1.4. Модели системных репрезентаций

Главной отличительной особенностью «системных» репрезентаций является то, что почти все они представляют собой структурные схематичные модели, демонстрирующие, каким образом происходит отражение объективного мира в сознании человека. В качестве примеров таких «системных» репрезентаций представим несколько версий зарубежных и российских специалистов.

Наиболее простая и доступная концепция разработана американским физиком Дж. Таунером и представлена в работе «Архитектура знания» (1980) (236, 214). Автор выделяет три типа реальности: 1) физическая реальность, состоящая из объектов, взаимодействующих друг с другом;          2) поведенческая реальность, содержащая определенные модели поведения, адекватные для живых существ (действия организмов, человеческие мысли, культурные образования); 3) идеальная реальность, включающая элементы логики и абстракции (См.: Приложение 1).

Моделями человеческой мысли являются теории, которым мы следуем, когда изучаем поведение окружающей среды. Каждая теория по своей сути о «чем-то» (о звездах, электронах, растениях, насекомых, живых существах и т.д.). Вторгаясь в поведение внешнего мира, теории демонстрируют свои свойства (неустойчивость, фундаментальность, естественность, искусственность и т.п.). Характеристики теории могут претерпевать радикальные изменения, особенно при сопоставления одних теорий с другими. Теории меняются потому, что появляется более привлекательная схема, а не потому, что окружающая среда требует этого изменения.

«Интеллектуальность» – вторая ступень представленной структуры,  является посредником между объективной реальностью и сферой идеального, где происходит формирование абстрактных идей, открытие новых «принципов», их обобщение, т.е. создание новых теорий. На данном этапе важная роль принадлежит деятельности мышления, а именно – способности человеческого разума к концептуализации. Предметами интеллекта, являются не физические объекты, не поведение человека, а чистые абстракции. Хотя наивысшей ступенью репрезентации знаний автор признает научные теории, он не выходит на признание дополнительности вербальной и невербальной форм языка, применительно к поведенческой реальности.

Интересную концепцию репрезентации разработали представители современной греческой философской школы А. Деметриу и А. Эфклидес (175, 239). Ученые выделяют пять принципов когнитивной организации, основанных на внутреннем взаимодействии частных ментальных элементов в виде приобретенных знаний, репрезентаций и схем для обработки информации, включенные в более обширные и эффективные функциональные системы саморегуляции.  

1. Принцип специфичности основывается на двух фундаментальных положениях. Во-первых, внешняя среда изменчива и разнообразна. Ее элементы обладают качествами, различающимися по физическому содержанию и функционированию. Группа элементов, основанная на одном виде качеств и объединенная единым типом отношений, образует сферу реальности, которая отличается своим поведением от других сфер, состоящих из элементов с разными качествами и отношениями. Во-вторых, и человек, и мир имеют свою структуру. Человек склонен структурировать свои взаимодействия с внешней средой в мысленные сферы, которые сохраняют динамичные и гибкие свойства различных сфер окружающего мира. Оригинальность мысленных сфер состоит в том, что они управляют взаимодействием человека с внешней средой. По этим причинам авторы называют мысленные сферы специальными структурными системами (ССС).

2. Принцип формально - процессуальной специфичности. Ментальные акты, операции или процессы, характеризующие каждую из ССС, должны обладать способностью к кодированию, хранению, воспроизводству элементов и отношений внешней среды. В отсутствие этой способности все сферы окружающей действительности просто смешались бы в уме человека.

3. Принцип символизации. Каждая ССС предрасположена к той символической системе, которая позволяет эффективный допуск своих операционных процессов в отношении элементов внешнего мира. Например, пространственные отношения лучше хранятся в образах, чем в числах, а количественные отношения наоборот. Символическая система может быть родственна более чем одной ССС. Так, качественные отношения могут быть выражены в числах, словах или образах. Выбор символической системы зависит от частных моментов и предпочтений субъекта.

4. Принцип субъективного эквивалентного различия способностей. Разум обычно оперирует под влиянием условий неопределенности, особенно когда в наличии не имеется готовых планов действий, востребованных внешней средой (проблемные ситуации). Эффективная когнитивная деятельность порождает проблему правильного выбора структуры. Данный принцип предполагает, что когнитивные опыты, которые отличаются друг от друга, распознаются человеком как автономные в отношении друг к другу.

5. Принцип изменения развития. Этот принцип утверждает наличие опыта, благодаря которому организм узнает о своей связи с внешним миром, о том, каким образом он может сопоставить элементы реальности с ее репрезентацией. Все это предполагает, что любое взаимодействие организма с внешней средой реализуется одновременно на основе его знаний и навыков.

Успешная реализация всех пяти принципов требует наличия организованного структурированного разума. Функционирование и развитие всех структур зависит от конструктивных характеристик последнего. Они отражены в способах хранения и обработки информации в системе. На данном этапе действуют пять разновидностей ССС.

