5.5. СОЦИАЛЬНОЕ ПОЛОЖЕНИЕ

При описании роли упоминалась «сеть со­циальных отношений», в которой каждый человек имеет определенную социальную позицию. По опре­делению Кари Лампикоски (1972) (Kari Lam-pikoski), «социальная позиция, поситио, отображает позицию определенного социального индивида, единицы, группы индивидов или класса в системе социальных отношений».

Социальную позицию часто отождествляют с по­нятием «статус». Это все-таки не одно и то же, так как статус определяется общественным мнением об индивиде и оценкой его «со стороны», т. е. ста­тус — более субъективная категория, чем позиция. Сопоставлением социальных позиций в определен­ном ранговом диапазоне определяется то, что мо­жет быть названо рангом позиции. Таким образом, статус можно определить как «ранговое содержа­ние» индивида (К. Лампикоски, 1972). Например, мэр города — это социальная позиция, разумеет­ся, очень высокая, предполагающая высокий уро­вень образованности, организаторские способнос­ти, знание этикета и многое другое. Если человек, занимающий эту социальную позицию, отвечает предъявляемым к нему требованиям, он, естествен­но, пользуется уважением социума, его престиж — значителен и социальный статус — заслуженно высок.

Социальный статус определяет место индивида на ступенях социальной системы в ранговом по­рядке (ср. Э. Гидденс, 1990) (A. Giddens).

В одном аспекте понятие социальной позиции довольно близко к понятию роли — когда оно вы­ражает позицию индивида; например, социальную позицию детей или супругов, и с той и с другой связаны входящие в нее четко определенные пра­ва и обязанности. В течение жизни социальная по­зиция индивида естественно меняется, прежде всего по демографическим причинам: рождения, брака или смерти (Д. Вике, 1979) (D. Weeks).

Второе значение «статуса» определил и развил М. Вебер: статус связан с устройством общества, он неотделимая составная часть общества. Вебер разделяет представление К. Маркса об экономичес­ких отношениях как об основе классового расслое­ния, но он считает, что эти понятия не охватывают две другие важные дименсии — статус и власть. Вебер отличает классовые слои, страты, от статуса: классовый слой определяется на экономической ос­нове, а статус — через позитивное или негативное социальное оценивание.

Часто статус видят как последствие классовой позиции. Действительно, классовая позиция и ста­тус часто совпадают, но не всегда. По Веберу, клас­совая позиция в большей степени связана с произ­водством, статус — с потреблением. Например, для некоторых людей существенно, в каких магазинах они покупают товары и продукты, какой фирмы эти товары; этот фактор они считают актуальным для престижа, характеризующим и подчеркиваю­щим их статус. В классовом отношении при этом они могут занимать различное место в обществе: служащие, фермеры, бизнесмены и др.

У членов статусной группы и одинаковая пози­ция по социальной оценке. Статусные группы — это социумы, члены которых ведут похожий образ жизни и придерживаются похожих норм. Они создают и охраняют традиционные нравы. Данные социумы могут быть весьма ограниченными и, как крайний случай, закрытыми (Н. Смелзер, 1973) (N. Smelser).

Общество иерархически разделяется на различ­ные статусные позиции, имеющие больший или меньший престиж, большие или меньшие привиле­гии. Б. Тэрнер (1988) (В. Turner) подчеркивает, что статусная позиция индивида определяется в обществе многими комплексными параметрами. Если эти параметры одного уровня, можно гово­рить о кристаллизованном статусе. Например, некий «мафиози», имеющий большое богатство и уважение определенных кругов, не пользуется сим­патией социума ввиду «подозрительных» нрав­ственных принципов и часто низкого культурного уровня. В этом случае нельзя говорить о «кристал­лизованном» статусе.

Б. Тэрнер различает два типа статуса: «исходно присущий» статус и достигнутый статус. Первый основывается на таких факторах, на которые ин­дивид влиять не может: раса, пол, возраст. Второй приобретается индивидом через определенные фак­торы, например (и в большей степени) через об­разование. В современном обществе все большее значение приобретают достигнутые статусы. Этому способствует и законодательство. Так, законо­дательно закреплено соответствие определенных должностей определенному образованию, законодательно же поддерживаются профессиональные притязания женщин и т.д. С понятиями социальной позиции и статуса тес­но связаны и понятия социальной стратификации, мобильности и власти.

5. 5. 1. социальная стратификация

Люди очень редко социально равны, при более строгом подходе практически не равны никогда. Они являются частью многофакторного процесса, кото­рый создает и поддерживает разные модели поведе­ния и даже речи. Эти модели и проявляются через неравенство: одни — более почитаемы, авторитетны, сильны и состоятельны, другие уступают по всем этим параметрам. В социальные структуры как бы «встроены» эти материальные и психологические разноценности, на основе которых люди так отли­чаются друг от друга и занимают высшие или низ­шие ценностные или ранговые позиции. Ранговая система существует повсеместно, и она общеизвестна. Неравенство — результат социальной стратифика­ции общества. Можно даже сказать, что страти­фикация — это и есть структурное неравенство — иерархическое группирование членов общества. Всег­да существовало разделение на «бедных» и «бога­тых» , на привилегированных и лишенных привиле­гий, на почитаемых и гонимых. В обществе, видимо, никогда не будет равного распределения благ и возможностей. Различия в распределении жизненных возможностей создают стратификацию.

Социальная стратификация имеет различные формы в зависимости от исторического времени и конкретного общества.

Энтони Гидденс (1990) (Anthony Giddens) разли­чает четыре основных типа стратифицированного общества: рабство, каста, сословие и класс.

