ГОСУДАРСТВО КАК ОБЪЕКТ ПОЛИТИЧЕСКИХ ОТНОШЕНИЙ В РАБОТАХ П.СОРОКИНА

П.

Сорокин непосредственно не занимался вопросами теории международных отношений, но его интерес к проблемам возникновения и природы цивилизаций, государств как типа коллективных группировок, условий и структуры коллективного взаимодействия, сущности отношений между Востоком и Западом позволил ему внести значительный и до конца еще не осмысленный вклад в социологию международных отношений [1]. Его разработки по «теории коллективного взаимодействия» и государства, как одной из основных форм такого взаимодействия, представляют весьма существенную основу для переосмысления существующих подходов исследования в социологии международных отношений.

Государственно-центристская модель в теории международных отношений являлась основной на протяжении всего ХХ столетия. Долгое время государство рассматривалось как типичный и наиболее влиятельный международный актор, как основной субъект международного права и как главная форма политической организации человеческих общностей [2]. Примерно с XIX в. на международную арену выходят и с каждым десятилетием все большее влияние приобретают негосударственные участники международных отношений: межправительственные организации, неправительственные организации, ТНК и другие. Общепризнанно, что возрастание их роли и влияния относительно новое явление в международных отношениях, характерное только для периода после окончания второй мировой войны. За последние тридцать лет в литературе по международным отношениям были достаточно глубоко описаны и проанализированы типы государственных и негосударственных акторов, история их возникновения, структура и процесс их функционирования. При этом можно констатировать незначительное внимание к внутренним основаниям появления негосударственных участников на международной арене, теоретическим основам их существования и взаимодействия с государством [3]. Кроме П.Сорокина, эту проблему рассматривали Д.Френкель, М.Каплан, К.Дойтч, М.Уолтц и др. По Сорокину, исследование взаимодействия любых социальных групп (государственные и негосударственные акторы международных отношений представляют собой различные типы социальных групп) определяется тем, что «характер и свойства взаимодействия функционально связаны с характером и свойствами взаимодействующих центров» [4]. Поэтому весьма полезным в данном ключе будет анализ определений и основных сущностных характеристик государственных и негосударственных акторов международных отношений.

Традиционно в качестве основных выделяются три следующих важнейших социологических элемента современного государства: организованный народ, территория, органы власти, обладающие полномочиями над этим населением и территорией [5]. В «Системе социологии» П. Сорокин дает блестящий анализ внутренним основаниям разделения государственных и негосударственных коллективных объединений, что по смыслу близко к позициям социологического подхода в международных отношениях, завоевавшего признание только в последней четверти ХХ века [6].

«Неверно, — пишет П. Сорокин, — во-первых, — что «негосударственные организации входят составными элементами в государственную организацию» и заключаются в ее пределах. Такие коллективы, как католическая и буддийская церковь, как «интернациональное объединение рабочих», как «желтая раса», как «польская национальность», не умещались и не умещаются в пределах государства, а выходят за его пределы… Государство — только одна из многих группировок, остальные — не абсорбируются ею и не совпадают с государственной, каждая из этих группировок – явление sui generis и одна на другую не сводимы. Поэтому нельзя «общество вообще» заменять государством, нельзя, выделив государство, остальные группировки объединять одним термином «общество» и противополагать их, как нечто единое, государству. Так дело обстоит сейчас; так же оно обстояло и в прошлом» [7. С.77-78].

Основываясь на своей теории «основных элементарных группировок», П. Сорокин пытается определить, что отличает государственные коллективы от других социальных группировок. Заметим, что отличительные признаки государства: территория, население и государственная власть, указываемые обычно государствоведами, неудачны. Они не позволяют отчетливо выделить государственные коллективы от других. Основной же характерный признак государства, отличающий его от негосударственных коллективов, усматривают «в наличии суверенной, или первоначальной, или непроизводной власти» [Там же. С.151-152]. Весьма интересно заметить, что по прошествии почти восьмидесяти лет с момента написания П. Сорокиным «Системы социологии» правоведы продолжают в качестве основных признаков выделять именно эти три известных элемента. Сорокин приводит острую критику подобных теорий. «Легко видеть неудачность таких «конструкций». Указание на население, территорию и власть, т.е. правящий центр как на «элементы» государства, не может служить искомым разграничительным признаком, это очевидно: почти все организованные коллективы состоят из этих «элементов». Возьмете ли вы церковь как организованную систему взаимодействия, вы там найдете: 1) население – верующих, «абонентов» церковной системы; 2) территорию, которую церковь занимает своими учреждениями и членами (напр., территория католической церкви обнимает границы Италии, Испании, Португалии, Франции, части Швейцарии, Польши и т.д.); церковную власть, издающую свои законы и регулирующую поведение своих «абонентов», в лице папы, патриарха, синода, со всеми их агентами. То же применимо и к политической партии (население – члены партии, власть – центр, комитет партии, территория – границы распространения данной партии), и т.д.» [Там же. С.152-153].