а) качественно – аналитическая ССС, ориентированная на обработку отношений сходства и различия. Такая система позволяет мыслящему субъекту исходить из изолированных качеств объектов к структурам знаний, к которым эти качества имеют отношение. Основной целью является наделение значением элементов внешней среды, наблюдаемых в отношении релевантных знаний, полученных в прошлом, для того чтобы помочь организму принимать решения. Как система обработки, такая ССС носит аналитический характер. Ее функционирование основано на выявлении специфики качеств объектов действительности. Эти качества можно рассматривать как «чистые» объекты мыслительной деятельности подобно строительным блокам, используемых разумом для построения концептуальной системы, включающей семантические и логические отношения между качествами репрезентируемых объектов.

б) качественно – относительные ССС отвечает за обработку и репрезентацию информации, поступающей из внешней среды. Эта система относительна уже по своей природе, так как любое качество Q существует в отношении к другим качествам Q ± 1. Как оперативная система, качественно – относительная ССС вовлекает способности мыслящего субъекта для преобразования качественных отношений между элементами внешнего мира.

в) причинно – экспериментальная ССС направлена на исключение причинных отношений из более широких сетей феноменально родственных, но по сути разных отношений, а также на построение моделей, репрезентирующих эти сети отношений. Для достижения подобных целей вовлекается целый ряд способностей: комбинаторные способности, способствующие выявлению более обширных сосуществующих структур,      в рамках которых субъекту предстоит действовать; способности формирования гипотез, позволяющие субъекту выдвигать предположения о возможных причинных связях на основе моделей данных; экспериментальные способности, делающие возможной «материализацию» гипотез в форме завершенного эксперимента; способности конструирования моделей, позволяющие субъекту наглядно представить результаты эксперимента в форме доступной для интерпретации структуры теории.

г) вербально – пропозициональная ССС отвечает в большей степени за формальные отношения между ментальными операциями, чем за отношения между объектами, выраженных посредством пропозиций (предлогов). Хотя вербально – пропозициональной системе свойственно как дедуктивное, так и индуктивное рассуждение, эффективность в ней не зависит от других сфер когнитивной активности. Так происходит потому, что отношения в других структурных системах порождены контекстом, в котором действует мыслящий субъект. Данная система является не контекстом, а типом отношений между пропозициями.

д) пространственно – образная ССС направлена на те аспекты внешней среды, которые могут быть визуализированы благодаря «оку разума» (С. Косслин, 1978) в интегральное целое (188, 356-389). Система способна выходить во вне и управлять активностью, имеющей отношение к определенному месту и ориентации в пространстве. Эта система вовлекает такие когнитивные способности как ментальная активность, интеграция образов и их реконструкция.

В концепцию структурных систем авторы также включают более обширную систему – гиперкогнитивную систему. Ее структура состоит из моделей, правил и стратегий, утверждающих способность к саморепрезентации, самопониманию и самоуправлению. Такую систему можно рассматривать как взаимодействие между а) процессом познания и внешней средой; б) любой из структурных систем; в) системой обработки информации. Важным элементом гиперкогнитивной системы является метапознание. Свойственные ему функции вторичны в отношении процесса  познания в целом; они могут реализоваться как преждевременно, так и одновременно с познавательным процессом (154, 371-423).

В теории СС-систем авторы представляют систему обработки информации, как «динамичную сферу, в которой информация репрезентирована, сохранена и обработана» (153, 25). Функционирование этой системы можно проанализировать на основе трех основных критериев: скорость обработки информации, ее контроль и хранение (См.:         Приложение 2).

В ходе взаимодействия человека с окружающей средой под воздействием вербального мышления осуществляется организация поступающей информации в форму нового знания. С одной стороны, мышление управляет взаимодействием человека с внешней средой; с другой стороны, мышление несет ответственность за реализацию внутренних ментальных процессов и, тем самым, осуществляет контроль над самим собой. Ментальные акты участвуют в процессах кодирования, хранения и воспроизводства информации, первые два из которых немыслимы без языка символов. Мы склонны разделить мнение авторов о том, что система символов может быть соотнесена более чем с одной ССС. Так, качественные отношения между объектами действительности возможно представить как при помощи слов (вербально), так и при помощи образов (невербально); выбор средств репрезентации всегда будет зависеть от самого субъекта. Но если Деметриу и Эфклидес предлагают в своей концепции альтернативный выбор вербальных, либо невербальных репрезентативных средств, то нам представляется наиболее эффективным иной способ репрезентации, а именно – союз вербального и невербального способов репрезентации полученных субъектом знаний. Эффективность такого подхода отчетливо прослеживается в областях науки и искусства, когда в целях более доступного изложения вербальное повествование необходимо дополнить наглядно представленным материалом.

Несколько иную, но не менее интересную и фундаментальную концепцию репрезентации знаний об окружающем мире предлагают рассмотреть представители современной австрийской философской школы     Г. Будин, Э. Оезер, М. Пешль и др. Их интересует проблема эпистемологических отношений внешнего мира и его репрезентации, как в когнитивной системе отдельного человека, так и в научной теории. Учитывая единый подход ученых к изучению проблемы репрезентации, мы рассмотрим версию лишь одного из представителей Венской школы – версию М. Пешля, подробно изложенную в двух его работах: «Конструктивизм, познание и наука: Исследование существующих связей и возможных погрешностей» (2001); «Структуры и различие в практическом знании: От реальности через познание к знанию и обратно» (2003).