Рабство, как известно, было предельной фор­мой неравенства, при которой одни владели други­ми буквально как своей собственностью. Правда, и рабство было неоднородно в зависимости от перио­да или культуры: в одном случае раб находился практически вне закона, в другом же случае выпол­нял более «почетные» функции слуги или даже солдата.

Разделение на касты особенно характерно для Индии, однако по различным регионам формы ка­стовости различны. Как правило, границы между кастами очень резкие, практически исключающие какую-либо социальную миграцию. Каста связана с индуизмом, и с учением о «переселении души». Надежда на то, что в «следующей» жизни его каста «повысится», помогает индивиду смириться с низ­кой кастой в текущей жизни. За пределами Индии подобные ограничения касаются рас, что объясняют стремлением сохранить «чистоту расы».

Сословность — черта европейского феодализма. Феодальное сословие основывалось на дифференциации различных обязанностей и прав членов со­циума. Многие привилегии были узаконены. Самое высокое сословие составляли аристократы и вель­можи. К следующему сословию принадлежало ду­ховенство, у которого был более низкий статус, но много заметных привилегий. К третьему сосло­вию принадлежали свободные крестьяне, чиновни­ки не дворянского происхождения, купцы и ремес­ленники.

Границы между сословиями не были такими рез­кими, как в кастовой системе, и социальное пере­движение из сословия в сословие было в какой-то мере возможным.

Класс не детерминирован вероисповеданием или каким-либо законом; принадлежность к классу не зависит также от наследственной позиции, оп­ределяемой законом или нравственной практикой. Класс — более открытый тип стратификации, чем другие, и классовые границы не столь строги и кате­горичны. Поэтому социальное передвижение из од­ного класса в другой не только возможно, но на практике и обычно. Принадлежность к классу во многом зависит от самого индивида, так как связана с его профессией и материальным уровнем, иму­щественным цензом и приобщенностью или непри­общенностью к ключевым контролирующим пози­циям в обществе. Таким образом, класс можно определить как группирование людей на основе рас­пределения между ними материальных ресурсов и обусловленного этим распределением образа жизни. В западном индустриальном обществе различают, как правило, четыре класса. Высший класс объединяет работодателей, директоров и во­обще людей, которые или владеют производствен­ными силами или контролируют их, что определя­ет их собственный очень высокий имущественный ценз, проще говоря — богатство. В средний класс входят служащие («белые воротнички») и квали­фицированные рабочие. К рабочему классу при­надлежат рабочие ( «синие воротнички») и ремес­ленники, и к крестьянам — сельскохозяйственное население.

Класс как форма стратификации — главный объект интереса многих исследований. К. Маркс считал, что классовая структура индустриального общества — залог развития и перемен. Класс в тео­рии К. Маркса базируется на материальной осно­ве и на распределении труда. Изменяя эту мате­риальную основу, или базис, можно изменить и общество в целом. При всей своей значимости классовая система в историческом аспекте — это все-таки только одно из проявлений социальной стратификации.

Существует несколько теорий стратификации, по-разному интерпретирующих типы общества и сущность неравенства. Одни исследователи одо­бряют общественное неравенство как «правильное» и даже необходимое, другие осуждают его как несправедливое и не имеющее права на существо­вание. Первая позиция — консервативна, так как поддерживает то, что уже существует; вторая — ра­дикальна, так как отрицает уже существующее в каждом обществе неравенство и утверждает ра­венство как идеал.

Консервативная концепция имеет глубокие исто­рические корни — индусские воззрения на естест­венность неравенства, учение Аристотеля, оправ­дывающее институт рабства, позже — утверждения социал-дарвинистов о том, что эволютивный отбор позволяет способным преуспевать в жизни лучше, чем менее способным. По такому взгляду, неравен­ство социальных позиций отражает естественное природное различие между людьми.

Радикальная концепция, напротив, подчеркива­ет, что неравенство «неправильно» и не неизбежно. Еще в работах Дж. Локка и Ж.-Ж. Руссо (J. Locke, J.-J. Rousseau) подвергалась критике точка зрения о «естественности» неравенства. Специальное зна­чение в этом отношении имеют труды К. Маркса, в которых причинам социального неравенства уде­ляется особенное внимание.

Согласно функциональной теории, стратифика­ция — это следствие потребностей общества, а не индивида. В каждом обществе существуют позиции, которые наиболее важны для общества в целом и которые требуют от претендентов на эти позиции больших способностей и опыта. Для гарантии, что эти важные для всего общества позиции будут за­няты достойными людьми, необходимо и оправдан­но неравенство в распределении таких социальных знаков, как зарплата, статус и власть.

Теоретики конфликта рассматривают общество не как функционально интегрированную систему, а как арену конкуренции различных групп, где власть имеет решающее значение в распределении социальных премий, а также излишков, принадле­жащих обществу. Ссылаясь на человеческую нату­ру, утверждают, что человеку свойственно бороть­ся за произведенный излишек, и те, кто имеет власть, имеют возможность получить большую его долю. К тому же чем больше излишков, тем чаще употребляется социальная власть для их распреде­ления. При этом некая группа получает большую долю произведенных в обществе предметов потреб­ления, чем другие. Это и является основным меха­низмом социальных привилегий: владение долей излишка и контроль над ней. Привилегия, следо­вательно, — атрибут власти.

5. 5. 2. социальная мобильность

Мобильность в широком понимании — это пе­ремещение индивидов или групп с одного места в другое или из одного общественного класса в дру­гой, так же как и перемещение ценностей и това­ров. Понятие региональной мобильности включает в себя внутреннюю миграцию, эмиграцию и им­миграцию. Внутренняя миграция, так же как и оба типа переселения — эмиграция и иммиграция, со­держит компоненты социальной мобильности.

