ПАБЛИК РИЛЕЙШНЗ СИЛОВЫХ СТРУКТУР И СПЕЦСЛУЖБ

К оглавлению 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16
17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
34 35 36 37

Безопасность сегодня стоит первой в списке претензий граждан к власти

на просторах СНГ (к примеру, в России 40%

граждан не ощущают себя в безопасности). Есть тому объективные предпосылки. Но

не менее важны и субъективные причины,

которые также формируют уровень доверия/недоверия граждан к властным структурам.

Социологические данные дают нам такую

динамику доверия к милиции и армии за 1994, 1995 гг. (Політичний портрет

України. — 1996. — Вип. 15): «совсем не доверяют» в 1994

г. милиции — 29,0%, армии — 12,3%, в 1995 г. милиции — 33,0%, армии — 11,0%.

«Полностью доверяют» в 1994 г. милиции — 2,8%

(при этом астрологам — 3,7%), армии — 12,2%, в 1995 г. милиции — 4,5%, армии —

13,8%. Для сравнения в 1995 г. средний балл

доверия был: к родственникам — 4,55, к астрологам — 2,48, к СМИ — 2, 72, к

милиции — 2, 24, к армии — 3,23, к правительству —

2,42, к президенту — 2, 86. Тут явно видно, что доверие к армия выше,чем к

милиции, однако нам представляется, что это связано и с

тем, что с армией контактирует только небольшая часть граждан, а вот с милицией

в той или иной степени имеют дело все.Первыми в

рамках нашего государства коммуникации с общественностью профессионализировали

как раз силовые структуры и спецслужбы,

создав там соответствующие отделы. И это понятно, так как именно для этих

структур характерно особое внимание к кризисным

ситуациям, разрешение и смягчение которых и становится основным в их работе с

общественностью. Если для другой структуры

кризис — это исключение из правил, то силовые структуры находятся в постоянной

готовности к работе в кризисной ситуации. В ряде

случаев необходимо решать и такие вопросы, как «лечение ситуации», например,

связанные с «честью именно своего мундира». Так,

захват Грозного в августе 1996 г. и отвод оттуда войск стал в массовом

восприятии поражением. Вот как отвечает на вопрос по поводу

этих событий министр обороны России И. Родионов: «Я, когда смотрю наше

телевидение, тоже возмущаюсь. Потому что смешали

войска в одну кучу — войска МВД и вооруженные силы. В последнем кризисе в

Грозном участвовали в абсолютном большинстве

подразделения МВД. Наши войска стояли в гарнизонах и занимались повседневной

деятельностью. Каким-то образом проморгало

МВД, сепаратисты вошли под видом мирных жителей, блокировали блокпосты, где

несли службу подразделения внутренних войск

МВД. Армии пришлось выходить из своих гарнизонов и идти через улицы,

превращенные в засады, на деблокирование. Было очень

много жертв у нас» («Комсомольская правда», 1996, 5 сент.).Начальник российского

ГРУ Федор Ладыгин, отвечая на слова

корреспондента «Комсомольской правды» (1996, 5 нояб.) о том, что у ГРУ в

общественном сознании мрачноватый имидж, говорит:

«Возможно, нам надо быть более открытыми с прессой, тогда и сплетен будет

меньше. Но в силу специфики своей работы мы не

стремимся к общению». Однако его обида на Резуна-Суворова, по сути, как раз и

покоится на отсутствии такого общения. «С подачи

этого негодяя ГРУ стали называть «Аквариумом», до него такой термин здесь никто

не употреблял». Характерно, что одна из таких

запоминающихся фраз самого Ф. Ладыгина оказалась вынесена в заглавие газетного

интервью, наглядно демонстрируя роль ПР

работы. Эта фраза звучит следующим образом: «В разведку приходят один раз и на

всю жизнь» и тоже может остаться в голове у

читателя раз и на всю жизнь. Как и такое воспоминание генерал-майора КГБ в

отставке Юрия Дроздова: «Я начал свою работу в

нелегальной разведке рядовым оперативным работником. Мне пришлось обстоятельно

ответить всего лишь на один вопрос: могу ли я

«сделать жизнь» другого человека. С тех пор прошло столько лет, но я помню этот

вопрос... «Сделать жизнь» можно, но как же это

трудно, каких требует знаний, сколько разных особенностей нужно предусмотреть,

чтобы ожила, заговорила и принесла пользу

придуманная и отдокументированная тобой жизнь иностранца, в которого превращался

советский разведчик» (Дроздов Ю. Вымысел

исключен (записки начальника нелегальной разведки) // Наш современник. — 1996. —

№ 8. — С. 175).Даже в такой вещи, как

рекламное сообщение, может быть реализована коммуникация «за или против». Так,

индонезийским телекомпаниям пришлось снять с

эфира рекламный ролик бриллиантина по требованию военных властей. В ней молодой

человек с густыми кудрями беседовал по

телефону со своей подружкой, которая сожалела, что «он поступает в офицерское

училище, так как ему придется состричь свои кудри.

По мнению военных, такая реклама создавала у телезрителей впечатление, что для

мужчины прическа важнее, чем военная карьера»

(«Известия», 1996, 12 нояб.).Владимир Крючков так характеризует работу

спецслужб: «В разведке вообще много парадоксов. Ее

можно хвалить с утра до вечера и, наоборот, ругать чуть ли не ежедневно. Каждый

день — удачи и поражения. Первых больше, но, к

сожалению, хватает и вторых. Это и понятно: на войне как на войне» (Крючков В.

Личное дело. — Ч.1. — М., 1996. — С. 147). Причем о

победах широкая общественность так и не узнает в связи со спецификой работы

разведки. С именем В. Крючкова связывают

выделение на равных информационно-аналитического направления. Ему принадлежит

формула: «Информационная работа в

разведке — это профессия» (Леонов Н.С. Лихолетье. — М., 1994. — С.

126).Проблемой также становится столкновение имиджа

разведчика с реальностью. Бывший начальник аналитического управления КГБ СССР Н.

