§ 6. МОТИВ   СОУЧАСТИЯ  В  ПРЕСТУПЛЕНИИ

Вопросы мотива соучастия в преступлении уголовно-правовой теорией еще достаточно не разработаны. В работе М. А. Шнейдера, специально посвященной соучас­тию, эта проблема освещена в общих чертах. Автор ука­зывает, что наличие соглашения соучастников совместно совершить преступление отнюдь не означает обязатель­ного совпадения мотивов и целей, которыми каждый из них руководствуется при выполнении преступного акта. Более того, соучастник может и не знать о мотивах и целях других соучастников, при том, однако, условии, что намерения каждого из них совершить определенное преступление совпадают и становятся общими. Когда совершается преступление, обязательным субъективным признаком которого является определенный мотив или цель, указанные в диспозиции статьи УК, то необходимо, чтобы они охватывались сознанием соучастников хотя бы в общих чертах и соучастники содействовали осуще-

122

ствлению данных целей и мотивов, в противном случае в их действиях нет состава преступления, совершенного совместно, или вовсе нет состава преступления. В этом случае не является обязательным для каждого соучаст­ника лично преследовать данную цель и лично содейст­вовать ее осуществлению из побуждений, указанных в диспозиции статьи Особенной части УК, по которой квалифицируется совершенное в соучастии преступле­ние1.

В монографии П. И. Гришаева и Г. А. Кригера, ис­следовавших проблему соучастия, вопросы мотива также рассматриваются с общих позиций. Они отмечают, что в тех преступлениях, где мотив выступает в качестве обязательного признака субъективной стороны состава, наличие его является необходимым только для исполни­теля и организатора (другие соучастники могут прини­мать участие в выполнении данного преступления по иным мотивам или преследовать другие цели); однако если со стороны соучастника нет сознательного содейст­вия достижению преступной цели, указанной в диспози­ции, то его действия не могут рассматриваться как со­действие. Кроме того, соучастник должен быть осведом­лен о мотивах, которыми руководствуется при соверше­нии преступления исполнитель, хотя в основе его действий могут лежать и другие побуждения Если мотив и цель указаны в диспозиции закона в качестве квали­фицирующего признака, то лицо может быть (Признано виновным в совершении данного преступления лишь при юсведомленности об указанной цели или мотива у испол­нителя. В качестве общего вывода авторы указывают, на то, что единство мотивов или целей соучастников не является обязательным признаком субъективной сторо­ны соучастия2.

Изложенные точки зрения нуждаются в некотором уточнении примените.льно к различным формам соучас­тия.

'См М А Шнейдер, Соучастие в преступлении по совет­скому уголовному праву, М., 1958, стр   18—19

2 См П И Гришаев, Г. А Крите р, Соучастие по совет­скому уголовному праву, М, 1959, стр 47—49 Аналогичное мне­ние высказал Ф Г Бурчак (см Ф Г Б у р ч а к, Учение о соуча­стии   по   советскому уголовному праву, Киев, 1969, стр   125).

123

О формах и видах соучастия в юридической литера­туре высказаны различные суждения. Наиболее прием­лемым представляется подразделение соучастия на прос­тое (соисполнительство), сложное (с распределением ролей, т. е. собственно соучастие), прупповое соучастие (в том числе организованная группа) и соучастие осо­бого рода (преступное сообщество). Видовое различие соучастия относится к роли каждого из соучастников в совершении конкретного преступления.

Формы и виды соучастия отражают степень связи соучаствующих лиц. Так, организованная группа в отличие от простого соучастия характеризуется бо­лее прочными связями, направленными на совместное совершение неопределенного количества преступлений и свидетельствующими об устойчивости преступной дея­тельности и более высокой степени организованности.

