ПРОЕКЦИЯ РОССИИ НА «ИНТЕГРАЛЬНЫЙ» СОЦИОКУЛЬТУРНЫЙ СТРОЙ ПИТИРИМА СОРОКИНА

О

дин из самых впечатляющих результатов научного творчества Питирима Сорокина — его далеко идущий прогноз мировой социокультурной динамики. Наиболее существенный и для нашего времени вывод связан с показом бесперспективности так называемого «чувственного» (секулярного) социокультурного строя. Того строя, который характерен сегодня для высокоразвитых стран и который Россия избрала в качестве «идеальной» модели в своих реформах. П. Сорокин убедительно показал, что сами базовые принципы секулярного строя — ориентация на удовлетворение материальных чувственных потребностей, на получение удовольствий, развлечений, по многим причинам, уже не могут иметь безусловной перспективы. Исчерпали себя и соответствующие научные концепции. Он обосновывает неизбежность утверждения нового, «интегрального» (как он его назвал) социокультурного строя. Выводы П.Сорокина можно оспаривать, но невозможно проигнорировать.

Для всех, кто серьезно осмысливает разработки, касающиеся интегрального строя, постиндустриального общества и вообще социальных перспектив, особый интерес должны представлять два принципиальных свойства будущего общества, выделенных П.Сорокиным. Во-первых, то, что серьезно понижается статус индивидуализма как основного мотивационного фактора существующего развитого общества. Новый строй, пишет П.Сорокин, должен воодушевляться не «борьбой за существование и взаимным соперничеством», а духом всеобщей дружбы и симпатии, неэгоистической любви и взаимной помощи [1. C.75]. Во-вторых, базой нового строя должны стать современные научные знания и аккумулированная мудрость человечества.

С момента, когда П.Сорокин делал свой прогноз о будущем общественном устройстве, в мире произошли серьезные изменения. Резко ослабел в своем влиянии фактор социалистической альтернативы капиталистическому устройству мира. С исчезновением СССР утратила былое значение двухполюсная конструкция мира. Потеряли актуальность — как это выглядит на поверхности — разработки, касающиеся конвергенции двух систем. Но вместе с этим ошибочно говорить, будто уже утвердилась «победа» одной из двух систем мироустройства над другой, а сами идеи конвергенции остались в прошлом. Тревоги за будущее мира, в том числе и его благополучной части, в условиях однополюсности нисколько не уменьшились, а скорее усилились. И можно утверждать, что разработки П.Сорокина, обосновывающие неприемлемость потребительской конструкции общества и необходимость формирования нового, «интегрального» социокультурного строя, стали еще более значимыми и в научном, и в социально-политическом отношении.

Мой доклад был задуман как проецирование России на теоретическую конструкцию, выстроенную П.Сорокиным в аспекте прошлого, настоящего и будущего.

Начнем с того, в какой мере сегодняшняя Россия на фоне беспрецедентного кризиса страны может считать себя причастной к разработке столь высоких проблем, как выбор парадигмы мирового будущего. У меня на этот счет мнение вполне определенное: любое самоустранение России от этого будет во вред не только нашей стране, а и мировому сообществу в целом. Не следует забывать, что вне проблем, касающихся России, вне материалов по СССР Питирим Сорокин и другие передовые мыслители мира просто не смогли бы дойти до главных обобщений по поводу общих противоречий ХХ века и облика будущей «интегральной» культуры и «интегрального» социополитического строя.

Не только ради интересов наших народов, а и в интересах мировой науки об обществе следует более глубоко изучать процессы, характерные для социалистического этапа жизни нашей страны. Это надо сделать спокойно, непредвзято. С тем, чтобы понять движущие силы, постоянно воспроизводящие в нашем обществе начала коллективизма и сотрудничества, духовности и творчества. Этот показательный опыт большого народа не может быть утрачен. Его осмысление и использование способно облегчить поиск оптимальной дороги к тому мировому будущему, о котором мечтал П.Сорокин.