По мнению М. Пешля, знание не является изолированным и хаотичным явлением, оно присуще любому живому организму и внешней (материальной, социальной, культурной, лингвистической) среде (213, 3-27). Знание выступает водоразделом между репрезентативными структурами живых организмов и окружающим миром. В процессе совместного развития («со-развития») последних реализуется обмен сигналами/информацией и осуществляется взаимовлияние когнитивной внутренней и внешней сфер. Это отражается в альтернативных способах репрезентации знания о внешнем мире. Такой подход тесно связан с подходом, изучающим роль динамичных систем в процессах познания и роста знания (Вард 2002, Гельдер 1998, Порт 1995 и др.), берущему свое начало в кибернетике (Винер 1948, Эшбай 1964). Эпистемологический анализ, проведенный автором, предполагает обозначение четырех сфер реальности, каждая из которых содержит знание, в прямом и относительном понимании этого феномена (214, 125-161).

Н: скрытая сфера (hidden domain) в большинстве случаев не доступна нашему сенсорному опыту. Она может быть основой микроскопической или молекулярной структуры, или даже замыслом автора, если объектом исследования является литературный текст.

V: сфера «видимых» явлений (domain of the «visible» phenomena) не ограничена явлениями, которые могут быть восприняты исключительно зрительной системой, но любой сенсорной системой. Эти явления есть эффекты скрытой сферы.

R: сфера первичных репрезентаций (domain of primary representations). Здесь воздействие скрытой сферы представлены в когнитивной системе.

Т: сфера теорий (domain of theories), где репрезентация явлений представлена в форме теорий, существующих как в интенциональном сознании человека (внутри его когнитивной системы), так и во внешней среде в виде лингвистического образования, графического изображения, книги, электронного документа и т.д. (См.: Приложение 3).

Весьма любопытным моментом в концепции австрийского ученого стало обращение к теории М. Полани о «неявном знании», в связи с чем у него вырисовывается собственная версия интерпретации репрезентации знания с позиции феноменов «явного» и «неявного». Под категорию «неявного» попадает скрытая сфера, которую невозможно постичь напрямую ни теоретическим, ни эмпирическим путем. Все что составляет область «неявного» знания, всегда лично, субъективно и недоступно. Несмотря на скрытый характер, этот вид знания необходим в повседневной практике. Вспомним хотя бы достаточно распространенные в литературе примеры деятельности «новичков» и «экспертов» (Хоффман 1998; Нильсон 1998 и др.). Знания экспертов носят неявный характер, который развивается в многолетнем опыте и «хранится» в недоступных глубинах самого эксперта. Пешль полагает, что постижение неявного знания возможно, но косвенно, через поведенческую динамику в виде интеллектуальных и технических навыков (например, обучение тому, как нужно кататься на велосипеде). Неявное знание в наивысшей степени зависит от контекста, и своим наличием определяет поведение всей модели. Такое знание не может быть сформулировано посредством естественного языка ни его владельцем, ни тем, для кого оно предназначено. Вербальный язык является «вершиной айсберга», венчающей всю структуру знания. Сфера неявного служит фундаментальной основой этого «айсберга». В структуре знания существует определенная связь: явное и неявное необходимы и взаимообусловлены.

Поскольку прямого доступа к скрытой сфере не существует, необходимо создание некого абстрактного механизма, который бы мог управлять и «объяснять» «визуальное явление». Основной задачей такого механизма, используемого преимущественно в теории, является замещение функции инструмента для прогнозирования и обеспечения средств контроля над динамикой окружающей среды. Конструктивное знание в виде теорий, моделей, абстрактных механизмов должно соответствовать динамике окружающей среды, подобно тому, как ключ соответствует замочной скважине. Здесь автор вводит понятие «функциональное соответствие».

В сфере «видимых» явлений знание представлено в виде данных и фактов, которые составляют первую и самую простую форму репрезентации. Интересен этимологический анализ в отношении обоих понятий, на основе которого выявлены важные характеристики знания.

а) латинским корнем слова «data» («данные») является глагол «dare» в значении «to give» («давать»). «Data» («данные») – множественное число, образованное от причастия II прошедшего времени, используемого в пассивной форме. Таким образом, «данные» - то, что дано (во внешней среде).

б) понятие «facts» («факты») происходит от латинского глагола «facere» и означает «to make» («делать»). Действительно, факты указывают на те объекты, которые производятся.

