ПИТИРИМ СОРОКИН И НАЦИОНАЛЬНЫЙ ВОПРОС

П

итирим Александрович Сорокин относится к числу тех ученых, в работах которых имеется достаточное количество высказываний, которые можно интерпретировать по-разному в зависимости от конкретной ситуации. Я бы хотел посвятить свое выступление выяснению эволюции его взглядов по национальному вопросу. Несколько ораторов, выступавших на этой сессии до меня, уже говорили о том, что нет одного Питирима Сорокина. Сорокин, если хотите, многолик. Во всяком случае, мы должны учитывать эволюцию его взглядов.

Как известно, он обладал тройственной национальной идентичностью. С одной стороны, по происхождению он был зырянин, — теперь их называют коми. В русском языке прошлого века все представители нерусских народов назывались “инородцами”. И вот этот “инородец”, приехав в Санкт-Петербург, стал русским ученым. Он встал вровень с такими учеными начала столетия, как Ковалевский и Бехтерев, в сотрудничестве с которыми он создавал социологическую российскую школу. Следовательно, вторая его идентификация состояла в том, что он был русским. И третья — в том, что он сделался американцем, пройдя за несколько лет сложный путь социализации в США и добившись там признания в качестве одного из ведущих американских социологов.

Все это говорит о его исключительных индивидуальных способностях. Это подтверждается тем, что и в российской политике, к которой он приобщился в свои молодые годы, он был не последним человеком. Его способности были им сознательно направлены на то, чтобы осваивать каждый раз новые пласты культуры. Достаточно напомнить, что по приезде в США он целеустремленно занимался английским языком, — без преодоления языкового барьера, естественно, он не мог бы стать профессором социологии.

Следует подчеркнуть, что при рассмотрении взглядов П.А. Сорокина по национальному вопросу особенно явственно обнаруживается радикальное изменение его теоретических позиций в конце жизни в сравнении с теми, какими они были в самом начале. Он не занимался специально национальным вопросом как таковым. Эта проблематика входила у него впоследствии в социокультурную динамику. Но есть две работы, которые посвящены только национальной проблеме. В 1917 году им была опубликована книга “Проблемы социального равенства”, в которой есть раздел о национальной проблеме. В 1967 году он пишет статью “The Essential Characteristics of the Russian Nation in the Twentieth Century” для американского издания: The Annals of the American Academy of Political and Social Science. (1967. Mar. Vol. 370. P. 99-115).

Обратимся сначала к тексту первой публикации. Напомним, что она написана во время первой мировой войны и в ходе февральской революции. Россия находится на переломе, окраины империи — в движении, в поисках новых путей развития. До заключения договора 1922 года еще далеко, но Украина уже превращается в самостоятельное государство и национальные движения стали важным фактором внутрироссийской политической борьбы. На этом фоне П.А. Сорокин подвергает критическому рассмотрению ряд общепринятых определений нации и национальности.

Начинает он свой критический обзор с расовой или биологической точки зрения на этническое начало. “Достаточно сказать, – пишет он, – что теория чистых рас оказалась мифом; их нет, как нет, например, и специально немецкой или английской крови. В настоящее время чистота крови сохраняется только на конских заводах, выводящих “чистокровных” жеребцов, да в хлевах йоркширских свиней... В мире же людей указываемый признак единства крови и единства расы как критерий национальности решительно не годен”. В примечании к этому рассуждению П. Сорокин обращает внимание на происхождение французской нации, “кровь” которой оказывается составленной из “крови аквитанцев, силуров, иберийцев, басков, васконов, светов, либийцев, сардонов, битуринов, вандалов, венедов, гельветов, поляков, вендов, кимвров, вестготов, алеманов, франков, евреев, сарацинов, этрусков, белгов, пеласгов, аваров и т. д.”. В этом списке перечисляются 24 этнические группы. От многих из них сохранились лишь исторические названия.

Далее Сорокин возражает против определения нации через единство языка. Суть его возражения в следующем: “Если бы язык был решающим признаком, то тех лиц, которые одинаково хорошо и с детства владеют несколькими языками, пришлось бы признать денационализированными” (приводит пример венгров). Он обращает в этой связи внимание на известные факты национальных различий при общности языка (англичане и американцы), равно как и неопределенность языка в сопоставлениями с говорами и наречиями. “Термин “язык”, — утверждает П. Сорокин, — не есть нечто абсолютно определенное и сплошь и рядом подменяется терминами “наречие”, а иногда и “говор”.