Пытаясь спроецировать разработки П.Сорокина на нынешнюю Россию, мы, разумеется, вновь и вновь обращаемся к оценке трансформационных процессов, связываемых с понятием радикальных реформ. На фоне кризиса, разверзшегося после августа 1998 года, почти всем стали ясны многие грубые ошибки, допущенные в ходе экономической реформы. Можно констатировать, что глубинный источник этих ошибок – в попытке резко поменять социально-психологическую конструкцию общества. Происходил активный, — не считаясь с социальными издержками, — слом существующей хозяйственной системы с ориентацией на сложившиеся во вне «образцы». Беда в том, что никакого творчества проявлено не было: наблюдалось бессистемное и, можно сказать, суетливое копирование уже пройденных западных моделей общества. Последствия такого пути ныне почти очевидны.

Что делать далее? Есть ли у нас еще ресурс и наличествует ли готовность двигаться в сторону общества, базирующегося на знаниях и творчестве? Самим раскладом сил в мире Россия поставлена сейчас в положение «догоняющего». С одной стороны, это уязвляет, а многих просто деморализует. Но, если посмотреть на вопрос с другой стороны, данное положение может оказаться и некоторым значительным преимуществом. Если путь, по которому движется нынешний капиталистический поезд, ведет в итоге к пропасти, то глупо просто «догонять», расходуя на это все ресурсы.

Заманчиво было бы применить принцип (к которому пытались подступиться еще в советские времена) — «обгонять, не догоняя!» Но если он в условиях единой и правящей КПСС остался словесным лозунгом, то теперь подобная установка вообще повисает в воздухе. Да и по сути провозглашение данного принципа далеко не безупречно, если руководствоваться представлением П.Сорокина о будущем.

Правомерна другая постановка этой проблемы. Она вытекает из более глобального взгляда на наш внутрироссийский кризис. Мы привыкли считать, что Россия отстает от Запада в развороте Кондратьевских и цивилизационных циклов едва ли не на один цикл. Но это только в том случае, если развитие «лидеров» действительно отвечает требованиям общечеловеческого прогресса. А сегодня все больше исследователей начинает понимать, что это далеко не так. Есть много фактов, дающих основания говорить, что кризис в России есть в значительной мере предвестник общемирового кризиса, предшествующего вступлению в новую цивилизационную фазу. И, может быть, Россия раньше других вступила в этот мировой этап, а значит, обретает опыт преодоления противоречий, которого нет у других. Существенно и то, что у России сохранилось в менталитете многое из того, что по законам циклического развития должно стать главным, структуроопределяющим качеством следующего цивилизационного этапа. Я имею в виду свойства общинной цивилизации, корнями уходящий в вековую культуру России.

Известно, что сегодня сложилась определенная монополия на глобальные разработки. Всё, что считается истиной, произрастает из научных центров, поддерживаемых Западом. При всем кажущемся многообразии этих прогнозов они довольно просты по конструкции. Спасибо З.Бжезинскому, после выхода его новой книги «Великая шахматная доска» эта простота стала хорошо видимой для любого человека, умеющего читать. Сам автор в интервью по поводу этой книги В. Третьякову заявляет: «В книге очень открыто говорится о гегемонизме США, поскольку такой гегемонизм наличествует. Но это гегемонизм демократии, — подчеркивает З.Бжезинский, — и это сильно отличает его от того гегемонизма, который был раньше» [2].

Итак, мировой порядок, согласно замыслам господствующей элиты, должен сохраняться при помощи силы, которая изначально является носительницей «прогрессивного». И вопрос заключается только в том, чтобы с этим вся мировая общественность согласилась.

«Цель политики США, — я цитирую книгу Бжезинского, — должна без каких-либо оправданий состоять из двух частей: необходимости закрепить собственное господствующее положение... и необходимости создать геополитическую структуру, которая будет смягчать неизбежные потрясения и напряженность, вызванные социально-политическими переменами, в то же время формируя геополитическую сердцевину взаимной ответственности за управление миром без войн».

