2.3.2. Масштаб изменений

Очень важным является вопрос о ｫмасштабеｻ рассматриваемых семантических

дериваций, т.е. о величине расхождения между значениями. Дело в том, что

между двумя членами отношения семантической деривации может быть

различная смысловая дистанция. Оптимальной (для наших целей) представляется

приблизительно та дистанция, которая разделяет значения одного слова в

традиционных толковых (или двуязычных) словарях – что примерно

соответствует критерию Куриловича (разными считаются такие значения,

которые имеют разные синонимичные однословные выражения). Т. е. имеются в

виду рамки ｫобычныхｻ отношений полисемии; они противопоставлены, с одной

стороны, омонимии, а с другой стороны – ｫподзначениямｻ (т.е. вариантам внутри

нумеруемых значений). Семантическая деривация большей дистанции – то, чем

оперирует этимология и вообще реконструкция: ср. знаменитый пример

семантической реконструкции Бенвениста для франц. глагола voler, имеющего

значения ‘лететь’ и ‘красть’, которые являются в современном языке омонимами,

но их единство может быть восстановлено в употреблении типа le faucon vole la

perdrix ｫсокол преследует и ловит на лету куропаткуｻ, букв. ｫсокол летит

куропаткуｻ [Бенвенист 1974: 333]. Наоборот, меньшая дистанция имеется между

значениями, различающимися набором или статусом актантов: Гусар звенел

шпорами и шпоры звенели, Юбка метет по мостовой, нож хорошо режет

(деривация этого масштаба исследуется, в частности, в работах Е.В. Падучевой,

Р.И. Розиной и Г.И. Кустовой в рамках системы ｫЛексикографｻ). Разумеется, обе

эти границы в значительной степени условны, но так или иначе можно сказать,

что в каталог попадают семантические деривации ｫсреднейｻ дистанции.

Включению в рассмотрение семантических дериваций больших и малых

дистанций препятствуют следующие обстоятельства: семантические деривации

больших дистанций преимущественно являются результатом реконструкции, т.е.

содержат элемент гипотетичности; на первом этапе такие семантические

деривации имеет смысл не включать в рассмотрение, чтобы не смешивать

информацию различной степени точности. Что же касается, наоборот, малых

дистанций, то это – материал для решения другой задачи (например, задачи

создания своего рода порождающей модели для полисемии, решаемой в системе

ｫЛексикографｻ, см. [Кустова, Падучева 1994] и др.). Различие в постановки

задачи состоит, прежде всего, в том, что в ｫЛексикографеｻ исследуются

закономерности семантической деривации внутри определенных к л а с с о в слов,

а в нашем каталоге и н д и в и д у а л ь н ы е изменения значений. При этом в нашей системе закономерность ищется не индуктивно (путем выявления семантического

механизма деривации), а, так сказать, эмпирически – она вытекает из самого

факта повторяемости данного семантического перехода, его независимого

воспроизведения в разных языках в разные эпохи.

Важно также подчеркнуть, что объектом каталогизации являются

изменения именно значений, а не семантических компонентов или семантических

признаков. Поэтому ｫтиповыеｻ семантические деривации – напр., различие

процессного и стативного значения таких глаголов как думать, говорить,

изображать, загораживать (т.е. категориальные, типовые, повторяющиеся

внутри классов слов сдвиги), также как метонимии типа ｫвместилище – его

содержимоеｻ в каталог не включаются. Это – другая задача (и в частности, здесь

межъязыковое отождествление не представляет специального интереса).

Итак, речь идет лишь об изменении и н д и в и д у а л ь н ы х значений слов –

но только тех, которые многократно в о с п р о и з в о д я т с я , что доказывает

неслучайный характер этих изменений.

Очень важным является вопрос о ｫмасштабеｻ рассматриваемых семантических

дериваций, т.е. о величине расхождения между значениями. Дело в том, что

между двумя членами отношения семантической деривации может быть

различная смысловая дистанция. Оптимальной (для наших целей) представляется

приблизительно та дистанция, которая разделяет значения одного слова в

традиционных толковых (или двуязычных) словарях – что примерно

соответствует критерию Куриловича (разными считаются такие значения,

которые имеют разные синонимичные однословные выражения). Т. е. имеются в

виду рамки ｫобычныхｻ отношений полисемии; они противопоставлены, с одной

стороны, омонимии, а с другой стороны – ｫподзначениямｻ (т.е. вариантам внутри

нумеруемых значений). Семантическая деривация большей дистанции – то, чем

оперирует этимология и вообще реконструкция: ср. знаменитый пример

семантической реконструкции Бенвениста для франц. глагола voler, имеющего

значения ‘лететь’ и ‘красть’, которые являются в современном языке омонимами,

но их единство может быть восстановлено в употреблении типа le faucon vole la

perdrix ｫсокол преследует и ловит на лету куропаткуｻ, букв. ｫсокол летит

куропаткуｻ [Бенвенист 1974: 333]. Наоборот, меньшая дистанция имеется между

значениями, различающимися набором или статусом актантов: Гусар звенел

шпорами и шпоры звенели, Юбка метет по мостовой, нож хорошо режет

(деривация этого масштаба исследуется, в частности, в работах Е.В. Падучевой,

Р.И. Розиной и Г.И. Кустовой в рамках системы ｫЛексикографｻ). Разумеется, обе

эти границы в значительной степени условны, но так или иначе можно сказать,

что в каталог попадают семантические деривации ｫсреднейｻ дистанции.

Включению в рассмотрение семантических дериваций больших и малых

дистанций препятствуют следующие обстоятельства: семантические деривации

больших дистанций преимущественно являются результатом реконструкции, т.е.

содержат элемент гипотетичности; на первом этапе такие семантические

деривации имеет смысл не включать в рассмотрение, чтобы не смешивать

информацию различной степени точности. Что же касается, наоборот, малых

дистанций, то это – материал для решения другой задачи (например, задачи

создания своего рода порождающей модели для полисемии, решаемой в системе

ｫЛексикографｻ, см. [Кустова, Падучева 1994] и др.). Различие в постановки

задачи состоит, прежде всего, в том, что в ｫЛексикографеｻ исследуются

закономерности семантической деривации внутри определенных к л а с с о в слов,

а в нашем каталоге и н д и в и д у а л ь н ы е изменения значений. При этом в нашей системе закономерность ищется не индуктивно (путем выявления семантического

механизма деривации), а, так сказать, эмпирически – она вытекает из самого

факта повторяемости данного семантического перехода, его независимого

воспроизведения в разных языках в разные эпохи.

Важно также подчеркнуть, что объектом каталогизации являются

изменения именно значений, а не семантических компонентов или семантических

признаков. Поэтому ｫтиповыеｻ семантические деривации – напр., различие

процессного и стативного значения таких глаголов как думать, говорить,

изображать, загораживать (т.е. категориальные, типовые, повторяющиеся

внутри классов слов сдвиги), также как метонимии типа ｫвместилище – его

содержимоеｻ в каталог не включаются. Это – другая задача (и в частности, здесь

межъязыковое отождествление не представляет специального интереса).

Итак, речь идет лишь об изменении и н д и в и д у а л ь н ы х значений слов –

но только тех, которые многократно в о с п р о и з в о д я т с я , что доказывает

неслучайный характер этих изменений.