§ 7. Ошибки, касающиеся уголовно-правовых норм, исключающих виновность (тип 6)

Рассматривая вопрос о том, может ли ошибка в запрете быть применена к условиям, исключающим виновность, мы по сути задаемся вопросом, может или нет одно основание для оправдания быть применено в отношении другого. Может ли лицо считаться невиновным на основании ошибочного понимания дефиниции нормы, исключающей виновность? Предположим, что в приведен­ном выше гипотетическом примере была угроза взорвать дом лишь тогда, когда там никого не было. Лицо тем не менее испытывает принуждение к совершению ограбления банка. Когда оно выдви­гает этот аргумент в суде, он не принимается. Как на основании Примерного уголовного кодекса, так и на основании УК ФРГ обвинение всегда укажет на то, что статья о принуждении не относится к угрозам имуществу.

Теперь предположим, что допущенная обвиняемой ошибка была обоснованной и неизбежной. Могла ли она в обоснование для оправдания ссылаться на ошибку относительно содержания дефиниции нормы, исключающей виновность? Предположим, что она была убеждена в том, что угроза ее имуществу будет для нее основанием, исключающим виновность, если считала, что дейст­вовала под принуждением преступников. Согласно Примерному уголовному кодексу, она должна доказать, что действовала, «обо-

§ 7. Ошибки, касающиеся уголовно-прав, норм, исключающих виновность  407

снованно полагаясь» на ошибочное официальное толкование этого правового вопроса, и потому ее ошибка подпадает под действие ст. 2.04 (3). Она полагает, что ее поведение «юридически не составляет правонарушения», и поэтому, в принципе, положение Примерного уголовного кодекса об ошибке в запрете должно быть применено к ее заблуждению относительно оценки принуждения к ее указанным действиям.

Дело обстоит иначе с положением об ошибке в запрете по УК ФРГ. В соответствии с § 17 требуется, чтобы ошибка относилась к противоправности преступления. Составители кодекса глубоко вникли в важное теоретическое положение о природе исключения виновности.

Для того чтобы понять его, следует уяснить разницу между правилами поведения и правилами принятия судебных решений1. Правила поведения адресованы в первую очередь гражданам и предписывают правомерное поведение. Правила принятия судеб­ных решений предназначены в первую очередь для судей и служат им руководством для того, чтобы вершить правосудие над теми, кто нарушает правила поведения. Правила поведения включают в себя все вопросы, касающиеся нарушений закона, в том числе и представления о квалификации содеянного, и основания для оправдания. Правила принятия судебных решений включают в себя правила о доказательствах и, что наиболее важно, все осно­вания для исключения виновности. Существенным является то, что основания для исключения виновности не адресованы гражда­нам. Это не те нормы, которые могут заставить человека сказать: «Если я уступлю этой угрозе, меня оправдают». Они служат судьям и присяжным для того, чтобы они могли решать, можно или нет освободить от ответственности лицо за конкретный непра­вомерный поступок.

В нашем гипотетическом примере женщина, которая поддается на угрозу взорвать ее дом, может считать, что ее поведение не подлежит уголовной ответственности. Но то, что думает она, значения для дела не имеет. Не в ее компетенции решать, дейст­вовала ли она под принуждением, как это понимает закон. Будет ли она освобождена от ответственности — решать суду, к компе-

См.: Cohen M. Decision Rules and Conduct Rules: On Acoustic Separation in Criminal Law // Harvard Law Review. 1984. № 97. P. 625.

408

Глава IX. Релевантные и нерелевантные ошибки

§ 8. Краткий обзор ошибок

409

тенции которого и отнесены вопросы принятия решений об исклю­чении виновности.

То же в полной мере относится и к вопросу о невменяемости. Должны ли мы всерьез воспринимать суждения лица с погранич­ным состоянием психики, которое думает: «Ясно, я буду признан судебно-медицинской экспертизой невменяемым и потому я буду оправдан, даже если нарушу закон»? Ответ будет отрицательным. Оценка экспертизы на предмет вменяемости — это область при­нятия решений и, следовательно, относится к компетенции суда. Это же относится и к вопросу о неизбежности и обоснованности ошибки. Если кто-то скажет: «Думаю, моя ошибка была неизбеж­ной, а потому с моим поведением все в порядке», то здесь само отношение лица к своему поведению свидетельствует, что на самом деле допущенная им ошибка не была неизбежной.

Таким образом, решение суда об исключении виновности не основано на уголовно-правовых нормах, регулирующих поведение человека. И поскольку не эти нормы лежат в основе исключения виновности, ошибка относительно содержания такой нормы явля­ется нерелевантной.

Несмотря на некоторое несовпадение понимания оправдания и освобождения от уголовной ответственности в американском и российском праве, сходство позиций на этот счет состоит в том, что решение вопроса об освобождении от уголовной от^ ветственности (в том числе в российских условиях и по мотивам оправдания лица) целиком относится к компетенций суда, а не волеизъявлению субъекта, причинившего своими дейл ствиями опасные последствия. Другое дело, что и здесь вопрос упирается в установление виновного или невиновного отноше­ния субъекта к этим последствиям, а сама ошибка, в зависи­мости от которой решатся вопрос об освобождении лица от уголовной ответственности, должна считаться имеющей уго­ловно-правовое значение, т.е. релевантной.