КРИЗИСНЫЕ ПАБЛИК РИЛЕЙШНЗ

Для ситуаций, в которых действуют вооруженные силы,

характерен особый характер. Их смело

можно назвать кризисными, поскольку здесь начинают действовать иные законы, чем

в мирное время. Поэтому столь значительное

внимание всегда и во все времена уделяется боевому духу своей армии.На разных

уровнях мы постоянно сталкиваемся с теми или

иными вариантами кризисных ситуаций. Самым простым из них является конфликт. Но

его, в отличие от кризиса, конфликтология

считает нормой. Ошибкой является лишь разрешение конфликта неправильными

способами, а в принципе конфликты способствуют

увеличению жизнестойкости системы, поскольку вскрывают ее «болевые точки».

Отсюда и повышенное внимание к разумному

разрешению конфликтов, а не их игнорирование, которым частично отличается

западная конфликтология.Кризисная ситуация — иная,

это уже разрушенная система. Многие крупнейшие компании мира исчезли, поскольку

не смогли адекватно отреагировать на

разразившийся кризис. В последнее время число кризисов и аварий резко

возрастает. Почти везде их сопровождают человеческие

жертвы. И кризис сразу же становится новостным событием для средств массовой

коммуникации. Как справедливо отмечает

профессор Сэм Блэк, подобное событие может иметь «серьезные последствия для

компании: оно даже может угрожать будущему

существованию компании. Поэтому менеджмент кризиса сразу же включает кризисные

паблик рилейшнз» (Black S. The essentials of

public relations. — London, 1994. — Р. 139). Перед нами проходит как бы всплеск

подобной информации, формирующей общественное

мнение. С другой стороны, этот поток становится менее управляемым, а то и вовсе

неуправляемым. В этой ситуации уже сложнее

ограничивать доступ к данной информации: она переходит из разряда внутренней в

общественную. Все это и приводит к особому

вниманию паблик рилейшнз к кризисному управлению, делая его на сегодня одной из

самых бурно растущих областей (наряду с

финансовыми и правительственными ПР). Питер Грин (Green P.S. Winning PR Tactics.

— London, 1994) определяет область кризисного

управления следующим образом: «Это менеджмент ПР-аспектов таких серьезных

событий, которые обладают потенциалом

практически внезапно разрушить или серьезно повредить репутации организации» (Р.

136). При этом он приводит целый список

возможных событий: естественное бедствие, бедствие, созданное людьми, утечка

информации, юридические проблемы,

экологические проблемы, поведение высших управленцев, неточное информирование

прессы, правительственные действия. П.Грин

также говорит о том, что техника ПР, используемая в этих случаях, та же, важное

же отличие состоит в том, что отличаются условия,

роль временного фактора и различного рода давление.Приведем примеры подобных

кризисных ситуаций:США: Группа зеленых

заявляет, что пестицид Алар, используемый при выращивании яблок, приводит к

увеличению заболеваемости среди детей. В

результате громкого освещения по телевидению продажа яблок резко падает, что

сразу отражается на фермерах.РОССИЯ: Газеты

пишут, что американские куриные окорочка не являются безопасными для здоровья.

Отсюда следует приостановка закупок. США в

результате вмешиваются на уровне вице-президента А. Гора и добиваются возврата

объема поставок, с российской же стороны

возникает требование ужесточения медицинского контроля.УКРАИНА: На высоком

уровне в 1995 г. сообщается о предстоящем

введении гривни (за год до ее реального введения), начинается массовая скупка

долларов, происходит падение курса денежной

единицы.Кризисная ситуация на индивидуальном уровне хорошо описана, к примеру,

Борисом Пастернаком в романе «Доктор

Живаго» в ситуации, когда Лара стреляла в Комаровского. «Комаровский рвал и

метал. Разноречивые чувства теснились в его груди.

Какой скандал и безобразие! Он был в бешенстве. Его положение было в опасности.

Случай подрывал его репутацию. Надо было

любой ценой, пока не поздно, предупредить, пресечь сплетни, а если весть уже

распространилась, замять, затушить слухи при самом

возникновении» (Пастернак Б. Доктор Живаго. — М., 1989. — С. 100). Здесь перед

нами проходят все существенные аспекты

кризисной ситуации, а именно:А. Событие произошло, его уже не изменить:Б.

Немедленно следует заняться «лечением»

информационного представления события;В. Информационное представление события в

сильной степени начинает развиваться в

независимой от нас плоскости.В кризисной ситуации масс-медиа могут выступить

либо в роли друга, либо в роли врага. Жесткая

ситуация еще более ужесточает взаимоотношения с прессой. Здесь работает

пословица «дружба — дружбой, а служба — службой»,

хотя заранее выстроенные хорошие отношения с прессой, конечно, сослужат и тут

пользу.Американские специалисты по ПР

предлагают учитывать следующие позиции в подобной ситуации (Wilcox D.L., Nolte

L.W. Public Relations writing and media techniques. —

N.Y., 1995):l        фраза «без комментариев» только усилит враждебность;l   

    всегда старайтесь помочь;l   

    знайте о времени выхода теленовостей и газет, не собирайте пресс-

конференцию, когда этот срок остается позади;l   

    знакомьтесь с журналистами заранее, это поможет вам узнать о технологии их

работы, а они будут знать о вас и вашей

компании.Главным правилом, сформулированным еще в начале века «отцом ПР»

американцем Айвом Ли, является честность и

открытость организации в кризисной ситуации. Фрейзер Зейтель (Seitel F.P. The

practice of public relations. — New York etc., 1992. — Р.

545) формулирует это так:ГОВОРИТЕ ВСЕ И ГОВОРИТЕ ЭТО ПОСКОРЕЕ!Быстрое

прохождение информации приостанавливает

возникновение слухов, с которыми уже не придется бороться, что в противном

случае станет еще одной программой ПР. Пресс-

секретарь президента Картера Джоди Пауэлл заявил по этому поводу: «Плохие

новости во многом схожи с рыбой. Они не становятся

лучше со временем».Профессор Сэм Блэк классифицирует кризисы на известное

неизвестное и неизвестное неизвестное. В первом

случае речь идет о том, что в ситуации кризиса в авиации, на железных дорогах, в

химической промышленности, ядерной энергетике,

на газопроводах и под. мы знаем, что авария возможна. Она нам известна, только

неизвестно, когда и как это может произойти

конкретно. С.Блэк также перечисляет другие варианты подобных ситуаций, которые

необязательно связаны с аварией. Это может

быть компьютерное мошенничество (вроде чеченских авизо). Это может быть смерть

председателя и т.д. «Быть готовым ко всему» —

такой должна быть официальная политика», — пишет Сэм Блэк (Ibid. — Р. 139).

Неизвестное известное предсказать невозможно, это

может быть землетрясением, загрязнением продуктов. Здесь также требуется

моментальная реакция в правильном направлении. И к

ней также следует быть готовым.«Библия» американских ПР (Cutlip S.M. a.o.

Effective Public Relations. — Englewood Cliffs, N.J., 1994. —

Р. 366) классифицирует кризисы и возможные сценарии их развития следующим

образом:1. Внезапные кризисы, когда нет времени

для подготовки и планирования. Сюда подпадает крушение самолета, землетрясение,

пожар, гибель первого лица, что требует

заранее согласованных между ведущими управленцами действий, чтобы не дать

развиться непониманию, конфликту, задержке в

реакции.2. Возникающий кризис дает время для исследования и планирования, где

задачей становится проведение коррекции до того,

как кризис перейдет в критическую фазу.3. Постоянные кризисы, которые могут

длиться месяцами или годами, несмотря на усилия по

их приостановке. Сюда, к примеру, подпадают слухи.Сложность кризисной ситуации

обусловлена ее новизной. Это всегда новая

ситуация, к которой мы оказываемся неготовыми. Человек в принципе плохо

принимает решения в новых ситуациях, это связано с

тем, что, как показали исследования, в стрессовых ситуациях у нас начинают

работать более древние участки мозга, приближающие

нас к животным. Поэтому и затруднена выработка качественного решения. Другие же

исследования говорят, что в подобных ситуациях

у человека возникает иная биохимия крови, и это тоже затрудняет выработку

правильного решения. Однако необходимо помнить, что

главным правилом работы в момент кризиса должна быть предварительная подготовка

к нему. Тогда он перестает быть новым и

неожиданным. Когда руководитель движется по заранее разработанному сценарию

поведения, он не ощущает себя загнанным в угол.

Министр обороны США Р. Макнамара говорил, что ядерного противника нельзя

загонять в угол. И это понятно, лучше дать ему время

на раздумья, и тогда он примет более разумное решение.Кризисные ситуации

достаточно трудны и в силу определенной

динамичности. Кризис — это событие, во время которого мы всегда ощущаем дефицит

времени. Здесь нас вновь может выручить

предварительная подготовка. В нее временной параметр закладывается заранее, как

бы «консервируется», и приходит на помощь

тогда, когда нам его не хватает. Поэтому у любого западного руководителя всегда

лежит дома и на работе план действий в случае

возникновения кризисной ситуации. Динамическое развитие ситуации может победить

только столь же динамическое поведение

кризисной команды. К предварительной работе необходимо отнести и наличие

круглосуточно работающего телефона, по которому

пресса может узнать о развитии событий. Отсюда же требование о передаче прессе

свежих видеоматериалов, чтобы телевидение, к

примеру, не крутило бесконечно исходные картинки аварии.Есть определенные

сигналы, которые показывают, что кризис возник и

развивается. Компания часто оказывается не подготовленной к кризису и не всегда

в состоянии верно среагировать на сигналы

кризисной ситуации. Одно из американских исследований показало, что из 390

промышленных и сервисных компаний США только 290

имели планы поведения на случай кризиса. Фрейзер Зейтель формулирует следующие

семь предупреждающих сигналов развития

кризиса (Seitel F.P. The practice of public relations. — New York etc., 1992. —

Р. 541, 544-545):1.    Удивление (кризис приходит, как

правило, неожиданно, поэтому часто ПР-специалист узнает о кризисе, получив

звонок от журналиста с требованием информации);2.

    Недостаточность информации (одновременно начинает происходить ряд событий,

за которыми уже трудно уследить);3.

    Эскалация событий (становится трудно отслеживать события и выдавать

информацию в естественной манере);4.    Потеря

контроля (не только события происходят одновременно, происходит массовое

наслоение информационных ситуаций);5.

    Возрастающая внешняя проверка (все наполнено слухами, все требуют

ответа);6.    Осада (создается впечатление, что все

настроены против. Самым легким кажется вообще ничего не говорить, чтобы это не

было использовано против вас);7.    Паника

(возникает состояние паники, во время которого трудно убедить кого бы то ни было

предпринять действия, рассказать о том, что

происходит).Сэм Блэк предлагает шесть этапов подготовки кризисного плана:1.

    Анализ возможного набора проблем.2.

    Подготовка плана.3.    Отбор команды.4.    Обеспечение средствами связи.5.

    Тренировка.6.    Деловые

игры.Следует помнить о двадцатичетырехчасовой загрузке такой команды в случае

кризиса, особенно потому, что кризисы любят

случаться именно ночью или в выходные дни. При этом тренировки и деловые игры

должны происходить с реальным участием

милиции и представителей местных властей, чтобы приблизиться к максимально

реальной обстановке.В свою очередь Питер Грин (Р.

138) называет четыре части, необходимые каждой эффективной кризисной ПР

программе:·    идентификация областей риска;·

    предотвращение возникновения кризисов (с помощью изменений, основанных на

предварительной идентификации областей

риска);·    подготовка (чтобы уметь быстро действовать, когда кризис

возникнет);·    собственно менеджмент кризиса.Благодаря

подобной программе с предварительной идентификацией кризисных областей, как

считает Питер Грин, можно вообще предотвратить

большое количество кризисов. Поскольку многие из них имеют своей причиной

неудовлетворительный менеджмент.Подготовка к

кризису, по Питеру Грину, должна включать:l        определение команды по

менеджменту кризиса, с возможными вариантами

замен и четко очерченными ролями участников, включая отвечающего за связи с

прессой, координатора и ответственного за всю

команду,l        подготовка набора процедур, которые смогут решить возникающие

случайности; действия при этом должны

превратиться в стандартные. Сюда же следует отнести наличие списков нужных

контактов и каналов коммуникации;l   

    системы физической поддержки ситуации, которые позволят управлять кризисом

независимо от возможного разрушения

самой организации;l        тренировка всех членов организации, которые будут

задействованы в кризисе при его

возникновении.Такое детальное внимание к кризису связано с тем, что для

большинства людей он представляет собой такую форму

ПР, с которой им еще не приходилось сталкиваться. Но риск повредить репутации

столь велик, что такая программа обязательно

должна быть разработана.Американские специалисты по ПР предлагают следующие

необходимые шаги в случае кризисной ситуации:l

        назначьте человека, которому верят журналисты и который сможет

выступать от имени компании. Хорошо, если это

окажется один человек для всей организации, чтобы она говорила как бы одним

голосом;l        создайте информационный

центр, где репортеры смогут получать свежую информацию и работать над своими

материалами. Там должны быть телефоны, факсы

и модемы, чтобы репортеры, работающие на портативных компьютерах, также могли

связываться со своими редакциями. Они также

должны получать там еду и транспортные возможности;l        предоставляйте

постоянный поток информации, даже в ситуации,

когда нет изменений или они отрицательные. Доверие к компании возрастет, если

она будет так же быстро предоставлять

журналистам и плохие новости;l        будьте доступны, предоставляя телефон

для звонков в нерабочее время, номер

вашего мобильного телефона;l        фиксируйте содержание звонков, что позволит

вам знать, какие вопросы интересуют

журналистов больше всего;l        будьте честными. Не следует ни

преувеличивать, ни скрывать факты. Если вы не уверены в чем-

то, скажите об этом. Если вы не имеете права выдать информацию, объясните это.Но

глобальной стратегией должны стать честные

отношения с прессой. Случаи, когда компании рассматривали прессу как врага,

кончались, как правило, неудачей.Кризис — это

одновременно и период принятия тяжелых решений. Поэтому ему особое внимание

уделяет теория принятия решений. Кризис — это

и новая и неоднозначная ситуация одновременно. Кто-то должен все время брать на

себя ответственность за то или иное действие.

Поэтому, с одной стороны, так возрастает роль плана, с другой — «роль личности в

истории». Специалисты по принятию решений

говорят о таких правилах в случае кризиса (Heller R. The decision makers. — NY.,

1991. — Р. 295):1.    Окончательная

ответственность должна лежать, четко и недвусмысленно, на одном человеке.2.

    Высшим лицом избирается тот, кто наилучшим

образом подготовлен к данной работе, вне зависимости от возраста, пола,

социального статуса или других несущественных

параметров.3.    Альтернативы успеху быть не должно — решения должны быть

правильными и они должны работать.4.    Не может

быть ничего святого: нельзя отменять решений из-за принятых ритуалов или

обычаев.5.    Нет ничего святого и в других областях:

решения нельзя блокировать из-за личностных трудностей; люди, которые при этом

мешают, должны уйти.6.    В кризисе все

решает временной фактор: следует принимать решения, несмотря на неотвратимость

крайних сроков, и переводить их в

эффективные действия.7.    В кризисе все находятся в одной давшей течь лодке,

поэтому от каждого требуются сверхусилия.8.

    Прогресс можно измерить, он поддается мониторингу, позитивные результаты

следует широко распространять, чтобы люди

могли увидеть результаты принятых решений и доказательство того, что они

работают.Кризис одновременно предоставляет

возможность показать всем сильные стороны компании. Вспомним, как гибель

«Челюскина» стала победой челюскинцев, о которых

заговорил весь мир. Сэм Блэк видит четыре возможности, идя по которым можно даже

кризис использовать для показа сильных

сторон компании:1.    Необходимая подготовка. Создание плана. Тренировка

персонала. Предоставление средств связи.2.

    Проведение планов в жизнь, если они были хорошо придуманы и регулярно

проверяемы.3.    Работа с масс-медиа,

которые нуждаются в текущих новостях и объяснениях.4.    Принятие во внимание

напряжения у родственников и друзей,

предоставление номеров телефонов для справок.Обратим внимание, что последний

пункт Россия регулярно выполняет, предоставляя

номер телефона иногда даже в рамках программы «Время». Последние примеры —

гибель самолета на Дальнем Востоке и захват

террористами турецкого парома с российскими пассажирами на борту. С другой

стороны, перед нами — чернобыльский вариант с

резким дефицитом информации. Хотя сегодня исследователи подчеркивают, что эта

дозировка информации в результате дала

положительный результат — не произошло развития паники. Аркадий Пригожин также

подчеркивает недостаточность информации в

случае катастрофы, на примере землетрясения в Армении, когда он пишет: «Среди

спонтанных регуляторов следует выделить слухи,

которые в экстремальных условиях приобретают особую окраску. Скажем, аресты

мародеров, бывшие в действительности, в

рассказах «очевидцев» превращаются в «расстрелы на месте». Недоверие к властям

переходит в подозрительность, мнительную

настороженность.... Из-за быстрой смены обстановки, нарушения связей между

людьми слухи в кризисной ситуации еще меньше

способны выполнять позитивную информационную функцию, чем в обычных условиях. А

их дезорганизующее влияние возрастает»

(Пригожин А.И. Социодинамика катастроф // Социс, 1989. — № 3. — С. 40). Слухам

уделяет достаточное внимание и С. Блэк (Блэк С.

Паблик рилейшнз. Что это такое? — М., 1990. — С. 190-192).Западные специалисты

еще и еще раз подчеркивают важность подготовки

плана и тренировки специалистов. И это понятно: частично снимается новизна

кризисной ситуации, уходит стрессовость, которая

обязательно приводит к неправильным решениям. Западный опыт просуммирован Сэмом

Блэком в таких общих принципах (Black S.

The essentials of public relations. — London, 1993. — Р. 142-143):1.

    Необходимой является моментальная реакция на запросы

прессы.2.    Только известные факты можно обнародовать, следует избегать догадок

о причинах и жертвах.3.    Как только

достаточный объем тяжелых новостей собран, следует немедленно созвать пресс-

конференцию. Как можно более полная

информация должна быть выдана на ней, и на все вопросы пресса должна получить

ответ.4.    На пресс-конференциях обязательно

должны быть первые лица. Отсутствие их производит очень плохое впечатление. Роль

выступающего требует особого внимания, так

как его внешность, голос, манера говорить будут воздействовать на телевизионную

аудиторию.5.    Особое внимание следует

уделить родственникам пострадавших. Компания должна проявить максимум возможного

участия. Именно на этом уровне часто

формируется отношение к компании в общественном мнении.В свою очередь «Библия»

американских ПР приводит следующие

типичные ошибки при столкновении с кризисом:1.    Нерешительность, что создает в

публике ощущение некомпетентности и

отсутствия подготовки.2.    Наведение тумана, которое ведет к ощущению

нечестности и нечувствительности.3.    Ответные меры,

которые увеличивают напряжение, а не уменьшают его.4.    Увиливание, которое

создает большие проблемы, поскольку ничто

не может заменить правды.5.    Разглагольствование, которое заменяет действие

разговорами.6.    Конфронтация

«подкармливает» кризис, не давая ему угаснуть.7.    Судебное разбирательство в

еще большей степени привлекает внимание к

кризису.Конечно, исследователям легко констатировать те или иные ошибки,

поскольку они работают вне пресса времени и

обстоятельств. Реальная же кризисная ситуация, включая и «spin control», требует

колоссального напряжения сил и большой

ответственности. Кризис, как правило, протекает в достаточно враждебной

ситуации, в рамках агрессивно настроенных оппонентов,

когда каждый промах может еще и раздуваться до невиданных размеров. Число таких

кризисных ситуаций разного уровня велико и в

нашей жизни, мы просто не обладаем обобщенным знанием, как с ними работать.В

качестве примера удачного разрешения кризисной

ситуации возьмем случай с американским лайнером «Crystal Harmony», приведенный в

«Библии» американских ПР. В лайнере

стоимостью двести миллионов долларов разразился пожар в машинном отделении, что

привело к остановке корабля без

человеческих жертв. На борту находились 920 пассажиров и 540 человек команды.

Капитан сообщил об этом компании в Лос-

Анджелес. Директор по ПР открыл насчитывающее 61 страницу руководство для

использования в случае кризиса. В нем было

представлено пять сценариев неотложной помощи для таких ситуаций: 1) трудовой,

где речь шла о забастовке и задержках с

отплытием; 2) бизнес-ситуации, где были представлены «плохая пресса», плохие

финансовые новости, продажа компании; 3)

ситуации на борту, где речь шла о естественных катастрофах вроде урагана, а

также аварий; 4) медиа, куда попали угроза бомбы,

пожара, потопления; 5) международные ситуации типа терроризма. Каждый высший

управленец компании имел такое руководство как

дома, так и на работе. В результате прошло удачное разрешение кризиса по всем

параметрам. Включая работу с прессой, поскольку

все пункты плана были отработаны заранее.Еще одним удачным примером была борьба

с кризисом в случае с шоколадками «Марс» в

Великобритании. Фронт освобождения животных, обвинив компанию «Марс» в

экспериментах над животными, заявил, что они в

шоколадки подмешивают отраву. «Марс» решила, что если они уберут свои шоколадки

из магазинов (а их в то время находилось там

10 миллионов), это послужит косвенным признанием обвинений. Каждая шоколадка

была проверена в магазине. И только небольшое

падение продаж произошло за три месяца. Объявленное отравление оказалось

обманом. Но оно может быть и реальностью, при этом

проблемой может стать поиск продукта, который кто-то может купить в качестве

подарка и спрятать на время. Поэтому Френк

Джефкинс пишет: «Компанию будут уважать за честность, если она публично признает

ошибку и предложит исправить ее, предложит

возмещение или замену» (Jefkins F. Public Relations. — London, 1992. — Р.