Есть ли у нас в России ясность (я уж не говорю о согласии) по этому вопросу? По сути, речь идет о том, что должно установиться довольно жесткое управление миром со стороны нескольких стран, опережающих всех на порядок по комфорту жизни. И эти стандарты менять не предполагается. Дж.Буш выразился об этом предельно четко: «Американский образ жизни не подлежит обсуждению». Это дополняется аксиоматичными установками прогнозистов (Р.Соколоу, Пристонский университет): «Американский жизненный уровень ни в коем случае не должен распространяться на весь мир».

Итак, вновь модель будущего оказывается «простой» и «красивой». Я не хочу здесь касаться вопроса о реалистичности подобного прогноза. Если составители в него действительно верят, то, как говорится, бог им судья. Но ведь это отражается и на авторитете прогнозного обществоведения в целом, а также задает тональность в общем миропонимании. Думается, не так уж не прав академик РАЕН Панарин А.С., когда он утверждает, что нынешнее чрезмерное усиление Запада в ущерб Востоку сопровождается (наряду с получаемыми текущими выгодами) примитивизацией мышления самого Запада, в частности, стратегического, геополитического мышления [3. С.91].

Вариант мирового будущего, на принципе торжества «западнизма», как показано весьма серьезными учеными, изучающими мир более комплексно, чем некоторые политически предвзятые западные прогнозисты, не способен сохранить относительное равновесие на Земле больше, чем на 50 лет. И это при идеальном условии, если «остальной мир» политически согласится с выраженными одной страной претензиями на господство, что мало вероятно.

Многие опасности для человечества в этом плане приоткрываются анализом истоков и последствий череды финансовых кризисов последнего времени. В разных кругах обсуждаются возможности регулирования таких валютно-финансовых возмущений из единого центра при посредстве глобальных информационных сетей. Я не говорю здесь о высказываемых подозрениях, что имевшие место региональные финансовые кризисы уже сейчас кем-то управлялись не без корысти. Я говорю о другом: если полагаться на такое управление из монопольного центра как на мировой стабилизатор, то надежность его призрачна. Талантливые хакеры уже сейчас способны преодолеть самые изощренные системы защиты. Вряд ли в выигрыше от монопольного положения в глобальной информационной сети всегда смогут быть одни и те же силы!

У России есть шанс внести свой вклад в реконструкцию складывающегося однолинейного геополитического мышления. Может быть использован особый интегральный характер исторического прошлого страны и опыт преодоления новых сложных противоречий, с которыми нам пришлось столкнуться раньше других стран.

Особенно болезненным для нашей страны может оказаться следование западным геополитическим моделям в области региональной политики. Часто можно услышать, что расширение экономической самостоятельности российских регионов вплоть до конфедерализации страны — это вполне респектабельный путь, способный снять сложные противоречия современной жизни. Но за такими аргументами чаще всего скрывается корысть внешних для России сил. Практика регионализации социально-экономической и политической жизни последних лет показывает, что почти всегда она сопровождалась понижением требовательности к стратегической эффективности использования природных ресурсов. Замена общенационального интереса в оценке природного ресурса интересом региональным обычно приводит к тактике ускоренного проедания его запаса даже по демпинговым ценам. Ясно, что стратегическая выгода добровольно отдается в таких случаях внешнему партнеру.

Сравнительная достаточность природно-ресурсного потенциала России не должна порождать беспечность. Ресурсы ископаемых находятся в труднодоступных местах, отягощаемых суровостью климатических условий. Нужно ориентироваться на политику сохранения ресурсного потенциала для будущего страны с акцентом на наукоемкие ресурсосберегающие технологии. Это еще более усиливает значимость для нашей страны общегосударственной научно-технологической политики.

И здесь я хочу вернуться к вопросу, поставленному в начале моего доклада: есть ли у нас ресурс, позволяющий вносить вклад в формирование общества, базирующегося на творчестве и знаниях?

Я хотел бы настаивать на уникальности научно-поисковых традиций России, которые позволяют рассчитывать на умножение генерирования фундаментальных идей в области общественного устройства и новых технологий жизни людей. Очень важно всем вновь поверить в это.