Вслед за этим идет опровержение религиозного или мировоззренческого обоснования единства нации, равно как и попыток определить таковую через единство культуры.

Он выступает и против определений нации через национальные интересы, “через осознание своей принадлежности к определенному политическому телу”. “Если вдуматься в это определение, то... здесь центр тяжести лежит на психологическом отнесении себя к тому или иному обществу или группе. Но с таким же успехом существует и профессиональное сообщество, почему оно не нация?”

Рассмотрев ряд определений нации, П. Сорокин приходит к следующему выводу: “Ни одна из теорий не знает, что такое национальность... Национальности как единого социального элемента нет, как нет и специально национальной связи. То, что обозначается этим словом, есть просто результат нерасчлененности и неглубокого понимания дела” [1. С.3]. И все же, несмотря на столь категорический вывод, политический дискурс вновь и вновь воспроизводит национальную проблематику и соответствующую ей лексику!

Далее П. Сорокин разбирает понятие “национальный вопрос” и показывает, что за этим словом скрываются очень разные по своему социальному значению и насыщенности проблемы. Он подчеркивает, что еврейский вопрос это не то, что польский, а польский — не то, что украинский. Смысл этих вопросов состоит в том, что они “составляют одну из глав общего учения о правовом неравенстве членов одного и того же государства” [1. С.249]. Поэтому, полагает П.А. Сорокин, — “нет национальных проблем и национального неравенства, а есть общая проблема неравенства, выступающая в различных видах и производимая различным сочетанием общих социальных факторов, среди которых нельзя отыскать специально национального фактора, отличного от религиозных, экономических, интеллектуальных, правовых, бытовых, сословно-профессиональных, территориальных и т. п. факторов” [1. С.250].

Вопреки националистическим концепциям, Сорокин считает, что первая мировая война не может быть охарактеризована как война между нациями. “Здесь явное заблуждение, это война — между государствами” (там же). В полемике с П. Струве он утверждает, что война не ведет к торжеству национализма: она приведет к укреплению интернационализма в форме создания международного суда и сверхгосударственной федерации Европы. Будущее территориальное устройство Европы, утверждает П. Сорокин в 1917 г., не в национальном принципе, а в федерации государств, в сверхгосударственной организации Европы на почве равенства прав всех входящих в нее личностей.

Он отмечает, что лозунги национальных движений (борьбы за национальную свободу и независимость) нельзя воспринимать в качестве самодовлеющих. Под этими лозунгами можно проводить самую несправедливую политику. От имени партии эсеров он заявляет: “Пока национальный принцип не противоречит лозунгу социального равенства — мы от души приветствуем национальные движения (движения украинцев, евреев, поляков, латышей и т. д.). Но как только национальный принцип становится средством угнетения одной группой других групп, мы поворачиваемся к нему спиной. Вся полнота прав должна быть предоставлена каждой личности, без различия “эллина и иудея, раба и свободного”. Индивид, с одной стороны, и всечеловечность, с другой — вот то, что нельзя упускать из виду нигде и никогда как неразъединимые стороны одного великого идеала” [1. С.252].

Такова позиция П. А. Сорокина по национальному вопросу в 1917 году. Суммируя приведенные высказывания, можно сказать, что в этой ранней публикации П. Сорокин стоит на конструктивистской точке зрения в теории нации. Нация — некоторый миф, за которым кроется весьма различное социальное содержание, которое нужно выявить в конкретной ситуации.

Но проходит время, проходит жизнь, проходит 50 лет и под конец жизни Питирим Сорокин выступает как маститый ученый — автор социокультурной динамики. Теперь он чувствует себя обязанным дать ответы на все вопросы жизни, в том числе и на вопрос о том, что такое нация. В статье “Существенные характеристики русской нации в ХХ веке” он дает определение нации. “Нация является многосвязанной, многофункциональной, солидарной, организованной, полузакрытой социокультурной группой, по крайней мере, отчасти осознающей факт своего существования и единства. Эта группа состоит из индивидов, которые, во-первых, являются гражданами одного государства; во-вторых, имеют общий или похожий язык, в-третьих, занимают общую территорию, на которой живут они и жили их предки”.

