Глава 6. Cоциальная стратификация и свобода

К оглавлению 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15
17 18 19 20 21

1. Постановка проблемы

Итак, поскольку современное российское общество, судя по первоначальным заявлениям реформаторов, должно было трансформироваться в более свободное и процветающее, то и происходящие в ходе реформ изменения в базисных аспектах жизнедеятельности общества также целесообразно было бы оценивать с позиций свободы-несвободы. Но что это означает применительно к социальной стратификации?

Во-первых, то, что в стратификационном пространстве должна быть такая интегральная ось, которая, как было уже обозначено, объединяла бы индивидов в группы, различающиеся реализуемыми возможностями повысить (сохранить) индивидуальную свободу (как они сами ее понимают) при данных изменениях в социетальной свободе.

А во-вторых, все другие оси социальной стратификации должны быть пропущены сквозь призму свободы-несвободы, то есть должны быть оценены с точки зрения того вклада, который они вносят в изменение уровня свободы тех или иных индивидов и групп.

Это означает, что при анализе изменений в стратификационном пространстве необходимо исходить из иерархической системы конкретных жизненных целей и ценностей разных субъектов и динамики возможностей их реализации в условиях реформирования. Иными словами, оценивать стратификационную динамику следует не на всех мыслимых осях, а прежде всего на тех, которые в настоящее время тем или иным социальным субъектам представляются наиболее значимыми. При этом надо исходить не из некоторого общего, "единственно правильного" (= западного) понимания свободы, а из тех конкретных смысловых образов свободы, которые в данный период в данном обществе сложились у разных социальных групп и индивидов. При таком подходе "неправовая", "зависимая", "рабская" свобода, как и другие "неправомерные" типы свободы, могут оказаться объектом анализа в той мере, в какой они присутствуют в современной действительности, позволяя разным социальным субъектам жить так, как они сами хотят.

Социальной стратификации в социологической литературе традиционно отводится важное место, так что число выполненных исследований (теоретических и эмпирических) в этой области поистине огромно. Разнообразие исследовательских подходов (что само по себе необычайно важно) так же велико. Сложились целые исследовательские направления, традиции в изучении социальной стратификации: марксизм (неомарксизм), функционализм, веберианство и др. Разумеется, между сторонниками каждого направления стратификационных теорий нет единства по поводу критериев социальной стратификации и "вписанности" ее в общий социальный порядок. Каждый исходит из своего и акцентирует свое - будь то отношение к средствам производства и конфликт групповых интересов (марксизм) или обладающие различным престижем социально-профессиональные позиции, разделение труда и интеграция общества (функционализм) или множество относительно самостоятельных иерархий и статусных позиций, которые одновременно занимают индивиды (веберианство).

Однако во всех направлениях (включая веберианство, хотя в нем в меньшей степени, чем в остальных) зачастую открытым остается вопрос о степени значимости для разных групп тех или иных критериев стратификации. Деления (размеры "шага") на разных шкалах - также нередко продукт творческого воображения. Между тем в действительности разные критерии стратификации могут обладать разной значимостью для разных социальных групп. Иерархия, "соподчиненность" этих значимых критериев может быть различной. Следовательно, и смена (или сохранение) позиций на той или иной шкале стратификации также может оцениваться по-разному и иметь "разный вес" для разных групп и индивидов. Именно эти пробелы в случае удачи могла бы уменьшить предлагаемая перспектива анализа социостратификационных изменений в контексте свободы, то есть с точки зрения выбора и беспрепятственной реализации тех целей и ценностей, которые социальные субъекты сами находят наиболее значимыми для себя в данных условиях и обстоятельствах.

Читатель, которого мало интересуют методологические хитросплетения стратификации со свободой, может пропустить три последующих параграфа и сразу перейти к характеристике результатов эмпирических исследований современной динамики социальной стратификации в контексте свободы-несвободы (параграф 5). Ибо выявление стратификационных осей, перемещение на которых в современных условиях в наибольшей степени сказывается на динамике индивидуальных свобод разных групп, - это конечный вклад данной главы в социологическую теорию трансформации свободы, который нам еще не раз понадобится при проверке основных гипотез исследования.

2. Четыре подхода к изучению динамики стратификации

в контексте свободы

По степени учета феномена свободы в социостратификационной динамике выделим четыре возможных подхода, каждый из которых отличается от предыдущего более широким включением элементов свободы.

2.1. "Традиционный"подход

Оценка стратификационной динамики в контексте свободы базируется здесь на традиционных для собственно стратификационных исследований "объективных" критериях (доходе, образовании, власти и пр.). Движение вверх по каждой из этих осей в этом случае интерпретируется как расширение свободы индивидов (групп), а движение вниз - как сужение их социальной свободы. Однако такое истолкование было бы адекватным при соблюдении, по крайней мере, трех условий:

1) что эти стратификационные оси на самом деле значимы для всех индивидов, ибо только в этом случае они могут воздействовать на свободу всех и оцениваться в контексте всеобщей свободы;

2) что эти оси не просто значимы, но упорядочиваются по уровню значимости, который им придают разные группы, примерно одинаковым образом;

3) что на желаемое сохранение позиции или перемещение по той или иной оси ней разные группы индивидов затрачивают примерно одинаковые усилия, и если им приходится при этом отказываться от чего-то важного, то они несут примерно одинаковые потери.

Понятно, что на практике все эти условия не выполнимы. В самом деле, даже в стабильных обществах у индивидов (групп) нет единой точки зрения по поводу того, какие основания социальной стратификации являются наиболее важными - доход, образование, власть, стиль жизни или что-то еще. А разные ученые придают первостепенное внимание той или иной стратификационной шкале или комбинации нескольких шкал во многом исходя из специфики своих исследовательских посылок. Еще меньше шансов обнаружить единство во взглядах на значимые критерии стратификации в кардинально меняющемся обществе, когда теряется стабильность престижа профессий, когда одни нормы разрушились, а другие еще не установились, когда меняется значимость и соподчиненность разных осей стратификации, появляются новые оси и пр.

В таких условиях те или иные стратификационные оси (как традиционные, так и новые) могут быть:

(а) в принципе не важны для больших групп индивидов (вообще или в данное время),

(б) важны для разных групп в неодинаковой мере,

(в) важны, но не в такой степени, как другие, остающиеся вне поля зрения оси.

Размер "шага" на разных шкалах, даже когда он хорошо обоснован для целей собственно стратификационного анализа, может быть слишком большим, чтобы оценить динамику стратификационных изменений в контексте свободы. Бедные могут не считать себя бедными или считать, что это не главное ("бедность - не порок"), или, улучшив свое материальное положение в рамках той же позиции, начать чувствовать себя более свободными, чем прежде.

Всё это создает серьезные ограничения в использовании "традиционного подхода" для оценки стратификационной динамики в контексте свободы. Его важное достоинство - вероятность учесть стратификационные факторы, которые оказывают весомое воздействие на динамику свободы индивидов, но по тем или иным причинам не осознаются ими или осознаются в неполной мере. Это может сыграть полезную роль при анализе внешней проекции свободы. Однако продуктивность этого подхода и там будет определяться качеством отбора стратификационных осей, то есть, в конечном счете, факторами субъективными.

2.2. Свобода как критерий отбора стратификационных шкал

Этот подход предполагает учет не всех мыслимых стратификационных оснований, а только тех, которые в данный момент времени и в данных жизненных условиях представляются разным социальным субъектам наиболее важными. Ведь исходя из возможностей изменить или сохранить свое положение именно на этих осях, индивиды (группы) оценивают динамику своей свободы. Это их система координат, то социальное пространство, которое они "сконструировали" и в котором живут, действуют, пусть даже оно кому-то и кажется "искаженным" или "отсталым".