254).При этом ничего экстраординарного в планы кризисной

ситуации не закладывается. Все представленные выше правила не несут в себе

ничего нового. Важен другой аспект — к таким

ситуациям готовятся, их планируют, тренируют персонал. Чрезвычайные ситуации

становятся в результате менее чрезвычайными. Но,

по сути, все эти характеристики достаточно просты и вполне достижимы и у нас.

Американский контр-адмирал Дэвид Кууни,

возглавлявший службу информации Департамента военно-морских сил, так

характеризует данный стиль поведения: «На ранних

стадиях кризисной ситуации не говорите людям вещей, о которых вы не знаете или в

которых вы не уверены... не включайтесь в

догадки... поскольку вы можете оказаться не правы. Кризисная ситуация

распадается на определенные вопросы. Что случилось?

Почему это случилось? Что вы собираетесь сделать, чтобы это не повторилось? Как

это повлияло на людей?» Его главная

рекомендация звучит следующим образом: «Вы должны быть организованы таким

образом, чтобы начать работу с кризисом в

следующие пятнадцать минут» ( цит. по: Center A.H. a.o. Public Relations

practices. — Englewood Cliffs, N.J., 1990. — Р. 288-

289).Специалист по работе с террористами Стивен Слоан (Sloan S. Developing a

proactive approach to crisis management: command post

exercises and the crucial role of the intelligence function // Security Journal.

— 1991. — N 1) подчеркивает необходимость принятия

долговременного взгляда на эту проблему и возросшую роль разведки в определении

потенциальных кризисных ситуаций. В связи с

этим он предлагает следующие пять шагов подготовки:1.    Оценка угроз, где речь

должна идти как о кратковременном планировании (1-

5 лет), так и долговременном (5-10 лет);2.    Построение сценариев;3.    Процесс

предупреждения («предложить лицам,

принимающим решение, альтернативные действия, которые могут быть использованы

для предотвращения или задержки

актуализации кризиса»);4.    Тренировка команды;5.    Оценка тренировки

(«следует провести долговременную оценку,

включающую письменные отчеты и детальный опрос всех участников. Такая оценка

должна содержать предлагаемые изменения в

процессы анализа, сбора и распространения информации. Оценка также должна

включать определение того, какие меры должны

использоваться в будущем, чтобы организация могла предпринимать соответствующие

кратковременные и долговременные меры для

более успешного предотвращения кризиса, задерживать надвигающийся кризис или

управлять им»).Конкретный пример применения

кризисных ПР на нашей почве приводит бюллетень «Мир PR» (1995, № 2). В России

возник скандал с голландской фирмой GMM и

российскими властными структурами. При этом среди обвинений оказалось следующее:

финансирование предвыборной кампании

партии Владимира Жириновского, незаконность деятельности трастовой компании в

России, отмывание криминальных денег.

Антикампания включала в себя: информационную интервенцию, проведение пресс-

конференций и рабочего семинара с последующим

резонансом в прессе, психологический тренинг. Перед началом кампании был

проведен контент-анализ российской прессы и опрос

предпринимателей по поводу обвинений в адрес компании. В результате проведения

ПР-кампании была достигнута главная цель —

изменение негативного отношения СМИ и общественности на

противоположное.Человечество все время проходит через кризисы, при

этом, однако, слабо обучаясь на чужих ошибках. Три Майл Айленд не принес

облегчения в случае Чернобыля, хотя сегодня

специалисты отмечают, что Чернобыль удалось перенести без взрыва массовой

паники. Однако скрытая чернобыльская паника не

прошла у населения и сегодня. Кризис в нашем представлении — это игра без

правил. ПР же учит, что успех приходит к тому, кто

играет по правилам, поскольку в этом случае подобная игра предполагает обучение

и научение. Только так можно победить

неуправляемое развитие ситуации.Директор службы по общественным отношениям

Центра НАСА во Флориде так отвечает на вопрос

о спасении имиджа НАСА после трагедии с «Челленджером» (интервью в: Seitel F.P.

The practice of public relations. — New York etc.,

1992. — Р. 299-300):«В результате катастрофы Challengerа НАСА внесло большое

число изменений в менеджмент и в обеспечение

полета. Все эти изменения и стоящие за ними планы тщательно изучались масс-медиа

и тем самым сообщались общественности.

Совершенно понятно, что в тот период нам следовало быть абсолютно открытыми и

откровенными.В нашем плане общественных

отношений, обновленном после опыта с Challengerом, мы установили более свободный

поток информации между общественными

отношениями и рабочими отделами, получив своевременный доступ к закрытой

информации.Перед аварией НАСА рассматривалось

как высокотехнологическое агентство, устремленное вперед и состоящее из серьезно

работающих и погруженных в проект людей.

Агентство не изменилось. Люди не изменились. У нас будут новые захватывающие

программы, ошеломляющие возможности и новые

решения. Мы должны быть открытыми и искренними, делать все возможное, чтобы

помочь общественности понять эти

захватывающие и всегда сложные программы».Одним из серьезных кризисов, причем

настолько неправильно разрешенным, что он

стал примером для всех учебников по ПР, была катастрофа танкера с нефтью

компании «Exxon» у берегов Аляски. Как пишет Ф.

Зейтель, авария «зацементировала имя « Exxon» во вневременном зале позора ПР»

(Seitel F.P. The practice of public relations. — New

York etc., 1992. — Р. 19). При этом он рассматривает пять проблем, возникших

перед руководством компании:1. Ехать или не ехать.

Приняв свою вину, выразив согласие оплатить все расходы, руководство компании не

поехало на место происшествия. Специалисты

сегодня считают, что первому лицу следовало быть там, ходить в нефти и доставать

мертвых птиц.2. Где разместить медиа-центр.

Оценив, что представители любой информационной структуры будут там, руководство

компании решило разместить центр в месте

катастрофы, предполагая рассыл кассет с пресс-конференциями по всей стране.

Однако оказалось, что это очень маленький городок с

ограниченными возможностями для коммуникации. К тому же была четырехчасовая

временная разница между ним и Нью-Йорком.

Ограниченные телефонные линии не давали журналистам возможности связаться с этим

городком, и пресса оказалась отрезанной от

центра компании. Время пресс-конференций не подходило для утренних газет и для

ТВ.3. Быстрота ответа. В кризисе следует быть

впереди информационного потока, а не позади него. Первое же лицо дало свою

оценку случившемуся лишь через неделю. Пока

«Эксон» думала, оппоненты действовали. Один из ПР-специалистов суммировал

ситуацию следующим образом: «Они проиграли

битву в первые 48 часов».4. Лицо компании. Компания сделала очень многое,

профинансировала большую часть расходов по очистке,

немедленно запустила несколько проектов по спасению фауны. Но она слабо работала

с общественностью. Ее заявления иногда

противоречили сообщениям из других источников. Фильм о событиях «Прогресс на

Аляске», сделанный компанией, вызвал бурю

возмущения по всей стране.5. Работа с последствиями. Компания послала чек на 30

тысяч долларов общественному радио Аляски за

освещение событий, от которого те решительно отказались. Конгресс потребовал

разработки закона о подобных инцидентах.

Работающие на компанию сотрудники оказались под прицелом персональной

критики.Кризис обучает компанию, которая в него

попадает. Но гораздо эффективнее на нем обучаться другим, кризисы которых еще

далеко впереди.Другим не менее значимым

примером, также попавшим во все учебники, является ситуация с отравленным

лекарством Тайленол теперь уже известной и нам

компании «Джонсон и Джонсон». В этом случае речь уже идет о позитивной работе с

кризисом. В сентябре 1982 г. «Джонсон и

Джонсон» столкнулись с ПР-проблемой: сначала трое людей, потом еще несколько

умерли от отравления лекарством Тайленол, в

котором оказался цианид. Это лекарство занимало 35% на миллиардном рынке

анальгетиков. Для самой «Джонсон и Джонсон» оно

давало 20% дохода. Компания открыто общалась с прессой. И хотя она была уверена,

что заражение лекарства произошло не на ее

шести заводах, было принято решение отозвать все эти лекарства из продажи.

Однако когда ФБР обнаружило, что заражение

произошло в ином месте, решили не отзывать все лекарства. Затем заражение было

обнаружено вновь, теперь стрихнином, были

отозваны все 31 миллион упаковок. Проведенный опрос пользователей показал, что

87% из них признали — создатели Тайленола не

несут ответственности за происшедшее. Однако 61% в то же время заявили, что они

больше не хотят покупать данное лекарство.

Несмотря на это, компания запустила данное лекарство в новой пластиковой шапочке

на бутылке с предупреждением не пользоваться

лекарством, если на ней есть повреждения. В результате к началу 1983 г. Тайленол

восстановил 95% своего рынка. Таким образом,

даже серьезный кризис в случае его умелого разрешения не может поколебать статус

компании.Особенности кризисных

коммуникацийКризисная коммуникация признается в качестве новой области знания и

на Западе (Nordlund R. A triangle drama.

Authorities, citizens and media in crisis. — Stockholm, 1994. — P. 6). Одна из

центральных проблем, возникающих при кризисе, это

колоссальный дефицит информации. Кризис разрывает сложившиеся информационные

потоки. Они существуют, но оказываются не в

состоянии выполнять свои стандартные функции. А для нового функционирования

данные системы не приспособлены. Вспомним, к

примеру, постчернобыльскую ситуацию, когда несколько миллионов населения Киева

вынуждены были перейти на свое собственное

«информационное обеспечение», поскольку официальные потоки их явно не

удовлетворяли, к ним сразу возник мощный импульс

недоверия. В случае Чернобыля исследователи предлагают, к примеру, такую

классификацию информационно-психологических

периодов (цит. по: Безверха З. А. Жанрові та лексико-стилістичні особливості

матеріалів преси з проблем Чорнобильскої аварії на

грунті кваліметричного та семантичного аналізу. — Київ, 1997 / Автореф. канд.

дис.): 1. 26-28 апреля 1986 г. — период

информационного вакуума; 2. 29 апреля — 5-6 мая 1986 г. — период информационной

блокады; 3. 6-14 мая 1986 г. — период

информационного прорыва; 4. 15 мая 1986 г. — 14 февраля 1987 г. — период

информационного хаоса с негативными эффектами

когнитивного диссонанса многоканального получения потоков сообщений; 5. 15

февраля — 1 марта 1989 г. — период

информационного рассекречивания с эффектами отчуждения журналистских материалов;

6. 1 января 1990 г. — 31 декабря 1990 г. —

период исследовательской информационно-психологической деятельности СМИ и

плюралистического отражения общественного

мнения; 7. 1 января 1991 г. — 31 декабря 1991 г. — период расследования работы

прессы, телевидения, радио, видео и

кинематографа; 8. 1 января 1992 г. — апрель 1992 г. — период углубленного и

компетентного подхода, относительной открытости

материалов СМИ. Как видим, практически вся эта классификация отражает разные

виды дефицита информации.Сложность кризисных

ситуаций возникает также по следующей причине. Специалисты оценивают ситуации

риска исходя из статистики, отражающей

прошлый опыт. В то же время публика оценивает ситуацию эмоционально, а не

рационально. При этом используется два вида языка

— как вербальный, так и невербальный. Как пишет Р. Нордлунд: «Существенные и

достаточно видимые меры (эвакуации, местное

объявление чрезвычайного положения и под.) могут сопровождать сообщения,

направленные на то, чтобы убедить публику в том,

«что нет причин для тревоги» (Р. 15).Как нам представляется, для кризисных

коммуникаций как особого типа дискурса характерно

оперирование не деталями, а целыми блоками. Люди ощущают нужду в завершенном

типе текста, сюжет которого как бы доводится

до предела: например, во время армянского землетрясения ходили слухи, что

мародеров расстреливают на месте. Сложная ситуация

как бы требует более сложных конструкций для своего описания. Она должна

компенсировать имеющиеся разрывы, когда сознание

оказывается не готовым к восприятию катастрофической ситуации. Кстати,

официальный чернобыльский дискурс первых дней

отличала странная закономерность: власти, наоборот не допускали выхода на

обобщение. Основные рекомендации сводились к тому,

что нужно мыть руки и проводить влажную уборку помещения. То есть знаково перед

нами шел процесс сознательного упрощения

ситуации. Политически он был «отыгран» потом, когда некоторые политологи стали

выводить распад СССР и отделение Украины

именно из этого эпизода аварии. Популярным оппозиционным уличным лозунгом того

времени стало: «Хай живе КПРС на

Чорнобильскій АЕС!»Для кризисных коммуникаций характерным элементом становится

не только дефицит информации, но и потеря

доверия к источникам информации. Поэтому особую роль начинают играть те, кто

выступает перед населением. А это достаточно

разнообразный список, что показывает, к примеру, анализ действующих лиц,

выступавших по телевидению с 28 сентября по 4 октября

1994 года в связи с гибелью парома «Эстония», когда погибло 850 пассажиров

(_‘Estonia’. The disaster in Estonian media. — Stockholm,

1996. — P. 62). Книга вышла в рамках публикаций Службы психологической защиты

Министерства обороны Швеции. В процентах к

числу просмотренных телесообщений данный срез кризисных коммуникаций выглядел

следующим образом:Тип действующего    в

визуальном    в вербальном     упомянутыйлица     сообщении    сообщении     как

источникжурналист    50

    15    22представитель пароходной

компании    26    18    22пассажиры и представители

команды «Эстонии»    20    14    20члены комиссии по расследованию    18    14

    20официальные лица,

администраторы,

представители властей    16    9    13политики    10    8    4команда спасателей

    4    5

    3родственники    2    1    2эксперты    2    4    4другие

(врачи, полиция, профдеятели)    13    14    4Содержание сообщений за этот же срок

распределилось следующим

образом (Ibid. — P. 59):Основная тема    Время вещания    Процент времени

    (в секундах)     вещанияофициальное расследование катастрофы    5150

    18безопасность паромов    2979

    10причины катастрофы    2709    9общественное мнение    2555    9катастрофа

сама по себе    227

    8сотрудничество    2041    7операции по спасению    1642    6экономические

последствия катастрофы    1576

    6жертвы    1507    5смерть и печаль    1466    5фоновые знания    1295

    5психологические проблемы    1279    4влияние

на общество    848    3кризис    539    2другие темы    291    1рок аварии    231

    1этические проблемы

    214    1погодные условия    171    1жертвы, родственники    114    0,4Всего

    28878    100В свою очередь,

опрос аудитории показал, что аудитория оценила ситуацию как такую, где

информации скорее не хватало, чем ее было слишком много

(Ibid. — P. 25):определенно слишком мало    15%скорее слишком мало    27%достаточно

    39%скорее слишком много

    4%определенно слишком много    1%трудно сказать    14%Президентские выборы в

России также в определенной степени

прошли по модели кризисных коммуникаций, где президентская команда, с одной

стороны, активировала в электорате страх, с другой

— представляла своего кандидата как единственного спасителя от этого страха.

Интересно мнение В. Костикова, согласно которому

сорок процентов голосов за Г. Зюганова не являются персональными, а могли бы

быть отданы и любой другой фигуре. «Выборы

показали, что у нас фактически сохранилась однопартийная система» (цит. по:

Россия у критической черты: возрождение или

катастрофа. — М., 1997. — С. 191). Такого рода интенсивную кампанию

исследователи отмечают также в преддверии октябрьских

событий 1993 г. в Москве. «Еще за шесть недель до государственного переворота

многие обратили внимание, что начиная с первой

недели августа усилилось «промывание мозгов» граждан через электронные СМИ,

осуществлявшееся на средства прозападных

фондов. Один за другим с экрана ТВ объявлялись заказные опросы «общественного

мнения» по рейтингу главных политических

фигур» (Иванов И. Анафема. Хроника государственного переворота. Записки

разведчика. — М., 1995. — С. 75).В кризисный период

местные СМИ более серьезно оценивают ситуацию. Как считает Р. Нордлунд, в

кризисной ситуации местные масс-медиа пытаются

сконцентрироваться на решении проблемы, а не на критике власти (Р. 38). Позднее

начинает срабатывать эффект бумеранга и масс-

медиа достаточно серьезно критикуют власти. Приблизительно по этой модели

(правда, из-за жесткой цензуры) работали украинские

масс-медиа в постчернобыльский период. Журналисты же, как и все остальные,

достаточно болезненно воспринимают вводимые

цензурные ограничения. «Исследования показывают, что есть необходимость

включения гораздо больше публичных организаций в

информационные усилия, чем это обычно считалось до Чернобыля. Публичная

информация должна сообщать гражданам о событиях

и объяснять как их причины, так и ожидаемые последствия» (Nordlund R. A triangle

drama. Authorities, citizens and media in crisis. —

Stockholm, 1994. — P. 39).Однако при этом именно СМИ часто становятся источником

развития кризисной ситуации. Можно привести

следующий пример: «Прокатившаяся весной 1996 года в Западной Европе волна

разоблачений и запретов, вызванная опасностью

употребления в пищу говядины «бешеных» коров, заставила в который раз обратить

внимание на поведение СМИ в кризисный

период. А ситуация с «бешеной» говядиной действительно по всем канонам

соответствовала масштабам и значимости кризиса: несла

угрозу для здоровья людей в масштабах не только одной страны-производителя —

Англии, а кроме того, ставила знак вопроса над

судьбой целой отрасли животноводства. «Нет бешеных коров — есть бешеные

журналисты» — в такой гротескно-экспрессивной

форме в который раз прозвучали тогда сомнения по поводу роли СМИ в период

«говяжьего» кризиса» (Лебедева Т.Ю. Искусство

обольщения. Паблик рилейшнз по-французски. — М., 1996. — С. 94). По сути, СМИ

могут выступать не только эхом или

ретранслятором скандала, но и сами могут спровоцировать нежелательное развитие

ситуации.Кризис, который всегда развивается в

ситуации нехватки времени, активно вызывает к жизни прошлые методы решения

однотипных проблем, даже отдаленно

напоминающих данную ситуацию. Так, в постчернобыльский период киевлян усиленно

просили мыть руки. Л. Баткин рассуждает о

жизненной обстановке времен Ренессанса как о тексте: «Все детали обстановки,

окружавшей гуманиста, особенно в медичейскую

пору, были рассчитаны на ученое восприятие, имели универсальное знаковое

содержание. Вилла, лес, холм, прогулка, пирушка,

пение, тишина, уединение — каждый элемент ландшафта имел не только

непосредственный, но и высший смысл, перекликался со

всеми остальными, вписывался в некую предметно-духовную тональность» (Баткин

Л.М. Итальянские гуманисты: стиль жизни, стиль

мышления. — М., 1978. — С. 99). Однотипно кризисный текст, не находя ответа на

свои вопросы в окружающей действительности,

должен системно (и, следовательно, знаково) выходить на определенные пра-

структуры, которые носят гораздо более

организованный характер, чем наши обыденные объяснения.В случае активного

распространения новостной и развлекательной

инфраструктуры Запада на новые страны происходит столкновение двух знаковых

пространств, когда предлагаемые с экрана

сообщения начинают читаться по-иному другими зрителями. Существует и обратная

проблема: восприятие действительности стран

третьего мира зрителями развитых стран. Как пишет Пол Кеннеди: «Все более

расширяется разрыв между восприятием зрителями

развивающегося мира поражающего их богатства, которое представлено во многих

развлекательных сериалах, и гражданами

развитых стран, которым часто показывают немыслимую нищету, отвратительное

питание, последствия войн и природных бедствий,

типичные для Африки, Ближнего и Среднего Востока и других регионов. Страшные

бедствия — подобные эфиопскому голоду 1985 г.

— иногда приводят в ужас зрителей и вызывают широкий общественный резонанс.

Показ снятых на пленку курдских семей, бегущих от

гнева Саддама Хуссейна в начале 1991 г., реакция европейских правительств и

американского общественного мнения — все это

заставило Белый дом оказать помощь в создании анклавов курдских беженцев»

(Кеннеди П. Вступая в двадцать первый век. — М.,

1997. — С. 83).Вероятно, в этом случае зритель вновь ощущает отсылки к

определенной пра-памяти, записанной в истории

человечества, он не смотрит на ситуацию глазами впервые увидевшего все это

человека.Кризисные коммуникации предполагают

множественность воздействия, поскольку возникает элемент информационного шума,

когда трудно вычленить главное и решить, на

что именно реагировать. Приведем несколько примеров из ситуации по штурму Белого

дома в октябре 1993 г. (цит. по: Иванов И.

Анафема. Хроника государственного переворота. Записки разведчика. — М., 1995):·

        «В 23.00 по каналам МБ и МВД стала

поступать информация, что штурм назначен на 4.00 ночи 27 сентября. Перед штурмом

Ельцин организовал психологическое давление

на руководство парламента: к Руцкому приходили Степашин, Явлинский с Болдыревым

и ряд других посыльных с уговорами

немедленно сдаться на милость Ельцина, так как ночью будет штурм» (С.106);·   

    «С 21.30 репертуар «Желтого

Геббельса» [автобус с громкоговорителями. — Г.П.] резко изменился — вместо

«Путаны» пошел афганский цикл. Предпочтение было

отдано песням об атаках, штурмах и действиях десантно-штурмовых батальонов» (С.

133);·        «Среди журналистов было

много информаторов Ерина и лиц, профессионально работающих на спецслужбы

Ельцина. Прямо из «Белого дома» они по

радиотелефонам регулярно докладывали в МВД обстановку, численность наших постов

и вооружений, нередко сообщали свои

наблюдения напрямую в аппарат Ельцина. С журналистами-стукачами никакой борьбы

не велось и их даже не выгоняли. Просто это

обстоятельство мы учитывали и практически использовали, когда нужно было быстро

забросить противной стороне какую-либо

дезинформацию» (С. 87);·        «В эфире эмвэдэшники рассыпали угрозы,

периодически обещали нас всех уничтожить,

кровожадно сообщали, что пленных и вообще живых брать не будут. Сплошным потоком

шли грязные подробности, мат» (С.