Леонов вспоминает свое первое появление в

стенах разведшколы: «В головах людей стоял опоэтизированный литературно-

кинематографический образ разведчика, и многие

понимали свою полную неспособность когда-либо приблизиться к этому образу» (Там

же. — С. 42). Он также формулирует основные

параметры, на которых зиждется профессиональная работа разведчика. «Разведчик —

это государственное достояние. Это человек,

который в одиночку, без контроля, без понуканий, но и без помощи пославшего его

государства решает поставленные задачи. Он

должен быть верен, надежен, смел, толков. Ошибаются те, кто думает, будто

разведчики за рубежом получают какую-то особую

высокую плату. Ничего подобного! Они получают только ту зарплату, которая

соответствует их должности по прикрытию. Если я

работал третьим секретарем, то ни одного цента сверх оклада, положенного по

штату такому секретарю, я не получал» (С. 77).Если

посмотреть на развитие этого направления ПР у наших ближайших соседей (к

примеру, среди СНГ — Россия, среди бывшего СЭВ —

Болгария), то можно увидеть несопоставимо большие темпы развития, что, вероятно,

связано с иным этапом и общего развития, на

котором эти страны находятся. Мы также рассмотрим становление этого направления

в странах Запада и совершим небольшой

экскурс в историю проблемы.РоссияМГУ одним из первых набрал для переподготовки

офицеров по программе «специалист по связям

с общественностью» («Известия», 1995, 15 дек.). В рамках Министерства обороны

издается 65 военных газет, 8 журналов. В

гарнизонах есть 160 телецентров. Однако, как считает начальник Генерального

штаба генерал армии Михаил Колесников, на сегодня

фактически утрачено «единое военное информационное поле». Перед журналистами

ставится задача: выиграть «информационную

войну», которую... ведут против армии «некоторые средства массовой информации»

(«Комсомольская правда», 1996, 29

марта).Значимость данной проблематики для правительственных структур России

хорошо иллюстрирует разработка Специальной

информационно-аналитической комиссии правительства России от мая 1995 г.,

которая носит название «Мифология чеченского

кризиса как индикатор проблем национальной безопасности России». Приведем

некоторые выдержки, демонстрирующие, что перед

нами действительно выход на качественно иной уровень мышления по данной

проблематике:· «общественное мнение

считает правдой то, что ему кажется правдой, является занимательным и сильно

трогает его эмоции. И любые относительно

непротиворечивые сведения, не совсем «топорно» поданные с учетом вышеназванных

простых условий, всегда будут иметь больший

эффект и общественный резонанс, чем самая настоящая, а потому пресная правда»;·

перед комиссией ставится

задача — «срочно создать конкурентоспособную федеральную информационную модель

«чеченского кризиса», которую из-за наличия

уже сложившего ядра антироссийской информационной модели можно назвать

«антимифом» в смысле необходимости дать

«зеркальное отображение» по основным узлам структуры западного варианта

чеченского мифа»;· основные сложности

видятся в следующем — «отсутствует понимание, осознанное желание и необходимость

отработки технологий взаимодействия

структур государственной власти в такой «символической реальности» и с такой

«символической реальностью», какой является

общественное мнение и вообще идеологическая сфера».Мы видим принципиально иной

подход, принципиально иное понимание

проблем, стоящих перед государством в информационной сфере.В России все

информационные структуры МВД объединяются в

новое управление печати и информации, задачей которого становится информационное

обеспечение структур министерства и

пропаганда опыта борьбы с преступностью. В результате даже на уровне райотдела

милиции создается должность офицера пресс-

службы. И одно из последних сообщений в этом же ряду — в московском FM-эфире

стала работать государственная радиостанция

«Милицейская волна», входящая в объединение Телерадиостудия МВД России. За этим

должен последовать и свой телеканал

(«Комсомольская правда», 1996, 30 окт.).Начальник Центра общественных связей МВД

России Владимир Ворожцов говорит о

структуре своего центра, состоящего из таких пяти подразделений: группа анализа

прессы; группа по проведению брифингов,

конференций, круглых столов; отдел по связям с масс-медиа; подразделение по

связям с общественностью, работающее с

политическими партиями, общественными организациями, творческими союзами,

депутатами; отдел оперативного реагирования. Он

же следующим образом определяет понятие кризисной ситуации: «Кризисным считается

событие, которое может повлиять на

общественную обстановку — групповые нарушения общественного порядка, убийства с

особо тяжкими последствиями, захват

заложников... Существует отработанная методика реагирования» (Мир PR. — 1995. —

№ 2).Министр обороны России Игорь Родионов

прямо обратился за помощью к СМИ: «Я искренне очень хочу, чтобы пресса и

телевидение стали надежными союзниками армии в

этот сложнейший для нее момент. Нам нужна поддержка СМИ не в виде фальшивой

похвальбы или приукрашивания

действительности, а в виде объективных материалов, содержащих конструктивные

предложения. Напомню лишь, что в свое время

СМИ сделали очень много полезного, чтобы возродить престиж армии США, которая

тоже была в тяжелом морально-политическом

положении. Я надеюсь на поддержку нашей четвертой власти...» («Московские

новости», 1996, № 32). Характерна тут отсылка на опыт

США, знание чего, однако, не входит в общеобязательную норму. Следовательно,

можно предположить, что планы подобного рода

начали разрабатываться и в рамках российской армии. Есть и косвенные отсылки на

значимость общественного мнения, что видно из

ответа И. Родионова на вопрос корреспондентов, почему он приехал на встречу на

«Волге» и без сопровождения: «А это специально,

чтобы вы обо мне хорошо написали. А то сейчас распишите: мол, прибыл на

«Мерседесе», да не на одном...» («Комсомольская

правда», 1996, 5 сент.).В. Крючков так описывает процесс гласности в рамках

спецслужб, при этом упоминает и о своих сомнениях.