Является общепризнанным, что соучастие в преступ­лении предполагает совместное умышленное участие в одном или нескольких преступлениях ряда лиц1. Это означает совершение преступления либо общими усилия­ми всех его соучастников, либо хотя бы одним из них при содействии остальных. Соучастие возможно при на­личии определенных объективных и субъективных усло­вий: 1) действия соучастников должны быть взаимообус­ловлены; 2) они должны находиться в причинной связи с совершаемым преступлением и 3) должно быть един­ство умысла, направленного на совершение преступле­ния.

Простое соучастие возможно как с предварительным сговором, так и без него В то же время для соучастия с распределением ролей чаще всего характерен предвари­тельный сговор, а для преступного сообщества он яв­ляется необходимым.

Преступное сообщество характеризуется сплоченно­стью и устойчивостью преступной организации, рассчи­танной обычно на длительную преступную деятельность. Такая  деятельность   может   быть  обусловлена   только

1 А   Н   Трайнин    допускал    соучастие и в неосторожных пре­ступлениях   (см   А   Н   Трайнин, Учение о соучастии,  М,   1941) Однако эта точка зрения была отвергнута другими советскими кри­миналистами.

124

единством умысла участников организации к достиже­нию единой цели. Именно эта цель и соответствующий ей общий мотив придают всей деятельности преступного сообщества организованный характер. Независимо ог роли каждый из ее участников действует во имя достиже­ния общей цели. Член преступной организации, вступая в нее, может ставить перед собой некоторые другие, ча­стные цели и иметь собственные мотивы участия в орга­низации, но они должны быть совместимы с основной ее целью и мотивами группового преступного поведения.

Определенное единство цели и мотива имеет место и при соисполнительстве — простом соучастии. Намерения каждого участника преступления здесь тоже совпадают —они направлены к одной цели совершения преступле­ния объединенными усилиями. Соисполнители сознают, что они действуют совместно, и желают этого. Не будь общей цели, действия соисполнителей были бы разобще­ны. Характер самих действий, направленных на общий результат, никакого значения для признания лиц соуча­стниками не имеет. В то же время сознанием отдельных участников преступления могут и не охватываться полно­стью последствия, которые фактически наступают. Иначе говоря, психическое отношение к самому факту совер­шения преступления у соисполнителей может различать­ся. Нередко один из участников преступления ставит перед собой цель достижения вполне определенного результата, например лишения жизни потерпевшего, а другой этот результат только сознательно допускает.

При сложном соучастии с распределением ролей пси­хическое отношение к факту совершения преступления и к своим собственным действиям, направленным на со­действие в выполнении преступного акта исполнителем, могут не совпадать, так же как мотивы и цели отдель­ных соучастников. Например, исполнитель совершает ко­рыстное преступление, а пособник руководствуется карьеристскими или иными соображениями, лишенными корысти, и в то же время преследует цель помочь испол­нителю. При таком пособничестве, очевидно, можно говорить, во-первых, о содержании умысла при соверше­нии конкретных действий, направленных на пособниче­ство, и, во-вторых, о содержании умысла к факту совер­шения преступления исполнителем. Лицо может созна­вать и желать оказать содействие исполнителю преступ-

125

ления, но в то же время не желать, а лишь сознательно допускать, что исполнитель при его содействии совершит преступление. Структура волевого поведения пособника может иметь и иное содержание, когда субъект не толь­ко сознает характер своих действий, направленных на пособничество исполнителю, но и желает наступления преступного результата, т. е. действует с прямым умыс­лом как в отношении своих конкретных действий, так и преступления, совершаемого исполнителем Мотивы исполнителя и пособника в данном случае совпадают

Таким образом, интеллектуальное и волевое отноше­ние к совершаемому преступлению у соучастников бы­вает различного содержания. Отдельные соучастники могут и не представлять себе отчетливо всех действий, совершаемых другими лицами, а следовательно, и обще­ственной опасности содеянного ими в полном объеме. Различной может быть осведомленность о характере и объеме последствий совершения преступления. Это раз­личие в осведомленности о характере совершаемых дей­ствий и их последствиях должно учитываться при реше­нии вопроса об ответственности лиц, которые могут быть осуждены лишь за те преступления, в которых они при­нимали непосредственное участие или которым созна­тельно способствовали своими конкретными действиями.