Подобные «ошибочные конструкции» государствоведов, по мнению П. Сорокина, объясняются концепцией «единого общества», в соответствии с которой полагается, что индивид может быть абонентом только государственной системы взаимодействия, что последняя способна удовлетворить всем его запросам и регулировать его поведение во всех сферах. Отсюда тезис: население – элемент государства; отсюда государство, как монопольная компания, абсорбирующая целиком население. Но индивид – не монопольный объект регулировки государственной власти, он является объектом регулировки и других «властей». Это значит, что и население как совокупность индивидов не является монопольным достоянием «государственного общества». Оно – достояние ряда других коллективов или систем взаимодействия, отличных от государства… Оно – «элемент» всех тех «систем взаимодействия», абонентом коих оно является, и центральные органы коих регулируют, каждый в своей сфере, его поведение [8]. Этот же факт является обратной стороной многолинейности социального расслоения и сложности системы координат, определяющих положение индивида в среде населения.

Не менее интересную критику П. Сорокин дает по отношению к тезису о территории государства. «Обычно думают, что территория принадлежит только государству, что только государственная власть может действовать на пространстве ее территории. Юридическая фикция! – скажем мы в ответ на это. … Да, государственная система локализуется на определенной территории и занимает определенную часть земной поверхности. Но на той же территории, локализуется ряд других систем взаимодействия, которые существуют вне времени и пространства, «абоненты» которых – население живут на земле, учреждения которых имеют материальную природу» [7. С.154].

Многие исследователи усматривают отличительное качество государства в принудительности, его праве использовать силу для контроля своей территории. Отсюда следует, что независимо от своего желания или нежелания индивид с рождения принужден рамками государства. «Когда одна группа лиц может сделать свою волю обязательной для другой, когда личность закрепощается обществом, независимо от своего согласия, то мы имеем перед собою государство, и насколько в данном обществе существует обязательное подчинение одной его воли другой, настолько в него входит государственный элемент» [9]. Но П. Сорокин оспаривает даже этот, как кажется на первый взгляд, неоспоримый сущностный признак государства. «Не является специфической чертой государства наличность принудительной власти, стоящей над населением, и принудительных мер, практикуемых ею для сохранения «государственного порядка». То же свойственно большинству организованных внегосударственных групп. Раз в группе совершилось расслоение на правящий центр и управляемую массу, тем самым правящий центр (будет ли им папа и синод в церкви, центральный комитет в партии и т.д.) – механически оказывается над управляемыми и использует ряд принудительных мер для сохранения единства и порядка группы. Власть и дисциплинарно-принудительные меры, скрытое или явное насилие над членами группы – все это бесспорное проявление принудительных мер со стороны власти внегосударственных союзов. … Принудительность свойственна большинству организованных коллективных единств» [7. С.155-156].

Единственным отличительным признаком государства является суверенность государственной власти или первичность, самоуправляемость последней. «Но и эти признаки, как известно, очень условны. … Есть ряд государств (напр., средневековые государства, «союзное государство» и т.д.) несуверенных. Остается признак первичности власти, ее самоуправомоченности. … Но и этот критерий весьма непрочен. Дело в том, что в истории мы имели ряд коллективов, которые, как, напр., католическая церковь, обладали и суверенной и первичной властью. Такую же роль играл и ряд других коллективов, напр., средневековые цехи и другие сословные коллективы. … Можно с большой основательностью утверждать, что власть внегосударственных коллективов в огромном большинстве случаев создается вопреки государственной власти и вопреки ее противодействию» [Там же. С.156-159]. Это значит, что и признак верховенства, первичности власти не может служить признаком, отличающим государственные коллективы от других, внегосударственных.

