СУДЕБНАЯ ПРАКТИКА И СЕМЕЙНОЕ ПРАВО

Роль судебной практики в восполнении пробелов законодательства о браке и семье

1. Среди рассматриваемых судами дел значительное место занимают споры, вытекающие из брачно-семей-ных отношений1. По своему характеру эти отношения чрезвычайно индивидуальны и разнообразны, в связи с чем применение к отдельному случаю общей нормы права, рассчитанной на типичные отношения, нередко вызывает большие затруднения. Следовательно, и в этой отрасли права судебная практика имеет большое значе­ние2.

Разумеется, в рамках одной работы нет возможности по всем без исключения институтам советского семейно­го права проследить полностью роль судебной практики. Но исследование данного вопроса хотя бы частично, по отдельным группам отношений, раскроет достаточно яркую картину, показывающую роль судебной практи-

1              В РСФСР, например, за последние годы они составляли более

половины всех гражданских дел.

2              Это обстоятельство отмечалось еще в самых первых постанов­

лениях руководящих судебных органов. Так, в Инструктивном пись­

ме ГКК Верховного Суда РСФСР от  11  июня  1929 г. говорилось:

«В области семейно-брачных отношений, строящихся по-разному в

зависимости от социальной среды, от окружающей обстановки, про­

должительности брака, от специфических местных условий  (нацио­

нальных и др.), больше, чем в какой-либо другой области правовых

отношений, требуется со стороны суда особая гибкость, вниматель­

ность и тщательность при изучении особых условий каждого кон­

кретного дела, с которым стороны приходят в суд. Особенно недо­

пустимо в этих делах установление шаблона    и трафарета, равных

измерителей и масштабов, неприменимых к отношениям, по сущест­

ву, далеко не однородным. Индивидуализированный подход должен

быть проявлен судом по всем делам, где спорят между собой члены

семьи» («Сборник разъяснений Верховного Суда РСФСР за 1929 г.»,

Юриздат,  1930, стр. 33). Хотя многие различия, обусловленные со­

циальной средой и национальными особенностями, в настоящее вре­

мя сгладились,  но общее положение,  содержащееся в приведенном

письме, сохраняет свое значение.

1713

ки в совершенствовании правового регулирования в этой отрасли законодательства.

2. Судебная практика протекает в рамках закона; положения, противоречащие действующему законода­тельству, не могут иметь места. В то же время изучение судебной практики, в том числе и наиболее характер­ных ошибок, встречающихся при применении законода­тельства, имеет большое значение. Ошибки далеко не всегда показатель недостаточной квалификации или плохой работы судебных органов. Нередко они свиде­тельствуют о неясности, пробельности закона и даже о его несоответствии требованиям времени.

В качестве примера можно было бы привести поло­жения закона, определяющего размер алиментов, взы­скиваемых на детей с их родителей. До издания поста­новления ЦИК и СНК СССР от 27 июня 1936 г. этот размер должен был определяться судами, исходя из по­требностей ребенка и материального положения сторон, в твердой сумме. Между тем практика как народных судов, так и кассационных и надзорных инстанций на­стойчиво определяла алименты не в твердой определен­ной сумме, а в процентном отношении к заработку ответчика1. В связи с этим Пленум Верховного Суда СССР в постановлении от 7 июня 1934 г. разъяснил: «При определении размера алиментов суды должны, учитывая материальное, семейное, социальное положе­ние родителей, стремиться к тому, чтобы полностью обеспечить все необходимые потребности по пропита­нию и воспитанию ребенка. Между тем, определение размеров алиментов в процентном отношении к зарпла­те базируется на искусственном, механическом подходе без учета действительных потребностей ребенка приме­нительно к материальному, семейному и социальному положению родителей. На практике это может создать присуждение явно преувеличенных сумм, которые не вызываются необходимыми потребностями ребенка и по существу создают возможность наиболее благоприятных условий существования одного из супругов за счет дру-

1 Присуждение алиментов на ребенка в размере 1/я части зара­ботка ответчика было настолько распространено, что в широких массах понятие «одна треть» ассоциировалось с понятием «алимен­ты». Немало было и определений, где размер алиментов устанавли­вался в долевом отношении (см., например, «Определения ГКК Вер­ховного Суда РСФСР за 1924 г.», Юриздат, 1925, стр. 78).

174

того супруга. Поэтому определение размера алиментов с зарплаты должно производиться в твердо установлен­ной сумме, обеспечивающей необходимые потребности ребенка и определяемой в зависимости от материально­го, семейного и социального положения ответчика»1.

Это разъяснение соответствовало закону2. В то же время для нас сейчас очевидно, что оно не соответство­вало жизненным потребностям. Именно поэтому спустя всего два года ЦИК и СНК СССР издают закон, кото­рым кардинально меняется принцип определения али­ментов3, т. е. устанавливается взыскание алиментов в долях к заработку родителей. Этот вопрос был предме­том оживленной дискуссии при разработке Основ зако­нодательства о браке и семье, и, как известно, зако­нодатель пришел к выводу, что определение али­ментов в доле к заработку (доходу) ответчика провере­но и оправдано жизнью и наиболее полно обеспечивает интересы детей. Именно1 такой порядок и установлен ныне действующим законодательством. Необходимость его введения была выявлена судебной практикой.

3. До принятия союзными республиками ныне дей­ствующих кодексов о браке и семье в законодательстве о браке и семье отсутствовали нормы об исковой давно­сти. Этот пробел закона вынуждена была восполнять судебная практика.

В КЗоБСО РСФСР (до внесения в него изменений в соответствии с Указом Президиума Верховного Совета СССР от 8 июля 1944 г.) о давностном сроке говори­лось лишь в одном случае, а именно: лицу, записанному по заявлению матери отцом ребенка, предоставлялось право оспорить произведенную запись в течение годич-

1              «Сборник постановлений, разъяснений и директив Верховного

Суда СССР», М., 1935, стр. 129.

2              Представляется, что учет материального положения и потреб­

ностей ребенка мог бы быть сделан и при определении алиментов в

процентном отношении. Поэтому в Инструктивном письме ГКК Вер­

ховного Суда РСФСР, утвержденном Президиумом Верховного Суда

РСФСР  11 июня 1929 г., указывалось, что размер алиментов, как

общее правило, должен быть выражен в точно определенной сумме,

и,  следовательно,  не  исключалась  возможность  присуждения   али­

ментов в отдельных случаях в долях к заработку. В практике судов

УССР   (которая была поддержана   Верховным   Судом УССР)   али­

менты взыскивались в процентном  отношении. Именно эта практи­

ка, опротестованная  прокуратурой,  вызвала  принятие приведенного

выше постановления.