В этом определении весьма явственно просматривается уклон в примордиалистскую теорию нации. Оно не совпадает с той позицией, которую занимал П. Сорокин в 1917 году.

Почему произошло изменение взглядов Сорокина? Не из чисто, конечно, теоретических соображений, а из того, что между этими публикациями свершилось очень многое, в том числе произошла вторая мировая война. Причем Советский Союз выиграл в этой войне. На СССР, как отмечает Сорокин, выпала гораздо более тяжелая доля испытаний, в сравнении с союзниками по антифашистской коалиции. Красная армия, отмечает он, сражалась с двумястами дивизиями фашистов, в то время как все остальные союзники боролись с двадцатью дивизиями. Это его факт, и он любил такие количественные иллюстрации. И это, конечно, очень важный момент. Вторая мировая война рассматривается им как война национальная. Он полагает теперь, что “наряду с империями и обширными общественными классами нации являются в настоящее время наиболее могущественными социальными системами, деятельность и политика которых вполне ощутимо определяют ход исторических процессов, жизнь и судьбы миллионов человеческих существ” [2. С.468].

В этой же публикации Сорокин рассматривает черты русской нации. При этом он полагает, что при рассмотрении этого вопроса надо брать те черты нации, которые видны не в индивидуальном общении, а видны в историческом процессе. Поэтому под русскими он имеет в виду три исторические общности: великороссов, белорусов и украинцев.

Сейчас, по-видимому, эта точка зрения не получит поддержки. Но такова была точка зрения Сорокина.

Одна из главных черт русской нации, отличающая ее от наций западноевропейских и, тем более, от американцев США, состоит в длительности ее существования. Это свидетельство “огромной жизнеспособности этой нации, ее замечательного упорства, всеобщей готовности ее представителей идти на жертвы во имя выживания и самосохранения нации, а также необычайное территориальное, демографическое, политическое, социальное и культурное развитие в течение ее исторической жизни”.

Стоит заметить, что под конец жизни у П. Сорокина изменилось отношение и к советскому строю: он не разделяет здесь русскую нацию и не рассматривает только в прошлом, как наследие монархии и так далее. Русская нация это та, которая выдержала войну, которая одержала победу над фашизмом, вот в чем дело. Он считает, что преимущество русских в том, что нация пережила самое большое многообразие политических режимов. Он утверждает, что никакой особой революционности русской нации не существует, и приводит для обоснования этого тезиса количественные данные, иллюстрирующие общую продолжительность революционных периодов в России и Западной Европе. Одно из оснований существования русского государства — “единство в многообразии”. Это принцип, уходящий корнями в историю русской нации и государства. В этой связи П. Сорокин приводит факты выдвижения отдельных представителей нерусских национальностей на самые высокие государственные посты. Он называет имена Сталина, Троцкого, Зиновьева, Каменева, Кагановича. Он полагает, что политика недискриминации и равенства расовых и этнических групп в России — одна из причин сравнительно мирного расширения границ русской нации и государства.

На мой взгляд, это результат идей конвергенции, которые более основательно были разработаны после его смерти его американскими и оппонентами, и учениками, и коллегами. На симпозиуме очень интересно выступил проф. Б. Джонстон — биограф Питирима Сорокина. Меня, в частности, очень интересует вопрос противостояния П. Сорокина и Т. Парсонса в Гарвардском университете. Представляется, что определенное значение для исхода конкуренции между ними имела и национальная принадлежность обоих (равно как и возраст). Предпочтение должно было быть отдано американцу, в то время как П. Сорокин был “русский человек”, который не умел правильно строить отношения в американской среде. И все же Парсонс — это очень интересное наблюдение — заставлял своих учеников штудировать Сорокина. Многие работы Парсонса изобилуют цитатами из Сорокина, ссылками на него, как на очень крупного и видного ученого.

ЛИТЕРАТУРА

П. Сорокин. Национальность, национальный вопрос и социальное равенство/Человек. Цивилизация. Общество. М. С. 246. [Опубликовано впервые в 1917 году в кн. П. Сорокина. Проблема социального равенства. Пг. 1917.]

О России и русской философской культуре. Философы русского послеоктябрьского зарубежья. М., Наука, 1990. С. 463-489.

