Парадокс нравственности

Мао Юйши

Конфликт интересов в Стране Благородных Людей

У китайского писателя Ли Жу-чжэня, жившего в XVIII-XIX сто­летиях, есть роман «Цветы в зеркале». Его герой Тан Ао терпит неудачу на службе и вместе с шурином отправляется за грани­цу. В ходе путешествия он посещает много стран, видит массу диковинного. Первое государство, где побывала парочка, но­сит название «Страна Благородных Людей».

Все ее жители намеренно вредят себе ради блага дру­гих. В11-й главе книги описывается ситуация, в которую по­пал местный судебный пристав (ЛиЖу-чжэнь намеренно ис­пользует иероглиф, которым обозначалась эта должность в древнем Китае, где пристав обладал особыми привилегия­ми и часто запугивал простых людей), когда делал покупки: «Пристав, осмотрев пригоршню товара, говорит торговцу: „Друг, у тебя такой качественный товар, а цена на него низ­кая. Если я воспользуюсь этим, моя совесть не будет спокой­на. Повысь цену, иначе наша сделка не состоится1*.

Торговец ответил: „Зайдя в мою лавку, вы уже сделали для меня доброе дело. Есть поговорка: продавец задирает це­ну до небес, а покупатель возвращает ее обратно на землю. Моя цена заоблачно высока, а вы хотите, чтобы я ее еще повы­сил. Мне трудно на это согласиться. Лучше купите то, что вам нужно, в другой лавке V

Услышав это, пристав сказал: «Ты продаешь столь ка­чественный товар так дешево. Разве ты не торгуешь себе в убыток? Мы должны поступать без обмана и взвешенно.

Разве не говорят, что у каждого из нас в голове счеты?» Они продолжали спорить, но торговец ни в какую не соглашался повысить цену, и пристав, разгневавшись, купил вдвое мень­ше товара, чем собирался. Когда он повернулся, чтобы уйти, торговец загородил дверь. В этот момент мимо проходили два старика. Оценив ситуацию, они приняли такое решение: пристав должен забрать 80% товара и уйти.

Далее в книге описывается другой «торг»: покупатель также считает, что товар очень хорош, а цена на него слиш­ком низкая, но продавец настаивает: товар несвеж, а потому его качество следует считать посредственным. В конечном итоге покупатель отбирает нужное количество из самого худ­шего товара, что есть у продавца, но собравшаяся толпа лю­дей кричит, что это нечестно, и тогда он берет половину из самого лучшего товара, и половину из самого худшего. В хо­де третьей сделки участники ссорятся из-за оценки веса и качества серебра. Человек, расплачивающийся серебром, категорически заявляет, что его монеты отчеканены из нека­чественного металла и имеют недостаточный вес, а продавец утверждает, что и с качеством, и с весом серебра все в поряд­ке. Когда покупатель расплатился и ушел, продавцу становит­ся настолько стыдно, что он отдает «лишние», на его взгляд, монеты нищему чужестранцу.

В связи с этими эпизодами в глаза бросаются две вещи, заслуживающие дальнейшего анализа. Во-первых, когда обе стороны желают отказаться от своей доли прибыли или на­стаивают, что она слишком высока, возникает спор. В реаль­ной жизни большую часть споров провоцирует наше жела­ние обеспечить собственные интересы. В результате мы зачастую ошибочно предполагаем: если мы поставим себя на место другой стороны, споране будет. Однаков Стране Благо­родных Людей решения, принимаемые на основе интересов других людей, а не ваших собственных, тоже приводят к конф­ликтам, и в результате мы по-прежнему не можем найти ло­гическую основу для социальной гармонии и координации.

Следующий шаг в нашем анализе — признать, что в реальном мире участники деловых трансакций стремятся к собственной выгоде и соглашение достигается в результате переговоров об условиях сделки (включая цену и качество товара). В Стране Благородных Людей такое соглашение невозможно. В романе для разрешения конфликта автор должен задействовать стариков, нищего, а то и принудитель­ные методы1. Здесь мы сталкиваемся с одной непреложной и важной истиной: когда каждая из сторон ищет собственной выгоды, переговоры между ними позволяют обеспечить рав­новесие, но если каждый из участников печется об интересах другой стороны, им никогда не договориться. Более того, об­щество, построенное на таком принципе, будет в разладе с са­мим собой. Этот факт полностью противоречит ожиданиям большинства людей, но это так. Если обитатели Страны Бла­городных Людей не могут найти баланс в отношениях друг с другом, она неизбежно превращается в Страну Бесцеремон­ных и Бездушных. Поскольку жизнь в этой стране «заточена» под заботу об интересах других, она превращается в пита­тельную среду для подлецов. Когда Благородные Люди не в состоянии совершить обмен, Бесцеремонные и Бездушные могут воспользоваться в своих целях тем, что для Благород­ных прибыль равносильна отказу от собственных интересов. Если так будет продолжаться долго, Благородных просто не останется—их заменят Бесцеремонные и Бездушные.

Из вышеизложенного явствует, что люди в состоянии сотрудничать, только если они преследуют собственные ин­тересы. Это тот надежный фундамент, на котором человече­ство может основывать свое стремление к идеальному миру. Если же люди будут напрямую и исключительно искать блага для других, никаких идеалов достичь не удастся.

Конечно, исходя из реальности, мы все, чтобы избе­жать конфликтов, должны помнить о других людях и находить способы обуздания наших эгоистических желаний. Но если внимание к интересам других станет единственной целью на­ших поступков, возникнут конфликты вроде тех, что Ли Жу- чжэнь описал в своей Стране Благородных Людей. Наверно найдутся такие, кто скажет, что эти комические эпизоды в ре­альной жизни невозможны, но, как постепенно становится яс­но из романа, события в Стране Благородных Людей и в реаль­ном мире имеют одни и те же причины. Иными словами, ни в реальном мире, ни в Стране Благородных Людей нет ясно­сти относительно принципа следования личным интересам.