3              СЗ СССР 1936 г. № 34, ст. 309.

175

ного срока (ст. 29) К В постановлении Пленума Верхов­ного Суда СССР от 15 ноября 1939 г. «О судебной прак­тике по делам о признании отцовства и о взыскании средств на содержание детей» в связи с этим обраща­лось внимание судов на то, что, «если ответчик, запи­санный при регистрации рождения ребенка отцом по­следнего, получил извещение о такой записи и без ува­жительных причин в установленный законом срок не предъявил иска о признании этой записи неправильной, суд не должен входить в обсуждение вопроса, является ли ответчик отцом ребенка, и разрешает только иск об алиментах»2.

0              сроках, в течение которых запись могла быть оспо­

рена другими лицами, никаких   указаний    не имелось.

Одно время практика считала необходимым применять

установленный ГК трехгодичный    срок давности.    Так,

по делу по иску гр-ки Василенко к гр-ну Сыч об уста­

новлении отцовства    и взыскании    алиментов    Пленум

Верховного Суда РСФСР вынес постановление, в кото­

ром указал, что поскольку отцом ребенка был записан

муж истицы, постольку эта запись «могла быть оспоре­

на гр-ном Сыч в течение годичного срока со дня полу­

чения извещения загса о регистрации его отцом ребен­

ка, а другими заинтересованными    в    этом    лицами в

течение общего давностного срока — 3 года».   Так   как

иск был предъявлен по истечении пяти лет, все судеб­

ные решения были отменены и дело за пропуском дав­

ностного срока дальнейшим производством прекращено3.

Впоследствии положительное отношение к примене­нию давностных сроков по требованиям матери об уста­новлении отцовства в тех случаях, когда в книгах за-пи-си актов гражданского состояния отцом уже было запи­сано другое лицо, изменилось, и суд принимал к рас­смотрению такие требования независимо от истечения какого-либо срока. Например, в одном из определений Верховного Суда РСФСР было указано: «Независимо от срока, прошедшего со дня регистрации рождения ребенка, мать ребенка вправе предъявить иск о призна-

1              В ред*/л\/ы от 2к «юля 193» г.

2              «Сборник  действующих   постановлений  Пленума   и   директив­

ных писем Верховного Суда СССР. 1924—1944 гг.», Юриздат, 1946,

стр. 157 и ел.

3              См. протокол № 3 от 14 января 1929 г., «Сборник разъяснений

Верховного Суда РСФСР за 1929 г.», стр. 30—31.

Г

нии отцовства и об алиментах и не к тому лицу, которое записано отцом в книгах загса, и суд не должен отка­зывать в таком иске на том лишь исключительно осно­вании, что отцом ребенка записан не ответчик, а другое

лицо»1.

После издания Указа Президиума Верховного Сове­та СССР от 8 июля 1944 г., в соответствии с которым мать, не состоящая в зарегистрированном браке, не имела права обращаться с иском об установлении от­цовства, ст. 29 КЗоБСО РСФСР была отменена. В прак­тике встал вопрос о том, в какой срок муж матери, за­писанный отцом рожденного ею ребенка, вправе оспо­рить произведенную запись, если не считает себя отцом ребенка. В связи с этим Пленум Верховного Суда СССР в постановлении от 4 августа 1950 г. разъяснил, что такие иски «могут быть предъявлены в суде по месту жительства ответчика в пределах общего срока исковой давности, установленной ГК союзных республик и ис­числяемой с того момента, когда истцу стало известно о регистрации ребенка на его имя»2.

Таким образом, суд по аналогии применил нормы гражданского законодательства3.

В названном постановлении Пленума было повторе­но и выработанное ранее судебной практикой   правило

1              «Советская юстиция»  1937 г. № 10/11, стр.  113. В таких слу­

чаях указывалось на необходимость привлечения лица, записанного

отцом, в качестве соответчика   (см., например, «Сборник действую­

щих постановлений Пленума Верховного Суда СССР и определении

коллегий Верховного Суда СССР. Второе полугодие 1939 г.», Юриз­

дат, 1941, стр. 127).

2              «Сборник действующих   постановлений   Пленума  Верховного

Суда СССР. 1924—1951" гг.», Госюриздат, 1952, стр. 179.

3              Как представляется, в настоящее время, поскольку в соответ­

ствии со ст. 2 Основ гражданского законодательства семейные от­

ношения регулируются семейным законодательством,    применять  к

этим отношениям по  аналогии  нормы  гражданского законодатель­

ства нельзя. Исключение составляют те случаи, когда нормы семей­

ного законодательства  содержат прямую отсылку к нормам  граж­

данского законодательства. Такова точка зрения и судебной прак­

тики. Например, в постановлении Пленума Верховного Суда СССР

от 1 декабря 1966 г. по делу Фроловых/в частности, указано на то,

что Пленум  Верховного Суда    Белорусской    ССР  «нарушил ст.  2

Основ гражданского законодательства Союза ССР и союзных рес­

публик, применив к семейным отношениям    нормы,    регулирующие

условия  действительности    сделки    в    гражданских    отношениях»

(«Бюллетень Верховного Суда СССР» 1967 г. № 2, стр. 37).

12  Заказ  4638

177

о сроках по требованиям о присуждении алиментов и взыскании задолженности по алиментным платежам1.

Судебная практика выявила, таким образом, имев­шийся в законодательстве пробел, а выработанные ею положения оказали прямое влияние на решение законо­дателем вопроса о возможности применения исковой давности по спорам, вытекающим из брачно-семейных отношений. Во вновь принятые всеми союзными респуб­ликами кодексы о браке и семье включены главы, по­священные исковой давности. Как общее правило, уста­новлено, что на требования, вытекающие из брачно-семейных отношений, исковая давность не распростра­няется. Исключения сделаны для трех случаев: требо­вания о разделе общего имущества супругов, оспарива­ния записи об отцовстве (или материнстве) и взыска­ния алиментов за прошлое время2.

Для лиц, записанных в качестве отца или матери ребенка, срок оспаривания произведенной записи уста­новлен в один год (напомним, что именно такой срок предусматривала в свое время ст. 29 КЗоБСО РСФСР3.

Новое законодательство восстановило право обра­щаться в суд с иском об установлении отцовства к лицу, с которым мать ребенка не состояла в браке. Поскольку исковая давность к требованиям, вытекающим из брач­ных и семейных правоотношений, применяется лишь в случаях, прямо предусмотренных законом, с несомнен­ностью следует, что на требования об установлении от-

1              См.  постановление  Пленума    Верховного    Суда    РСФСР  от

7 ноября 1926 г. («Еженедельник советской юстиции» 1926 г. № 28);

Инструктивное   письмо  ГКК Верховного Суда  РСФСР от   11 июня

1929 г. («Сборник разъяснений Верховного Суда РСФСР за 1929 г.»,

стр. 37 и ел.);  постановление Пленума   Верховного Суда СССР  от

15 августа 1939 г.  (см. «Сборник действующих постановлений Пле­

нума Верховного Суда СССР. 1924—1951 гг.»).

