ДОНОСО КОРТЕС

Доносо Кортес маркиз Вальдегамас (1809—1853), испанский мыслитель и дипломат. Он один из самых замечательных представителей духовной контрреволюции XIX века. К нему опять пробудился интерес в наше время. Герцен писал о нем в своих записках («С того берега»), но Леонтьев, по-видимому, его не знал.

Здесь я даю только схему воззрений Доносо, которого знаю только по некоторым переводам и по немецким и французским комментариям.

1. Буржуазия слаба, и победит социализм. Авторитарная социалистическая диктатура заменит буржуазно-демократическую дискуссию. Буржуазию Доносо презирает, но социализм, в котором он видел смертельного врага, вызывает в нем уважение. Социализм напоминает вавилонского царя — высокомерного и Жестокого человека-зверя.

2. Социалистическая революция победит не в Англии (вообще не на Западе, как многие тогда думали, включая Маркса), а в России.

3. Мы все плохие христиане, и поэтому зло (социализм) одержит естественную победу над добром (христианством). Только покаяние, самосовершенствование или сверхъестественное вмешательство Провидения может спасти мир от социализма.

Пророчества Доносо совпадают с позднейшими пророчествами Леонтьева, который утверждал, что социалистический Антихрист родится в России и ее покорит. Но, в противоположность испанскому мыслителю, Леонтьев не верил в спасение этого мира ни человеческим покаянием, ни Промыслом Божиим; он постоянно твердил, что миру суждено погибнуть, и только душа может спастись — и не здесь, а там. Догадки их оказались правильными; крайний социализм — коммунизм одержал победу и установил диктатуру в России, а не на Западе. Но, как и многие социалисты прошлого века, включая Маркса, они не учли сил буржуазной демократии в XX веке; не предугадали они и творческого декаданса в культуре и искусстве.

Доносо и Леонтьева сближает универсальность их мышления: Испания или Россия, Европа или Восток рассматривались ими как герои или героини мировой трагедии христианского мира. Вместе с тем у них не было иллюзий универсалистов другого типа, иллюзий романтиков-мессианистов с их оптимистической верой в провиденциальную роль отдельных народов — германского, польского или славянских. Они умели прямо смотреть в глаза враждебной им исторической правде — тотальной революции и диктатуре. Они хорошо знали, что нельзя отводить Богу ту роль в истории, которая им желательна; они не решались выдавать свои собственные мысли за Божий, как это делал Гегель. На Бога они надеялись: Доносо в плане историческом (в случае общего покаяния или Божьего вмешательства); а Леонтьев — в плане трансцендентном (спасение души в Царстве Бо-жием). При этом мышление Доносо яснее и вызвышеннее, чем леонтьевское; Леонтьев подчинял законы истории законам природы; тогда как для Доносо Кортеса история определяется человеком и Богом (этикой и религией).

Доносо Кортес маркиз Вальдегамас (1809—1853), испанский мыслитель и дипломат. Он один из самых замечательных представителей духовной контрреволюции XIX века. К нему опять пробудился интерес в наше время. Герцен писал о нем в своих записках («С того берега»), но Леонтьев, по-видимому, его не знал.

Здесь я даю только схему воззрений Доносо, которого знаю только по некоторым переводам и по немецким и французским комментариям.

1. Буржуазия слаба, и победит социализм. Авторитарная социалистическая диктатура заменит буржуазно-демократическую дискуссию. Буржуазию Доносо презирает, но социализм, в котором он видел смертельного врага, вызывает в нем уважение. Социализм напоминает вавилонского царя — высокомерного и Жестокого человека-зверя.

2. Социалистическая революция победит не в Англии (вообще не на Западе, как многие тогда думали, включая Маркса), а в России.

3. Мы все плохие христиане, и поэтому зло (социализм) одержит естественную победу над добром (христианством). Только покаяние, самосовершенствование или сверхъестественное вмешательство Провидения может спасти мир от социализма.

Пророчества Доносо совпадают с позднейшими пророчествами Леонтьева, который утверждал, что социалистический Антихрист родится в России и ее покорит. Но, в противоположность испанскому мыслителю, Леонтьев не верил в спасение этого мира ни человеческим покаянием, ни Промыслом Божиим; он постоянно твердил, что миру суждено погибнуть, и только душа может спастись — и не здесь, а там. Догадки их оказались правильными; крайний социализм — коммунизм одержал победу и установил диктатуру в России, а не на Западе. Но, как и многие социалисты прошлого века, включая Маркса, они не учли сил буржуазной демократии в XX веке; не предугадали они и творческого декаданса в культуре и искусстве.

Доносо и Леонтьева сближает универсальность их мышления: Испания или Россия, Европа или Восток рассматривались ими как герои или героини мировой трагедии христианского мира. Вместе с тем у них не было иллюзий универсалистов другого типа, иллюзий романтиков-мессианистов с их оптимистической верой в провиденциальную роль отдельных народов — германского, польского или славянских. Они умели прямо смотреть в глаза враждебной им исторической правде — тотальной революции и диктатуре. Они хорошо знали, что нельзя отводить Богу ту роль в истории, которая им желательна; они не решались выдавать свои собственные мысли за Божий, как это делал Гегель. На Бога они надеялись: Доносо в плане историческом (в случае общего покаяния или Божьего вмешательства); а Леонтьев — в плане трансцендентном (спасение души в Царстве Бо-жием). При этом мышление Доносо яснее и вызвышеннее, чем леонтьевское; Леонтьев подчинял законы истории законам природы; тогда как для Доносо Кортеса история определяется человеком и Богом (этикой и религией).