«Было признано необходимым решительно встать на путь гласности в работе органов

госбезопасности всех уровней и направлений. С

этой целью был создан Центр общественных связей, чекисты пошли в трудовые

коллективы, двери Комитета, его органов на местах

были широко открыты для делегаций, отдельных лиц, встреч с представителями

государственных, общественных организаций,

средств массовой информации, деятелями искусства, учеными» (Крючков В. Личное

дело. — Ч.1. — М., 1996. — С. 378). И еще один

интересный аргумент, требующий по-иному моделировать коммуникативные действия в

этой области: «Практически вся деятельность

органов госбезопасности является необычной с точки зрения простого человека. Их

формы и методы работы могут вызвать

неоднозначное и притом нередко негативное восприятие. Поэтому при опубликовании

материалов о деятельности органов, его

сотрудников учет этого аспекта необходим, нужны объективные, добросовестные

пояснения, комментарии» (Там же. — С. 377). Об

этой же ситуации говорит Николай Леонов: «При Шебаршине нам пришлось в

значительной мере «раскрыться» перед

общественностью. Нападки на Комитет государственной безопасности в

демократической печати становились настолько злобными и

провокационными, что руководство разведки с благословения Крючкова начало

выступать перед трудовыми коллективами,

разъяснять смысл и содержание своей работы, доказывать, что разведка — не

паразит на шее народа, а его глаза и уши, к тому же

разведка является прибыльным даже в денежном отношении предприятием: мы добывали

такие научно-технические секреты, которые

стоили десятки и сотни миллионов долларов» (Леонов Н.С. Лихолетье. — М., 1994. —

С. 348-349). Как видим, «гласность» в этой

сфере возникает в ответ на «кризис», а раз так, то явно запаздывает во времени.И

из последних сообщений прессы — создание в

рамках ФСБ специального подразделения по работе с российскими журналистами

(«Известия», 1996, 7 дек.), где в качестве аргумента

приводится информация о том, что в посольстве США работой с прессой занято 8

сотрудников.Правда, есть и такой аспект, как

сознательное преувеличение опасности в своих целях. Так, директор ФСБ Н.Ковалев

говорит следующее: «Однако я понимаю своих

иностранных коллег-профессионалов, которые тоже кивают головой: мол, да,

«русская мафия» наступает. Под это открывают

финансирование, дают больше денег — так что, повторюсь, с точки зрения

прагматической, я их понимаю» («Комсомольская правда»,

1997, 8 февр.).БолгарияВ Болгарии очень правильно уловили суть паблик рилейшнз в

своем переводе этого термина как

«общественной коммуникации». Их студенты, как и их коллеги в Москве, прошли

только первые три курса. При этом в учебном

расписании есть такие предметы, как Паблик рилейшнз в армии, Паблик рилейшнз в

полиции, Паблик рилейшнз в межэтнических

отношениях, Паблик рилейшнз в органах местного самоуправления. Следует

откровенно признать, что это максимальный уровень

представленности всей тематики паблик рилейшнз.Зав. кафедрой общественной

коммуникации Софийского университета доц. Тодор

Петев сказал в личной беседе автору, что они также ведут большую работу по

переобучению военных политработников этой новой

специальности в рамках военных учебных заведений. При этом первая книга по

паблик рилейшнз на болгарском языке вышла лишь в

1996 г.СССРСправедливости ради следует отметить, что СССР обладал достаточно

весомыми результатами по строительству своего

имиджа (см., к примеру: Почепцов Г. Тоталитарный человек. Очерки тоталитарного

символизма и мифологии. — Киев, 1994). Хотя, как

считает Сергей Кургинян, СССР и проиграл третью мировую войну — символическую.

Однако этот проигрыш в сильной степени был

обусловлен внешним влиянием, внутри же страны позиции были иными. Вспомним и

«Красная армия всех сильней...», и «чекисты

никогда не ошибаются», и абсолютно положительный образ партработника. Во времена

Щелокова МВД достаточно активно было

представлено на кино- и телеэкране. Слова «Наша служба и почетна и трудна...»

оказались знакомыми всем нам. И даже сегодня все

с удовольствием продолжают смотреть, к примеру, сериал «Рожденная революцией».

Всем были известны адреса «Петровка, 38» и

«Огарева, 6» не только из произведений Юлиана Семенова. Для спасения имиджа

Ю.Андропова в западный мир была запущена

информация о том, что он любит джаз, виски и знает английский язык, все эти

приметы должны были сделать иным его облик,

вероятно, исходя из одной западноевропейской максимы, гласящей, что полиглот не

может быть патриотом.Россия до 1917 г.В

прошлом также создавался достаточно сильный «имидж» военных, с одной стороны, и

имидж властных структур (к примеру,

монархии), с другой. Военная служба относилась к числу благородных, в отличие от

штатской. Вспомним зафиксированное в

литературе пренебрежительное отношение к «шпакам». Как пишет Юрий Лотман,

«правительственная склонность к военному

управлению и та симпатия, которой пользовался мундир в обществе, — в частности,

дамском — проистекали из разных источников.

Первое обусловлено общим характером власти. Русские императоры были военными и

получали военное воспитание и образование.

Они привыкли с детства смотреть на армию как на идеал организации; их

эстетические представления складывались под влиянием

парадов, они носили фраки, только путешествуя за границей инкогнито» (Лотман

Ю.М. Беседы о русской культуре. Быт и традиции

русского дворянства (ХVIII — начало ХIХ века). — СПб., 1994. — С. 25).

Одновременно чисто мужской характер данной военной

культуры проявлялся и тогда. «Гвардия аккумулировала в себе те черты дворянского

мира, которые сложились ко второй половине

ХVIII века. Это привилегированное ядро армии, давшее России и теоретиков, и

мыслителей, и пьяных забулдыг, быстро превратилось

в нечто среднее между разбойничьей шайкой и культурным авангардом. Очень часто в

минуты смуты именно пьяные забулдыги

выходили вперед» (Там же. — С. 43). Эта эпоха также дала такие военные личности,

как Суворов и декабристы. И для декабристов, и

для Суворова характерным становится строгий тип поведения («спартанское»,

«римское» в отличие от отрицательно оцениваемого

«французского»). «Декабристов характеризовало постоянное стремление высказывать

без обиняков свое мнение, не признавая

утвержденного ритуала и правил светского речевого поведения» (Там же. — С. 334-

335). Это собственно мужской имидж, который

естественно приложим именно к армии, в отличие от женского.Западные страныСША

серьезно подходит к проблемам ПР во всех

областях. Есть данные по расходам на общественные связи в рамках Министерства

обороны США. Эта астрономическая для нас

цифра составляет 1,9 миллиарда долларов. Причем сюда включены всякого рода

сопутствующие расходы, не носящие чисто военного

применения. Так, 65 миллионов ушло на военные оркестры, 13 миллионов — на

воздушные команды (вероятно, это нечто вроде

нашего высшего пилотажа, выступлений парашютистов), 11 миллионов — на военные

музеи и 1 миллиард на рекламу призыва (Seitel

F.P. The practice of public relations. — New York etc., 1992. — Р. 413).Пентагон

обладает достаточно большим количеством газет, теле- и

радиостанций. В США в рамках Министерства обороны есть соответствующая

InfoSchool, где одним из предметов является кризисное

управление, что является одной из составных частей паблик рилейшнз. Естественно,

что армия, построенная на профессиональной

основе, требует развернутой работы по привлечению добровольцев в свои ряды, в

связи с чем невозможно обойтись без

ПР.Интересно, что ежедневное отражение на экране войны во Вьетнаме привело к

полному падению ее популярности среди

населения, и даже к антивоенным демонстрациям в студенческих городках. Во время

конфликта в Гренаде в 1983 г. журналисты уже

не были допущены в район боевых действий, что вызвало бурю возмущения в прессе.

