1.3. Репрезентация невербальная и вербальная:

многообразие структурных форм

В работе российских психологов А.В. Брушлинского и Е.А. Сергиенко, репрезентация определяется как «представленность», «изображение», «отображение одного в другом или на другое» (61, 8). На переоценку тематики способов представления знания во многом повлияло развитие семиотики – науки о знаках и знаковых системах. Так, английский исследователь Ф. Дрецке интерпретирует понятие репрезентация в терминах индукции, когда один объект указывает на другой в том случае, если он содержит информацию о том, на что указывает (166, 74-76). По причине насыщенной коррелятивной структуры внешнего мира существует множество примеров индикации. Например, лапа медведя, оставленная на снегу, указывает на то, что здесь проходил медведь; звонок в дверь означает, что кто-то находится за дверью и т.д.

Если дать лингвистическую интерпретацию, то такая трактовка окажется вполне исчерпывающей. Так, в латинском, английском и немецком языках понятия  «representatio» / «representation» / «Repräsentation» означают «представление». В английском существуют и некоторые другие варианты перевода, например, «изображение», «указание на что-либо», но все они являются синонимами концептов «репрезентация» и «представление». Последние наиболее близки по степени семантической спаянности. Еще одним синонимом репрезентации может послужить понятие «выражение». Очевидно, что и репрезентация, и представление, и выражение предполагают наличие чего-то, что должно быть представлено. Содержанием репрезентации всегда является определенное знание (практическое, научное, мировоззренческое). Если знание есть содержание, то у него обязательно должна быть своя форма, которая и устанавливается в процессе репрезентации.

В истории развития когнитивных наук полемичный вопрос о том, в какой форме существуют репрезентации в памяти человека всегда отличался особой актуальностью. Первоначально репрезентация была представлена как имеющая дело исключительно с вербальными структурами. Признание репрезентаций другого типа – образных – связано с именем А. Пайвио, в работе которого была выдвинута идея двойного кодирования мира. По его мнению, все репрезентации могут быть классифицированы на языкоподобные (вербальные) и картиноподобные (образные) (211, 176-206).

Репрезентация оперирует как вербальными, так и невербальными знаками и посредством знакового выражения транслирует знание о конкретном объекте или явлении действительности. Если невербально выраженное знание – чаще всего эмпирическое образование, представленное образами, то вербальная репрезентация знания обусловлена деятельностью мышления и получает два способа выражения: 1) внешний (язык устной/письменной речи); 2) внутренний (языке мыслей).

                                                       Рис. 2

Основными единицами вербальной репрезентации являются понятия. Они составляют фундамент концептуального уровня и выступают особыми структурами организации знания. Голландский ученый Е. ван дер Меер определяет понятия как базовые компоненты знания человека, носящие информацию и отражающие свойства и отношения, существующие как в объективном мире, так и в мыслях и опыте самого человека (237, 32).

Всякий вербальный концепт обладает рядом характеристик. Так,         Х. Гейвин выделяет пять основных функций понятий: классификацию, понимание, предсказание, рассуждение и общение (19, 136-137). Представим, что мы встретили незнакомое существо. Благодаря наличию определенных атрибутов, мы будем знать, что это птица (классификация), что она может летать (понимание), что, испугавшись резкого движения, она может улететь (предсказание) и что мы сможем рассказать об этой новой увиденной нами птице кому-нибудь еще, не объясняя, что она была небольших размеров, имела крылья и т.д. М.А. Халиди полагает, что если попытаться воплотить классификацию понятий в реальной жизни, то значительно сократится огромный поток информации, и мы спланируем внешние действия посредством управления внутренними репрезентациями (183, 402-422).

Сопоставив позиции Е. ван дер Меера и Х. Гейвин, вторая представляется наиболее убедительной. Автор не только акцентирует внимание на связи понятий с объективным миром и личным опытом субъекта, но и указывает на их операциональный характер, включение в ситуацию и активное использование в процессе коммуникации.

Понятие раскрывает свое истинное значение, функционируя в составе концептуальной сети, которая выступает условием реализации вербального повествования. Это объясняется тем, что наши знания хранятся в памяти в организованном виде. Британские исследователи М. Смит, П. Моррис,            А. Эллис полагают, что понятия в сети взаимосвязаны, а эти связи могут быть сильными или слабыми, что зависит от частоты использования понятий (147, 64-66). Здесь важным фактором является процесс активации. Когда какое-то конкретное понятие включено в поле вербальной репрезентации, активация распространяется на соседствующее с ним понятие. Чем чаще осуществляется активация между двумя понятиям, тем большей степенью спаянности они обладают. Так, понятия «воробей» и «птица» более близки по своему семантическому значению, чем понятия «цыпленок» и «птица».

К. Кесслер и Г. Рикхайт, выдвигают предположение о возможной классификации внешнего мира на основе двух видов понятий: устоявшихся и актуальных понятий. Если долговременные понятия представляют собой интегральную часть знаний о внешнем мире, усваиваемых индивидом на протяжении собственного жизненного опыта, то актуальные понятия, сфокусированы на контекстуально-сензитивном производстве репрезентации определенного объекта или картины (239). Представляется, что долговременные понятия – это преимущественно вербальные образования, в то время как актуальные концепты формируются из элементов эмпирического опыта и представлены в виде понятий-образов.