Мнацаканян М.О.,

д.ф.н., профессор кафедры

социологии МГИМО МИД РФ

П

итирим Александрович Сорокин относится к числу тех ученых, в работах которых имеется достаточное количество высказываний, которые можно интерпретировать по-разному в зависимости от конкретной ситуации. Я бы хотел посвятить свое выступление выяснению эволюции его взглядов по национальному вопросу. Несколько ораторов, выступавших на этой сессии до меня, уже говорили о том, что нет одного Питирима Сорокина. Сорокин, если хотите, многолик. Во всяком случае, мы должны учитывать эволюцию его взглядов.

Как известно, он обладал тройственной национальной идентичностью. С одной стороны, по происхождению он был зырянин, — теперь их называют коми. В русском языке прошлого века все представители нерусских народов назывались “инородцами”. И вот этот “инородец”, приехав в Санкт-Петербург, стал русским ученым. Он встал вровень с такими учеными начала столетия, как Ковалевский и Бехтерев, в сотрудничестве с которыми он создавал социологическую российскую школу. Следовательно, вторая его идентификация состояла в том, что он был русским. И третья — в том, что он сделался американцем, пройдя за несколько лет сложный путь социализации в США и добившись там признания в качестве одного из ведущих американских социологов.

Все это говорит о его исключительных индивидуальных способностях. Это подтверждается тем, что и в российской политике, к которой он приобщился в свои молодые годы, он был не последним человеком. Его способности были им сознательно направлены на то, чтобы осваивать каждый раз новые пласты культуры. Достаточно напомнить, что по приезде в США он целеустремленно занимался английским языком, — без преодоления языкового барьера, естественно, он не мог бы стать профессором социологии.

Следует подчеркнуть, что при рассмотрении взглядов П.А. Сорокина по национальному вопросу особенно явственно обнаруживается радикальное изменение его теоретических позиций в конце жизни в сравнении с теми, какими они были в самом начале. Он не занимался специально национальным вопросом как таковым. Эта проблематика входила у него впоследствии в социокультурную динамику. Но есть две работы, которые посвящены только национальной проблеме. В 1917 году им была опубликована книга “Проблемы социального равенства”, в которой есть раздел о национальной проблеме. В 1967 году он пишет статью “The Essential Characteristics of the Russian Nation in the Twentieth Century” для американского издания: The Annals of the American Academy of Political and Social Science. (1967. Mar. Vol. 370. P. 99-115).

Обратимся сначала к тексту первой публикации. Напомним, что она написана во время первой мировой войны и в ходе февральской революции. Россия находится на переломе, окраины империи — в движении, в поисках новых путей развития. До заключения договора 1922 года еще далеко, но Украина уже превращается в самостоятельное государство и национальные движения стали важным фактором внутрироссийской политической борьбы. На этом фоне П.А. Сорокин подвергает критическому рассмотрению ряд общепринятых определений нации и национальности.

Начинает он свой критический обзор с расовой или биологической точки зрения на этническое начало. “Достаточно сказать, – пишет он, – что теория чистых рас оказалась мифом; их нет, как нет, например, и специально немецкой или английской крови. В настоящее время чистота крови сохраняется только на конских заводах, выводящих “чистокровных” жеребцов, да в хлевах йоркширских свиней... В мире же людей указываемый признак единства крови и единства расы как критерий национальности решительно не годен”. В примечании к этому рассуждению П. Сорокин обращает внимание на происхождение французской нации, “кровь” которой оказывается составленной из “крови аквитанцев, силуров, иберийцев, басков, васконов, светов, либийцев, сардонов, битуринов, вандалов, венедов, гельветов, поляков, вендов, кимвров, вестготов, алеманов, франков, евреев, сарацинов, этрусков, белгов, пеласгов, аваров и т. д.”. В этом списке перечисляются 24 этнические группы. От многих из них сохранились лишь исторические названия.

Далее Сорокин возражает против определения нации через единство языка. Суть его возражения в следующем: “Если бы язык был решающим признаком, то тех лиц, которые одинаково хорошо и с детства владеют несколькими языками, пришлось бы признать денационализированными” (приводит пример венгров). Он обращает в этой связи внимание на известные факты национальных различий при общности языка (англичане и американцы), равно как и неопределенность языка в сопоставлениями с говорами и наречиями. “Термин “язык”, — утверждает П. Сорокин, — не есть нечто абсолютно определенное и сплошь и рядом подменяется терминами “наречие”, а иногда и “говор”.

