Конкуренция и сотрудничество

Дэвид Боуз

Сторонники рынка часто подчеркивают преимущества, ко­торые несет с собой конкуренция. Конкуренция позволяет постоянно пробовать разные подходы, экспериментировать и адаптироваться к меняющейся среде. Конкуренция застав- < ляет бизнес постоянно делать все возможное, чтобы как мож­но лучше обслужить потребителей. Как на аналитическом, так и на эмпирическом уровне мы видим, что у систем, пост­роенных на конкуренции, результаты лучше, чем у центра­лизованных или монополистических структур. Поэтому в книгах, газетных статьях и телепередачах сторонники сво­бодного рынка подчеркивают значение конкуренции и выс­тупают против ее ограничения.

Но слишком многие, воспринимая аргументы в пользу конкуренции, слышат такие слова, как «враждебность», «бес­пощадность», «человек человеку волк». У них возникает во­прос: неужели сотрудничество не лучше, чем подобное ан­тагонистическое отношение к окружающему миру? Так, инвестор-миллиардер Джордж Сорос отмечает на страни­цах Atlantic Monthly: «Слишком высокий уровень конкурен­ции при слишком низком уровне сотрудничества может обер­нуться неприемлемым неравенством и нестабильностью». Далее он поясняет: его «главный тезис... заключается в том, что лозунг „выживает сильнейший затушевывает этот факт».

Следует, однако, подчеркнуть, что сторонники свобо­ды и свободного рынка, как правило, не используют выраже­ние «выживает сильнейший». Это понятие характеризует процесс биологической эволюции и означает, что выживают

виды, наиболее приспособленные к окружающей среде. Его можно отнести также к конкуренции предприятий на рынке, но это никоим образом не означает, что при капитализме вы­живают лишь сильнейшие индивиды. Для описания конку­ренции фразу «выживает сильнейший» употребляют не сто­ронники, а противники рынка.

Необходимо четко прояснить: те, кто утверждает, что люди «созданы для сотрудничества, а не для конкуренции», не понимают одной вещи—рынок как раз и построен на со­трудничестве. Более того, как мы продемонстрируем ниже, люди конкурируют именно ради сотрудничества.

Индивидуализм и сообщество

Аналогичным образом, оппоненты классического либерализ­ма огульно обвиняют либералов в поддержке «индивидуалис­тической раздробленности», в рамках которой каждый чело­век существует сам по себе, интересуясь лишь собственной выгодой и не обращая внимания на нужды и потребности других. Так, И. Дж. Дионн-младший из Washington Post пи­шет: современные либертарианцы убеждены, что «люди при­ходят в этот мир как полностью сформировавшиеся взрослые и должны отвечать за свои поступки с самого рождения». Обозреватель Чарльз Краутхаммер в рецензии на книгу Чарльза Мюррея «Что значит быть либертарианцем» отмеча­ет: до появления этого труда либертарианцы воспринимали человечество как «расу крайних индивидуалистов, каждый из которых живет в собственной хижине на вершине горы, окруженной колючей проволокой и надписями „вход воспре- щен“». Странно, что он еще не добавил для ясности «воору­женных до зубов индивидуалистов».

Конечно, на самом деле в «индивидуалистическую раздробленность», которую так любят высмеивать препода­ватели и эксперты, никто не верит. Очевидно, что мы сосуще­ствуем друг с другом и работаем в составе групп. Как может такой утрированный индивидуалист существовать в совре­менном обществе — загадка: означает ли это, что мы долж­ны есть только то, что сами вырастим, ходить в домотканой одежде, жить в домах, построенных собственными руками, и принимать лишь естественные снадобья, извлекаемые из целебных растений? Некоторым критикам капитализма и сторонникам «возврата к природе», например Унабомберу или Элу Гору — если он всерьез убежден в том, что писал в своей книге «Земля на чаше весов»,—такая идея может да­же понравиться. Но подавляющее большинство либертари­анцев уж точно не захотят жить на необитаемом острове, от­казавшись от благ «большого общества», как выражался Адам Смит, то есть сложного и продуктивного общества, основан­ного на социальном взаимодействии. Таким образом, разум­но мыслящим журналистам стоило бы сделать паузу, перечи­тать только что напечатанное и сказать себе: «Тут я, похоже, исказил их позицию. Нужно еще раз прочесть то, что писали мыслители-либертарианцы».