Однако опросы общественного мнения не

показали, что это совпадало с мнением рядовых американцев.Пентагон имеет в своем

запасе пример удачной информационной

войны в случае войны в Персидском заливе, где участие прессы жестко

контролировалось, еще более строгим был показ визуальной

картинки на телеэкране. «Показ был столь быстрым, что военные лидеры двух стран,

включая иракского лидера Саддама Хуссейна, в

сильной степени основывались на демонстрации новостей на телеэкране, особенно на

CNN, чтобы следить за военными действиями в

их развитии» (Cutlip S.M. a.o. Effective public relations. — Englewood Cliffs,

1994. — Р. 485).Американский адмирал в отставке Кендалл

Пис, в свое время возглавлявший информационный отдел Военно-морского

департамента, говорит: «Военные привлекают больше

внимания, чем большинство любых иных организаций. Сейчас журналистов, освещающих

военные проблемы, стало больше, чем

когда бы то ни было. И многие, если не большинство, имеют очень мало опыта по

поводу военных операций, когда они приходят к нам.

Для этого требуется постоянный процесс обучения. Во время Вьетнама и войны в

Персидском заливе у американцев война была в их

гостиной. Освещение кризиса должно быть поистине мгновенным. Мы должны быть

хорошо подготовленными, и мы должны

действовать и реагировать очень быстро» (Ibid. — Р. 487).В Министерстве обороны

США задействовано 1000 человек, занятых ПР-

работой. ЦРУ имеет трех «spokesmen»ов и скрытое количество человек, занятых ПР-

работой (Seitel F.P. The practice of public relations.

— New York etc., 1992. — Р. 416).Как говорит бывший заместитель начальника

Первого главного управления КГБ Борис Соломатин:

«Сейчас одним из первых на победу в «холодной войне» претендует ЦРУ. Это и

понятно: тратить по 30 миллиардов долларов в год,

как это делает разведсообщество США, и не напоминать об эффективности своей

работы — по меньшей мере опрометчиво»

(«Комсомольская правда», 1996, 29 окт.). Интересно, что в устах разведчика

появляется это чисто коммуникативное замечание. Столь

же значим с позиций ПР и другой его комментарий: «Разведка всегда была элитным

подразделением, а в одной упряжке с другими

ведомствами и чужими начальниками она неизбежно «размывается». И, наконец, пока

разведка находилась в составе КГБ, брань в

адрес других спецслужб, зачастую незаслуженная, неизбежно висла и у нее на

вороте».Во время войны с Ираком американцы видели

только результаты точечных бомбардировок, но не видели страданий и крови.

Поэтому этот тип войны позволил сцементировать

нацию, вывести ее из вьетнамского синдрома. На другом уровне — уровне

символической реальности — это позволил сделать Том

Клэнси, своими романами создавший новый образ военного человека, которым может

гордиться страна.Если мы раскроем роман

Тома Клэнси «Игры патриотов» (в Америке он был издан в 1991 г., в Москве — в

1994 г.), то сразу увидим, что его главный герой

доктор Райан полон самых благородных характеристик. Он преподает историю в

военно-морском учебном заведении, сам в прошлом

морской пехотинец, что позволило ему в период кратковременного пребывания в

Лондоне помешать ирландским террористам

расправиться с представителями королевской семьи. Он умеет и стрелять (его

научил этому также и отец — полицейский офицер), и

прыгать, обладает достаточно четкой реакций. Его лекции посвящены проблемам

принятия решений во время морских сражений. Но

главной постепенно оказывается иная линия — доктор Райан сотрудничает с ЦРУ,

сначала на случайной основе, делая для них

доклад по проблемам терроризма, а затем переходит на постоянную работу, куда

подталкивают его кадровые сотрудники, отмечая его

сильный интеллект и аналитические способности. Интересно, что в романе

отсутствует типичная для массовой культуры любовная

линия. Др. Райан находит свое счастье в супружеской верности, что никак не

соответствует, к примеру, образу Джеймса Бонда.

Соответственно работа сотрудников спецслужб получает не только ореол

всесильности, таинственности, важности для государства.

Весьма ценным и новым становится именно интеллектуальный срез этой профессии.

Это — интеллектуалы, которые могут решать

любые задачи, не выходя за пределы своего кабинета. Для них не существует

границ: они передвигаются по миру, связываются с

любой точкой в пространстве со сказочной быстротой. Весь роман пронизывает

уверенность, что победа все равно будет на стороне

спецслужбы, насколько изощренными ни оказывались бы террористы. Есть и элемент

того, что в былые времена мы бы назвали

поддержкой народа. Курсанты от души любят своего преподавателя. Одного из

террористов удается задержать благодаря

бдительности патрульных. Достаточно близко сотрудничают спецслужбы

Великобритании и США. И на этот идиллический мир

дополнительно наложена пружина интриги. Роман зрелищно интересен, в нем не

только говорят, но и стреляют. При этом явное

предпочтение отдано образам людей из спецслужб. Именно их интеллект спасает

нацию от любых происков врагов. Есть

соответствующая формула детектива, по которой различают героя и антигероя:

антигерой выигрывает все схватки, кроме последней.

Близкая формула реализована и у Клэнси: террористы проводят свои акции, что

доказывает их реальную мощь, однако практически в

каждом случае им не удается завершить их, как задумано. Каждый раз на их пути

становится кто-то, кто автоматически, выполняя свой

служебный или просто человеческий долг (как это было с самим Райаном в Лондоне),

мешает событиям развернуться в

неблагоприятном направлении. И ЦРУ в этом плане выглядит как некоррумпированная,

неподкупная, могущественная организация.

Причем определенный ореол таинственности только украшает это сообщество

благородных мужчин.Том Клэнси занял особое место в

американской литературе не потому, что является любимым писателем президента

Билла Клинтона. Том Клэнси своими романами

излечил Америку от вьетнамского синдрома, вернул в число героев нации человека

военного, который противостоит советской угрозе,

спасая людей и страну. По крайней мере, два вывода мы можем сделать из этого

факта. Один из них — имидж может быть исправлен.