Рядом с этим мы можем отметить и другое замечание П. Сорокина о том, что отношения, образующие государственную систему взаимодействия, неодинаковы в разных государственных коллективах или в одном и том же государстве в различные эпохи. Государство не представляет чего-то постоянного и отношения субъектов, образующие эту систему, меняются: государство то обслуживает множество потребностей своих абонентов, то, напротив, сокращает свое обслуживание до минимума. Предполагая совокупность взаимоотношений членов населения величиной постоянной, П. Сорокин делает вывод: чем более развита сеть взаимоотношений, образующих государство, тем менее развиты сети других, внегосударственных систем взаимодействия. Этот тезис весьма полезен при объяснении быстрого роста числа негосударственных акторов международных отношений во второй половине ХХ в. До середины ХХ в. преобладала тенденция к усилению влияния государства, апофеозом которой стало создание тоталитарных режимов. Во второй половине ХХ в. гражданское общество существенно ограничило и урезало прерогативы политических лидеров и государственной бюрократии. Сходную эволюцию претерпели отношения государственных органов с агентами материального производства. Вплоть до середины ХХ в. государство укрепляло контроль в сфере экономики. С появлением ТНК ясно обнаружились пределы его возможностей. Таким образом, можно говорить об изменении отношений между государством, гражданским обществом и негосударственными акторами.

Фактически П.Сорокин предугадал те изменения, которые характеризуют современное состояние международных отношений и выделяются современными учеными как фундаментальные изменения. Это и автономизация деятельности транснациональных акторов, и лояльность индивида нескольким социальным сферам, и попытки государства найти новые формы легитимности. Происходит борьба между государством и негосударственными акторами, что, по сути, предвидел П. Сорокин в своей «Системе социологии»: «Борьба государств с другими государствами, государств с негосударственными коллективами составляла и составляет один из важнейших фронтов на военном поле истории» [7. С.171], и что подтверждается последними международными событиями [11]. Мощным источником дестабилизации становится заимствование государством методов и средств, присущих новым международным акторам. Делая все больше уступок групповой идентификации (и групповой исключительности), идя на уступки и компромиссы во взаимодействии с новыми акторами, государство активно способствует разрушению главных принципов, составляющих саму основу легитимности государства: суверенитета, первичности и принудительности власти и др. [12].

В заключение отметим, что, несмотря на достаточно серьезную критику понимания государства как особой формы коллективного взаимодействия, П. Сорокин не отрицает его права легитимного насилия в рамках определенной территории, исключительного права издания законов и правил, обязательных для всего населения, права наложения и сбора налогов со всей территории. Государство не может иметь одну постоянную форму на протяжении истории, оно трансформируется. Государство не исчезает с политической арены, но предоставляет негосударственным организациям исполнять часть своих функций.

ЛИТЕРАТУРА

Сорокин П. Человек. Цивилизация. Общество. М.:1990; Система Социологии, Москва: Наука, 1993. Том 1, 2; Главные тенденции нашего времени, Москва: Наука, 1997.

Международные отношения: социологические подходы / Рук. авт. колл. проф. П.А. Цыганков. – М.: Гардарика, 1998. С.237; Цыганков П.А., Международные отношения, М.: Новая школа, 1996. С.171.

Russett Br., Starr H., «World Politics. The menu for choice». Freeman and Co., 3rd ed., 1989.

Сорокин П. Система социологии. Том 1. С.264.

Тихомиров Ю.А. «Государство на рубеже столетий» // Государство и Право, 1997, № 2. С.24-25, Russett Br., Starr H., «World Politics. The menu for choice». Freeman and Co., 3rd ed., 1989, p. 57.

Цыганков П.А., Цыганков А.П. «Межгосударственное сотрудничество: возможности социологического подхода» // Общественные науки и современность, 1999, № 1. С.151.

Сорокин П. «Система социологии», М.: Наука, 1993. Том 2.

См. об этом: Парсонс Т. «Система современных обществ». Москва: Аспект пресс, 1997. С.23; Сорокин П., «Система социологии», М.: Наука, 1993, Том 2. С.23.

Лавров. «Государственный элемент в будущем обществе». Лондон, 1876. С.12-17.

Кувалдин В.Б. «Глобализация и национальное государство», в кн. «Роль государства в развитии общества: Россия и международный опыт». Материалы международного симпозиума 23-24 мая 1997 г., Москва, 1997. С.112.

Monde diplomatique. 1998. Fеvrier. P.22.

