Изучение политической культуры

В политических науках изучение политической культуры связывают с измерением качества общества по индикаторам принятия демократии. Фукс и др. [3] операционализировали это через три измерения: отношение к демократии, отношение к государству благосостояния, отношение к институтам посредничества интересов. По двум первым измерениям оценки восточных немцев много негативнее, чем западных. Поясняя это, авторы больше опираются на гипотезу социализации (ценности из региона ГДР), чем на гипотезу о ситуации (нынешние дефициты интеграции). В результате получается, что "внутреннее единство" в Германии не осуществлено. Причина не в том, что восточные немцы в принципе против демократии. У них сильны оговорки по поводу их нынешних институциональных условий, то есть демократии, как она реализована в Федеративной Республике.

В работе о "внутреннем единстве" Макс Каазе вначале напоминает нам, что Федеративной Республике потребовались 20 лет для установления демократии. Он отмечает и асимметрию объединения, и разницу политических культур на востоке и западе: восток более эгалитарен и плебисцитарен в понимании демократии. Наконец, он "внутреннее единство" измеряет пониманием себя и другого (-гих). Восприятие восточных немцев западными не сильно изменилось между 1991 и 1996 гг., но восприятие западных немцев восточными стало заметно негативнее. "В сфере общих характеристик Восточные немцы заметно отдалились от западных...даже в 1999 г. Федеративная Германия еще не достигла внутреннего единства" [7, S. 460, 465].

Оценки 1999 г.: "Курс верен"

Что осталось от нашего тезиса о "стабилизирующей трансформации" после его столкновения с жалобами восточных немцев на колонизацию и с диагнозом западных немцев о дефиците "внутреннего единства"? Как отмечено в начале, для нас модернизация и развитие социальной защиты самые важные измерения оценки объединения. В отношении социальной защиты, мы еще недавно придавали бóльшее значение качеству общества, чем пять лет назад после краха коммунизма, так как вопросы идентичности, веры в демократию и в согласие друг с другом ранее играли меньшую роль в сравнении с материальными условиями жизни и личного благополучия. В целом, мы пришли к заключению: "Различия в объективных условиях жизни почти устранены, в отношении субъективного благополучия позитивный тренд неоспорим, хотя есть явные разрывы. Восприятие же и оценка общего общества, однако, явно расходятся» (5, S. 7). В порядке объяснения расхождений между личным благосостоянием и оценкой общества, а также прогноза дальнейших процессов, мы предлагаем следующие соображения.

Имеющиеся различия объективных условий жизни сокращаются заметно медленнее, чем в первое время после 1989 г. "Рост ожиданий" относительно снижает достигнутое и рождает новые ожидания (например, после выравнивания доходов появлись ожидания выравнивания собственности, накопленной в Западной Германии за 50 лет). В соответствии с "парадоксом Токвиля" чувствительность к сохраняющимся неравенствам растет именно в период уменьшения различий. Роланд Хабих [Там же] считает, что данный парадокс сохранится на перспективу, но не будет главным вызовом интеграции.

Свобода, безопасность и справедливость – главные, но не единственные измерения жизнеспособного общества. Эффект компенсации обеспечивается также высоким уровнем социальной защиты. Так думают и большинство восточногерманских респондентов: "В стране, как Германия, в целом можно жить очень хорошо". В то же время, они говорят о заметных дефицитах безопасности и справедливости. Томас Бульман [1], с одной стороны, выступает против придания этим проблемам скандального характера, с другой, - против их недооценки, рекомендуя учитывать опыт и ожидания (разочарования и ожидания) кроме факторов социализации и статуса.

Эти выводы подтверждает и уточняет анализ детерминант удовлетворенности уровнем жизни, демократии и справедливости в распределении [2]. Ни в одной из проблемных сфер переменные Восток-Запад (восточные немцы) не имеют заметной разъяснительной силы. Но из-за значимости переменных (состояние социальной защиты, восприятие разницы условий жизни на востоке и западе, конфликтов между востоком и западом, партийные предпочтения), имеющих очень разные ценности в Восточной Германии и в Западной Германии, нереалистично ждать одинаковых удовлетворенности и ожиданий даже при дальнейшем выравнивании материальных условий жизни. Но это не значит, что "идеал почти равных условий жизни стоит под вопросом".

Я лично оцениваю воссоединение Германии по аналогии с известным высказыванием Уинстона Черчилля о демократии: "Среди многих неопределенных возможностей процесс объединения дал наименее негативный результат". Поэтому я подчеркиваю, помимо данных последних опросов общественного мнения, долгосрочную перспективу. Кроме того, можно сослаться на основного актора – по моему мнению – и современника процесса объединения, первого и последнего свободно избранного премьер-министра ГДР Лотара де Мезьера. В книге (1995 г.) "Сторонник объединения" де Мезьер рассматривает объединение как успех, несмотря на ряд критических замечаний. В лекции осенью 1999 г. он еще раз подтвердил позитивную в целом оценку: сложные договоренности обеспечили "мягкий переход", в сравнении, в частности, с частично противозаконными и хаотичными обстоятельствами переходов в Восточной Европе, особенно в России. Тяжелым бременем и сегодня являются две большие ошибки: 1. недооценка необходимости образования и опыта, 2. переоценка способностей людей к совладанию. В целом, однако, объединение лучше его оценок в печати. Курс верен. Самое главное – поиск и воля к общему будущему.