327).Характерной чертой кризисного поведения становится непредсказуемое развитие

событий. Например: «На какое-то время

показалось, что вот-вот начнется запланированный митинг. Однако дальше произошло

следующее. Неожиданно для многих

собравшихся в центре площади образовалось некое плотное людское ядро, которое

резко двинулось на Садовое кольцо, в

направлении Крымского моста. Раздались недоуменные возгласы типа: «Вы куда? Мы

же так не договаривались. Митинг назначен

здесь на Октябрьской». Но с Садового кольца уже неслись призывы: «Вперед, к

«Белому дому»!..» (Там же. — С. 201). Возможно, это

связано с неадекватной обработкой получаемой информации, которая имеет место в

толпе, а также очень сильным инстинктом

повтора поведения, присоединения к тому, кто принял решение раньше.Хотя

некоторые модели поведения можно предсказать именно

из-за отсылок к прошлому опыту, даже почерпнутому из такого варианта

коллективной памяти, как кинофильм. Например:«При

приближении демонстрантов мост ощетинился. Колонна остановилась в 100 метрах, и,

чтобы избежать столкновения, на переговоры с

ОМОНом отправилась группа во главе с батюшкой, но щиты не разошлись. И под песню

«Варяг» колонна угрюмо двинулась на

заграждения. История научила: оружие демонстрантов — камни. Люди добывали их,

выковыривая асфальт из трещин на дорожном

покрытии моста» (Там же).В принципе стрессовые ситуации сразу реализуют более

примитивные модели поведения.возрастает

р№K?

Кризисные коммуникации

в чернобыльской ситуацииПостчернобыльская ситуация представляет особый интерес

из-за того, что подобной кризисной ситуации

никто в мире не испытывал в послевоенное время. Более того, имидж Чернобыля

существенным образом стал влиять на выработку

политики в области атомной энергетики в ряде стран мира. По сути, сходные задачи

воздействия на социальные группы возникают в

любой кризисной ситуации. К примеру, для России это была ситуация октября 1993

г. в связи с расстрелом Белого дома. Так, А.

Жмыриков пишет: «Предметом управляющего воздействия лидеров парламента были

массовые настроения. Воздействие носило

прямой характер. Предметом воздействия лидеров президентского окружения также

были массовые настроения. Однако воздействие

носило опосредованный характер, ибо вначале изменялся образ политической

реальности (закрытие оппозиционных газет,

дозированная подача информации, использование привычных для большинства

социальных групп языковых шаблонов высказываний

и т.п.)» (Жмыриков А.Н. Как победить на выборах. — М., 1995. — С. 20). В целом

это способствовало не разрешению конфликта, а

поляризации массовых настроений.В случае подобных массовых беспорядков значимым

элементом становится создание

приближенности цели, она представляется вполне достижимой. А. Жмыриков говорит

об этом, анализируя тактику В. Жириновского и

группы «ЯБЛоко». «Если цель не может быть приближена, тогда необходимо ее

расчленить на подцели. Выбрать из них ближайшую и

расписать ее наиболее ярко» (Там же. — С. 84). Цель может просто

имплантироваться в массовое сознание, чтобы затем выступить в

роли тех, кто может помочь ее достигнуть.Однако для этого следует четко говорить

только на языке самой аудитории, что собственно

является одним из основных постулатов паблик рилейшнз и имиджелогии. Дж. Честара

вспоминает захват студентами одного из

университетов штата Нью-Йорк своего колледжа в 1969 г. в знак протеста против

«военно-промышленного комплекса». Ректор

попытался успокоить своих студентов. «Он вышел на ступени здания и встал перед

студентами. Я находился среди них. То, что ректор

говорил о войне во Вьетнаме и о тех исследованиях, которые проводились в

университете, было сказано блестяще, информативно и

глубоко. Но, к сожалению, студенты этого не оценили. Прерываемые криками из

толпы, сопровождаемые репликами слова ректора

уже имели совсем не тот смысл. Между ректором и студентами не возникло контакта.

И его так и не удалось наладить еще, по

меньшей мере, два дня. Студенты захватили административное здание, которое

держали в своих руках полтора дня» (Честара Дж.

Деловой этикет. Паблик рилейшнз. — М., 1997. — С. 126).При этом даже сегодня

после уроков Чернобыля телевидение, к примеру,

продолжает действовать в «остраненной» по отношению к зрителю манере. Это можно

увидеть на сопоставлении сюжетов посещения

мест пострадавших от наводнения. По одной из новостных программ украинского

телевидения проходят рядом сюжеты о посещении

таких мест в своих странах премьером В. Пустовойтенко и канцлером Германии Г.

Колем (1997, 29 июля). Если о Г. Коле говорится,

опираясь на тексты западного телевидения, поскольку сюжет оттуда, что тот

приехал, чтобы успокоить население, и что теперь армия

будет контролировать состояние дамбы, то премьер В. Пустовойтенко, по сообщению

телевидения, прибывает, чтобы собственными

глазами увидеть разрушения. Это просто констатация «любознательности», но никак

не помощи.Мы остановились на этих вариантах

работы с массовой аудиторией, поскольку случай с Чернобылем особенно с точки

зрения сегодняшнего дня также может

рассматриваться как процесс искажения реальности с целью воздействия на массовое

сознание, чтобы не дать зародиться панике. Во

всех этих случаях наличествуют серьезные опасения в искренности слов и действий

оппонента.В принципе следует отметить такие

существенные параметры работы с массовым сознанием в случае Чернобыля:а)

радиация невидима и последствия ее не видны,

поэтому чернобыльская ситуация развивалась в чисто вербальной сфере, в

значительной части — неофициальной, слуховой;б) в

кризисной ситуации происходит утрировка события массовым сознанием, к примеру,

противнику приписывается большая сила,

оппоненту — большее коварство, чем это есть в действительности; отсюда следует

резко возросший уровень недоверия к действиям

властей;в) массовое сознание защищает свои слабые точки, в данном случае

«прорыв» контролируемой ситуации происходит по

отношению к таким объектам, как дети, что демонстрирует хрупкий баланс сил между

официальными властями и массовым

сознанием.Чернобыльская ситуация представляет особый интерес, поскольку в рамках

нее не было видимых признаков угрозы или

разрушения. Основной объем воздействия был чисто вербальным. Хотя первой

реакцией была реакция и на невербальные события

— были сняты автобусы для эвакуации населения г. Припяти (всего 1125), что

привело к оголенности автобусных маршрутов в городе

и области. 27 апреля в 14.00 была начата эвакуация. 28 апреля на партийном

собрании Киевского университета прозвучал вопрос,

отталкивающийся от событий субботы — воскресенья, на что последовал

успокаивающий ответ, что в данный момент более важной

проблемой является, продавать ли спиртное на Первое мая. Дальнейшие невербальные

события действовали в привычном ритме,

включая первомайскую демонстрацию, что способствовало замедлению распространения

процессов паники.Психолог В. Моляко

выделяет следующие периоды реагирования на чернобыльскую ситуацию:I    —

    недостаточное понимание того, что произошло;II

    —    гипертрофированная интерпретация события;III    —    понимание на

уровне конкретной информации;IV

    —    стабилизация понимания;V    —    пульсирующая интерпретация,

обусловленная новыми сообщениями (Моляко

В.О. Психологічні наслідки чорнобильської катастрофи // Соціальний досвід виходу

з катастроф як потенціал розвитку європейської

безпеки (на прикладі ЧАЕС). — Київ, 1996. — С. 59). Он также говорит о шести

возможных типах реагирования на усложненную

реальность: индифферентный, мобилизационный, депрессивный, повышенно активный,

активно-депрессивный, скрыто

панический.Информация отдела организационно-партийной работы ЦК Компартии

Украины от 30 апреля 1986 г. под грифом

«Секретно» перечисляет не только вопросы от населения, но и циркулирующие слухи.

А это пошли только четвертые сутки после

аварии. Интенсивный характер этого вала неофициального общения передает набор

слухов. Например: «В связи с тем, что средства

массовой информации с большим опозданием сообщили о происшедшем, среди населения

родилось много слухов и домыслов.

Жертвы назывались в количестве от 30-ти до 3 тыс. человек, говорят также, что

погибла вся смена. Ведутся разговоры, что в

республике выпали радиоактивные дожди. «Ходят ли люди по улицам г. Киева?» —

спрашивают в г. Одессе. Кое-кто утверждает, что

госпитали и больницы г. Киева забиты пострадавшими (Киевская обл.), а радиация

повышается во всех соседних, ближайших к г.

Припяти районах (г. Киев). В Припяти якобы началось мародерство, и туда посланы

войска (г. Киев). Отдельные люди пользуются

версиями причин происшествия из источников западного радиовещания»

(Чорнобильська трагедія. Документи і матеріали. — Київ,

1996. — С. 89). Здесь же звучит беспокойство о закрытости информации.

«Оперативно проведенная партийными комитетами,

первичными парторганизациями разъяснительная работа обеспечила нормальный

морально-политический климат в коллективах

трудящихся, по месту их жительства, нейтрализует в основном нездоровые

разговоры. Вместе с тем высказываются просьбы

подробно прокомментировать в печати, по телевидению и радио происшедшее на

Чернобыльской АЭС» (Там же).Особое внимание

сразу было уделено иностранцам. Отдельный пункт секретной докладной записки

МИДа, датированной 1 мая 1986 г., звучал

следующим образом: «Ставится задача исключить выезд за границу заболевших людей

с тем, чтобы не позволить нашим врагам

использовать случайные факты в антисоветской деятельности» (Там же. — С.

90).Информация отдела оргработы (секретно, 12 мая

1986 г.) перечисляет типичные вопросы, показывающие отсутствие информации у

населения. Например: «Часто задается вопрос:

почему киевляне не были предупреждены о повышающемся уровне радиации 1 — 3 мая?

Люди спрашивают, как отражается на

здоровье даже взрослого человека малая доза радиации, повысится ли

заболеваемость раком на Украине, особенно в Киеве? Когда

снизится радиация до первоначального уровня? Почему не сообщается об уровне

радиации у нас? (Волынская, Ворошиловградская,

Днепропетровская, Ивано-Франковская, Черниговская, Житомирская, Сумская

области). Чем объяснить различия в сообщениях

программы «Время» и газет об уровнях радиации? Людям нужна более оперативная и

конкретная информация о состоянии

метеорологических условий в г. Киеве и области. Если радиационная обстановка в

городе благополучная, то почему все же занятий в

школах для учащихся 1 — 7 классов сокращены на 10 дней?» (Там же. — С. 127). Из

этого перечня можно увидеть, что образуется

достаточно сильная чувствительность к расхождениям в передаваемой информации. По

информации общего отдела ЦК Компартии

Украины от 12 мая 1986 г. в каждом третьем письме, поступавшем в ЦК, ставился

вопрос об информированности населения (Там же.

— С. 129).Вся государственная машина была занята изменением риторики

информирования. Стараясь не допускать возможности

проявления тревожности, на самом деле именно этим и порождала тревожные

настроения. Министр здравоохранения А. Романенко 6

мая 1986 г. выступает по телевидению, но текст его выступления исправлен на

более спокойный в ЦК, где он до этого изучался и

изменялся. Все дальнейшие выступления министра сводились к рассказам о

профилактике в виде мытья рук и необходимости

влажной уборки помещений. Что касается первомайской демонстрации, то

председатель Киевсовета В. Згурский, допрошенный в

качестве свидетеля при расследовании ситуации уже в 1992 г., сообщил, что В.

Щербицкий, прибыв к трибуне, заявил: «Я ему говорил,

что проводить демонстрацию нельзя, а он мне кричит, что если наделаешь панику,

мы тебя исключим из партии» (Там же. — С.

700).Массовое сознание, по сути, отказывается подчиняться вводимым официально

принципам интерпретации ситуации. Резко

возросший уровень недоверия отбрасывает официальные сообщения как недостоверные.

Поэтому на фоне бравурных отчетов в

официальных бумагах явственно проявляются «болевые точки» частично

неконтролируемой ситуации. В справке Киевского горкома

партии (23 мая 1986 г., секретно) сообщается:«Вместе с тем необычная ситуация

выявила и ряд узких мест. В начальном периоде

событий из-за недостаточного знания обстановки возникали различные слухи и

домыслы. Повышенную обеспокоенность и

нервозность проявили часть родителей, беременные женщины. Многие из них

стремились вывезти детей и уехать за пределы Киева.

В связи с этим, а также наступлением периода летних отпусков 6-9 мая т.г.

заметно увеличился пассажиропоток. Принятыми

руководством транспортных ведомств мерами положение в течение нескольких дней

было нормализовано. Снизилась до 25-30%

посещаемость дошкольных учреждений. Приблизительно пятая часть учащихся 8-10-х

классов и ныне отсутствует на занятиях.

Больше всего таких в Ленинском — 46,4%, Московском — 33,8%, Печерском — 27,8%

районах. Уменьшилась (примерно на 30-40%)

посещаемость театров, концертных залов, кинотеатров, особенно детских спектаклей

и киносеансов. Сократился поток советских и

иностранных туристов» (Там же. — С. 163).Приведенные цифры наглядно иллюстрируют

распространение страха по городу. В

объяснение подобных ситуаций можно принять такую гипотезу, что элемент страха

присутствует у современного человека почти в том

же объеме. Рационализация его окружения уничтожает этот элемент, загоняя его в

подсознание. Но он легко восстанавливается в

критических объемах при соответствующей активации его. Особенно это касается не

страха за себя, а за своих детей, что говорит о

его даже биологических, а не чисто социальных основаниях. Страх активизируют и

политические деятели в период выборов.

Украинский пример: в период президентской кампании 1994 г. звучала идея, что

избрание Л. Кучмы приведет к гражданской войне

между западом и востоком Украины.М. Горбачев выступает только 14 мая 1986 г., в

чем-то повторяя модель ухода от ситуации,

которую в начале Отечественной войны проявил И. Сталин. Информация Совета

министров Украины 30 апреля 1986 г. практически

противоречила разворачивающейся ситуации. На следующем этапе речь шла не об

отсутствии материалов, а о том, что перед

населением строилась недостоверная картинка действительности. Основной упор при

этом делался на героизме ликвидаторов, что не

снимало дефицита информации на уровне отдельного человека. Огромный объем

официальных материалов можно увидеть в

Информации ЦК Компартии Украины для ЦК КПСС (17 октября 1986 г., секретно):«С

целью нейтрализации ложных слухов,

преувеличивающих опасность случившегося для здоровья жителей г. Киева и области,

в трудовые коллективы были направлены

ответственные работники аппарата ЦК Компартии Украины, президиума Верховного

Совета и Совета Министров республики, горкома

и обкома партии, лекторы общества «Знание», ученые, специалисты. В этой работе

активно участвуют средства массовой

информации. Начиная с 1 мая с.г. украинское телевидение и радиовещание, а с 7

мая республиканские и киевские газеты регулярно

освещают ход ликвидации последствий аварии, организуют выступления ученых,

специалистов о необходимых мерах

предосторожности в зависимости от конкретной ситуации. В мае — сентябре по

республиканскому телевидению и радиовещанию

вышло в эфир 1368 киносюжетов, сообщений и передач. В республиканских и киевских

газетах напечатано около 1150 материалов»

(Там же. — С. 400). Далее сообщается о прошедших по телевидению за этот же

период 11 передачах под рубриками «Вам отвечают

ученые» и «Отвечаем на ваши вопросы». Было прочитано 1200 лекций. Получается,

что за пять с половиной месяцев каждый из этих

каналов получил около двухсот реализаций в месяц, то есть достаточный объем

информации был, по сути, выпущен в массовое

сознание.Этот положительный срез ситуации дополняется попыткой объяснения

элементов неконтролируемости. Они, несомненно,

возникли, поскольку вышеприведенный объем отражает выход информации, но никак не

ее прием. Имеющиеся в каждом человеке

фильтры очень избирательно пропускали через себя подаваемую официальную

информацию. Далее в информации ЦК говорится:

«Абсолютное большинство людей верит сообщениям, передаваемым по нашим

информационным каналам. Но в отдельные периоды

среди некоторых групп населения распространялись слухи, преувеличивающие

опасность для здоровья людей несколько

повышенного радиационного фона, радиоактивной загрязненности воды и продуктов

питания. Основной причиной такой ситуации

является неполная информация о радиационной обстановке в г. Киеве и области, в

известной мере обусловленная ограничениями со

стороны Главлита СССР на публикацию в печати, передачу по телевидению и радио

данных по этому вопросу. Сказалось и то, что в

некоторых газетах, особенно в первые дни после аварии, помещались

противоречивые, недостаточно взвешенные материалы.

Республиканские печать, телевидение и радио проявили неоперативность в

публикации и передаче материалов, разоблачающих

возникающие слухи. Не в полную меру использовался канал устного информирования».

Последнее замечание интересно тем, что,

оказывается, и такой канал был работающим в то время.По сути, было реализовано

несколько моделей работы с общественным

мнением. Можно перечислить такие варианты:Модель первая переводила невидимый

страх в вполне простые действия по защите от

него: мойте руки и делайте влажную уборку помещений. Достоверность этой защиты

не играла роли, ее простота была

психологической защитой.Модель вторая трансформировала нейтральную информацию о

ликвидации в пафосную модель героики по

принципу спасения челюскинцев. Это для советского человека было также

стандартным способом интерпретации кризисной ситуации,

когда СМИ основной акцент делают не на причинах или последствиях, а на героизме

спасателей. Трансформация в героизм работала

везде: ср. вариант «битвы за урожай».Модель третья как бы разрешала дать выход

психологическому страху по строго

фиксированному каналу — можно было спасать детей, отправляя их за пределы г.

Киева, что в какой-то мере снимало накопление

негативных эмоций по отношению к властям.Однако основной моделью стал уход от

показа реальных последствий. Как оказалось,

массовое сознание вполне охотно принимает позитивные интерпретации, пряча свой

страх за ними. В результате панических ситуаций

в г. Киеве не наблюдалась, а в периоды многократно повышенного фона во время

первых дней мая в спокойной манере прошли и

первомайская демонстрация и велогонка. Модель панического страха так и не была

реализована на массовом уровне, поскольку

достоверная информация возникла тогда, когда люди уже не могли влиять на

развитие ситуации. Только 1 ноября 1995 г.

Национальная Академия наук Украины сообщила, что чернобыльские материалы

потеряли свою секретность.Помимо кризиса-

происшествия, к которому относится Чернобыль, существуют социальные кризисы,

которые «вносят «разрыв между реальным

положением компании в данный момент» и ее имиджем, ставя под сомнение его

целостность, и, возможно, в какой-то мере

идентичность» (Лебедева Т.Ю. Икусство обольщения. Паблик рилейшнз по-французски.

— М., 1996. — С. 92). Примером чего могут

служить забастовки. В этом случае ограничение информации, как и в случае

Чернобыля, позволяет управлять ситуацией только очень

ограниченное время. массовых беспор»У>

Переговоры с террористами (опыт ФБР)К проблемам терроризма очень серьезно

относятся во всех странах. Из восьмидесяти

терактов, совершенных в мире за последнее время против первых лиц государств,

шестьдесят четыре достигли цели. Нас

«заинтересовали» проблемы терроризма после теракта против премьера Украины. При

этом возникает и определенный парадокс в

случае политического терроризма: «сколько бы ни говорили полицейские чины, что

уступки террористам ведут к новым актам насилия,

на практике происходит обратное — компромисс превращает «террористов» в

легальную и мирную политическую силу, пользующуюся

авторитетом в обществе» («Общая газета», 1997, 17-23 апр.).Одновременно

переговоры с террористами являются чисто

коммуникативным процессом. В данном случае они нас интересуют как процесс

налаживания контакта и убеждения человека в

экстремальных условиях. Hам представляется, что они возможны только благодаря

отсылкам на определенный символизм, как со

стороны террориста, так и со стороны переговорщика. В изложении некоторых правил

этого процесса мы будем опираться на

исследование специального агента Дуайна Фусельера (Fuselier G.D. A practical

оverview of hostage negotiations. FBI, 1986), а также на

работу конфликтолога Джейн Дохерти (Docherty J.S. Managing diversity during law

enforcement negotiations: the lessons of Waco, 1996,

ms.), анализирующей трагическое освобождение заложников в Техасе.С позиции нашей

темы переговоры с террористами мы можем

представить как попытку форсированно изменить символический мир террориста,

поскольку при этом мы пытаемся заставить его

выполнить условия, чуждые ему. Символический компонент выделяется как

существенный и для межэтнических конфликтов: «страх

оказаться в подчинении становится сильнее любых материальных расчетов. А как

реакция на него возникает стремление к

оформлению определенных символов всей групповой легитимности и защищенности.

Такими символами чаще всего выступают

территория, окружающая природная среда, которые при этом рассматриваются не

просто как источник жизнеобеспечения, а как

неотъемлемый культурный и духовный атрибут. Символическая сторона процессов

межэтнического взаимодействия обладает мощной

реальной силой, когда она «овладевает массами» (Степанов Е.Н. Межрегиональные

столкновения и терроризм с позиций

конфликтологического подхода // Массовое сознание и массовые действия. М., 1994,

с. 95).Московские конфликтологи так ранжируют

цели переговоров с террористами:1)    защита жизни заложников;2)    задержание

захватчиков;3)    возвращение или защита имущества

(Дмитриев А. и др. Введение в общую теорию конфликтов. — М., 1993. — С. 185).При

этом нельзя нарушать эту приоритетность,

чтобы не принести вреда заложникам.Какие же правила (с нашей точки зрения —

оперирования с символическим миром) предлагает

Дуайн Фусельер? Они в сильной степени зависят от типа человека, захватившего

заложников. Часто террористами являются люди с

определенными психическими отклонениями. Поэтому первой задачей становится

установление особенностей террориста, поскольку

от этого зависит тип коммуникации с ним. Естественно, нам спокойнее говорить с

предсказуемым собеседником. Однако в случае

террориста у нас нет времени на то, чтобы съесть с ним пуд соли. В помощь

переговорщикам подготовлена классификация из четырех

типов террористов, каждый из которых обладает своим собственным видением мира.

