2.2. Реализация семантической деривации

Что считается реализацией данной семантической деривации? Здесь возникает

проблема тождества слова – поскольку имеются в виду только значения о д н о г о

и т о г о ж е слова. Когда речь идет про слово одного языка определенного

синхронного среза (случай 1), здесь никаких особенных трудности не возникает.

Несколько сложнее обстоит дело в случае диахронического тождества внутри

одного языка (случай 2), хотя здесь тоже могут возникать лишь какие-то частные

проблемы: в целом, если слово (физически) сохранилось, то такое

отождествление не представляет особенных трудностей. Более существенные

трудности возникают при наличии данных двух значений у одного слова в двух

близкородственных языках (случай 3).

Итак, случай (1): ｫполисемияｻ, т.е. наличие данного семантического

соотношения между двумя значениями некоторого слова некоторого языка,

например, семантическая деривация

№6. ‘женщина’ ↔ ‘жена’,

представленная во франц. слове femme, в нем. Frau и др.

Случай (2): ｫдиахронический сдвигｻ, т.е. изменение значения, переход ‘а’

→ ‘b’; например, та же семантическая деривация №6, представленная в русском

слове жена.

На самом деле, точнее было бы говорить не о семантическом переходе ‘а’ →

‘b’, а об утрате значения ‘а’, как, например, в русском слове жена

(утратившем в современном русском языке значение ‘женщина’). Однако,

как известно, полностью старое значение никогда не исчезает: оно остается

как минимум в словообразовании (ср. женский, женолюб, женоненавистник,

женоподобный – все эти слова соотносятся со значением ‘женщина’, а не

‘жена’) – но отчасти даже и в словоизменении (ср. форму лет – род. множ. от

лето в устаревшем значении ‘год’ – выступающую, в ряде контекстов, в

функции род. множ. от слова год, ср. один год, но пять лет). Это опять

приводит нас к выводу о том, что между синхронной и диахронической

семантической деривацией нет четкой границы.

Случай (3): наличие данных двух значений у одного слова (= слов,

произошедших из одного слова) в двух близкородственных языках (явление,

известное под названием ｫложных друзей переводчикаｻ), напр.:

№7. ‘надеяться’ ↔ ‘ждать’

франц. espérer ‘надеяться’ и исп. esperar ‘ждать’;

№8 ‘слышать’ ↔‘понимать’

франц. entendre ‘слышать’ и исп. entender ‘понимать’.

Ср. также церковнославянско-русские паронимы [Седакова 1992-95].

Для русского языка здесь возникает, кроме того, специфическая проблема

церковнославянско-русских этимологических дублетов (глава-голова, страна-

сторона и т.п.), которые, по-видимому, в нужном нам смысле следует считать

одним словом.

Что же, наоборот, не является семантической деривацией?

Поскольку отношение семантической деривации устанавливается внутри

одного слова (или между словами, восходящими к одному источнику), не

является семантической деривацией то, что происходит из разных источников,

т.е. случаи о м о н и м и и – по крайней мере, возникшей в результате совпадения

исходно разных слов (типа русского лук). Несколько сложнее обстоит дело со

случаями типа топить (промежуточными между омонимией и полисемией)7; в

таких спорных случаях аргументом в пользу полисемии могло бы быть наличие

аналогичного соотношения в каком-то другом языке. Не относятся к области

семантической деривации также некоторые случаи полисемии, в частности,

полисемия приставочных образований, возникающая за счет полисемии

приставки, типа залечить <рану> и залечить <человека> (= ‘причинить ущерб

лечением’); мясо уварилось (= ’уменьшилось в размере в результате варки’ и

‘хорошо сварилось’) и т.п., так как в таких случаях обычно следует обсуждать

полисемию самой приставки, а не приставочных глаголов. Так, например, пара

русск. запомнить и польск. zapomnieć ‘забыть’ не дает основания для посту-

лирования семантической деривации ‘запомнить’ ↔ ‘забыть’, в то время как

между соответствующими значениями приставки за- определенное отношение

семантической деривации может быть установлено. Более того, семантическая

деривация приставки иногда даже более отчетливо демонстрирует некоторые

общие тенденции – ср. переход ‘перестать быть видимым’ → ‘перестать

существовать’ в значении приставки у- (ср. [Зализняк 1995, 2000]).

Однако и среди того круга явлений, которые относятся к семантической

деривации, следует провести некоторые разграничения, позволяющие выделить

ядерную и периферийные зоны.