Договоренность между соучастниками о совершении преступления и его характере иногда бывает предвари­тельной, а иногда имеет место непосредственно перед совершением преступления и даже в момент совершения, но после совершения преступления такая до­говоренность исключается. Если имеет место предварительный сговор, то он несомненно связан с постановкой единой цели и фактически опреде­ляет распределение ролей между соучастниками для ее достижения, хотя каждый из соучастников может иметь и свои частные цели.

При соучастии без предварительного сговора, воз­никшем на месте совершения преступления, постановки единой цели может и не быть, так как для ее разработки иногда нет ни времени, ни возможностей. Взаимосвязь преступных действий соучастников возникает объектив­но в результате совпадения частных целей, направлен­ных на один и тот же результат, и весьма редко опреде­ляется соглашением в момент совершения преступления.

126

В юридической литературе иногда утверждается, что при соучастии имеет место совместность совершения преступления всеми соучастниками1. Это не совсем точ­но. О совместном совершении преступления может идти речь при простом соучастии (соисполнительстве) шш при соучастии особого рода (преступной организации), когда преступный результат действительно достигается объединенными усилиями участников и каждый из них выполняет состав преступления. При сложной форме соучастия подстрекатель или организатор могут и не принимать непосредственного участия в совершении преступления так же, как и пособник. Умыслом подстре­кателя или организатора охватываются объективные признаки совершаемого исполнителем преступления в общих чертах, тогда как исполнитель представляет их более конкретно. В то же время подстрекатель или орга­низатор сознают общественную опасность не только совершаемого исполнителем преступления, но и своего собственного поведения. Действительные цели и мотивы исполнителя, совершающего преступление под их влия­нием, они могут и не знать. Во-первых, совершая прес­тупление непосредственно, исполнитель может действо­вать как с прямым, так и с косвенным умыслом. Во-вто­рых, он может ставить перед собой свою собственную цель, отличную от цели подстрекателя или организатора, и руководствоваться иными побуждениями. Все это не может предусмотреть ни организатор, ни подстрекатель. Внутренний смысл деяния исполнителя для них скрыт, но их собственные действия носят умышленный харак­тер. Очевидно, можно говорить лишь о том, что при любой форме соучастия имеет место совместность намерений соучастников совершить преступление, но, строго говоря, решающего значения это не имеет. Главное здесь не в том, чтобы между исполнителем и подстрекателем или организатором имелось единство намерений и единство содержания умысла на совершение преступления, а в том, что и подстрекатель, и организатор желают, чтобы

'См А Базунов, Ю Демидов, Субъективная сторона подстрекательства, «Советская юстиция» 1968 г № 16, стр 4, А П Онучи н, Выявление признаков совершения преступлений группой и особенности расследования таких преступлении, авторе­ферат канд   дисс, Свердловск,  1970, стр   6

127

преступление было совершено другим лицом. Если они непосредственно сами принимают участие в преступле­нии, достигается совместность намерений и действий, но так бывает не всегда.

В этом же плане следует рассматривать и содержа­ние умысла при совершении конкретных действий, нап­равленных на содействие исполнителю преступления. Они невозможны без прямого умысла, а что касается умысла к самому факту совершения преступления ис­полнителем, то здесь возможен и косвенный умысел.

Соучастия, в том числе и подстрекательства, не бы­вает в неосторожных преступлениях именно потому, что совершение таких преступлений не может предвидеться и допускаться заранее. Невозможно, например, предста­вить себе ситуацию, когда подстрекатель по неосторож­ности склоняет кого-либо к совершению преступления. Верховный Суд СССР неоднократно указывал на то, что подстрекательство предполагает только прямой умы­сел склонить другое лицо на совершение преступления1.