Между двумя понятиями заметна дихотомия, которая может быть заметна на любом уровне знания и в любом процессе, обусловленном его репрезентацией. Здесь же имеется в виду дихотомия между процессами ощущений и восприятий на эмпирическом уровне и конструктивной активностью, связанной с деятельностью мышления. Пешль отмечает, что проблема дихотомии вообще является одной из главных проблем в вопросах репрезентации знаний о внешнем мире (Пешль 1999, 2001). Данные о состоянии внешней среды в форме «знания» достаточно скудны. Они представляют собой хаотичную коллекцию элементов, имеющих косвенное отношение к состояниям внешнего мира. Тем не менее, данные, как и факты, являются основой для последующих уровней репрезентации знания. Используемые в теоретическом либо семантическом контексте, данные и факты являются типичной иллюстрацией феномена информации, которая далека от «знания» в его истинном значении, так как исключает наличие субъективной оценки и суждения (например, ресурсы Интернета).

Последнее предполагает вхождение иную сферу реальности, оставляя позади материальный опыт. Конечно, этот шаг вперед не исключает материальной основы, но серьезно относится к тому, что феномен знания – нечто большее, нежели просто материально-чувственная сущность. Что представляет собой данный процесс можно проиллюстрировать следующим  примером: когда человек озадачен какой-то проблемой, он рано или поздно должен достичь точки «озарения» («aha-experience»), или более глубокого понимания этой проблемы. Такую разновидность познавательной активности автор называет «интеллектуальная интимность» («intellectual intimacy»), которая устанавливается между объектом действительности и мышлением человека. Но здесь речь не идет о чисто интуитивном знании, а скорее о высококачественном интеллектуальном знании, которое имеет объект («что»), «значение», интеллигибельную форму, завершенность, субстанцию, бытие, природу, причины и принципы (в философском смысле у Аристотеля). Необходимо огромное интеллектуальное усилие, чтобы постичь эти сферы реальности. Часто полученное знание требуют повторного открытия и практически не поддаются вербализации. Но, несмотря на все трудности, именно для такой модели знания предназначен человеческий разум. Данная модель наделяет мышление способностью интеллектуально проникать во внешний мир и открывать ее метафизические основания. До этого уровня знание остается достаточно поверхностным образованием; только здесь научные теории обретают свое значение, завершенность и контекст.

Преимущество представленной концепции состоит в том, что автор представил в своем исследовании детальную структуру знания и возможные формы его репрезентации на каждом отдельно рассматриваемом уровне. Использован удачный пример с метафорой «айсберг», демонстрирующий, что лежит в основании знания (скрытая сфера), и что является совершенным его воплощением (сфера теории). Благодаря такой аналогии возникла идея о цикличном характере знания. В эмпирическом опыте знание слабоуловимо и труднофиксируемо в силу неявного и неосознанного характера. Именно поэтому, как нам представляется, и возникает необходимость перевода на язык слов. Уже в сфере явного знания, представленного в виде теорий, моделей, знание в качестве инструмента способно оказывать воздействие на внешнюю среду (функции прогнозирования и контроля). Преимущество настоящей теории видится и в том, что о знании в его строгом значении автор говорит только тогда, когда оно является результатом совместной работы эмпирического опыта и деятельности мышления; если этого не происходит, то знание низводится до уровня информации. 

Многие из разработанных учеными в ХХ веке когнитивных моделей являются своеобразными инструкциями по выполнению тех или иных познавательных действий. Так, известный российский специалист               М.А. Розов, оценивая феномен знания с позиции двух типов социальных эстафет, выделяет в структуре знания эстафеты референции и репрезентации. Любое знание должно иметь операциональный характер и описывать или предписывать некоторую деятельность с объектом (89, 89-109). Функция репрезентатора состоит в указании действия, которое можно или невозможно осуществить с объектом, заданным в качестве референта. Особую роль в данном процессе играет язык, который фиксирует связь действий при характеристике референта и репрезентатора, а так же связь последних друг с другом. Примерами, иллюстрирующими функции репрезентаторов, могут послужить многочисленные когнитивные модели: кластеры, схемы, фреймы и т.д. Последние приобретают выигрышный вид, взаимодействуя с вербальным языком.

Анализ феномена знания и основных способов его репрезентации показывает:

1.  Знанию как субъективному образованию присущи такие характеристики как сознательность, общая активность, интенциональность, основа на чередовании веры и сомнения. Показано, что знание есть не только абстрактно-теоретическое образование, оно имеет место быть и в эмпирическом опыте. Установлена связь знания со способами деятельности субъекта и определены его основные виды: практическое, мировоззренческое и научное знание.

2. Развитие теории репрезентации рассмотрено в историческом контексте. Выявлены два основных периода в становлении теории репрезентации: вербальный и невербальный. Если первоначально внимание специалистов было приковано к природе невербального языка, то позднее в поле внимания попадают формы невербальной репрезентации.

3. Репрезентация реализуется в виде разнообразных структурных форм (понятий, ментальных моделей, схем, фреймов, сценариев и т.д.). Каждая из форм предполагает как вербальный, так и невербальный способ выражения.

4. Существуют некоторые структурные схематичные модели, демонстрирующие то, каким образом происходит отражение объективного мира в сознании человека. Анализ взаимодействия «человек-мир» показывает в каких формах реализуется репрезентация на уровне эмпирического опыта и мышления.