2              Этот, последний, срок является, по существу, не давностным,

а  преклюзивным  сроком.  Независимо  от уважительности    причин,

по которым исполнительный лист не предъявлялся    ко    взысканию,

суд не вправе взыскать алименты за прошлое время более чем за

три года. Следует иметь в  виду, что законодательством   некоторых

союзных республик предусмотрен также давностный срок для тре­

бований об отмене усыновления.

3              Таким образом, в настоящее время при обстоятельствах, ана­

логичных приведенному  выше  делу Василенко—Сыч,  в требовании

матери об установлении  отцовства  также  следовало  бы  отказать,

поскольку запись об отцовстве ее мужа  не была оспорена в уста­

новленный законом  срок пи ею  самой, ни  ее мужем, записанным в

качестве отца ребенка.

178

цовства правила об исковой давности не могут быть распространены. Тем не менее на практике некоторые сомнения и на этот счет возникали, в связи с чем поста­новлением Пленума Верховного Суда РСФСР от 21 февраля 1973 г. было разъяснено: «Иск об установле­нии в судебном .порядке отцовства в отношении ребенка, родившегося после 1 октября 1968 года, может быть предъявлен лицами, перечисленными в ст. 48 КоБС, в любое время после его рождения, поскольку срок дав­ности по делам такого рода Кодексом о браке и семье не предусмотрен»1.

4. В законодательстве всех союзных республик (кроме УССР) отсутствовали нормы, предусматривающие воз­можность восстановления в родительских правах лиц, лишенных этих прав по суду. Отсутствие таких норм понималось некоторыми судами как невозможность восстановления в родительских правах. Верховный Суд РСФСР в постановлении от 5 августа 1963 г. на основе общих положений закона, устанавливающего, что любые вопросы, касающиеся несовершеннолетних детей, разре-

1 «Бюллетень Верховного Суда  РСФСР»   1973 г. № 5, стр. 6.

Такого взгляда придерживалась судебная практика и до 8 ию­ля 1944 г. Например, в одном из определений ГКК Верховного Суда РСФСР за 1924 год мы читаем: «Применение ст. 44 ГК о погаси­тельной давности к вопросу об отцовстве явно несуразно, ибо от­цовство является состоянием длящимся и основывается на ст. 133 КЗАГС, почему решение нарсуда и определение губсуда подлежат отмене».

Однако следует отметить, что этот вопрос в настоящее время не так прост, как представляется на первый взгляд. Дело в том, что постановлением Пленума Верховного Суда СССР от 12 января 1973 г. разъяснено, что при наличии в книгах органов загса записи об отцовстве (за исключением тех случаев, когда запись сделана на основании ч. 3 ст. 17 Основ законодательства о браке и семье, т. е. когда внесены фиктивные данные об отце) суды не вправе прини­мать иски об установлении отцовства. Обращение с иском возмож­но только в случае, если запись будет признана предварительно по суду недействительной. Между тем, как указывалось выше, мать вправе оспорить запись лишь в течение одного года. Лишаясь пра­ва на оспаривание записи,, она тем самым теряет право и на предъ­явление иска об установлении отцовства. Что же касается других лиц, управомоченных на предъявление иска об установлении отцов­ства (фактический отец, опекун и попечитель ребенка, сам ребенок по достижении совершеннолетия), то в отношении них закон ника­ких сроков не определяет. Поскольку наличие записи препятствует им обратиться с иском об установлении отцовства, а этот иск ника­ким сроком не ограничен, следует прийти к выводу, что они вправе оспорить запись в любое время.

179

шаются исходя из их интересов, разъяснил, что в тех случаях, когда условия, послужившие основанием для лишения родительских прав, изменились и восстановле­ние в правах не будет противоречить интересам ребен­ка, вопрос о восстановлении может быть разрешен су-дом в общеисковом порядке. В постановлении подчер­кивалось, что «только интересы детей могут являться основанием для удовлетворения иска». Таким образом, изменение условий жизни родителя само по себе не может явиться основанием для восстановления его в ро­дительских правах. Именно так решен вопрос всеми вновь принятыми кодексами о браке и семье союзных республик1. В данном случае судебная практика при­бегла к аналогии права.

Детализация судебной практикой брачно-семейных норм и их истолкование

1. Теперь остановимся на рассмотрении волроса о детализации судебной практикой отдельных норм зако­на и их истолковании.

Выше было отмечено, что в соответствии с постанов­лением ЦИК и СНК СССР от 27 июня 1936 г. родители обязывались уделять детям часть получаемой заработ­ной платы в виде твердых ее отчислений, размеры кото­рых определялись числом детей. Следуемая на содер­жание детей часть (74, 7з, Уг) определялась безотноси­тельно к потребностям каждого отдельного ребенка, от заработной платы (материального положения) родите­ля, требующего выплаты алиментов. В отношении кол­хозников исчисление производилось в трудоднях по тем же нормам. В постановлении упоминались только заработная плата и выплаты по трудодням, но на прак­тике удержание всегда распространялось    и на другие

виды выплат и доходов1. Возникал, однако, вопрос, из каких именно выплат (или доходов, кроме заработной мл a i ы) при взыскании присужденных алиментов следу­ет удерживать определенную судом часть. Выявилось также, что в тех случаях, когда заработок (доход) пла­тельщика носит меняющийся, неравномерный характер, удержание алиментов в доле к такому заработку ставит взыскателя в затруднительное положение, поскольку выявление отдельных сумм, получаемых плательщиком, для взыскателя чрезвычайно затруднительно. Кроме того, такой способ взыскания не обеспечивал равномер­ное периодическое получение средств на содержание детей.

Практика в этих случаях стала прибегать к опреде­лению алиментов в твердой сумме, размер которой устанавливался применительно к предусмотренным за­коном долям из расчета Vi2 части всего годового дохода плательщика2. Выработанные судебной практикой поло­жения нашли закрепление в постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 4 августа 1950 г.3. В нем перечислялись те виды выплат, которые должны учиты­ваться при удержании присужденной судом части зара­ботка ответчика. Таким образом, закон был конкрети­зирован в соответствии с общим принципом, положен­ным в его основу. Такая конкретизация способствовала правильному правовому регулированию алиментных отношений.