Этот умысел может быть как вполне определенным, так и альтернативным и даже неконкретизированным. Указывая на эту особенность подстрекательства, неко­торые криминалисты считают, что ответственность за подстрекательство при неконкретизированном и альтер­нативном умыслах неодинакова. При неконкретизиро­ванном умысле ответственность наступает за подстрека­тельство на то преступление, которое было фактически совершено, а при альтернативном умысле—за подстре­кательство на совершение более тяжкого преступления2. Такое мнение вряд ли оправданно. Если во всех случаях вменять подстрекателю более тяжкое преступление из тех, что охватываются его умыслом, то при этом невоз­можно избежать и объективного вменения. Квалифика­ция действий подстрекателя, так же  как  и  других  со-

1              См,   например,   постановление    Пленума     Верховного    Суда

СССР  по делу С.  и  Г.     («Бюллетень    Верховного    Суда    СССР»

1965 г. № 5, стр. 16—-18). Судебная практика последовательно при­

держивается  мнения,  что    соучастие в целом    возможно    лишь в

умышленных преступлениях, что соучаствовать по   неосторожности

невозможно   («Бюллетень Верховного Суда    СССР»    1963 г. № 2,

стр.    19—21);

2              См. А.  Базунов,   Ю.  Демидов,   Субъективная   сторона

подстрекательства, «Советская юстиция» 1968 г. №  16, стр. 5.

128

участников, во всех случаях зависит от действий, факти­чески совершенных исполнителем. В качестве эксцесса могут выступать такие действия исполнителя, которые умыслом соучастников не охватывались.

При установлении мотивационной стороны группово­го преступного поведения следует исходить из того, что она обусловливается ролью каждого из соучастников в совершении преступления, характером связи с другими соучастниками, объективными и субъективными призна­ками   совершаемого  преступления.

Важно также иметь в виду следующее. При сложном соучастии различия мотивов, какими руководствовался каждый из соучастников, совершающий преступление совместно с другими лицами, особого значения не име­ют. Хотя в наступлении преступного результата обычно заинтересован прежде всего исполнитель, его действия нередко обусловлены деятельностью других заинтересо­ванных в преступлении соучастников. Совершая преступ­ление в интересах организатора или подстрекателя, ис­полнитель может руководствоваться и ложно понятыми интересами, мотивами дружбы, солидарности, родствен­ными чувствами, трусостью, малодушием и многими дру­гими побуждениями. В основе его действий могут быть корыстные соображения—надежда получить от подстре­кателя или организатора вознаграждение за совершен­ное преступление, которое само по себе может быть и некорыстным. Аналогичными мотивами могут руковод­ствоваться и другие соучастники, оказывающие содейст­вие исполнителю в совершении преступного акта. Необ­ходимо, как уже отмечалось, лишь установить, что соучастник был осведомлен, хотя бы в общих чертах, о цели, которую преследует исполнитель, и о мотивах, ко­торыми исполнитель при этом руководствовался, если эти признаки являются обязательными признаками сос­тава, При факультативности их осведомленность о них соучастников также не имеет значения.

Таким образом, различие в мотивах действий не ис­ключает соучастия. Например, совершенно безразлично, какими мотивами руководствовался в своих действиях подстрекатель, даже если он намеревался затем изобли­чить преступника-исполнителя (провокация преступле­ния). Верховный Суд СССР отмечает: «...каковы бы ии были мотивы, побудившие лицо к провокации  преступ-

9   Заказ 6523        129

ления, она составляет уголовно наказуемое действие, так как самый способ изобличения, заключающийся в подстрекательстве к совершению преступления, является общественно опасным и поэтому должен влечь уголов­ную ответственность лица, которое к нему прибегло»1. Не будь подстрекательства, исполнитель, возможно, и не совершил бы преступления. Вот почему все случаи провокационной деятельности должны быть квалифици­рованы как подстрекательство к соответствующему прес­туплению.

Представляет интерес и является не менее важным вопрос правовой оценки содеянного при «несовпадении мотива в простом соучастии (соисполнительстве), когда состав преступления выполняется объединенными усили­ями соучаствующих лиц. Непосредственно участвуя в1 осуществлении преступного замысла, соисполнители сво­ими действиями создают необходимые условия для осу­ществления состава преступления в целом, но могу г руководствоваться разными мотивами. В этом случае возникает конкуренция мотивов, имеющая значение для квалификации.