ФБР установило, что 52% инцидентов с захватом

людей протекает с типом, который обозначен как «ментальное расстройство»,

реализуемый в виде следующих четырех категорий:1)

    параноидальная личность;2)    депрессивная личность;3)    антисоциальная

личность;4)    неадекватная личность.Параноик

имеет настолько растревоженную психику, что реально он находится вне контактов с

реальностью. Он захватывает людей, чтобы

выполнить какой-нибудь выдающийся план. При этом он может получать от кого-

нибудь приказы. Параноики, как правило, имеют

интеллект выше среднего. Поэтому не следует стараться обмануть его. Лучше

принимать его высказывания так, как будто они

являются истинными и для вас.В этом случае вводится правило: избегать споров с

этим лицом по поводу его представлений,

поскольку невозможно рационально убедить его в неправильности его фантазий.

Вместо этого следует обсуждать с ним другие темы,

чтобы наладить связь, и на базе этого искать альтернативное решение его

требований.Например, в 1982 г. в Арканзасе автобус был

захвачен людьми, которые считали, что именно о них говорилось в Библии: пришел

час смерти, а через три с половиной дня они

воскреснут. Заложники были освобождены, но убедить захватчиков сдаться не

удалось. Они совершили самоубийство.Депрессивное

лицо также может находиться вне реальных контактов с действительностью. Здесь

очень высок потенциал самоубийства и убийства

заложников, поскольку такое лицо может считать себя, к примеру, ответственным за

все прегрешения мира.Заложниками часто

являются члены семьи депрессивного человека, который может верить, что, убивая

их, он забирает их из этого ужасного мира. Этот

тип террориста разговаривает медленно, на 15-30 секунд дольше отвечает на

вопрос, все его мысли центрируются вокруг его

ненужности. Поэтому здесь в процесс переговоров вплетается доказательство его

ценности. Это делается следующим образом. Если

просто сказать — «дела не так плохи», он решит, что его не понимают. Вместо

этого разговор переводится в область его интересов,

хобби, чего-то позитивного.Неадекватная личность всегда проигрывает, и так

происходит всю его жизнь. Захват заложников

становится для него попыткой доказать кому-то (жене, друзьям, родителям,

подруге), что он может сделать что-то. Этот тип

символического мира можно дешифровать по фразам типа «Я покажу им, что я могу

кое-что сделать» или «Я докажу, что не козел

отпущения».Наиболее привычным для нас образом террориста является антисоциальная

личность, у которой полностью отсутствуют

мораль и ценности общества, у которой нет чувства вины. Он очень импульсивен,

требует немедленной реакции. Нельзя обещать ему

вещей, которые, как он знает, вы не выполните. С ним необходимо постоянно

поддерживать контакт, чтобы он не переключился на

заложников для возбуждения.В случае захвата заложников возникает так называемый

стокгольмский синдром, когда заложники

начинают ощущать позитивные чувства к своим захватчикам и негативные по

отношению к властям. С точки зрения нашей проблемы

можно сказать, что они переходят на систему мира террористов. Отсюда следует

важное следствие: нельзя доверять информации,

исходящей от жертв. И более того, жертвы могут мешать проведению операций по их

освобождению, не слушаться команд спасающих

их людей.Проблема коммуникативного контакта, установление необходимого уровня

доверия у террористов требует достаточно

сложной работы.Для физического контакта предлагаются следующие правила:1)

    прежде договоритесь, что вам не причинят

вреда;2)    не говорите с ним, если он держит вас на мушке, настаивайте, чтобы

он опустил пистолет;3)    лицом к лицу можно говорить

тогда, когда время прошло и установлен контакт и достигнуто доверие;4)    никогда

не ведите беседы лицом к лицу больше, чем с

одним террористом;5)    всегда держитесь прямого контакта глазами;6)    всегда

имейте план по спасению;7)    никогда не

поворачивайтесь спиной;8)    следите за пространством, от вашего приближения

зависит уровень давления.Установление контакта

состоит в стремлении говорить с террористом на его же языке. Вопросы должны

строиться так, чтобы получать развернутые ответы, а

не только «да» или «нет». Следует избегать негативных ответов со своей стороны,

делая, по крайней мере, вид, что вы пытаетесь

решить проблему именно так, как хочет этого террорист. Не следует употреблять

слов «захватчик», «заложник», чтобы не увеличивать

напряжение. Как и слова «сдаваться», что для него значит провал. Всегда следует

торговаться. Даже если его требование невелико,

все равно за выполнение его в ответ следует просить нечто от него самого.Уильям

Юри в принципе вводит многие похожие

требования как основу проведения стандартных переговоров. Так, он считает, что

для установления доверия необходимо признавать

чувства вашего оппонента. «Не игнорируйте эмоции оппонента. Его нападки часто

вызваны гневом; «каменная стена» часто скрывает

страх; пока вы не рассеете эти эмоции, аргументы разума не будут услышаны» (Юри

У. Преодолевая «нет», или Переговоры с

трудными людьми. — М., 1993. — С. 36). Или такое его правило: «В самом конце

проявите щедрость. Подавите естественное

искушение сцепиться из-за последней крошки. Профессиональный специалист по

переговорам о заложниках говорит: «Мы припасаем

немного гибкости под конец, потому что любим проиграть им последний раунд. В

конце мы становимся покладистей, чем они ожидали,

потому что хотим, чтобы они считали себя молодцами» (Там же. — С. 108).

Интересно, что все эти правила двигаются четко в

эмоциональной сфере, имея попыткой успокоить оппонента. Как и воздействие на

террориста через его собственную семью или

родственников, поскольку их он будет слушать без того предубеждения, с каким он

слушает чужого человека. Правда, Д. Фусельер

считает, что нужно с большой осторожностью давать возможность для разговора

террориста с родственниками. Дело в том, что

преступник может специально вытребовать кого-то, чтобы на его глазах совершить

убийство или самоубийство, поскольку он считает,

что именно они довели его до такого состояния.У. Юри также приводит мнение

специалиста по переговорам, который считает весьма

важным невыполнение первого требования, чтобы сбить террориста с чувства

автоматического подчинения всех ему.Переговоры

должны вести несколько человек, чтобы более объективно оценивать происходящее. В

команде обязателен психолог, который может

использоваться только как консультант, но не переговорщик. Требования к самому

переговорщику, по Фусельеру, следующие:1)

    он должен обладать эмоциональной зрелостью, никогда не срываясь в ответ на

любые выпады;2)    он должен хорошо

уметь слушать, обладать навыками интервьюера;3)    он должен уметь легко

устанавливать доверие к себе;4)    он должен уметь

убеждать других, что его точка зрения вполне рациональна и разумна;5)    он

должен уметь общаться с людьми всех социальных

слоев;6)    у него должна быть практическая сметка, здравый смысл, понимание

уличного типа поведения;7)    он должен уметь

работать в ситуации неопределенности, принимать на себя ответственность, когда

это потребуется;8)    он должен полностью

отдаваться профессии переговорщика;9)    он должен понимать, что если

переговоры не удадутся, ему придется оказать помощь

в планировании захвата, чтобы освободить заложников.У. Юри достаточно подробно

приводит реальный сценарий переговоров с

целью освобождения заложников, происшедших в 1982 г. в США. Приведем его как

пример названного выше правила:«Лауден

задавал открыто сформулированные вопросы, чтобы выяснить, о чем думает Ван Дайк,

чего он хочет: «И как тебя угораздило попасть

в такую передрягу? Как нам ее распутать?» Ван Дайк начал жаловаться на коррупцию

и злоупотребления в тюремной системе штата.

Лауден сочувственно слушал, приговаривая: «Я тебя понимаю», «Я и от других это

слышал», и «Раз ты поднял вопрос, нам удастся

начать следствие по делу о коррупции». Он пытался установить контакт с Ван

Дайком, признавая его доводы и соглашаясь, где только

возможно; по сути,Лауден перешел на сторону Ван Дайка (Там же. — С.

112).Обратите внимание на последнее предложение: чтобы

установить контакт и завоевать доверие террориста, переговорщик переходит на его

символическую систему.Целью переговоров

является формирование у террориста чувства, что вы действительно хотите помочь

ему найти выход в его трудной

ситуации.Происходит столкновение двух символических миров. Переговорщик

выступает как переводчик, который пытается перевести

террориста в новый символический мир. И уже в рамках его искать альтернативные

решения проблемы.Преступники часто уменьшают

охрану, когда ощущают, что они достигли успеха в переговорах. При планировании

захвата следует уступать по каким-то важным для

террориста требованиям. И это тоже планируемый перевод преступника в иное

эмоциональное состояние.Однако возможен вариант,

когда несовпадающие варианты миров приводят к негативным последствиям. Джейн

Дохерти анализирует в этом плане

закончившиеся неудачей более чем пятидесятидневные переговоры по освобождению

заложников в секте Давидианцев в Техасе.

Ошибкой процесса она считает неправильную модель мира, с помощью которой агенты

ФБР подошли к этой проблеме. Основное, что

там не было классических заложников, как это представлялось агентам ФБР. В

рамках этой секты люди жили все вместе, потому

стандартное требование отпустить женщин и детей для них не было естественным.

Далее, секта не могла принять на себя ярлык

«преступников», который пытались навязывать ей в своих планах по освобождению

представители ФБР. Символ «преступника», в

свою очередь, разрешает применение силы. Эксперты также не смогли

проанализировать ситуацию глазами самой секты, то есть

оценить их поведение с точки зрения апокалиптического религиозного движения, а

смотрели на него в стандартной манере захвата

заложников или псевдозаложников. Последнее представляется важным параметром и

носит название «групповой солидарности» (см.

Степанов Е.Н., указ. соч. — С. 101).Основной вывод Джейн Дохерти состоит в

попытке применить более гибкие модели анализа и

разработки сценариев, поскольку неудача в Техасе, по ее мнению, связана с

применением к совершенно новой ситуации старого

сценария. На мое возражение, что для армейской структуры гибкость может стать

губительной, Джейн Дохерти отвечала (личное

сообщение), что структура ФБР не является армейской структурой и достаточно

обучаема и гибка. Она привела в качестве примера

то, что после появления ее статьи ей позвонил руководитель операции ФБР и

полчаса выяснял доводы и результаты исследования.В

целом столкновение символических миров происходит не только в такой жесткой

ситуации, как захват заложников. Это также может

быть более привычная для нас ситуация политического конфликта. И конфликтологи

заняты процессами разрешения конфликтов в

разнообразных контекстах. Ситуация переговоров с заложниками считается успешной,

когда проходит выполнение следующих

стадий:1)    никого не убили со времени начала переговоров;2)    уменьшилось

число эмоциональных инцидентов (к примеру,

вербальных угроз по отношению к заложникам);3)    длительность каждого разговора с

захватчиком увеличивается, его

напряжение, скорость речи уменьшаются;4)    заложники освобождаются;5)    сроки

ультимативных требований

проходят.Серьезной проблемой также является другой символический аспект

терроризма — воздействие показа СМИ на

потенциальных террористов. Коммуникативное внимание служит катализатором

последующего поведения: «жуткие кадры о

многочисленных жертвах действуют на зрителей возбуждающе, особенно на тех, кто

склонен к жестокости и преступлениям,

фактически подталкивая их на определенные шаги. Человеку с гипертрофированным

чувством самомнения после просмотра

аналогичного сюжета непременно захочется стать героем журнальной статьи или

телерепортажа. Не случайно все террористы в

первую очередь требуют приглашения журналистов и представителей властей». И

далее военный российский аналитик Владимир

Васильев предлагает изменить форму подачи информации о террористах в эфире:

«Сообщение об инциденте должно быть кратким и

сухим. Достаточно несколько фраз: самоубийцу разнесло в куски, есть убитые и

раненые. А в кадре показать лишь отдельные

фрагменты: кого-то из пострадавших и то, что осталось от негодяя. Незачем

смаковать жуткие подробности». Или другой пример:

«Садист или группа захватили заложников. Требуют представителей средств массовой

информации, чтобы сделать заявление, и

телевизор для контроля. Предоставив им такую возможность после выхода в эфир,

добавим еще свой комментарий, в котором пусть

выступят люди, «знавшие» террористов ранее, и расскажут о них: мол, один пытался

как-то изнасиловать 60-летнюю женщину, другой

развратничал с малолетними и т.п. Использовать другие варианты, вызывающие

физиологическое отвращение к террористам, через

некоторые подробности из их интимной жизни» («Правда-5», 1996, № 28).К

сожалению, это возможно как предложение, но его трудно

осуществить, поскольку СМИ как раз тяготеют к подаче информации в виде, против

которого и выступает В. Васильев. В событии для

его новостного характера обязательно должна присутствовать драматичность. К

примеру, похищение Альдо Моро в 1978 г. и

последующую двухмесячную активность прессы исследователям удалось

проанализировать в терминах социальной драмы:

нарушение, кризис, восстановление и примирение. При этом любая социальная драма

драматизирует основные параметры данного

общества (Borreca A. Political dramaturgy: a dramaturg’s (re)view // «The Drama

Review», 1993, N 2, p. 66). Вспомним, как и в Украине

всплыли на поверхность все силовые линии имеющихся конфликтов после покушения на

премьер-министра П. Лазаренко. Робин

Вагнер-Пацифиси говорит о том, что «социальная драма манифестируется всегда,

когда люди, включенные в политику, действуют так,

чтобы привлечь аудиторию, сначала и прежде всего решающим разовым действием

(например, похищением), а затем с помощью

продления исходного действия в последовательность ситуаций, которые

структурированы и поставлены так, чтобы удержать

внимание аудитории. Масс-медиа являются местами постановки, сценами, куда

направляет свое внимание аудитория; и именно с

помощью точного определения сюжета (срежиссированности ситуаций) и сцены

(канала), аудитория, а через нее и социальная (или

политическая) драма, находятся в состоянии включенности» (Ibid., — p. 67).

Отсюда вновь возникает проблема переноса одного

символизма в другую сферу: символизм новостной становится законом для

планирования и проведения террористических актов.

Формат новости тем самым становится определяющим не только для политики, но и

для криминального действия.Как видим, все

время приходится сталкиваться с чисто коммуникативной стороной процесса

переговоров. Сложность экстремальной ситуации (в

отличие от стандартного коммуникативного процесса) состоит в том, что:1)

действует прессинг времени;2) неверный шаг может

привести к человеческим жертвам;3) ситуация может оцениваться

неоднозначно.Последняя характеристика имеет и чисто вербальную

составляющую — необходимость наращивания доверия в ситуации, когда этого доверия

может и не быть. Для описания ее можно

ввести понятие зон исчезновения доверия. Если в стандартной коммуникативной

ситуации есть презумпция доверия, поскольку (по

Грайсу — Grice P. Studies in the way of words. Cambridge, Mass. etc., 1989)

предполагается, что мы говорим с максимальным

приближением к действительности, то в ситуации с заложниками постоянно

происходит «выветривание» доверия. Между

переговорщиком и террористом, между террористом и заложниками и даже между

переговорщиком и заложниками (и не только в

случае стокгольмского синдрома, иногда заложники преувеличивают действия

террористов, чтобы принудить полицию уничтожить

террористов). Такая коммуникация получает прикладную задачу установления

доверия.Дуайн Фусельер устанавливает следующие

параметры, которые с истечением времени начинают действовать в пользу

освобождения заложников:1)    увеличивается нужда в

основных человеческих потребностях — еде, воде, сне и т.п.;2)    напряженность

падает;3)    люди, остыв, начинают думать более

рационально и менее эмоционально;4)    формируется «стокгольмский синдром»;5)    у

заложников возрастают возможности

для исчезновения;6)    собранная информация позволяет принимать решения на

более качественном уровне;7)

    увеличивается связь и доверие между переговорщиком и террористом;8)

    ожидания и требования террориста могут

уменьшаться;9)    инцидент может исчезнуть сам по себе, поскольку иногда

террористы отпускают заложников, ничего не требуя

взамен.Как видим, профессиональные коммуникаторы обладают возможностями успешной

работы даже с такими трудными

собеседниками, как террористы. И такие специализированные переговорщики, как

пишет У. Юри, могут, например, летать из Америки

в Мюнхен, чтобы вступить в переговоры при захвате там крупного

бизнесмена.Контент-анализКонтент-анализ активно используется

для решения задач анализа коммуникации в области государственных и бизнес-

структур. Его формулой становится перевод

вербальной информации в более объективную невербальную форму. Поэтому все

определения контент-анализа подчеркивают его

объективный характер. В качестве примера можно привести такие формулировки:·

    статистическая (квантитативная) семантика;·

    техника для объективного количественного анализа содержания коммуникации;·

    техника для делания выводов при

помощи объективного и систематического установления характеристик

сообщений.Объективность понимается при этом следующим

образом: каждый шаг может быть произведен только на основе явно сформулированных

правил и процедур. Поэтому важным

проверочным механизмом становится повторение того же результата другим человеком

на том же материале. Ведь что обычно

происходит в рамках гуманитарных наук: мы можем дать задание для 50 человек, и

они дадут нам 50 результатов. А контент-анализ

является довольно точной исследовательской техникой, за которую государство, к

примеру, согласно платить деньги.Для более

полной характеристики метода необходимо добавить следующее. Первое: все данные

статистики вербального материала

используются для формулирования выводов о невербальных аспектах, например, о тех

или иных характеристиках адресата и

адресанта. Поэтому текстовой материал здесь представляется промежуточным

объектом. Нас в данном случае интересует вовсе не

текст. И второе: само по себе выяснение частоты употребления, например,

писателем X такого-то слова с такой-то частотой не

является контент-анализом. Контент-анализ — это всегда сопоставление двух

потоков. Например, сопоставление двух газет как двух

вербальных потоков. Возможно также сопоставление невербального и вербального

потоков: данных о рождаемости и информации о

детях-героях в литературных журналах. Интерес представляет исследование данного

вербального потока и нормы: частота

употребления определенного слова в произведениях писателя и стандартная частота

употребления этого же слова в языке того

времени.Контент-анализ используется в таких областях, как изучение социальных

оценок тех или иных событий, анализ пропаганды,

методов журналистики, изучение арсенала средств массовой коммуникации,

психологические, психоаналитические исследования.

Этот диапазон охватывает, по подсчетам исследователей, 60% всех работ.Что можно

подсчитывать в вербальном потоке, какие

типичные исследовательские модели существуют? Можно подсчитывать:а) частоту,б)

наличие/отсутствие каких-то тем,в) связь между

темами,г) основные темы.При обработке текстов малого объема, конечно, имеет

больше преимуществ качественный, а не

количественный анализ. Так, смена одного из терминов в китайской периодике

выявила переход к более агрессивному этапу действий

Пекина, за которыми последовала война.Примеры исследовательских тем: «Как

культурные различия отражаются в песнях разных

народов?», «Лингвистические различия между шизофреником и нормальным человеком»,

«Как длина предложения влияет на

восприятие текста?», «Установление автора анонимного текста», «Какие

характеристики отличают бестселлер, мыльную оперу?».

Последний пример особенно интересен для феномена рыночного существования

литературы и телевидения. При этом

устанавливается на основе прошлых успехов: средний возраст героя, средний

возраст героини, тип антигероя и т. д. Имея все эти

характеристики, можно прогнозировать успех будущей книги или

постановки.Установлены три существенных условия развития

коммуникативных процессов, при которых использование контент-анализа является

наиболее эффективным:1. Когда мы имеем

непрямой выход на говорящего, автора. Обычного собеседника мы можем спросить,

что именно означают его слова, зачем он это

сказал. Но есть целый круг ситуаций, когда прямой вопрос невозможен. Например,

когда речь идет о президенте недружественного

государства, о давно умершем писателе, о чужой пропаганде. Во всех этих случаях

перед нами есть только непрямые выходы. Так, в

условиях дефицита информации, например, американцы анализировали отношения

Ельцина и военных на основе того, застегнул ли

он пуговицы на пиджаке, поднимаясь из президиума для выступления.2. Когда

языковой фактор является решающим для

исследования. Есть специфические задачи, где язык очень важен или только

языковой подтекст доступен для исследователя.

Например, установление шизофрении, поиск автора анонимного текста. Установление

авторства текстов, принадлежащих Шекспиру,

Шолохову и т. д. — это тоже задача контент-анализа.3. Когда объем материала

слишком велик. Мы имеем подобные объемы в

случаях массовой коммуникации, литературы, кино. Именно опора на совершенно иные

объемы дает новые результаты. Джон Несбит

заложил основы анализа тенденций, который публикуется раз в квартал, на базе

контент-анализа 6000 газет. Наше индивидуальное

прочтение одной-двух газет не дает возможности увидеть то, что показывает анализ

целого массива. Поэтому подписчиками подобных

материалов, которые позволяют предсказывать будущие социальные и экономические

условия, становятся корпорации и

правительственные учреждения.Оле Хольсти (Holsti O.R. Content analysis for the

social sciences and humanities. — Reading, Mass. etc.,

1969. — Р. 21) дает следующее распределение исследований в области контент-

анализа по наукам, где три дисциплины «закрыли»

собой приблизительно 75% всех исследований: социология, антропология — 27,7%,

теория коммуникации — 25,9%, политическая

наука — 21,5%.Что может быть единицей анализа? Слово или символ — это наименьшая

единица. Тема — это другая единица,

представляющая собой отдельное высказывание об отдельном предмете. При

исследовании литературы и кино, где надо отражать

особенности героя, используют такую единицу, как характер.Существуют достаточно

четкие требования к возможной единице

анализа:а)    она должна быть достаточно большой, чтобы выражать значение;б)

    она должна быть достаточно малой,

чтобы не выражать много значений;в)    она должна легко идентифицироваться;г)

    число единиц должно быть настолько велико,

чтобы из них можно было делать выборку.Определив единицу, следует решить, что мы

будем подсчитывать. Это может быть частота,

может быть место (для газеты это также могут быть размер заголовка, страница, на

которой размещено данное сообщение), это может

быть время для телевидения, радио и кино. Следует добавить, что без компьютерной

обработки материала такая работа невозможна,

поскольку объемы текстового материала очень велики.Приведем некоторые примеры

возможных задач: один источник исследуется в

разное время (например, газета «Правда» с 1975 по 1995 годы), один источник при

выходе на разные аудитории (одна реклама в

разных изданиях). Можно сравнить несколько источников, чтобы определить, чем

различаются коммуникаторы: сравнить нормального

человека и самоубийцу, или выступления разных кандидатов в депутаты, или разных

президентов. Мы можем сравнивать разные

источники, не только вербальные: например, биографические данные писателя и его

романы. Нас могут заинтересовать результаты

воздействия какого-либо события, поведение до и после получения сообщения:

например, экранизация на телевидении и

последующее увеличение спроса на книгу в библиотеках или книжных магазинах. Нас

может заинтересовать количество разных слов,

которые употребляет в своей речи человек в массивах в 100, 200, 500 и 1000 слов.

