Аннотация

Реми Понтон

РОЖДЕНИЕ ПСИХОЛОГИЧЕСКОГО РОМАНА: КУЛЬТУРНЫЙ КАПИТАЛ, СОЦИАЛЬНЫЙ КАПИТАЛ И ЛИТЕРАТУРНАЯ СТРАТЕГИЯ В КОНЦЕ XIX ВЕКА*

(Вопросы социологии, №1/2, 1993, С. 84-100.)

Для литературы 1880-1895 гг. характерна антинатуралистическая реакция, которая проводилась совместно поэтами (декадентами, а после 1888 г. — символистами) и романистами, называвшими себя, по крайней мере, в первое время, «психологами». Символизм, как и школа Парнаса, являлся лишь результатом нового видоизменения традиции искусства для искусства в поэзии. Поэтому неверно было бы рассматривать враждебность символистов к натуралистам как новую данность в литературе. Отрицательное отношение последователей Малларме к крупным тиражам произведений Золя было всего лишь возобновлением той неприязни, которая наблюдалась уже в эпоху раннего Парнаса и которую выразил, в частности, Леконт де Лиль в своем предисловии к «Античным поэтам». Речь идет о конфликте (если отвлечься, насколько это возможно, от конкретных людей), связанном с противоположностью позиций, занимаемых в литературном поле. Этот конфликт в плане выбранных эстетических принципов, отражает объективную дистанцию, разделяющую поэтическое поле, в значительной степени автономное (начиная с 1960 г.), развивающее еще более свою автономность в последующем, с одной стороны, и очень продуктивное поле театра, ежедневной прессы (в противоположность мелким литературным журналам), а после 1875 г. натуралистические романы, с другой стороны. Максимальное расстояние между позициями объясняет тот факт, что поэзия символизма и натуралистический роман строятся на антиномичных принципах. Оно дает объяснение и обороту, который принимает соперничество между двумя категориями литераторов: сугубо ироничное презрение натуралистов вызывало то, что символистам нечего было противопоставить, кроме высокомерия, принявшего принципиальный и системный характер, и злословия, выражающих лишь чувство немощности.

Споры между «психологами» и натуралистами были более ожесточенными, во всяком случае, более точными и узкоспециальными; это, скорее, следствие того, что ставка делалась здесь в первую очередь не на первенство вообще, а на господство в одной области — в данном случае в жанре романа.

Это первая причина, приводящая к мысли о том, что конкуренция, возникшая после 1880г. между школой Золя и романом психологического толка не может иметь то же объяснение что и полемика, которая противопоставляет символистов и натуралистов. Другое соображение аналогичного характера: в то время как символизм, по мнению Жака Летева, изгоняется из большой прессы до 1891 г. (что является следствием законов функционирования поэтических полей и ведет к созданию мелких поэтических журналов), «психологические» противники натурализма располагают с самого начала двумя значительными трибунами. Речь идет о консервативном и престижном «Ревю де де монд» и о «Нувель ревю», основанном в 1879 г. м-м Адам, которая поддерживала в это время тесные связи с республиканцами, находящимися у власти. В «Ревю де де монд» пишут Поль Бурже, опубликовавший в 1873 г., в возрасте 21 года, статью под заголовком «Реалистический роман и пиетистский роман», и особенно Фердинан Брюнетьер, который проводит мощную критическую кампанию против натурализма после 1875 г., будучи назначенным на пост секретаря этого издания по рекомендации Бурже. «Ревю де де монд» публикует также очерки Эжена-Мельтиора де Вогюэ, посвященные Тургеневу, Толстому, Достоевскому и Гоголю, объединенные в 1886 г. в сборнике «Русский роман», который знаменует собой, по мнению литературоведов, один из главных моментов психологической реакции. В «Нувель ревю» появляются первые произведения Пьера Лоти: «Женитьба» Лоти (1879 г.) — прелюдия к сотрудничеству, которое продолжалось до 1899 г., и десять критических очерков Бурже, которые будут собраны в «Эссе» (1883) и «Новые эссе о современной психологии (1885). Если добавить к этому, что два надежных союзника психологического движения, Анатоль Франс и Жюль Лемэтр, занимали главенствующие позиции в большой парижской прессе (первый становится литературным критиком в «Тамп» в 1886 г., а второй является драматическим обозревателем «Журнал де деба» с 1884 г. и следует за новыми поступлениями в «Ревю бле»), то можно предположить, что власть и связи, которыми располагали эти писатели складывались в один из факторов, дающих объяснение их оппозиции натурализму.