При проведении последней кодификации в 1968— 1969 годах законодатель пришел к выводу о необходи­мости детализировать непосредственно в законодатель­стве те виды выплат, которые учитываются при взыска­нии алиментов. В связи с этим в Основах законодатель­ства о браке и семье Совету Министров СССР было да­но поручение установить порядок определения видов заработка  (дохода), подлежащих учету. Постановлени-

1 Если после лишения родителей родительских прав ребенок будет усыновлен, то нет оснований ломать налаженную жизнь ре­бенка. Возвращение его родителям, даже если последние изменили поведение, будет противоречить его интересам, не говоря уже о су­щественном нарушении прав усыновителей. Поэтому как в действу­ющем законе, так и в названном постановлении Пленума указа­но, что в тех случаях, когда ребенок усыновлен, восстановление в родительских правах не допускается.

180

1              См., например,    Инструкцию    НКЮ    СССР    от 28 сентября

1939 г. «О порядке исполнения судебных решений», «Вопросы брака

и семьи в суде», Госюриздат, 1949, стр. 84.

2              См. циркуляр НКЮ СССР № 3 от 28 августа  1936 г. «О взы­

скании  алиментов»   («Советская юстиция»   1936 г. № 28, стр.   124).

Этот циркуляр по существу обобщил положения судебной практики.

3              См.   «Сборник действующих  постановлений   Пленума  Верхов­

ного Суда СССР. 1924—1951 гг.», стр. 177.

181

ем Совета Министров СССР от 9 декабря 1968 г.1 издание соответствующего акта было отнесено к компетенции Государственного комитета Совета Министров СССР по вопросам труда и заработной платы совместно с ВЦСПС, которые в январе 1969 года приняли такой акт2. Необходимость издания данного акта была, таким образом, подсказана судебной практикой, а выработан­ные ею положения легли в его основу.

Постановление Пленума Верховного Суда СССР от 4 августа 1950 г. предусматривало также в интересах детей возможность в отдельных случаях определять алименты в твердой денежной сумме. Представляется, что это разъяснение не выходило бы за рамки закона, если бы соответствовало принципу, который лежал в ос­нове самого закона (взыскание определенной доли без­относительно к потребностям ребенка и материальному положению другого родителя), и лишь конкретизирова­ло бы данную норму для тех случаев, когда буквальное применение закона поставило бы детей и матерей в за­труднительное положение и не обеспечивало бы интере­сов ребенка. Однако Пленум указал, что в этих случаях алименты определяются в твердой сумме «с учетом ин­тересов ребенка и материального положения сторон», тем самым создав по существу новую норму, в основу которой был положен совершенно иной принцип опре­деления размера алиментов, неизвестный действующему законодательству.

В настоящее время возможность определения в неко­торых случаях алиментов в твердой сумме предусмот­рена непосредственно законом. Действующее законода­тельство предусматривает единый принцип определения размера алиментов безотносительно к тому, устанавли­ваются ли они в доле к заработку или в твердой сумме. В последнем случае суд устанавливает их размер хотя и в твердой сумме, но исходя из предполагаемого заработ­ка применительно к общим положениям. Итак, в данном случае выработанные судебной практикой положения не были восприняты законодателем.

1              СП СССР 1968 г. № 23, ст. 170.

2              См. постановление   от 22 января    1969 г. № 26/3    «О видах

заработка  (дохода), подлежащих учету при удержании алиментов»

(«Бюллетень» Госкомтруда 1969 г. № 3, стр. 14).

182

Можно указать и на другие примеры истолкования судами нормы о взыскании алиментов в доле заработка обязанного лица, без которых данная норма не получи­ла бы своего правильного применения. Так, постановле­нием Пленума Верховного Суда СССР № 2/5/у от 22 ян­варя 1942 г. было разъяснено, что соответствующая доля удерживается с ответчика исходя не из всей начислен­ной ему заработной платы, а лишь из той суммы, кото­рая причитается после удержания из заработной платы всех налогов и сборов, которыми он облагается по его заработной плате1. Понятие «заработная плата» было истолковано ограничительно, такое толкование соответ­ствует смыслу закона, который, как указывалось, обя­зывает родителей уделять детям определенную часть от тех сумм, которые данный родитель сам получает.

Сомнение вызывал вопрос о том, в какой части дол­жен определяться размер алиментов, когда к ответчи­ку предъявлены требования двумя матерями: имеет ли право каждая из них на получение lU части заработка (дохода) на ребенка или исходя из общего числа детей алименты следует установить в размере 7з и соответ­ственно на содержание каждого ребенка взыскивать по У6? Постановление Пленума Верховного Суда СССР от 9 марта 1939 г. разъяснило, что размер алиментов дол­жен определяться исходя из общего числа детей2.

В то же время судебная практика всегда придержи­валась того взгляда", что дети, проживающие совместно с плательщиком и находящиеся на его иждивении, не должны приниматься во внимание при определении раз­мера алиментов на других отдельно от него проживаю­щих детей. Предъявление женой ответчика иска о взы­скании алиментов рассматривалось как действие, имев­шее своей целью уменьшить установленный законом размер алиментов, т. е. как попытка использовать свое субъективное право не в соответствии с его назначени­ем и в нарушение интересов   детей,    которых   обязан

1              См. «Сборник действующих постановлений Пленума и дирек­

тивных писем Верховного Суда СССР. 1924—1944 гг.», стр. 163. Это

разъяснение было повторено в постановлении Пленума Верховного

Суда СССР от 4 августа 1950 г.; в настоящее время оно содержится

в  постановлении  Государственного    комитета    Совета    Министров

СССР по вопросам труда    и заработной    платы    и    Секретариата

ВЦСПС от 22 января 1969 г.

2              См. «Сборник действующих  постановлений  Пленума и дирек­

тивных писем Верховного Суда СССР. 1924—1944 гг.», стр. 161.

■183.

содержать ответчик. Поэтому Пленум Верховного Суда СССР в постановлении от 4 августа 1950 г. обратил внимание судов на следующее: в иске о взыскании али­ментов должно быть отказано, если будет установлено, что требование об алиментах предъявлено лишь с целью добиться в обход закона снижения алиментов, выплачиваемых ответчиком на детей от другой матери (п.З)'.