Каковы мотивы жителей Страны Благородных Лю­дей? Для начала надо задаться вопросом: «Зачем людям

К счастью, нищий был чужестранцем — иначе споры продолжались бы до бес­конечности.

обмен?» Идет ли речь о примитивном бартере или об обмене товара на деньги в современном обществе, мотив неизме­нен — улучшить собственное положение, сделать свою жизнь более приятной и комфортной. Без этого мотива для чего людям обмениваться, а не трудиться поодиночке? Все материальные блага, что у нас есть — от нитки с иголкой до холодильника и телевизора, — мы получаем за счет обмена. Если бы люди не обменивались, мы могли бы лишь выращи­вать зерно и хлопок в деревне, строить глинобитные хижи­ны и пытаться вырвать у земли все необходимое дяя нашего существования. Таким способом человек в состоянии обес­печить себе ту жизнь, которой десятками лет жили наши предки. Но мы несомненно не смогли бы наслаждаться теми благами, что дает современная цивилизация.

У жителей Страны Благородных Людей уже есть госу­дарство и рынок, а это означает, что они отказались от нату­рального хозяйства и выбрали путь обмена, чтобы улучшить свое материальное положение. Но если так, почему в рамках этого обмена они отказываются учитывать собственные ин­тересы? Конечно, если с самого начала цель обмена —ли­шить преимуществ себя и обеспечить преимущества другим, такое поведение можно назвать «благородным». Но, как изве­стно любому, кто когда-либо участвовал в обмене, обе сто­роны идут на него ради собственной выгоды, а те, кто в ходе обмена действует вопреки собственной выгоде, страдают не­последовательностью мотивации.

Возможно ли общество, основанное на взаимной выгоде, без переговоров о цене?

В тот период, когда в Китае пропагандировалась биография и деяния Лэй Фэна, по телевидению часто можно было ви­деть его преданных подражателей-альтруистов, ремонтиро­вавших что-то на глазах у собравшихся людей. Затем вы заме­чали, как к такому человеку выстраивается длинная очередь со старыми бытовыми приборами, нуждающимися в ремон­те. Целью подобных репортажей было побудить зрителей брать пример с этого добросердечного подражателя Лэй Фэ- ну. Отметим, что, если бы недлинная очередь, подобная про­паганда потеряла бы убедительность. Отметим и другое: те, кто стоял в этой очереди с кухонной утварью, требовавшей починки, пришли туда не учиться у Лэй Фэна, а получить вы­году за счет других. Возможно, такая пропаганда способна по­будить кого-то делать добрые дела, но еще нагляднее она учит тому, как можно извлечь личную выгоду из труда других лю­дей. Раньше считалось, что пропаганда, призывающая без­возмездно помогать людям, способна улучшить состояние общественной морали. Но это мнение почти наверняка оши­бочно, поскольку тех, кто поймет, каким образом можно получить в этой ситуации какую-то выгоду для себя, будет го­раздо больше, чем тех, кто под ее воздействием станет беско­рыстно служить ближнему.

С экономической точки зрения обязанность всех слу­жить другим — чистое расточительство. Те, кого привлечет предлагаемый бесплатный ремонт, вполне возможно прине­сут изделия, которые и чинить не стоит — не исключено да­же, что они подобраны на помойке. Но поскольку стоимость ремонта в этом случае равна нулю, существующий дефицит времени из-за починки этих приборов увеличится, как и де­фицит материалов—за счет того их количества, что будет ис­пользовано при ремонте. Поскольку бремя починки изделий ложится на плечи других, единственные издержки для сред­нестатистического претендента на бесплатный ремонт свя­заны со временем, что он отстоит в очереди. С точки зрения общества в целом, результатом затрат времени, труда и ма­териалов на ремонт этих неисправных предметов будет лишь какое-то количество едва пригодной для использования ку­хонной утвари. Если бы затраченное время и материалы были использованы в более продуктивных целях, это, несо­мненно, принесло бы обществу больше пользы. В плане эко­номической эффективности и общего блага подобная обяза­тельная и бесплатная работа, безусловно, приносит больше вреда, чем пользы.

Более того, если еще кто-то из добросердечных после­дователей Лэй Фэна встанет в очередь, чтобы кому-то из же­лающих починить прохудившуюся кастрюлю не пришлось тратить время на ожидание, эта очередь станет еще длин­нее. Это была бы действительно абсурдная ситуация: люди занимают очередь, чтобы другим не надо было в ней стоять. Подобная «обязаловка» по определению предполагает нали­чие тех, кто желает, чтобыим таким образом помогли. Такая «этика добрых дел» не может быть всеобщей. Очевидно, те, кто доказывает превосходство системы взаимных безвозмез­дных услуг, не учли это обстоятельство.

Обязанность чинить чужое имущество оборачивается еще одним непредвиденным результатом. Если последовате­ли Лэй Фэна вытеснят профессиональные ремонтные мастер­ские, те, кто там трудится, потеряют работу и, таким образом, пострадают. Я никоим образом не возражаю против примера Лэй Фэна: ведь он по собственному выбору помогал нуждаю­щимся, а для общества это не только полезно, но и необхо­димо. Однако, если такая помощь другим становится обя­зательной, это создает непоследовательность, беспорядок и искажает смысл добровольных действий Лэй Фэна.

В нашем обществе есть и откровенные циники, и те, кто презирает социум за то, что он, по их мнению, ставит на первое место деньги. Они считают, что жизнь богачей без­бедна, что богатые ставят себя выше общества, а бедняки страдают ради человечества. Они убеждены, что деньги пор- тят отношения между людьми. В результате эти люди стре­мятся создать общество, основанное на взаимных услугах, в котором о деньгах и ценах никто даже не заикается. В та­ком обществе крестьяне должны обрабатывать землю, не ду­мая о вознаграждении за свой труд, ткачи — также безвоз­мездно изготавливать ткани, парикмахеры — бесплатно стричь людей и так далее. Возможно ли на практике подоб­ное идеальное общество?

Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо обратить­ся к экономической теории распределения ресурсов, на ка­кое-то время отклонившись от нашей непосредственной те­мы. Для наглядности начнем с мысленного эксперимента. Возьмем парикмахера. Обычно люди стригут волосы раз в три-четыре недели, но если услуги парикмахера станут бес­платными, они, возможно, станут это делать раз в неделю. Плата за стрижку позволяет более рационально использовать труд парикмахера. В условиях рынка доля трудозатрат об­щества на стрижку волос определяется ценой на эти услуги. Если государство искусственно занижает эту цену, число же­лающих постричься возрастает и, следовательно, обществу требуется больше парикмахеров. Соответственно, при кон­стантной величине трудовых ресурсов, в других профессиях возникает дефицит рабочих рук. Естественно, сказанное от­носится не только к профессии парикмахера, но и к любому роду занятий.

Во многих сельских районах Китая бесплатная по­мощь другим—весьма распространенное явление. Если кто* то строит себе дом, в этом участвуют его родные и друзья. Как правило, они работают бесплатно: хозяин дома лишь устраи­вает для своих добровольных помощников хороший обед. Но когда кому-то из друзей и родственников тоже нужно постро­ить дом, этот хозяин в качестве компенсации тоже приходит им на помощь. Ремонтники тоже зачастую чинят электро­приборы бесплатно, ожидая лишь подарка на китайский Но­вый год. Подобные обмены немонетарного характера не поз­воляют точно определить стоимость оказываемых услуг. Соответственно, нет и эффективной оценки стоимости тру­дозатрат, и стимулов к разделению труда. Деньги и цены иг­рают важную роль в развитии общества. Конечно, деньги не заменят такие чувства, как любовь и дружба. Из этого, одна­ко, не следует, что любовь и дружба способны заменить день­ги. От денег нельзя отказаться просто из-за наших опасений, что они могут подорвать эмоциональные связи между людь­ми. На деле цены в денежном эквиваленте — единственный механизм, позволяющий определить, как наиболее продук­тивно распределять имеющиеся ресурсы. Не отказываясь ни от цен и денег, ни от наших высоких чувств и принципов, мы можем надеяться на построение общества, отличающегося как эффективностью, так и гуманностью.

Баланс личных интересов Представим, что А и Б надо поделить между собой два ябло­ка. А первым протягивает руку и хватает то яблоко, что по­больше. Б с горечью спрашивает: «Как можно быть таким эго­истом?» А парирует: «А если бы ты успел первым, какое яблоко ты бы взял?» А отвечает: «То, что поменьше». На это А со смехом замечает: «В таком случае сделанный мною выбор полностью соответствует твоим пожеланиям».

В рамках этого сценария А получил выгоду за счет Б, который «ставил интересы другого выше своих собственных». Если такому принципу следует только один из сегментов

общества, его представители страдают от этого, а члены дру­гих общественных групп получают выгоду. Если подобную ситуацию не обуздать, она неизбежно приведет к конфлик­ту. Очевидно, если только некоторые из людей ставят чужие интересы выше своих, такая система в конечном итоге поро­дит лишь ссоры и беспорядок.

Но если и А, и Б заботятся об интересах другой сторо­ны, обрисованную нами проблему с яблоками решить вооб­ще невозможно. Когда каждый из них претендует на меньшее яблоко, возникает новая проблема, которую мы знаем по эпи­зодам в Стране Благородных Людей. Причем это относится не только к А и Б, но и к любому человеку. Если все члены об­щества, кроме одного, следуют принципу служения другим, то все общество будет действовать во благо этого единствен­ного человека; такая система с логической точки зрения воз­можна. Но если и этот человек превратится в приверженца упомянутого принципа, общество перестанет быть общест­вом, то есть механизмом сотрудничества. Принцип служения другим можно реализовать лишь при условии, что заботу об интересах общества в целом можно кому-то делегировать. Однако в масштабах всей планеты такое невозможно — раз­ве что если заботу об интересах всего населения Земли возь­мут на себя марсиане.

Причина этой ситуации кроется в том, что с точки зре­ния общества в целом разницы между «самим собой» и «дру­гими» не существует. Конечно, для конкретного человека он сам — это он сам, а другие — это другие. Однако с точки зре­ния общества каждый человек — одновременно и «он сам», и «другой». Когда конкретный индивид А исповедует прин­цип «послужи другим прежде, чем послужишь себе», он дол­жен в первую очередь думать о выгодах и ущербе для других. Но если того же принципа придерживается индивид Б, для не­го А становится человеком, чьи интересы он должен учиты­вать в первую очередь. Для членов одного общества вопрос о том, должны ли они в первую очередь думать о других или другие должны в первую очередь думать о них, напрямую ве­дет к неразберихе и противоречиям. Таким образом, в дан­ном контексте принцип самоотверженности является логи­чески непоследовательным и противоречивым, а потому он не способен выполнять функцию решения многочисленных проблем, возникающих в отношениях между людьми. Это, конечно, не означает, что бескорыстие или учет интересов других недостойны похвалы: речь идет лишь о том, что они не могут обеспечить универсальную основу, позволяющую всем членам общества увязывать свои взаимные интересы.