Исследования, проведенные рядом специалистов, направленные на изучение природы понятий, позволяют говорить о существовании трех основных теорий выработки понятий:

1. Теория прототипов предполагает, что мы ищем общность между различными элементами. Когда мы ее находим, мы группируем элементы, общие свойства при этом абстрагируются и сохраняются в виде схемы. В результате сравнения новой информации со схемой могут быть сформированы категории. Прототип – самое точное описание категории, но он необязательно представляет собой реальный объект (222, 192-233).

2. Теория атрибутов. Согласно этой теории, мы ищем определяющие свойства (атрибуты) элемента. Д. Медин предполагает, что мы формируем умственные списки атрибутов и сравниваем новые элементы со списком. Но установление определяющих свойств не всегда возможно (199, 1469-1481).

3. Теория образцов. Образцы сходны с прототипами, но вместо того, чтобы являться «суммарной репрезентацией», они являются конкретными элементами, которые лучше всего представляют понятие. Таким образом, если прототип «птицы» - образ некоторого создания с крыльями, перьями и т.д., образец является реальной птицей (200, 158-190).

Теория прототипов и теория образцов предполагают, что формирование понятий происходит на эмпирическом уровне. Основу таких концептов составляет невербальный образ, что способствует более ясной репрезентации. Теория атрибутов допускает наличие вербальных вкраплений, необходимых для выявления и оценки свойств характеризуемого концепта.

Понятия могут быть не только вербальными, но и невербальными (искусственными). Последние часто используются при изучении формирования вербальных концептов, когда отбор, интерпретация и интеграция вербальной информации сопровождается преимущественно схематическими понятиями. Примером невербального концепта может послужить «квадрат», определяемый как фигура с четырьмя равными сторонами и четырьмя прямыми углами.

Изучением природы невербальных понятий занимались Дж. Брунер с коллегами. Ученые использовали случайные наборы изображений, характеризующихся определенными параметрами (цвет, форма и т.д.) (144). В качестве стимулов выступали карты с нарисованными на них фигурами, количество, цвет и тип которых были различными. На картах могло быть изображено не более трех фигур квадратами, окружностями или крестами, иметь красный, зеленый или черный цвет; вдоль краев карт могло быть нарисовано разное количество границ. Чтобы помочь испытуемым изучить эти понятия, специалисты использовали: 1) парадигму выбора, при которой испытуемые выбирали карты и проводили классификацию; 2) рецептивную парадигму, при которой экспериментатор показывал испытуемым карты и просил провести классификацию, а затем испытуемые получали обратную связь о правильности или неправильности классификации. Парадигма выбора представляла собой ситуацию активной проверки предположений. Испытуемым не сообщали о том, в чем заключалось понятие, они должны были просто определить, соответствуют ему карты или нет. Таким образом, было выявлено ограниченное количество стратегий выбора понятий.

В отличие от невербальных (искусственных) понятий, вербальные (естественные) понятия известны как «неясные» в смысле истинности, ибо их границы подвижны. Образные же понятия почти всегда наглядны, статичны, а потому они истинны.

В то время как понятия составляют основу семантической структуры языка, ментальные модели выходят на более обширный уровень. Основу ментальных моделей составляют сложные когнитивные структуры символических знаков, репрезентирующие «ситуации из реальной жизни» (аналогия – «картинки в разуме» Д. Деннета) (197, 440-466). С помощью ментальных моделей мы мысленно воспроизводим определенные фрагменты как прошлого, так и настоящего бытия. На основе ментальной модели возможно также выстроить и картину будущих событий.

Вербальное выражение на метаязыке (языке мысли) можно обозначить как ментальная репрезентация. Последнюю не следует сводить только к мысленному оперированию концептами. Прежде всего, такое выражение выстраивается на основе невербальных образов, дополненных понятийным оформлением. Основной разновидностью ментальных репрезентаций К. Нельсон полагает репрезентацию события (209, 3-7). Знание о событии имеет большое значение в процессах запоминания, языкового развития, дискурсивных процессов и формировании навыков категоризации.  Маленький ребенок черпает знания об окружающем мире из своего непосредственного опыта. Позднее и дети, и взрослые приобретают знания о мире опосредованным путем – через книги, устную коммуникацию, телевидение и другие источники, т.е. вербально. Когнитивное развитие осуществляется через оперирование репрезентациями, когда реализуется организация «данных» опыта. Репрезентация опыта – толчок к построению последующих, более сложных репрезентаций (схем, сценариев и т.д.). Ментальные репрезентации представляют собой целый ряд репрезентативных структур, от их непосредственного восприятия (перцепции) до их трансформаций, реализуемых с помощью мыслительных операций. Синтез эмпирического и теоретического компонентов вероятен там, где первичные репрезентации опыта образуют фундаментальную основу для ментальных репрезентаций более абстрактного уровня, обусловленного деятельностью мышления. Очевидно, что вербальная компонента хотя и не является единственной, но все же главной составляющей ментальной репрезентации, поскольку репрезентация когнитивного опыта чаще всего получает вербальное оформление.