Такое разъяснение в настоящее время содержится в постановлении Пленума Верховного Суда РСФСР от 21 февраля 1973 г. Это положение применяется и суда­ми других республик. В то же время изучение судебной практики в свое время показало, что в некоторых слу­чаях дети, проживающие совместно с плательщиком, могут оказаться значительно хуже материально обеспе­ченными по -сравнению с детьми, на которых выплачи­ваются алименты. В связи с этим в ч. 2 ст. 22 Основ за­конодательства о браке и семье предусмотрена возмож­ность снижения в таких случаях установленного зако­ном размера алиментов. Эта норма, необходимость принятия которой была подсказана судебной практи­кой, в свою очередь потребовала детализации, посколь­ку оставляла нерешенным вопрос о том, какими крите­риями должен руководствоваться суд при сопоставле­нии материального положения детей, проживающих со­вместно с ответчиком, и детей, не проживающих с ним. Такая детализация, исходя из общего принципа опреде­ления алиментных платежей, была дана в постановле­нии Пленума Верховного Суда СССР от 4 декабря 1969 г.2. Общий принцип, как отмечалось, заключается в том, что заработок взыскателя не оказывает влияния на размер алиментов. В соответствии с этим положени­ем в названном постановлении разъяснено, что для сравнения материального положения детей принимает­ся во внимание лишь заработок плательщика и нали-

1              На необходимость    борьбы   с   обходом    закона   от 27 июня

г., выражающимся в предъявлении искусственных исков в поль­

зу детей, живущих при ответчике    (для    уменьшения алиментов в

пользу детей, живущих отдельно от него),    и    на    необходимость

отказа в таких исках обращало внимание еще постановление Все­

союзного совещания по  гражданским делам   («Советская юстиция»

г. №4, стр. 22).

2              См.    «Бюллетень    Верховного    Суда    СССР»    1970    г.    N°  1,

стр. 10—15.

184

чие тех нетрудоспособных членов его семьи, которых он обязан содержать по закону.

2. Как известно, в нашем законодательстве не уста­новлено не только исчерпывающего, но даже примерно­го перечня оснований для расторжения брака. Един­ственным основанием признается распад семьи и не­возможность ее восстановления1. Брак расторгается, говорит ч. 4 ст. 14 Основ законодательства о браке и семье, «если судом будет установлено, что дальнейшая совместная жизнь супругов и сохранение семьи стали невозможными». В нашей литературе подчеркивается правильность такого решения2. Действительно, одни и те же факты в зависимости от конкретных обстоя­тельств каждого дела и индивидуальных особенностей супругов в одном случае свидетельствуют о действи­тельном распаде семьи, в другом не исключают воз­можности примирения супругов и восстановления семьи. Поэтому детализация закона в данном случае была бы только вредна3.

Такое решение законодателя, как правильно отме* тил Г. М. Свердлов, «высоко поднимает правотворче­скую роль судебной практики    в этих делах    и делает

1              Интересно отметить, что такой подход к расторжению брака

воспроизведен в новом (1969 г.) законе о разводе в Англии. Статья

1 устанавливает, что единственным основанием, которым каждый из

супругов может обосновать свое требование о расторжении брака,

является     непоправимый    (irretrievabey)     распад    брака.     Правда,

ст. 2 несколько ослабляет это положение, поскольку устанавливает,

что суд не может признать брак непоправимо    распавшимся, если

истец не докажет хотя бы один из фактов, перечисленных в следу­

ющей статье  (супружеская измена, недостойное    поведение и др.).

Но сами по себе они не являются основаниями   для    расторжения

брака, а могут лишь свидетельствовать    о его распаде.    Другими,

кроме перечисленных в ст.  2,  фактами   наличие   распада   брака  не

может быть установлено.

2              См.   С. Н.  Абрамов,   Характер    и   особенности судопроиз­

водства по делам о расторжении брака по законодательству СССР,

М., 1947, стр. И; Г. М. Свердлов,   Брак   и развод,   изд-во АН

СССР,   1949, стр. 75—76; М. Т. Ори дорога, Расторжение  брака,

Госюриздат, 1958, стр. 15.

3              Для  тех  исключительных случаев,  когда  невозможность про­

должения совместной жизни не вызывает сомнения и государство не

заинтересовано в сохранении данного брака, закон предусматривает

возможность расторжения брака путем регистрации развода в орга­

нах загса, без предварительного обращения в суд. Эти случаи исчер­

пывающе перечислены законом (чч. 7 и 8 ст. 14 Основ).

185

исключительно важным ее теоретическое обобщение»1. Законодатель установил лишь оценочный критерий и предоставил суду возможность наполнить его конкрет­ным содержанием.

Поскольку установление конкретного перечня осно­ваний для расторжения брака не предусмотрено законо­дателем, такой перечень не может быть выработан и судебной практикой2. Однако судебная практика пока­зывает, как следует оценивать те конкретные факты, на которые ссылаются супруги при предъявлении требова­ния о расторжении брака. Исходя из общих принципов законодательства о браке и семье и из смысла нормы, устанавливающей основание расторжения брака, мож­но прийти к выводу, какие факты сами по себе не явля­ются свидетельством распада семьи, не исключают воз­можности ее восстановления и, следовательно, как пра­вило, должны влечь за собой отказ в иске. В связи с этим Верховный Суд СССР разъяснил, что «временный разлад в семье и конфликты между супругами, вызван­ные случайными причинами, а также не обоснованное серьезными доводами нежелание одного или обоих супругов продолжать брак не могут считаться доста­точным основанием  к расторжению брака»3.

Правильное применение норм о расторжении брака, потребовало толкования некоторых из этих норм. Так, ст. 14 Основ законодательства о браке и семье при на­личии взаимного согласия супругов, не имеющих несо­вершеннолетних детей, допускает расторжение брака в органах загса. Эта норма вызвала разноречивые толко­вания на практике в отношении понятия «несовершенно­летние дети». Некоторые суды    полагали,    что только

1              Г. М. Свердлов, Брак и развод, стр. 76.

2              Нельзя поэтому согласиться с М.  Т.  Оридорога, которая  пы­

тается    на    базе    изучения    судебной    практики    дать «классифи­

кацию»  оснований для расторжения брака  (см. М. Т.   Оридоро­

га,   Расторжение    брака,  стр. 24).    Перечисленные    ею основания

представляют собой указание на те факты, которые, как правило,

приводят суд к выводу о распаде семьи. Кстати, автор противоре­

чит сама себе, когда говорит об относительности перечисленных ею

оснований (на стр. 25 эти основания уже именуются «поводами»).

3              Пункт 9  постановления  Пленума Верховного  Суда  СССР от

4 декабря 1969 г., «Бюллетень Верховного Суда СССР» 1970 г. № 1,

стр.  10. Ранее эта же мысль была изложена в постановлении Пле­

нума Верховного Суда СССР    от  16 сентября  1949 г.     («Сборник

действующих  постановлений    Пленума   Верховного    Суда    СССР.

1924—1951 гг.», стр. 187).

186

наличие общих детей служит препятствием к расторже­нию брака в органах загса, другие считали, что брак не может быть расторгнут и при том условии, что у одно­го из супругов имеются несовершеннолетние дети от первого брака. Сомнение вызывало также толкование этой нормы при наличии не родных, а усыновленных детей.