Второй — плохие имиджи имеют место не только у нас. Имидж страны, имидж тех или

иных ее структур и персоналий столь же важен

сегодня, как любые иные реальные показатели. С плохим партнером никто не будет

иметь дела — этот закон бизнеса заставляет

западные фирмы вкладывать деньги в поддержание такого мифического понятия, с

нашей точки зрения, как репутация. Поэтому при

покупке западной фабрики только треть денег, к примеру, может идти за реальные

физические объекты, остальное — репутация

(фирмы, марки и под.).Американцы умело « продают» сегодня «фирменный знак» своих

спецслужб. И,как следствие, у нас сегодня

ФБР и ЦРУ стали хорошо знакомыми и (благодаря родному телевидению) более

близкими понятиями, чем аналогичные

отечественные структуры. Мы, например, точно знаем, что бесстрашный агент ФБР в

одном из сегодняшних ТВ-фильмов обязательно

настигнет преступника.Нация нуждается в героях. Отказавшись от набора Павлик

Морозов, Зоя Космодемьянская, мы не смогли

принять также и набор Бандера-Петлюра. Но, как и любое государство, Украина не

может существовать вне героики. Поэтому и

возникают порой попытки связать Трою и Троещину, что вызывает усмешки по всему

миру. Хотя в принципе процесс поиска героики в

прошлом целиком правильный. К примеру, когда Америка отделялась от

Великобритании, ей также пришлось найти свой собственный

список героев. Россия в этом плане оказалась в более выигрышном положении, она

приняла на себя весь пантеон, который в

прошлом был общим. И именно он ассоциируется во всем мире с Россией.Мы хотим

проанализировать те пути, по которым

происходит создание героя в американских бестселлерах, среди которых назовем

следующие три: Том Клэнси. Игры патриотов. — М.,

1994; Лесли Уоллер. Посольство. — М., 1995; Джеймс Эллиот. Холодное холодное

сердце. — М., 1995.Какой тип современного героя

жаждет общество сегодня? Том Клэнси первым отметил тенденцию смены героя,

определенную его интеллектуализацию. Его герой, к

примеру, — ученый, который в результате определенных событий начинает работать в

ЦРУ в качестве аналитика в области борьбы с

терроризмом. Но естественно, что такая чисто интеллектуальная линия не может

удержать роман. Герой обязательно должен быть

силен физически, уметь стрелять и обладать прочим набором из арсенала

«шпионского» романа. И это неизбежно, поскольку в любом

бестселлере герой должен выиграть последнюю схватку с врагом. Проигрыш разрешен

ему только в промежуточных событиях, где он

может быть застигнут врасплох.Какой тип антигероя представлен в данных романах?

Интересно, что во всех трех романах — это тип

иноэтнического героя. Американец в них борется принципиально с неамериканцем. У

Клэнси — это ирландские террористы. У

Уоллера — это арабские террористы. У Эллиота — это русский перебежчик — бывший

сотрудник КГБ. При этом видна еще одна новая

черта — антигерой не одиночка, он представитель враждебной структуры. В случае

русского перебежчика он проявляет умения,

постоянно отсылающие читателя к злому мастерству КГБ. Это помогает не только

усилить мощь врага. Как следствие, резко

увеличивается значение достигаемой в результате победы.У Уоллера, правда, есть

один предатель, работающий на израильскую

разведку, одновременно с американской военной разведкой. Но он, конечно, не

стопроцентный американец, а ливанец. Эта

иноэтническая среда является важной составляющей всех трех романов, она

представлена иными вкусами, иным внешним видом, не

говоря уже об ужасных целях, которыми полны их неамериканские головы. И это

безошибочное решение — мы попадаем в достаточно

древний архетип «свой — чужой». Современный мир попытался разрушить его

конгломератом связей и коммуникаций, но в глубине

души он есть у каждого и достаточно легко восстановим, что и показывают

вышеупомянутые романы.Какие ценности защищает герой?

В правильный и упорядоченный мир антигерои несут с собой хаос. Этот глобальный

хаос как покрывало все время следует за ними,

при этом за собой они оставляют следы — знаки убитых ими хороших и невинных

людей. Это, к примеру, девушки, которых убивает

русский перебежчик, причем не просто убивает, а вырезает у них сердца,

расчленяет трупы и потом подбрасывает разные части тел.

Этот тип «экзотического» поведения возможен именно для иноэтнического героя и

невозможен для героя.В каждом случае террористы

стремятся к вполне конкретной акции. Но общая линия борьбы такова, что они

убивают множество непричастных, и это, вероятно,

также обязательный элемент, призванный в сильной степени выразить его неприятие

читателем. Ибо в борьбе «герой — антигерой»