Главной отличительной особенностью «системных» репрезентаций является то, что почти все они представляют собой структурные схематичные модели, демонстрирующие, каким образом происходит отражение объективного мира в сознании человека. В качестве примеров таких «системных» репрезентаций представим несколько версий зарубежных и российских специалистов.

Наиболее простая и доступная концепция разработана американским физиком Дж. Таунером и представлена в работе «Архитектура знания» (1980) (236, 214). Автор выделяет три типа реальности: 1) физическая реальность, состоящая из объектов, взаимодействующих друг с другом;          2) поведенческая реальность, содержащая определенные модели поведения, адекватные для живых существ (действия организмов, человеческие мысли, культурные образования); 3) идеальная реальность, включающая элементы логики и абстракции (См.: Приложение 1).

Моделями человеческой мысли являются теории, которым мы следуем, когда изучаем поведение окружающей среды. Каждая теория по своей сути о «чем-то» (о звездах, электронах, растениях, насекомых, живых существах и т.д.). Вторгаясь в поведение внешнего мира, теории демонстрируют свои свойства (неустойчивость, фундаментальность, естественность, искусственность и т.п.). Характеристики теории могут претерпевать радикальные изменения, особенно при сопоставления одних теорий с другими. Теории меняются потому, что появляется более привлекательная схема, а не потому, что окружающая среда требует этого изменения.

«Интеллектуальность» – вторая ступень представленной структуры,  является посредником между объективной реальностью и сферой идеального, где происходит формирование абстрактных идей, открытие новых «принципов», их обобщение, т.е. создание новых теорий. На данном этапе важная роль принадлежит деятельности мышления, а именно – способности человеческого разума к концептуализации. Предметами интеллекта, являются не физические объекты, не поведение человека, а чистые абстракции. Хотя наивысшей ступенью репрезентации знаний автор признает научные теории, он не выходит на признание дополнительности вербальной и невербальной форм языка, применительно к поведенческой реальности.

Интересную концепцию репрезентации разработали представители современной греческой философской школы А. Деметриу и А. Эфклидес (175, 239). Ученые выделяют пять принципов когнитивной организации, основанных на внутреннем взаимодействии частных ментальных элементов в виде приобретенных знаний, репрезентаций и схем для обработки информации, включенные в более обширные и эффективные функциональные системы саморегуляции.  

1. Принцип специфичности основывается на двух фундаментальных положениях. Во-первых, внешняя среда изменчива и разнообразна. Ее элементы обладают качествами, различающимися по физическому содержанию и функционированию. Группа элементов, основанная на одном виде качеств и объединенная единым типом отношений, образует сферу реальности, которая отличается своим поведением от других сфер, состоящих из элементов с разными качествами и отношениями. Во-вторых, и человек, и мир имеют свою структуру. Человек склонен структурировать свои взаимодействия с внешней средой в мысленные сферы, которые сохраняют динамичные и гибкие свойства различных сфер окружающего мира. Оригинальность мысленных сфер состоит в том, что они управляют взаимодействием человека с внешней средой. По этим причинам авторы называют мысленные сферы специальными структурными системами (ССС).

2. Принцип формально - процессуальной специфичности. Ментальные акты, операции или процессы, характеризующие каждую из ССС, должны обладать способностью к кодированию, хранению, воспроизводству элементов и отношений внешней среды. В отсутствие этой способности все сферы окружающей действительности просто смешались бы в уме человека.

3. Принцип символизации. Каждая ССС предрасположена к той символической системе, которая позволяет эффективный допуск своих операционных процессов в отношении элементов внешнего мира. Например, пространственные отношения лучше хранятся в образах, чем в числах, а количественные отношения наоборот. Символическая система может быть родственна более чем одной ССС. Так, качественные отношения могут быть выражены в числах, словах или образах. Выбор символической системы зависит от частных моментов и предпочтений субъекта.

4. Принцип субъективного эквивалентного различия способностей. Разум обычно оперирует под влиянием условий неопределенности, особенно когда в наличии не имеется готовых планов действий, востребованных внешней средой (проблемные ситуации). Эффективная когнитивная деятельность порождает проблему правильного выбора структуры. Данный принцип предполагает, что когнитивные опыты, которые отличаются друг от друга, распознаются человеком как автономные в отношении друг к другу.

5. Принцип изменения развития. Этот принцип утверждает наличие опыта, благодаря которому организм узнает о своей связи с внешним миром, о том, каким образом он может сопоставить элементы реальности с ее репрезентацией. Все это предполагает, что любое взаимодействие организма с внешней средой реализуется одновременно на основе его знаний и навыков.

Успешная реализация всех пяти принципов требует наличия организованного структурированного разума. Функционирование и развитие всех структур зависит от конструктивных характеристик последнего. Они отражены в способах хранения и обработки информации в системе. На данном этапе действуют пять разновидностей ССС.