Правила ст. 14 Основ воспроизведены в ст. 38 КоБС РСФСР.

Верховный Суд РСФСР, обобщив судебную практи­ку, в постановлении от 21 февраля 1973 г. разъяснил, что только наличие общих детей, в том числе усынов­ленных супругами, служит препятствием для расторже­ния брака в органах загса. В тех случаях, когда у одно­го из супругов имеются дети, родителем или усынови­телем которых не является второй супруг, наличие не­совершеннолетних детей не делает обязательным рас­смотрение дела о расторжении брака в суде.

Одной из основных задач семьи является воспитание детей (ст. 1 Основ и ст, 1 КоБС). Именно для обеспе­чения интересов воспитания детей в первую очередь закон требует судебной проверки основания расторже­ния брака. Очевидно, что, если отчим (или мачеха) не желают продолжения брака, нет оснований рассчиты­вать на надлежащее их отношение к воспитанию чужо­го ребенка и не в интересах последнего- принуждать супругов к продолжению семейной жизни. Поэтому такое ограничительное толкование, исходящее из общих задач и принципов семейного законодательства, несом­ненно, правильно выражает заложенную в рассматри­ваемой норме мысль законодателя.

Ранее действовавшее законодательство оставляло открытым вопрос о том, с какого момента брак счита­ется прекращенным. Судебная практика исходила из того, что примирение супругов возможно и после выне­сения решения суда о расторжении брака, а потому целесообразно отдалить момент признания брака рас­торгнутым, предоставив супругам еще одну возмож­ность обдумать свои взаимоотношения и сохранить семью. В практике было выработано положение, соглас­но которому брак признавался расторгнутым только с момента регистрации расторжения брака на оснований решения суда в органах загса. Это положение вошло в

187

качестве законодательной нормы во все новые кодексы о браке и семье союзных республик1.

3. Особенно большое значение имеет судебная прак­тика рассмотрения споров по поводу имущественных от­ношений супругов. В советской семье основными яв­ляются личные взаимоотношения ее членов, имуществен­ные отношения подчинены им и носят вспомогательный характер. В то же время характер личных отношений не дает возможности их исчерпывающего урегулирования правовыми нормами. Здесь в основном устанавливаются лишь общие задачи и принципы. Значительно большую роль в личных отношениях играют нормы морали. Кро­ме того, принудительное исполнение лежащих на супру­гах личных обязанностей, как правило, неосуществимо.

Что касается имущественных отношений, то они мо­гут быть исчерпывающе урегулированы законодатель­ством. Решение суда по спорам об имуществе может быть принудительно исполнено. Те или иные имущест­венные права и обязанности чл-jhob семьи устанавлива­ются законодателем исходя именно из тех общих задач, которые должна выполнять семья в социалистическом обществе. Поэтому точное исполнение лежащих на чле­нах семьи, в том числе и на супругах, имущественных обязанностей воспитывает в них должное отношение к выполнению семейного долга.

Судебная практика сыграла значительную роль в выработке основного принципа, на котором строятся имущественные отношения супругов.

Как известно, первым семейным кодексом (КЗАГС 1918 г.) все имущество, принадлежащее супругам, как добрачное, так и приобретенное в браке, считалось раздельной собственностью каждого из них. Принцип раздельности имущества супругов существовал и в до-

1 Такое толкование вызвало в свое время возражения, По­скольку суд решает, что данный брак распался и продолжение его противоречило бы интересам супругов и Детей, решение суда, име­ющее силу закона для данного случая, по вступлении его в закон­ную силу должно прекращать брак (см., например, С, Н. А б р а-k о в, Характер и особенности судопроизводства по делам о рас­торжении брака по законодательству СССР, стр. 33). Что касается возможного примирения супругов, то оно не исключается и после регистрации расторжения брака. Поэтому автор настоящей статьи присоединяется к мнению, высказанному С. Н. Абрамовым.

революционном русском праве1. Менять это положение, которое, как казалось, подчеркивало полное равенство и независимость обоих супругов, законодатель в то время не* стал. Представляется, что такое решение было вы­звано, кроме того, некоторой недооценкой роли семьи и роли имущественных отношений не только в буржу­азной, но и в пролетарской семье.

К. А. Граве показал, почему принцип раздельности имущества не соответствовал требованиям того време­ни (и не соответствует условиям социалистического об­щества вообще) и почему судебная практика стала от не'го отходить, пытаясь истолковать ст. 105 КЗАГС не в соответствии с ее буквальным смыслом2. Так, ГКК Верховного Суда РСФСР в определении по делу, рас­смотренному в 1924 году (супруги спорили о праве соб­ственности на жилой дом, приобретенный мужем в течение брака), указала, что в силу ст. 105 КЗАГС брак не создает общности имущества, что следует понимать как относящееся, с одной стороны, к имуществу, при­обретенному супругами до вступления в брак, и, с дру­гой стороны, приобретенному во время состояния в бра-

1              Статья 109 т. X ч. I Свода законов Российской империи. Са­

мостоятельность женщины в отношении принадлежащего ей имуще­

ства, правда, в значительной степени ограничивалась общими поло­

жениями  о муже как главе  семьи. Тем   не   менее указание на то,

что распоряжение имуществом каждым    из  супругов    могло  быть

совершено  от  своего  имени,  независимо друг  от друга  и  без  со­

гласия другого, делало эту норму более прогрессивной по сравне­

нию с законодательством того времени иных буржуазных стран, по

которому всем имуществом, в том числе и имуществом жены, рас­

поряжался только муж.

2              Мысль о том, что раздельность    имущества    супругов  более

соответствует принципам социалистического общества,  была  выска­

зана    немецким ученым Г. Натаном     (см.   Г.  Натан,    Некоторые

мысли    по   поводу   имущественных   прав    супругов   в   социалисти­

ческом    обществе,    «Государство    и    право в свете    великого Ок­

тября», М.,   1958, стр.  268 и ел.). Исчерпывающая    критика    этого

взгляда    дана    в    работе    К.    А.    Граве    «Имущественные    отно­

шения    супругов»     (Госюриздат,    1960,  стр.  31  и ел.).    К мнению

Граве  автор  настоящей  статьи  полностью  присоединяется.    Новое

семейное законодательство  ГДР, как    и других    социалистических

стран, исходит из принципа общности нажитого в браке имущества

как обязательного режима  супружеского  имущества. Лишь семей­

ный и опекунский кодекс ПНР, исходя, как правило, из законной

общности супружеского имущества  (ст. 31), предоставляет, однако,

супругам право по договору расширить, ограничить или исключить

законную общность (ст. 47).