Так, для одних важна свобода выезда за границу, и сегодня шансы многих попасть туда (и беспрепятственно вернуться обратно) неизмеримо возросли по сравнению с дореформенным периодом. Ослабление социального неравенства по этому основанию эти группы воспринимают как бесспорно благоприятный факт. В то же время для многих групп российского общества это новое право пока еще остается абстрактным и вовсе не актуальным. Социостратификационные передвижки на этой оси их не затрагивают и не волнуют. Что значит обретение свободы выезда за границу, скажем, для сельских жителей, если большинство из них в современных условиях не имеет денег даже на поездку в райцентр или близлежащий город - к врачу, родственникам, за покупками и проч.?! Не случайно возможность уехать из страны и беспрепятственно вернуться сегодня находят важной лишь 16% опрошенных нами сельских жителей, в то время как от потери возможности поехать к родственникам, в отпуск и проч. страдают 60% респондентов.

Политические изменения в ходе реформ позволили части членов российского общества включиться в ранее недоступные политические структуры, реализовать свои интересы в них. В прежнее время они в политическую элиту не попали бы, не имея связей, "солидного" возраста, партийных заслуг, лояльных политических пристрастий и пр. Однако эти изменения напрямую значимы для меньшинства, они пока не сказались благоприятно на жизни большинства "рядовых" групп и не представляются значимыми для них. Последние, не получая заработанных денег от полугода до 1-2 лет и потеряв надежды на помощь со стороны более преуспевших, по-своему делят социальное пространство на актуальное и неактуальное. В результате расширение возможностей выбирать депутатов, влиять на состояние дел в стране или хотя бы в своем поселении сегодня значимы лишь для 2-5% опрошенных нами сельских жителей, тогда как для 62-68% важна возможность хорошо питаться, одеваться и зарабатывать .

Оценивая динамику социальной стратификации не по всем основаниям, а только по значимым для данных субъектов в данный момент времени, мы оказываемся ближе к оценке социостратификационных изменений в контексте свободы. Однако и недостатков у этого подхода также немало:

* возрастает общее число осей стратификации, поскольку между группами нет единства по поводу наиболее важных осей, а в результате затрудняется сам анализ;

* по-прежнему за пределами исследования остается иерархия разных осей и межгрупповые различия по этому основанию;

* остается открытым вопрос о размере "шага", который может быть у разных субъектов разным;

* по-прежнему не принимается во внимание динамика затрат на изменение (сохранение) позиции на значимых стратификационных осях и связанных с этим потерь, которые могут сильно различаться у разных индивидов и групп.

2.3. Свобода как измеритель стратификационной динамики

В соответствии с этим подходом свобода выступает не только как критерий отбора значимых стратификационных осей, но и как самостоятельный их измеритель. Иными словами, динамика позиций индивидов на значимых для него осях оценивается уже не в терминах этих шкал, а в терминах свободы-несвободы.

Оценки динамики социальной стратификации по той или иной шкале в терминах шкалы и в терминах свободы - это разные оценки, поскольку базируются на разных (хотя в ряде случаев и пересекающихся) основаниях, и потому могут совпадать, а могут и не совпадать друг с другом. Если индивид сохранил свою позицию, скажем, на экономической оси социальной стратификации, однако на то, чтобы удержаться на ней, вынужден в новых условиях тратить больше сил и времени, чем прежде, то его положение на экономической оси, оцениваемой с позиций свободы-несвободы, не осталось неизменным: оно ухудшилось. Индивид стал менее свободным в экономическом отношении, да и в некоторых других отношениях тоже, ибо теперь для поддержания прежнего уровня жизни он вынужден больше трудиться, отказаться от чего-то важного для себя, изменить образ жизни и пр.

По моим данным, различия в этих оценках сегодня весьма велики - как в городе, так и в селе. Так, 40% трудоспособных респондентов в городе и 23% - в селе в условиях реформ смогли сохранить свои позиции на экономической оси, однако абсолютное большинство из их числа (69% - в городе, 75% - в селе) для того, чтобы удержаться на прежних позициях, вынуждено тратить больше усилий, чем до реформ. При этом у большой части респондентов (43% - в городе, 68% - в селе) жизненные возможности в значимых для них отношениях изменились в худшую сторону.

Оценка стратификационной динамики в контексте свободы здесь получается более точной, чем при втором подходе. В самом деле, ширина шага в этом случае выбирается самим субъектом, и у каждого она может быть своей. Придавая одному и тому же перемещению по той или иной оси разную значимость, субъекты займут и разные позиции на ней. "Точка отсчета" тоже у каждого своя. И здесь важна она не столько сама по себе (этот аспект детально учитывается в других стратификационных подходах), сколько направление движения из исходной позиции и степень продвижения субъекта в значимом для него направлении.

Кроме того, при данном подходе принимаются во внимание дополнительные показатели, позволяющие оценить, во-первых, динамику затрат (усилий) субъектов на желаемое сохранение или желаемое изменение позиции на той или иной оси. А во-вторых, - эффективность этих затрат (предпринятых усилий), изменение числа непреодоленных трудностей и ограничений, соотношение между положительной динамикой на той или иной оси и вызванными ею (связанными с нею) значимыми потерями на других осях. Это уже приближает нас к оценке стратификационной динамики на той или иной оси в контексте интегральной свободы субъекта (а не его частной свободы на отдельной оси), но еще не позволяет сделать это в полной мере.

Главный недостаток рассматриваемого подхода как раз и видится в том, что по-прежнему не удается в полной мере учесть иерархию значимых стратификационных осей, а следовательно, и оценить стратификационную динамику в контексте интегральной свободы социальных субъектов - свободы, которая отражала бы соотношение между совокупными приобретениями и потерями (объективными и субъективными, случившимися и ожидаемыми), исходя из сложившейся у разных индивидов и групп иерархии стратификационных осей. Другой недостаток состоит в еще большей (чем во втором подходе) трудоемкости анализа и размытости получаемой по его результатам картины. Думается, что такой подход к оценке стратификационной динамики сквозь призму свободы более пригоден применительно к какой-нибудь конкретной социальной группе, чем многих разных групп.

2.4. Свобода как переменная социальной стратификации

В данном случае свобода выступает не только внешним измерителем движения индивидов на отдельных, значимых для них, осях, но и внутренней переменной социальной стратификации, причем не простой, а интегральной.

Как интегральная переменная социальной стратификации свобода отражает совокупное воздействие изменения позиций субъекта сразу на всех значимых для него осях, определенным образом иерархизированных им же самим - исходя из его собственных жизненных целей и ценностей и динамики возможностей их реализации. В результате на этой интегральной стратификационной оси разные группы распределяются в зависимости от того, расширяются или сужаются их возможности (объективные и субъективные) жить так, как они сами считают наиболее подходящим для себя. Конкретное наполнение этого "наиболее подходящего для себя" у разных субъектов разное. Однако динамики изменения возможностей его достижения во многом схожи, иерархизируются, легко размещаясь на одной оси в пространстве "лучше - хуже". В контексте свободы оценка позиций в терминах "лучше - хуже" представляется главной, именно на ее основе строится здесь иерархия "выше-ниже", которая может существенно отличаться от оценок "выше-ниже" в терминах частных стратификационных осей. Динамика позиций на традиционных осях социальной стратификации (экономической, управленческой, профессиональной, образовательной и др.) при этом оценивается с точки зрения того вклада, который она вносит в осуществление желательного перемещения на интегральной оси. Впрочем, в ряде случаев та или иная частная ось может быть целевой и целиком поглощать интегральную.

При относительной простоте и обозримости картины и этот подход не лишен недостатков. Дело в том, что качественный состав и иерархия отдельных осей чаще всего находятся в поле зрения только субъекта, для исследователя же они остаются за кадром. На интегральную оценку динамики свободы прямо или косвенно могут оказывать воздействие нестратификационные факторы, которые не всегда легко отделить от стратификационных. К тому же субъекты сами не всегда могут полно обозначить все пространство социостратификационных факторов, оказывающих воздействие на динамику их свободы.