П. Джонсон-Лэрд с коллегами осуществили попытку проанализировать отношения между понятиями и ментальными моделями. Ментальная модель определяется как траектория в сети, расположенная над стабильными состояниями, которые являются актуальными понятиями определенных референтов (180, 157). Если понятия – стабильные состояния, то ментальные модели – траектории.

Универсальность ментальной модели проявляется, на наш взгляд,  в том, что она репрезентирует не обособленный объект или явление, как понятие, а целостное жизненное событие. Если понятия стабильны, то ментальные модели подвижны и в любой момент могут перейти в разряд понятий. И понятия, и ментальные модели могут носить как вербальный, так и невербальный характер, что обусловливает вариативные формы выражения.

Кроме понятий и ментальных моделей существуют и некоторые другие структурные формы репрезентации: схемы, фреймы, сценарии, планы, когнитивные карты и т.д. Каждая форма предполагает как вербальный, так и невербальный способы выражения, ориентированные на организацию поступающей из внешнего мира информации. Рассмотрим подробнее каждую из структурных форм, но начнем с определения понятия «схема».

Если задуматься над тем, что представляет собой схема, то последняя предстанет скорее как нечто конкретное, наглядно изображенное в виде рисунка, чертежа, плана или таблицы. Немногим может прийти идея рассматривать схему как некую абстрактную сущность, несмотря на то, что такая разновидность схемы действительно существует. Более того, совершенно независимо от нас, такая схема структурирует как информацию, поступающую из внешних источников, так и наш личный опыт. Информация поступает в активную память человека под воздействующим контролем схемы. Например, мы видим фронтальную сторону куба, информация о котором занимает некоторую часть нашей активной памяти в форме схемы, что и помогает нам достроить остальные составляющие этой геометрической фигуры. Иногда одна схема способна замещать часть другой. Например, схема окна может репрезентировать часть стены (131, 37).

Здесь речь идет о воздействии «замещающей схемы», или, иначе говоря, специальной когнитивной структуры, возникающей в результате взаимодействия старой информации с новой, поступающей из внешних источников. Уже в таком контексте прослеживается отличительная особенность схем от ментальных моделей. Если схемы функционируют на основе связи старой и новой информации, то существование ментальной модели напрямую зависит от вновь поступающей информации. Исходя из такого понимания, схему можно обозначить как предварительную структуру организации знания.

В. Бруэр представляет несколько иную интерпретацию и определяет схему как бессознательную ментальную структуру, лежащую в основе базовых знаний и навыков человека (143). Схема обслуживает деятельность индивида, выступая как средством восприятия, так и важной составляющей мыслительных процессов.

Другая разновидность схем – наглядные схемы отличаются относительно невербальным характером. Относительно потому, что их интерпретация предполагает деятельность вербального мышления. Использование таких схем является одним из важнейших условий реализации успешной деятельности, как в научной среде, так и в любой практической деятельности. Особенно продуктивна наглядная схема при решении  проблемных задач; здесь она действует в качестве эффективной стратегии.

В таком контексте возникает вопрос о возможности извлечения действия из схем. Так, Д. Румельхарт и А. Ортони полагают, что схема должна соответствовать ситуации и включать наличие отсутствующих частей, которые являются инструментами для действий (224, 99-135). Отсутствие некоторых составляющих компонентов схемы представляется нам важным моментом. Такие «пробелы» способны максимально активизировать деятельность мышления и воображения и, тем самым, за более короткий период времени привести субъекта к решению поставленной проблемы. В некоторых случаях, наглядная модель не только делает доступным и понятным знание уже кем-то полученное, но и способна подсказать совершенно неожиданное решение в форме гипотезы, что является особенно ценным в областях науки и образования.

Следующие две формы репрезентации – «фрейм» и «сценарий». Они лаконично вписываются в рамки понятия «схема», поскольку представляют собой структурные образования и служат для организации информации в памяти человека.

Понятие «фрейм» широко распространено не только в исследованиях по искусственному интеллекту (ИИ), но и в психологии, лингвистике и социологии. В самом общем смысле фрейм можно определить как способ организации информации, представленной в памяти. Именно поэтому фрейм фигурирует наряду с такими понятиями как «схема» и «сценарий». В социологической концепции Э. Гоффмана фрейм ассоциирован с английским понятием «framework» (каркас) и указывает на «аналитические леса», т.е. подпорки, с помощью которых мы постигаем свой собственный опыт. Фреймы организуют наше поведение и являются структурой данных для представления стереотипной ситуации (нахождение в комнате, празднование дня рождения и т.д.)