Хотя за последние 10 лет значительная часть наших научно-творческих кадров уехала за границу, потенциал свершения научных открытий, сориентированных на будущее, в стране с учетом ее специфических качеств и традиций огромен. Масштаб ресурсов России, объединяемый понятием «интеллектуальная собственность», независимые эксперты оценивают величиной около 400 млрд. долл. [4. С.3]. Было бы великим счастьем, если бы удалось «оплодотворить» эти познавательные возможности и традиции инновационно-предпринимательским началом, заимствованным в странах с западным менталитетом.

Может быть также обращен в новое качество исторически характерный для России стиль жизни, сочетающий в себе высокую духовность, склонность к глубоким творческим размышлениям с относительной скромностью быта и условий труда, отсутствием завышенных потребностей в комфорте.

Особого внимания к себе требует проблема более полного использования российского образовательного потенциала, который во многих отношениях сильнее, продуктивнее (с позиций требований постиндустриального общества), чем образовательные системы ряда стран Запада.

Наверное, не следует стесняться и в вопросе об активизации разработок, касающихся интеграции народов (и государств) на постсоветском пространстве. Чем плоха, например, идея создания на территории бывшего СССР системы институтов, а может, и межгосударственного правительства, адекватных постиндустриальной эпохе? Сегодня это выглядит фантазией чаще всего не потому, что не эффективно или не осуществимо по технологическим или историческим причинам. Отторжение идет на уровне политики, сконструированной зачастую искусственно. Можно применительно к этой теме перефразировать мысль П.Сорокина, приводимую им в конце книги «Главные тенденции нашего времени»: как только наше общество или его лидеры серьезно решат построить такой порядок, им и всем станет ясно, что план этот вполне реализуем, что это не утопическая мечта [1. С.309-310].

ЛИТЕРАТУРА

Сорокин П.А. Главные тенденции нашего времени. М.:Наука. 1997.

Независимая газета, 1998, 31 декабря.

Панарин А.С. Двуполушарная структура мира: смысл дихотомии Восток-Запад. — В сб.: Локальные цивилизации в ХХ1 век: столкновение или партнерство? — Материалы к Х Междисциплинарной дискуссии. М., 1998.

Поиск, 1997, 1-7 ноября, № 45.

Яновский Р.Г.,

член-корр. РАН,

президент Российского

общества социологов и демографов

О

дин из самых впечатляющих результатов научного творчества Питирима Сорокина — его далеко идущий прогноз мировой социокультурной динамики. Наиболее существенный и для нашего времени вывод связан с показом бесперспективности так называемого «чувственного» (секулярного) социокультурного строя. Того строя, который характерен сегодня для высокоразвитых стран и который Россия избрала в качестве «идеальной» модели в своих реформах. П. Сорокин убедительно показал, что сами базовые принципы секулярного строя — ориентация на удовлетворение материальных чувственных потребностей, на получение удовольствий, развлечений, по многим причинам, уже не могут иметь безусловной перспективы. Исчерпали себя и соответствующие научные концепции. Он обосновывает неизбежность утверждения нового, «интегрального» (как он его назвал) социокультурного строя. Выводы П.Сорокина можно оспаривать, но невозможно проигнорировать.

Для всех, кто серьезно осмысливает разработки, касающиеся интегрального строя, постиндустриального общества и вообще социальных перспектив, особый интерес должны представлять два принципиальных свойства будущего общества, выделенных П.Сорокиным. Во-первых, то, что серьезно понижается статус индивидуализма как основного мотивационного фактора существующего развитого общества. Новый строй, пишет П.Сорокин, должен воодушевляться не «борьбой за существование и взаимным соперничеством», а духом всеобщей дружбы и симпатии, неэгоистической любви и взаимной помощи [1. C.75]. Во-вторых, базой нового строя должны стать современные научные знания и аккумулированная мудрость человечества.