мы готовы допустить потери, это война двух вооруженных людей, которых специально

готовили для убийства. Но мы в сильной

степени не принимаем удары, наносимые, к примеру, на жену или детей героя.Герой

— это победитель. Он не только удачно убивает

врагов, др. Райан из «Игр патриотов» прекрасно читает лекции в военно-морской

академии, его любят студенты. Он побеждает, даже

находясь в отпуске, как это происходит с Райаном, который защищает на улицах

Лондона членов королевской семьи от рук ирландских

террористов.Герой — это интеллектуал, мы еще раз повторяем это положение,

поскольку оно задает определенную смену героики,

происшедшую в последнее время в западной литературе. Вспомним нашего друга

Штирлица, который четко демонстрировал нам эту

основную для себя сферу. Герой сможет победить врага физически только тогда,

когда он разрешает определенную

интеллектуальную задачу, поставленную перед ним врагом. Герой разгадывает

загадки сфинкса, делая врага уязвимым.Герой —

морально чист. Из этих трех произведений только в романе Уоллера, что, вероятно,

объясняется его положением «американца в

Лондоне» есть и адюльтер и ненормальная жена посла и под. У Клэнси же

американские должностные лица чисты и неподкупны. У

героя есть только жена, дочь и... родная страна. Это также существенная

характеристика, поскольку она усиливает основную линию

романа. В противном случае читатель получал бы двусмысленные сообщения, которые

трудно было дешифровывать. Герой всегда

носитель правды, поэтому у него иногда возникают мелкие «стычки» и со своим

начальством, которое может пытаться в ряде случаев

вытолкнуть героя на негеройский тип поведения.Руссо говорил, что роману нужны

обыкновенные обстоятельства, но необыкновенные

герои. Имидж спецслужб создается по иной схеме: необыкновенные обстоятельства и

необыкновенные герои. Такой рецепт триллера

заложен уже авантюрными романами прошлого, где шло сражение с пиратами,

разбойниками, вообще — чужаками, вызывая к жизни

архетипы борьбы с чужим. Победитель драконов прошлого переключился на победы над

новыми чужими, которые являются таковыми

по этническим, идеологическим или моральным соображениям. Отсюда такое засилье в

боевиках борьбы с японской, итальянской,

китайской и проч. мафией. Они — чужие. Мы — свои. Наличие «чужих» создает

определенный психологический стресс, который

привел к тому, что Америка потеряла стандартное понимание нации. Подобные романы

отвечают этому глубинному призыву

восстановить его, и помогают при этом именно спецслужбы.В триллере, в отличие от

детектива, ясно, кто убийца. Идет как бы

бесконечная дуэль с известным, по крайней мере читателю, врагом. Эта известность

врага, его максимальная усиленная чуждость

проникает и в читателя, выводя его на максимальную симпатию к агенту спецслужбы,

который единственный из всех способен этого

врага остановить. Другим — это не под силу. В психологии же установлено, что

совместно пройденные трудности сильно сближают.

Подобный триллер проводит совместно через трудности читателя и агента спецслужб,

достигая максимума идентичности между ними.

В результате мы симпатизируем агенту ФБР, ЦРУ, военной разведки как своему

родному и близкому, отторгая ценности врагов.На

трех этих романах мы остановились подробно потому, что, на наш взгляд, они

прекрасно иллюстрируют ПР работу: положительный

имидж работника спецслужб проник даже в литературу. Случайно ли это? Отнюдь нет.

Небольшой экскурс в историю. ФБР создало

свой имидж благодаря Джону Гуверу, ставшему директором ФБР еще в 1924 г. И

закончившему свою жизнь в 1972 г. в возрасте 77 лет

на посту директора ФБР. Следует сказать, что Гувер воспользовался опытом

Голливуда для создания имиджа своей структуры. При

этом, как пишет Брендан Брюс, директор по коммуникациям Консервативной партии

Великобритании в период Маргарет Тэтчер (Bruce

B. Images of power. How the image makers shape our leaders. — London, 1992),

Гувер основывался на двух основных положениях.

Первое — пресса может сделать героем того, кто возглавляет операцию. Поэтому он

сам старался руководить всеми главными

операциями ФБР. Второе — пресса основывается на интерпретации, которую ей дает

высокое должностное лицо. Поэтому Гувер

всегда делал это сам. Он также нашел плодотворное сотрудничество с репортером

Куртни Купером, которому многими приписывается

тот имидж ФБР, который нам знаком сегодня. Купер, кроме всего прочего, написал 3

книги, 24 рассказа, 4 киносценария, где как раз

агенты ФБР и показаны как смелые, неподкупные, высоко интеллектуальные и

физически сильные личности, которые выше любой

полицейской силы с их криминалистическими лабораториями. Уже с 1935 г. Голливуд

стал производить фильмы так называемого «Г-

цикла» (G-man cycle), где одним из прочтений было понятие «государственный

человек».Полиция также должна сотрудничать с

прессой в случае преступления, аварии, пожара, землетрясения или наводнения.

Появились даже соответствующие медиа-вертолеты,

освещающие событие одновременно с его развитием. Все виды кризисного

взаимодействия учитывают как роль прессы, так и роль

полицейских подразделений. Так, даже при агитации на службу в полиции в

Великобритании упоминалось для желающих, что они

станут профессионалами по паблик рилейшнз, поскольку предполагается, что старшие

офицеры активно заняты работой в области

паблик рилейшнз.Соответственно иной стала роль символической реальности,

порождением которой занимается, в первую очередь,

телевидение. Американцы отмечали, что из-за того, что зритель слабо различает

эти две реальности, часто приоритеты на

муниципальных выборах в США диктует телевидение, вынося на одно из первых мест

борьбу с преступностью, хотя приоритет этот не

всегда можно соотнести с реальным порядком вещей, а скорее под влиянием

телевизионных детективов. Необходимо отметить, что

президентская администрация в США строго следит за тем, чтобы органы

правопорядка не шокировали население своими цифрами.

Так, когда ФБР, в надежде получить большее финансирование от конгресса, пыталось

опубликовать цифры роста преступности,

президентский аппарат заставил их публиковать подобные цифры только на фоне

других, более положительно окрашенных. Во

времена Никсона службе коммуникации (а именно она занимается проблемами паблик

рилейшнз администрации) следовало сделать

акцент на успехах в «войне с преступностью». Поэтому на первое место были

вынесены те точки позитивной статистики, в которых бы

было показано уменьшение доли насильственных преступлений, а также снижение

уровня преступности в больших городах. В этом

случае газеты могли выйти, например, с такими заголовками: «Насильственная

преступность падает», «Преступность в больших

городах уменьшается», что дало возможность миллионам американцев почувствовать,

что администрация Никсона выполняет свои

обещания по борьбе с преступностью.Типичные телевизионные новости показывают нам

не только министров, говорящих с экрана о

том, что все прекрасно. В новостях показывают солдат с оружием в руках,

полицейских, патрулирующих кварталы. Новости во многом

задают построение символов порядка, уверенности граждан в том, что их защитят в

любой ситуации. Порождение этой символической

реальности носит долговременный и системный характер.Любая задача в области

паблик рилейшнз состоит в определении проблемы

и построении коммуникативной стратегии по ее разрешению. При этом центральной

подзадачей становится определение типов

целевой аудитории, для которой будут готовиться ключевые сообщения. Аудитория

при этом выступает не в общем виде, а как

несколько разных ее видов, для каждого из которых определяются собственные

приоритеты, сообщения и даже учитываются их

типичные каналы массовой коммуникации. Если мы в этом плане рассмотрим работу

Министерства обороны, то такими задачами, на

наш взгляд, могут быть:· работа с призывниками, где целью должно стать

уменьшение числа отказов от службы;· имидж

армии в целом ( сюда подпадет борьба с дедовщиной);· реформы в армии и

представление армии как сильной боевой единицы с

единым командованием;· лоббирование армейских интересов (бюджет, строительство

жилья и под.), в западных странах

лоббирование является отдельной профессией, подчиняющейся определенным

нормативным актам;· образ самого министра.Если

обратиться к Министерству внутренних дел, то здесь на первое место выступают уже

сложившиеся стереотипы, которые, как

показывает теория пропаганды, почти невозможно изменить. Из чего следует задача

строить рядом новые стереотипы. Какие

стереотипы сегодня негативно характеризуют милицию? Это коррумпированность, что

особенно касается работников ГАИ. Это

недостаточный профессионализм, а часто и недостаточный уровень физической

подготовки. Здесь, по нашему мнению, произошло

наложение западного типажа полицейского, взятого из художественной реальности,

на наш отечественный реальный типаж.