В политических науках изучение политической культуры связывают с измерением качества общества по индикаторам принятия демократии. Фукс и др. [3] операционализировали это через три измерения: отношение к демократии, отношение к государству благосостояния, отношение к институтам посредничества интересов. По двум первым измерениям оценки восточных немцев много негативнее, чем западных. Поясняя это, авторы больше опираются на гипотезу социализации (ценности из региона ГДР), чем на гипотезу о ситуации (нынешние дефициты интеграции). В результате получается, что "внутреннее единство" в Германии не осуществлено. Причина не в том, что восточные немцы в принципе против демократии. У них сильны оговорки по поводу их нынешних институциональных условий, то есть демократии, как она реализована в Федеративной Республике.

В работе о "внутреннем единстве" Макс Каазе вначале напоминает нам, что Федеративной Республике потребовались 20 лет для установления демократии. Он отмечает и асимметрию объединения, и разницу политических культур на востоке и западе: восток более эгалитарен и плебисцитарен в понимании демократии. Наконец, он "внутреннее единство" измеряет пониманием себя и другого (-гих). Восприятие восточных немцев западными не сильно изменилось между 1991 и 1996 гг., но восприятие западных немцев восточными стало заметно негативнее. "В сфере общих характеристик Восточные немцы заметно отдалились от западных...даже в 1999 г. Федеративная Германия еще не достигла внутреннего единства" [7, S. 460, 465].

Оценки 1999 г.: "Курс верен"

Что осталось от нашего тезиса о "стабилизирующей трансформации" после его столкновения с жалобами восточных немцев на колонизацию и с диагнозом западных немцев о дефиците "внутреннего единства"? Как отмечено в начале, для нас модернизация и развитие социальной защиты самые важные измерения оценки объединения. В отношении социальной защиты, мы еще недавно придавали бóльшее значение качеству общества, чем пять лет назад после краха коммунизма, так как вопросы идентичности, веры в демократию и в согласие друг с другом ранее играли меньшую роль в сравнении с материальными условиями жизни и личного благополучия. В целом, мы пришли к заключению: "Различия в объективных условиях жизни почти устранены, в отношении субъективного благополучия позитивный тренд неоспорим, хотя есть явные разрывы. Восприятие же и оценка общего общества, однако, явно расходятся» (5, S. 7). В порядке объяснения расхождений между личным благосостоянием и оценкой общества, а также прогноза дальнейших процессов, мы предлагаем следующие соображения.

Имеющиеся различия объективных условий жизни сокращаются заметно медленнее, чем в первое время после 1989 г. "Рост ожиданий" относительно снижает достигнутое и рождает новые ожидания (например, после выравнивания доходов появлись ожидания выравнивания собственности, накопленной в Западной Германии за 50 лет). В соответствии с "парадоксом Токвиля" чувствительность к сохраняющимся неравенствам растет именно в период уменьшения различий. Роланд Хабих [Там же] считает, что данный парадокс сохранится на перспективу, но не будет главным вызовом интеграции.

Свобода, безопасность и справедливость – главные, но не единственные измерения жизнеспособного общества. Эффект компенсации обеспечивается также высоким уровнем социальной защиты. Так думают и большинство восточногерманских респондентов: "В стране, как Германия, в целом можно жить очень хорошо". В то же время, они говорят о заметных дефицитах безопасности и справедливости. Томас Бульман [1], с одной стороны, выступает против придания этим проблемам скандального характера, с другой, - против их недооценки, рекомендуя учитывать опыт и ожидания (разочарования и ожидания) кроме факторов социализации и статуса.

Эти выводы подтверждает и уточняет анализ детерминант удовлетворенности уровнем жизни, демократии и справедливости в распределении [2]. Ни в одной из проблемных сфер переменные Восток-Запад (восточные немцы) не имеют заметной разъяснительной силы. Но из-за значимости переменных (состояние социальной защиты, восприятие разницы условий жизни на востоке и западе, конфликтов между востоком и западом, партийные предпочтения), имеющих очень разные ценности в Восточной Германии и в Западной Германии, нереалистично ждать одинаковых удовлетворенности и ожиданий даже при дальнейшем выравнивании материальных условий жизни. Но это не значит, что "идеал почти равных условий жизни стоит под вопросом".

Я лично оцениваю воссоединение Германии по аналогии с известным высказыванием Уинстона Черчилля о демократии: "Среди многих неопределенных возможностей процесс объединения дал наименее негативный результат". Поэтому я подчеркиваю, помимо данных последних опросов общественного мнения, долгосрочную перспективу. Кроме того, можно сослаться на основного актора – по моему мнению – и современника процесса объединения, первого и последнего свободно избранного премьер-министра ГДР Лотара де Мезьера. В книге (1995 г.) "Сторонник объединения" де Мезьер рассматривает объединение как успех, несмотря на ряд критических замечаний. В лекции осенью 1999 г. он еще раз подтвердил позитивную в целом оценку: сложные договоренности обеспечили "мягкий переход", в сравнении, в частности, с частично противозаконными и хаотичными обстоятельствами переходов в Восточной Европе, особенно в России. Тяжелым бременем и сегодня являются две большие ошибки: 1. недооценка необходимости образования и опыта, 2. переоценка способностей людей к совладанию. В целом, однако, объединение лучше его оценок в печати. Курс верен. Самое главное – поиск и воля к общему будущему.