ПРЕДИСЛОВИЕ

«XXI век будет веком гуманитарных наук или его не будет».

(Клод Леви-Стросс)

«Кто сейчас читает. Зиммеля?» Таким воросом начинается книга1, считающаяся одним из лучших теоретико-социологических произведений XX века. И дело не в количестве людей, штудирующих «Социальную дифференциацию», не в общих тиражах «Кризиса культуры» или «Проблем философии истории». Дело в отношении читающей публики, в отношении, формулируемом другим вопросом: «А зачем его читать?». Есть ли необходимость в перечитывании (и переиздании) произведений, написанных сто и более лет назад? Есть ли смысл в создании историко-социо-логических работ и рассмотрении концепций авторов, чьи идеи уже находятся в обращении, тем более, что подобные работы уже созданы, и не будет ли новая очередным переложением предыдущих? В самом деле, как метко отмечал М. Монтень, «гораздо больше труда уходит на перетолковывание толкований, чем на толкование самих вещей, и больше книг пишется о книгах, чем о каких-либо других предметах: мы только и делаем, что составляем глоссы друг на друга»2.

Не является ли появление подобных работ стремлением выявить скрывающееся и ускользающее значение и смысл исходного текста. Действительно ли комментарий «бесконечно похож на то, что он комментирует и что он никогда не может выразить»3.

История социологии не просто очерчивает путь развития познания социального феномена, она дает представление о многообразии точек зрения на общество, общественную жизнь и общественного человека. Ценность социологической теории в наименьшей степени определяется временем ее создания. Невозможность определения истинности или ложности того или иного социологического построения приводит к относительному равенству всех существующих теорий. Отсутствие «основания сравнения» заставляет возвращаться к более ранним концепциям для поисков ответа или «наводящих указаний» о нерешенных вопросах. А потому совершенно справедливо мнение Альбиона У. Смолла, пришедшего к заключению, «что лучший способ определить то, чем является социология и то, чем она не является, есть исторический подход...»

Изучение зарубежной социологической теории (особенно современной) связано с определенными трудностями. В отечественной литературе по этим вопросам сложилась своеобразная ситуация, характеризующаяся почти полным отсутствием переводных изданий ведущих западных социологов. И если в отношении классиков социологического знания эта ситуация начинает постепенно выправляться (правда, в основном за счет переизданий работ, публиковавшихся в России до революции), то современная социологическая теория по-прежнему остается в основном terra incognita для российского читателя. Публикации последних лет (например, журнальный вариант книги Р. Мертона «Социальная теория и социальная структура», работ Н. Смелзера, Э. Гидденса, П. Бергера, Т. Лукмана и некоторых других) не могут восполнить пробелы, существовавшие десятилетиями. А рассмотрение данных вопросов в работах советских ученых было во многом направлено на критическое исследование концепций, предлагаемых зарубежными авторами, в свете марксистско-ленинской методологии (исключением являются лишь работы, появившиеся в последнее два-три года4). Такой подход не столько объяснял взгляды, исповедуемые зарубежными социологами, сколько доказывал, почему эти взгляды неправильны.

Предлагаемая работа по истории западной теоретической социологии написана сотрудниками кафедры социологии РГПУ им.А.И.Герцена на основании лекционных курсов и научно-исследовательских разработок, выполненных в процессе педагогической деятельности. Она направлена на решение двух взаимосвязанных задач? учебно-методической и научно-теоретической, определенных особенностями состояния литературы и малым количеством переведенных источников. Научно-исследовательская направленность работы особенно характерна для второй ее части, где авторы стремились изложить и донести теоретические концепции, возникшие после второй мировой войны, сохраняя, по-возможности, оригинальную терминологию, не слишком упрощая теоретические построения и, в то же время, стараясь, чтобы они были доступны. Структура изложения и оценки отдельных концепций и положений основаны на программе курса «История теоретической социологии»5, разработанной авторами, и прежде всего ориентированы на традицию6, существующую в зарубежной научной и учебно-методической литературе, выраженную, в частности, в монографиях Дж. Александера и Э. Гидденса, признаваемых большинством зарубежных социологов лучшими работами, посвященными рассмотрению развития и противоречий социологической теории Запада.

Ссылки на отдельные работы, имеющиеся в тексте, приводятся на языке оригинала или, — для немецкой и французской литературы, — в англоязычном переводе.

Работа не претендует на исчерпывающее изложение всего теоретического наследия западных социологов, так или иначе оказавших влияние на развитие данной науки. Вместе с тем, в ней представлены ключевые моменты и теоретико-методологические принципы, составляющие научную базу современной социологии, что дает возможность ориентироваться в «бесконечном калейдоскопе» школ, направлений и течений.