Главные формы социальной мобильности — го­ризонтальная и вертикальная мобильность. Пер­вая означает, например, переселение из одного горо­да в другой или переход на новую работу, когда перемещение не связано с переходом на неравно­правную, по сравнению с предыдущей, социальную позицию. Вертикальная мобильность означает пе­ремещение индивида с одной социальной позиции на другую или из одного класса в другой.

Социальная мобильность может означать или со­циальное повышение, или социальное понижение, например, перемены в течение жизни одного поколе­ния или перемещение индивида из одного общест­венного класса в другой. Социологов интересует также, каков тип мобильности между поколениями или при сравнении социальной позиции родителей и детей.

В связи с социальной мобильностью надо учиты­вать степень открытости общества или общественного класса. За исключением отдельных социальных сис­тем, типа кастового общества, социальная открытость всегда имела место.

Социальная мобильность существует в обществе, разделенном на классы и страты. Люди группируют­ся, на основе социальных различий или, прямо говоря, неравенства. Но этот же процесс предпо­лагает и возможность перемещения людей через эти разделяющие границы (Нобле, 1979) (Noble). Конечно, мобильность не происходит сама по себе и вне связи с другими социальными феноменами: что-то способствует ей, что-то препятсвует, что-то является ее последствием.

Социальное неравенство, разное отношение к об­ладанию экономическими ресурсами, разная сте­пень общественного престижа и политической влас­ти — первостепенные стимулы или соответственно препятствия (при их негативной характеристике) для перемещения человека с одного слоя на другой. Важен также такой, зависящий от обстановки фак­тор, как изменения в относительном «объеме» сло­ев. Происходящие изменения в мобильности необ­ходимо каким-то образом связывать с изменениями в соотношении слоев. На современном этапе самый низкий слой уменьшается, так как уровень образо­вания все время повышается.

Интересна и значительна роль семьи в классо­вом, стратифицированном обществе. Семью обычно считали такой социальной единицей, через кото­рую индивид находит свое место в классовой струк­туре. Если ребенок осваивает профессию родите­лей, он остается в общественном классе, к которому он принадлежит вместе с родителями, и наслед­ственная профессия семьи, с одной стороны, осво­бождая его от многих проблем, с другой стороны, начинает ограничивать его мобильность в классо­вой структуре (Дж. МэкКи, 1969) (J. МсКее). Во всех обществах мобильность ограничивалась, так сказать, «социальным наследованием». В тради­ционном аграрном обществе именно традиции и на­следование играли центральную роль.

Хотя индустриальное общество не предопре­деляет и не гарантирует, что сын наследует соци­альную роль отца, но оно также и не устраняет социальное наследование как важный фактор, определяющий положение человека в классовой структуре. В капиталистическом обществе насле­дование имущества может гарантировать профес­сию и классовую позицию. То, чего однажды в кон­куренции достигли родители, передается потомкам вне конкуренции, как наследие (Дж. Б. МэкКи, 1969).

Если же семья не может передать следующему поколению имущество, она старается максимали-зировать социальные возможности своих детей. В этом случае необходимой предпосылкой для про­движения по социальной лестнице, т.е. социальной мобильности, является образование. Особенно се­мьи среднего класса ищут наиболее перспектив­ные и прагматические профессии для своих детей и соответствующее этим профессиям образование, стараются внушить им идею о преуспевающем че­ловеке, добившемся всего своим трудом, и разны­ми другими путями повышают социальную мобильность и жизнестойкость своих детей. Такой демогра­фический фактор, как уменьшение количества де­тей в семье, также повышает социальные возмож­ности уже имеющихся детей.

Люди высокого социального статуса, даже в том случае, если не ставят своей специальной целью по­вышение социальной мобильности детей, непроиз­вольно способствуют этому своим образом жизни, тем уровнем культуры, в которой воспитываются дети, а также через свои позиционные и ценност­ные модели. Люди, лишенные в детстве такой при­вилегии, должны позже в своей жизни усвоить культурные ценности, характеризующие тот образ жизни, на который они претендуют.

Современные индустриальные общества — «от­крыты», в них много мобильности, и статус индиви­да зависит больше от его собственных способнос­тей и достижений, чем от его контактов и протекции (А. Хиф, A. Heath).

5. 5. 3. власть

Власть обычно понимают как возможность конт­ролировать поведение нижестоящих. В этом подходе акцентируется идея: власть — это контроль.

Другая трактовка: власть — элита, небольшая группа, имеющая доступ к авторитарным и контро­лирующим позициям и монополизирующая приви­легию принятия решений. В этой трактовке власть —  это возможность принятия решений. Когда гово­рят, что некто имеет власть, подразумевают, что он имеет доступ к принятию решений или, по край­ней мере, влияние на принятие решений. Власть всегда связывали с авторитетом, который означает право принимать решения и контролировать.

Власть иногда рассматривалась как почти ма­териальный объект обладания, наравне, например, с товаром. Согласно такому представлению, в об­ществе существует некое определенное и ограни­ченное количество власти, и если одной группе ее достается на сколько-то больше, следовательно, дру­гие столько же теряют.

М. Вебер показал, что в стабильных общест­венных системах легитимитет авторитета, предо­ставление ему права, является традиционным, ле­гально-рациональным, опирающимся на законы, конституции или привилегии.

Властью пользуются не только те стороны, ко­торым это присуще по положению и согласно зако­ну (принятие решений и осуществление контроля), но и те, кто оказывают на них влияние и давление. Структуры власти, позиция элиты, место и роль в обществе влиятельных людей, способных при­нимать важные решения, являются объектом ис­следования многих ученых. Даже в ситуации, ког­да система авторитетов — слаба, а структура оказывания влияния — сильна, все равно пользо­вание властью требует легитимации авторитетов.

Если этого нет, решения власть имущих могут вос­приниматься как система принуждения. Легити­митет должен быть не только основан, но и обо­снован, иначе власть будет казаться в глазах людей насилием и принуждением.