С момента, когда П.Сорокин делал свой прогноз о будущем общественном устройстве, в мире произошли серьезные изменения. Резко ослабел в своем влиянии фактор социалистической альтернативы капиталистическому устройству мира. С исчезновением СССР утратила былое значение двухполюсная конструкция мира. Потеряли актуальность — как это выглядит на поверхности — разработки, касающиеся конвергенции двух систем. Но вместе с этим ошибочно говорить, будто уже утвердилась «победа» одной из двух систем мироустройства над другой, а сами идеи конвергенции остались в прошлом. Тревоги за будущее мира, в том числе и его благополучной части, в условиях однополюсности нисколько не уменьшились, а скорее усилились. И можно утверждать, что разработки П.Сорокина, обосновывающие неприемлемость потребительской конструкции общества и необходимость формирования нового, «интегрального» социокультурного строя, стали еще более значимыми и в научном, и в социально-политическом отношении.

Мой доклад был задуман как проецирование России на теоретическую конструкцию, выстроенную П.Сорокиным в аспекте прошлого, настоящего и будущего.

Начнем с того, в какой мере сегодняшняя Россия на фоне беспрецедентного кризиса страны может считать себя причастной к разработке столь высоких проблем, как выбор парадигмы мирового будущего. У меня на этот счет мнение вполне определенное: любое самоустранение России от этого будет во вред не только нашей стране, а и мировому сообществу в целом. Не следует забывать, что вне проблем, касающихся России, вне материалов по СССР Питирим Сорокин и другие передовые мыслители мира просто не смогли бы дойти до главных обобщений по поводу общих противоречий ХХ века и облика будущей «интегральной» культуры и «интегрального» социополитического строя.

Не только ради интересов наших народов, а и в интересах мировой науки об обществе следует более глубоко изучать процессы, характерные для социалистического этапа жизни нашей страны. Это надо сделать спокойно, непредвзято. С тем, чтобы понять движущие силы, постоянно воспроизводящие в нашем обществе начала коллективизма и сотрудничества, духовности и творчества. Этот показательный опыт большого народа не может быть утрачен. Его осмысление и использование способно облегчить поиск оптимальной дороги к тому мировому будущему, о котором мечтал П.Сорокин.

Пытаясь спроецировать разработки П.Сорокина на нынешнюю Россию, мы, разумеется, вновь и вновь обращаемся к оценке трансформационных процессов, связываемых с понятием радикальных реформ. На фоне кризиса, разверзшегося после августа 1998 года, почти всем стали ясны многие грубые ошибки, допущенные в ходе экономической реформы. Можно констатировать, что глубинный источник этих ошибок – в попытке резко поменять социально-психологическую конструкцию общества. Происходил активный, — не считаясь с социальными издержками, — слом существующей хозяйственной системы с ориентацией на сложившиеся во вне «образцы». Беда в том, что никакого творчества проявлено не было: наблюдалось бессистемное и, можно сказать, суетливое копирование уже пройденных западных моделей общества. Последствия такого пути ныне почти очевидны.

Что делать далее? Есть ли у нас еще ресурс и наличествует ли готовность двигаться в сторону общества, базирующегося на знаниях и творчестве? Самим раскладом сил в мире Россия поставлена сейчас в положение «догоняющего». С одной стороны, это уязвляет, а многих просто деморализует. Но, если посмотреть на вопрос с другой стороны, данное положение может оказаться и некоторым значительным преимуществом. Если путь, по которому движется нынешний капиталистический поезд, ведет в итоге к пропасти, то глупо просто «догонять», расходуя на это все ресурсы.

Заманчиво было бы применить принцип (к которому пытались подступиться еще в советские времена) — «обгонять, не догоняя!» Но если он в условиях единой и правящей КПСС остался словесным лозунгом, то теперь подобная установка вообще повисает в воздухе. Да и по сути провозглашение данного принципа далеко не безупречно, если руководствоваться представлением П.Сорокина о будущем.

Правомерна другая постановка этой проблемы. Она вытекает из более глобального взгляда на наш внутрироссийский кризис. Мы привыкли считать, что Россия отстает от Запада в развороте Кондратьевских и цивилизационных циклов едва ли не на один цикл. Но это только в том случае, если развитие «лидеров» действительно отвечает требованиям общечеловеческого прогресса. А сегодня все больше исследователей начинает понимать, что это далеко не так. Есть много фактов, дающих основания говорить, что кризис в России есть в значительной мере предвестник общемирового кризиса, предшествующего вступлению в новую цивилизационную фазу. И, может быть, Россия раньше других вступила в этот мировой этап, а значит, обретает опыт преодоления противоречий, которого нет у других. Существенно и то, что у России сохранилось в менталитете многое из того, что по законам циклического развития должно стать главным, структуроопределяющим качеством следующего цивилизационного этапа. Я имею в виду свойства общинной цивилизации, корнями уходящий в вековую культуру России.