У шизофреников это количество намного меньше.

Они говорят обо всем в негативном тоне, сориентированы на прошлое, очень много

рассказывают о себе. Если взять, например, такую

характеристику, как количество прилагательных на 100 глаголов, то у нормального

человека их будет больше, чем у

шизофреника.Первые примеры использования контент-анализа датированы

восемнадцатым веком, когда в Швеции частота появления

тем, связанных с Христом, использовалась для принятия решении о еретичности

книги. Во время второй мировой войны редакторы

ряда газет в США были обвинены в связях с нацистами на основании того, что была

обнаружена схожесть в повторении тех или иных

тем на страницах их изданий.Более сложные модели контент-анализа предлагают

суммарную оценку предложений. Шкала оценки

занимает от -3 до +3. Так, предложение «Японские правящие круги являются

коррумпированными» получает следующие оценки:

«являются» — +3, «коррумпированными» — -3. Суммарная оценка складывается

следующим образом: +3 х -3 = -9, т.е. японские

правящие круги получают оценку -9, которая является достаточно негативной.

(North R.C., Holsti O.R. a.o. Content analysis. A handbook

with applications for the study of international crisis. — s.l.,1963. — Р.

95).Оценочный анализ, предложенный Осгудом и развитый Ольсти,

переводит высказывания в два возможных вида. В первом случае объект оценки с

помощью вербального коннектора присоединяется к

прилагательному или оценке в виде общего мнения. Американский пример таков:

Советский Союз (объект оценки) является

(вербальный коннектор) враждебным (прилагательное). Во втором случае объект

оценки с помощью вербального коннектора

присоединяется к другому объекту оценки. Например: Советский Союз (объект

оценки) обычно противостоит (вербальный коннектор)

американским интересам (объект оценки).Контент-анализ предоставляет важный

инструментарий для ПР. Сегодня ведутся разработки

по выявлению автоматическим способом слов с негативной окраской (группа Т. Амака

из ФРГ) по ряду европейских языков, что даст

возможность отслеживать отрицательные отзывы прессы по заказам фирм и

корпораций. Это в принципе отдельная и очень

серьезная проблема определения направленности по отношению к символу.

Предлагается несколько подходов, которые помогают

определить, является ли отношение позитивным, отрицательным или нейтральным. Как

считает Ричард Будд с коллегами, негатив

может отражать социальные конфликты и дезорганизацию, политическую/экономическую

нестабильность и слабость, позитив —

социальную связанность и сотрудничество, политическую и экономическую

стабильность и силу (Budd R.W. a.o. Content analysis of

communication. — New York etc., 1967. — P. 52-53).Особое место занимает контент-

анализ выступлений политических лидеров (Winter

D.G., Stewart A.J. Content analysis as a technique for assessing political

leaders // A psychological examination of political leaders. — New

York, 1977) Уже первые работы такого рода, анализируя выступления Гитлера,

показали, что индекс военной пропаганды, выдающий

агрессивные устремления, состоит в увеличении высказываний о преследовании,

увеличением отсылок на силу, опору на агрессию в

качестве самозащиты, с одновременным уменьшением учета благосостояния других. В

результате такого сопоставления выступлений

Кеннеди и Хрущева получила подтверждение «зеркальная гипотеза», по которой как

восприятие Америки, так и восприятие Советского

Союза искажались однотипно. А сравнение речей Гитлера и Рузвельта за 1935-1939

гг. показали одинаковое возрастание

высказываний о преследовании в период войны, однако только у Гитлера уровень их

был высок и до начала войны.Первый

американский анализ инаугурационных речей своих президентов был сделан в 1937 г.

Для этого использовались четыре категории

самых общих символов: национальный/подлинный (форма правительства, Америка,

наша/моя страна и т.д.), историческая отсылка

(великое прошлое, предки и т.д.), фундаментальные концепты (Бог, Конституция,

свобода и т.д.), факт и ожидание (сегодняшнее

благополучие, уверенность в будущем).Возможные примеры анализов реального

исторического материала представлены также

такими работами, как Тернер Р. Контент-анализ биографий // Сравнительная

социология. — М., 1995 и Бородкин Л.И. Контент-анализ

и проблемы исторических источников // Математика в изучении средневековых

повествовательных источников. — М.,

1986.Отталкиваясь от исследования войны 1914 г. в аспекте принятия решений всеми

участвующими в ней сторонами, Оле Хольсти

(North R.C., Holsti O.R. a.o. Content analysis. A handbook with applications for

the study of international crisis. — s.l.,1963) выделил два вида

исторических источников: первичные, куда попали официальные документы, и

вторичные, куда отнесены журналистские отчеты о

происходящих событиях, интервью с действующими лицами в газетах.При этом

подсчету подлежат темы, а не слова. Общая модель

ситуации, от которой отталкивается кодировка, выглядит следующим образом:Исходя

из этого представления, формулируются

некоторые правила выделения темы:1)    тема не может выходить за пределы абзаца,2)

    нова тема возникает, если происходит

смена:а)     воспринимающего,б)    действующего,в)    цели,г)    категории.В

результате этого тема не должна иметь больше одного

воспринимающего, больше одного действующего, больше одной цели, больше одной

категории. Категории в рамках этого

исследования войны 1914 г. носят следующий характер: констатация политических

условий, констатация разрешения конфликта

(возможные способы разрешения, возможные последствия разрешения), констатация

возможностей (количественное измерение

экономического потенциала, военного могущества и под.), констатация силы

(относительная сила/слабость участников), констатация

дружеских отношений, констатация враждебности, констатация удовлетворенности,

констатация тревожности (негативная оценка себя

или своей ситуации).Р. Тернер к числу преимуществ контент-анализа относит

следующие характеристики:·    это ненавязчивый

метод (нет взаимодействия с фоном исследования, который мог бы исказить

результаты);·    это косвенный метод (выводы исходят

из того, что непосредственно не наблюдается);·    он дает представление об

объектах, которые исследователь непосредственно не

наблюдает (к примеру, тенденции вражеской пропаганды или понимание культур и

социальных структур прошлого).

Пропагандистский анализВ современном мире пропаганда давно уже перестала быть

чисто идеологическим занятием, она покоится на

жестких научных основаниях. Именно последняя война, получившая название

«холодной», была на самом деле войной

семантической, войной семиотической. Она дала значительный стимул развитию

коммуникативных моделей воздействия. Они в

достаточной мере научны, хотя и формулируются с непривычной для нашего уха долей

цинизма. Так, американцы считают, что им

лучше обработать одного журналиста, чем десять домохозяек или пять врачей.

Поскольку человек при этом рассматривается как

канал, а не как адресат информации.Стандартные модели коммуникации дополняются

теперь двумя моделями коммуникации

пропагандистской (Jovet G.S., O’Donnell. Propaganda and persuasion. — Newbury

Park etc., 1992)Модель искривленного источника, где

пропагандист (П) создает искривленный источник (П1), из которого исходит

сообщение (Сооб). Получатель (Пол) рассматривает эту

информацию как такую, что поступила из доступного ему источника П1, поскольку

ему не известен оригинал (П).Модель

легитимизации источника. В этом случае пропагандист (П) тайно помещает

оригинальное сообщение (Сооб 1) в легитимном источнике

(П2). Это сообщение (Сооб 2) передается пропагандистом получателю информации под

видом иного сообщения (Сооб 3) в качестве

такого, что вышло из другого источника (П 2).Следует добавить к этому списку

пропагандистских моделей и использование слухов.

Модель слухового источника: информация используется при отсутствии указания на

источник. Сергей Филатов, руководитель

администрации Президента России, в своем интервью газете «Московские новости»

так охарактеризовал один из возможных

вариантов использования этой модели:«Мы не должны допустить, чтобы кому-то

удался старый партийный трюк. Помните, как это

бывало? Слух об отставке — и тут же вакуум, телефон молчит, приемная пуста. Кто

способен пережить такое?» («Московские

новости», 1994, № 44).Есть и более ранние примеры использования этой модели:

«Все-таки в упорстве, с каким распространялся по

Москве (в разных вариациях) слух о просимом Лениным яде, была какая-то

странность. Я не стал бы об этой «странности» говорить,

если бы позднее несколько раз не пришлось сталкиваться с другими «шепотами»,

инсинуациями, злостного характера заявлениями,

видимо, кем-то дирижируемыми, кому-то нужными и выгодными. Система слухов в

Москве была так распространена, что XIII

партийный съезд, заседавший 23-31 мая 1924 года, счел нужным в особой резолюции

выступить «против распространения

непроверенных слухов, запрещенных к распространению документов и аналогичных

приемов, являющихся излюбленными приемами

беспринципных групп, заразившихся мелкобуржуазными настроениями». Эта резолюция

составлялась Центральным Комитетом

партии, главным образом, с целью ударить по «оппозиции». Фактически она била и

по тем, кто в Центральном Комитете и его

организациях был активным творцом всяких слухов и бумажек, пускаемых с

определенной целью» (Валентинов Н. (Вольский Н.) Новая

экономическая политика и кризис партии после смерти Ленина. — М., 1991. — С.

94).Японские рекламисты установили, что по

слуховому каналу — они называют его «разговоры у колодца» — даже успешнее можно

рекламировать, например, лекарства или

услуги врачей.Гарт Джоветт и Виктория Донелл предлагают следующую схему

пропагандистского анализа:1.    Идеология и цели

пропагандистской кампании.2.    Контекст, в котором происходит пропаганда.3.

    Идентификация пропагандиста.4.    Структура

пропагандистской организации.5.    Целевая аудитория.6.    Техника,

используемая средствами массовой коммуникации.7.

    Специальная техника.8.    Реакция аудитории на технику воздействия.9.

    Контрпропаганда, если она используется.10.

    Эффект и оценки.Выявление идеологии (1) предполагает определение

предпочтений, оценок, отношений, поведения,

которые считаются нормой в данной группе. Понятно, что воздействие, к примеру,

на молодежь должно отличаться от воздействия на

пенсионеров. Идеология в этом понимании представляет собой тот или иной вариант

модели мира, свойственный данной социальной

группе. В нем задаются основные параметры: что считается плохим, что хорошим,

что является правильным, а что нет. Мы

устанавливаем положительный и отрицательный полюс в восприятии данной группы.

Это даст возможность затем подвести новый

неизвестный для нее объект к тому или иному нужному для пропагандиста полюсу.

Идеология в массовом сознании принимает форму

мифологии. Общества переходных периодов совмещают в себе как мифологию прошлого,

так и мифологию настоящего.При

установлении контекста (2) исследователь должен восстановить широкий контекст

событий, найти в нем их интерпретацию. Следует

найти ответы на вопросы следующего вида. Есть ли в этот период борьба за власть?

Каковы основные вопросы, которые волнуют

людей? Насколько они идентифицированы для них? Каковы глубинные представления?

Например, вот ответы на вопрос социологов,

за какие проблемы вы бы взялись, если бы были главой госадминистрации Киева

(«День», 1997, 21 янв.):борьба с преступностью

    59%,социальная защита малообеспеченных    44%,медицинское обслуживание

    42%,сокращение безработицы

    36%,экологическая ситуация в городе    29%,жилищная проблема

    25%,транспортное обслуживание    15%,улучшение

работы жилищно-коммунального хозяйства    14%,развитие образования

    12%,санитарное состояние улиц и домов

    11%,развитие культуры    6%,обеспечение продуктами питания    6%,обеспечение

промышленными товарами

    3%,бытовое обслуживание    2%.Вот ответ на вопрос, какие негативные явления

возникли в стране на протяжении прошлого

года («День», 1997, 4 янв.):безработица    71%,низкая заработная плата    54%,рост

цен    51%,ухудшение

криминогенной ситуации    26%,коррупция в руководстве    25%,падение нравов

    12%,ухудшение экологии

    9%,дефицит продуктов питания    2%.Особое внимание следует уделить принятым

в данном обществе мифам, поскольку

именно на них строятся предпочитаемые модели поведения. Например, вестерн

строится на соответствующем мифе о типе

американца, тоталитарный миф героизировал Павлика Морозова, Стаханова и т. д.,

возвышая социальные характеристики человека

над личностными. Для Америки типичным мифологическим представлением является

модель Линкольна или Клинтона: ребенок

растет в плохих условиях, независимо от них поднимаясь наверх и становясь

лидером, уже на этом новом уровне вносит изменения в

жизнь всей страны.Идентификация пропагандиста (3) — это поиск автора

оригинального сообщения, который, как мы видели по

вышеприведенным моделям, усиленно пытается скрыться. Поэтому здесь актуальным

становится вопрос: кто и почему больше всего

выигрывает от распространения этого сообщения?Определение структуры

пропагандистской организации (4) позволяет увидеть ее

реальные связи, внутренние и внешние. Почему сообщение передается именно по

данному каналу СМК, кто его контролирует?

Почему, к примеру, выступление против премьера печатает именно газета «Регион»?

В организациях есть формальные и

неформальные лидеры, и у них наверняка есть свои собственные предпочтения. У

пропагандистской организации могут быть

ближайшие и перспективные цели. К примеру, у организации зеленых перспективная

цель — ликвидация опасности Чернобыля, а

ближайшая — обработка лидеров мнений в данном обществе.Четкое определение

целевой аудитории (5) представляется очень

важным аспектом ведения пропагандистской кампании. Американцы давно

переключились с обработки массовой аудитории на работу

с лидерами мнений. Так, например, в случае Среднего Востока они считают, что

обработка 10% элиты в результате обеспечит

воздействие на всю страну.Разнообразие техники (6) воздействия — не менее важный

аспект. Особое внимание тут уделяется

визуальной сфере, которая всюду и везде поддерживает сферу вербальную. Особенно

важно привлечь человека в самом начале

пропагандистской кампании, далее он уже легче поддается воздействию. Американцы

описывают случай, когда каирские студенты-

медики, верящие в коммунизм, ни за что не хотели ходить в американскую

библиотеку. Тогда в библиотеке показали фильм об

успехах американской медицины. На фильм студенты пошли, поскольку он был

интересен им как профессионалам, а потом стали

ходить в библиотеку.Следует анализировать разные сообщения из одного источника,

чтобы найти его цель. Какие визуальные

символы присутствуют в этом сообщении? Президенты выступают на фоне

государственных флагов, политики — на фоне своих

предвыборных плакатов. Важную роль играют вербальные инновации.Специальные

техники пропаганды (7) получили огромное

развитие в современном мире. «Резонанс» — трудно изменить существующее мнение,

но можно нужным образом скорректировать

уже имеющееся. Из этого же арсенала и доверие к источнику, и работа с лидерами

мнений, и личный контакт. Оцените разницу в

работе бывших ленинских комнат и Американского дома в Киеве. В одном случае

собрана чисто политическая информация, в другом

— политика принципиально убрана на второй план.Особую роль играет доверие к

источнику сообщения, какой имидж он имеет у

аудитории. К примеру, вот рейтинг доверия к основным государственным и

социальным институтам и организациям Украины («День»,

1996, 6 нояб.), где использовалась шкала от 0 (отсутствие доверия) до +2 (полное

доверие):Церковь    1,31,Вооруженные силы

    1,21,Средства массовой информации    0,99,Служба безопасности

    0,98,Судебные органы    0,82,Прокуратура

    0,82,Президент    0,80,Правительство    0,68,МВД    0,67,Профсоюзы

    0,60,Верховный Совет    0,59,Местные

советы    0,52.Американцы, чтобы обойти в ряде случаев недоверие к официальным

лицам, используют выступления «заменителей»,

например, профессора университета в пользу правительственной политики.Вот ответы

на вопрос, какие категории людей вызывают у

вас наибольший уровень неуважения («День», 1996, 21 дек.), где респонденты могли

давать несколько вариантов ответов:Депутаты

    25%,Директора и начальство    22%,Богатые    17%,Коммунисты    15%,Чиновники

    15%,Собственники

предприятий    10%,Демократы    8%,Иностранцы    3%,Люди другой национальности

    2%Фермеры    2%,Бедные

    1%,Трудно ответить    39%.Пропаганда пользуется такой техникой, как

преувеличение. Кстати, анализ

послереволюционного языка в России, сделанный людьми еще старого поколения,

поскольку мы уже не видим этих отличий, показал

именно это: гигантские успехи, первые в мире и под.Пропаганда старается

использовать эмоциональное влияние, поскольку такие

сообщения легче усваиваются и дольше хранятся в памяти. Би-Би-Си, записанное

нами в самое объективное средство информации,

однако имеет в своей лицензии возможность подчиняться требованиям правительства

в периоды кризисов, что и произошло в 1982 г.

в момент высадки на Фолклендские острова. Тогда была создана радиопередача,

имитировавшая аргентинское радио. В ней

сообщалось, к примеру, что президент Аргентины сказал, что он не пожалеет и

сорока тысяч солдат ради защиты островов. Радио

передавало обращение якобы аргентинских матерей к своим сыновьям-солдатам с

просьбой остаться в живых.Оставшиеся пункты (8-

10) достаточно ясны.Пропаганда хорошо работает только тогда, когда ее приемы не

случайны, а систематичны, причем во всех

областях. Пропаганда всегда была, есть и будет. Не следует сбрасывать это со

счетов. При этом очень важна историческая

перспектива. Сегодняшний взгляд на листовки времен войны, где японцы изображены

в обезьяноподобном виде, удивляет

современных американцев. «Фактически же в своем историческом контексте такие

впечатления легко воспринимались как часть

мифологии, созданной реальностью конфликта (например, внезапное нападение на

Пирл Харбор), и коллективная ментальность,

которая развивается, способна поверить таким стереотипам» (Jovet G.S.,

O’Donnell. Propaganda and persuasion. — Newbury Park etc.,

1992. — Р. 157).Эффективность воздействия опирается на определенный набор

приемов. К примеру, Л. Войтасик перечисляет

следующие варианты:1)    дозировка негатива и позитива, чтобы похвала выглядела

более правдоподобной;2)    введение сравнения

(например: «Вчера в штате Калифорния был запущен очередной метеорологический

спутник Земли. Это 11-й американский спутник в

нынешнем году. Советский Союз за тот же период вывел на орбиту 45 спутников»);3)

    подбор фактов для усиления или ослабления

высказывания (Войтасик Л. Психология политической пропаганды. — М., 1981. — С.

258).Джоветт и О’Донелл проанализировали по

своей схеме пропагандистского анализа войну в Персидском заливе. Приведем

некоторые наиболее интересные

наблюдения.Идеология. Со стороны США Хуссейн моделировался как иракский

диктатор, арабоговорящий Гитлер, недемократ. Такой

подход полностью укладывался в американскую мифологию, которая высоко оценивает

понятия демократии и свободы. Ирак свою

аргументацию строил в рамках представлений о том, что Кувейт пользуется иракской

нефтью, что Кувейт исторически был частью

Ирака. Активное место занимала также идея джихада — войны против неверных,

которая значима для всего исламского

региона.Контекст. Ирак рассматривал свое вторжение в рамках продолжения

десятилетней войны с Ираном. На это же опирались

страны-союзники, когда пытались создать впечатление о серьезности будущей

операции, а не просто прогулочной высадке. При этом

для США центральной стала мифология вьетнамской войны. Именно сквозь нее

интерпретировались происходящие события из-за

«неизлеченности» американского общества от вьетнамского синдрома. Этот акцент на

прошлом подтверждается подсчетом

употребления слова «Вьетнам». Так, с 1 августа 1990 г. по 28 февраля 1991 г. на

тему войны было напечатано 66 тысяч сообщений. И

первым по частоте в этом объеме оказалась отсылка на Вьетнам — 7.299 раз.

Основной идеей интерпретации события стал «другой

Вьетнам».Целевая аудитория. В арабском мире Ираку удалось достигнуть ощущения

мощи своей армии. Даже после остановки

военных действий превалирующим мнением стало высказывание о том, что Ираку

удалось выстоять дольше других. Для США

моделирование Саддама как тирана очень удачно вписывалось в представления

американцев по поводу поддержки свободы и

демократии.Медиа-техники. Телевидение активно использовалось для передачи

эмоциональных сообщений, в то время как пресса —

для идеологического обеспечения. Поскольку впервые были введены жесткие

ограничения для прессы (идея pool coverage),

журналисты боролись за информацию. Но показ брифингов военных создал у аудитории

ощущение невоспитанности репортеров. И

аудитория в этом плане стала на сторону военных. Кстати, точно такие же

исследования были сделаны по поводу освещения

телесетями антиядерных демонстраций. И тогда было установлено, что под маркой

объективности телеэкран создает отрицательный

имидж демонстрантов. Они как бы нарушали порядок. Они были бородатыми и

невоспитанными. После них на площадях оставались

груды мусора. И все это активно показывалось репортерами.Специальные техники.