Те, кто пережил «культурную революцию», наверняка помнят: когда компартия выбросила лозунг «Боритесь про­тив эгоизма, критикуйте ревизионизм» (dousi pixiu), количе­ство «заговорщиков» и карьеристов в стране достигло пика. В то время большинство простых китайцев (laobaixing) вери­ли, что этот лозунг может стать социальной нормой, и пото­му изо всех сил старались ему следовать. Но в то же время конъюнктурщики применяли лозунг «Боритесь против эго­изма, критикуйте ревизионизм» как средство получить выго­ду за счет других. Кампанию против эксплуатации они ис­пользовали в качестве предлога, чтобы обыскивать дома других людей и присваивать их имущество. Они призывали других покончить с эгоизмом и ради дела революции приз­нать себя предателями, шпионами или контрреволюционе­рами, прибавив еще один пункт к списку своих прегрешений. Не колеблясь, эти карьеристы ставили под угрозу жизнь дру­гих — и все это ради получения государственной должности. До сих пор мы анализировали проблемы с принципом «по­служи сначала другим, а потом себе» на теоретическом уров­не, но история «культурной революции» служит доказатель­ством противоречивости этого принципа в его практическом воплощении.

«Культурная революция» сегодня—далекое прошлое, но не стоит забывать, что в то время все лозунги подвергались критическому разбору. Сейчас этого не происходит, посколь­ку вопрос о том, какой принцип позволяет лучше всего ре­шать проблемы общества, похоже, перестал быть предметом анализа. Однако мы до сих пор часто используем старые про­пагандистские клише, призывая людей урегулировать спо­ры, причем эти устаревшие методы нередко оказывают суще­ственное влияние даже на ход судебных разбирательств.

У читателей, искушенных в мысленных эксперимен­тах, несомненно возникнут дополнительные вопросы отно­сительно упомянутой проблемы с распределением двух яблок между двумя людьми. Если мы согласимся с тем, что принцип «послужи другому прежде, чем себе», как правило, не позволяет решить эту проблему наилучшим образом, то

означает ли это, что более эффективного способа ее решения не существует? Вспомним: у нас есть яблоко побольше и ябло­ко поменьше, и в их распределении участвуют лишь два че­ловека. Неужели даже легендарные китайские философы не нашли бы приемлемого решения для этого случая?

Решение «головоломки»действительно существует— в рамках общества, построенного на обмене. Для этого упо­мянутые индивиды могут для начала проконсультироваться друг с другом. Представим себе, что А, выбрав яблоко поболь­ше, предлагает Б в следующий раз забрать большое яблоко се­бе, или как-то компенсировать ему ущемление его интере­сов. В частности, преодолеть затруднительную ситуацию помогла бы денежная выплата. В условиях товарно-денеж­ных отношений несомненно найдутся желающие воспользо­ваться именно этим методом. Начать можно с предложения о небольшой компенсации (в один цент, например), а затем повышать сумму до тех пор, пока другая сторона не согласит­ся взять яблоко поменьше плюс деньги. Если начальная сум­ма очень мала, можно предположить, что обе стороны захо­тят взять большое яблоко и заплатить компенсацию. Но по мере ее увеличения наступит момент, когда одна из сторон согласится на маленькое яблоко вместе с компенсацией. Можно суверенностью сказать: если обе стороны оценивают проблему рационально, они найдут способ разрешить спор. Таким образом, данный метод позволяет мирным путем уре­гулировать конфликт интересов.

Сегодня, через тридцать лет после начала реформ и ли­берализации в Китае, на повестке дня снова оказался вопрос о бедных и богатых, и враждебность по отношению к послед­ним нарастает с каждым днем. В период, когда упор делался на классовую борьбу, в начале каждой массовой кампании лишения прошлого противопоставлялись счастливой жизни в настоящем. Прежнее общество осуждалось, а эксплуатация человека человеком при старом режиме использовалась для возбуждения ненависти народа. Когда в 1966 году началась «культурная революция» (кампания по искоренению зол прежней классовой системы), во многих районах страны по­томков землевладельцев закапывали в землю живьем, хотя большинство самих помещиков к тому времени уже умерли. Не щадили никого — ни стариков, ни молодых, ни даже жен­щин и детей. Есть поговорка: как не бывает беспричинной любви, так не бывает и беспричинной ненависти. Откуда же взялась эта ненависть к детям землевладельцев? Ее причиной стала страстная убежденность людей в том, что эти потомки «застолбили» себе место в мире за счет эксплуатации. Сегод­ня разрыв между богатством и бедностью вновь стал более выраженным. Но хотя кое-кто из новых богачей сколотил со­стояние незаконными методами, пропасть между богатыми и бедными неизбежна в любом обществе. Даже в развитых странах, где незаконные возможности обогащения крайне ограниченны, этот феномен существует повсеместно.

Логика, лежащая в основе неприязни к богатым, стра­дает изъянами. Если вы не любите богачей потому, что сами пока не разбогатели, наиболее рациональный способ дей­ствий — свергнуть богатых, подождать, пока сам не разбога­теешь, а затем принять меры для защиты интересов богачей. Для определенной группы людей такой путь действительно самый логичный. Но для общества в целом скоординировать этот процесс таким образом, чтобы все его члены разбогате­ли одновременно, невозможно. Кто-то обогатится раньше других, и если ждать, пока все в равной мере станут богаты­ми, не разбогатеет никто. Неприятие богачей неоправданно, поскольку бедные могут разбогатеть лишь в том случае, если право на обогащение гарантировано всем, если никто не ме­шает вам пользоваться плодами своего труда, а права соб­ственности соблюдаются. Общество, где все больше людей обретают богатство и согласны с тем, что это «достойно по­хвалы», вполне реально построить.

Некогда китайский ученый Ли Мин отметил: делить людей на «богатых» и «бедных» неправильно. Различие надо проводить между теми, кто имеет права, и теми кто беспра­вен. Он имел в виду тот факт, что в современном обществе вопрос богатства и бедности — это, по сути, вопрос прав. Бо­гатые сколотили состояние, потому что обладают правами, а у бедных их нет. Под «правами» он наверняка подразуме­вал права человека, а не привилегии. Все граждане не могут иметь доступ к привилегиям, ими обладает лишь небольшое меньшинство. Если мы хотим решить вопрос с богатыми и бедными, надо для начала предоставить всем равные права. Вывод Ли Мина в этом смысле безупречен.