Отсутствие должного уважения к человеку в форме возникает также в результате

недостаточного образовательного и культурного

уровня работников МВД, с которым также сталкивается рядовой человек.Выгодным же

стереотипом является опасный характер

противника работника МВД, экстремальные условия, в которых функционирует

работник МВД, действуя часто на грани жизни и

смерти. Соответственно должен возвышаться (имеет такую потенцию) и сам работник

МВД. Именно этот срез получал

дополнительную романтическую окраску в советское время в фильмах и передачах.

Однако сегодня в современных детективах этот

романтизм во многом перешел с образа работника МВД на образы преступников.

Подобная размытость создает, естественно,

нечеткое сообщение, ценность которого в целях паблик рилейшнз исчезает. А этот

элемент романтики необходим также и для

привлечения новых сотрудников, для создания и поддержания своей внутренней

идеологии в органах МВД.В целом, именно это может

помочь в формировании уважительного отношения к работнику МВД, которое сегодня,

к сожалению, отсутствует. Если на первом

этапе не удается решить проблемы доверия, то надо добиться хотя бы уважения к

действительно трудной профессии. Важным при

этом должен стать показ образа коррумпированного работника МВД как нетипичного.

Это исключение из правила. И именно в этом

направлении должно быть построено энное число каналов, помогающих населению

почувствовать свои права, свою защищенность,

показать при этом возможность подачи жалобы на неправомерные действия

сотрудников МВД.Что касается сотрудников Службы

Безопасности, военной разведки, то основными линиями поведения, на которых будет

строиться имидж, здесь должны быть

практически те же, которые использует Запад. Это борьба «против», но борьба

современного уровня, где интеллект действует

наравне с физическими умениями. Здесь может быть более уверенно использована

ориентация на стратегические, а не тактические

проблемы. Вспомним, что, например, в романах такого рода речь идет о спасении

государства или очень существенных, хотя и

символических ценностей. Речь должна скорее идти о видении будущего, а не

настоящего. Здесь также должны быть заложены

отсылки как на чисто мужские качества (умение стрелять, водить машину), так и на

современные качества интеллектуального порядка,

показывающие роль аналитических структур в современном мире. При этом отношение

общественного мнения далеко не так

однозначно, поскольку нимб КГБ все еще довлеет над данными структурами. Его

старое понимание, отраженное в многочисленных

анекдотах, четко отражает взаимоотношения КГБ и населения. В качестве

характерного примера сегодняшнего дня можно привести

статью «Кем быть? Конечно, чекистом» («Московские новости», 1996, № 14), где все

подобные стереотипы получили наглядное

развертывание. Текст, написанный в ироническом ключе, все время «спотыкается» на

отсылках на старые стереотипы. Но это тот

текст, который отражает реальное положение дел, и, опираясь на него, можно

строить свои тексты уже в иной плоскости. Брендан

Брюс говорит, что после провалов Филби и др. имидж британских спецслужб спасли

Флеминг и Ла Карре. При этом он приводит

мнение одного из руководителей разведки: «Военная разведка имеет такое же

отношение к подлинной разведке, как военная музыка к

настоящей музыке» (Bruce B. Images of power. — London, 1992. — Р. 96). Одним из

важных составных элементов является разработка

понятия ТАЙНЫ, как принципиально свойственного разведке понятия. Тайна позволяет

не только скрывать ошибки, она действует по

закону айсберга, за которым, по мнению тех, кто не посвящен в нее, может стоять

гораздо большее, чем реально может там

находиться. «Армейские службы, полиция и римская католическая церковь усиленно

используют современную технику маркетинга,

особенно рекламу», — пишет Брендан Брюс (Р. 96). Поскольку разведка перешла в

область интеллектуального труда, она легко

сопоставима с имиджами ведущих профессий современного мира. Поэтому в этой

области возможны любые соответствия. Аллен

Даллес, к примеру, пишет: «Полезную аналогию можно провести с искусством рыбной

ловли. Я даже обнаружил, что из хороших

рыбаков получаются хорошие работники разведки» (Даллес А. Искусство разведки. —

М., 1992. — С. 203). В ряду интересных «умов»

разведки он ставит Даниэля Дефо, который был первым шефом организованной им

самим английской разведывательной

службы.Идеально представлен, например, директор Службы внешней разведки России

Вячеслав Трубников («Известия», 1996, 7 авг.).

Показано его образование — МГИМО, а затем высшая школа КГБ. Далее следует первая

загранкомандировка в Индию, это важно,

поскольку «индийская мафия» была очень влиятельной в разведке. Трубников

предстает как человек прогрессивных убеждений, хотя

подчеркивается, что большая часть аппарата разведки состоит из консерваторов:

«консерватизм разведки естествен — это все-таки

военизированная среда, хотя абсолютное большинство надевает форму только для

того, чтобы сфотографироваться на

удостоверение». Но основной массив информации — это живая информация о жизни

разведки даже вне личности Трубникова.

Например: «Если вербовка удалась, в нашей резидентуре устраивается маленький

праздник, обычно отмечаемый хорошим коньяком

или виски. Не стоит думать, что собравшиеся в недоступном для других помещении

разведчики так уж сильно отличаются от обычных

людей. Тут и шутят, и веселятся, а когда работа закончена, могут расслабиться».

То есть это чисто позитивный образ. Такая же

статья, но с негативной окраской появилась в «Собеседнике» по поводу личности А.

