота.

В целях устранения имеющейся нелогичности, незавершенности и слабой системности военно-уголовного законодательства, возникла необходимость восстановления в УК РФ норм об ответственности за преступления военного времени и боевой обстановки в редакции, максимально приближенной к достаточно отработанному в свое время Закону СССР об уголовной ответственности за воинские преступления. Новое действительно зачастую является хорошо забытым старым, а простое не всегда означает лучшее... Со-

207

ответствующий законопроект уже подготовлен и ждет своего обсуждения в блоке с проектом закона о военном времени.

Одновременно с ними следовало бы в одном пакете, наконец, рассмотреть все иные имеющиеся предложения о существенных поправках в целом к Разделу XI УК о преступлениях против военной службы и к другим нормам военно-правового характера. Многочисленные изменения, внесенные в УК РФ за сравнительно непродолжительное время его действия, свидетельствуют о том, что он далек от совершенства. Но поправки практически не затронули норм военно-уголовного законодательства, свидетельствующих о своем несовершенстве и зачастую лишь дискредитирующих право и применяющие его органы военной юстиции.

Кроме того, ряд норм военно-уголовного и уголовно-исполнительного характера не корреспондируются между собой, а также противоречат некоторым положениями военно-административного законодательства по тождественным вопросам.

В идеале нам давно следовало бы отказаться от попытки «усидеть на двух стульях» в понимании и в применении военных аспектов уголовного права. В этих целях совокупность норм военно-уголовного характера могла бы образовывать самостоятельный источник, например Военно-уголовный закон (кодекс) РФ (по примеру не только англосаксонской, континентальной правовых систем, но и социалистической школы).

При этом наряду с другими представляется возможным учесть следующие соображения.

На основе категорий «общее — особенное — единичное» следовало бы существенно скорректировать положения главы 33 УК об объекте и субъекте преступлений против военной службе, о субъективной стороне многих из них, придать указанной главе большую системность и логичность.

Новый УК по существу разрушил имевшуюся систему военно-уголовных норм об ответственности за неуставные отношения. Насилие в отношении начальника и в отношении равного по служебному статусу военнослужащего оправданно признается воинским преступлением, а противоправные действия начальников над подчиненными совсем исключены из числа таковых. Дело здесь не в простом переносе соответствующих норм из разряда воинских в разряд должностных преступлений по мотивам устранения якобы имеющегося их дублирования. Острейшая в глазах общественности и факти-

208

чески наиболее опасная форма насильственных преступлений именно для воинского правопорядка оказалась выведенной из числа преступлений против военной службы. Поэтому представляется необходимым восстановить прежнюю систему военно-уголовных норм как о насильственных, так и о должностных преступлениях.

Не менее существенной в плане отрицательной характеристики является несогласованность в УК РФ многих санкций, их полная научная необоснованность, в особенности в статьях о воинских насильственных преступлениях в их соотношении с санкциями норм о преступлениях против личности.

Так, двуобъектные ст. 333 (сопротивление и принуждение), 334 (насильственные действия в отношении начальника) и 335 (нарушение уставных правил взаимоотношений), содержащие специальные нормы, включают в себя объем насилия вплоть до умышленного причинения тяжкого вреда здоровью военнослужащего в связи с выполнением или во время выполнения им обязанностей военной службы (т.е. исполнением потерпевшим своего конституционного долга по защите Отечества). Между тем, максимальные санкции по ст. 333, 334 — лишение свободы до 8 лет; по ст. 335 — до 10 лет.

В то же время общие, однообъектные нормы, содержащиеся в ст. 111 УК (умышленное причинение тяжкого вреда здоровью), предусматривают санкции: по части первой (без отягчающих обстоятельств) — лишение свободы от 2 до 8 лет; по части 2 (в отношении лица или его близких в связи с служебной деятельностью, из хулиганских побуждений и др.) — от 3 до 10 лет; по части 3 (группой лиц, в отношении двух или более лиц) — лишение свободы от 5 до 12 лет; по части 4 (с неосторожным причинением смерти)- от 5 до 15 лет. Тем самым нарушаются все законы логики, правила квалификации и категоризации преступлений по признаку наказуемости (ст. 15 УК).

Существенные критические замечания вызывают многие другие диспозиции и санкции статей о преступлениях против прохождения военной службы:

а)  полная несогласованность санкций ст. 337 (самовольное оставление части — лишение свободы до 3 и 5 лет) и ч. 1 ст. 339 (членовредительство, подлог документов — арест до 6 месяцев, содержание в дисциплинарной части — до 1 года);

б) отсутствие указания на добровольную явку в примечаниях к ст. 337,338 УК об ответственности за самовольное оставление ча-

209

ста и дезертирство значительно снижает профилактическую роль этих норм, имеющих в целом весьма положительное предупредительное значение;

в)  необоснованное исключение из диспозиции статьи 350 (нарушение правил вождения и эксплуатации машин) других, помимо человеческих жертв, тяжких последствий: в частности, вывода из строя боевой техники другого существенного для воинского правопорядка вреда;

г)  сужение составов уничтожения и повреждения военного имущества (ст. 346 и 347 в качестве предметов преступления предполагают лишь оружие, боеприпасы и предметы военной техники). При этом, естественно, возникает вопрос о возможности применения статей 167 и 1б8 (умышленное либо неосторожное повреждение чужого имущества) в отношении иного военного имущества.