* * *

Таким образом, каждый из предложенных подходов к оценке динамики социальной стратификации в контексте свободы-несвободы имеет свои достоинства и свои недостатки. Выбор конкретного подхода (подходов) зависит от целей исследования и возможностей его проведения. Поскольку в предложенной социологической модели большое внимание уделяется субъективным аспектам свободы, то в ней целесообразно сочетать подходы III и IV, где свобода выступает и как критерий отбора стратификационных шкал, и как измеритель стратификационной динамики, и как интегральная переменная социальной стратификации. Достоинства такого способа изучения динамики социальной стратификации определяются прежде всего особенностями свободы как отдельной переменной социальной стратификации. Что же это за особенности? И каковы взаимосвязи свободы с другими стратификационными переменными?

3. Место свободы среди переменных социальной стратификации

Свобода выступает такой стратификационной переменной, которая

* обладает для индивидов (групп) наиболее сильной субъективной значимостью в данный момент времени;

* позволяет учесть иерархию частных осей социальной стратификации и оценить последнюю под этим интегральным углом зрения;

* дает возможность учесть воздействие латентных оснований социальной стратификации;

* позволяет своевременно выявлять новые основания социальной стратификации, значимые для тех или иных общественных групп;

* с большей вероятностью снижает разрыв между объективными основаниями стратификации и теми ее субъективными оценками, которые уже стали элементами социальной реальности, однако по-прежнему игнорируются исследователями;

* содержит элемент не только настоящего, но и прошлого и ожидаемого будущего, и не только своего, но и значимых других.

Среди стратификационных переменных свобода не является независимой переменной. Чаще всего она представляет собой комбинацию нескольких стратификационных измерений - явных и латентных; объективных и субъективных; характеризующих уже реализуемые субъектом возможности тех или иных социальных позиций и отражащих ожидаемый потенциал этих позиций т.д. Точнее говоря, свобода выступает неким интегрированным итогом одновременного воздействия не всех, а только значимых для данных субъектов в данный момент времени стратификационных переменных, которые, кроме того, иерархизированы самими же социальными субъектами.

Отсюда и характер соотношения свободы с другими (частными) стратификационными переменными, которые наиболее часто встречаются в социологических исследованиях, а именно: с доходом и богатством, степенью власти и могущества, образованием, престижем профессий. Некоторые исследователи добавляют сюда религиозную или ритуальную чистоту, ранжирование по родственному или этническому признаку [Б.Барбер, С.235-247], перспективы социального продвижения, "обещаемые" данной позицией [А. Stewart, К. Prandy, R. Blacburn, P.172, 197; В.Ильин, С. 16], условия труда, свободное время [В. Ильин, С.16] и др. Впрочем, отсутствие согласия между исследователями по поводу состава стратификационных переменных в данном случае не имеет значения. Важно, что в реализуемом подходе все они соотносятся со свободой, как определенным образом взвешанные части - с целым.

В таком же соотношении находится свобода и с более сложными (комплексными) стратификационными переменными, которые по природе своей, так же как и свобода, отражают совокупное воздействие нескольких частных переменных. В первую очередь сюда, по-видимому, следует отнести стиль жизни, который " складывается из таких поступков людей и таких предметов собственности, которые истолковываются ими самими и окружающими как показатели или символы положения, занимаемого в той или иной стратификационной структуре" [Краткий словарь по социологии, С.389-390]. Поскольку в стратификационных исследованиях стиль жизни чаще всего рассматривается как некий способ самовыражения индивидов, демонстрируемый с целью самоидентификации с той или иной социальной группой, то и перемены (отсутствие перемен) в нем также нуждаются в оценке в контексте свободы-несвободы.

В самом деле, переход от одного стиля жизни к другому (как и следование прежнему) для одних индивидов может быть весьма желательным, для других - менее желательным, для третьих - не желательным совсем. Изменение или сохранение того или иного стиля жизни может быть добровольным в одних отношениях и вынужденным - в других (например, потеря работы, проживание в селе или небольшом монофункциональном городке из-за невозможности переехать в крупный город и пр.). К тому же разные компоненты стиля жизни обладают разной значимостью для индивидов, и соответственно отказ от них по-разному воздействует на изменение уровня свободы этих индивидов. Ясно одно: из самой категории "стиль жизни" нельзя понять, чего больше в переходе к новому стилю (или следовании старому) - добровольного или вынужденного.

Уровень свободы социальных субъектов вообще может меняться в рамках одного и того же стиля жизни. Это может быть, в частности, связано с изменением системы жизненных целей и ценностей индивидов (что устраивало вчера, перестало устраивать сегодня, а на изменение социальной позиции нет ни сил, ни ресурсов). Или социальная среда изменилась таким образом, что на поддержание прежнего стиля жизни (в тех случаях, когда это само по себе значимо) требуется теперь больше (или меньше) усилий, чем прежде.

Свобода, повторю еще раз, как стратификационная переменная по природе своей динамична: в каждый момент времени она отражает динамику соотношения значимых для субъекта результатов его жизнедеятельности (объективных и субъективных, достигнутых и ожидаемых) с требуемыми усилиями (затраченными и предполагаемыми) на их достижение, включая значимые потери. В отличие от нее "стиль жизни" как стратификационная переменная отражает главным образом уже нечто достигнутое, уже проявляющееся в каких-то видимых типах поведения, причем проявляющееся устойчиво.

Отражая изменения в жизненно важных для тех или иных социальных субъектов отношениях, свобода охватывает перемены (происшедшие и ожидаемые) не только у них, но и у значимых других (детей, родителей, внуков, друзей, а также тех или иных сообществ, с которыми субъекты себя идентифицируют и чьи проблемы воспринимают наиболее болезненно). В определенных случаях индивиды могут фиксировать ухудшение их положения на всех традиционных (и значимых для них) осях стратификации, но в то же время осознавать (просто верить или ожидать), что происходящие в обществе изменения благоприятно скажутся на жизни их детей (внуков). И этот последний плюс может перевешивать многие значимые минусы, так что на интегральной оси свободы динамика уже не будет выглядеть столь неблагоприятной, как на частных, а может вообще сменить знак на противоположный. В этом отношении переменная "стиль жизни" (в том смысле, в каком она традиционно используется в стратификационных исследованиях) более связана с другими стратификационными осями, менее независима от них.

Свобода выбора - и прежде всего в "поворотных" жизненных точках (выбор профессии, учебного заведения, места работы, места жительства и пр.) - впоследствии играет существенную роль в формировании того или иного стиля жизни. Поэтому переменные "стиль жизни" и "свобода" не являются взаимозаменяемыми и в этом важном отношении тоже.

Пожалуй, ближе стоит к свободе "стиль жизни" в том понимании, какое в него вкладывается не в стратификационных исследованиях, а в исследованиях образа жизни. Именно в них стиль жизни акцентирует внимание на индивидуальных социально-психологических особенностях поведения социальных субъектов и трактуется как "определенный тип поведения личности или группы людей, фиксирующий устойчиво воспроизводимые черты, манеры, привычки, вкусы, склонности, ценностные предпочтения и пр. [Там же, С.389-390]. В этом смысле "стиль жизни", как и свобода, всегда значим для индивидов. Однако все перечисленные выше различия между ними сохраняются. Добавим, что улавливая реализуемые ценностные предпочтения, реализуемые привычки и пр., стиль жизни фиксирует только часть значимого для индивидов - то, что им в той или иной мере уже удается реализовать. Однако динамика социальных препятствий и затрат (усилий) на достижение этого значимого, а также связанных с ним значимых потерь, остается вне поля зрения, как и то значимое, которое реализовать не удается (пока или уже). Таким образом, и в этом случае переменная "стиль жизни" также требует оценки в контексте свободы-несвободы.