Badie B., Le jeu triangulaire. Sociologie des nationalismes / Dir. Birnbaum P. Paris, 1997.

Николаев В.Г.

П.

Сорокин непосредственно не занимался вопросами теории международных отношений, но его интерес к проблемам возникновения и природы цивилизаций, государств как типа коллективных группировок, условий и структуры коллективного взаимодействия, сущности отношений между Востоком и Западом позволил ему внести значительный и до конца еще не осмысленный вклад в социологию международных отношений [1]. Его разработки по «теории коллективного взаимодействия» и государства, как одной из основных форм такого взаимодействия, представляют весьма существенную основу для переосмысления существующих подходов исследования в социологии международных отношений.

Государственно-центристская модель в теории международных отношений являлась основной на протяжении всего ХХ столетия. Долгое время государство рассматривалось как типичный и наиболее влиятельный международный актор, как основной субъект международного права и как главная форма политической организации человеческих общностей [2]. Примерно с XIX в. на международную арену выходят и с каждым десятилетием все большее влияние приобретают негосударственные участники международных отношений: межправительственные организации, неправительственные организации, ТНК и другие. Общепризнанно, что возрастание их роли и влияния относительно новое явление в международных отношениях, характерное только для периода после окончания второй мировой войны. За последние тридцать лет в литературе по международным отношениям были достаточно глубоко описаны и проанализированы типы государственных и негосударственных акторов, история их возникновения, структура и процесс их функционирования. При этом можно констатировать незначительное внимание к внутренним основаниям появления негосударственных участников на международной арене, теоретическим основам их существования и взаимодействия с государством [3]. Кроме П.Сорокина, эту проблему рассматривали Д.Френкель, М.Каплан, К.Дойтч, М.Уолтц и др. По Сорокину, исследование взаимодействия любых социальных групп (государственные и негосударственные акторы международных отношений представляют собой различные типы социальных групп) определяется тем, что «характер и свойства взаимодействия функционально связаны с характером и свойствами взаимодействующих центров» [4]. Поэтому весьма полезным в данном ключе будет анализ определений и основных сущностных характеристик государственных и негосударственных акторов международных отношений.

Традиционно в качестве основных выделяются три следующих важнейших социологических элемента современного государства: организованный народ, территория, органы власти, обладающие полномочиями над этим населением и территорией [5]. В «Системе социологии» П. Сорокин дает блестящий анализ внутренним основаниям разделения государственных и негосударственных коллективных объединений, что по смыслу близко к позициям социологического подхода в международных отношениях, завоевавшего признание только в последней четверти ХХ века [6].

«Неверно, — пишет П. Сорокин, — во-первых, — что «негосударственные организации входят составными элементами в государственную организацию» и заключаются в ее пределах. Такие коллективы, как католическая и буддийская церковь, как «интернациональное объединение рабочих», как «желтая раса», как «польская национальность», не умещались и не умещаются в пределах государства, а выходят за его пределы… Государство — только одна из многих группировок, остальные — не абсорбируются ею и не совпадают с государственной, каждая из этих группировок – явление sui generis и одна на другую не сводимы. Поэтому нельзя «общество вообще» заменять государством, нельзя, выделив государство, остальные группировки объединять одним термином «общество» и противополагать их, как нечто единое, государству. Так дело обстоит сейчас; так же оно обстояло и в прошлом» [7. С.77-78].

Основываясь на своей теории «основных элементарных группировок», П. Сорокин пытается определить, что отличает государственные коллективы от других социальных группировок. Заметим, что отличительные признаки государства: территория, население и государственная власть, указываемые обычно государствоведами, неудачны. Они не позволяют отчетливо выделить государственные коллективы от других. Основной же характерный признак государства, отличающий его от негосударственных коллективов, усматривают «в наличии суверенной, или первоначальной, или непроизводной власти» [Там же. С.151-152]. Весьма интересно заметить, что по прошествии почти восьмидесяти лет с момента написания П. Сорокиным «Системы социологии» правоведы продолжают в качестве основных признаков выделять именно эти три известных элемента. Сорокин приводит острую критику подобных теорий. «Легко видеть неудачность таких «конструкций». Указание на население, территорию и власть, т.е. правящий центр как на «элементы» государства, не может служить искомым разграничительным признаком, это очевидно: почти все организованные коллективы состоят из этих «элементов». Возьмете ли вы церковь как организованную систему взаимодействия, вы там найдете: 1) население – верующих, «абонентов» церковной системы; 2) территорию, которую церковь занимает своими учреждениями и членами (напр., территория католической церкви обнимает границы Италии, Испании, Португалии, Франции, части Швейцарии, Польши и т.д.); церковную власть, издающую свои законы и регулирующую поведение своих «абонентов», в лице папы, патриарха, синода, со всеми их агентами. То же применимо и к политической партии (население – члены партии, власть – центр, комитет партии, территория – границы распространения данной партии), и т.д.» [Там же. С.152-153].