Необходимо, чтобы всем было очевидно, что ре­шения принимаются теми, кто имеет на это право и владеет символами авторитета. Остальные участ­ники процесса принятия решения оказывают влия­ние и давление. Влияние, по мнению Дж. Б. МэкКи (J. В. МсКее) (1969), — это выражение требова­ния быть учтенным, услышанным, требования вни­мания к легитимным позициям и интересам пред­ставляемой группы. Давление — это форсированное влияние на людей, принимающих решения, иног­да с применением угроз им лично, их карьере, их окружению. Какая-то политическая группа может оказывать давление, угрожая также отказом под­держки или передачей поддержки оппозиции. По этой трактовке, власть — это сочетание влияния, давления и авторитета для принятия, легитимации и осуществлении решения.

Правительства и партии представляют собой организованную и легитимную структуру, имеющую право принимать решения. Хорошим противовесом концентрированной власти, и как крайний слу­чай — тоталитаризму, является плюральное обще­ство, в котором существует несколько источников власти помимо государства и в котором возможно соединение разных групп в разных сочетаниях — в конфликтных ситуациях и в борьбе за те или иные цели.

В истинно демократическом обществе, в общест­ве, в котором у всех его членов есть возможность разными путями влиять на принятие решения, должны существовать посреднические политичес­кие организации, предлагающие гражданам свобод­ное членство и дающие им возможность участво­вать в политической конкуренции, претендовать на должности и получать их.

Любая социальная ценность или общий интерес делают возможным объединение людей и позволяют им в случае надобности оказывать давление на авто­ритеты. Добровольные гражданские организации, такие как торговые палаты, профсоюзы, даже орга­низации пенсионеров и т. д. («параполитические») могут быть значительными источниками власти.

Наиболее существенной чертой демократической системы (лат. demos — народ, kratos — власть) является выборность. Это значит, что люди, прини­мающие решения и наделенные властью, изби­раются голосованием. Несмотря на этот демо­кратический принцип, и в этом случае рождается и развивается элита власти, контролирующая «демос», избравший ее. Гаэтано Моска (1858-1941)(Gaetano Mosca) писал, что каждым об­ществом всегда и везде правил контролирующий социальный класс. Такой правящий класс легализует свою власть опираясь на ценности, акту­альные для данной культуры; считалось, что короли правят по воле Бога, а президенты, избранные на выборах, — по воле народа.

В. Парето (V. Pareto) также считал наличие пра­вящего класса само собой разумеющимся. Он посвя­тил свои исследования выборности и сменяемости элиты, так сказать, «обороту элиты». Он рассмат­ривал значение открытых и закрытых элит. По В. Парето, никакая элита не имеет монополии на ум и способности, однако для поддержания стабиль­ности политического процесса и гарантии «здоро­вого» руководства необходимо, чтобы элита могла получать все лучшее — талантливое и творческое — извне. Элита всегда склонна к закрытости и никогда не уступает достигнутых привилегий.

Интересен вопрос о соотношении элиты и арис­тократии. Если исходить из традиционного опреде­ления аристократии как «родовой знати», то едва ли это явление так уж актуально для современного общества. Хотя, как известно, слово «аристократ» давно получило переносное значение как выраже­ние чего-то высшего, утонченного, рафинированно­го: ср. «аристократ духа», «он настоящий аристо­крат», «она просто аристократка» («настоящий» — как раз и значит «не настоящий по происхожде­нию», т. е. выглядящий как аристократ). В прямом значении «аристократия» — это потомки родовой знати (в России — русских дворян), а в переносном — люди любой социальной группы, отвечаю­щие столь высоким моральным, а иногда и просто поведенческим критериям.

Что касается элиты, то, как уже было сказано выше, существует концепция множества элит: поли­тическая, экономическая, административная, воен­ная, религиозная, научная, культурная. Понятно, что в современном обществе не только потомки «родовой знати» имеют шанс попасть в элиту. Хотя в прошлом столетии это было именно так: доступ к образованию, к вершинам искусства, вообще к ду­ховным достижениям обеспечивал и вход в элиту.

В целом же вопрос о соотношении аристократии и элиты может быть отдельным объектом социоло­гического исследования.

Роберт Майкле (1986) (Robert Michels) пока­зал, что руководство необходимо каждой группе, которая организуется для коллективной деятель­ности, так как всегда возникает необходимость распределения труда с тем, чтобы функции, пред­полагающие особые умения и знания, были бы по­ручены от имени группы наиболее компетентным ее членам. В этом процессе и возникают роли ру­ководителей.

Руководители специализируются на выполнении таких обязанностей, о которых другие знают очень мало, и это умение, а со временем и опыт, выделяют этих членов общества. Концентрация в руках ру­ководителей больших обязанностей, но и больших же прав, таких, которых нет у других членов об­щества, приводит к такому явлению, как «власть немногих» (олигархии), действия которых уже практически неподконтрольны.

Социум способствует укреплению олигархии, негласно соглашаясь с тем, что распределение тру­да и специализация социальных ролей в индуст­риальном современном обществе неизбежны, отсюда как следствие — неизбежность растущей власти руководителей.

Денис Вронг (1979) (Denis Wrong) определяет власть как возможность и способность для опреде­ленных личностей оказывать намеренное и ожи­даемое влияние на других членов общества. Это близко к определению М. Вебера, в котором отме­чается возможность одного человека или некото­рых людей осуществлять свою волю в социальной деятельности, несмотря даже на сопротивление других участников этой деятельности. Упоминание «сопротивления» говорит о том, что власть — это принуждение или даже возможность налагать на­казание. По мнению Д. Вронга, понятие «власть» неоднородно, оно включает в себя насилие, мани­пуляции, убеждение и авторитет.