Основоположником теории фреймов является М. Минский. Согласно его концепции, фрейм представляет собой рамочную конструкцию незавершенного типа. Это место, куда поступает информация из внешнего мира и где производится описание стереотипной ситуации, которая утверждает ожидания по поводу вновь поступающей информации. Фрейм сообщает нам нечто о том, чего следует ожидать от исследуемой ситуации. Иными словами, фрейм – это незавершенное описание ситуации, вид гипотетической перспективы взгляда на мир, которую следует подвергать проверке с каждым моментом поступлением новой информации. Автор выделяет разновидность фрейма, а именно фрейм повествования, представляющий собой скелетные формы типичных рассказов, объяснений и доказательств, позволяющих слушающему сконструировать полный тематический фрейм. Такой фрейм предполагает, что фокус внимания о главных действующих лицах, формах сюжета, о развитии действия может меняться (203).

Возможны два способа репрезентации фрейма: вербальный и невербальный. Примером вербального фрейма может послужить схема для анализа лингвистического текста, часто используемая в ходе занятий по аналитическому чтению иностранной литературы. Такой вид схемы представляет собой рамочную конструкцию и включает следующие ступени анализа текста: 1) данные об авторе текста; 2) краткое содержание прочитанного; 3) определение функционального стиля текста; 4) форма текста; 5) структура текста; 6) выбор позиций изложения; 7) метод характеристики; 8) выделение основных частей в тексте; 9) общее настроение повествования; 10) собственно анализ текста (по частям или полностью); 11) общие выводы. Заметим, что схема по типу фрейма может быть представлена студентам либо в повествовательной форме от лица преподавателя, либо в форме плана, записанного на доске. В обоих случаях такого рода фреймовая конструкция выступает в качестве инструкции для развернутого монологического повествования, благодаря чему студенты в логической последовательности выстраивают распространенные высказывания. Несмотря на видимую идентичность плана и фрейма, мы все-таки позволим себе обозначить одно отличие, обратив внимание на то, что сущность фрейма допускает гипотетический взгляд на ситуацию в целом. Например, если план требует точного следования содержанию прочитанного, то фреймовая конструкция допускает абстрагирование от текста в момент повествования. В попытке более глубокого осмысления прочитанного возможны сопоставления с сюжетами реальной жизни или с личным опытом самого человека. При таком сопоставлении как раз и возникают гипотетические идеи по поводу осмысления прочитанного, а, следовательно, и более глубокое понимания текста. Сходство фрейма и плана видится в том, что они структурируют повествование, придавая ему лаконичный, логичный и завершенный характер.  

Примером невербального фрейма может послужить ситуация, описанная в одном из рассказов Ч. Дарвина. Когда корабль находился недалеко от берега, он не вызвал никакой реакции у туземцев, находившихся на острове, поскольку они увидели его впервые. Но как только с корабля были спущены на воду шлюпки и поплыли по направлению к берегу, туземцы радостно закричали и запрыгали. В данном случае образ шлюпки ассоциировались у дикарей с привычным для них средством передвижения – «пирогой», которое и выступает здесь в качестве невербального фрейма. На основе невербального образа пироги осуществилось восприятие шлюпки, как чего-то очень близкого и знакомого.

Вербальный фрейм близок по своей сущности понятию «сценарий». Сценарий также вырабатывается в результате интерпретации текста, когда ключевые слова и идеи текста создают тематические («сценарные») структуры, извлекаемые из памяти на основе стандартных, стереотипных значений. Е. Ван дер Меер полагает, что сценарий предназначен для описания процессов, вовлеченных в понимание текста. Он является относительно оценочной репрезентацией ситуации. Пытаясь понять предложение, читающий или слушающий будет стараться извлечь из «кладовой» собственной памяти сценарий, адекватный конкретной ситуации. После того как сценарий подобран, элементы предложения соотносятся с компонентами сценария, и только затем следует интерпретация предложения с учетом его соотношения со сценарием (237, 36).

Разработка теории сценариев принадлежит Р. Шенку и Р. Абельсону. Ученые определяют сценарий как упорядоченную последовательность действий, разворачивающихся в пространственно-временном контексте и подчиненная некоторой цели (226). От других схематических структур сценарий отличается наличием базового элемента действия и временных, также каузальных связей между отдельными действиями. Подобно событиям реальности, сценарии структурированы и состоят из подсценариев или сцен. Например, сценарий посещения ресторана включает подсценарии «появление в ресторане», «прием пищи», «оплата услуг», каждый из которых имеет собственную структуру. В сценарии могут быть так же намечены альтернативные тропы: мы можем посетить либо дорогой французский ресторан, либо ресторан быстрого обслуживания типа Мак-Дональдса. Кроме того, Абельсон классифицировал сценарии на сильные и слабые. В последних точно определены компоненты, но не определен порядок, в котором они появляются. Сильные же сценарии фиксируют и компоненты, и порядок их следования. Большинство сценариев допускают вариативность. Так, сценарий «день рождения ребенка» относительно слабый, поскольку многие акты в нем совершаются в произвольном порядке: подарки могут рассматриваться ребенком в начале торжества, его середине, или конце.

Изученная литература по когнитивным наукам свидетельствует о том, что репрезентация реализуется не только в виде частных структур. Она также функционирует на уровне глобальных систем и способствует отражению взаимосвязи «человек – мир». Такие репрезентации можно обозначить как «системные репрезентации».