Дж. Буш объявил 3000 американцев, оставшихся в

Кувейте, заложниками. Такое вербальное обозначение сразу включает в мозгу

среднего американца модель освобождения

заложников. Ирак в свою очередь называл Буша «преступником», «криминальным

тираном», «кровавым мясником».Была и чистая

манипуляция общественным мнением Америки. Как выяснилось уже после, кувейтская

девочка, дававшая свидетельства в

американском конгрессе о зверствах, на самом деле была дочерью кувейтского

посла.Общий вывод Джоветт и О’Донелл таков: если

военные действия оказались хорошо отражены и «замифологизированы», то не удалось

сделать столь же успешно «перевод военной

победы в концепцию мира».Пропаганда является в сильной степени отработанной

коммуникативной технологией, где уже накоплен

достаточно объемный опыт функционирования.Анализ слуховТакая коммуникативная

единица, как слух, являясь достаточно

частотным элементом массового общения, значительно реже попадает в обиход

общения научного. О распространенности этого

явления свидетельствуют данные социологических исследований (см., например:

Лосенков В.А. Социальная информация в жизни

городского населения. — Л., 1983), где, отвечая на вопрос «Часто ли приходится

сталкиваться со слухами?», вариант ответа «иногда»

дали 65% опрошенных г. Ленинграда (среди опрошенных с высшим образованием эта

цифра оказалась еще выше — 71%). Более

современные данные подтверждают распространенность этого явления. Объем (в %)

людей, которые сталкиваются со слухами,

представим следующим образом (Дмитриев А.В. и др. Неформальная политическая

коммуникация. — М., 1997. — С. 134):Варианты

    Август 1992    Май 1994    Ноябрь 1995     (№ 1280)     (№ 1375)    (№

1420)Сталкиваются со слухами

    63,4    75,5    71,8Не сталкиваются со слухами    8,9    6,3

    1,6Затруднились ответить    24,1    21,2

    26,6Слухи представляют определенный интерес и с чисто теоретической

стороны как природой своего самостоятельного

распространения, так и тем, что средства массовой коммуникации, являясь более

организованными, более мощными, в то же время

не в состоянии достаточно оперативно приостанавливать распространение этого вида

массовой коммуникации. Соответственно

борьба со слухами входит в арсенал обязательной работы служб паблик рилейшнз

(Блэк С. Паблик рилейшнз: что это такое? — М.,

1990).Одно из определений слухов, принадлежащее Т. Шибутани, гласит,что это

«циркулирующая форма коммуникации, с помощью

которой люди, находясь в неоднозначной ситуации, объединяются, создавая разумную

ее интерпретацию, сообща используя при этом

свои интеллектуальные потенции» (Shibutani T. Improvised news: a sociological

study of rumor. — Indianopolis, New York, 1966). Анализ

содержания циркулирующих слухов показал следующее распределение (Дмитриев А.В. и

др. Неформальная политическая

коммуникация. — М., 1997. — С. 138):Варианты    Август 1992    Май 1994    Ноябрь

1995     (№ 1280)     (№ 1375)

    (№ 1420)О политике и политиках    31,3    36,7    29,8Об экономике    43,4

    31,2    26,5О национальных

отношениях    15,6    11,0    9,4О людях и событиях в мире искусства    6,5    9,6

    14,2О неразгаданных и

таинственных явлениях    18,3    12,7    9,2О местных происшествиях    18,2    33,9

    41,0Другое    0,8

    1,0    —Слухи используются и в политике. Так, в преддверии

принятия/непринятия украинским парламентом Конституции

активно распространялись слухи про готовый президентский указ о роспуске

парламента в случае негативного решения, что, в свою

очередь, во многом способствовало утверждению Конституции. Или такой пример:

газета «Зеркало недели» (1996, 19 окт.) упоминает

о слухах, сопровождавших обсуждение правительственной программы действий в

парламенте, которые состояли в упоминании о

якобы противодействии ей со стороны президента. И как бы в ответ парламент

принял эту программу. Вот российский пример:

«Россию сотрясают слухи о введении прямого президентского правления, роспуске

парламента и съезда» (Попцов О. Хроника времен

«царя Бориса». Россия, Кремль. 1991-1995. — М., 1996. — С. 83). Так что

манипуляция слухами уже не в первый раз становится

активным моментом политической борьбы.Каковы коммуникативные характеристики

слуха? Согласно классификации

Ю.В.Рождественского (Рождественский Ю.В. Введение в общую филологию. — М.,1979),

для слуха характерна однократная

воспроизводимость перед данным слушающим. Второй раз одному и тому же человеку

данный слух не пересказывается. При этом

важным отличием является и то, что слух обязательно подвергается дальнейшей

циркуляции. Слушающий затем становится

говорящим и передает этот слух дальше. Этот тип сообщения можно назвать

самотрансляционным. Для него не требуется создания

помогающих внешних условий. И даже более того: противодействующие ситуации не

всегда в состоянии помешать распространению

слуха. Таким образом, мы бы хотели охарактеризовать данный тип сообщения таким

свойством, как самотранслируемость. К

подобным сообщениям относятся также и анекдоты. Другой полюс этой шкалы займут

трудно транслируемые сообщения. Затруднения

трансляции могут быть вызваны как содержательными аспектами (например, статья по

квантовой физике не годится для массовой

печати), так и специальными ограничениями, регулируемыми обществом (например,

гриф «совершенно секретно», процедура

спецхранения в библиотеке, архиве). В последнем случае мы можем иметь дело и с

самотранслируемым сообщением, но для

приостановки его трансляции создаются формальные ограничители. Часто они носят

временный характер (например, некоторые

документы не допускаются к использованию на протяжении какого-то ряда

лет).Природа самотранслируемого сообщения такова, что

его трудно удержать в себе. Человек в любом случае старается передать его

дальше, а передав, испытывает психологическое

облегчение. Эта особенность данного вида информации отражена и в фольклоре.

Вспомним: цирюльник не мог успокоиться, пока не

произнес страшную тайну «У царя Мидаса ослиные уши» хотя бы в яму, т.е.

фиктивному слушающему. И высказавшись, стал

обыкновенным человеком.Можно предложить несколько объяснений этому свойству

самотранслируемости:Во-первых, достаточно

часто слух содержит информацию, принципиально умалчиваемую средствами массовой

коммуникации. Естественно, что подобная

информация интересует многих и потому, став доступной, легко передается. Верно и

обратное: слух никогда не повторяет того, о чем

говорят средства массовой коммуникации. То есть мы имеем следующие соответствия:

зона молчания массовой коммуникации равна

зоне распространения слуха, зона «говорения» слуха равна зоне молчания массовой

коммуникации. Собственно эта модель

характерна для любого периода общества. Так, Ж. Лефевр, анализируя страх во

Франции два века назад, отмечал, что при слабой

распространенности прессы в городах «главными источниками информации оказывались

письма (частные и официальные) и рассказы

путешественников. Естественно, что все эти источники недостаточно точны и

нередко передают слухи, сплошь и рядом совершенно

фантастические. Еще хуже обстояло дело с информацией сельского населения. За

небольшими исключениями, информация шла

путем устной передачи сведений: чаще всего получали ее на городских рынках.

Когда доходили слухи об особо крупных событиях,

крестьяне посылали специального представителя в город за сведениями» (Черткова

Г.С. Ж. Лефевр. Великий страх 1789 года //

История ментальностей, историческая антропология. Зарубежные исследования в

обзорах и рефератах. — М., 1996. — С. 216).Во-

вторых, в более широком плане следует отметить, что слух, вероятно, есть

косвенное проявление коллективного бессознательного,

определенных архетипических (по К. Юнгу) феноменов. Это ответ на коллективные

тревожные ожидания, хранящиеся в каждом.

Интересно, что на эксплуатации этого свойства человеческой натуры покоится целый

пласт явлений массовой культуры. Как написал

Н. Кэрролл (Carroll N. The nature of horror // J. of aesthetics and art

criticism. — 1987. — N 1. — Р.51), «ужас расцвел в качестве основного

источника массового эстетического возбуждения». Подтверждением этого могут

служить даже названия типов слухов,

классифицируемых исследователями: слух-желание, слух-пугало, агрессивный слух

(Шерковин Ю.А. Стихийные процессы передачи

информации // Социальная психология. — М., 1975). Слух как коммуникативная

единица опирается на определенные, иногда

затемненные коммуникативные намерения. Однако он материализует их вовне,

проявляет, фиксирует.В-третьих, слух — это ответ на

общественное желание, представление. В нем заключен отнюдь не индивидуальный

интерес, а раз так, то наши мерки, выработанные

при анализе общения индивидуального, слабо переносимы на этот качественно иной

тип общения. Реально слух — это общение

толпы. Элементы строгой логики здесь практически неприменимы. В. М. Бехтерев

(Бехтерев В.М. Коллективная рефлексология. — П.,

1921. — С. 76) писал: «Толпа связывается в одно целое главным образом

настроением, а потому с толпой говорить надо не столько

убеждая, сколько рассчитывая победить ее горячими словами. А когда это

достигнуто, остается только повелевать, приказывать и

давать всем пример, ибо последний действует подобно внушению, чем обычно и

пользуются все знаменитые военачальники». И

далее: «Всякий индивид, поглощаемый толпой, теряет в тормозящих влияниях и

выигрывает в оживлении сочетательных рефлексов

подражательного характера. В толпе индивид утрачивает благодаря действию

внушения значительную долю критики при ослаблении

и притуплении нравственных начал, при повышенной впечатлительности и

поразительной внушаемости».Важной коммуникативной

составляющей, характерной для слуха, является его устность. Слух принципиально

принадлежит неписьменной коммуникации. Он

распространяется в устной среде, теряя многие свои качества, попадая на

страницы, например, газеты. Там он служит лишь поводом

для опровержения или подтверждения, однако не является при этом уже

самостоятельной единицей. Мы недооцениваем сегодня

устный тип коммуникации в связи с всепоглощающим характером письменного

общения.Ю.М.Лотман (Лотман Ю.М. Несколько мыслей

о типологии культур // Языки культуры и проблемы переводимости. — М., 1987. — С.

11) подвергает сомнению деление на низшую и

высшую стадии по отношению к устной/письменной коммуникации. Он пишет: «Для того

чтобы письменность сделалась необходимой,

требуются нестабильность исторических условий, динамизм и непредсказуемость

обстоятельств и потребность в разнообразных

семиотических переводах, возникающих при частых и длительных контактах с

иноэтнической средой».Некоторые наши сообщения и в

современном обществе носят принципиально устный характер. Это все бытовые

разговоры, разного рода неофициальная

информация об официальных событиях, которая может попасть на печатные страницы

только в мемуарной литературе. Дж.Киттей

(Kittay J. On octo // Romanic Review. — 1987. — N 3) справедливо отмечает, что

не все виды устной речи могут адекватно

фиксироваться письменностью, и общество не выработало этих приемов фиксации

сознательно. К подобным специфическим

явлениям, характерным только для устной формы, Дж. Киттей относит хезитации,

исправления, нарушения грамматичности, повторы.

Это действительно те элементы, которые старательно редактируются и уничтожаются

в письменной речи.Слухи являются устными по

своему функционированию. Однако устность как коммуникативная категория более

всеохватывающая и требует к себе серьезного

внимания. Этот тип конвенционализации сообщения качественно иной, чем тот, к

которому мы привыкли в условиях коммуникации

письменной. Попытаемся назвать эти особенные параметры, поскольку они

одновременно будут характеризовать и слух как единицу

именно устной, а не письменной сферы.Устность в сильной степени сориентирована

на получателя сообщения. Только то, что

интересно, может передаваться, сопротивляясь естественному затуханию. К. Бурке

(Burke K. Counter-Statement. — Chicago, 1957)

выделяет психологию информации, характерную для воспринимающей аудитории, в

отличие от психологии формы, характерной для

точки зрения создателя информации. Психология информации управляется при этом

удивлением и тайной. Думается, что элементы

массовой культуры отличаются от культуры «элитарной» использованием именно этих

аспектов устности. Поэтому массовая культура

жестко сориентирована на интересы зрителя (читателя).Таким образом, перед нами

принципиально иное коммуникативное поведение.

Оно настолько отлично от принятого, что зачастую оценивается занижено,

рассматривается как находящееся за пределами нормы.

Слух — также элемент этой инонормы. Его особый характер заключен еще и в особой

тематике. События, попадающие в эту сферу,

отличаются, как правило, определенной терминальностью. Ср. характерные примеры:

смерть известного певца, предсказание

грозного землетрясения, самоубийство госчиновника. Назовем такие события

терминальными. Действующими лицами в них

оказываются известные личности: «слух обычно стремится к персонификации и

концентрируется вокруг известных людей —

писателей, ученых, артистов, спортсменов» (Менделеев А. Козни «мадам молвы»: как

возникают слухи // Литературная газета. — 1969.

— З дек.). Таким образом, определенная яркость содержания слуха достигается как

терминализацией представленных в нем событий,

так и популярностью героев этих событий.Яркость слуха сродни подобной же

характеристике зрелищности театра, мелодрамы. Ясно,

что незатухающее сообщение должно быть принципиально выше по яркости, подобно

тому как театральное событие должно

отличаться от бытового. Но в отличие от громогласности театра слух можно

рассказывать шепотом. Кстати, очень немногие вещи

можно сказать, понизив голос. Например, объяснение в любви, но не прогноз

погоды. Подобные вещи уже не принадлежат сфере

устности.Исходя из вышесказанного мы можем охарактеризовать слух как

самотранслируемое сообщение, осуществляющее свою

циркуляцию за счет:а)    отражения определенных коллективных представлений,

вероятно, коренящихся в бессознательном;б)

    устности как иносемиотичной среды функционирования;в)    терминальности

представленных событий, популярности

их героев, отражающихся в яркости.События, вытесненные с газетной страницы в

слуховую передачу, не одинаковы в разные

периоды. То, что ранее могло пройти только на уровне слуха, потом вполне

оказывается реальным и на газетных страницах. Как

писали Ю. Тынянов и Б. Казанский (Тынянов Ю., Казанский Б. От редакции //

Фельетон. — Л., 1927. — С. 6), «литературный факт — от

эпохи к эпохе — понятие переменное: то, что является «литературой» для одной

эпохи, то не было ею для предыдущей и может снова

не быть для следующей». Подобное можно сказать и о слухе: то, что было в разряде

слухов в одну эпоху, становится газетным

сообщением в другую. Такой информационный круговорот связан, видимо, с тем, что

слухи — это как бы кусок текста, сознательно

утерянного в рамках официальной культуры. Этот текст противоположен ей и потому

не высказывается открыто.Если официальные

факты имеют авторство, то слухи принципиально анонимны. Здесь имеет место как бы

утрированный вариант разговора с самим

собой. Только если дневник — это разговор индивидуального сознания, то слух —

это разговор коллективного сознания с

коллективным же сознанием.Одно из шутливых определений рекламы гласит, что

реклама — это искусство говорить вещи, приятные

для вас. Следует признать, что и слухи представляют собой желаемую информацию.

Ведь даже негативные предсказания в них все

равно принимаются на веру. Такова наша психология и психология восприятия

информации. Точно так же слухи, как и другие явления

устной сферы, должны быть признаны реальными коммуникативными единицами нашего

общения.Cлухи часто используются как

элемент международной коммуникации, примером чему может служить война в

Афганистане. В работе Николая Пикова «Наше оружие

— слухи», представленной редакцией как отрывок большой аналитической записки,

приводятся конкретные примеры подобного рода

(Пиков Н. Наше оружие — слухи // Soldier of fortune. — 1995. — № 4). И если

теоретически в ней нет ничего нового, то в большом

объеме представлены модели распространения слухов на конкретном

материале.Остановимся подробнее на данной работе.

Объяснено также внимание к слухам в такой конкретной ситуации: с одной стороны,

афганцам под страхом смертной казни

запрещалось поднимать листовки, с другой: население было в основном неграмотным.

Поэтому воздействие иного рода практически

было исключено. При этом население принципиально не воспринимало информацию,

идущую от официальных источников, так как

было настроено к ним негативно. Ситуация войны всегда несет в себе дефицит

информации и из-за этого усиление напряженности,

желание получить информацию любыми иными доступными путями.Искусственно

созданный слух в результате своего

коммуникативного движения обрастает дополнительными подробностями

детализирующего характера, что может увести его немного

в сторону от поставленной задачи, но резко завышает его достоверность. Например,

слух о передвижении войск «двигался» вместе с

датой, которая была более поздней, чем та, о которой говорилось вначале. Слух о

вооруженной стычке в караване менял имя хозяина

каравана. Или слух о гибели в засаде отряда моджахедов обрастал подробностями —

среди моджахедов был предатель, который уже

найден. Здесь молва не хотела просто гибели моджахеда, его можно было убить

только путем предательства.Слухи при этом

позволяли решать вполне конкретные задачи. Так, чтобы удержать от выступления

пять полков одного из племен, был запущен слух о

передвижении советских войск. Это слух был не единственным: за три дня противник

получил четыре таких «надежных» сообщения.

Однако потом они были подкреплены невербальными действиями, саперный батальон

афганцев стал искать мины на дороге по

предполагаемому маршруту передвижения. В результате ни один из полков так и не

двинулся с места, поскольку считалось, что

русские выступают и лишь ждут подвоза горючего.Для придания достоверности слухи

запускались как только что услышанное

сообщение Би-Би-Си. Объявлялось о вводе войск, затем для подтверждения

дополнялось, что русским запрещено выходить, и они

живут, как и афганские солдаты, в большой тесноте. Первыми прореагировали на

этот слух духанщики, завезя большое количество

водки.Были отработаны наиболее эффективные с научной точки зрения места для

запуска слуха. Это оказалось базарное знакомство,

знакомство в чайхане, случайный попутчик в машине, ехавшей в район,

контролируемый оппозицией.Эффективность слуха

поддерживалась и опиралась на большой конформизм афганского общества. Запуск

слуха об обмене «Стингеров» на деньги опирался

на то, что в нем рассказывалось, что уже двадцать человек сдали свои ракеты, а в

город под усиленной охраной русских доставлено

более ста миллионов местных денег. «Анализ афганского общества позволил нам

заметить, что определенная часть афганцев легко

идет на нарушения различных запретов, если они уверены, что кто-то неоднократно

уже подобные нарушения допускал. Главное — не

оказаться первым. В их среде подражание — норма поведения, как в хорошем, так и

в дурном, особенно если это сулит материальную

выгоду» (Там же. — С. 40). Как видим, слухи — это не только теоретическая

истина. Они активно используются на практике, в том

числе и международной.Аналитическая группа фонда «Реформа» под руководством

Андроника Миграняна («Независимая газета»,

1997, 18 апр.) констатирует следующий эпизод борьбы за президентское кресло:

«Достаточно напомнить, как президентская кампания

Зюганова стала сбавлять свои обороты после санкционированных утечек информации о

готовившемся российской властью силовом

ответе на «антибеловежские» голосования Думы середины марта прошлого года.

Похоже, с этого момента напуганное руководство

КПРФ заведомо смирилось с «почетным» вторым местом своего кандидата на

президентских выборах». Опора на санкционированную

утечку два или три раза встречалась также и в ключевых вопросах современной

украинской истории.В завершение приведем еще один

пример использования слухов в изложении О. Попцова (Попцов О. Хроника времен

«царя Бориса». Россия, Кремль. 1991-1995. — М.,

1996. — С. 379-380):«21 марта 94-го года в ночном информационном вещании

выбрасывается еще один фонтан слухов. О срочно

выехавшем в Сочи премьере (где отдыхает Президент), о приведенных в боевую

готовность частях спецназа, о телефонной связи

Белого дома, работающей в одностороннем режиме. И тут же, через минуту,

опровержение. «Только что мы связались с канцелярией

премьера. Не подтвердилось. Связались с Генеральным штабом — не подтвердилось».

И телефонному молчанию в Белом доме

нашлось объяснение. 21 марта — воскресный день.Легкость, с которой произносятся

и тиражируются слова о частях специального

назначения, приведенных в готовность, армии, поднятой по тревоге, говорит не об

изменившейся ситуации, просто механизм

дезинформации достигает своего совершенства. Вторая среда информации, каковой

принято считать слухи, незаметно для нашего

сознания становится первой. И в этой налаженной системе дезинформации находят

свое место не только органы безопасности, пять-

шесть изданий, два-три информационных агентства (Постфактум, скажем, или АРНИ),

но и правительство, его пресс-службы, и даже

Кремль, аппарат Президента. Всякая замкнутость власти, ее желание избежать

утечки информации по поводу своих решений и

действий, лишь усиливает давление второй информационной среды. В этом случае

закон информационного пространства вечен:

«Если информации нет, ее придумывают».Мы привели столь длинную цитату, поскольку

О. Попцов в ней, даже будучи

государственным деятелем, четко ощущает недостаточность информационного

обеспечения населения, связанную с тем, что СМИ не

в состоянии выступать в роли «переводчика» фактов уровня страны на факты уровня

комнаты.Анализ анекдотовАнекдоты, как и

слухи, активно используются в качестве средства неформальной коммуникации.

Анекдот в сильной степени разрушал официоз

брежневского времени, создавая свой вариант интерпретации действительности. И

поскольку он более четко отражал

индивидуальные потребности, то этот вариант интерпретации в большинстве случаев

оказывался предпочтительнее. К примеру,

Брежнев-генсек пародировался в нем в максимальной степени. Если чукча

выставлялся в идиотском свете, будучи безымянным, то

Брежнев обладал индивидуальной конкретикой. В анекдоте пародировались не просто

абстрактные черты, а вполне узнаваемые

характеристики. Если официальная идеология тиражировала нужные ей тексты, то

массовое сознание тиражировало свои тексты в

виде анекдотов.Интересно, что анекдот отражал те же существенные с точки зрения

идеологии того времени моменты. Есть анекдоты

о Чапаеве, Ленине, Хрущеве, Сталине. Дружба народов парадоксальным образом

реализовывалась в анекдотах о чукче, о грузине и

под. Единственным положительным самогенератором в национальной области был

только вариант армянского радио.По своей

структуре анекдот строится как столкновение нескольких интерпретаций. Идя по

одной из них, мы в конце его переходим в иную,

противоречащую первой. Е. Курганов говорит следующее: «Анекдот — жанр

пересекающихся контекстов, жанр, предполагающий

пересечение несоединимых контекстов. Причем точно известен тот отрезок текста,

где происходит пересечение — оно становится

возможным только в финале» (Курганов Е. Анекдот как жанр. — СПб., 1997. — С.