В наше время это клише—насчет изоляции и раздроб­ленности — наносит большой ущерб делу сторонников рын­ка. Нам необходимо четко заявить: мы согласны с тезисом Джорджа Сороса о том, что «сотрудничество — столь же важ­ный элемент системы, как и конкуренция». Более того, мы считаем сотрудничество настолько необходимым для благо­состояния людей, что стремимся не только говорить об этом, но и создать общественные институты, обеспечивающие та­кое сотрудничество. Именно этому призваны служить права собственности, ограничение полномочий государства и вер­ховенство закона.

В свободном обществе индивиды пользуются естест­венными, неотъемлемыми правами и должны выполнять об­щее для всех обязательство—уважать права других. Другие наши обязательства мы выбираем сами, заключая контрак­ты. Не случайно для общества, в основе которого лежат права на жизнь, свободу и собственность, характерны также соци­альный мир и материальное благополучие. Как продемон­стрировали Джон Локк, Давид Юм и другие основоположни­ки философии классического либерализма, система прав необходима нам для обеспечения социального сотрудниче­ства — без него люди не способны добиться многого. В «Трак­тате о человеческой природе» Юм перечислил основные ус­ловия, в которых приходится действовать людям: 1) наличие у нас личных интересов, 2) наше по необходимости небес­предельное великодушие по отношению к другим, и 3) не­достаточность имеющихся ресурсов для удовлетворения на­ших потребностей. Из-за этих обстоятельств нам необходимо сотрудничать с другими и иметь справедливые правила — особенно в том, что касается собственности и обмена, — определяющие это сотрудничество. Эти правила устанавли­вают те, кто вправе принимать решения об использовании конкретного объекта собственности. В отсутствие четких прав собственности между людьми постоянно возникали бы конфликты по этому вопросу. Именно наше согласие с пра­вами собственности позволяет выполнять сложные задачи социального сотрудничества и координации, с помощью ко­торых мы достигаем своих целей.

Было бы, конечно, прекрасно, если бы этого можно было добиться благодаря братской любви, без акцента на личные интересы и индивидуальные права, и многие оппо­ненты либерализма рисуют нам весьма привлекательную картину общества, построенного на всеобщей благожела­тельности. Но, как указывал Адам Смит, «в цивилизованном обществе он [человек] непрерывно нуждается в содействии и сотрудничестве множества людей», и при этом за всю жизнь он может лично подружиться лишь с очень немногими из тех, чье сотрудничество ему необходимо. Если бы сотрудничест­во полностью зависело от нашей взаимной благожелатель­ности, мы были бы не в состоянии выполнять сколько-нибудь сложные задачи. Опора наличные интересы других людей в рамках системы четких прав собственности и свободного обмена — единственный способ организации сообщества, более масштабного, чем маленькая деревенька.

Гражданское общество

Мы взаимодействуем с другими д ля осуществления утилитар­ных целей — производства большего количества пищи, об­мена товарами, создания новых технологий, — но этим дело не ограничивается: мы к тому же ощущаем глубокую, чисто человеческую потребность в общении, любви, дружбе и со­лидарности. Ассоциации, которые мы создаем вместе с дру­гими, составляют так называемое гражданское общество. Эти ассоциации принимают самые разнообразные формы— семья, церковный приход, школа, клуб, общества, органи­зации жильцов дома или квартала и мириады разновидно­стей коммерческих объединений (партнерства, корпорации, профсоюзы, торговые сообщества). Все эти ассоциации раз­ными способами служат удовлетворению потребностей лю­дей. Совокупность этих естественных и добровольных ассо­циаций и представляет собой гражданское общество.

Некоторые аналитики проводят различие между ком­мерческими и некоммерческими организациями, утверж­дая, что структуры бизнеса представляют собой элемент рын­ка, а не гражданского общества. Я, однако, придерживаюсь другого традиционного взгляда — подлинный водораздел между ассоциациями связан с их принудительным (государ­ство) или естественным и добровольным характером (все ос­тальные)* Независимо оттого, какая цель ставится при соз­дании ассоциации — получение прибыли или что-то еще, — главное заключается в том, что мы принимаем в ней участие по собственному, добровольному выбору.