многообразие структурных форм

В работе российских психологов А.В. Брушлинского и Е.А. Сергиенко, репрезентация определяется как «представленность», «изображение», «отображение одного в другом или на другое» (61, 8). На переоценку тематики способов представления знания во многом повлияло развитие семиотики – науки о знаках и знаковых системах. Так, английский исследователь Ф. Дрецке интерпретирует понятие репрезентация в терминах индукции, когда один объект указывает на другой в том случае, если он содержит информацию о том, на что указывает (166, 74-76). По причине насыщенной коррелятивной структуры внешнего мира существует множество примеров индикации. Например, лапа медведя, оставленная на снегу, указывает на то, что здесь проходил медведь; звонок в дверь означает, что кто-то находится за дверью и т.д.

Если дать лингвистическую интерпретацию, то такая трактовка окажется вполне исчерпывающей. Так, в латинском, английском и немецком языках понятия  «representatio» / «representation» / «Repräsentation» означают «представление». В английском существуют и некоторые другие варианты перевода, например, «изображение», «указание на что-либо», но все они являются синонимами концептов «репрезентация» и «представление». Последние наиболее близки по степени семантической спаянности. Еще одним синонимом репрезентации может послужить понятие «выражение». Очевидно, что и репрезентация, и представление, и выражение предполагают наличие чего-то, что должно быть представлено. Содержанием репрезентации всегда является определенное знание (практическое, научное, мировоззренческое). Если знание есть содержание, то у него обязательно должна быть своя форма, которая и устанавливается в процессе репрезентации.

В истории развития когнитивных наук полемичный вопрос о том, в какой форме существуют репрезентации в памяти человека всегда отличался особой актуальностью. Первоначально репрезентация была представлена как имеющая дело исключительно с вербальными структурами. Признание репрезентаций другого типа – образных – связано с именем А. Пайвио, в работе которого была выдвинута идея двойного кодирования мира. По его мнению, все репрезентации могут быть классифицированы на языкоподобные (вербальные) и картиноподобные (образные) (211, 176-206).

Репрезентация оперирует как вербальными, так и невербальными знаками и посредством знакового выражения транслирует знание о конкретном объекте или явлении действительности. Если невербально выраженное знание – чаще всего эмпирическое образование, представленное образами, то вербальная репрезентация знания обусловлена деятельностью мышления и получает два способа выражения: 1) внешний (язык устной/письменной речи); 2) внутренний (языке мыслей).

                                                       Рис. 2

Основными единицами вербальной репрезентации являются понятия. Они составляют фундамент концептуального уровня и выступают особыми структурами организации знания. Голландский ученый Е. ван дер Меер определяет понятия как базовые компоненты знания человека, носящие информацию и отражающие свойства и отношения, существующие как в объективном мире, так и в мыслях и опыте самого человека (237, 32).

Всякий вербальный концепт обладает рядом характеристик. Так,         Х. Гейвин выделяет пять основных функций понятий: классификацию, понимание, предсказание, рассуждение и общение (19, 136-137). Представим, что мы встретили незнакомое существо. Благодаря наличию определенных атрибутов, мы будем знать, что это птица (классификация), что она может летать (понимание), что, испугавшись резкого движения, она может улететь (предсказание) и что мы сможем рассказать об этой новой увиденной нами птице кому-нибудь еще, не объясняя, что она была небольших размеров, имела крылья и т.д. М.А. Халиди полагает, что если попытаться воплотить классификацию понятий в реальной жизни, то значительно сократится огромный поток информации, и мы спланируем внешние действия посредством управления внутренними репрезентациями (183, 402-422).

Сопоставив позиции Е. ван дер Меера и Х. Гейвин, вторая представляется наиболее убедительной. Автор не только акцентирует внимание на связи понятий с объективным миром и личным опытом субъекта, но и указывает на их операциональный характер, включение в ситуацию и активное использование в процессе коммуникации.

Понятие раскрывает свое истинное значение, функционируя в составе концептуальной сети, которая выступает условием реализации вербального повествования. Это объясняется тем, что наши знания хранятся в памяти в организованном виде. Британские исследователи М. Смит, П. Моррис,            А. Эллис полагают, что понятия в сети взаимосвязаны, а эти связи могут быть сильными или слабыми, что зависит от частоты использования понятий (147, 64-66). Здесь важным фактором является процесс активации. Когда какое-то конкретное понятие включено в поле вербальной репрезентации, активация распространяется на соседствующее с ним понятие. Чем чаще осуществляется активация между двумя понятиям, тем большей степенью спаянности они обладают. Так, понятия «воробей» и «птица» более близки по своему семантическому значению, чем понятия «цыпленок» и «птица».

К. Кесслер и Г. Рикхайт, выдвигают предположение о возможной классификации внешнего мира на основе двух видов понятий: устоявшихся и актуальных понятий. Если долговременные понятия представляют собой интегральную часть знаний о внешнем мире, усваиваемых индивидом на протяжении собственного жизненного опыта, то актуальные понятия, сфокусированы на контекстуально-сензитивном производстве репрезентации определенного объекта или картины (239). Представляется, что долговременные понятия – это преимущественно вербальные образования, в то время как актуальные концепты формируются из элементов эмпирического опыта и представлены в виде понятий-образов.