Все сказанное выше свидетельствует о том, что переменные "свобода" и "стиль жизни" не являются взаимозаменяемыми в исследованиях стратификационной динамики. Свобода как стратификационная переменная имеет существенные отличия не только от традиционных частных, но и от традиционных комплексных переменных социальной стратификации, и следовательно, есть все основания выделить ее особо.

4. Изменения в пространстве стратификационных осей

Свобода становится не просто еще одной осью стратификации, дополняющей старые оси - простые и комплексные. Войдя в стратификационное пространство, она одним своим присутствием изменяет его. Поскольку пространство частных осей теперь включает только те из них, которые сами субъекты в данных жизненных обстоятельствах ценят более всего и неравенство по которым воспринимается ими наиболее остро, то оно становится более многообразным и менее стабильным, чем при традиционном стратификационном анализе. В зависимости от системы жизненных ценностей и потребностей тех или иных социальных субъектов одни оси являются актуальными в течение неопределенно длительного времени, и восходящая мобильность на интегральной оси свободы непременно предполагает восходящую мобильность или сохранение статус-кво на этих осях. Другие оси включаются в актуальное жизненное пространство субъектов на менее продолжительный срок; третьи, напротив, навсегда исключаются из него или на время переходят по значимости "во второй эшелон".

Можно назвать, по крайней мере, три отличительные особенности стратификационного пространства, рассматриваемого сквозь призму свободы.

Первая состоит в расширении числа шкал в традиционном стратификационном пространстве, в том числе и вследствие смены акцентов в нем в условиях общественных перемен. Прежде всего это, по-видимому, касается профессиональной и управленческой осей, хотя, разумеется, и не только их. В самом деле, в меняющемся обществе, когда у разных групп сильнее, чем прежде, различаются представления о престиже тех или иных профессий, оценка сквозь призму свободы динамики их позиций на профессиональной оси становится более точной, если исходить из изменений в возможностях работать по той профессии (специальности), которую индивиды сами рассматривают как более для себя подходящую. Разумеется, в своем выборе кто-то из них осознанно или неосознанно учитывает прежний престиж этой профессии, а кто-то - ее новый престиж. Однако многие руководствуются соображениями, далекими от профессионального престижа и более значимыми для них в данных жизненных обстоятельствах (а порой и вопреки им). Те, кто находит возможность работать по той или иной профессии (специальности) значимой для себя, но ухудшил свои позиции в этом отношении, будет оценивать свою мобильность на профессиональной оси как нисходящую, даже если какие-то группы (исходя из своих представлений о престиже и своей системы ценностей) будут рассматривать ее как восходящую или нейтральную.

Другую профессиональную ось, значимость которой в стратификационном пространстве в условиях реформ все более возрастает, условно назову осью профессионально-трудовой самореализации. Возможность реализовать свои способности, работать в полную силу для многих индивидов была актуальна и трудно выполнима и раньше. Однако за годы реформ их позиции на этой шкале еще более ухудшились. Некоторые вообще лишились работы и в рамках своего поселения (особенно если это село или небольшой монофукциональный город), будучи согласны на любую оплачиваемую работу, не могут ничего найти. Для них мир делится на имеющих работу и безработных, а личная динамика на оси профессионально-трудовой самореализации оценивается с точки зрения наличия какой бы то ни было работы вообще (даже если по своему содержанию она их не устраивала и не устраивает).

Аналогично меняются акценты и на управленческой оси, когда она оценивается в контексте свободы-несвободы. Для многих индивидов важно не столько деление на руководителей и подчиненных (чаще всего оно признается необходимым, да и в руководители стремятся далеко не все из числа потенциально способных занять более высокую должность), сколько динамика защищенности рядовых групп от своевольных действий власть имущих, включая изменения в "протестном потенциале" рядовых позиций. Та или иная степень неравенства на оси управления может не расцениваться как столь сильная (и даже сменить свой знак на противоположный), если ее оценивать в терминах свободы-несвободы. Как показали данные наших обследований, в современных условиях большие группы сельских жителей гораздо лучше достигают своих жизненно важных целей в условиях большей зависимости, а не независимости от местных руководителей. Поэтому само по себе деление на руководителей и подчиненных зачастую не расценивается ими как ущемляющее их свободу [М.А.Шабанова (ж), (з)]. А вот что здесь действительно рассматривается как значимое, так это незащищенность от своеволия руководителей разных уровней, сохраняющаяся (и даже усиливающаяся) опасность открытого противодействия несправедливым действиям властей, даже тогда, когда наблюдается явное отклонение реально реализуемых ими ролей от формально закрепленных за ними.

Вторая особенность состоит в том, что взгляд на стратификационное пространство сквозь призму свободы расширяет число значимых осей не только в традиционной для стратификационного анализа плоскости, но и в плоскости нетрадиционной. Появление новых осей в этом случае обусловлено прежде всего тем, что оценка стратификационной динамики в контексте свободы по природе своей предполагает оценку не только с точки зрения неких уже сформировавшихся структур (даже если они и значимы для каких-то групп или общества в целом), но и с точки зрения структур "подвижных", постоянно меняющихся, с точки зрения изменений прежде всего в возможностях социального действия разных групп. Причем не всякого действия, а только такого, которое осуществляется в значимых для индивидов направлениях и предпочтительными (или, как минимум, допускаемыми ими) способами. В связи с этим важное значение приобретает, в частности, социальное неравенство по объему усилий и препятствий, которые нужно преодолеть разным группам, чтобы воспользоваться теми или иными провозглашенными правами и занять желаемую социальную позицию того или иного уровня. Принципиальную значимость обретает и ось самостоятельности, отражающая имеющееся неравенство и динамику возможностей занять в обществе позиции, в большей мере допускающие действия по собственной инициативе и на основе собственных сил во всех значимых отношениях.

Кроме того, появление новых значимых осей обусловлено тем, что оценка динамики социальной стратификации в контексте свободы предполагает учет не только текущего положения индивидов на разных позициях, но и потенциала этих позиций - перспектив продвижения в актуальных для индивидов отношениях или сохранения достигнутых благоприятных позиций. В этом смысле самостоятельное значение приобретают динамика позиций и степень социального неравенства на таких комплексных осях, как ось стабильности жизненных позиций, дающая уверенность в завтрашнем дне, ось безопасности и пр.

Наконец, оценка стратификационной динамики в контексте свободы прямо или косвенно предполагает изменение позиций не только данного индивида, но и значимых других (детей, внуков и др.). Именно перспективы, которые получают (или не получают) в новых условиях значимые другие, могут актуализировать значимость тех осей стратификации, которые определяют эти перспективы, но собственно для данных индивидов уже не значимы. В первую очередь это касается оси образования, важность которой в большом числе случаев связана не столько с перспективами повышения собственного образования, сколько с изменением возможностей дать хорошее образование детям.

Третья особенность стратификационного пространства, рассматриваемого сквозь призму свободы, состоит в реализации принципа его иерархичности. По уровню значимости все оси в каждый момент времени делятся, как минимум, на три группы: 1) наиболее значимые для данных индивидов (групп) в данных жизненных условиях и тем самым в наибольшей мере воздействующие на характер их мобильности на интегральной оси свободы; 2) в принципе важные, но по уровню значимости сегодня располагающиеся во "втором эшелоне"; 3) вообще не значимые, не осознаваемые, не воспринимаемые таковыми, хотя в действительности способные оказывать (или оказывающие) существенное воздействие на динамику свободы индивидов.

Вопрос о составе стратификационных шкал в контексте свободы в эмпирическом отношении остается в значительной степени открытым. И не только из-за недостатка эмпирических исследований в этой области. Этот вопрос, по-видимому, пока вообще не может быть закрыт: ведь пространство социальных возможностей и неравенств, равно как и ценностные предпочтения индивидов постоянно меняются, особенно в нестабильном, кардинально меняющемся обществе. И все же о чем свидетельствуют имеющиеся эмпирические данные?