При всей существующей сегодня путанице относи­тельно гражданского общества и «национальных задач» нель­зя забывать о тезисе Ф.А. Хайека: ассоциации в рамках граж­данского общества создаются ради конкретных задач, но у гражданского общества в целом не может быть единой зада­чи — оно представляет собой никем не спланированный, спонтанный результат существования всех этих целевых ассоциаций.

Сотрудничество как основа рынка

Рынок—один из важнейших элементов гражданского обще­ства. Его существование связано с двумя фактами: в сотруд­ничестве с другими люди способны достичь большего, чем поодиночке, и мы в состоянии это осознать. Если бы для на­шего вида сотрудничество было менее продуктивно, чем ра­бота в изоляции, или если бы мы не понимали преимуществ сотрудничества, человечество оставалось бы раздроблен­ным. Хуже того, как пояснял Людвиг фон Мизес, в этом слу­чае «каждый человек был бы вынужден рассматривать всех остальных людей как своих врагов; стремление к удовлетво­рению собственных аппетитов привело бы его к беспощадно­му конфликту со всеми соседями». Без возможности взаимо­выгодного сотрудничества и разделения труда не могли бы возникнуть ни сочувствие и дружба, ни сама рыночная сис­тема. В рамках рыночной системы индивиды и фирмы кон­курируют, чтобы совершенствовать сотрудничество. General Motors и Toyota конкурируют друг с другом, чтобы сотрудни­чать со мной в достижении моей цели — иметь средство пе­редвижения. AT&T и MCI конкурируют между собой, чтобы сотрудничать со мной в достижении еще одной моей цели —44 ( ДЭВИД БОУЗ ] общаться с другими по телефону. Более того, они настолько энергичнее конкурируют ради меня, что я для собственного спокойствия вступил в сотрудничество с третьей коммуника­ционной фирмой, установившей мне автоответчик.

Критики рынка часто сетуют, что капитализм поощря­ет и вознаграждает эгоистические интересы. На деле же лю­ди руководствуются личными интересами при любом поли­тическом строе. Рынок, однако, позволяет направить эти интересы на пользу обществу. В условиях свободного рынка люди осуществляют собственные цели, выясняя, чего хотят другие, и пытаясь удовлетворить эти желания. Это может вы­ливаться в совместную работу нескольких человек над изго­товлением рыболовной сети или над прокладкой дороги. В рамках более сложной экономической системы это означа­ет стремление получить прибыль за счет поставки товаров и услуг, удовлетворяющих желания и потребности других. Работники и предприниматели, удовлетворяющие эти по­требности лучше всего, будут вознаграждены; те же, кому это не удается, быстро осознают свою ошибку и будут иметь все стимулы, чтобы имитировать действия более успешных кон­курентов или найти новые подходы к делу.

Все разнообразные способы организации экономиче­ской деятельности, которые мы наблюдаем на рынке, — экс­перименты по поиску более эффективных форм сотрудниче­ства для достижения целей всех его участников. Система прав собственности, верховенство закона и минимальные полно­мочия государства обеспечивают людям максимальный простор для экспериментов с новыми формами сотрудниче­ства. Развитие сотрудничества позволило реализовывать бо­лее масштабные экономические задачи, чем те, что были по плечу отдельным людям или небольшим партнерствам. Та­кие организации, как ассоциации жильцов, паевые инвести­ционные фонды, страховые компании, банки, кооперативы и др., представляют собой попытки решить конкретные эко­номические проблемы с помощью новых форм ассоциации. Некоторые из этих форм бывают неэффективными: так, гигантские корпоративные конгломераты, возникавшие в 1960-х, оказались трудноуправляемыми, и их акционеры потеряли деньги. Оперативная «обратная связь» с рыночным процессом обеспечивает стимулы для копирования удачных организационных форм и отказа от неудачных.

Сотрудничество — такая же неотъемлемая часть ка­питализма, как и конкуренция. Оба этих процесса представ­ляют собой важнейшие элементы простой системы, постро­енной на естественной свободе, и большинство из нас куда чаще сотрудничают с партнерами, коллегами, поставщика­ми и клиентами, чем конкурируют с соперниками. Если бы мы были обречены на «одиночное плаванье», наша жизнь действительно была бы неприглядной, жестокой и недолгой. К счастью, в капиталистическом обществе она не такова.