Исследования, проведенные рядом специалистов, направленные на изучение природы понятий, позволяют говорить о существовании трех основных теорий выработки понятий:

1. Теория прототипов предполагает, что мы ищем общность между различными элементами. Когда мы ее находим, мы группируем элементы, общие свойства при этом абстрагируются и сохраняются в виде схемы. В результате сравнения новой информации со схемой могут быть сформированы категории. Прототип – самое точное описание категории, но он необязательно представляет собой реальный объект (222, 192-233).

2. Теория атрибутов. Согласно этой теории, мы ищем определяющие свойства (атрибуты) элемента. Д. Медин предполагает, что мы формируем умственные списки атрибутов и сравниваем новые элементы со списком. Но установление определяющих свойств не всегда возможно (199, 1469-1481).

3. Теория образцов. Образцы сходны с прототипами, но вместо того, чтобы являться «суммарной репрезентацией», они являются конкретными элементами, которые лучше всего представляют понятие. Таким образом, если прототип «птицы» - образ некоторого создания с крыльями, перьями и т.д., образец является реальной птицей (200, 158-190).

Теория прототипов и теория образцов предполагают, что формирование понятий происходит на эмпирическом уровне. Основу таких концептов составляет невербальный образ, что способствует более ясной репрезентации. Теория атрибутов допускает наличие вербальных вкраплений, необходимых для выявления и оценки свойств характеризуемого концепта.

Понятия могут быть не только вербальными, но и невербальными (искусственными). Последние часто используются при изучении формирования вербальных концептов, когда отбор, интерпретация и интеграция вербальной информации сопровождается преимущественно схематическими понятиями. Примером невербального концепта может послужить «квадрат», определяемый как фигура с четырьмя равными сторонами и четырьмя прямыми углами.

Изучением природы невербальных понятий занимались Дж. Брунер с коллегами. Ученые использовали случайные наборы изображений, характеризующихся определенными параметрами (цвет, форма и т.д.) (144). В качестве стимулов выступали карты с нарисованными на них фигурами, количество, цвет и тип которых были различными. На картах могло быть изображено не более трех фигур квадратами, окружностями или крестами, иметь красный, зеленый или черный цвет; вдоль краев карт могло быть нарисовано разное количество границ. Чтобы помочь испытуемым изучить эти понятия, специалисты использовали: 1) парадигму выбора, при которой испытуемые выбирали карты и проводили классификацию; 2) рецептивную парадигму, при которой экспериментатор показывал испытуемым карты и просил провести классификацию, а затем испытуемые получали обратную связь о правильности или неправильности классификации. Парадигма выбора представляла собой ситуацию активной проверки предположений. Испытуемым не сообщали о том, в чем заключалось понятие, они должны были просто определить, соответствуют ему карты или нет. Таким образом, было выявлено ограниченное количество стратегий выбора понятий.

В отличие от невербальных (искусственных) понятий, вербальные (естественные) понятия известны как «неясные» в смысле истинности, ибо их границы подвижны. Образные же понятия почти всегда наглядны, статичны, а потому они истинны.

В то время как понятия составляют основу семантической структуры языка, ментальные модели выходят на более обширный уровень. Основу ментальных моделей составляют сложные когнитивные структуры символических знаков, репрезентирующие «ситуации из реальной жизни» (аналогия – «картинки в разуме» Д. Деннета) (197, 440-466). С помощью ментальных моделей мы мысленно воспроизводим определенные фрагменты как прошлого, так и настоящего бытия. На основе ментальной модели возможно также выстроить и картину будущих событий.

Вербальное выражение на метаязыке (языке мысли) можно обозначить как ментальная репрезентация. Последнюю не следует сводить только к мысленному оперированию концептами. Прежде всего, такое выражение выстраивается на основе невербальных образов, дополненных понятийным оформлением. Основной разновидностью ментальных репрезентаций К. Нельсон полагает репрезентацию события (209, 3-7). Знание о событии имеет большое значение в процессах запоминания, языкового развития, дискурсивных процессов и формировании навыков категоризации.  Маленький ребенок черпает знания об окружающем мире из своего непосредственного опыта. Позднее и дети, и взрослые приобретают знания о мире опосредованным путем – через книги, устную коммуникацию, телевидение и другие источники, т.е. вербально. Когнитивное развитие осуществляется через оперирование репрезентациями, когда реализуется организация «данных» опыта. Репрезентация опыта – толчок к построению последующих, более сложных репрезентаций (схем, сценариев и т.д.). Ментальные репрезентации представляют собой целый ряд репрезентативных структур, от их непосредственного восприятия (перцепции) до их трансформаций, реализуемых с помощью мыслительных операций. Синтез эмпирического и теоретического компонентов вероятен там, где первичные репрезентации опыта образуют фундаментальную основу для ментальных репрезентаций более абстрактного уровня, обусловленного деятельностью мышления. Очевидно, что вербальная компонента хотя и не является единственной, но все же главной составляющей ментальной репрезентации, поскольку репрезентация когнитивного опыта чаще всего получает вербальное оформление.