При описании роли упоминалась «сеть со­циальных отношений», в которой каждый человек имеет определенную социальную позицию. По опре­делению Кари Лампикоски (1972) (Kari Lam-pikoski), «социальная позиция, поситио, отображает позицию определенного социального индивида, единицы, группы индивидов или класса в системе социальных отношений».

Социальную позицию часто отождествляют с по­нятием «статус». Это все-таки не одно и то же, так как статус определяется общественным мнением об индивиде и оценкой его «со стороны», т. е. ста­тус — более субъективная категория, чем позиция. Сопоставлением социальных позиций в определен­ном ранговом диапазоне определяется то, что мо­жет быть названо рангом позиции. Таким образом, статус можно определить как «ранговое содержа­ние» индивида (К. Лампикоски, 1972). Например, мэр города — это социальная позиция, разумеет­ся, очень высокая, предполагающая высокий уро­вень образованности, организаторские способнос­ти, знание этикета и многое другое. Если человек, занимающий эту социальную позицию, отвечает предъявляемым к нему требованиям, он, естествен­но, пользуется уважением социума, его престиж — значителен и социальный статус — заслуженно высок.

Социальный статус определяет место индивида на ступенях социальной системы в ранговом по­рядке (ср. Э. Гидденс, 1990) (A. Giddens).

В одном аспекте понятие социальной позиции довольно близко к понятию роли — когда оно вы­ражает позицию индивида; например, социальную позицию детей или супругов, и с той и с другой связаны входящие в нее четко определенные пра­ва и обязанности. В течение жизни социальная по­зиция индивида естественно меняется, прежде всего по демографическим причинам: рождения, брака или смерти (Д. Вике, 1979) (D. Weeks).

Второе значение «статуса» определил и развил М. Вебер: статус связан с устройством общества, он неотделимая составная часть общества. Вебер разделяет представление К. Маркса об экономичес­ких отношениях как об основе классового расслое­ния, но он считает, что эти понятия не охватывают две другие важные дименсии — статус и власть. Вебер отличает классовые слои, страты, от статуса: классовый слой определяется на экономической ос­нове, а статус — через позитивное или негативное социальное оценивание.

Часто статус видят как последствие классовой позиции. Действительно, классовая позиция и ста­тус часто совпадают, но не всегда. По Веберу, клас­совая позиция в большей степени связана с произ­водством, статус — с потреблением. Например, для некоторых людей существенно, в каких магазинах они покупают товары и продукты, какой фирмы эти товары; этот фактор они считают актуальным для престижа, характеризующим и подчеркиваю­щим их статус. В классовом отношении при этом они могут занимать различное место в обществе: служащие, фермеры, бизнесмены и др.

У членов статусной группы и одинаковая пози­ция по социальной оценке. Статусные группы — это социумы, члены которых ведут похожий образ жизни и придерживаются похожих норм. Они создают и охраняют традиционные нравы. Данные социумы могут быть весьма ограниченными и, как крайний случай, закрытыми (Н. Смелзер, 1973) (N. Smelser).

Общество иерархически разделяется на различ­ные статусные позиции, имеющие больший или меньший престиж, большие или меньшие привиле­гии. Б. Тэрнер (1988) (В. Turner) подчеркивает, что статусная позиция индивида определяется в обществе многими комплексными параметрами. Если эти параметры одного уровня, можно гово­рить о кристаллизованном статусе. Например, некий «мафиози», имеющий большое богатство и уважение определенных кругов, не пользуется сим­патией социума ввиду «подозрительных» нрав­ственных принципов и часто низкого культурного уровня. В этом случае нельзя говорить о «кристал­лизованном» статусе.

Б. Тэрнер различает два типа статуса: «исходно присущий» статус и достигнутый статус. Первый основывается на таких факторах, на которые ин­дивид влиять не может: раса, пол, возраст. Второй приобретается индивидом через определенные фак­торы, например (и в большей степени) через об­разование. В современном обществе все большее значение приобретают достигнутые статусы. Этому способствует и законодательство. Так, законо­дательно закреплено соответствие определенных должностей определенному образованию, законодательно же поддерживаются профессиональные притязания женщин и т.д. С понятиями социальной позиции и статуса тес­но связаны и понятия социальной стратификации, мобильности и власти.

5. 5. 1. социальная стратификация

Люди очень редко социально равны, при более строгом подходе практически не равны никогда. Они являются частью многофакторного процесса, кото­рый создает и поддерживает разные модели поведе­ния и даже речи. Эти модели и проявляются через неравенство: одни — более почитаемы, авторитетны, сильны и состоятельны, другие уступают по всем этим параметрам. В социальные структуры как бы «встроены» эти материальные и психологические разноценности, на основе которых люди так отли­чаются друг от друга и занимают высшие или низ­шие ценностные или ранговые позиции. Ранговая система существует повсеместно, и она общеизвестна. Неравенство — результат социальной стратифика­ции общества. Можно даже сказать, что страти­фикация — это и есть структурное неравенство — иерархическое группирование членов общества. Всег­да существовало разделение на «бедных» и «бога­тых» , на привилегированных и лишенных привиле­гий, на почитаемых и гонимых. В обществе, видимо, никогда не будет равного распределения благ и возможностей. Различия в распределении жизненных возможностей создают стратификацию.

Социальная стратификация имеет различные формы в зависимости от исторического времени и конкретного общества.

Энтони Гидденс (1990) (Anthony Giddens) разли­чает четыре основных типа стратифицированного общества: рабство, каста, сословие и класс.

Рабство, как известно, было предельной фор­мой неравенства, при которой одни владели други­ми буквально как своей собственностью. Правда, и рабство было неоднородно в зависимости от перио­да или культуры: в одном случае раб находился практически вне закона, в другом же случае выпол­нял более «почетные» функции слуги или даже солдата.