Дэвид Боуз

Сторонники рынка часто подчеркивают преимущества, ко­торые несет с собой конкуренция. Конкуренция позволяет постоянно пробовать разные подходы, экспериментировать и адаптироваться к меняющейся среде. Конкуренция застав- < ляет бизнес постоянно делать все возможное, чтобы как мож­но лучше обслужить потребителей. Как на аналитическом, так и на эмпирическом уровне мы видим, что у систем, пост­роенных на конкуренции, результаты лучше, чем у центра­лизованных или монополистических структур. Поэтому в книгах, газетных статьях и телепередачах сторонники сво­бодного рынка подчеркивают значение конкуренции и выс­тупают против ее ограничения.

Но слишком многие, воспринимая аргументы в пользу конкуренции, слышат такие слова, как «враждебность», «бес­пощадность», «человек человеку волк». У них возникает во­прос: неужели сотрудничество не лучше, чем подобное ан­тагонистическое отношение к окружающему миру? Так, инвестор-миллиардер Джордж Сорос отмечает на страни­цах Atlantic Monthly: «Слишком высокий уровень конкурен­ции при слишком низком уровне сотрудничества может обер­нуться неприемлемым неравенством и нестабильностью». Далее он поясняет: его «главный тезис... заключается в том, что лозунг „выживает сильнейший затушевывает этот факт».

Следует, однако, подчеркнуть, что сторонники свобо­ды и свободного рынка, как правило, не используют выраже­ние «выживает сильнейший». Это понятие характеризует процесс биологической эволюции и означает, что выживают

виды, наиболее приспособленные к окружающей среде. Его можно отнести также к конкуренции предприятий на рынке, но это никоим образом не означает, что при капитализме вы­живают лишь сильнейшие индивиды. Для описания конку­ренции фразу «выживает сильнейший» употребляют не сто­ронники, а противники рынка.

Необходимо четко прояснить: те, кто утверждает, что люди «созданы для сотрудничества, а не для конкуренции», не понимают одной вещи—рынок как раз и построен на со­трудничестве. Более того, как мы продемонстрируем ниже, люди конкурируют именно ради сотрудничества.

Индивидуализм и сообщество

Аналогичным образом, оппоненты классического либерализ­ма огульно обвиняют либералов в поддержке «индивидуалис­тической раздробленности», в рамках которой каждый чело­век существует сам по себе, интересуясь лишь собственной выгодой и не обращая внимания на нужды и потребности других. Так, И. Дж. Дионн-младший из Washington Post пи­шет: современные либертарианцы убеждены, что «люди при­ходят в этот мир как полностью сформировавшиеся взрослые и должны отвечать за свои поступки с самого рождения». Обозреватель Чарльз Краутхаммер в рецензии на книгу Чарльза Мюррея «Что значит быть либертарианцем» отмеча­ет: до появления этого труда либертарианцы воспринимали человечество как «расу крайних индивидуалистов, каждый из которых живет в собственной хижине на вершине горы, окруженной колючей проволокой и надписями „вход воспре- щен“». Странно, что он еще не добавил для ясности «воору­женных до зубов индивидуалистов».

Конечно, на самом деле в «индивидуалистическую раздробленность», которую так любят высмеивать препода­ватели и эксперты, никто не верит. Очевидно, что мы сосуще­ствуем друг с другом и работаем в составе групп. Как может такой утрированный индивидуалист существовать в совре­менном обществе — загадка: означает ли это, что мы долж­ны есть только то, что сами вырастим, ходить в домотканой одежде, жить в домах, построенных собственными руками, и принимать лишь естественные снадобья, извлекаемые из целебных растений? Некоторым критикам капитализма и сторонникам «возврата к природе», например Унабомберу или Элу Гору — если он всерьез убежден в том, что писал в своей книге «Земля на чаше весов»,—такая идея может да­же понравиться. Но подавляющее большинство либертари­анцев уж точно не захотят жить на необитаемом острове, от­казавшись от благ «большого общества», как выражался Адам Смит, то есть сложного и продуктивного общества, основан­ного на социальном взаимодействии. Таким образом, разум­но мыслящим журналистам стоило бы сделать паузу, перечи­тать только что напечатанное и сказать себе: «Тут я, похоже, исказил их позицию. Нужно еще раз прочесть то, что писали мыслители-либертарианцы».