Мао Юйши

Конфликт интересов в Стране Благородных Людей

У китайского писателя Ли Жу-чжэня, жившего в XVIII-XIX сто­летиях, есть роман «Цветы в зеркале». Его герой Тан Ао терпит неудачу на службе и вместе с шурином отправляется за грани­цу. В ходе путешествия он посещает много стран, видит массу диковинного. Первое государство, где побывала парочка, но­сит название «Страна Благородных Людей».

Все ее жители намеренно вредят себе ради блага дру­гих. В11-й главе книги описывается ситуация, в которую по­пал местный судебный пристав (ЛиЖу-чжэнь намеренно ис­пользует иероглиф, которым обозначалась эта должность в древнем Китае, где пристав обладал особыми привилегия­ми и часто запугивал простых людей), когда делал покупки: «Пристав, осмотрев пригоршню товара, говорит торговцу: „Друг, у тебя такой качественный товар, а цена на него низ­кая. Если я воспользуюсь этим, моя совесть не будет спокой­на. Повысь цену, иначе наша сделка не состоится1*.

Торговец ответил: „Зайдя в мою лавку, вы уже сделали для меня доброе дело. Есть поговорка: продавец задирает це­ну до небес, а покупатель возвращает ее обратно на землю. Моя цена заоблачно высока, а вы хотите, чтобы я ее еще повы­сил. Мне трудно на это согласиться. Лучше купите то, что вам нужно, в другой лавке V

Услышав это, пристав сказал: «Ты продаешь столь ка­чественный товар так дешево. Разве ты не торгуешь себе в убыток? Мы должны поступать без обмана и взвешенно.

Разве не говорят, что у каждого из нас в голове счеты?» Они продолжали спорить, но торговец ни в какую не соглашался повысить цену, и пристав, разгневавшись, купил вдвое мень­ше товара, чем собирался. Когда он повернулся, чтобы уйти, торговец загородил дверь. В этот момент мимо проходили два старика. Оценив ситуацию, они приняли такое решение: пристав должен забрать 80% товара и уйти.

Далее в книге описывается другой «торг»: покупатель также считает, что товар очень хорош, а цена на него слиш­ком низкая, но продавец настаивает: товар несвеж, а потому его качество следует считать посредственным. В конечном итоге покупатель отбирает нужное количество из самого худ­шего товара, что есть у продавца, но собравшаяся толпа лю­дей кричит, что это нечестно, и тогда он берет половину из самого лучшего товара, и половину из самого худшего. В хо­де третьей сделки участники ссорятся из-за оценки веса и качества серебра. Человек, расплачивающийся серебром, категорически заявляет, что его монеты отчеканены из нека­чественного металла и имеют недостаточный вес, а продавец утверждает, что и с качеством, и с весом серебра все в поряд­ке. Когда покупатель расплатился и ушел, продавцу становит­ся настолько стыдно, что он отдает «лишние», на его взгляд, монеты нищему чужестранцу.

В связи с этими эпизодами в глаза бросаются две вещи, заслуживающие дальнейшего анализа. Во-первых, когда обе стороны желают отказаться от своей доли прибыли или на­стаивают, что она слишком высока, возникает спор. В реаль­ной жизни большую часть споров провоцирует наше жела­ние обеспечить собственные интересы. В результате мы зачастую ошибочно предполагаем: если мы поставим себя на место другой стороны, споране будет. Однаков Стране Благо­родных Людей решения, принимаемые на основе интересов других людей, а не ваших собственных, тоже приводят к конф­ликтам, и в результате мы по-прежнему не можем найти ло­гическую основу для социальной гармонии и координации.

Следующий шаг в нашем анализе — признать, что в реальном мире участники деловых трансакций стремятся к собственной выгоде и соглашение достигается в результате переговоров об условиях сделки (включая цену и качество товара). В Стране Благородных Людей такое соглашение невозможно. В романе для разрешения конфликта автор должен задействовать стариков, нищего, а то и принудитель­ные методы1. Здесь мы сталкиваемся с одной непреложной и важной истиной: когда каждая из сторон ищет собственной выгоды, переговоры между ними позволяют обеспечить рав­новесие, но если каждый из участников печется об интересах другой стороны, им никогда не договориться. Более того, об­щество, построенное на таком принципе, будет в разладе с са­мим собой. Этот факт полностью противоречит ожиданиям большинства людей, но это так. Если обитатели Страны Бла­городных Людей не могут найти баланс в отношениях друг с другом, она неизбежно превращается в Страну Бесцеремон­ных и Бездушных. Поскольку жизнь в этой стране «заточена» под заботу об интересах других, она превращается в пита­тельную среду для подлецов. Когда Благородные Люди не в состоянии совершить обмен, Бесцеремонные и Бездушные могут воспользоваться в своих целях тем, что для Благород­ных прибыль равносильна отказу от собственных интересов. Если так будет продолжаться долго, Благородных просто не останется—их заменят Бесцеремонные и Бездушные.

Из вышеизложенного явствует, что люди в состоянии сотрудничать, только если они преследуют собственные ин­тересы. Это тот надежный фундамент, на котором человече­ство может основывать свое стремление к идеальному миру. Если же люди будут напрямую и исключительно искать блага для других, никаких идеалов достичь не удастся.

Конечно, исходя из реальности, мы все, чтобы избе­жать конфликтов, должны помнить о других людях и находить способы обуздания наших эгоистических желаний. Но если внимание к интересам других станет единственной целью на­ших поступков, возникнут конфликты вроде тех, что Ли Жу- чжэнь описал в своей Стране Благородных Людей. Наверно найдутся такие, кто скажет, что эти комические эпизоды в ре­альной жизни невозможны, но, как постепенно становится яс­но из романа, события в Стране Благородных Людей и в реаль­ном мире имеют одни и те же причины. Иными словами, ни в реальном мире, ни в Стране Благородных Людей нет ясно­сти относительно принципа следования личным интересам.