Разделение на касты особенно характерно для Индии, однако по различным регионам формы ка­стовости различны. Как правило, границы между кастами очень резкие, практически исключающие какую-либо социальную миграцию. Каста связана с индуизмом, и с учением о «переселении души». Надежда на то, что в «следующей» жизни его каста «повысится», помогает индивиду смириться с низ­кой кастой в текущей жизни. За пределами Индии подобные ограничения касаются рас, что объясняют стремлением сохранить «чистоту расы».

Сословность — черта европейского феодализма. Феодальное сословие основывалось на дифференциации различных обязанностей и прав членов со­циума. Многие привилегии были узаконены. Самое высокое сословие составляли аристократы и вель­можи. К следующему сословию принадлежало ду­ховенство, у которого был более низкий статус, но много заметных привилегий. К третьему сосло­вию принадлежали свободные крестьяне, чиновни­ки не дворянского происхождения, купцы и ремес­ленники.

Границы между сословиями не были такими рез­кими, как в кастовой системе, и социальное пере­движение из сословия в сословие было в какой-то мере возможным.

Класс не детерминирован вероисповеданием или каким-либо законом; принадлежность к классу не зависит также от наследственной позиции, оп­ределяемой законом или нравственной практикой. Класс — более открытый тип стратификации, чем другие, и классовые границы не столь строги и кате­горичны. Поэтому социальное передвижение из од­ного класса в другой не только возможно, но на практике и обычно. Принадлежность к классу во многом зависит от самого индивида, так как связана с его профессией и материальным уровнем, иму­щественным цензом и приобщенностью или непри­общенностью к ключевым контролирующим пози­циям в обществе. Таким образом, класс можно определить как группирование людей на основе рас­пределения между ними материальных ресурсов и обусловленного этим распределением образа жизни. В западном индустриальном обществе различают, как правило, четыре класса. Высший класс объединяет работодателей, директоров и во­обще людей, которые или владеют производствен­ными силами или контролируют их, что определя­ет их собственный очень высокий имущественный ценз, проще говоря — богатство. В средний класс входят служащие («белые воротнички») и квали­фицированные рабочие. К рабочему классу при­надлежат рабочие ( «синие воротнички») и ремес­ленники, и к крестьянам — сельскохозяйственное население.

Класс как форма стратификации — главный объект интереса многих исследований. К. Маркс считал, что классовая структура индустриального общества — залог развития и перемен. Класс в тео­рии К. Маркса базируется на материальной осно­ве и на распределении труда. Изменяя эту мате­риальную основу, или базис, можно изменить и общество в целом. При всей своей значимости классовая система в историческом аспекте — это все-таки только одно из проявлений социальной стратификации.

Существует несколько теорий стратификации, по-разному интерпретирующих типы общества и сущность неравенства. Одни исследователи одо­бряют общественное неравенство как «правильное» и даже необходимое, другие осуждают его как несправедливое и не имеющее права на существо­вание. Первая позиция — консервативна, так как поддерживает то, что уже существует; вторая — ра­дикальна, так как отрицает уже существующее в каждом обществе неравенство и утверждает ра­венство как идеал.

Консервативная концепция имеет глубокие исто­рические корни — индусские воззрения на естест­венность неравенства, учение Аристотеля, оправ­дывающее институт рабства, позже — утверждения социал-дарвинистов о том, что эволютивный отбор позволяет способным преуспевать в жизни лучше, чем менее способным. По такому взгляду, неравен­ство социальных позиций отражает естественное природное различие между людьми.

Радикальная концепция, напротив, подчеркива­ет, что неравенство «неправильно» и не неизбежно. Еще в работах Дж. Локка и Ж.-Ж. Руссо (J. Locke, J.-J. Rousseau) подвергалась критике точка зрения о «естественности» неравенства. Специальное зна­чение в этом отношении имеют труды К. Маркса, в которых причинам социального неравенства уде­ляется особенное внимание.

Согласно функциональной теории, стратифика­ция — это следствие потребностей общества, а не индивида. В каждом обществе существуют позиции, которые наиболее важны для общества в целом и которые требуют от претендентов на эти позиции больших способностей и опыта. Для гарантии, что эти важные для всего общества позиции будут за­няты достойными людьми, необходимо и оправдан­но неравенство в распределении таких социальных знаков, как зарплата, статус и власть.

Теоретики конфликта рассматривают общество не как функционально интегрированную систему, а как арену конкуренции различных групп, где власть имеет решающее значение в распределении социальных премий, а также излишков, принадле­жащих обществу. Ссылаясь на человеческую нату­ру, утверждают, что человеку свойственно бороть­ся за произведенный излишек, и те, кто имеет власть, имеют возможность получить большую его долю. К тому же чем больше излишков, тем чаще употребляется социальная власть для их распреде­ления. При этом некая группа получает большую долю произведенных в обществе предметов потреб­ления, чем другие. Это и является основным меха­низмом социальных привилегий: владение долей излишка и контроль над ней. Привилегия, следо­вательно, — атрибут власти.

5. 5. 2. социальная мобильность

Мобильность в широком понимании — это пе­ремещение индивидов или групп с одного места в другое или из одного общественного класса в дру­гой, так же как и перемещение ценностей и това­ров. Понятие региональной мобильности включает в себя внутреннюю миграцию, эмиграцию и им­миграцию. Внутренняя миграция, так же как и оба типа переселения — эмиграция и иммиграция, со­держит компоненты социальной мобильности.