Такая интерпретация подтверждается изучением социокультурных характеристик, которые отличают натуралистов от «психологов». Для их сравнения были составлены два списка писателей на основе различных перечней, взятых в «Анкете о развитии литературы» (1891) Жюля Юре.

Юре при оформлении своей анкеты перечисляет шесть имен писателей, называя их «психологами». Речь идет о Франсе, Лемэтре, Роде, Барресе, Камиле де Сент-Круа и Эрвье. Второй список имен принадлежит Анатолю Франсу, который, говоря в своем интервью о движении, призванном прийти на смену натурализму, называет имена Бурже, Барреса, Лоти, Рода, Ле-мэтра. Третий перечень шести имен сделан Адриеном Ремаклем, отнесенным Юре к «декадентам и символистам». Он включает Бурже, Рода, Дежардена, Лемэтра, Барреса, Франса. Списки свидетельствуют о том, что существовал определенный социальный образ психологического движения к моменту проведения анкеты Жюля Юре, это подтверждается в интервью противников романистской школы. Несколько имен привлекают всеобщее внимание: Баррес, Бурже, Дежарден, Франс, Эрвье,

Лемэтр, Лоти, Род, де Вогюэ. Я добавил имя Брюнетьера, который мне представляется самым верным союзником романистов-психологов между 1875 и 1889 гг. Разумеется, говорить о некой однородности перечисленной группы было бы неуместно, однако ее члены сохраняли взаимную поддержку. Эти связи то усиливались, то слабели, в зависимости от ситуации, но писателей объединяла враждебность натурализму.

Таким же образом был составлен список авторов, названных в 1891 г. «натуралистами». К шести авторам «Вечеров в Медане» (1880) — Юисман, Сеар, Энник, Мопассан, Алексис и Золя — добавлены имена писателей, представленных Жюлем Юре как «продолжатели натурализма», т.е. тех, кто был назван два или более раза в интервью с их собратьями по перу (Ажальбер, Боннетен, Декав, Жеффреза, Гиш, Мирбо, Маргеритт, Рони). Несмотря на различие идей, провозглашаемых этими писателями, группа, которую они составляют, объединена одним принципом — неприязнью к психологическому роману. Вследствие этого оправданно сравнить характеристики обеих школ.

Сравнение дает возможность убедиться, что авторы-психологи отличаются от соперников-натуралистов рядом социальных и идейных достоинств. В то время, как первые ученики Золя и его подражатели из второго поколения натуралистов являются в большинстве своем выходцами из мелкобуржуазных семей (служащих, мелких коммерсантов, ремесленников, мелких рантье), которые не смогли им обеспечить овладение достаточным уровнем культуры, и чаще всего они испытывают затруднения, связанные с провинциальным происхождением, недостаточным образованием (в прошлом — учеба в плохих школах, только среднее или незаконченное высшее образование), авторы, относящие себя к психологической школе, происходят из более благоприятной в социальном и культурном отношениях среды: старая армейская и дипломатическая аристократия (де Вогюэ), буржуазия университетская (Бурже, Дежарден), интеллектуальная (Брюнетьер, сын выходца из Высшей Политехнической школы, и Баррес, сын выходца из Центральной школы), коммерческая (Эрвье). Писатели мелкобуржуазного происхождения, путь которых детально описан ниже, характеризуются относительно хорошим воспитанием в культурном отношении, т.к. Род и Лемэтр — сыновья учителей, а отец Франса — продавец книг на набережной Сены. Лоти, отец которого был секретарем в мэрии города Рошфора, мог бы показаться исключением, если бы все биографы не отмечали тот факт, родители не жалели средств на образование сына и овладение им культурой, что не наблюдается никогда в биографиях натуралистов и что прослеживается в семье Пьера Лоти и в других поколениях. Другое отличие образования психологов от образования натуралистов ¾ первые все без исключения, начиная со старших классов средних школ (Лоти в лицее им. Генриха IV, Бурже и Брюнетьер ¾ в лицее им. Людовика Великого (они были одноклассниками), Лемэтр ¾ в лицее им. Карла Великого) учились в Париже, либо закончили высшее учебное заведение. Лемэтр и Дежарден окончили Высшую педагогическую школу и были агреже. Бурже изучал греческую филологию в высшей школе и получил, как и Род, звание лиценциата гуманитарных наук, де Вогюэ изучал археологию, Эрвье имел степень лиценциата юридических наук. Баррес записался на юридический факультет, но, кажется, учебу не закончил.