5. Динамика социальной стратификации в контексте свободы:

современные особенности

За годы реформ динамика социальной стратификации в контексте свободы складывалась неблагоприятно как в городе, так и в селе. Самая многочисленная группа лиц трудоспособного возраста (47% - в крупном городе, 68-73% - в селе) ухудшила свои позиции на интегральной оси свободы и сегодня имеет гораздо меньше возможностей жить так, как считает более подходящим для себя.

Поскольку в современных условиях, как в городе, так и в селе, индивидуальная свобода трактуется большинством групп в социально-экономическом контексте, то ее расширение (сохранение) связывается с улучшением (сохранением) позиций прежде всего на социально-экономических осях. Несмотря на некоторые различия между городскими и сельскими жителями в составе шести самых главных осей, среди последних безусловно лидирует ось материальная (ее назвали 77% респондентов в городе и 61-70% - в разных сельских районах) и ось стабильности жизненных позиций (70% - в городе, 56% - в селе). На втором месте - образовательная и профессионально-трудовая оси: в числе важнейших возможность получить (дать детям) хорошее образование назвали 58% респондентов в городе и 42% - в селе, а работу по подходящей профессии (специальности) - 54% и 46% соответственно. На третьем месте - безопасность жизни (45% - в городе, 20% - в селе), возможность получить хорошую медицинскую помощь (43% и 38%) и улучшить жилищные условия (41% и 19%).

Что касается самостоятельных и независимых социальных действий и состояний, то пока в большинстве случаев они лежат за пределами области актуальной социальной свободы. Возможность быть самостоятельным, рассчитывать на свои силы и инициативу, быть хозяином судьбы среди важнейших в городе назвали лишь 36% респондентов, а возможность противодействовать несправедливым действиям руководства вообще оказалась на предпоследнем месте, набрав всего 9% голосов. Примечательно, что в сельской местности наблюдалась аналогичная картина (33 и 6% соответственно).

Чем же обусловлена различная динамика позиций на интегральной оси свободы восходящей и нисходящей групп? Связана ли она с тем, что восходящая группа затрачивает больше усилий на достижение значимых целей, что позволяет успешнее преодолевать жизненные ограничения и добиваться большего в новых условиях? Или же различие в динамике свободы восходящей и нисходящей групп вызвано тем, что в жизни они ценят разное, а потому при оценке своей мобильности на интегральной оси свободы принимают во внимание разные частные оси? Есть и другие альтернативы, не менее реальные: разные объективные возможности, разные исходные позиции, разный уровень дееспособности и др.

5.1. Динамика стратификации в контексте свободы: Город

Как показало обследование, в городе восходящая мобильность наблюдалась в 2,6 раза реже, чем нисходящая (18 против 47%); еще 14% сохранили прежние позиции (остальные - в основном - молодежь, - затруднились с оценкой динамики свободы за годы реформ из-за отсутствия точки для сравнения). Кто же такие "городские восходящие" и "городские нисходящие"? Какие факторы в наибольшей степени воздействуют на разную динамику их позиций на интегральной оси свободы?

Прежде всего, отмечу большие различия между ними по социально-демографическим и профессионально-должностным признакам, а также отрасли занятости. Почти половина (45%) "городских восходящих" - молодежь (16-29 лет), по доле которой они в два с лишним раза превосходят "нисходящих" (20%). Социализация многих из них пришлась на годы перестройки и реформ ("Нам не с чем сравнивать"), жизненные принципы более гибкие, а вера в свои силы и надежда на благоприятную жизненную динамику ("Несмотря ни на что") более сильная. Что касается "городских нисходящих", то почти половину их составляют лица 40-49 лет (32%) или старше 50 лет (17%) против соответственно 20 и 7% у "городских восходящих".

Большая часть (30%) восходящих занята в финансовой и торговой сферах (17 и 13% соответственно) против (0 и 6% у нисходящих). Занятых в промышленности (12%), строительстве (3%) и транспорте (5%) здесь гораздо меньше, в то время как у нисходящих эта "производственная" группа, напротив, явно доминирует (55%). Более трети (34%) нисходящих заняты в промышленности, 9% - в строительстве, 12% - на транспорте. Доля занятых в науке, медицине, образовании и культуре у "городских восходящих" и "городских нисходящих" примерно одинакова (21 и 19% соответственно, с небольшим перевесом науки - 7 против 5%).

Социально-отраслевые различия дополняются профессионально-должностыми. Почти четверть (23%) "городских восходящих" - это руководители разных уровней (против 9% у "нисходящих"), почти треть (31%) - специалисты (против 22% у "нисходящих"). Доля квалифицированных и неквалифицированных рабочих среди "городских восходящих" невелика - 14 и 2% соответственно (против 47 и 8% у "городских нисходящих"). За этими различиями скрываются большие различия в уровне образования: "городские восходящие" значительно превосходят "городских нисходящих" по доле лиц, окончивших вузы (48 против 26%), по доле студентов вузов и техникумов (17 против 3%), в то время как существенно уступают им по доле лиц, окончивших ПТУ (11 против 34%). Более высокий уровень образования восходящих, в принципе, облегчает поиск (сохранение) социальной ниши в меняющейся среде, содействует более глубокому осмыслению происходящего и перспектив социального продвижения в новых условиях.

Примечательно, что в динамике затрачиваемых усилий в новых условиях по сравнению со старыми между восходящей и нисходящей группами сегодня много общего. В большинстве случаев трудовые усилия возросли как у той, так и у другой группы. Так, более половины "городских восходящих" и "городских нисходящих" (56 и 63% соответственно) за последние 3-4 года стали больше работать по месту основной работы; 14 и 10% соответственно - работают в нескольких местах; примерно одинакова доля лиц, использующих любую возможность подзаработать (40 и 43% соответственно). Однако между двумя этими группами немало и отличий. За последние 3-4 года "городские восходящие" гораздо чаще, чем "городские нисходящие", повышали квалификацию (32% против 15%), обучались другой профессии/специальности (18% против 7%), переходили на работу в частную фирму или к частному лицу (15% против 4%), создавали и расширяли свое дело (13% против 0). В это время "нисходящие" больше трудились на садово-огородном участке, в личном подсобном хозяйстве (30% против 13%).

Таким образом, на различной динамике на интегральной оси свободы в современных условиях сказываются не столько различия в объеме трудовых усилий, сколько различия в стратегиях реализации возросших трудовых усилий. Увеличение трудовых затрат у "городских восходящих", даже если оно и происходило по месту основной работы, чаще было сопряжено с активным осваиванием нового профессионального и нетрадиционного социального пространства (повышением квалификации, переобучением, сменой места работы, созданием своего дела и др.). "Городские нисходящие" чаще увеличивали свои усилия в традиционном профессиональном и социальном пространстве: работа по прежней профессии, с прежней квалификацией, не в частных структурах, возрастание занятости на садово-огородном участке и личном подсобном хозяйстве. Не случайно поэтому абсолютное большинство "нисходящих" (82%) указало, что за годы реформ у них стало больше жизненных трудностей и препятствий, которые им преодолеть пока не под силу (против 32% - у "восходящих"), а основная их часть (56%) считает, что дореформенные жизненные трудности и ограничения легче было преодолевать, чем современные (против 13% - у "восходящих"). Воспроизводство прежних моделей трудового поведения, несмотря на рост трудовых усилий в формальной и неформальной сферах, зачастую не позволяет им удержаться на плаву, не дает извлечь каких-то значимых преимуществ от новых условий.