Что считается реализацией данной семантической деривации? Здесь возникает

проблема тождества слова – поскольку имеются в виду только значения о д н о г о

и т о г о ж е слова. Когда речь идет про слово одного языка определенного

синхронного среза (случай 1), здесь никаких особенных трудности не возникает.

Несколько сложнее обстоит дело в случае диахронического тождества внутри

одного языка (случай 2), хотя здесь тоже могут возникать лишь какие-то частные

проблемы: в целом, если слово (физически) сохранилось, то такое

отождествление не представляет особенных трудностей. Более существенные

трудности возникают при наличии данных двух значений у одного слова в двух

близкородственных языках (случай 3).

Итак, случай (1): ｫполисемияｻ, т.е. наличие данного семантического

соотношения между двумя значениями некоторого слова некоторого языка,

например, семантическая деривация

№6. ‘женщина’ ↔ ‘жена’,

представленная во франц. слове femme, в нем. Frau и др.

Случай (2): ｫдиахронический сдвигｻ, т.е. изменение значения, переход ‘а’

→ ‘b’; например, та же семантическая деривация №6, представленная в русском

слове жена.

На самом деле, точнее было бы говорить не о семантическом переходе ‘а’ →

‘b’, а об утрате значения ‘а’, как, например, в русском слове жена

(утратившем в современном русском языке значение ‘женщина’). Однако,

как известно, полностью старое значение никогда не исчезает: оно остается

как минимум в словообразовании (ср. женский, женолюб, женоненавистник,

женоподобный – все эти слова соотносятся со значением ‘женщина’, а не

‘жена’) – но отчасти даже и в словоизменении (ср. форму лет – род. множ. от

лето в устаревшем значении ‘год’ – выступающую, в ряде контекстов, в

функции род. множ. от слова год, ср. один год, но пять лет). Это опять

приводит нас к выводу о том, что между синхронной и диахронической

семантической деривацией нет четкой границы.

Случай (3): наличие данных двух значений у одного слова (= слов,

произошедших из одного слова) в двух близкородственных языках (явление,

известное под названием ｫложных друзей переводчикаｻ), напр.:

№7. ‘надеяться’ ↔ ‘ждать’

франц. espérer ‘надеяться’ и исп. esperar ‘ждать’;

№8 ‘слышать’ ↔‘понимать’

франц. entendre ‘слышать’ и исп. entender ‘понимать’.

Ср. также церковнославянско-русские паронимы [Седакова 1992-95].

Для русского языка здесь возникает, кроме того, специфическая проблема

церковнославянско-русских этимологических дублетов (глава-голова, страна-

сторона и т.п.), которые, по-видимому, в нужном нам смысле следует считать

одним словом.

Что же, наоборот, не является семантической деривацией?

Поскольку отношение семантической деривации устанавливается внутри

одного слова (или между словами, восходящими к одному источнику), не

является семантической деривацией то, что происходит из разных источников,

т.е. случаи о м о н и м и и – по крайней мере, возникшей в результате совпадения

исходно разных слов (типа русского лук). Несколько сложнее обстоит дело со

случаями типа топить (промежуточными между омонимией и полисемией)7; в

таких спорных случаях аргументом в пользу полисемии могло бы быть наличие

аналогичного соотношения в каком-то другом языке. Не относятся к области

семантической деривации также некоторые случаи полисемии, в частности,

полисемия приставочных образований, возникающая за счет полисемии

приставки, типа залечить <рану> и залечить <человека> (= ‘причинить ущерб

лечением’); мясо уварилось (= ’уменьшилось в размере в результате варки’ и

‘хорошо сварилось’) и т.п., так как в таких случаях обычно следует обсуждать

полисемию самой приставки, а не приставочных глаголов. Так, например, пара

русск. запомнить и польск. zapomnieć ‘забыть’ не дает основания для посту-

лирования семантической деривации ‘запомнить’ ↔ ‘забыть’, в то время как

между соответствующими значениями приставки за- определенное отношение

семантической деривации может быть установлено. Более того, семантическая

деривация приставки иногда даже более отчетливо демонстрирует некоторые

общие тенденции – ср. переход ‘перестать быть видимым’ → ‘перестать

существовать’ в значении приставки у- (ср. [Зализняк 1995, 2000]).

Однако и среди того круга явлений, которые относятся к семантической

деривации, следует провести некоторые разграничения, позволяющие выделить

ядерную и периферийные зоны.