Вслед за этим идет опровержение религиозного или мировоззренческого обоснования единства нации, равно как и попыток определить таковую через единство культуры.

Он выступает и против определений нации через национальные интересы, “через осознание своей принадлежности к определенному политическому телу”. “Если вдуматься в это определение, то... здесь центр тяжести лежит на психологическом отнесении себя к тому или иному обществу или группе. Но с таким же успехом существует и профессиональное сообщество, почему оно не нация?”

Рассмотрев ряд определений нации, П. Сорокин приходит к следующему выводу: “Ни одна из теорий не знает, что такое национальность... Национальности как единого социального элемента нет, как нет и специально национальной связи. То, что обозначается этим словом, есть просто результат нерасчлененности и неглубокого понимания дела” [1. С.3]. И все же, несмотря на столь категорический вывод, политический дискурс вновь и вновь воспроизводит национальную проблематику и соответствующую ей лексику!

Далее П. Сорокин разбирает понятие “национальный вопрос” и показывает, что за этим словом скрываются очень разные по своему социальному значению и насыщенности проблемы. Он подчеркивает, что еврейский вопрос это не то, что польский, а польский — не то, что украинский. Смысл этих вопросов состоит в том, что они “составляют одну из глав общего учения о правовом неравенстве членов одного и того же государства” [1. С.249]. Поэтому, полагает П.А. Сорокин, — “нет национальных проблем и национального неравенства, а есть общая проблема неравенства, выступающая в различных видах и производимая различным сочетанием общих социальных факторов, среди которых нельзя отыскать специально национального фактора, отличного от религиозных, экономических, интеллектуальных, правовых, бытовых, сословно-профессиональных, территориальных и т. п. факторов” [1. С.250].

Вопреки националистическим концепциям, Сорокин считает, что первая мировая война не может быть охарактеризована как война между нациями. “Здесь явное заблуждение, это война — между государствами” (там же). В полемике с П. Струве он утверждает, что война не ведет к торжеству национализма: она приведет к укреплению интернационализма в форме создания международного суда и сверхгосударственной федерации Европы. Будущее территориальное устройство Европы, утверждает П. Сорокин в 1917 г., не в национальном принципе, а в федерации государств, в сверхгосударственной организации Европы на почве равенства прав всех входящих в нее личностей.

Он отмечает, что лозунги национальных движений (борьбы за национальную свободу и независимость) нельзя воспринимать в качестве самодовлеющих. Под этими лозунгами можно проводить самую несправедливую политику. От имени партии эсеров он заявляет: “Пока национальный принцип не противоречит лозунгу социального равенства — мы от души приветствуем национальные движения (движения украинцев, евреев, поляков, латышей и т. д.). Но как только национальный принцип становится средством угнетения одной группой других групп, мы поворачиваемся к нему спиной. Вся полнота прав должна быть предоставлена каждой личности, без различия “эллина и иудея, раба и свободного”. Индивид, с одной стороны, и всечеловечность, с другой — вот то, что нельзя упускать из виду нигде и никогда как неразъединимые стороны одного великого идеала” [1. С.252].

Такова позиция П. А. Сорокина по национальному вопросу в 1917 году. Суммируя приведенные высказывания, можно сказать, что в этой ранней публикации П. Сорокин стоит на конструктивистской точке зрения в теории нации. Нация — некоторый миф, за которым кроется весьма различное социальное содержание, которое нужно выявить в конкретной ситуации.

Но проходит время, проходит жизнь, проходит 50 лет и под конец жизни Питирим Сорокин выступает как маститый ученый — автор социокультурной динамики. Теперь он чувствует себя обязанным дать ответы на все вопросы жизни, в том числе и на вопрос о том, что такое нация. В статье “Существенные характеристики русской нации в ХХ веке” он дает определение нации. “Нация является многосвязанной, многофункциональной, солидарной, организованной, полузакрытой социокультурной группой, по крайней мере, отчасти осознающей факт своего существования и единства. Эта группа состоит из индивидов, которые, во-первых, являются гражданами одного государства; во-вторых, имеют общий или похожий язык, в-третьих, занимают общую территорию, на которой живут они и жили их предки”.

