Формирование запроса на регулирование торговых сетей

По поводу возникновения спроса на формальные правила на современных рынках могут быть выдвинуты две альтернативные гипотезы. В соответствии с первой из них этот спрос предъявляется со стороны ведущих участников рынка, стремящихся стабилизировать рынок, достигший стадии зрелости [Флигстин 2004: 196]. В соответствии со второй спрос на формальные правила возникает вне организационного поля рынка – со стороны участников смежных рынков и государственного регулятора.

В рассматриваемой нами ситуации мы имеем в явном виде второй случай, когда новые регулировки предлагаются извне как средство разрешения системных конфликтов в цепи поставок, а ведущие участники данного рынка активно или пассивно сопротивляются их введению [Радаев, Котельникова, Маркин 2009]. Инициатива принятия закона исходила от Министерства сельского хозяйства России, выступившего от лица производителей в пользу регулирования отношений с розницей, при явном противодействии со стороны ведущих розничных компаний.

Можно ли было избежать регулятивного вмешательства государства? Возникший системный конфликт в цепях поставок мог бы быть, в принципе, урегулирован самими участниками рынка, например, их отраслевыми ассоциациями. Но в итоге этого не произошло. Стратегии горизонтального урегулирования и институционального оформления отношений между поставщиками и ритейлерами во многом оказались не реализованными, хотя такие попытки предпринимались. Например, в марте-апреле 2007 г. в ГУ ВШЭ прошли три заседания рабочей группы Экспертного совета по развитию конкуренции в сфере розничной торговли при ФАС России с обсуждением выделенных ФАС 27 типовых условий договоров, нарушающих права поставщиков. Представители ведущих розничных сетей и ряда ассоциаций производителей подготовили согласительное письмо на имя руководителя ФАС И. Ю. Артемьева, в котором торговые сети фиксировали свой отказ от ряда договорных требований из списка типовых договорных условий ФАС. Но письмо так и не было направлено, переговоры закончились ничем.

Заметим, что торговые сети, хотя и заявляли о своей готовности отступать от дополнительных договорных требований, но соглашались на уступки отнюдь не по всем позициям. Так, например, в упомянутых обсуждениях назывались 10 требований из рассмотренного нами списка ФАС России, которые, по мнению представителей розничных сетей, было бы желательно сохранить. Мы сопоставили эти позиции с нашими количественными данными и убедились в том, что именно они и были наиболее принципиальными. По оценкам поставщиков пять таких требований из десяти относились к числу распространённых, ещё четыре приближались к ним по уровню распространённости, и лишь одно относилось к числу редких [Радаев 2009а; 2009b]. Таким образом, торговыми сетями была проявлена готовность отказаться скорее от наименее важных требований.

В итоге обсуждение возможного компромисса в публичных переговорах пошло не по линии полного отказа от тех или иных требований, а в направлении дифференциации отношений с разными типами поставщиков. Так, розничные компании, входящие в Ассоциацию компаний розничной торговли (АКОРТ), в конце 2007 г. заявили о своей готовности отказаться от множества дополнительных требований, но лишь применительно к отечественным сельхозпроизводителям небрендированной продукции (в отношении которых они и так фактически не применялись). А компания Metro Group даже пыталась «бежать впереди паровоза», объявив ещё летом 2007 г. о планируемой отмене платы за вход в сеть для всех местных сельхозпроизводителей во всех 23 регионах, где открыты её магазины.

Поскольку крупным розничным операторам не удалось в полной мере легитимизировать дополнительные требования к поставщикам (особенно в части бонусных обязательств), а договориться полюбовно не получалось, часть крупных поставщиков, обладая заметно более сильными лоббистскими возможностями, прибегла к стратегии политического голоса, пытаясь задействовать административный ресурс государства. Торговым сетям вменялось в вину злоупотребление доминирующим положением. Общественное мнение было успешно сориентировано на противодействие угрозе «господства спекулятивного капитала». Прозвучал сигнал о необходимости регулирования торговых сетей.

Этот сигнал был принят несколькими политическими игроками. Мы уже указывали на роль Министерства сельского хозяйства России, которое весьма активно лоббировало интересы отечественных сельхозпроизводителей. На определённом этапе в дело вступили депутаты Государственной думы РФ, реализуя политическую волю исполнительной власти и одновременно выражая антиторговые популистские настроения российского населения. Вскоре ведущая политическая партия «Единая Россия» устами своего лидера Б. Грызлова заговорила о господстве торговой мафии. Но более интересным и важным элементом политической игры стала произошедшая много ранее активизация деятельности Федеральной антимонопольной службы России.