,   Д89.

ке, но без .всякого участия другого супруга; что же касается имущества, приобретенного супругами сов­местно, то таковое имущество может быть на основании ст. 61 и следующих статей ГК признаваемо в соответ­ствии с фактическими обстоятельствами дела общей собственностью. Это соображение находит себе под­тверждение в ст. 106 КЗАГС, дающей возможность суп­ругам вступать между собой во все дозволенные зако­ном договорные отношения1.

В КЗоБСО 1926 года был установлен принцип -общности всего нажитого в течение брака имущества, в то же время сохранено правило о раздельности иму­щества, принадлежавшего каждому из супругов до вступ­ления в брак. Такое решение вопроса оправдало себя на практике, и этот принцип вновь провозглашен Осно­вами законодательства о браке и семье.

Редакция ст. 10 КЗоБСО РСФСР 1926 года была предельно краткой: в ней не детализировалось, что сле­дует понимать под словом «имущество», не пояснялось понятие «нажитое», не давалось указаний, чем следует руководствоваться при определении долей супругов в общем имуществе2, и т. д.

Разумеется, если бы судебной практикой не были выработаны по всем возникающим вопросам опреде­ленные положения, норма закона не нашла бы надле­жащего применения, а субъективные права граждан необходимой защиты.

До 1969 года по всем этим вопросам не было изда­но руководящих разъяснений Пленума Верховного Су­да СССР и Пленума Верховного Суда РСФСР. В поста­новлениях этих судов разрешались лишь процессуаль­ные вопросы: возможность предъявления требования о разделе имущества независимо от требования о рас­торжении брака, необходимость выделения исков о раз­деле имущества между супругами, если раздел затра-

1              «Определения  ГКК Верховного    Суда    РСФСР    за  1924 г.»,

Юриздат, 1925, стр. 40—41. В упомянутой работе К- А. Граве приве­

ден ряд других примеров из судебной практики тех и последующих

лет.

2              Кратки были и  формулировки   соответствующих норм семей­

ных кодексов других союзных республик, лишь в некоторых из них

указывалось, что при разделе суд обязан делить имущество на две

равные части   (например, КЗоБСО БССР).

190

гнвает права третьих лиц1, и некоторые другие. По иным вопросам имелись постановления и определения по от­дельным делам, которые стали образцом для разреше­ния аналогичных споров и отражали выработанные судебной практикой положения. Только в постановле­нии Пленума Верховного Суда СССР от 4 декабря 1969 г. и в постановлении Пленума Верховного Суда РСФСР от 21 февраля 1973 г. содержатся разъяснения по некоторым вопросам, касающимся существа этих отношений.

Еще в 1930 году было опубликовано определение Верховного Суда РСФСР, в котором указывалось, что вещи, имеющие назначением специальное обслуживание одного из супругов, не подлежат разделу2. Такие вещи судебная практика относила к раздельному имуществу супругов. В то же время предметы роскоши, хотя бы и находившиеся в индивидуальном пользовании одного из супругов, всегда относились к общему имуществу супругов3. Из этих положений исходили не только суды Российской Федерации; аналогичные выводы были сде­ланы и судами других союзных республик. В настоящее время в КоБС всех союзных республик включены эти правила (ст. 22 КоБС РСФСР и соответствующие ста­тьи семейных кодексов других союзных республик). В ст.' 22 КоБС РСФСР имеется, кроме того, правило, предус­матривающее, что раздельное имущество каждого из су­пругов может быть признано их общей собственностью, если будет установлено, что в течение брака были произ­ведены вложения, значительно увеличившие стоимость этого имущества (капитальный ремонт, достройка, пе­реоборудование и т. п.). И эта норма закрепляет поло­жения4, выработанные многолетней судебной прак­тикой.

1              См. постановление Пленума Верховного Суда СССР от 16 сен­

тября 1949 г., «Сборник действующих постановлений Пленума Вер­

ховного Суда СССР. 1924—1951 гг.», стр. 186.

2              См. «Судебная практика»  1930 г. № 9.

3              См. «Судебная практика» 1928 г. № 23.

4              См., например,  определение Судебной  коллегии  по   граждан­

ским делам Верховного Суда СССР   («Судебная практика Верхов­

ного Суда СССР.  1947 г.», вып. VII, М.,  1948, стр. 23): по делу бы-

до установлено,  что дом  был  капитально    отремонтирован    после

вступления в брак, поэтому несмотря на то, что дом был куплен

мужем до заключения брака, суд признал его общим имуществом

супругов, считая, что, по существу,    «того дома,    который    был у

191

Судебная практика под понятием «нажитое имуще­ство» всегда понимала только имущество, приобретен­ное в результате деятельности супругов. Соответственно имущество, приобретенное по безвозмездным сделкам (дарение, наследование), исключалось из состава обще­го имущества и признавалось раздельной собственно­стью того из супругов, кому оно было подарено или пе­решло по наследству. По одному из дел судом был признан недействительным договор дарения дома вви­ду того, что собственник дома Корчагин подарил его без согласия своей жены Дженковой. С учетом того, что спорный дом был получен Корчагиным в дар от его отца, Судебная коллегия по гражданским делам Вер­ховного Суда СССР отменила решение суда, указав в определении: «Нельзя согласиться с решением суда и в части расторжения договора дарения дома от 28 янва­ря 1950 г., так как этот договор прав Дженковой также не затрагивает, поскольку к имуществу, перешедшему к одному из супругов в порядке дарения, требования ст. 10 КЗоБСО РСФСР (в смысле признания этого иму­щества общим) неприменимы»1.

Аналогичный вывод был сделан судебной практикой и в отношении имущества, перешедшего к одному из супругов в порядке наследования, хотя бы такой пере­ход имел место в течение брака. Имущество, получен­ное по наследству, признавалось личной собственностью супруга-наследника.

Эти положения нашли прямое выражение в нормах новых кодексов о браке и семье (см. ст. 22 КоБС РСФСР и соответствующие статьи семейных кодексов других союзных республик).