В этом определении весьма явственно просматривается уклон в примордиалистскую теорию нации. Оно не совпадает с той позицией, которую занимал П. Сорокин в 1917 году.

Почему произошло изменение взглядов Сорокина? Не из чисто, конечно, теоретических соображений, а из того, что между этими публикациями свершилось очень многое, в том числе произошла вторая мировая война. Причем Советский Союз выиграл в этой войне. На СССР, как отмечает Сорокин, выпала гораздо более тяжелая доля испытаний, в сравнении с союзниками по антифашистской коалиции. Красная армия, отмечает он, сражалась с двумястами дивизиями фашистов, в то время как все остальные союзники боролись с двадцатью дивизиями. Это его факт, и он любил такие количественные иллюстрации. И это, конечно, очень важный момент. Вторая мировая война рассматривается им как война национальная. Он полагает теперь, что “наряду с империями и обширными общественными классами нации являются в настоящее время наиболее могущественными социальными системами, деятельность и политика которых вполне ощутимо определяют ход исторических процессов, жизнь и судьбы миллионов человеческих существ” [2. С.468].

В этой же публикации Сорокин рассматривает черты русской нации. При этом он полагает, что при рассмотрении этого вопроса надо брать те черты нации, которые видны не в индивидуальном общении, а видны в историческом процессе. Поэтому под русскими он имеет в виду три исторические общности: великороссов, белорусов и украинцев.

Сейчас, по-видимому, эта точка зрения не получит поддержки. Но такова была точка зрения Сорокина.

Одна из главных черт русской нации, отличающая ее от наций западноевропейских и, тем более, от американцев США, состоит в длительности ее существования. Это свидетельство “огромной жизнеспособности этой нации, ее замечательного упорства, всеобщей готовности ее представителей идти на жертвы во имя выживания и самосохранения нации, а также необычайное территориальное, демографическое, политическое, социальное и культурное развитие в течение ее исторической жизни”.

Стоит заметить, что под конец жизни у П. Сорокина изменилось отношение и к советскому строю: он не разделяет здесь русскую нацию и не рассматривает только в прошлом, как наследие монархии и так далее. Русская нация это та, которая выдержала войну, которая одержала победу над фашизмом, вот в чем дело. Он считает, что преимущество русских в том, что нация пережила самое большое многообразие политических режимов. Он утверждает, что никакой особой революционности русской нации не существует, и приводит для обоснования этого тезиса количественные данные, иллюстрирующие общую продолжительность революционных периодов в России и Западной Европе. Одно из оснований существования русского государства — “единство в многообразии”. Это принцип, уходящий корнями в историю русской нации и государства. В этой связи П. Сорокин приводит факты выдвижения отдельных представителей нерусских национальностей на самые высокие государственные посты. Он называет имена Сталина, Троцкого, Зиновьева, Каменева, Кагановича. Он полагает, что политика недискриминации и равенства расовых и этнических групп в России — одна из причин сравнительно мирного расширения границ русской нации и государства.

На мой взгляд, это результат идей конвергенции, которые более основательно были разработаны после его смерти его американскими и оппонентами, и учениками, и коллегами. На симпозиуме очень интересно выступил проф. Б. Джонстон — биограф Питирима Сорокина. Меня, в частности, очень интересует вопрос противостояния П. Сорокина и Т. Парсонса в Гарвардском университете. Представляется, что определенное значение для исхода конкуренции между ними имела и национальная принадлежность обоих (равно как и возраст). Предпочтение должно было быть отдано американцу, в то время как П. Сорокин был “русский человек”, который не умел правильно строить отношения в американской среде. И все же Парсонс — это очень интересное наблюдение — заставлял своих учеников штудировать Сорокина. Многие работы Парсонса изобилуют цитатами из Сорокина, ссылками на него, как на очень крупного и видного ученого.

ЛИТЕРАТУРА

П. Сорокин. Национальность, национальный вопрос и социальное равенство/Человек. Цивилизация. Общество. М. С. 246. [Опубликовано впервые в 1917 году в кн. П. Сорокина. Проблема социального равенства. Пг. 1917.]

О России и русской философской культуре. Философы русского послеоктябрьского зарубежья. М., Наука, 1990. С. 463-489.

Мнацаканян М.О.,

д.ф.н., профессор кафедры

социологии МГИМО МИД РФ