а) качественно – аналитическая ССС, ориентированная на обработку отношений сходства и различия. Такая система позволяет мыслящему субъекту исходить из изолированных качеств объектов к структурам знаний, к которым эти качества имеют отношение. Основной целью является наделение значением элементов внешней среды, наблюдаемых в отношении релевантных знаний, полученных в прошлом, для того чтобы помочь организму принимать решения. Как система обработки, такая ССС носит аналитический характер. Ее функционирование основано на выявлении специфики качеств объектов действительности. Эти качества можно рассматривать как «чистые» объекты мыслительной деятельности подобно строительным блокам, используемых разумом для построения концептуальной системы, включающей семантические и логические отношения между качествами репрезентируемых объектов.

б) качественно – относительные ССС отвечает за обработку и репрезентацию информации, поступающей из внешней среды. Эта система относительна уже по своей природе, так как любое качество Q существует в отношении к другим качествам Q ± 1. Как оперативная система, качественно – относительная ССС вовлекает способности мыслящего субъекта для преобразования качественных отношений между элементами внешнего мира.

в) причинно – экспериментальная ССС направлена на исключение причинных отношений из более широких сетей феноменально родственных, но по сути разных отношений, а также на построение моделей, репрезентирующих эти сети отношений. Для достижения подобных целей вовлекается целый ряд способностей: комбинаторные способности, способствующие выявлению более обширных сосуществующих структур,      в рамках которых субъекту предстоит действовать; способности формирования гипотез, позволяющие субъекту выдвигать предположения о возможных причинных связях на основе моделей данных; экспериментальные способности, делающие возможной «материализацию» гипотез в форме завершенного эксперимента; способности конструирования моделей, позволяющие субъекту наглядно представить результаты эксперимента в форме доступной для интерпретации структуры теории.

г) вербально – пропозициональная ССС отвечает в большей степени за формальные отношения между ментальными операциями, чем за отношения между объектами, выраженных посредством пропозиций (предлогов). Хотя вербально – пропозициональной системе свойственно как дедуктивное, так и индуктивное рассуждение, эффективность в ней не зависит от других сфер когнитивной активности. Так происходит потому, что отношения в других структурных системах порождены контекстом, в котором действует мыслящий субъект. Данная система является не контекстом, а типом отношений между пропозициями.

д) пространственно – образная ССС направлена на те аспекты внешней среды, которые могут быть визуализированы благодаря «оку разума» (С. Косслин, 1978) в интегральное целое (188, 356-389). Система способна выходить во вне и управлять активностью, имеющей отношение к определенному месту и ориентации в пространстве. Эта система вовлекает такие когнитивные способности как ментальная активность, интеграция образов и их реконструкция.

В концепцию структурных систем авторы также включают более обширную систему – гиперкогнитивную систему. Ее структура состоит из моделей, правил и стратегий, утверждающих способность к саморепрезентации, самопониманию и самоуправлению. Такую систему можно рассматривать как взаимодействие между а) процессом познания и внешней средой; б) любой из структурных систем; в) системой обработки информации. Важным элементом гиперкогнитивной системы является метапознание. Свойственные ему функции вторичны в отношении процесса  познания в целом; они могут реализоваться как преждевременно, так и одновременно с познавательным процессом (154, 371-423).

В теории СС-систем авторы представляют систему обработки информации, как «динамичную сферу, в которой информация репрезентирована, сохранена и обработана» (153, 25). Функционирование этой системы можно проанализировать на основе трех основных критериев: скорость обработки информации, ее контроль и хранение (См.:         Приложение 2).

В ходе взаимодействия человека с окружающей средой под воздействием вербального мышления осуществляется организация поступающей информации в форму нового знания. С одной стороны, мышление управляет взаимодействием человека с внешней средой; с другой стороны, мышление несет ответственность за реализацию внутренних ментальных процессов и, тем самым, осуществляет контроль над самим собой. Ментальные акты участвуют в процессах кодирования, хранения и воспроизводства информации, первые два из которых немыслимы без языка символов. Мы склонны разделить мнение авторов о том, что система символов может быть соотнесена более чем с одной ССС. Так, качественные отношения между объектами действительности возможно представить как при помощи слов (вербально), так и при помощи образов (невербально); выбор средств репрезентации всегда будет зависеть от самого субъекта. Но если Деметриу и Эфклидес предлагают в своей концепции альтернативный выбор вербальных, либо невербальных репрезентативных средств, то нам представляется наиболее эффективным иной способ репрезентации, а именно – союз вербального и невербального способов репрезентации полученных субъектом знаний. Эффективность такого подхода отчетливо прослеживается в областях науки и искусства, когда в целях более доступного изложения вербальное повествование необходимо дополнить наглядно представленным материалом.

Несколько иную, но не менее интересную и фундаментальную концепцию репрезентации знаний об окружающем мире предлагают рассмотреть представители современной австрийской философской школы     Г. Будин, Э. Оезер, М. Пешль и др. Их интересует проблема эпистемологических отношений внешнего мира и его репрезентации, как в когнитивной системе отдельного человека, так и в научной теории. Учитывая единый подход ученых к изучению проблемы репрезентации, мы рассмотрим версию лишь одного из представителей Венской школы – версию М. Пешля, подробно изложенную в двух его работах: «Конструктивизм, познание и наука: Исследование существующих связей и возможных погрешностей» (2001); «Структуры и различие в практическом знании: От реальности через познание к знанию и обратно» (2003).