В наше время это клише—насчет изоляции и раздроб­ленности — наносит большой ущерб делу сторонников рын­ка. Нам необходимо четко заявить: мы согласны с тезисом Джорджа Сороса о том, что «сотрудничество — столь же важ­ный элемент системы, как и конкуренция». Более того, мы считаем сотрудничество настолько необходимым для благо­состояния людей, что стремимся не только говорить об этом, но и создать общественные институты, обеспечивающие та­кое сотрудничество. Именно этому призваны служить права собственности, ограничение полномочий государства и вер­ховенство закона.

В свободном обществе индивиды пользуются естест­венными, неотъемлемыми правами и должны выполнять об­щее для всех обязательство—уважать права других. Другие наши обязательства мы выбираем сами, заключая контрак­ты. Не случайно для общества, в основе которого лежат права на жизнь, свободу и собственность, характерны также соци­альный мир и материальное благополучие. Как продемон­стрировали Джон Локк, Давид Юм и другие основоположни­ки философии классического либерализма, система прав необходима нам для обеспечения социального сотрудниче­ства — без него люди не способны добиться многого. В «Трак­тате о человеческой природе» Юм перечислил основные ус­ловия, в которых приходится действовать людям: 1) наличие у нас личных интересов, 2) наше по необходимости небес­предельное великодушие по отношению к другим, и 3) не­достаточность имеющихся ресурсов для удовлетворения на­ших потребностей. Из-за этих обстоятельств нам необходимо сотрудничать с другими и иметь справедливые правила — особенно в том, что касается собственности и обмена, — определяющие это сотрудничество. Эти правила устанавли­вают те, кто вправе принимать решения об использовании конкретного объекта собственности. В отсутствие четких прав собственности между людьми постоянно возникали бы конфликты по этому вопросу. Именно наше согласие с пра­вами собственности позволяет выполнять сложные задачи социального сотрудничества и координации, с помощью ко­торых мы достигаем своих целей.

Было бы, конечно, прекрасно, если бы этого можно было добиться благодаря братской любви, без акцента на личные интересы и индивидуальные права, и многие оппо­ненты либерализма рисуют нам весьма привлекательную картину общества, построенного на всеобщей благожела­тельности. Но, как указывал Адам Смит, «в цивилизованном обществе он [человек] непрерывно нуждается в содействии и сотрудничестве множества людей», и при этом за всю жизнь он может лично подружиться лишь с очень немногими из тех, чье сотрудничество ему необходимо. Если бы сотрудничест­во полностью зависело от нашей взаимной благожелатель­ности, мы были бы не в состоянии выполнять сколько-нибудь сложные задачи. Опора наличные интересы других людей в рамках системы четких прав собственности и свободного обмена — единственный способ организации сообщества, более масштабного, чем маленькая деревенька.

Гражданское общество

Мы взаимодействуем с другими д ля осуществления утилитар­ных целей — производства большего количества пищи, об­мена товарами, создания новых технологий, — но этим дело не ограничивается: мы к тому же ощущаем глубокую, чисто человеческую потребность в общении, любви, дружбе и со­лидарности. Ассоциации, которые мы создаем вместе с дру­гими, составляют так называемое гражданское общество. Эти ассоциации принимают самые разнообразные формы— семья, церковный приход, школа, клуб, общества, органи­зации жильцов дома или квартала и мириады разновидно­стей коммерческих объединений (партнерства, корпорации, профсоюзы, торговые сообщества). Все эти ассоциации раз­ными способами служат удовлетворению потребностей лю­дей. Совокупность этих естественных и добровольных ассо­циаций и представляет собой гражданское общество.

Некоторые аналитики проводят различие между ком­мерческими и некоммерческими организациями, утверж­дая, что структуры бизнеса представляют собой элемент рын­ка, а не гражданского общества. Я, однако, придерживаюсь другого традиционного взгляда — подлинный водораздел между ассоциациями связан с их принудительным (государ­ство) или естественным и добровольным характером (все ос­тальные)* Независимо оттого, какая цель ставится при соз­дании ассоциации — получение прибыли или что-то еще, — главное заключается в том, что мы принимаем в ней участие по собственному, добровольному выбору.