По общему правилу, основания и пределы ответствен­ности соисполнителей являются такими же, как и при сложном соучастии. Все соисполнители отвечают за преступление, совершенное ими сообща.

При соиополнительстве между участниками преступ­ления существует более тесная связь, чем между соуча-:тниками и исполнителем в сложном соучастии. Единст­во 'намерений совершить преступление здесь проявляет­ся более интенсивно. Поэтому при решении вопроса об ответственности соисполнителей должен быть установлен и принят во внимание наиболее опасный, побуждающий действовать любого из соучастников мотив. Этот мотив должен быть известен всем соисполнителям и принят как свой собственный при совершении преступления.

Приговором Тернопольского областного суда были осуждены 3.— по п. «в» ст. 93 УК УССР (убийство в свя­зи с выполнением потерпевшим своего служебного и общественного долга), М. и В.— оба по ст. 94 УК УССР

1 «Судебная   практика   Верховного   Суда   СССР»,   вып. 6, М., 1946,   стр.    11.

130

(убийство без отягчающих обстоятельств) за то, что они по предварительному сговору между собой, вооружив­шись палками, подстерегли на улице Д., напали на него и стали избивать. От полученных телесных повреждений Д. скончался на месте.

■В процессе расследования и судебного рассмотрения

дела установлено, что каждый из осужденных, приняв

участие в убийстве Д., руководствовался разными моти­

вами. М. был враждебно настроен по отношению к по­

терпевшему потому, что тот приставал к его жене, скло­

няя ее к сожительству; 3. решил отомстить Д. за то,

что он поместил в районной газете заметку о незакон­

ном использовании автомашины при строительстве дома.

Между третьим осужденным В. и потерпевшим никаких

враждебных отношений не было, и В. принял участие в

убийстве под влиянием разговоров, которые вели между

собой 3. и М. непосредственно перед совершением прес­

тупления, высказывая свои обиды. Во время этого раз­

говора они решили «проучить» потерпевшего, и В. с этим

согласился.           )

Рассмотрев дело по кассационным жалобам осужден­ных и их адвокатов, Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда УССР вынесла частное опреде­ление о неправильной квалификации действий осужден­ных М. и В. по ст. 94 УК УССР, поскольку между всеми осужденными еще до совершения убийства установилось единство намерений и цели и в связи с этим их действия надлежало квалифицировать по п. «в» ст. 93 УК УССР.

Правильность принятого решения теоретически мо­жет быть обоснована с позиции конкуренции мотивов при соисполнительстве. Во-первых, единство намерений и цели всех троих осужденных по данному делу сомне­ний не вызывает; во-вторых, каждый из них еще до со­вершения преступления был осведомлен о мотивах предстоящей расправы над потерпевшим и молчаливо согласился с ними; в-третьих, преступление было совер­шено сообща, объединенными усилиями в форме соис-полнительства.

Поскольку каждый из осужденных сознавал не толь­ко свои собственные мотивы, но и мотивы остальных со­участников, в том числе и наиболее опасный мотив, которым руководствовался 3. (месть на почве общест­венной деятельности потерпевшего), и они действовали

9*            131

в полном согласии, помогая друг другу осуществить убийство при отягчающих обстоятельствах, все они должны нести ответственность за одно, а не за различные преступления. В соответствии с общим мотивом соислол-нительства их действия подпадают под признаки п. «в» ст. 93 УК УССР. Мотивы, которыми руководствовались М. и В., самостоятельного правового значения не имеют, так же как не имеют значения мотивы действий соучаст­ников, помогающих или способствующих выполнить сос­тав преступления исполнителем, в сложном соучастии (с распределением ролей). Различие в мотивах, которыми руководствовались соучастники, может быть учтено при назначении наказания каждому из них1.