Коржакова (перепечатка во «Всеукраинских

ведомостях», 1996, 7 авг.). Здесь даже подвергается сомнению искренность

Коржакова, опекавшего Ельцина в момент его ухода из

«политбюро»: бывшие охранники должны опекать бывших подопечных, за ушедшим все

равно продолжают следить. И алкогольный

момент представлен с иных позиций: «Поддавали в «девятке» крепко. Скажем, во

время визита Брежнева в Париж передовая группа

охраны не только съела в отеле «Бурбон» все, но и выпила все запасы коньяка.

Почему на другой день чекистов перевели на

пиво...»Очень хорошо оказалась представлена профессия в программе «Разведчик»

(ТВ-6, 1996, 26 нояб.), где Михаил Любимов, к

примеру, говорит не только о вербовке агентов, а упоминает, что основным в

работе является общение. Телепрограмма завершается

эффектным концом, где три разведчика дегустируют и безошибочно определяют

разнообразные типы виски, которые им приносит

официант. Это естественно вытекало из фразы Любимова, который упомянул, что

общение предполагает тот или иной вариант

употребления алкоголя.Поскольку работа с кризисами становится основной для

силовых ведомств, особое внимание уделяется как

кризисным ПР, так и проблемам переговоров (к примеру, с террористами). Одной из

новых концепций в этой области стала теория

представлений о мире (worldview). Например, анализ переговоров с сектой

Давидианцев в Вако (Техас) показал, что недостатком

проведенной ФБР операции стало несовпадающее представление о мире (Docherty J.S.

Managing diversity during law enforcement

negotiations: the lessons of Waco. — 1996 (manuscript)). Стандартное

представление ФБР в случае захвата заложников включает

следующий набор действующих лиц: полиция, небольшая группа террористов и

заложники в качестве жертв. В рассматриваемой же

ситуации исчезли заложники, поскольку все члены данной религиозной секты

разделяли одинаковый образ жизни. Отсюда следовало

исчезновение так называемого Стокгольмского синдрома, в рамках которого

возникает определенная психологическая связка между

террористами и заложниками. Далее, обычно полиция отвечает на кризисную

ситуацию, созданную не ими, а террористами. Здесь

вновь ситуация была иной, так как сама полиция создала ситуацию баррикады,

пытаясь арестовать главных участников секты. Не

удалось также найти общий язык и в том, чтобы признать действующих лиц

преступниками. При этом обычно террористы легко

признают себя преступниками, облегчая тем самым взаимопонимание по обе стороны

баррикады. Реально ФБР работало в рамках

сценария с заложниками, предлагая вывести женщин и детей, рассматривая их как

жертв. Но сами жертвы не считали себя таковыми.

«Переговорщики ФБР продолжали использовать типологию забаррикадированных,

которая не принимала во внимание уникальность

ситуации в Вако», — пишет Джейн Дохерти. Именно это привело к невозможности

мирного разрешения ситуации даже после

пятидесяти одного дня переговоров.ФБР занималось созданием своего образа долгие

годы, открывая архивы, с одной стороны, и

опираясь на опыт фабрики грез — Голливуда, с другой. В результате на другом

континенте мы, воспитанники, к тому же, другой

идеологии, смотрим фильм или читаем книгу и восхищаемся интеллектом, мужеством

агента ФБР, волнуемся за его судьбу, хотя и

знаем заранее, что агент ФБР все равно победит. Значит, цель создания имиджа

достигнута. Мы также видим, как в десятках фильмов

полицейские демонстрируют свой знак и зачитывают права при аресте. И здесь цель

по созданию имиджа достигнута. Западные

специалисты считают, что паблик рилейшнз все равно имеют место, занимаетесь вы

этим или нет. Все равно имидж вашей структуры

складывается так или иначе в глазах общественности. Поэтому, к примеру, и в

рамках ЦРУ есть отдельное Управление по связям с

общественностью. При этом эфемерная репутация в ряде случаев становится весомой

материальной силой. В других сферах можно

привести такие примеры. Так, группа Нестле купила в 1988 г. компанию Раунтри за

два с половиной миллиарда фунтов, но при этом

собственно физические активы в виде фабрики и под. составляли лишь одну пятую

цены. Точно так же Филипп Моррис купил Крафт за

12,9 миллиона американских долларов, где физические активы вновь не превышали

одной четверти. Таким образом, символическая

реальность имеет такую же ценность, как и подлинная.Силовые структуры и

спецслужбы должны предстать перед населением как

более профессиональные, более образованные, чем это есть на сегодня. Отсюда

должно последовать увеличение уровня доверия,

которое должно также формироваться благодаря совершенно иной системе

информирования населения о результатах работы.

Сегодня же это просто отчеты для вышестоящих структур. А ведь иная аудитория

требует и иной постановки коммуникации.Западные

специалисты по паблик рилейшнз строят следующую цепочку рассуждений (Green P. S.

Winning PR tactics. — London, 1994. — Р. 25-

26):· репутация обладает существенной ценностью;· репутация в сильной

степени задается восприятием;· восприятие

подвержено влиянию;· планируемая деятельность в области паблик рилейшнз может

позитивно воздействовать на восприятие;·

следовательно, планируемая деятельность в области паблик рилейшнз

воздействует на существенные ценности;·

следовательно, планируемая деятельность в области паблик рилейшнз сама по

себе является существенной

ценностью.Имидж — это то, что о тебе думают другие. Хочется, чтобы они думали о

тебе только хорошее. Но это требует

долговременной работы. При отсутствии такой работы вы получаете то, что имеете.

Причем почва для работы оказывается весьма

благодатной. К примеру, среди самых любимых рекламных героев у населения России

оказался не мускулистый курильщик «Кэмела»,

а «наш невзрачный маленький и седенький граф Суворов, особенно его любят живущие

в Москве иностранцы» («Московские

новости», воскресный выпуск, 1995, № 25). После высылки из Москвы работников

английского посольства бывший советский посол в

Лондоне Леонид Замятин сказал среди прочего следующее: «Шпионское ремесло,

вопреки устоявшимся представлениям о стрельбе,

погонях, — дело деликатное, интеллектуальное, поэтому здесь всегда идет тонкая

игра» («Московские новости», 1996, № 19). И это

также чисто имиджевое представление. А «Собеседник» (1996, № 22) подверг критике

внимание к ряду подобных дел, связывая все

это с выборами: «Шпионов ловили и раньше, но шоу из этого не делали. Выходит,

дорого яичко ко Христову дню, к выборам?». На это

можно ответить вполне утвердительно. Ведь ПР работает всегда, и особенно в

преддверии выборов.