Главные формы социальной мобильности — го­ризонтальная и вертикальная мобильность. Пер­вая означает, например, переселение из одного горо­да в другой или переход на новую работу, когда перемещение не связано с переходом на неравно­правную, по сравнению с предыдущей, социальную позицию. Вертикальная мобильность означает пе­ремещение индивида с одной социальной позиции на другую или из одного класса в другой.

Социальная мобильность может означать или со­циальное повышение, или социальное понижение, например, перемены в течение жизни одного поколе­ния или перемещение индивида из одного общест­венного класса в другой. Социологов интересует также, каков тип мобильности между поколениями или при сравнении социальной позиции родителей и детей.

В связи с социальной мобильностью надо учиты­вать степень открытости общества или общественного класса. За исключением отдельных социальных сис­тем, типа кастового общества, социальная открытость всегда имела место.

Социальная мобильность существует в обществе, разделенном на классы и страты. Люди группируют­ся, на основе социальных различий или, прямо говоря, неравенства. Но этот же процесс предпо­лагает и возможность перемещения людей через эти разделяющие границы (Нобле, 1979) (Noble). Конечно, мобильность не происходит сама по себе и вне связи с другими социальными феноменами: что-то способствует ей, что-то препятсвует, что-то является ее последствием.

Социальное неравенство, разное отношение к об­ладанию экономическими ресурсами, разная сте­пень общественного престижа и политической влас­ти — первостепенные стимулы или соответственно препятствия (при их негативной характеристике) для перемещения человека с одного слоя на другой. Важен также такой, зависящий от обстановки фак­тор, как изменения в относительном «объеме» сло­ев. Происходящие изменения в мобильности необ­ходимо каким-то образом связывать с изменениями в соотношении слоев. На современном этапе самый низкий слой уменьшается, так как уровень образо­вания все время повышается.

Интересна и значительна роль семьи в классо­вом, стратифицированном обществе. Семью обычно считали такой социальной единицей, через кото­рую индивид находит свое место в классовой струк­туре. Если ребенок осваивает профессию родите­лей, он остается в общественном классе, к которому он принадлежит вместе с родителями, и наслед­ственная профессия семьи, с одной стороны, осво­бождая его от многих проблем, с другой стороны, начинает ограничивать его мобильность в классо­вой структуре (Дж. МэкКи, 1969) (J. МсКее). Во всех обществах мобильность ограничивалась, так сказать, «социальным наследованием». В тради­ционном аграрном обществе именно традиции и на­следование играли центральную роль.

Хотя индустриальное общество не предопре­деляет и не гарантирует, что сын наследует соци­альную роль отца, но оно также и не устраняет социальное наследование как важный фактор, определяющий положение человека в классовой структуре. В капиталистическом обществе насле­дование имущества может гарантировать профес­сию и классовую позицию. То, чего однажды в кон­куренции достигли родители, передается потомкам вне конкуренции, как наследие (Дж. Б. МэкКи, 1969).

Если же семья не может передать следующему поколению имущество, она старается максимали-зировать социальные возможности своих детей. В этом случае необходимой предпосылкой для про­движения по социальной лестнице, т.е. социальной мобильности, является образование. Особенно се­мьи среднего класса ищут наиболее перспектив­ные и прагматические профессии для своих детей и соответствующее этим профессиям образование, стараются внушить им идею о преуспевающем че­ловеке, добившемся всего своим трудом, и разны­ми другими путями повышают социальную мобильность и жизнестойкость своих детей. Такой демогра­фический фактор, как уменьшение количества де­тей в семье, также повышает социальные возмож­ности уже имеющихся детей.

Люди высокого социального статуса, даже в том случае, если не ставят своей специальной целью по­вышение социальной мобильности детей, непроиз­вольно способствуют этому своим образом жизни, тем уровнем культуры, в которой воспитываются дети, а также через свои позиционные и ценност­ные модели. Люди, лишенные в детстве такой при­вилегии, должны позже в своей жизни усвоить культурные ценности, характеризующие тот образ жизни, на который они претендуют.

Современные индустриальные общества — «от­крыты», в них много мобильности, и статус индиви­да зависит больше от его собственных способнос­тей и достижений, чем от его контактов и протекции (А. Хиф, A. Heath).

5. 5. 3. власть

Власть обычно понимают как возможность конт­ролировать поведение нижестоящих. В этом подходе акцентируется идея: власть — это контроль.

Другая трактовка: власть — элита, небольшая группа, имеющая доступ к авторитарным и контро­лирующим позициям и монополизирующая приви­легию принятия решений. В этой трактовке власть —  это возможность принятия решений. Когда гово­рят, что некто имеет власть, подразумевают, что он имеет доступ к принятию решений или, по край­ней мере, влияние на принятие решений. Власть всегда связывали с авторитетом, который означает право принимать решения и контролировать.

Власть иногда рассматривалась как почти ма­териальный объект обладания, наравне, например, с товаром. Согласно такому представлению, в об­ществе существует некое определенное и ограни­ченное количество власти, и если одной группе ее достается на сколько-то больше, следовательно, дру­гие столько же теряют.

М. Вебер показал, что в стабильных общест­венных системах легитимитет авторитета, предо­ставление ему права, является традиционным, ле­гально-рациональным, опирающимся на законы, конституции или привилегии.

Властью пользуются не только те стороны, ко­торым это присуще по положению и согласно зако­ну (принятие решений и осуществление контроля), но и те, кто оказывают на них влияние и давление. Структуры власти, позиция элиты, место и роль в обществе влиятельных людей, способных при­нимать важные решения, являются объектом ис­следования многих ученых. Даже в ситуации, ког­да система авторитетов — слаба, а структура оказывания влияния — сильна, все равно пользо­вание властью требует легитимации авторитетов.

Если этого нет, решения власть имущих могут вос­приниматься как система принуждения. Легити­митет должен быть не только основан, но и обо­снован, иначе власть будет казаться в глазах людей насилием и принуждением.