Имеются и другие конструктивно-реалистичные предложения по изменению норм УК и корреспондирующих с ними норм УИК, касающихся военнослужащих всех воинских формирований страны (а их в РФ — 12):

а) так, в ст. 50, 51 УК следовало бы яснее указать, что исправительные работы к военнослужащим всех категорий не применяются вовсе, а для субъектов, проходящих службу по контракту, они могут заменяться ограничением по военной службе;

б) в ст. 49 УК необходимо отказаться от возможности применения к военнослужащим, проходящим службу по контракту, обязательных работ.

Нереальность их применения заключается в том, что они должны исполняться в свободное от основной работы время, в местах, определяемых органами местного самоуправления и под контролем территориальных уголовно-исполнительных инспекций, что в условиях единоначалия, ненормированного рабочего дня и других особенностей военной службы осуществить практически невозможно. В качестве альтернативы в законе возможно указать (например, в ст. 16 УИК), что обязательные работы, применяемые к военнослужащим, проходящим службу по контракту, исполняются по месту службы, а не уголовно-исполнительными инспекциями;

в) в УК РФ (ст. 45, 51, 55), а также в нормах Особенной части (гл. 33) следует полнее отразить возможность назначения наряду с основными мерами (содержанием в дисциплинарной части, ограничением по военной службе) также и дополнительных наказаний.

210

В условиях действия ограниченного круга уголовно-правовых мер, назначаемых военнослужащим, представляется возможным расширить сферу применения штрафа в качестве как основного, так и дополнительного наказания;

г) практика ставит вопрос о необходимости конкретного указания возможности повторного применения содержания в дисциплинарной воинской части к лицам, которые его уже отбывали и вновь совершили преступление в период нахождения на военной службе. Из содержания ст. 55 УК никаких ограничений не усматривается, тогда как в силу ст. 58 УК гражданские лица, ранее отбывавшие лишение свободы и вновь осужденные к этому же наказанию, подлежат направлению в исправительные колонии не общего, а строгого режима. В качестве компромисса видится предложение об увеличении в статьях главы 33 Особенной части УК альтернативных санкций, а также о внесении в ст. 55 УК указания о том, что в случае имевшего место в период нахождения на военной службе рецидива преступлений, к такому военнослужащему замена лишения свободы на содержание в дисциплинарной воинской части не применяется совсем;

д) здесь же возможно уточнить, что контроль за военнослужащими, освобожденными условно-досрочно, осуществляется в период дальнейшего прохождения ими службы командованием воинских частей (учреждений);

е) статью 5 УИК (действие уголовно-исполнительного законодательства РФ в отношении осужденных военнослужащих) необходимо дополнить указанием о том, что Правила отбывания уголовных наказаний осужденными военнослужащими (утвержденные Приказом МО РФ № 302-1997 г.) распространяют свое действие на все воинские формирования Российской Федерации;

ж) в ст. 33 УИК (порядок исполнения наказания в виде лишения права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью) следует указать, что в отношении осужденных военнослужащих лишение права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью может исполняться командованием воинских частей по правилам этого кодекса;

з) кроме того, необходимо пересмотреть как устаревшие и не отвечающие действующему федеральному законодательству некоторые положения актов военно-административного характера, в

211

том числе общевоинских уставов, в частности, Приложение № 14 к Уставу гарнизонной и караульной служб ВС РФ «О гауптвахте»;

и) арест в соответствии с ч. 3 ст. 54 УК военнослужащие должны отбывать на гауптвахте. Возможность его реального применения к субъектам воинских отношений на законодательном уровне отложена и увязывается с созданием общих условий для исполнения этого наказания ко всем осужденным, что представляется не вполне рациональным.

Гарнизонные и войсковые гауптвахты (а их в России около 500) в уголовно-исполнительную систему не входили и не входят, они и ранее имели назначение и возможность содержания не только дисциплинарно арестованных, подследственных (подозреваемых, обвиняемых), но и осужденных военнослужащих, которым исправительные работы по ранее действовавшему УК РСФСР заменялись арестом сроком до двух месяцев. Такая незначительная, но оправданная практика в прошлом имелась.

В настоящее время следует констатировать, что во исполнение законодательных предписаний на гауптвахтах имеются все возможности для исполнения нового наказания в виде краткосрочного уголовного ареста в отношении военнослужащих всех категорий и ведомств, что никаких противопоказаний к этому не имеется. Поэтому следовало бы отдельным федеральным законом ввести в действие указанную уголовно-правовую меру с 2001 г. (как это было предусмотрено в 1996 г.), распространив ее лишь на военнослужащих. При этом появившаяся практика его военно-судебного назначения и военно-административного исполнения была бы способна дать ценный опыт и для всей уголовно-исполнительной системы страны, сослужить хорошую службу в деле апробации и социального эксперимента.

Изложенные, далеко не исчерпывающие предложения вовсе не обусловлены преувеличением роли права в регулировании и охране воинских отношений. Однако совершенствование норм военно-уголовного законодательства реально способно повысить эффективность системного воздействия на преступность в воинских формированиях страны, естественно, в совокупности с иными факторами, с учетом аксиомы о том, что лучшая уголовная политика — это политика социальная.

212

Т.Д. Устинова,

кандидат юридических наук

(НИИ Генпрокуратуры РФ, Москва)