П. Джонсон-Лэрд с коллегами осуществили попытку проанализировать отношения между понятиями и ментальными моделями. Ментальная модель определяется как траектория в сети, расположенная над стабильными состояниями, которые являются актуальными понятиями определенных референтов (180, 157). Если понятия – стабильные состояния, то ментальные модели – траектории.

Универсальность ментальной модели проявляется, на наш взгляд,  в том, что она репрезентирует не обособленный объект или явление, как понятие, а целостное жизненное событие. Если понятия стабильны, то ментальные модели подвижны и в любой момент могут перейти в разряд понятий. И понятия, и ментальные модели могут носить как вербальный, так и невербальный характер, что обусловливает вариативные формы выражения.

Кроме понятий и ментальных моделей существуют и некоторые другие структурные формы репрезентации: схемы, фреймы, сценарии, планы, когнитивные карты и т.д. Каждая форма предполагает как вербальный, так и невербальный способы выражения, ориентированные на организацию поступающей из внешнего мира информации. Рассмотрим подробнее каждую из структурных форм, но начнем с определения понятия «схема».

Если задуматься над тем, что представляет собой схема, то последняя предстанет скорее как нечто конкретное, наглядно изображенное в виде рисунка, чертежа, плана или таблицы. Немногим может прийти идея рассматривать схему как некую абстрактную сущность, несмотря на то, что такая разновидность схемы действительно существует. Более того, совершенно независимо от нас, такая схема структурирует как информацию, поступающую из внешних источников, так и наш личный опыт. Информация поступает в активную память человека под воздействующим контролем схемы. Например, мы видим фронтальную сторону куба, информация о котором занимает некоторую часть нашей активной памяти в форме схемы, что и помогает нам достроить остальные составляющие этой геометрической фигуры. Иногда одна схема способна замещать часть другой. Например, схема окна может репрезентировать часть стены (131, 37).

Здесь речь идет о воздействии «замещающей схемы», или, иначе говоря, специальной когнитивной структуры, возникающей в результате взаимодействия старой информации с новой, поступающей из внешних источников. Уже в таком контексте прослеживается отличительная особенность схем от ментальных моделей. Если схемы функционируют на основе связи старой и новой информации, то существование ментальной модели напрямую зависит от вновь поступающей информации. Исходя из такого понимания, схему можно обозначить как предварительную структуру организации знания.

В. Бруэр представляет несколько иную интерпретацию и определяет схему как бессознательную ментальную структуру, лежащую в основе базовых знаний и навыков человека (143). Схема обслуживает деятельность индивида, выступая как средством восприятия, так и важной составляющей мыслительных процессов.

Другая разновидность схем – наглядные схемы отличаются относительно невербальным характером. Относительно потому, что их интерпретация предполагает деятельность вербального мышления. Использование таких схем является одним из важнейших условий реализации успешной деятельности, как в научной среде, так и в любой практической деятельности. Особенно продуктивна наглядная схема при решении  проблемных задач; здесь она действует в качестве эффективной стратегии.

В таком контексте возникает вопрос о возможности извлечения действия из схем. Так, Д. Румельхарт и А. Ортони полагают, что схема должна соответствовать ситуации и включать наличие отсутствующих частей, которые являются инструментами для действий (224, 99-135). Отсутствие некоторых составляющих компонентов схемы представляется нам важным моментом. Такие «пробелы» способны максимально активизировать деятельность мышления и воображения и, тем самым, за более короткий период времени привести субъекта к решению поставленной проблемы. В некоторых случаях, наглядная модель не только делает доступным и понятным знание уже кем-то полученное, но и способна подсказать совершенно неожиданное решение в форме гипотезы, что является особенно ценным в областях науки и образования.

Следующие две формы репрезентации – «фрейм» и «сценарий». Они лаконично вписываются в рамки понятия «схема», поскольку представляют собой структурные образования и служат для организации информации в памяти человека.

Понятие «фрейм» широко распространено не только в исследованиях по искусственному интеллекту (ИИ), но и в психологии, лингвистике и социологии. В самом общем смысле фрейм можно определить как способ организации информации, представленной в памяти. Именно поэтому фрейм фигурирует наряду с такими понятиями как «схема» и «сценарий». В социологической концепции Э. Гоффмана фрейм ассоциирован с английским понятием «framework» (каркас) и указывает на «аналитические леса», т.е. подпорки, с помощью которых мы постигаем свой собственный опыт. Фреймы организуют наше поведение и являются структурой данных для представления стереотипной ситуации (нахождение в комнате, празднование дня рождения и т.д.)