Часть первая,

1

«XXI век будет веком гуманитарных наук или его не будет».

(Клод Леви-Стросс)

«Кто сейчас читает. Зиммеля?» Таким воросом начинается книга1, считающаяся одним из лучших теоретико-социологических произведений XX века. И дело не в количестве людей, штудирующих «Социальную дифференциацию», не в общих тиражах «Кризиса культуры» или «Проблем философии истории». Дело в отношении читающей публики, в отношении, формулируемом другим вопросом: «А зачем его читать?». Есть ли необходимость в перечитывании (и переиздании) произведений, написанных сто и более лет назад? Есть ли смысл в создании историко-социо-логических работ и рассмотрении концепций авторов, чьи идеи уже находятся в обращении, тем более, что подобные работы уже созданы, и не будет ли новая очередным переложением предыдущих? В самом деле, как метко отмечал М. Монтень, «гораздо больше труда уходит на перетолковывание толкований, чем на толкование самих вещей, и больше книг пишется о книгах, чем о каких-либо других предметах: мы только и делаем, что составляем глоссы друг на друга»2.

Не является ли появление подобных работ стремлением выявить скрывающееся и ускользающее значение и смысл исходного текста. Действительно ли комментарий «бесконечно похож на то, что он комментирует и что он никогда не может выразить»3.

История социологии не просто очерчивает путь развития познания социального феномена, она дает представление о многообразии точек зрения на общество, общественную жизнь и общественного человека. Ценность социологической теории в наименьшей степени определяется временем ее создания. Невозможность определения истинности или ложности того или иного социологического построения приводит к относительному равенству всех существующих теорий. Отсутствие «основания сравнения» заставляет возвращаться к более ранним концепциям для поисков ответа или «наводящих указаний» о нерешенных вопросах. А потому совершенно справедливо мнение Альбиона У. Смолла, пришедшего к заключению, «что лучший способ определить то, чем является социология и то, чем она не является, есть исторический подход...»

Изучение зарубежной социологической теории (особенно современной) связано с определенными трудностями. В отечественной литературе по этим вопросам сложилась своеобразная ситуация, характеризующаяся почти полным отсутствием переводных изданий ведущих западных социологов. И если в отношении классиков социологического знания эта ситуация начинает постепенно выправляться (правда, в основном за счет переизданий работ, публиковавшихся в России до революции), то современная социологическая теория по-прежнему остается в основном terra incognita для российского читателя. Публикации последних лет (например, журнальный вариант книги Р. Мертона «Социальная теория и социальная структура», работ Н. Смелзера, Э. Гидденса, П. Бергера, Т. Лукмана и некоторых других) не могут восполнить пробелы, существовавшие десятилетиями. А рассмотрение данных вопросов в работах советских ученых было во многом направлено на критическое исследование концепций, предлагаемых зарубежными авторами, в свете марксистско-ленинской методологии (исключением являются лишь работы, появившиеся в последнее два-три года4). Такой подход не столько объяснял взгляды, исповедуемые зарубежными социологами, сколько доказывал, почему эти взгляды неправильны.

Предлагаемая работа по истории западной теоретической социологии написана сотрудниками кафедры социологии РГПУ им.А.И.Герцена на основании лекционных курсов и научно-исследовательских разработок, выполненных в процессе педагогической деятельности. Она направлена на решение двух взаимосвязанных задач? учебно-методической и научно-теоретической, определенных особенностями состояния литературы и малым количеством переведенных источников. Научно-исследовательская направленность работы особенно характерна для второй ее части, где авторы стремились изложить и донести теоретические концепции, возникшие после второй мировой войны, сохраняя, по-возможности, оригинальную терминологию, не слишком упрощая теоретические построения и, в то же время, стараясь, чтобы они были доступны. Структура изложения и оценки отдельных концепций и положений основаны на программе курса «История теоретической социологии»5, разработанной авторами, и прежде всего ориентированы на традицию6, существующую в зарубежной научной и учебно-методической литературе, выраженную, в частности, в монографиях Дж. Александера и Э. Гидденса, признаваемых большинством зарубежных социологов лучшими работами, посвященными рассмотрению развития и противоречий социологической теории Запада.

Ссылки на отдельные работы, имеющиеся в тексте, приводятся на языке оригинала или, — для немецкой и французской литературы, — в англоязычном переводе.

Работа не претендует на исчерпывающее изложение всего теоретического наследия западных социологов, так или иначе оказавших влияние на развитие данной науки. Вместе с тем, в ней представлены ключевые моменты и теоретико-методологические принципы, составляющие научную базу современной социологии, что дает возможность ориентироваться в «бесконечном калейдоскопе» школ, направлений и течений.

Часть первая,

1