Необходимо, чтобы всем было очевидно, что ре­шения принимаются теми, кто имеет на это право и владеет символами авторитета. Остальные участ­ники процесса принятия решения оказывают влия­ние и давление. Влияние, по мнению Дж. Б. МэкКи (J. В. МсКее) (1969), — это выражение требова­ния быть учтенным, услышанным, требования вни­мания к легитимным позициям и интересам пред­ставляемой группы. Давление — это форсированное влияние на людей, принимающих решения, иног­да с применением угроз им лично, их карьере, их окружению. Какая-то политическая группа может оказывать давление, угрожая также отказом под­держки или передачей поддержки оппозиции. По этой трактовке, власть — это сочетание влияния, давления и авторитета для принятия, легитимации и осуществлении решения.

Правительства и партии представляют собой организованную и легитимную структуру, имеющую право принимать решения. Хорошим противовесом концентрированной власти, и как крайний слу­чай — тоталитаризму, является плюральное обще­ство, в котором существует несколько источников власти помимо государства и в котором возможно соединение разных групп в разных сочетаниях — в конфликтных ситуациях и в борьбе за те или иные цели.

В истинно демократическом обществе, в общест­ве, в котором у всех его членов есть возможность разными путями влиять на принятие решения, должны существовать посреднические политичес­кие организации, предлагающие гражданам свобод­ное членство и дающие им возможность участво­вать в политической конкуренции, претендовать на должности и получать их.

Любая социальная ценность или общий интерес делают возможным объединение людей и позволяют им в случае надобности оказывать давление на авто­ритеты. Добровольные гражданские организации, такие как торговые палаты, профсоюзы, даже орга­низации пенсионеров и т. д. («параполитические») могут быть значительными источниками власти.

Наиболее существенной чертой демократической системы (лат. demos — народ, kratos — власть) является выборность. Это значит, что люди, прини­мающие решения и наделенные властью, изби­раются голосованием. Несмотря на этот демо­кратический принцип, и в этом случае рождается и развивается элита власти, контролирующая «демос», избравший ее. Гаэтано Моска (1858-1941)(Gaetano Mosca) писал, что каждым об­ществом всегда и везде правил контролирующий социальный класс. Такой правящий класс легализует свою власть опираясь на ценности, акту­альные для данной культуры; считалось, что короли правят по воле Бога, а президенты, избранные на выборах, — по воле народа.

В. Парето (V. Pareto) также считал наличие пра­вящего класса само собой разумеющимся. Он посвя­тил свои исследования выборности и сменяемости элиты, так сказать, «обороту элиты». Он рассмат­ривал значение открытых и закрытых элит. По В. Парето, никакая элита не имеет монополии на ум и способности, однако для поддержания стабиль­ности политического процесса и гарантии «здоро­вого» руководства необходимо, чтобы элита могла получать все лучшее — талантливое и творческое — извне. Элита всегда склонна к закрытости и никогда не уступает достигнутых привилегий.

Интересен вопрос о соотношении элиты и арис­тократии. Если исходить из традиционного опреде­ления аристократии как «родовой знати», то едва ли это явление так уж актуально для современного общества. Хотя, как известно, слово «аристократ» давно получило переносное значение как выраже­ние чего-то высшего, утонченного, рафинированно­го: ср. «аристократ духа», «он настоящий аристо­крат», «она просто аристократка» («настоящий» — как раз и значит «не настоящий по происхожде­нию», т. е. выглядящий как аристократ). В прямом значении «аристократия» — это потомки родовой знати (в России — русских дворян), а в переносном — люди любой социальной группы, отвечаю­щие столь высоким моральным, а иногда и просто поведенческим критериям.

Что касается элиты, то, как уже было сказано выше, существует концепция множества элит: поли­тическая, экономическая, административная, воен­ная, религиозная, научная, культурная. Понятно, что в современном обществе не только потомки «родовой знати» имеют шанс попасть в элиту. Хотя в прошлом столетии это было именно так: доступ к образованию, к вершинам искусства, вообще к ду­ховным достижениям обеспечивал и вход в элиту.

В целом же вопрос о соотношении аристократии и элиты может быть отдельным объектом социоло­гического исследования.

Роберт Майкле (1986) (Robert Michels) пока­зал, что руководство необходимо каждой группе, которая организуется для коллективной деятель­ности, так как всегда возникает необходимость распределения труда с тем, чтобы функции, пред­полагающие особые умения и знания, были бы по­ручены от имени группы наиболее компетентным ее членам. В этом процессе и возникают роли ру­ководителей.

Руководители специализируются на выполнении таких обязанностей, о которых другие знают очень мало, и это умение, а со временем и опыт, выделяют этих членов общества. Концентрация в руках ру­ководителей больших обязанностей, но и больших же прав, таких, которых нет у других членов об­щества, приводит к такому явлению, как «власть немногих» (олигархии), действия которых уже практически неподконтрольны.

Социум способствует укреплению олигархии, негласно соглашаясь с тем, что распределение тру­да и специализация социальных ролей в индуст­риальном современном обществе неизбежны, отсюда как следствие — неизбежность растущей власти руководителей.

Денис Вронг (1979) (Denis Wrong) определяет власть как возможность и способность для опреде­ленных личностей оказывать намеренное и ожи­даемое влияние на других членов общества. Это близко к определению М. Вебера, в котором отме­чается возможность одного человека или некото­рых людей осуществлять свою волю в социальной деятельности, несмотря даже на сопротивление других участников этой деятельности. Упоминание «сопротивления» говорит о том, что власть — это принуждение или даже возможность налагать на­казание. По мнению Д. Вронга, понятие «власть» неоднородно, оно включает в себя насилие, мани­пуляции, убеждение и авторитет.