Другим дифференцирующим фактором являются различия между "восходящими" и "нисходящими" в пространстве наиболее значимых частных стратификационных осей и динамике перемещений на них. Хотя по поводу состава шести самых значимых стратификационных осей внутри этих групп единства нет, как "восходящие", так и "нисходящие" чаще всего называют ось материального положения (66 и 84% соответственно) и ось стабильности жизни, дающей уверенность в завтрашнем дне (62 и 74%). Однако если "восходящие" в большинстве случаев (60%) добавляли еще ось самостоятельности, возможности занять такие позиции в обществе, которые позволяли бы быть хозяином своей судьбы, рассчитывать на свои силы и инициативу, то "нисходящие" включали эту ось в значимое жизненное пространство значительно реже (26%). На втором месте, как у "восходящих", так и у "нисходящих", - ось образования, своего или своих детей (51 и 59% соответственно) и та часть профессионально-трудовой оси, которая связана с возможностью работы по подходящей профессии, специальности (49 и 56%). На третьем месте - ось безопасности жизни (43 и 47%) и жилищная ось (44 и 40%), которые у "нисходящих" дополнялись медицинской осью (50%), а у "восходящих" - осью трудовой самореализации, работы в полную силу, реализации способностей (43% против 34 % у "нисходящих").

Таким образом, "нисходящие" относительно чаще делают акцент на материальной, образовательной и медицинской осях, а также оси стабильности жизненных позиций. Отличительная особенность "восходящих" - в той важности, которую они отводят осям самостоятельности и трудовой самореализации. Иными словами, при оценке динамики изменения позиций на интегральной оси свободы они чаще принимают во внимание изменения в возможностях социального действия в новых условиях по сравнению со старыми. Примерно в равной мере обе группы принимают во внимание профессиональную, жилищную ось и ось безопасности.

А вот многие из в принципе значимых для индивидов возможностей не попали в группу важнейших и сегодня находятся на обочине области актуальной социальной свободы. Так обстоит дело с возможностью поступать по своим моральным принципам, убеждениям (21% у "восходящих" и 11% у "нисходящих"), возможностью отстоять свои права законными способами (18 и 16%), противодействовать несправедливым действиям руководства, быть независимыми от них (3 и 12%), открыто отстаивать свои взгляды и убеждения (13 и 9%), регулярно ездить в другие поселения на отдых, к родным (9 и 19%), мигрировать (9 и 1%) и др. Мы еще не раз вернемся к этим мало популярным осям, так как они в значительной степени определяют перспективы институционализации и интернализации многих провозглашенных в ходе реформ неэкономических прав.

Как же за годы реформ складывалась динамика позиций нисходящей и восходящей групп на тех частных осях, которые они находят наиболее значимыми?

Перечень наиболее значимых осей был получен следующим образом. На первом этапе по результатам ответов на открытый вопрос о том, что же имеют в виду сами респонденты, когда говорят, что до реформ у них было больше (меньше) возможностей жить так, как они сами считают более подходящим для себя, был составлен список из 17 осей (N=344 чел.). На втором этапе - в ходе основных исследований (N=602 чел. - в городе, N=340 чел. - в селе, см.: Приложение 1.) - этот список предлагался респондентам, которые выбирали из него не более шести осей, характеризующих самые важные возможности для них сегодня. Далее они оценивали характер изменения своих возможностей (позиций) за годы реформ по каждой значимой оси. В результате, по числу значимых осей респонденты различались мало: 75% - назвали все шесть осей, 11% - пять, 7% - четыре, 4% - две-три и 3% - одну (среднее число названных осей - 5,5). Однако различия в качественном составе осей, характеризующих значимое социальное пространство разных респондентов, нередко были весьма существенными.

Как в той, так и в другой группе тут наблюдались и взлеты, и падения. Однако в нисходящей группе взлетов было совсем немного (в среднем 0.3 по всем значимым осям), в то время как среднее число падений составило 4.4. В восходящей же группе среднее число взлетов в 1.3 раза превосходило среднее число падений (2.6 против 2.0 по всем значимым осям). Положительная динамика свободы восходящей группы на интегральной оси в первую очередь обусловлена положительными перемещениями на экономической оси (67% индивидов из восходящей группы заняли более высокую позицию, а 10% - удалось сохранить прежнюю позицию на ней), равно как на осях самостоятельности (77 и 23% соответственно) и реализации трудового потенциала, или трудовой самореализации (75 и 13% соответственно). Большим перевесом в положительную сторону характеризуется динамика на образовательной и медицинской осях, на каждой из которых половина "восходящих" улучшила свои позиции.

Все эти взлеты сочетались с ухудшением позиций на оси стабильности и безопасности жизни (91 и 79%), с относительно большим числом падений возможностей на жилищной (42%), образовательной (38%), медицинской (36%), профессиональной (35%) осях. Поскольку наиболее массовые из значимых потерь сегодня происходят именно в этих сферах, то можно ожидать, что в будущем они, скорее всего, будут оказывать наибольшее воздействие на дальнейшее расширение свободы "городских восходящих".

А вот в нисходящей на интегральной оси свободы группе наблюдался огромный перевес мобильности вниз, по существу, на всех наиболее значимых частных осях. Исключение составила лишь слабая по наполненности ось возможности отстаивать свои взгляды, убеждения: ее указали как значимую 13% "нисходящих", из них 31% улучшили свои позиции на этой оси годы реформ, а 39% - ухудшили. На всех остальных важнейших осях доля улучшивших свои позиции не превышала 6-7% (за исключением образовательной оси - 11%). Как и у "восходящих", здесь доминирует мобильность вниз на оси стабильности и безопасности жизни (99 и 89% соответственно). Однако в данном случае она дополняется ухудшением позиций на экономической (91% от числа назвавших эту ось важной), медицинской (90%), жилищной (90%), миграционной (93-100%), образовательной (83%), профессионально-трудовой (54-62%) и других осях.

Таким образом, разная динамика на интегральной оси свободы связана как с межгрупповыми различиями в пространстве значимого, так и с разной динамикой на тех осях, которые ценят как те, так и другие. Важную роль при этом играют различия между "восходящими" и "нисходящими" по социально-демографическим, профессионально-должностным и отраслевым признакам. Именно с последними в немалой степени связано то, что возросшие усилия как той, так и другой группы приводят к мобильности в прямо противоположных направлениях на тех осях, которые обе группы находят значимыми.

Еще одна группа факторов относится к ценностно-нормативной сфере, но проявляется не на стадии отбора значимых осей, а уже на стадии выбора предпочтительных способов социального действия по изменению (сохранению) позиций. Так, несмотря на рост затрачиваемых усилий, большая часть представителей восходящей группы (31%) находит новые ограничители своей свободы легче преодолимыми, чем дореформенные. Во многом это связано с тем, что новые ограничители предполагают и новые свободы, в большей мере отвечающие ценностным ориентациям индивидов. Так, те из них, кто ценит самостоятельность, рассматривают допускающие ее способы действий как более предпочтительные и легкие даже тогда, когда они относительно более трудоемки. Менее законопослушные отдают предпочтение современным условиям, так как они расширяют возможности для безнаказанных противозаконных действий и т.д.

Благоприятную стратификационную динамику "городские восходящие" гораздо чаще "городских нисходящих" связывают с обладанием положительными социальными качествами. Так, по мнению 29% из их числа, в новых условиях больше прав и свобод получили "целеустремленные, активные люди", те, кто "хочет и умеет трудиться", "рассчитывает на собственные силы, полон желания жить и работать", "умеет проявлять инициативу", "в силах основать свое дело", "образован, молод, здоров", "имел профессиональный потенциал и сумел им распорядиться", "люди творческих профессий" и пр.