При всей существующей сегодня путанице относи­тельно гражданского общества и «национальных задач» нель­зя забывать о тезисе Ф.А. Хайека: ассоциации в рамках граж­данского общества создаются ради конкретных задач, но у гражданского общества в целом не может быть единой зада­чи — оно представляет собой никем не спланированный, спонтанный результат существования всех этих целевых ассоциаций.

Сотрудничество как основа рынка

Рынок—один из важнейших элементов гражданского обще­ства. Его существование связано с двумя фактами: в сотруд­ничестве с другими люди способны достичь большего, чем поодиночке, и мы в состоянии это осознать. Если бы для на­шего вида сотрудничество было менее продуктивно, чем ра­бота в изоляции, или если бы мы не понимали преимуществ сотрудничества, человечество оставалось бы раздроблен­ным. Хуже того, как пояснял Людвиг фон Мизес, в этом слу­чае «каждый человек был бы вынужден рассматривать всех остальных людей как своих врагов; стремление к удовлетво­рению собственных аппетитов привело бы его к беспощадно­му конфликту со всеми соседями». Без возможности взаимо­выгодного сотрудничества и разделения труда не могли бы возникнуть ни сочувствие и дружба, ни сама рыночная сис­тема. В рамках рыночной системы индивиды и фирмы кон­курируют, чтобы совершенствовать сотрудничество. General Motors и Toyota конкурируют друг с другом, чтобы сотрудни­чать со мной в достижении моей цели — иметь средство пе­редвижения. AT&T и MCI конкурируют между собой, чтобы сотрудничать со мной в достижении еще одной моей цели —44 ( ДЭВИД БОУЗ ] общаться с другими по телефону. Более того, они настолько энергичнее конкурируют ради меня, что я для собственного спокойствия вступил в сотрудничество с третьей коммуника­ционной фирмой, установившей мне автоответчик.

Критики рынка часто сетуют, что капитализм поощря­ет и вознаграждает эгоистические интересы. На деле же лю­ди руководствуются личными интересами при любом поли­тическом строе. Рынок, однако, позволяет направить эти интересы на пользу обществу. В условиях свободного рынка люди осуществляют собственные цели, выясняя, чего хотят другие, и пытаясь удовлетворить эти желания. Это может вы­ливаться в совместную работу нескольких человек над изго­товлением рыболовной сети или над прокладкой дороги. В рамках более сложной экономической системы это означа­ет стремление получить прибыль за счет поставки товаров и услуг, удовлетворяющих желания и потребности других. Работники и предприниматели, удовлетворяющие эти по­требности лучше всего, будут вознаграждены; те же, кому это не удается, быстро осознают свою ошибку и будут иметь все стимулы, чтобы имитировать действия более успешных кон­курентов или найти новые подходы к делу.

Все разнообразные способы организации экономиче­ской деятельности, которые мы наблюдаем на рынке, — экс­перименты по поиску более эффективных форм сотрудниче­ства для достижения целей всех его участников. Система прав собственности, верховенство закона и минимальные полно­мочия государства обеспечивают людям максимальный простор для экспериментов с новыми формами сотрудниче­ства. Развитие сотрудничества позволило реализовывать бо­лее масштабные экономические задачи, чем те, что были по плечу отдельным людям или небольшим партнерствам. Та­кие организации, как ассоциации жильцов, паевые инвести­ционные фонды, страховые компании, банки, кооперативы и др., представляют собой попытки решить конкретные эко­номические проблемы с помощью новых форм ассоциации. Некоторые из этих форм бывают неэффективными: так, гигантские корпоративные конгломераты, возникавшие в 1960-х, оказались трудноуправляемыми, и их акционеры потеряли деньги. Оперативная «обратная связь» с рыночным процессом обеспечивает стимулы для копирования удачных организационных форм и отказа от неудачных.

Сотрудничество — такая же неотъемлемая часть ка­питализма, как и конкуренция. Оба этих процесса представ­ляют собой важнейшие элементы простой системы, постро­енной на естественной свободе, и большинство из нас куда чаще сотрудничают с партнерами, коллегами, поставщика­ми и клиентами, чем конкурируют с соперниками. Если бы мы были обречены на «одиночное плаванье», наша жизнь действительно была бы неприглядной, жестокой и недолгой. К счастью, в капиталистическом обществе она не такова.