29).Хотя анекдот может быть развернут в иной тип

текста (типа гоголевского «Ревизора»), но его суть именно в этой мини-форме.

Столкновение двух независимых символических

плоскостей в принципе характерно для любой текстовой реализации. В этом плане

Чак Норрис в виде техасского рейнджера

однотипен Павлу Корчагину, поскольку они реализуют восстановление справедливости

(нормы). С врагом Чак Норрис реализует себя

по-иному, чем с другом. Но он обладает этими двумя вариантами грамматики

поведения, что позволяет ему переходить из одного

символического мира в другой, из дружелюбного во враждебный, и обратно.

Грамматика «мордобоя» эстетизируется тем, что она

применяется к врагу, в то же время «злодей» применяет те же правила поведения к

положительным героям. Первый перенос

считается нормальным, чего нельзя сказать о втором.Рейнджер Уокер равноценен

Павлу Корчагину в плане борьбы со враждебной

стихией. Любая система нуждается в динамике. В результате чего порождаются как

правильные, так и ошибочные варианты

поведения. Задача Уокера, реально, сводится к борьбе с несомненно динамичными,

но столь же и ошибочными вариантами

поведения. Именно из-за этой его функции он и получает право на иную грамматику

поведения. Речь при этом идет о восстановлении

разрушенного. Кстати, в случае Павки Корчагина речь идет о порождении нового.

Это иной отрезок того же мира, когда новое начинает

рассматриваться как более важное, чем старое. Л. Баткин пишет о времени

Возрождения: «Следующее столетие уже сплошь будет

заполнено названиями книг, в которых встречается слово «новый» в качестве

синонима чего-то почтенного и насущно необходимого.

И это после того, как извечно таким синонимом было, напротив, древнее,

освященное сходством с первообразцами. Понятно, что для

этого нужно было не просто сменить идеологическую установку, но перевернуть

прежнее мироотношение — никак не меньше!»

(Баткин Л.М. Итальянское Возрождение: в поисках индивидуальности. — М., 1989. —

С. 56).В этом плане инноваторами являются и

Ивасик-телесик, и Буратино, которые не удовлетворяются той действительностью, в

которую они помещены. Герой как символ, по

сути, может двигаться только в рамках такой же символической действительности.

Для героя облегчен переход из пункта А в пункт Б.

Такой переход невозможен для тех, кого герой защищает. В эту группу может

попасть женщина, ребенок, раненый, то есть люди с

определенными физическими отличиями от универсальных физических возможностей

героя.Уокер-техасский рейнджер в таком

фильме, как «Поезд с деньгами», действует в контексте железнодорожной

проблематики, как Павел Корчагин, который строил

узкоколейку, чтобы доставить топливо в Киев. Уокер, со своей стороны, должен не

дать вмешаться преступникам в доставку 28

миллионов долларов для банков Далласа. Особенностью такого героя является

способность действовать не только в своем, но и в

чужом символическом мире. Уокеру, конечно, удается задержать преступников и

найти вагон с деньгами, отогнанный на старый

мясокомбинат по заброшенной железнодорожной ветке.Анекдот, как и герой типа

Уокера, живет в двух символических мирах: он

содержит в себе две интерпретации ситуации. Брежнев по своему поведению

становится сродни чукче из анекдота, потому что

оказывается не в состоянии выполнить элементарного действия. Если чукча стучит

по столику, пытаясь заставить говорить телефон,

то Брежнев дома достает из своего письменного стола бумажку, чтобы в ответ на

стук в дверь прочесть с бумажки слова «Кто там?».

Анекдот дает противоречащую официальной интерпретацию поведения генерального

секретаря, затрагивая самые чувствительные

струны принятой на тот момент в государстве иерархии.Анекдот, как и Уокер,

сериален, что является существенным признаком

массовой культуры. «Война и мир» не сериальна, возможные продолжения уже

принадлежат иному контексту, не рассматриваясь

равноценно с оригиналом. Все серии Уокера, все серии анекдотов о чукче или о

Брежневе равны между собой. В случае фильма мы

имеем коммерческий продукт, в котором заинтересованы его создатели. Филипп

Шлезинджер говорит о восьмидесятипроцентном

присутствии американского кино на европейском рынке, что отражает тот факт, что

индустрия фильмов находится в экспорте США на

втором месте после самолетостроения (Schlesinger P.R. Europeanisation and the

media: national identity and the public sphere // ARENA

(Advanced research on the Europeasition of the nation-state). — Working paper. —

1995. — N 7).Чернобыльские анекдоты также сериально

исследуют сферу массового сознания, которая пугала на тот период население

(квадратные головы, двухголовые люди и под.).

Чернобыльский анекдот появляется не в первый период, характеризуемый паникой из-

за отсутствия информации, а тогда, когда

массовое сознание уже получило достаточный объем информации. Это переработка

данного большого объема в определенную

имиджевую сферу, когда эксплуатируется только один параметр, замещающий целый

набор признаков сложного объекта. Поскольку

массовое сознание не в состоянии работать с такого рода объемами, оно начинает

более интенсивно эксплуатировать один параметр,

который выполняет функцию замещения всех остальных.Т. Чередниченко использует в

своем анализе анекдотов сталинского времени

термин «страхосмех». Она пишет: «Если историю советского анекдота представить в

виде некой типологической шкалы, то она свяжет

две смысловые точки. В первой, в которой смеется и страшит сам вождь, реакция

слушателей обнаруживает долю восхищения

властью, поскольку ее представляет непредсказуемый «анекдотист». Этот пункт

ближе всего тексту власти. Через смех над глупцами-

лидерами и над нелепой системой анекдот развивается в сторону сквернословящего

текста свободы, когда раскрепощение,

испытываемое при надругательстве над святынями, сопрягается с пугающим чувством

омерзения от участия в этой акции»

(Чередниченко Т.В. Между «Брежневым» и «Пугачевой». Типология советской массовой

культуры. — М., 1993. — С. 29-30).Анекдот,

как и слух, проникает в массовое сознание вне контроля официальной сферы. И в

этом особый интерес, который проявляют к нему

специалисты по информационным войнам.Структурно анекдот отражает логику

двусмысленности. Краткость его обусловлена именно

этим, поскольку невозможно вести повествование сразу в двух символических мирах.

Столкновение их и приводит к завершению

текста анекдота.Анекдот выгоден как тип сообщения, поскольку способен к

самостоятельному распространению. Одновременно он

слабо контролируется со стороны власти, поскольку распространяется исключительно

устными каналами, что не столь значимо в

обычной ситуации. Например, Джон Лено в своем ток-шоу по NBC может произнести

шутку, которая невозможна в нашем

коммуникативном пространстве. По поводу Моники Левински он сказал, к примеру, в

один из дней июня 1998 г., что эта любовь у нее

навсегда, поскольку какая девушка может забыть своего первого президента.

Для ситуаций, в которых действуют вооруженные силы,

характерен особый характер. Их смело

можно назвать кризисными, поскольку здесь начинают действовать иные законы, чем

в мирное время. Поэтому столь значительное

внимание всегда и во все времена уделяется боевому духу своей армии.На разных

уровнях мы постоянно сталкиваемся с теми или

иными вариантами кризисных ситуаций. Самым простым из них является конфликт. Но

его, в отличие от кризиса, конфликтология

считает нормой. Ошибкой является лишь разрешение конфликта неправильными

способами, а в принципе конфликты способствуют

увеличению жизнестойкости системы, поскольку вскрывают ее «болевые точки».

Отсюда и повышенное внимание к разумному

разрешению конфликтов, а не их игнорирование, которым частично отличается

западная конфликтология.Кризисная ситуация — иная,

это уже разрушенная система. Многие крупнейшие компании мира исчезли, поскольку

не смогли адекватно отреагировать на

разразившийся кризис. В последнее время число кризисов и аварий резко

возрастает. Почти везде их сопровождают человеческие

жертвы. И кризис сразу же становится новостным событием для средств массовой

коммуникации. Как справедливо отмечает

профессор Сэм Блэк, подобное событие может иметь «серьезные последствия для

компании: оно даже может угрожать будущему

существованию компании. Поэтому менеджмент кризиса сразу же включает кризисные

паблик рилейшнз» (Black S. The essentials of

public relations. — London, 1994. — Р. 139). Перед нами проходит как бы всплеск

подобной информации, формирующей общественное

мнение. С другой стороны, этот поток становится менее управляемым, а то и вовсе

неуправляемым. В этой ситуации уже сложнее

ограничивать доступ к данной информации: она переходит из разряда внутренней в

общественную. Все это и приводит к особому

вниманию паблик рилейшнз к кризисному управлению, делая его на сегодня одной из

самых бурно растущих областей (наряду с

финансовыми и правительственными ПР). Питер Грин (Green P.S. Winning PR Tactics.

— London, 1994) определяет область кризисного

управления следующим образом: «Это менеджмент ПР-аспектов таких серьезных

событий, которые обладают потенциалом

практически внезапно разрушить или серьезно повредить репутации организации» (Р.

136). При этом он приводит целый список

возможных событий: естественное бедствие, бедствие, созданное людьми, утечка

информации, юридические проблемы,

экологические проблемы, поведение высших управленцев, неточное информирование

прессы, правительственные действия. П.Грин

также говорит о том, что техника ПР, используемая в этих случаях, та же, важное

же отличие состоит в том, что отличаются условия,

роль временного фактора и различного рода давление.Приведем примеры подобных

кризисных ситуаций:США: Группа зеленых

заявляет, что пестицид Алар, используемый при выращивании яблок, приводит к

увеличению заболеваемости среди детей. В

результате громкого освещения по телевидению продажа яблок резко падает, что

сразу отражается на фермерах.РОССИЯ: Газеты

пишут, что американские куриные окорочка не являются безопасными для здоровья.

Отсюда следует приостановка закупок. США в

результате вмешиваются на уровне вице-президента А. Гора и добиваются возврата

объема поставок, с российской же стороны

возникает требование ужесточения медицинского контроля.УКРАИНА: На высоком

уровне в 1995 г. сообщается о предстоящем

введении гривни (за год до ее реального введения), начинается массовая скупка

долларов, происходит падение курса денежной

единицы.Кризисная ситуация на индивидуальном уровне хорошо описана, к примеру,

Борисом Пастернаком в романе «Доктор

Живаго» в ситуации, когда Лара стреляла в Комаровского. «Комаровский рвал и

метал. Разноречивые чувства теснились в его груди.

Какой скандал и безобразие! Он был в бешенстве. Его положение было в опасности.

Случай подрывал его репутацию. Надо было

любой ценой, пока не поздно, предупредить, пресечь сплетни, а если весть уже

распространилась, замять, затушить слухи при самом

возникновении» (Пастернак Б. Доктор Живаго. — М., 1989. — С. 100). Здесь перед

нами проходят все существенные аспекты

кризисной ситуации, а именно:А. Событие произошло, его уже не изменить:Б.

Немедленно следует заняться «лечением»

информационного представления события;В. Информационное представление события в

сильной степени начинает развиваться в

независимой от нас плоскости.В кризисной ситуации масс-медиа могут выступить

либо в роли друга, либо в роли врага. Жесткая

ситуация еще более ужесточает взаимоотношения с прессой. Здесь работает

пословица «дружба — дружбой, а служба — службой»,

хотя заранее выстроенные хорошие отношения с прессой, конечно, сослужат и тут

пользу.Американские специалисты по ПР

предлагают учитывать следующие позиции в подобной ситуации (Wilcox D.L., Nolte

L.W. Public Relations writing and media techniques. —

N.Y., 1995):l        фраза «без комментариев» только усилит враждебность;l   

    всегда старайтесь помочь;l   

    знайте о времени выхода теленовостей и газет, не собирайте пресс-

конференцию, когда этот срок остается позади;l   

    знакомьтесь с журналистами заранее, это поможет вам узнать о технологии их

работы, а они будут знать о вас и вашей

компании.Главным правилом, сформулированным еще в начале века «отцом ПР»

американцем Айвом Ли, является честность и

открытость организации в кризисной ситуации. Фрейзер Зейтель (Seitel F.P. The

practice of public relations. — New York etc., 1992. — Р.

545) формулирует это так:ГОВОРИТЕ ВСЕ И ГОВОРИТЕ ЭТО ПОСКОРЕЕ!Быстрое

прохождение информации приостанавливает

возникновение слухов, с которыми уже не придется бороться, что в противном

случае станет еще одной программой ПР. Пресс-

секретарь президента Картера Джоди Пауэлл заявил по этому поводу: «Плохие

новости во многом схожи с рыбой. Они не становятся

лучше со временем».Профессор Сэм Блэк классифицирует кризисы на известное

неизвестное и неизвестное неизвестное. В первом

случае речь идет о том, что в ситуации кризиса в авиации, на железных дорогах, в

химической промышленности, ядерной энергетике,

на газопроводах и под. мы знаем, что авария возможна. Она нам известна, только

неизвестно, когда и как это может произойти

конкретно. С.Блэк также перечисляет другие варианты подобных ситуаций, которые

необязательно связаны с аварией. Это может

быть компьютерное мошенничество (вроде чеченских авизо). Это может быть смерть

председателя и т.д. «Быть готовым ко всему» —

такой должна быть официальная политика», — пишет Сэм Блэк (Ibid. — Р. 139).

Неизвестное известное предсказать невозможно, это

может быть землетрясением, загрязнением продуктов. Здесь также требуется

моментальная реакция в правильном направлении. И к

ней также следует быть готовым.«Библия» американских ПР (Cutlip S.M. a.o.

Effective Public Relations. — Englewood Cliffs, N.J., 1994. —

Р. 366) классифицирует кризисы и возможные сценарии их развития следующим

образом:1. Внезапные кризисы, когда нет времени

для подготовки и планирования. Сюда подпадает крушение самолета, землетрясение,

пожар, гибель первого лица, что требует

заранее согласованных между ведущими управленцами действий, чтобы не дать

развиться непониманию, конфликту, задержке в

реакции.2. Возникающий кризис дает время для исследования и планирования, где

задачей становится проведение коррекции до того,

как кризис перейдет в критическую фазу.3. Постоянные кризисы, которые могут

длиться месяцами или годами, несмотря на усилия по

их приостановке. Сюда, к примеру, подпадают слухи.Сложность кризисной ситуации

обусловлена ее новизной. Это всегда новая

ситуация, к которой мы оказываемся неготовыми. Человек в принципе плохо

принимает решения в новых ситуациях, это связано с

тем, что, как показали исследования, в стрессовых ситуациях у нас начинают

работать более древние участки мозга, приближающие

нас к животным. Поэтому и затруднена выработка качественного решения. Другие же

исследования говорят, что в подобных ситуациях

у человека возникает иная биохимия крови, и это тоже затрудняет выработку

правильного решения. Однако необходимо помнить, что

главным правилом работы в момент кризиса должна быть предварительная подготовка

к нему. Тогда он перестает быть новым и

неожиданным. Когда руководитель движется по заранее разработанному сценарию

поведения, он не ощущает себя загнанным в угол.

Министр обороны США Р. Макнамара говорил, что ядерного противника нельзя

загонять в угол. И это понятно, лучше дать ему время

на раздумья, и тогда он примет более разумное решение.Кризисные ситуации

достаточно трудны и в силу определенной

динамичности. Кризис — это событие, во время которого мы всегда ощущаем дефицит

времени. Здесь нас вновь может выручить

предварительная подготовка. В нее временной параметр закладывается заранее, как

бы «консервируется», и приходит на помощь

тогда, когда нам его не хватает. Поэтому у любого западного руководителя всегда

лежит дома и на работе план действий в случае

возникновения кризисной ситуации. Динамическое развитие ситуации может победить

только столь же динамическое поведение

кризисной команды. К предварительной работе необходимо отнести и наличие

круглосуточно работающего телефона, по которому

пресса может узнать о развитии событий. Отсюда же требование о передаче прессе

свежих видеоматериалов, чтобы телевидение, к

примеру, не крутило бесконечно исходные картинки аварии.Есть определенные

сигналы, которые показывают, что кризис возник и

развивается. Компания часто оказывается не подготовленной к кризису и не всегда

в состоянии верно среагировать на сигналы

кризисной ситуации. Одно из американских исследований показало, что из 390

промышленных и сервисных компаний США только 290

имели планы поведения на случай кризиса. Фрейзер Зейтель формулирует следующие

семь предупреждающих сигналов развития

кризиса (Seitel F.P. The practice of public relations. — New York etc., 1992. —

Р. 541, 544-545):1.    Удивление (кризис приходит, как

правило, неожиданно, поэтому часто ПР-специалист узнает о кризисе, получив

звонок от журналиста с требованием информации);2.

    Недостаточность информации (одновременно начинает происходить ряд событий,

за которыми уже трудно уследить);3.

    Эскалация событий (становится трудно отслеживать события и выдавать

информацию в естественной манере);4.    Потеря

контроля (не только события происходят одновременно, происходит массовое

наслоение информационных ситуаций);5.

    Возрастающая внешняя проверка (все наполнено слухами, все требуют

ответа);6.    Осада (создается впечатление, что все

настроены против. Самым легким кажется вообще ничего не говорить, чтобы это не

было использовано против вас);7.    Паника

(возникает состояние паники, во время которого трудно убедить кого бы то ни было

предпринять действия, рассказать о том, что

происходит).Сэм Блэк предлагает шесть этапов подготовки кризисного плана:1.

    Анализ возможного набора проблем.2.

    Подготовка плана.3.    Отбор команды.4.    Обеспечение средствами связи.5.

    Тренировка.6.    Деловые

игры.Следует помнить о двадцатичетырехчасовой загрузке такой команды в случае

кризиса, особенно потому, что кризисы любят

случаться именно ночью или в выходные дни. При этом тренировки и деловые игры

должны происходить с реальным участием

милиции и представителей местных властей, чтобы приблизиться к максимально

реальной обстановке.В свою очередь Питер Грин (Р.

138) называет четыре части, необходимые каждой эффективной кризисной ПР

программе:·    идентификация областей риска;·

    предотвращение возникновения кризисов (с помощью изменений, основанных на

предварительной идентификации областей

риска);·    подготовка (чтобы уметь быстро действовать, когда кризис

возникнет);·    собственно менеджмент кризиса.Благодаря

подобной программе с предварительной идентификацией кризисных областей, как

считает Питер Грин, можно вообще предотвратить

большое количество кризисов. Поскольку многие из них имеют своей причиной

неудовлетворительный менеджмент.Подготовка к

кризису, по Питеру Грину, должна включать:l        определение команды по

менеджменту кризиса, с возможными вариантами

замен и четко очерченными ролями участников, включая отвечающего за связи с

прессой, координатора и ответственного за всю

команду,l        подготовка набора процедур, которые смогут решить возникающие

случайности; действия при этом должны

превратиться в стандартные. Сюда же следует отнести наличие списков нужных

контактов и каналов коммуникации;l   

    системы физической поддержки ситуации, которые позволят управлять кризисом

независимо от возможного разрушения

самой организации;l        тренировка всех членов организации, которые будут

задействованы в кризисе при его

возникновении.Такое детальное внимание к кризису связано с тем, что для

большинства людей он представляет собой такую форму

ПР, с которой им еще не приходилось сталкиваться. Но риск повредить репутации

столь велик, что такая программа обязательно

должна быть разработана.Американские специалисты по ПР предлагают следующие

необходимые шаги в случае кризисной ситуации:l

        назначьте человека, которому верят журналисты и который сможет

выступать от имени компании. Хорошо, если это

окажется один человек для всей организации, чтобы она говорила как бы одним

голосом;l        создайте информационный

центр, где репортеры смогут получать свежую информацию и работать над своими

материалами. Там должны быть телефоны, факсы

и модемы, чтобы репортеры, работающие на портативных компьютерах, также могли

связываться со своими редакциями. Они также

должны получать там еду и транспортные возможности;l        предоставляйте

постоянный поток информации, даже в ситуации,

когда нет изменений или они отрицательные. Доверие к компании возрастет, если

она будет так же быстро предоставлять

журналистам и плохие новости;l        будьте доступны, предоставляя телефон

для звонков в нерабочее время, номер

вашего мобильного телефона;l        фиксируйте содержание звонков, что позволит

вам знать, какие вопросы интересуют

журналистов больше всего;l        будьте честными. Не следует ни

преувеличивать, ни скрывать факты. Если вы не уверены в чем-

то, скажите об этом. Если вы не имеете права выдать информацию, объясните это.Но

глобальной стратегией должны стать честные

отношения с прессой. Случаи, когда компании рассматривали прессу как врага,

кончались, как правило, неудачей.Кризис — это

одновременно и период принятия тяжелых решений. Поэтому ему особое внимание

уделяет теория принятия решений. Кризис — это

и новая и неоднозначная ситуация одновременно. Кто-то должен все время брать на

себя ответственность за то или иное действие.

Поэтому, с одной стороны, так возрастает роль плана, с другой — «роль личности в

истории». Специалисты по принятию решений

говорят о таких правилах в случае кризиса (Heller R. The decision makers. — NY.,

1991. — Р. 295):1.    Окончательная

ответственность должна лежать, четко и недвусмысленно, на одном человеке.2.

    Высшим лицом избирается тот, кто наилучшим

образом подготовлен к данной работе, вне зависимости от возраста, пола,

социального статуса или других несущественных

параметров.3.    Альтернативы успеху быть не должно — решения должны быть

правильными и они должны работать.4.    Не может

быть ничего святого: нельзя отменять решений из-за принятых ритуалов или

обычаев.5.    Нет ничего святого и в других областях:

решения нельзя блокировать из-за личностных трудностей; люди, которые при этом

мешают, должны уйти.6.    В кризисе все

решает временной фактор: следует принимать решения, несмотря на неотвратимость

крайних сроков, и переводить их в

эффективные действия.7.    В кризисе все находятся в одной давшей течь лодке,

поэтому от каждого требуются сверхусилия.8.