По мнению М. Пешля, знание не является изолированным и хаотичным явлением, оно присуще любому живому организму и внешней (материальной, социальной, культурной, лингвистической) среде (213, 3-27). Знание выступает водоразделом между репрезентативными структурами живых организмов и окружающим миром. В процессе совместного развития («со-развития») последних реализуется обмен сигналами/информацией и осуществляется взаимовлияние когнитивной внутренней и внешней сфер. Это отражается в альтернативных способах репрезентации знания о внешнем мире. Такой подход тесно связан с подходом, изучающим роль динамичных систем в процессах познания и роста знания (Вард 2002, Гельдер 1998, Порт 1995 и др.), берущему свое начало в кибернетике (Винер 1948, Эшбай 1964). Эпистемологический анализ, проведенный автором, предполагает обозначение четырех сфер реальности, каждая из которых содержит знание, в прямом и относительном понимании этого феномена (214, 125-161).

Н: скрытая сфера (hidden domain) в большинстве случаев не доступна нашему сенсорному опыту. Она может быть основой микроскопической или молекулярной структуры, или даже замыслом автора, если объектом исследования является литературный текст.

V: сфера «видимых» явлений (domain of the «visible» phenomena) не ограничена явлениями, которые могут быть восприняты исключительно зрительной системой, но любой сенсорной системой. Эти явления есть эффекты скрытой сферы.

R: сфера первичных репрезентаций (domain of primary representations). Здесь воздействие скрытой сферы представлены в когнитивной системе.

Т: сфера теорий (domain of theories), где репрезентация явлений представлена в форме теорий, существующих как в интенциональном сознании человека (внутри его когнитивной системы), так и во внешней среде в виде лингвистического образования, графического изображения, книги, электронного документа и т.д. (См.: Приложение 3).

Весьма любопытным моментом в концепции австрийского ученого стало обращение к теории М. Полани о «неявном знании», в связи с чем у него вырисовывается собственная версия интерпретации репрезентации знания с позиции феноменов «явного» и «неявного». Под категорию «неявного» попадает скрытая сфера, которую невозможно постичь напрямую ни теоретическим, ни эмпирическим путем. Все что составляет область «неявного» знания, всегда лично, субъективно и недоступно. Несмотря на скрытый характер, этот вид знания необходим в повседневной практике. Вспомним хотя бы достаточно распространенные в литературе примеры деятельности «новичков» и «экспертов» (Хоффман 1998; Нильсон 1998 и др.). Знания экспертов носят неявный характер, который развивается в многолетнем опыте и «хранится» в недоступных глубинах самого эксперта. Пешль полагает, что постижение неявного знания возможно, но косвенно, через поведенческую динамику в виде интеллектуальных и технических навыков (например, обучение тому, как нужно кататься на велосипеде). Неявное знание в наивысшей степени зависит от контекста, и своим наличием определяет поведение всей модели. Такое знание не может быть сформулировано посредством естественного языка ни его владельцем, ни тем, для кого оно предназначено. Вербальный язык является «вершиной айсберга», венчающей всю структуру знания. Сфера неявного служит фундаментальной основой этого «айсберга». В структуре знания существует определенная связь: явное и неявное необходимы и взаимообусловлены.

Поскольку прямого доступа к скрытой сфере не существует, необходимо создание некого абстрактного механизма, который бы мог управлять и «объяснять» «визуальное явление». Основной задачей такого механизма, используемого преимущественно в теории, является замещение функции инструмента для прогнозирования и обеспечения средств контроля над динамикой окружающей среды. Конструктивное знание в виде теорий, моделей, абстрактных механизмов должно соответствовать динамике окружающей среды, подобно тому, как ключ соответствует замочной скважине. Здесь автор вводит понятие «функциональное соответствие».

В сфере «видимых» явлений знание представлено в виде данных и фактов, которые составляют первую и самую простую форму репрезентации. Интересен этимологический анализ в отношении обоих понятий, на основе которого выявлены важные характеристики знания.

а) латинским корнем слова «data» («данные») является глагол «dare» в значении «to give» («давать»). «Data» («данные») – множественное число, образованное от причастия II прошедшего времени, используемого в пассивной форме. Таким образом, «данные» - то, что дано (во внешней среде).

б) понятие «facts» («факты») происходит от латинского глагола «facere» и означает «to make» («делать»). Действительно, факты указывают на те объекты, которые производятся.