По поводу возникновения спроса на формальные правила на современных рынках могут быть выдвинуты две альтернативные гипотезы. В соответствии с первой из них этот спрос предъявляется со стороны ведущих участников рынка, стремящихся стабилизировать рынок, достигший стадии зрелости [Флигстин 2004: 196]. В соответствии со второй спрос на формальные правила возникает вне организационного поля рынка – со стороны участников смежных рынков и государственного регулятора.

В рассматриваемой нами ситуации мы имеем в явном виде второй случай, когда новые регулировки предлагаются извне как средство разрешения системных конфликтов в цепи поставок, а ведущие участники данного рынка активно или пассивно сопротивляются их введению [Радаев, Котельникова, Маркин 2009]. Инициатива принятия закона исходила от Министерства сельского хозяйства России, выступившего от лица производителей в пользу регулирования отношений с розницей, при явном противодействии со стороны ведущих розничных компаний.

Можно ли было избежать регулятивного вмешательства государства? Возникший системный конфликт в цепях поставок мог бы быть, в принципе, урегулирован самими участниками рынка, например, их отраслевыми ассоциациями. Но в итоге этого не произошло. Стратегии горизонтального урегулирования и институционального оформления отношений между поставщиками и ритейлерами во многом оказались не реализованными, хотя такие попытки предпринимались. Например, в марте-апреле 2007 г. в ГУ ВШЭ прошли три заседания рабочей группы Экспертного совета по развитию конкуренции в сфере розничной торговли при ФАС России с обсуждением выделенных ФАС 27 типовых условий договоров, нарушающих права поставщиков. Представители ведущих розничных сетей и ряда ассоциаций производителей подготовили согласительное письмо на имя руководителя ФАС И. Ю. Артемьева, в котором торговые сети фиксировали свой отказ от ряда договорных требований из списка типовых договорных условий ФАС. Но письмо так и не было направлено, переговоры закончились ничем.

Заметим, что торговые сети, хотя и заявляли о своей готовности отступать от дополнительных договорных требований, но соглашались на уступки отнюдь не по всем позициям. Так, например, в упомянутых обсуждениях назывались 10 требований из рассмотренного нами списка ФАС России, которые, по мнению представителей розничных сетей, было бы желательно сохранить. Мы сопоставили эти позиции с нашими количественными данными и убедились в том, что именно они и были наиболее принципиальными. По оценкам поставщиков пять таких требований из десяти относились к числу распространённых, ещё четыре приближались к ним по уровню распространённости, и лишь одно относилось к числу редких [Радаев 2009а; 2009b]. Таким образом, торговыми сетями была проявлена готовность отказаться скорее от наименее важных требований.

В итоге обсуждение возможного компромисса в публичных переговорах пошло не по линии полного отказа от тех или иных требований, а в направлении дифференциации отношений с разными типами поставщиков. Так, розничные компании, входящие в Ассоциацию компаний розничной торговли (АКОРТ), в конце 2007 г. заявили о своей готовности отказаться от множества дополнительных требований, но лишь применительно к отечественным сельхозпроизводителям небрендированной продукции (в отношении которых они и так фактически не применялись). А компания Metro Group даже пыталась «бежать впереди паровоза», объявив ещё летом 2007 г. о планируемой отмене платы за вход в сеть для всех местных сельхозпроизводителей во всех 23 регионах, где открыты её магазины.

Поскольку крупным розничным операторам не удалось в полной мере легитимизировать дополнительные требования к поставщикам (особенно в части бонусных обязательств), а договориться полюбовно не получалось, часть крупных поставщиков, обладая заметно более сильными лоббистскими возможностями, прибегла к стратегии политического голоса, пытаясь задействовать административный ресурс государства. Торговым сетям вменялось в вину злоупотребление доминирующим положением. Общественное мнение было успешно сориентировано на противодействие угрозе «господства спекулятивного капитала». Прозвучал сигнал о необходимости регулирования торговых сетей.

Этот сигнал был принят несколькими политическими игроками. Мы уже указывали на роль Министерства сельского хозяйства России, которое весьма активно лоббировало интересы отечественных сельхозпроизводителей. На определённом этапе в дело вступили депутаты Государственной думы РФ, реализуя политическую волю исполнительной власти и одновременно выражая антиторговые популистские настроения российского населения. Вскоре ведущая политическая партия «Единая Россия» устами своего лидера Б. Грызлова заговорила о господстве торговой мафии. Но более интересным и важным элементом политической игры стала произошедшая много ранее активизация деятельности Федеральной антимонопольной службы России.