Известно, что сегодня сложилась определенная монополия на глобальные разработки. Всё, что считается истиной, произрастает из научных центров, поддерживаемых Западом. При всем кажущемся многообразии этих прогнозов они довольно просты по конструкции. Спасибо З.Бжезинскому, после выхода его новой книги «Великая шахматная доска» эта простота стала хорошо видимой для любого человека, умеющего читать. Сам автор в интервью по поводу этой книги В. Третьякову заявляет: «В книге очень открыто говорится о гегемонизме США, поскольку такой гегемонизм наличествует. Но это гегемонизм демократии, — подчеркивает З.Бжезинский, — и это сильно отличает его от того гегемонизма, который был раньше» [2].

Итак, мировой порядок, согласно замыслам господствующей элиты, должен сохраняться при помощи силы, которая изначально является носительницей «прогрессивного». И вопрос заключается только в том, чтобы с этим вся мировая общественность согласилась.

«Цель политики США, — я цитирую книгу Бжезинского, — должна без каких-либо оправданий состоять из двух частей: необходимости закрепить собственное господствующее положение... и необходимости создать геополитическую структуру, которая будет смягчать неизбежные потрясения и напряженность, вызванные социально-политическими переменами, в то же время формируя геополитическую сердцевину взаимной ответственности за управление миром без войн».

Есть ли у нас в России ясность (я уж не говорю о согласии) по этому вопросу? По сути, речь идет о том, что должно установиться довольно жесткое управление миром со стороны нескольких стран, опережающих всех на порядок по комфорту жизни. И эти стандарты менять не предполагается. Дж.Буш выразился об этом предельно четко: «Американский образ жизни не подлежит обсуждению». Это дополняется аксиоматичными установками прогнозистов (Р.Соколоу, Пристонский университет): «Американский жизненный уровень ни в коем случае не должен распространяться на весь мир».

Итак, вновь модель будущего оказывается «простой» и «красивой». Я не хочу здесь касаться вопроса о реалистичности подобного прогноза. Если составители в него действительно верят, то, как говорится, бог им судья. Но ведь это отражается и на авторитете прогнозного обществоведения в целом, а также задает тональность в общем миропонимании. Думается, не так уж не прав академик РАЕН Панарин А.С., когда он утверждает, что нынешнее чрезмерное усиление Запада в ущерб Востоку сопровождается (наряду с получаемыми текущими выгодами) примитивизацией мышления самого Запада, в частности, стратегического, геополитического мышления [3. С.91].

Вариант мирового будущего, на принципе торжества «западнизма», как показано весьма серьезными учеными, изучающими мир более комплексно, чем некоторые политически предвзятые западные прогнозисты, не способен сохранить относительное равновесие на Земле больше, чем на 50 лет. И это при идеальном условии, если «остальной мир» политически согласится с выраженными одной страной претензиями на господство, что мало вероятно.

Многие опасности для человечества в этом плане приоткрываются анализом истоков и последствий череды финансовых кризисов последнего времени. В разных кругах обсуждаются возможности регулирования таких валютно-финансовых возмущений из единого центра при посредстве глобальных информационных сетей. Я не говорю здесь о высказываемых подозрениях, что имевшие место региональные финансовые кризисы уже сейчас кем-то управлялись не без корысти. Я говорю о другом: если полагаться на такое управление из монопольного центра как на мировой стабилизатор, то надежность его призрачна. Талантливые хакеры уже сейчас способны преодолеть самые изощренные системы защиты. Вряд ли в выигрыше от монопольного положения в глобальной информационной сети всегда смогут быть одни и те же силы!

