ГОЛУБОЕ СОЛНЦЕ ВСТАЕТ НА ВОСТОКЕ

Конечно, изложенная выше картина газового рынка, на котором приходится действовать российскому игроку, сильно упрощена. Действия Алжира, Норвегии и других производителей газа не рассматриваются, хотя в жизни стратегический выбор этих стран вполне может быть ответом на действия России или других участников газового рынка. Кроме того, предполагается, что речь идет только о разных путях доставки газа от одного производителя одним и тем же потребителям. На практике тот же Северо-Европейский газопровод не только будет альтернативным каналом транспортировки газа к нынешним его покупателям, но и позволит обслуживать новые рынки сбыта.

Картина еще более усложняется, когда стратегических игроков — и производителей, и транспортников — становится больше. Светлана Иконникова из Левенского католического университета анализирует игру, в которой участвуют два поставщика газа — Россия и Туркменистан — и пять стран, через которые идет транзит (к Украине и Белоруссии добавляются Азербайджан, Грузия и Иран19). Истощение месторождений в Западной Сибири и нежелание России заниматься разработкой Ямальского месторождения предоставили странам Каспийского бассейна возможность прорваться на европейский рынок. Однако эти государства недостаточно стабильны для того, чтобы в их отношениях с производителями не было тех же проблем, что у России с Белоруссией, Украиной и Польшей.

В данном случае и сама Россия выступает в роли транзитной страны для, например, туркменского газа. При этом цена, которую запрашивает Россия за транзит, зависит от альтернативных возможностей стран-производителей. Пока российский путь остается единственным вариантом, их переговорная сила низка. Транскаспийский транзитный коридор из Туркменистана в Турцию через Азербайджан и Грузию мог бы значительно изменить баланс сил в «газовой войне». Само его существование снизило бы возможности России получать львиную долю прибыли от транспортировки туркменского газа. Но поскольку Грузия и Азербайджан не могут сами профинансировать строительство, им необходимо вмешательство «третьей силы». Именно эту роль гаранта исполнения межгосударственных контрактов пытаются играть в этом регионе США и Великобритания.

Столь необходимый Туркменистану путь транспортировки в обход России (а его наличие увеличит для туркмен прибыльность в том числе и российского транзита) может пройти и в обход нестабильных закавказских республик. Возможно, это будет газопровод Набукко, через Иран в Турцию?

Ирану и Турции тоже хочется быть самостоятельными игроками. У Ирана есть свой газ, и немало, а Турция может участвовать в столь разных конфигурациях, что от количества возможностей кружится голова. А в игру постепенно втягиваются и другие страны, расположенные вокруг Каспийского моря, — и Казахстан, и Узбекистан. И здесь производителям тоже придется инвестировать в избыточные мощности, чтобы увеличить свою переговорную силу и, значит, долю прибыли.

Получается, что, когда в следующий раз прозвучит: «Построили трубу, а газа, чтобы качать по ней, нет», не стоит сразу думать про коррупцию и распил бюджетных денег. Это, конечно, не значит, что распила и коррупции нет. Однако у построенной, но не используемой трубы может быть и экономический смысл — это просто борьба за стратегическое преимущество.

Конечно, изложенная выше картина газового рынка, на котором приходится действовать российскому игроку, сильно упрощена. Действия Алжира, Норвегии и других производителей газа не рассматриваются, хотя в жизни стратегический выбор этих стран вполне может быть ответом на действия России или других участников газового рынка. Кроме того, предполагается, что речь идет только о разных путях доставки газа от одного производителя одним и тем же потребителям. На практике тот же Северо-Европейский газопровод не только будет альтернативным каналом транспортировки газа к нынешним его покупателям, но и позволит обслуживать новые рынки сбыта.

Картина еще более усложняется, когда стратегических игроков — и производителей, и транспортников — становится больше. Светлана Иконникова из Левенского католического университета анализирует игру, в которой участвуют два поставщика газа — Россия и Туркменистан — и пять стран, через которые идет транзит (к Украине и Белоруссии добавляются Азербайджан, Грузия и Иран19). Истощение месторождений в Западной Сибири и нежелание России заниматься разработкой Ямальского месторождения предоставили странам Каспийского бассейна возможность прорваться на европейский рынок. Однако эти государства недостаточно стабильны для того, чтобы в их отношениях с производителями не было тех же проблем, что у России с Белоруссией, Украиной и Польшей.

В данном случае и сама Россия выступает в роли транзитной страны для, например, туркменского газа. При этом цена, которую запрашивает Россия за транзит, зависит от альтернативных возможностей стран-производителей. Пока российский путь остается единственным вариантом, их переговорная сила низка. Транскаспийский транзитный коридор из Туркменистана в Турцию через Азербайджан и Грузию мог бы значительно изменить баланс сил в «газовой войне». Само его существование снизило бы возможности России получать львиную долю прибыли от транспортировки туркменского газа. Но поскольку Грузия и Азербайджан не могут сами профинансировать строительство, им необходимо вмешательство «третьей силы». Именно эту роль гаранта исполнения межгосударственных контрактов пытаются играть в этом регионе США и Великобритания.

Столь необходимый Туркменистану путь транспортировки в обход России (а его наличие увеличит для туркмен прибыльность в том числе и российского транзита) может пройти и в обход нестабильных закавказских республик. Возможно, это будет газопровод Набукко, через Иран в Турцию?

Ирану и Турции тоже хочется быть самостоятельными игроками. У Ирана есть свой газ, и немало, а Турция может участвовать в столь разных конфигурациях, что от количества возможностей кружится голова. А в игру постепенно втягиваются и другие страны, расположенные вокруг Каспийского моря, — и Казахстан, и Узбекистан. И здесь производителям тоже придется инвестировать в избыточные мощности, чтобы увеличить свою переговорную силу и, значит, долю прибыли.

Получается, что, когда в следующий раз прозвучит: «Построили трубу, а газа, чтобы качать по ней, нет», не стоит сразу думать про коррупцию и распил бюджетных денег. Это, конечно, не значит, что распила и коррупции нет. Однако у построенной, но не используемой трубы может быть и экономический смысл — это просто борьба за стратегическое преимущество.