Реми Понтон

РОЖДЕНИЕ ПСИХОЛОГИЧЕСКОГО РОМАНА: КУЛЬТУРНЫЙ КАПИТАЛ, СОЦИАЛЬНЫЙ КАПИТАЛ И ЛИТЕРАТУРНАЯ СТРАТЕГИЯ В КОНЦЕ XIX ВЕКА*

(Вопросы социологии, №1/2, 1993, С. 84-100.)

Для литературы 1880-1895 гг. характерна антинатуралистическая реакция, которая проводилась совместно поэтами (декадентами, а после 1888 г. — символистами) и романистами, называвшими себя, по крайней мере, в первое время, «психологами». Символизм, как и школа Парнаса, являлся лишь результатом нового видоизменения традиции искусства для искусства в поэзии. Поэтому неверно было бы рассматривать враждебность символистов к натуралистам как новую данность в литературе. Отрицательное отношение последователей Малларме к крупным тиражам произведений Золя было всего лишь возобновлением той неприязни, которая наблюдалась уже в эпоху раннего Парнаса и которую выразил, в частности, Леконт де Лиль в своем предисловии к «Античным поэтам». Речь идет о конфликте (если отвлечься, насколько это возможно, от конкретных людей), связанном с противоположностью позиций, занимаемых в литературном поле. Этот конфликт в плане выбранных эстетических принципов, отражает объективную дистанцию, разделяющую поэтическое поле, в значительной степени автономное (начиная с 1960 г.), развивающее еще более свою автономность в последующем, с одной стороны, и очень продуктивное поле театра, ежедневной прессы (в противоположность мелким литературным журналам), а после 1875 г. натуралистические романы, с другой стороны. Максимальное расстояние между позициями объясняет тот факт, что поэзия символизма и натуралистический роман строятся на антиномичных принципах. Оно дает объяснение и обороту, который принимает соперничество между двумя категориями литераторов: сугубо ироничное презрение натуралистов вызывало то, что символистам нечего было противопоставить, кроме высокомерия, принявшего принципиальный и системный характер, и злословия, выражающих лишь чувство немощности.

Споры между «психологами» и натуралистами были более ожесточенными, во всяком случае, более точными и узкоспециальными; это, скорее, следствие того, что ставка делалась здесь в первую очередь не на первенство вообще, а на господство в одной области — в данном случае в жанре романа.

Это первая причина, приводящая к мысли о том, что конкуренция, возникшая после 1880г. между школой Золя и романом психологического толка не может иметь то же объяснение что и полемика, которая противопоставляет символистов и натуралистов. Другое соображение аналогичного характера: в то время как символизм, по мнению Жака Летева, изгоняется из большой прессы до 1891 г. (что является следствием законов функционирования поэтических полей и ведет к созданию мелких поэтических журналов), «психологические» противники натурализма располагают с самого начала двумя значительными трибунами. Речь идет о консервативном и престижном «Ревю де де монд» и о «Нувель ревю», основанном в 1879 г. м-м Адам, которая поддерживала в это время тесные связи с республиканцами, находящимися у власти. В «Ревю де де монд» пишут Поль Бурже, опубликовавший в 1873 г., в возрасте 21 года, статью под заголовком «Реалистический роман и пиетистский роман», и особенно Фердинан Брюнетьер, который проводит мощную критическую кампанию против натурализма после 1875 г., будучи назначенным на пост секретаря этого издания по рекомендации Бурже. «Ревю де де монд» публикует также очерки Эжена-Мельтиора де Вогюэ, посвященные Тургеневу, Толстому, Достоевскому и Гоголю, объединенные в 1886 г. в сборнике «Русский роман», который знаменует собой, по мнению литературоведов, один из главных моментов психологической реакции. В «Нувель ревю» появляются первые произведения Пьера Лоти: «Женитьба» Лоти (1879 г.) — прелюдия к сотрудничеству, которое продолжалось до 1899 г., и десять критических очерков Бурже, которые будут собраны в «Эссе» (1883) и «Новые эссе о современной психологии (1885). Если добавить к этому, что два надежных союзника психологического движения, Анатоль Франс и Жюль Лемэтр, занимали главенствующие позиции в большой парижской прессе (первый становится литературным критиком в «Тамп» в 1886 г., а второй является драматическим обозревателем «Журнал де деба» с 1884 г. и следует за новыми поступлениями в «Ревю бле»), то можно предположить, что власть и связи, которыми располагали эти писатели складывались в один из факторов, дающих объяснение их оппозиции натурализму.