Каковы мотивы жителей Страны Благородных Лю­дей? Для начала надо задаться вопросом: «Зачем людям

К счастью, нищий был чужестранцем — иначе споры продолжались бы до бес­конечности.

обмен?» Идет ли речь о примитивном бартере или об обмене товара на деньги в современном обществе, мотив неизме­нен — улучшить собственное положение, сделать свою жизнь более приятной и комфортной. Без этого мотива для чего людям обмениваться, а не трудиться поодиночке? Все материальные блага, что у нас есть — от нитки с иголкой до холодильника и телевизора, — мы получаем за счет обмена. Если бы люди не обменивались, мы могли бы лишь выращи­вать зерно и хлопок в деревне, строить глинобитные хижи­ны и пытаться вырвать у земли все необходимое дяя нашего существования. Таким способом человек в состоянии обес­печить себе ту жизнь, которой десятками лет жили наши предки. Но мы несомненно не смогли бы наслаждаться теми благами, что дает современная цивилизация.

У жителей Страны Благородных Людей уже есть госу­дарство и рынок, а это означает, что они отказались от нату­рального хозяйства и выбрали путь обмена, чтобы улучшить свое материальное положение. Но если так, почему в рамках этого обмена они отказываются учитывать собственные ин­тересы? Конечно, если с самого начала цель обмена —ли­шить преимуществ себя и обеспечить преимущества другим, такое поведение можно назвать «благородным». Но, как изве­стно любому, кто когда-либо участвовал в обмене, обе сто­роны идут на него ради собственной выгоды, а те, кто в ходе обмена действует вопреки собственной выгоде, страдают не­последовательностью мотивации.

Возможно ли общество, основанное на взаимной выгоде, без переговоров о цене?

В тот период, когда в Китае пропагандировалась биография и деяния Лэй Фэна, по телевидению часто можно было ви­деть его преданных подражателей-альтруистов, ремонтиро­вавших что-то на глазах у собравшихся людей. Затем вы заме­чали, как к такому человеку выстраивается длинная очередь со старыми бытовыми приборами, нуждающимися в ремон­те. Целью подобных репортажей было побудить зрителей брать пример с этого добросердечного подражателя Лэй Фэ- ну. Отметим, что, если бы недлинная очередь, подобная про­паганда потеряла бы убедительность. Отметим и другое: те, кто стоял в этой очереди с кухонной утварью, требовавшей починки, пришли туда не учиться у Лэй Фэна, а получить вы­году за счет других. Возможно, такая пропаганда способна по­будить кого-то делать добрые дела, но еще нагляднее она учит тому, как можно извлечь личную выгоду из труда других лю­дей. Раньше считалось, что пропаганда, призывающая без­возмездно помогать людям, способна улучшить состояние общественной морали. Но это мнение почти наверняка оши­бочно, поскольку тех, кто поймет, каким образом можно получить в этой ситуации какую-то выгоду для себя, будет го­раздо больше, чем тех, кто под ее воздействием станет беско­рыстно служить ближнему.

С экономической точки зрения обязанность всех слу­жить другим — чистое расточительство. Те, кого привлечет предлагаемый бесплатный ремонт, вполне возможно прине­сут изделия, которые и чинить не стоит — не исключено да­же, что они подобраны на помойке. Но поскольку стоимость ремонта в этом случае равна нулю, существующий дефицит времени из-за починки этих приборов увеличится, как и де­фицит материалов—за счет того их количества, что будет ис­пользовано при ремонте. Поскольку бремя починки изделий ложится на плечи других, единственные издержки для сред­нестатистического претендента на бесплатный ремонт свя­заны со временем, что он отстоит в очереди. С точки зрения общества в целом, результатом затрат времени, труда и ма­териалов на ремонт этих неисправных предметов будет лишь какое-то количество едва пригодной для использования ку­хонной утвари. Если бы затраченное время и материалы были использованы в более продуктивных целях, это, несо­мненно, принесло бы обществу больше пользы. В плане эко­номической эффективности и общего блага подобная обяза­тельная и бесплатная работа, безусловно, приносит больше вреда, чем пользы.

Более того, если еще кто-то из добросердечных после­дователей Лэй Фэна встанет в очередь, чтобы кому-то из же­лающих починить прохудившуюся кастрюлю не пришлось тратить время на ожидание, эта очередь станет еще длин­нее. Это была бы действительно абсурдная ситуация: люди занимают очередь, чтобы другим не надо было в ней стоять. Подобная «обязаловка» по определению предполагает нали­чие тех, кто желает, чтобыим таким образом помогли. Такая «этика добрых дел» не может быть всеобщей. Очевидно, те, кто доказывает превосходство системы взаимных безвозмез­дных услуг, не учли это обстоятельство.

Обязанность чинить чужое имущество оборачивается еще одним непредвиденным результатом. Если последовате­ли Лэй Фэна вытеснят профессиональные ремонтные мастер­ские, те, кто там трудится, потеряют работу и, таким образом, пострадают. Я никоим образом не возражаю против примера Лэй Фэна: ведь он по собственному выбору помогал нуждаю­щимся, а для общества это не только полезно, но и необхо­димо. Однако, если такая помощь другим становится обя­зательной, это создает непоследовательность, беспорядок и искажает смысл добровольных действий Лэй Фэна.

В нашем обществе есть и откровенные циники, и те, кто презирает социум за то, что он, по их мнению, ставит на первое место деньги. Они считают, что жизнь богачей без­бедна, что богатые ставят себя выше общества, а бедняки страдают ради человечества. Они убеждены, что деньги пор- тят отношения между людьми. В результате эти люди стре­мятся создать общество, основанное на взаимных услугах, в котором о деньгах и ценах никто даже не заикается. В та­ком обществе крестьяне должны обрабатывать землю, не ду­мая о вознаграждении за свой труд, ткачи — также безвоз­мездно изготавливать ткани, парикмахеры — бесплатно стричь людей и так далее. Возможно ли на практике подоб­ное идеальное общество?

Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо обратить­ся к экономической теории распределения ресурсов, на ка­кое-то время отклонившись от нашей непосредственной те­мы. Для наглядности начнем с мысленного эксперимента. Возьмем парикмахера. Обычно люди стригут волосы раз в три-четыре недели, но если услуги парикмахера станут бес­платными, они, возможно, станут это делать раз в неделю. Плата за стрижку позволяет более рационально использовать труд парикмахера. В условиях рынка доля трудозатрат об­щества на стрижку волос определяется ценой на эти услуги. Если государство искусственно занижает эту цену, число же­лающих постричься возрастает и, следовательно, обществу требуется больше парикмахеров. Соответственно, при кон­стантной величине трудовых ресурсов, в других профессиях возникает дефицит рабочих рук. Естественно, сказанное от­носится не только к профессии парикмахера, но и к любому роду занятий.

Во многих сельских районах Китая бесплатная по­мощь другим—весьма распространенное явление. Если кто* то строит себе дом, в этом участвуют его родные и друзья. Как правило, они работают бесплатно: хозяин дома лишь устраи­вает для своих добровольных помощников хороший обед. Но когда кому-то из друзей и родственников тоже нужно постро­ить дом, этот хозяин в качестве компенсации тоже приходит им на помощь. Ремонтники тоже зачастую чинят электро­приборы бесплатно, ожидая лишь подарка на китайский Но­вый год. Подобные обмены немонетарного характера не поз­воляют точно определить стоимость оказываемых услуг. Соответственно, нет и эффективной оценки стоимости тру­дозатрат, и стимулов к разделению труда. Деньги и цены иг­рают важную роль в развитии общества. Конечно, деньги не заменят такие чувства, как любовь и дружба. Из этого, одна­ко, не следует, что любовь и дружба способны заменить день­ги. От денег нельзя отказаться просто из-за наших опасений, что они могут подорвать эмоциональные связи между людь­ми. На деле цены в денежном эквиваленте — единственный механизм, позволяющий определить, как наиболее продук­тивно распределять имеющиеся ресурсы. Не отказываясь ни от цен и денег, ни от наших высоких чувств и принципов, мы можем надеяться на построение общества, отличающегося как эффективностью, так и гуманностью.

Баланс личных интересов Представим, что А и Б надо поделить между собой два ябло­ка. А первым протягивает руку и хватает то яблоко, что по­больше. Б с горечью спрашивает: «Как можно быть таким эго­истом?» А парирует: «А если бы ты успел первым, какое яблоко ты бы взял?» А отвечает: «То, что поменьше». На это А со смехом замечает: «В таком случае сделанный мною выбор полностью соответствует твоим пожеланиям».

В рамках этого сценария А получил выгоду за счет Б, который «ставил интересы другого выше своих собственных». Если такому принципу следует только один из сегментов

общества, его представители страдают от этого, а члены дру­гих общественных групп получают выгоду. Если подобную ситуацию не обуздать, она неизбежно приведет к конфлик­ту. Очевидно, если только некоторые из людей ставят чужие интересы выше своих, такая система в конечном итоге поро­дит лишь ссоры и беспорядок.

Но если и А, и Б заботятся об интересах другой сторо­ны, обрисованную нами проблему с яблоками решить вооб­ще невозможно. Когда каждый из них претендует на меньшее яблоко, возникает новая проблема, которую мы знаем по эпи­зодам в Стране Благородных Людей. Причем это относится не только к А и Б, но и к любому человеку. Если все члены об­щества, кроме одного, следуют принципу служения другим, то все общество будет действовать во благо этого единствен­ного человека; такая система с логической точки зрения воз­можна. Но если и этот человек превратится в приверженца упомянутого принципа, общество перестанет быть общест­вом, то есть механизмом сотрудничества. Принцип служения другим можно реализовать лишь при условии, что заботу об интересах общества в целом можно кому-то делегировать. Однако в масштабах всей планеты такое невозможно — раз­ве что если заботу об интересах всего населения Земли возь­мут на себя марсиане.

Причина этой ситуации кроется в том, что с точки зре­ния общества в целом разницы между «самим собой» и «дру­гими» не существует. Конечно, для конкретного человека он сам — это он сам, а другие — это другие. Однако с точки зре­ния общества каждый человек — одновременно и «он сам», и «другой». Когда конкретный индивид А исповедует прин­цип «послужи другим прежде, чем послужишь себе», он дол­жен в первую очередь думать о выгодах и ущербе для других. Но если того же принципа придерживается индивид Б, для не­го А становится человеком, чьи интересы он должен учиты­вать в первую очередь. Для членов одного общества вопрос о том, должны ли они в первую очередь думать о других или другие должны в первую очередь думать о них, напрямую ве­дет к неразберихе и противоречиям. Таким образом, в дан­ном контексте принцип самоотверженности является логи­чески непоследовательным и противоречивым, а потому он не способен выполнять функцию решения многочисленных проблем, возникающих в отношениях между людьми. Это, конечно, не означает, что бескорыстие или учет интересов других недостойны похвалы: речь идет лишь о том, что они не могут обеспечить универсальную основу, позволяющую всем членам общества увязывать свои взаимные интересы.