У России есть шанс внести свой вклад в реконструкцию складывающегося однолинейного геополитического мышления. Может быть использован особый интегральный характер исторического прошлого страны и опыт преодоления новых сложных противоречий, с которыми нам пришлось столкнуться раньше других стран.

Особенно болезненным для нашей страны может оказаться следование западным геополитическим моделям в области региональной политики. Часто можно услышать, что расширение экономической самостоятельности российских регионов вплоть до конфедерализации страны — это вполне респектабельный путь, способный снять сложные противоречия современной жизни. Но за такими аргументами чаще всего скрывается корысть внешних для России сил. Практика регионализации социально-экономической и политической жизни последних лет показывает, что почти всегда она сопровождалась понижением требовательности к стратегической эффективности использования природных ресурсов. Замена общенационального интереса в оценке природного ресурса интересом региональным обычно приводит к тактике ускоренного проедания его запаса даже по демпинговым ценам. Ясно, что стратегическая выгода добровольно отдается в таких случаях внешнему партнеру.

Сравнительная достаточность природно-ресурсного потенциала России не должна порождать беспечность. Ресурсы ископаемых находятся в труднодоступных местах, отягощаемых суровостью климатических условий. Нужно ориентироваться на политику сохранения ресурсного потенциала для будущего страны с акцентом на наукоемкие ресурсосберегающие технологии. Это еще более усиливает значимость для нашей страны общегосударственной научно-технологической политики.

И здесь я хочу вернуться к вопросу, поставленному в начале моего доклада: есть ли у нас ресурс, позволяющий вносить вклад в формирование общества, базирующегося на творчестве и знаниях?

Я хотел бы настаивать на уникальности научно-поисковых традиций России, которые позволяют рассчитывать на умножение генерирования фундаментальных идей в области общественного устройства и новых технологий жизни людей. Очень важно всем вновь поверить в это.

Хотя за последние 10 лет значительная часть наших научно-творческих кадров уехала за границу, потенциал свершения научных открытий, сориентированных на будущее, в стране с учетом ее специфических качеств и традиций огромен. Масштаб ресурсов России, объединяемый понятием «интеллектуальная собственность», независимые эксперты оценивают величиной около 400 млрд. долл. [4. С.3]. Было бы великим счастьем, если бы удалось «оплодотворить» эти познавательные возможности и традиции инновационно-предпринимательским началом, заимствованным в странах с западным менталитетом.

Может быть также обращен в новое качество исторически характерный для России стиль жизни, сочетающий в себе высокую духовность, склонность к глубоким творческим размышлениям с относительной скромностью быта и условий труда, отсутствием завышенных потребностей в комфорте.

Особого внимания к себе требует проблема более полного использования российского образовательного потенциала, который во многих отношениях сильнее, продуктивнее (с позиций требований постиндустриального общества), чем образовательные системы ряда стран Запада.

Наверное, не следует стесняться и в вопросе об активизации разработок, касающихся интеграции народов (и государств) на постсоветском пространстве. Чем плоха, например, идея создания на территории бывшего СССР системы институтов, а может, и межгосударственного правительства, адекватных постиндустриальной эпохе? Сегодня это выглядит фантазией чаще всего не потому, что не эффективно или не осуществимо по технологическим или историческим причинам. Отторжение идет на уровне политики, сконструированной зачастую искусственно. Можно применительно к этой теме перефразировать мысль П.Сорокина, приводимую им в конце книги «Главные тенденции нашего времени»: как только наше общество или его лидеры серьезно решат построить такой порядок, им и всем станет ясно, что план этот вполне реализуем, что это не утопическая мечта [1. С.309-310].

ЛИТЕРАТУРА

Сорокин П.А. Главные тенденции нашего времени. М.:Наука. 1997.

Независимая газета, 1998, 31 декабря.

Панарин А.С. Двуполушарная структура мира: смысл дихотомии Восток-Запад. — В сб.: Локальные цивилизации в ХХ1 век: столкновение или партнерство? — Материалы к Х Междисциплинарной дискуссии. М., 1998.

Поиск, 1997, 1-7 ноября, № 45.

Яновский Р.Г.,

член-корр. РАН,

президент Российского

общества социологов и демографов