Такая интерпретация подтверждается изучением социокультурных характеристик, которые отличают натуралистов от «психологов». Для их сравнения были составлены два списка писателей на основе различных перечней, взятых в «Анкете о развитии литературы» (1891) Жюля Юре.

Юре при оформлении своей анкеты перечисляет шесть имен писателей, называя их «психологами». Речь идет о Франсе, Лемэтре, Роде, Барресе, Камиле де Сент-Круа и Эрвье. Второй список имен принадлежит Анатолю Франсу, который, говоря в своем интервью о движении, призванном прийти на смену натурализму, называет имена Бурже, Барреса, Лоти, Рода, Ле-мэтра. Третий перечень шести имен сделан Адриеном Ремаклем, отнесенным Юре к «декадентам и символистам». Он включает Бурже, Рода, Дежардена, Лемэтра, Барреса, Франса. Списки свидетельствуют о том, что существовал определенный социальный образ психологического движения к моменту проведения анкеты Жюля Юре, это подтверждается в интервью противников романистской школы. Несколько имен привлекают всеобщее внимание: Баррес, Бурже, Дежарден, Франс, Эрвье,

Лемэтр, Лоти, Род, де Вогюэ. Я добавил имя Брюнетьера, который мне представляется самым верным союзником романистов-психологов между 1875 и 1889 гг. Разумеется, говорить о некой однородности перечисленной группы было бы неуместно, однако ее члены сохраняли взаимную поддержку. Эти связи то усиливались, то слабели, в зависимости от ситуации, но писателей объединяла враждебность натурализму.

Таким же образом был составлен список авторов, названных в 1891 г. «натуралистами». К шести авторам «Вечеров в Медане» (1880) — Юисман, Сеар, Энник, Мопассан, Алексис и Золя — добавлены имена писателей, представленных Жюлем Юре как «продолжатели натурализма», т.е. тех, кто был назван два или более раза в интервью с их собратьями по перу (Ажальбер, Боннетен, Декав, Жеффреза, Гиш, Мирбо, Маргеритт, Рони). Несмотря на различие идей, провозглашаемых этими писателями, группа, которую они составляют, объединена одним принципом — неприязнью к психологическому роману. Вследствие этого оправданно сравнить характеристики обеих школ.

Сравнение дает возможность убедиться, что авторы-психологи отличаются от соперников-натуралистов рядом социальных и идейных достоинств. В то время, как первые ученики Золя и его подражатели из второго поколения натуралистов являются в большинстве своем выходцами из мелкобуржуазных семей (служащих, мелких коммерсантов, ремесленников, мелких рантье), которые не смогли им обеспечить овладение достаточным уровнем культуры, и чаще всего они испытывают затруднения, связанные с провинциальным происхождением, недостаточным образованием (в прошлом — учеба в плохих школах, только среднее или незаконченное высшее образование), авторы, относящие себя к психологической школе, происходят из более благоприятной в социальном и культурном отношениях среды: старая армейская и дипломатическая аристократия (де Вогюэ), буржуазия университетская (Бурже, Дежарден), интеллектуальная (Брюнетьер, сын выходца из Высшей Политехнической школы, и Баррес, сын выходца из Центральной школы), коммерческая (Эрвье). Писатели мелкобуржуазного происхождения, путь которых детально описан ниже, характеризуются относительно хорошим воспитанием в культурном отношении, т.к. Род и Лемэтр — сыновья учителей, а отец Франса — продавец книг на набережной Сены. Лоти, отец которого был секретарем в мэрии города Рошфора, мог бы показаться исключением, если бы все биографы не отмечали тот факт, родители не жалели средств на образование сына и овладение им культурой, что не наблюдается никогда в биографиях натуралистов и что прослеживается в семье Пьера Лоти и в других поколениях. Другое отличие образования психологов от образования натуралистов ¾ первые все без исключения, начиная со старших классов средних школ (Лоти в лицее им. Генриха IV, Бурже и Брюнетьер ¾ в лицее им. Людовика Великого (они были одноклассниками), Лемэтр ¾ в лицее им. Карла Великого) учились в Париже, либо закончили высшее учебное заведение. Лемэтр и Дежарден окончили Высшую педагогическую школу и были агреже. Бурже изучал греческую филологию в высшей школе и получил, как и Род, звание лиценциата гуманитарных наук, де Вогюэ изучал археологию, Эрвье имел степень лиценциата юридических наук. Баррес записался на юридический факультет, но, кажется, учебу не закончил.