Подобные «ошибочные конструкции» государствоведов, по мнению П. Сорокина, объясняются концепцией «единого общества», в соответствии с которой полагается, что индивид может быть абонентом только государственной системы взаимодействия, что последняя способна удовлетворить всем его запросам и регулировать его поведение во всех сферах. Отсюда тезис: население – элемент государства; отсюда государство, как монопольная компания, абсорбирующая целиком население. Но индивид – не монопольный объект регулировки государственной власти, он является объектом регулировки и других «властей». Это значит, что и население как совокупность индивидов не является монопольным достоянием «государственного общества». Оно – достояние ряда других коллективов или систем взаимодействия, отличных от государства… Оно – «элемент» всех тех «систем взаимодействия», абонентом коих оно является, и центральные органы коих регулируют, каждый в своей сфере, его поведение [8]. Этот же факт является обратной стороной многолинейности социального расслоения и сложности системы координат, определяющих положение индивида в среде населения.

Не менее интересную критику П. Сорокин дает по отношению к тезису о территории государства. «Обычно думают, что территория принадлежит только государству, что только государственная власть может действовать на пространстве ее территории. Юридическая фикция! – скажем мы в ответ на это. … Да, государственная система локализуется на определенной территории и занимает определенную часть земной поверхности. Но на той же территории, локализуется ряд других систем взаимодействия, которые существуют вне времени и пространства, «абоненты» которых – население живут на земле, учреждения которых имеют материальную природу» [7. С.154].

Многие исследователи усматривают отличительное качество государства в принудительности, его праве использовать силу для контроля своей территории. Отсюда следует, что независимо от своего желания или нежелания индивид с рождения принужден рамками государства. «Когда одна группа лиц может сделать свою волю обязательной для другой, когда личность закрепощается обществом, независимо от своего согласия, то мы имеем перед собою государство, и насколько в данном обществе существует обязательное подчинение одной его воли другой, настолько в него входит государственный элемент» [9]. Но П. Сорокин оспаривает даже этот, как кажется на первый взгляд, неоспоримый сущностный признак государства. «Не является специфической чертой государства наличность принудительной власти, стоящей над населением, и принудительных мер, практикуемых ею для сохранения «государственного порядка». То же свойственно большинству организованных внегосударственных групп. Раз в группе совершилось расслоение на правящий центр и управляемую массу, тем самым правящий центр (будет ли им папа и синод в церкви, центральный комитет в партии и т.д.) – механически оказывается над управляемыми и использует ряд принудительных мер для сохранения единства и порядка группы. Власть и дисциплинарно-принудительные меры, скрытое или явное насилие над членами группы – все это бесспорное проявление принудительных мер со стороны власти внегосударственных союзов. … Принудительность свойственна большинству организованных коллективных единств» [7. С.155-156].

Единственным отличительным признаком государства является суверенность государственной власти или первичность, самоуправляемость последней. «Но и эти признаки, как известно, очень условны. … Есть ряд государств (напр., средневековые государства, «союзное государство» и т.д.) несуверенных. Остается признак первичности власти, ее самоуправомоченности. … Но и этот критерий весьма непрочен. Дело в том, что в истории мы имели ряд коллективов, которые, как, напр., католическая церковь, обладали и суверенной и первичной властью. Такую же роль играл и ряд других коллективов, напр., средневековые цехи и другие сословные коллективы. … Можно с большой основательностью утверждать, что власть внегосударственных коллективов в огромном большинстве случаев создается вопреки государственной власти и вопреки ее противодействию» [Там же. С.156-159]. Это значит, что и признак верховенства, первичности власти не может служить признаком, отличающим государственные коллективы от других, внегосударственных.