Те, кто пережил «культурную революцию», наверняка помнят: когда компартия выбросила лозунг «Боритесь про­тив эгоизма, критикуйте ревизионизм» (dousi pixiu), количе­ство «заговорщиков» и карьеристов в стране достигло пика. В то время большинство простых китайцев (laobaixing) вери­ли, что этот лозунг может стать социальной нормой, и пото­му изо всех сил старались ему следовать. Но в то же время конъюнктурщики применяли лозунг «Боритесь против эго­изма, критикуйте ревизионизм» как средство получить выго­ду за счет других. Кампанию против эксплуатации они ис­пользовали в качестве предлога, чтобы обыскивать дома других людей и присваивать их имущество. Они призывали других покончить с эгоизмом и ради дела революции приз­нать себя предателями, шпионами или контрреволюционе­рами, прибавив еще один пункт к списку своих прегрешений. Не колеблясь, эти карьеристы ставили под угрозу жизнь дру­гих — и все это ради получения государственной должности. До сих пор мы анализировали проблемы с принципом «по­служи сначала другим, а потом себе» на теоретическом уров­не, но история «культурной революции» служит доказатель­ством противоречивости этого принципа в его практическом воплощении.

«Культурная революция» сегодня—далекое прошлое, но не стоит забывать, что в то время все лозунги подвергались критическому разбору. Сейчас этого не происходит, посколь­ку вопрос о том, какой принцип позволяет лучше всего ре­шать проблемы общества, похоже, перестал быть предметом анализа. Однако мы до сих пор часто используем старые про­пагандистские клише, призывая людей урегулировать спо­ры, причем эти устаревшие методы нередко оказывают суще­ственное влияние даже на ход судебных разбирательств.

У читателей, искушенных в мысленных эксперимен­тах, несомненно возникнут дополнительные вопросы отно­сительно упомянутой проблемы с распределением двух яблок между двумя людьми. Если мы согласимся с тем, что принцип «послужи другому прежде, чем себе», как правило, не позволяет решить эту проблему наилучшим образом, то

означает ли это, что более эффективного способа ее решения не существует? Вспомним: у нас есть яблоко побольше и ябло­ко поменьше, и в их распределении участвуют лишь два че­ловека. Неужели даже легендарные китайские философы не нашли бы приемлемого решения для этого случая?

Решение «головоломки»действительно существует— в рамках общества, построенного на обмене. Для этого упо­мянутые индивиды могут для начала проконсультироваться друг с другом. Представим себе, что А, выбрав яблоко поболь­ше, предлагает Б в следующий раз забрать большое яблоко се­бе, или как-то компенсировать ему ущемление его интере­сов. В частности, преодолеть затруднительную ситуацию помогла бы денежная выплата. В условиях товарно-денеж­ных отношений несомненно найдутся желающие воспользо­ваться именно этим методом. Начать можно с предложения о небольшой компенсации (в один цент, например), а затем повышать сумму до тех пор, пока другая сторона не согласит­ся взять яблоко поменьше плюс деньги. Если начальная сум­ма очень мала, можно предположить, что обе стороны захо­тят взять большое яблоко и заплатить компенсацию. Но по мере ее увеличения наступит момент, когда одна из сторон согласится на маленькое яблоко вместе с компенсацией. Можно суверенностью сказать: если обе стороны оценивают проблему рационально, они найдут способ разрешить спор. Таким образом, данный метод позволяет мирным путем уре­гулировать конфликт интересов.

Сегодня, через тридцать лет после начала реформ и ли­берализации в Китае, на повестке дня снова оказался вопрос о бедных и богатых, и враждебность по отношению к послед­ним нарастает с каждым днем. В период, когда упор делался на классовую борьбу, в начале каждой массовой кампании лишения прошлого противопоставлялись счастливой жизни в настоящем. Прежнее общество осуждалось, а эксплуатация человека человеком при старом режиме использовалась для возбуждения ненависти народа. Когда в 1966 году началась «культурная революция» (кампания по искоренению зол прежней классовой системы), во многих районах страны по­томков землевладельцев закапывали в землю живьем, хотя большинство самих помещиков к тому времени уже умерли. Не щадили никого — ни стариков, ни молодых, ни даже жен­щин и детей. Есть поговорка: как не бывает беспричинной любви, так не бывает и беспричинной ненависти. Откуда же взялась эта ненависть к детям землевладельцев? Ее причиной стала страстная убежденность людей в том, что эти потомки «застолбили» себе место в мире за счет эксплуатации. Сегод­ня разрыв между богатством и бедностью вновь стал более выраженным. Но хотя кое-кто из новых богачей сколотил со­стояние незаконными методами, пропасть между богатыми и бедными неизбежна в любом обществе. Даже в развитых странах, где незаконные возможности обогащения крайне ограниченны, этот феномен существует повсеместно.

Логика, лежащая в основе неприязни к богатым, стра­дает изъянами. Если вы не любите богачей потому, что сами пока не разбогатели, наиболее рациональный способ дей­ствий — свергнуть богатых, подождать, пока сам не разбога­теешь, а затем принять меры для защиты интересов богачей. Для определенной группы людей такой путь действительно самый логичный. Но для общества в целом скоординировать этот процесс таким образом, чтобы все его члены разбогате­ли одновременно, невозможно. Кто-то обогатится раньше других, и если ждать, пока все в равной мере станут богаты­ми, не разбогатеет никто. Неприятие богачей неоправданно, поскольку бедные могут разбогатеть лишь в том случае, если право на обогащение гарантировано всем, если никто не ме­шает вам пользоваться плодами своего труда, а права соб­ственности соблюдаются. Общество, где все больше людей обретают богатство и согласны с тем, что это «достойно по­хвалы», вполне реально построить.

Некогда китайский ученый Ли Мин отметил: делить людей на «богатых» и «бедных» неправильно. Различие надо проводить между теми, кто имеет права, и теми кто беспра­вен. Он имел в виду тот факт, что в современном обществе вопрос богатства и бедности — это, по сути, вопрос прав. Бо­гатые сколотили состояние, потому что обладают правами, а у бедных их нет. Под «правами» он наверняка подразуме­вал права человека, а не привилегии. Все граждане не могут иметь доступ к привилегиям, ими обладает лишь небольшое меньшинство. Если мы хотим решить вопрос с богатыми и бедными, надо для начала предоставить всем равные права. Вывод Ли Мина в этом смысле безупречен.