Среди нисходящих на положительные социальные качества указали лишь 2%. Зато "городские нисходящие" превосходят "городских восходящих" по той роли, которую они отводят отрицательным личным качествам и девиантным моделям поведения в положительной динамике на интегральной оси свободы (16 против 6%). Они считают, что больше возможностей получили те, кто "вовремя и больше украл", "не знает, что такое совесть", "хамы", "жулики", "преступники", "кто убивает, ворует, имеет нелегальный бизнес", "обманывает", "хитер, либо просто бандит", "криминальные личности", "мафиозные структуры" и пр.

В целом почти во всех социальных группах, по какому бы основанию (на какой бы оси) мы их не выбирали, количество "нисходящих" по оси интегральной свободы пока превосходит число "восходящих". Исключение составляют занятые в финансовой сфере (63% - восходящие). В должностных группах близки к равновесию только руководители (36% - восходящие, 35% - "нисходящие), а в возрастных группах - молодежь до 29 лет (29% - "нисходящие", 25% - восходящие"). Совокупный вклад каждой из значимых для респондентов частных осей в динамику интегральной оси сегодня чаще всего отрицательный, а потому на последней резко лидирует мобильность вниз.

5.2. Динамика стратификации в контексте свободы: Село

До сих пор говорилось о динамике позиций на интегральной и частных осях свободы городских жителей. Прежде чем перейти к изложению собственно социологической концепции трансформации свободы, не мешает убедиться в том, что выделенное на этом этапе ядро значимых осей адекватно описывает динамику свободы и сельского населения. Обозначим, хотя бы кратко, общие и отличительные черты сельской стратификационной динамики в контексте свободы от городской [Подробнее о динамике стратификации в контексте свободы на селе См.: Шабанова М.А. (и)].

1. Динамика социальной стратификации в контексте свободы у сельских жителей, как уже отмечалось, была еще более неблагоприятной, чем у городских. Восходящая мобильность в важных для них отношениях наблюдалась в 2,8 - 10 раз реже, чем нисходящая: в разных сельских районах на нее указали от 7 до 24% респондентов. Максимальная доля характерна для района, где опрашивалось только трудоспособное население и не учитывалась относительно многочисленная в селе группа пенсионеров, которые в большинстве своем за годы реформ ухудшили позиции на оси свободы. Другая причина межрайонных различий связана с воздействием факторов не столько социально-экономических и политических, сколько экономико-географических (близость к озерам, где можно индивидуально и в больших объемах добывать рыбу - формально и неформально; близость к железной дороге, облегчающая доступ к городам и другим поселениям, и др.).

2. Ядро самых значимых осей, оказывающих наибольшее воздействие на динамику позиций на интегральной оси свободы, во многом совпадает с городским, хотя степень согласия между "сельскими восходящими" и "сельскими нисходящими" по поводу их состава меньше, чем в городе. Так или иначе, среди важнейших осей: материальная, образовательная, профессионально-трудовая, оси стабильности, самостоятельности, реализации трудового потенциала и др.

3. Отличительная особенность сельского населения состоит в том, что по затрачиваемым усилиям и трудовым стратегиям между "восходящими" и "нисходящими" больше сходств, чем отличий. Причем трудовые стратегии как тех, так и других чаще всего реализуются в традиционном социальном и профессиональном пространствах. В самом деле, более половины индивидов из каждой группы стали больше работать в личном подсобном хозяйстве; весьма многочисленная часть работающих трудится на основной работе больше, чем 3-4 года назад; некоторым, несмотря на ограниченные возможности занятости в селе, удается получить дополнительную работу и разного рода подработки. Разница состоит лишь в том, что если нисходящие чаще увеличивали трудовые затраты на основной работе (37 против 31%), то восходящие, напротив, - на дополнительной (11 против 4%).

В целом абсолютное большинство и нисходящих, и восходящих (92 и 78%) считают, что сейчас нужно затрачивать больше усилий, чем до реформ, даже на то, чтобы жить так, как прежде. Другое сходство между двумя группами состоит в том, что, несмотря на рост трудовых и прочих усилий, число жизненных препятствий, которые им преодолеть пока не под силу, за годы реформ в большинстве случаев увеличилось. На это указали соответственно 88 и 79% представителей нисходящей и восходящей групп. В этом смысле, как для тех, так и для других, социальное пространство на селе стало менее "беспрепятственным", чем до реформ. И это - еще одно отличие сельского социального пространства от городского.

4. Как и в городе, важным дифференцирующим фактором на интегральной оси свободы является отраслевая структура занятости. Большинство "сельских нисходящих" (60%) занято на предприятиях сельского хозяйства (против 47% среди работающих восходящих). Занятых же в непроизводственной сфере (здравоохранении, образовании, культуре) намного меньше (15 против 25%). Как известно, заработная плата в сельском хозяйстве устойчиво занимает одно из последних мест и лидирует по продолжительности задержек с ее выплатой (в разных районах от полугода до 2 и более лет). В бюджетных отраслях заработная плата, хотя тоже невелика, но в среднем выше и выплачивается с меньшими задержками, что ставит занятых в них работников в относительно более благоприятное положение.

Социально-отраслевые различия дополняются социально-должностными и профессиональными. Их характер такой же, что и в городе, но степень выраженности меньше. В нисходящей группе почти в 2 раза ниже, чем в восходящей, доля специалистов с высшим образованием (12 против 23%), в то время как доля рабочих гораздо выше (58 против 47%). Наиболее сильны различия между нисходящими и восходящими по доле рабочих сельского хозяйства (36 против 25% соответственно). Мобильность вниз на интегральной оси свободы наблюдается почти у всех доярок (95%), у большинства телятниц и скотников (78%), в то время как у трактористов, комбайнеров, механизаторов удельный вес нисходящих, хотя и высок, но гораздо ниже, чем у остальных групп сельскохозяйственных рабочих (62%). Наименьшая же доля нисходящих - среди шоферов и других рабочих транспорта (47%), зато максимальна среди них доля сумевших сохранить прежние позиции на интегральной оси свободы (26% против 5% по массиву в целом), что вполне объяснимо, если принять во внимание относительно более высокие возможности как формальных, так и неформальных заработков, которыми всегда располагали представители этой профессии.

В целом, принимая во внимание ограниченные возможности выбора работы на селе (а часто отсутствие выбора вообще), следует признать, что вклад социально-профессиональной динамики в динамику свободы селян был преимущественно отрицательным. Причем этот факт прямо и косвенно определялся политикой государства и пока мало поддается изменению силами самих сельских жителей.

5. Следует отметить и существенные межгрупповые различия в возрасте, образовании и адаптационных способностях "сельских восходящих" по сравнению с "сельскими нисходящими". Как и в городе, почти половину первых составляет молодежь (до 30 лет), ее доля здесь в 1,7 раза выше, чем среди вторых (49 против 29%). Уровень профессионального образования "сельских восходящих" ниже, чем у "городских восходящих", однако, как и в городе, он существенно превосходит "нисходящих": 36% окончили техникумы и вузы, 21% - ПТУ со средним образованием, в группе нисходящих - 24 и 12% соответственно.

6. Важную роль, как и в городе, играют ценностно-нормативные факторы. Благоприятную стратификационную динамику "сельские восходящие" даже чаще, чем городские, связывают с обладанием положительными социальными качествами. Так, по мнению 40% из них, в новых условиях больше возможностей улучшить свою жизнь получили те, кто "умеет и хочет работать", "энергичен", "способен на риск", "больше работает" и пр. Среди нисходящих на этот фактор указали лишь 10%. Последним, как и в городе, положительная стратификационная динамика в современных условиях гораздо чаще представляется мало зависящей от трудовых усилий, отталкивающей, не заслуживающей одобрения (сегодня выигрывает тот, кто "занимается преступной деятельностью", "больше крадет", "рвачи, ловкачи, а не люди с моралью и совестью", "спекулянты").