Статья 10 КЗоБСО РСФСР, как уже отмечалось, не содержала указаний на то, чем должен руководство­ваться суд, определяя доли супругов в общем имуще­стве. Исходя из общего принципа полного равенства обоих супругов в их правах и обязанностях, вытекаю­щих из брака, суды, как правило, производили раздел имущества на равные доли, допуская отступление от начала равенства лишь при наличии особых обстоя­тельств. «Согласно ст. 10 КЗоБСО РСФСР размер при­надлежащей каждому супругу доли в общем имуществе в случае спора определяется судом, однако следует признать, что если суд приходит к убеждению, что суп-

истца до вступления в брак с ответчицей, не существует, а имею­щийся в настоящее время дом уже отстроен супругами в течение их брака и считается общим имуществом супругов». (По ныне дей­ствующему законодательству сам факт капитального ремонта, зна­чительно увеличившего стоимость имущества, достаточен для при­знания его общей собственностью, хотя бы нового объекта создано не было.) Судебная практика по этому вопросу была последователь­ной и в дальнейшем. Так, в 1950 году было опубликовано опреде­ление той же коллегии по делу Николаенко, где отмечалось: «Суд не проверил утверждений ответчицы й отказал ей в иске только на том основании, что дом был приобретен истцом до вступления в брак с ответчицей, Между тем, если установлено, что ответчица действительно произвела капитально-восстановительный ремонт до­ма, то с учетом того обстоятельства, что при ответчице осталось двое детей, суду следовало обсудить вопрос о закреплении за ответ­чицей соответствующей части дома» («Судебная практика Верховно­го Суда СССР» 1950 г. № 9, стр. 40). Интересно обратить внимание на указание об учете того обстоятельства, что при ответчице оста­лось двое детей. Дети, естественно, нуждаются в жилом помещении, и в их интересах суд должен предоставить тому из супругов, при котором они остались проживать, большую по сравнению с другим долю в доме. Как известно, действующее в настоящее время зако­нодательство предусматривает возможность в интересах детей уве­личить долю того из супругов, при котором они остались проживать. 1 «Судебная практика Верховного Суда СССР» 1952 г. № 5, стр. 30. В то же время, если из обстоятельств дела усматри­валось, что дар имел в виду обоих супругов, имущество признава-

192

лось общим. Например, в одном из определений Судебной колле­гии по гражданским делам Верховного Суда СССР указывалось: «Определяя долю истицы в доме в размере Vs части, а долю ответ­чика в размере4/^ частей, суд мотивировал решение тем, что дом был построен из лесоматериалов, отпущенных бесплатно ответчику как инвалиду Отечественной войны, с доставкой этого лесоматери­ала на строительный участок.

Между тем это обстоятельство по настоящему делу не могло иметь решающего значения при определении доли каждой из сторон в общем имуществе, так как строительство дома осуществлялось в то время, когда истица с ответчиком состояла в браке, а потому помощь в отпуске лесоматериалов и подвозе их на строительный участок оказывалась семье ответчика, а не только одному ответ­чику» («Судебная практика Верховного Суда СССР» 1952 г. № 8, стр. 31). На этой же точке зрения судебная практика стоит и в на­стоящее время. Так, в постановлении Пленума Верховного Суда РСФСР от 28 января 1970 г. «О выполнении судами РСФСР поста­новления Пленума Верховно,™ Суда СССР от 25 февраля 1967 г. «О некоторых вопросах применения законодательства при рассмот­рении судами дел по спорам между гражданами и жилищно-строи­тельными кооперативами» подчеркивается, что следует считать об­щим имуществом супругов пай, внесенный ими за счет средств, подаренных обоим супругам, в то время как пай, внесенный одним из супругов за счет средств, полученных им одним в дар, считается его личным имуществом («Бюллетень Верховного Суда РСФСР» 1970 г. №5, стр. 5—6).

,193

13. Заказ 4638

руги имеют право на неравные доли в имуществе, то соображения суда должны быть мотивированы ссылкой на такие доказательства, которые подтверждали бы правильность сделанных судом выводов»1.

Достаточного единства в решении вопроса о том, ка­кие именно обстоятельства должны служить основани­ем к определению доли супругов в неравном размере, в судебной практике не было. Иногда таким основанием считалась разная степень трудовых и денежных вложе­ний. Подобный подход подвергался критике в литерату­ре2. В отдельных определениях основанием как для того или иного распределения конкретных вещей, так и для определения самих долей признавалось наличие детей3.

Этот вопрос нашел разрешение в новом законода­тельстве. Статья 12 Основ законодательства о< браке и семье устанавливает, что доли супругов в имуществе, являющемся общей совместной собственностью супру­гов, признаются равными. Отступление от начала ра­венства возможно в отдельных случаях с учетом инте­ресов несовершеннолетних детей или заслуживающих внимания интересов одного из супругов. Таким образом, размер участия в приобретении того или иного имуще­ства сам по себе не может служить основанием для отхода от начала равенства4.

Надо отметить, что применение нового законодатель­ства вызвало необходимость разъяснения судебной практикой таких общих оценочных понятий, данных в ст. 12, как «интересы детей» и «заслуживающие внима­ния интересы супругов». В постановлении Пленума Вер­ховного Суда СССР от 4 декабря 1969 г., однако, не да­ется достаточного разъяснения этих понятий. Пункт 14 названного постановления, по существу, только напоми­нает судам о необходимости учитывать    при    разделе

имущества интересы детей и супруга. Лишь в отноше­нии супругов отмечается, что нетрудоспособность одно­го из них может быть признана основанием для увели­чения его доли.

Судебная практика постепенно вырабатывает поло­жения, разъясняющие указанные понятия. Можно сде­лать вывод, что в настоящее время судебная практика под интересами детей понимает не самый факт остав­ления у данного супруга детей, а необходимость созда­ния детям благоприятных материально-бытовых усло­вий воспитания, если это не может быть обеспечено без соответствующего увеличения доли того супруга, с ко­торым дети остались проживать1.

4. Сказанное далеко не исчерпывает всех вопросов, по которым судебной практикой выработаны положе­ния, обеспечивающие надлежащее правовое регулиро­вание брачно-семейных отношений; не были приведены все нормы, применение которых требует дальнейших разъяснений.

Представляется, однако, что рассмотренные приме­ры в достаточной степени выявляют роль судебной практики в этой отрасли законодательства.

1 См. «Научный комментарий судебной практики за 1970 г.», «Юридическая литература», 1971, стр. 42—46. К аналогичному вы­воду приходит В. Ф. Маслов в упомянутой работе  (стр. 30—31).

1              «Судебная    практика Верховного    Суда СССР» 1952 г. № 8,

стр. 30.

2              См.  «Научный    комментарий    судебной    практики  за   1964—-

1965 гг.», «Юридическая литература», 1966.

3              См. «Судебная   практика   Верховного    Суда   СССР»  1951  г.

№ 12, стр. 26.

4              Поэтому     вызывают    сомнения     положения,      высказанные

В. Ф. Масловым в книге    «Имущественные    отношения    в    семье»

(Харьков, 1972, стр. 13—15). В данном случае ссылки на многолет­

нюю судебную практику    вряд ли оправданны,   поскольку   вопрос

нашел иное разрешение в законе.

194

13*

Г,