Между двумя понятиями заметна дихотомия, которая может быть заметна на любом уровне знания и в любом процессе, обусловленном его репрезентацией. Здесь же имеется в виду дихотомия между процессами ощущений и восприятий на эмпирическом уровне и конструктивной активностью, связанной с деятельностью мышления. Пешль отмечает, что проблема дихотомии вообще является одной из главных проблем в вопросах репрезентации знаний о внешнем мире (Пешль 1999, 2001). Данные о состоянии внешней среды в форме «знания» достаточно скудны. Они представляют собой хаотичную коллекцию элементов, имеющих косвенное отношение к состояниям внешнего мира. Тем не менее, данные, как и факты, являются основой для последующих уровней репрезентации знания. Используемые в теоретическом либо семантическом контексте, данные и факты являются типичной иллюстрацией феномена информации, которая далека от «знания» в его истинном значении, так как исключает наличие субъективной оценки и суждения (например, ресурсы Интернета).

Последнее предполагает вхождение иную сферу реальности, оставляя позади материальный опыт. Конечно, этот шаг вперед не исключает материальной основы, но серьезно относится к тому, что феномен знания – нечто большее, нежели просто материально-чувственная сущность. Что представляет собой данный процесс можно проиллюстрировать следующим  примером: когда человек озадачен какой-то проблемой, он рано или поздно должен достичь точки «озарения» («aha-experience»), или более глубокого понимания этой проблемы. Такую разновидность познавательной активности автор называет «интеллектуальная интимность» («intellectual intimacy»), которая устанавливается между объектом действительности и мышлением человека. Но здесь речь не идет о чисто интуитивном знании, а скорее о высококачественном интеллектуальном знании, которое имеет объект («что»), «значение», интеллигибельную форму, завершенность, субстанцию, бытие, природу, причины и принципы (в философском смысле у Аристотеля). Необходимо огромное интеллектуальное усилие, чтобы постичь эти сферы реальности. Часто полученное знание требуют повторного открытия и практически не поддаются вербализации. Но, несмотря на все трудности, именно для такой модели знания предназначен человеческий разум. Данная модель наделяет мышление способностью интеллектуально проникать во внешний мир и открывать ее метафизические основания. До этого уровня знание остается достаточно поверхностным образованием; только здесь научные теории обретают свое значение, завершенность и контекст.

Преимущество представленной концепции состоит в том, что автор представил в своем исследовании детальную структуру знания и возможные формы его репрезентации на каждом отдельно рассматриваемом уровне. Использован удачный пример с метафорой «айсберг», демонстрирующий, что лежит в основании знания (скрытая сфера), и что является совершенным его воплощением (сфера теории). Благодаря такой аналогии возникла идея о цикличном характере знания. В эмпирическом опыте знание слабоуловимо и труднофиксируемо в силу неявного и неосознанного характера. Именно поэтому, как нам представляется, и возникает необходимость перевода на язык слов. Уже в сфере явного знания, представленного в виде теорий, моделей, знание в качестве инструмента способно оказывать воздействие на внешнюю среду (функции прогнозирования и контроля). Преимущество настоящей теории видится и в том, что о знании в его строгом значении автор говорит только тогда, когда оно является результатом совместной работы эмпирического опыта и деятельности мышления; если этого не происходит, то знание низводится до уровня информации. 

Многие из разработанных учеными в ХХ веке когнитивных моделей являются своеобразными инструкциями по выполнению тех или иных познавательных действий. Так, известный российский специалист               М.А. Розов, оценивая феномен знания с позиции двух типов социальных эстафет, выделяет в структуре знания эстафеты референции и репрезентации. Любое знание должно иметь операциональный характер и описывать или предписывать некоторую деятельность с объектом (89, 89-109). Функция репрезентатора состоит в указании действия, которое можно или невозможно осуществить с объектом, заданным в качестве референта. Особую роль в данном процессе играет язык, который фиксирует связь действий при характеристике референта и репрезентатора, а так же связь последних друг с другом. Примерами, иллюстрирующими функции репрезентаторов, могут послужить многочисленные когнитивные модели: кластеры, схемы, фреймы и т.д. Последние приобретают выигрышный вид, взаимодействуя с вербальным языком.

Анализ феномена знания и основных способов его репрезентации показывает:

1.  Знанию как субъективному образованию присущи такие характеристики как сознательность, общая активность, интенциональность, основа на чередовании веры и сомнения. Показано, что знание есть не только абстрактно-теоретическое образование, оно имеет место быть и в эмпирическом опыте. Установлена связь знания со способами деятельности субъекта и определены его основные виды: практическое, мировоззренческое и научное знание.

2. Развитие теории репрезентации рассмотрено в историческом контексте. Выявлены два основных периода в становлении теории репрезентации: вербальный и невербальный. Если первоначально внимание специалистов было приковано к природе невербального языка, то позднее в поле внимания попадают формы невербальной репрезентации.

3. Репрезентация реализуется в виде разнообразных структурных форм (понятий, ментальных моделей, схем, фреймов, сценариев и т.д.). Каждая из форм предполагает как вербальный, так и невербальный способ выражения.

4. Существуют некоторые структурные схематичные модели, демонстрирующие то, каким образом происходит отражение объективного мира в сознании человека. Анализ взаимодействия «человек-мир» показывает в каких формах реализуется репрезентация на уровне эмпирического опыта и мышления.