Основоположником теории фреймов является М. Минский. Согласно его концепции, фрейм представляет собой рамочную конструкцию незавершенного типа. Это место, куда поступает информация из внешнего мира и где производится описание стереотипной ситуации, которая утверждает ожидания по поводу вновь поступающей информации. Фрейм сообщает нам нечто о том, чего следует ожидать от исследуемой ситуации. Иными словами, фрейм – это незавершенное описание ситуации, вид гипотетической перспективы взгляда на мир, которую следует подвергать проверке с каждым моментом поступлением новой информации. Автор выделяет разновидность фрейма, а именно фрейм повествования, представляющий собой скелетные формы типичных рассказов, объяснений и доказательств, позволяющих слушающему сконструировать полный тематический фрейм. Такой фрейм предполагает, что фокус внимания о главных действующих лицах, формах сюжета, о развитии действия может меняться (203).

Возможны два способа репрезентации фрейма: вербальный и невербальный. Примером вербального фрейма может послужить схема для анализа лингвистического текста, часто используемая в ходе занятий по аналитическому чтению иностранной литературы. Такой вид схемы представляет собой рамочную конструкцию и включает следующие ступени анализа текста: 1) данные об авторе текста; 2) краткое содержание прочитанного; 3) определение функционального стиля текста; 4) форма текста; 5) структура текста; 6) выбор позиций изложения; 7) метод характеристики; 8) выделение основных частей в тексте; 9) общее настроение повествования; 10) собственно анализ текста (по частям или полностью); 11) общие выводы. Заметим, что схема по типу фрейма может быть представлена студентам либо в повествовательной форме от лица преподавателя, либо в форме плана, записанного на доске. В обоих случаях такого рода фреймовая конструкция выступает в качестве инструкции для развернутого монологического повествования, благодаря чему студенты в логической последовательности выстраивают распространенные высказывания. Несмотря на видимую идентичность плана и фрейма, мы все-таки позволим себе обозначить одно отличие, обратив внимание на то, что сущность фрейма допускает гипотетический взгляд на ситуацию в целом. Например, если план требует точного следования содержанию прочитанного, то фреймовая конструкция допускает абстрагирование от текста в момент повествования. В попытке более глубокого осмысления прочитанного возможны сопоставления с сюжетами реальной жизни или с личным опытом самого человека. При таком сопоставлении как раз и возникают гипотетические идеи по поводу осмысления прочитанного, а, следовательно, и более глубокое понимания текста. Сходство фрейма и плана видится в том, что они структурируют повествование, придавая ему лаконичный, логичный и завершенный характер.  

Примером невербального фрейма может послужить ситуация, описанная в одном из рассказов Ч. Дарвина. Когда корабль находился недалеко от берега, он не вызвал никакой реакции у туземцев, находившихся на острове, поскольку они увидели его впервые. Но как только с корабля были спущены на воду шлюпки и поплыли по направлению к берегу, туземцы радостно закричали и запрыгали. В данном случае образ шлюпки ассоциировались у дикарей с привычным для них средством передвижения – «пирогой», которое и выступает здесь в качестве невербального фрейма. На основе невербального образа пироги осуществилось восприятие шлюпки, как чего-то очень близкого и знакомого.

Вербальный фрейм близок по своей сущности понятию «сценарий». Сценарий также вырабатывается в результате интерпретации текста, когда ключевые слова и идеи текста создают тематические («сценарные») структуры, извлекаемые из памяти на основе стандартных, стереотипных значений. Е. Ван дер Меер полагает, что сценарий предназначен для описания процессов, вовлеченных в понимание текста. Он является относительно оценочной репрезентацией ситуации. Пытаясь понять предложение, читающий или слушающий будет стараться извлечь из «кладовой» собственной памяти сценарий, адекватный конкретной ситуации. После того как сценарий подобран, элементы предложения соотносятся с компонентами сценария, и только затем следует интерпретация предложения с учетом его соотношения со сценарием (237, 36).

Разработка теории сценариев принадлежит Р. Шенку и Р. Абельсону. Ученые определяют сценарий как упорядоченную последовательность действий, разворачивающихся в пространственно-временном контексте и подчиненная некоторой цели (226). От других схематических структур сценарий отличается наличием базового элемента действия и временных, также каузальных связей между отдельными действиями. Подобно событиям реальности, сценарии структурированы и состоят из подсценариев или сцен. Например, сценарий посещения ресторана включает подсценарии «появление в ресторане», «прием пищи», «оплата услуг», каждый из которых имеет собственную структуру. В сценарии могут быть так же намечены альтернативные тропы: мы можем посетить либо дорогой французский ресторан, либо ресторан быстрого обслуживания типа Мак-Дональдса. Кроме того, Абельсон классифицировал сценарии на сильные и слабые. В последних точно определены компоненты, но не определен порядок, в котором они появляются. Сильные же сценарии фиксируют и компоненты, и порядок их следования. Большинство сценариев допускают вариативность. Так, сценарий «день рождения ребенка» относительно слабый, поскольку многие акты в нем совершаются в произвольном порядке: подарки могут рассматриваться ребенком в начале торжества, его середине, или конце.

Изученная литература по когнитивным наукам свидетельствует о том, что репрезентация реализуется не только в виде частных структур. Она также функционирует на уровне глобальных систем и способствует отражению взаимосвязи «человек – мир». Такие репрезентации можно обозначить как «системные репрезентации».