Принимая во внимание совокупное воздействие всех описанных выше факторов на мобильность на интегральной оси свободы, можно с большой вероятностью предположить, что в будущем (при сохранении нынешней государственной политики по отношению к селу) доля и численность восходящей группы расти не будет. Почти во всех социальных группах, по какому бы признаку (на какой бы оси) они ни выделялись, нисходящая мобильность по оси свободы резко преобладает над восходящей. Как и в городе, совокупный вклад каждой из частных (и значимых для сельских жителей) осей в динамику интегральной оси сегодня чаще всего отрицательный, а потому на последней с большим преобладанием лидирует мобильность вниз.

* * *

Из сказанного можно сделать выводы двоякого рода.

Первый - методологический. Мы убедились в том, что, являясь продуктом совокупного действия всех значимых для данных субъектов осей, ось свободы не повторяет ни одну из них. В то же время она размывает традиционные социальные группы, по какому бы основанию они ни выделялись. Как в восходящую, так и в нисходящую группы входят молодые и пожилые; руководители и рядовые; высокодоходные и низкодоходные; образованные и малообразованные; и т.д. Разумеется, различия между традиционными социальными группами по характеру мобильности на интегральной оси свободы порой весьма существенны. Но ни одно из них не является достаточным для воссоздания социального портрета группы, восходящей или нисходящей на оси свободы. Возможно, такое смешение затрудняет анализ стратификационной динамики в каких-то других отношениях, но, как уже отмечалось, предложенный подход не является универсальным или свободным от недостатков.

Главное "обвинение", которое может быть ему предъявлено (и которое, впрочем, в случае необходимости, можно снять, сочетая его с традиционными стратификационными подходами), состоит, вероятнее всего, в ориентации стратификации исключительно на динамику - прирост, сохранение или уменьшение свободы. Ее исходный уровень в этом случае фиксирует сам респондент, для исследователя он либо остается "за кадром", либо требует дополнительного изучения. В результате в одной группе (страте) могут оказаться бывшие руководители научных подразделений, ставшие крупными олигархами, членами правительства и руководителями партий и движений; бывшие научные сотрудники, возглавившие торгово-финансовые структуры; ушедшие в фермеры крестьяне; бывшие квалифицированные рабочие или специалисты, ставшие владельцами пекарен, парикмахерских и т.п.; бывшие служащие, ставшие коммивояжерами и др. В контексте данного подхода это вполне оправданно: ибо все эти люди за годы реформ повысили уровень своей свободы в том смысле, как они сами ее понимают. Точно так же в "нисходящую" на оси свободы группу попадут и вынужденно перешедшие в науку бывшие члены ЦК КПСС, и потерявшие рабочие места инженеры или квалифицированные рабочие и др.

У данного подхода свое назначение - оценивать динамику социальной стратификации с точки зрения одного из важнейших критериев общественного развития, каким является переход к более свободному обществу, обществу, в котором все больше и больше индивидов (групп) получают возможность развития по законам своей собственной жизнедеятельности. Это особенное назначение данного подхода и определяет его место среди других стратификационных подходов: как одного из них, как необходимого, но не универсального. Разработка и дальнейшее развитие представленного подхода, на мой взгляд, может дать важную дополнительную перспективу для углубления знания о современной социальной стратификации. Оно может способствовать как новым теоретическим поискам, так и новым эмпирическим исследованиям в этом направлении.

Выводы второго рода - конкретно-содержательные.

Анализ динамики социальной стратификации в контексте свободы свидетельствует о том, что за сложным переплетением этих феноменов друг с другом в современном российском обществе скрывается множество противоречий и несоответствий. Основные из них - это противоречия:

- между декларациями большей свободы для всех и действительным "социальным распределением" свободы, в значительной степени связанным с сохранением (и усилением) прежних социальных преимуществ и ограничений в условиях происходящих реформ. Как показали данные наших обследований, мнение большинства опрошенных об увеличении различий в возможностях жить лучше между власть имущими и рядовыми подкрепляется и личной оценкой руководителями динамики своей свободы - как на ее интегральной оси, так и на значимых частных стратификационных осях. Аналогичным образом подтверждается усиление различий в уровне свободы между занятыми торговлей (вещами и деньгами) и производственной деятельностью и др.;

- между ухудшением положения на значимых социально-стратификационных шкалах в ходе реформ и возможностями (шансами) поправить ситуацию собственными силами. Даже те, кто в новых условиях работает больше и работает хорошо, очень часто не могут достичь прежнего уровня жизни. Особенно низкие заработки у части работников бюджетной сферы (врачей, учителей, воспитателей детских садов и др.) - хотя многие из них и работают на 1,5 - 2 ставки, - расходятся с лозунгом нового времени: "Чтобы хорошо жить, нужно много и хорошо работать". К тому же надо учесть, что задержки с выплатой заработной платы в обследованных нами сибирских селах и малых городах колебались от полугода до 2 лет;

- между сложившимися представлениями о способах изменения позиций на важных шкалах социальной стратификации в современных условиях и допустимостью личного включения в подобного рода действия. В качестве основы благоприятной социостратификационной динамики весьма многочисленные группы населения сегодня рассматривают обладание далеко не лучшими человеческими качествами, включение в противоправные и асоциальные формы поведения.

В результате в современных условиях положительная социостратификационная динамика большим группам населения представляется, во-первых, недосягаемой, мало зависящей от их личных качеств и усилий; во-вторых, отталкивающей, не заслуживающей одобрения; а в-третьих, сохраняющей преемственность с прежними несправедливостями в общественном устройстве. Все это приводит к тому, что складывающаяся социальная стратификация воспринимается большими группами населения в качестве еще более сильного и трудно преодолимого ограничителя свободы, чем прежде. И чаще всего она таковой и является.

Как восходящие, так и нисходящие на интегральной оси свободы группы - и в городе, и в селе, - связывают положительную динамику своей свободы с улучшением (сохранением) позиций прежде всего на социально-экономических осях. Среди самых главных осей, как было показано, - материальная, ось стабильности, образовательная, профессионально-трудовая и другие оси. В то же время самостоятельные и независимые социальные действия и состояния в большинстве случаев оказались за пределами области актуальной социальной свободы.

Каковы же, исходя из этого, перспективы перехода в ходе современных реформ российского общества к новому уровню свободы в том смысле, как ее понимают разные группы его членов? Каковы при этом вероятные перспективы институционализации и интернализации провозглашенных в ходе реформ экономических и политических прав? И как связаны сегодня два этих процесса друг с другом? Ответ на эти вопросы составляет предмет шести последующих глав (Часть 3).

1. Постановка проблемы

2. Четыре подхода к изучению динамики стратификации

в контексте свободы

2.1. "Традиционный"подход

В таких условиях те или иные стратификационные оси (как традиционные, так и новые) могут быть:

(а) в принципе не важны для больших групп индивидов (вообще или в данное время),

(б) важны для разных групп в неодинаковой мере,

(в) важны, но не в такой степени, как другие, остающиеся вне поля зрения оси.

2.2. Свобода как критерий отбора стратификационных шкал

* остается открытым вопрос о размере "шага", который может быть у разных субъектов разным;

2.3. Свобода как измеритель стратификационной динамики

2.4. Свобода как переменная социальной стратификации

* * *

3. Место свободы среди переменных социальной стратификации

Свобода выступает такой стратификационной переменной, которая

* обладает для индивидов (групп) наиболее сильной субъективной значимостью в данный момент времени;

* дает возможность учесть воздействие латентных оснований социальной стратификации;

4. Изменения в пространстве стратификационных осей

5. Динамика социальной стратификации в контексте свободы:

современные особенности

5.1. Динамика стратификации в контексте свободы: Город

5.2. Динамика стратификации в контексте свободы: Село

* * *

Из сказанного можно сделать выводы двоякого рода.

Выводы второго рода - конкретно-содержательные.

5rik.ru

Материалы для учебы и работы

Глава 6. Cоциальная стратификация и свобода