Рядом с этим мы можем отметить и другое замечание П. Сорокина о том, что отношения, образующие государственную систему взаимодействия, неодинаковы в разных государственных коллективах или в одном и том же государстве в различные эпохи. Государство не представляет чего-то постоянного и отношения субъектов, образующие эту систему, меняются: государство то обслуживает множество потребностей своих абонентов, то, напротив, сокращает свое обслуживание до минимума. Предполагая совокупность взаимоотношений членов населения величиной постоянной, П. Сорокин делает вывод: чем более развита сеть взаимоотношений, образующих государство, тем менее развиты сети других, внегосударственных систем взаимодействия. Этот тезис весьма полезен при объяснении быстрого роста числа негосударственных акторов международных отношений во второй половине ХХ в. До середины ХХ в. преобладала тенденция к усилению влияния государства, апофеозом которой стало создание тоталитарных режимов. Во второй половине ХХ в. гражданское общество существенно ограничило и урезало прерогативы политических лидеров и государственной бюрократии. Сходную эволюцию претерпели отношения государственных органов с агентами материального производства. Вплоть до середины ХХ в. государство укрепляло контроль в сфере экономики. С появлением ТНК ясно обнаружились пределы его возможностей. Таким образом, можно говорить об изменении отношений между государством, гражданским обществом и негосударственными акторами.

Фактически П.Сорокин предугадал те изменения, которые характеризуют современное состояние международных отношений и выделяются современными учеными как фундаментальные изменения. Это и автономизация деятельности транснациональных акторов, и лояльность индивида нескольким социальным сферам, и попытки государства найти новые формы легитимности. Происходит борьба между государством и негосударственными акторами, что, по сути, предвидел П. Сорокин в своей «Системе социологии»: «Борьба государств с другими государствами, государств с негосударственными коллективами составляла и составляет один из важнейших фронтов на военном поле истории» [7. С.171], и что подтверждается последними международными событиями [11]. Мощным источником дестабилизации становится заимствование государством методов и средств, присущих новым международным акторам. Делая все больше уступок групповой идентификации (и групповой исключительности), идя на уступки и компромиссы во взаимодействии с новыми акторами, государство активно способствует разрушению главных принципов, составляющих саму основу легитимности государства: суверенитета, первичности и принудительности власти и др. [12].

В заключение отметим, что, несмотря на достаточно серьезную критику понимания государства как особой формы коллективного взаимодействия, П. Сорокин не отрицает его права легитимного насилия в рамках определенной территории, исключительного права издания законов и правил, обязательных для всего населения, права наложения и сбора налогов со всей территории. Государство не может иметь одну постоянную форму на протяжении истории, оно трансформируется. Государство не исчезает с политической арены, но предоставляет негосударственным организациям исполнять часть своих функций.

ЛИТЕРАТУРА

Сорокин П. Человек. Цивилизация. Общество. М.:1990; Система Социологии, Москва: Наука, 1993. Том 1, 2; Главные тенденции нашего времени, Москва: Наука, 1997.

Международные отношения: социологические подходы / Рук. авт. колл. проф. П.А. Цыганков. – М.: Гардарика, 1998. С.237; Цыганков П.А., Международные отношения, М.: Новая школа, 1996. С.171.

Russett Br., Starr H., «World Politics. The menu for choice». Freeman and Co., 3rd ed., 1989.

Сорокин П. Система социологии. Том 1. С.264.

Тихомиров Ю.А. «Государство на рубеже столетий» // Государство и Право, 1997, № 2. С.24-25, Russett Br., Starr H., «World Politics. The menu for choice». Freeman and Co., 3rd ed., 1989, p. 57.

Цыганков П.А., Цыганков А.П. «Межгосударственное сотрудничество: возможности социологического подхода» // Общественные науки и современность, 1999, № 1. С.151.

Сорокин П. «Система социологии», М.: Наука, 1993. Том 2.

См. об этом: Парсонс Т. «Система современных обществ». Москва: Аспект пресс, 1997. С.23; Сорокин П., «Система социологии», М.: Наука, 1993, Том 2. С.23.

Лавров. «Государственный элемент в будущем обществе». Лондон, 1876. С.12-17.

Кувалдин В.Б. «Глобализация и национальное государство», в кн. «Роль государства в развитии общества: Россия и международный опыт». Материалы международного симпозиума 23-24 мая 1997 г., Москва, 1997. С.112.

Monde diplomatique. 1998. Fеvrier. P.22.

Badie B., Le jeu triangulaire. Sociologie des nationalismes / Dir. Birnbaum P. Paris, 1997.

Николаев В.Г.