    Прогресс можно измерить, он поддается мониторингу, позитивные результаты

следует широко распространять, чтобы люди

могли увидеть результаты принятых решений и доказательство того, что они

работают.Кризис одновременно предоставляет

возможность показать всем сильные стороны компании. Вспомним, как гибель

«Челюскина» стала победой челюскинцев, о которых

заговорил весь мир. Сэм Блэк видит четыре возможности, идя по которым можно даже

кризис использовать для показа сильных

сторон компании:1.    Необходимая подготовка. Создание плана. Тренировка

персонала. Предоставление средств связи.2.

    Проведение планов в жизнь, если они были хорошо придуманы и регулярно

проверяемы.3.    Работа с масс-медиа,

которые нуждаются в текущих новостях и объяснениях.4.    Принятие во внимание

напряжения у родственников и друзей,

предоставление номеров телефонов для справок.Обратим внимание, что последний

пункт Россия регулярно выполняет, предоставляя

номер телефона иногда даже в рамках программы «Время». Последние примеры —

гибель самолета на Дальнем Востоке и захват

террористами турецкого парома с российскими пассажирами на борту. С другой

стороны, перед нами — чернобыльский вариант с

резким дефицитом информации. Хотя сегодня исследователи подчеркивают, что эта

дозировка информации в результате дала

положительный результат — не произошло развития паники. Аркадий Пригожин также

подчеркивает недостаточность информации в

случае катастрофы, на примере землетрясения в Армении, когда он пишет: «Среди

спонтанных регуляторов следует выделить слухи,

которые в экстремальных условиях приобретают особую окраску. Скажем, аресты

мародеров, бывшие в действительности, в

рассказах «очевидцев» превращаются в «расстрелы на месте». Недоверие к властям

переходит в подозрительность, мнительную

настороженность.... Из-за быстрой смены обстановки, нарушения связей между

людьми слухи в кризисной ситуации еще меньше

способны выполнять позитивную информационную функцию, чем в обычных условиях. А

их дезорганизующее влияние возрастает»

(Пригожин А.И. Социодинамика катастроф // Социс, 1989. — № 3. — С. 40). Слухам

уделяет достаточное внимание и С. Блэк (Блэк С.

Паблик рилейшнз. Что это такое? — М., 1990. — С. 190-192).Западные специалисты

еще и еще раз подчеркивают важность подготовки

плана и тренировки специалистов. И это понятно: частично снимается новизна

кризисной ситуации, уходит стрессовость, которая

обязательно приводит к неправильным решениям. Западный опыт просуммирован Сэмом

Блэком в таких общих принципах (Black S.

The essentials of public relations. — London, 1993. — Р. 142-143):1.

    Необходимой является моментальная реакция на запросы

прессы.2.    Только известные факты можно обнародовать, следует избегать догадок

о причинах и жертвах.3.    Как только

достаточный объем тяжелых новостей собран, следует немедленно созвать пресс-

конференцию. Как можно более полная

информация должна быть выдана на ней, и на все вопросы пресса должна получить

ответ.4.    На пресс-конференциях обязательно

должны быть первые лица. Отсутствие их производит очень плохое впечатление. Роль

выступающего требует особого внимания, так

как его внешность, голос, манера говорить будут воздействовать на телевизионную

аудиторию.5.    Особое внимание следует

уделить родственникам пострадавших. Компания должна проявить максимум возможного

участия. Именно на этом уровне часто

формируется отношение к компании в общественном мнении.В свою очередь «Библия»

американских ПР приводит следующие

типичные ошибки при столкновении с кризисом:1.    Нерешительность, что создает в

публике ощущение некомпетентности и

отсутствия подготовки.2.    Наведение тумана, которое ведет к ощущению

нечестности и нечувствительности.3.    Ответные меры,

которые увеличивают напряжение, а не уменьшают его.4.    Увиливание, которое

создает большие проблемы, поскольку ничто

не может заменить правды.5.    Разглагольствование, которое заменяет действие

разговорами.6.    Конфронтация

«подкармливает» кризис, не давая ему угаснуть.7.    Судебное разбирательство в

еще большей степени привлекает внимание к

кризису.Конечно, исследователям легко констатировать те или иные ошибки,

поскольку они работают вне пресса времени и

обстоятельств. Реальная же кризисная ситуация, включая и «spin control», требует

колоссального напряжения сил и большой

ответственности. Кризис, как правило, протекает в достаточно враждебной

ситуации, в рамках агрессивно настроенных оппонентов,

когда каждый промах может еще и раздуваться до невиданных размеров. Число таких

кризисных ситуаций разного уровня велико и в

нашей жизни, мы просто не обладаем обобщенным знанием, как с ними работать.В

качестве примера удачного разрешения кризисной

ситуации возьмем случай с американским лайнером «Crystal Harmony», приведенный в

«Библии» американских ПР. В лайнере

стоимостью двести миллионов долларов разразился пожар в машинном отделении, что

привело к остановке корабля без

человеческих жертв. На борту находились 920 пассажиров и 540 человек команды.

Капитан сообщил об этом компании в Лос-

Анджелес. Директор по ПР открыл насчитывающее 61 страницу руководство для

использования в случае кризиса. В нем было

представлено пять сценариев неотложной помощи для таких ситуаций: 1) трудовой,

где речь шла о забастовке и задержках с

отплытием; 2) бизнес-ситуации, где были представлены «плохая пресса», плохие

финансовые новости, продажа компании; 3)

ситуации на борту, где речь шла о естественных катастрофах вроде урагана, а

также аварий; 4) медиа, куда попали угроза бомбы,

пожара, потопления; 5) международные ситуации типа терроризма. Каждый высший

управленец компании имел такое руководство как

дома, так и на работе. В результате прошло удачное разрешение кризиса по всем

параметрам. Включая работу с прессой, поскольку

все пункты плана были отработаны заранее.Еще одним удачным примером была борьба

с кризисом в случае с шоколадками «Марс» в

Великобритании. Фронт освобождения животных, обвинив компанию «Марс» в

экспериментах над животными, заявил, что они в

шоколадки подмешивают отраву. «Марс» решила, что если они уберут свои шоколадки

из магазинов (а их в то время находилось там

10 миллионов), это послужит косвенным признанием обвинений. Каждая шоколадка

была проверена в магазине. И только небольшое

падение продаж произошло за три месяца. Объявленное отравление оказалось

обманом. Но оно может быть и реальностью, при этом

проблемой может стать поиск продукта, который кто-то может купить в качестве

подарка и спрятать на время. Поэтому Френк

Джефкинс пишет: «Компанию будут уважать за честность, если она публично признает

ошибку и предложит исправить ее, предложит

возмещение или замену» (Jefkins F. Public Relations. — London, 1992. — Р.

254).При этом ничего экстраординарного в планы кризисной

ситуации не закладывается. Все представленные выше правила не несут в себе

ничего нового. Важен другой аспект — к таким

ситуациям готовятся, их планируют, тренируют персонал. Чрезвычайные ситуации

становятся в результате менее чрезвычайными. Но,

по сути, все эти характеристики достаточно просты и вполне достижимы и у нас.

Американский контр-адмирал Дэвид Кууни,

возглавлявший службу информации Департамента военно-морских сил, так

характеризует данный стиль поведения: «На ранних

стадиях кризисной ситуации не говорите людям вещей, о которых вы не знаете или в

которых вы не уверены... не включайтесь в

догадки... поскольку вы можете оказаться не правы. Кризисная ситуация

распадается на определенные вопросы. Что случилось?

Почему это случилось? Что вы собираетесь сделать, чтобы это не повторилось? Как

это повлияло на людей?» Его главная

рекомендация звучит следующим образом: «Вы должны быть организованы таким

образом, чтобы начать работу с кризисом в

следующие пятнадцать минут» ( цит. по: Center A.H. a.o. Public Relations

practices. — Englewood Cliffs, N.J., 1990. — Р. 288-

289).Специалист по работе с террористами Стивен Слоан (Sloan S. Developing a

proactive approach to crisis management: command post

exercises and the crucial role of the intelligence function // Security Journal.

— 1991. — N 1) подчеркивает необходимость принятия

долговременного взгляда на эту проблему и возросшую роль разведки в определении

потенциальных кризисных ситуаций. В связи с

этим он предлагает следующие пять шагов подготовки:1.    Оценка угроз, где речь

должна идти как о кратковременном планировании (1-

5 лет), так и долговременном (5-10 лет);2.    Построение сценариев;3.    Процесс

предупреждения («предложить лицам,

принимающим решение, альтернативные действия, которые могут быть использованы

для предотвращения или задержки

актуализации кризиса»);4.    Тренировка команды;5.    Оценка тренировки

(«следует провести долговременную оценку,

включающую письменные отчеты и детальный опрос всех участников. Такая оценка

должна содержать предлагаемые изменения в

процессы анализа, сбора и распространения информации. Оценка также должна

включать определение того, какие меры должны

использоваться в будущем, чтобы организация могла предпринимать соответствующие

кратковременные и долговременные меры для

более успешного предотвращения кризиса, задерживать надвигающийся кризис или

управлять им»).Конкретный пример применения

кризисных ПР на нашей почве приводит бюллетень «Мир PR» (1995, № 2). В России

возник скандал с голландской фирмой GMM и

российскими властными структурами. При этом среди обвинений оказалось следующее:

финансирование предвыборной кампании

партии Владимира Жириновского, незаконность деятельности трастовой компании в

России, отмывание криминальных денег.

Антикампания включала в себя: информационную интервенцию, проведение пресс-

конференций и рабочего семинара с последующим

резонансом в прессе, психологический тренинг. Перед началом кампании был

проведен контент-анализ российской прессы и опрос

предпринимателей по поводу обвинений в адрес компании. В результате проведения

ПР-кампании была достигнута главная цель —

изменение негативного отношения СМИ и общественности на

противоположное.Человечество все время проходит через кризисы, при

этом, однако, слабо обучаясь на чужих ошибках. Три Майл Айленд не принес

облегчения в случае Чернобыля, хотя сегодня

специалисты отмечают, что Чернобыль удалось перенести без взрыва массовой

паники. Однако скрытая чернобыльская паника не

прошла у населения и сегодня. Кризис в нашем представлении — это игра без

правил. ПР же учит, что успех приходит к тому, кто

играет по правилам, поскольку в этом случае подобная игра предполагает обучение

и научение. Только так можно победить

неуправляемое развитие ситуации.Директор службы по общественным отношениям

Центра НАСА во Флориде так отвечает на вопрос

о спасении имиджа НАСА после трагедии с «Челленджером» (интервью в: Seitel F.P.

The practice of public relations. — New York etc.,

1992. — Р. 299-300):«В результате катастрофы Challengerа НАСА внесло большое

число изменений в менеджмент и в обеспечение

полета. Все эти изменения и стоящие за ними планы тщательно изучались масс-медиа

и тем самым сообщались общественности.

Совершенно понятно, что в тот период нам следовало быть абсолютно открытыми и

откровенными.В нашем плане общественных

отношений, обновленном после опыта с Challengerом, мы установили более свободный

поток информации между общественными

отношениями и рабочими отделами, получив своевременный доступ к закрытой

информации.Перед аварией НАСА рассматривалось

как высокотехнологическое агентство, устремленное вперед и состоящее из серьезно

работающих и погруженных в проект людей.

Агентство не изменилось. Люди не изменились. У нас будут новые захватывающие

программы, ошеломляющие возможности и новые

решения. Мы должны быть открытыми и искренними, делать все возможное, чтобы

помочь общественности понять эти

захватывающие и всегда сложные программы».Одним из серьезных кризисов, причем

настолько неправильно разрешенным, что он

стал примером для всех учебников по ПР, была катастрофа танкера с нефтью

компании «Exxon» у берегов Аляски. Как пишет Ф.

Зейтель, авария «зацементировала имя « Exxon» во вневременном зале позора ПР»

(Seitel F.P. The practice of public relations. — New

York etc., 1992. — Р. 19). При этом он рассматривает пять проблем, возникших

перед руководством компании:1. Ехать или не ехать.

Приняв свою вину, выразив согласие оплатить все расходы, руководство компании не

поехало на место происшествия. Специалисты

сегодня считают, что первому лицу следовало быть там, ходить в нефти и доставать

мертвых птиц.2. Где разместить медиа-центр.

Оценив, что представители любой информационной структуры будут там, руководство

компании решило разместить центр в месте

катастрофы, предполагая рассыл кассет с пресс-конференциями по всей стране.

Однако оказалось, что это очень маленький городок с

ограниченными возможностями для коммуникации. К тому же была четырехчасовая

временная разница между ним и Нью-Йорком.

Ограниченные телефонные линии не давали журналистам возможности связаться с этим

городком, и пресса оказалась отрезанной от

центра компании. Время пресс-конференций не подходило для утренних газет и для

ТВ.3. Быстрота ответа. В кризисе следует быть

впереди информационного потока, а не позади него. Первое же лицо дало свою

оценку случившемуся лишь через неделю. Пока

«Эксон» думала, оппоненты действовали. Один из ПР-специалистов суммировал

ситуацию следующим образом: «Они проиграли

битву в первые 48 часов».4. Лицо компании. Компания сделала очень многое,

профинансировала большую часть расходов по очистке,

немедленно запустила несколько проектов по спасению фауны. Но она слабо работала

с общественностью. Ее заявления иногда

противоречили сообщениям из других источников. Фильм о событиях «Прогресс на

Аляске», сделанный компанией, вызвал бурю

возмущения по всей стране.5. Работа с последствиями. Компания послала чек на 30

тысяч долларов общественному радио Аляски за

освещение событий, от которого те решительно отказались. Конгресс потребовал

разработки закона о подобных инцидентах.

Работающие на компанию сотрудники оказались под прицелом персональной

критики.Кризис обучает компанию, которая в него

попадает. Но гораздо эффективнее на нем обучаться другим, кризисы которых еще

далеко впереди.Другим не менее значимым

примером, также попавшим во все учебники, является ситуация с отравленным

лекарством Тайленол теперь уже известной и нам

компании «Джонсон и Джонсон». В этом случае речь уже идет о позитивной работе с

кризисом. В сентябре 1982 г. «Джонсон и

Джонсон» столкнулись с ПР-проблемой: сначала трое людей, потом еще несколько

умерли от отравления лекарством Тайленол, в

котором оказался цианид. Это лекарство занимало 35% на миллиардном рынке

анальгетиков. Для самой «Джонсон и Джонсон» оно

давало 20% дохода. Компания открыто общалась с прессой. И хотя она была уверена,

что заражение лекарства произошло не на ее

шести заводах, было принято решение отозвать все эти лекарства из продажи.

Однако когда ФБР обнаружило, что заражение

произошло в ином месте, решили не отзывать все лекарства. Затем заражение было

обнаружено вновь, теперь стрихнином, были

отозваны все 31 миллион упаковок. Проведенный опрос пользователей показал, что

87% из них признали — создатели Тайленола не

несут ответственности за происшедшее. Однако 61% в то же время заявили, что они

больше не хотят покупать данное лекарство.

Несмотря на это, компания запустила данное лекарство в новой пластиковой шапочке

на бутылке с предупреждением не пользоваться

лекарством, если на ней есть повреждения. В результате к началу 1983 г. Тайленол

восстановил 95% своего рынка. Таким образом,

даже серьезный кризис в случае его умелого разрешения не может поколебать статус

компании.Особенности кризисных

коммуникацийКризисная коммуникация признается в качестве новой области знания и

на Западе (Nordlund R. A triangle drama.

Authorities, citizens and media in crisis. — Stockholm, 1994. — P. 6). Одна из

центральных проблем, возникающих при кризисе, это

колоссальный дефицит информации. Кризис разрывает сложившиеся информационные

потоки. Они существуют, но оказываются не в

состоянии выполнять свои стандартные функции. А для нового функционирования

данные системы не приспособлены. Вспомним, к

примеру, постчернобыльскую ситуацию, когда несколько миллионов населения Киева

вынуждены были перейти на свое собственное

«информационное обеспечение», поскольку официальные потоки их явно не

удовлетворяли, к ним сразу возник мощный импульс

недоверия. В случае Чернобыля исследователи предлагают, к примеру, такую

классификацию информационно-психологических

периодов (цит. по: Безверха З. А. Жанрові та лексико-стилістичні особливості

матеріалів преси з проблем Чорнобильскої аварії на

грунті кваліметричного та семантичного аналізу. — Київ, 1997 / Автореф. канд.

дис.): 1. 26-28 апреля 1986 г. — период

информационного вакуума; 2. 29 апреля — 5-6 мая 1986 г. — период информационной

блокады; 3. 6-14 мая 1986 г. — период

информационного прорыва; 4. 15 мая 1986 г. — 14 февраля 1987 г. — период

информационного хаоса с негативными эффектами

когнитивного диссонанса многоканального получения потоков сообщений; 5. 15

февраля — 1 марта 1989 г. — период

информационного рассекречивания с эффектами отчуждения журналистских материалов;

6. 1 января 1990 г. — 31 декабря 1990 г. —

период исследовательской информационно-психологической деятельности СМИ и

плюралистического отражения общественного

мнения; 7. 1 января 1991 г. — 31 декабря 1991 г. — период расследования работы

прессы, телевидения, радио, видео и

кинематографа; 8. 1 января 1992 г. — апрель 1992 г. — период углубленного и

компетентного подхода, относительной открытости

материалов СМИ. Как видим, практически вся эта классификация отражает разные

виды дефицита информации.Сложность кризисных

ситуаций возникает также по следующей причине. Специалисты оценивают ситуации

риска исходя из статистики, отражающей

прошлый опыт. В то же время публика оценивает ситуацию эмоционально, а не

рационально. При этом используется два вида языка

— как вербальный, так и невербальный. Как пишет Р. Нордлунд: «Существенные и

достаточно видимые меры (эвакуации, местное

объявление чрезвычайного положения и под.) могут сопровождать сообщения,

направленные на то, чтобы убедить публику в том,

«что нет причин для тревоги» (Р. 15).Как нам представляется, для кризисных

коммуникаций как особого типа дискурса характерно

оперирование не деталями, а целыми блоками. Люди ощущают нужду в завершенном

типе текста, сюжет которого как бы доводится

до предела: например, во время армянского землетрясения ходили слухи, что

мародеров расстреливают на месте. Сложная ситуация

как бы требует более сложных конструкций для своего описания. Она должна

компенсировать имеющиеся разрывы, когда сознание

оказывается не готовым к восприятию катастрофической ситуации. Кстати,

официальный чернобыльский дискурс первых дней

отличала странная закономерность: власти, наоборот не допускали выхода на

обобщение. Основные рекомендации сводились к тому,

что нужно мыть руки и проводить влажную уборку помещения. То есть знаково перед

нами шел процесс сознательного упрощения

ситуации. Политически он был «отыгран» потом, когда некоторые политологи стали

выводить распад СССР и отделение Украины

именно из этого эпизода аварии. Популярным оппозиционным уличным лозунгом того

времени стало: «Хай живе КПРС на

Чорнобильскій АЕС!»Для кризисных коммуникаций характерным элементом становится

не только дефицит информации, но и потеря

доверия к источникам информации. Поэтому особую роль начинают играть те, кто

выступает перед населением. А это достаточно

разнообразный список, что показывает, к примеру, анализ действующих лиц,

выступавших по телевидению с 28 сентября по 4 октября

1994 года в связи с гибелью парома «Эстония», когда погибло 850 пассажиров

(_‘Estonia’. The disaster in Estonian media. — Stockholm,

1996. — P. 62). Книга вышла в рамках публикаций Службы психологической защиты

Министерства обороны Швеции. В процентах к

числу просмотренных телесообщений данный срез кризисных коммуникаций выглядел

следующим образом:Тип действующего    в

визуальном    в вербальном     упомянутыйлица     сообщении    сообщении     как

источникжурналист    50

    15    22представитель пароходной

компании    26    18    22пассажиры и представители

команды «Эстонии»    20    14    20члены комиссии по расследованию    18    14

    20официальные лица,

администраторы,

представители властей    16    9    13политики    10    8    4команда спасателей

    4    5

    3родственники    2    1    2эксперты    2    4    4другие

(врачи, полиция, профдеятели)    13    14    4Содержание сообщений за этот же срок

распределилось следующим

образом (Ibid. — P. 59):Основная тема    Время вещания    Процент времени

    (в секундах)     вещанияофициальное расследование катастрофы    5150

    18безопасность паромов    2979

    10причины катастрофы    2709    9общественное мнение    2555    9катастрофа

сама по себе    227

    8сотрудничество    2041    7операции по спасению    1642    6экономические

последствия катастрофы    1576

    6жертвы    1507    5смерть и печаль    1466    5фоновые знания    1295

    5психологические проблемы    1279    4влияние

на общество    848    3кризис    539    2другие темы    291    1рок аварии    231

    1этические проблемы

    214    1погодные условия    171    1жертвы, родственники    114    0,4Всего

    28878    100В свою очередь,

опрос аудитории показал, что аудитория оценила ситуацию как такую, где

информации скорее не хватало, чем ее было слишком много

(Ibid. — P. 25):определенно слишком мало    15%скорее слишком мало    27%достаточно

    39%скорее слишком много

    4%определенно слишком много    1%трудно сказать    14%Президентские выборы в

России также в определенной степени

прошли по модели кризисных коммуникаций, где президентская команда, с одной

стороны, активировала в электорате страх, с другой

— представляла своего кандидата как единственного спасителя от этого страха.

Интересно мнение В. Костикова, согласно которому

сорок процентов голосов за Г. Зюганова не являются персональными, а могли бы

быть отданы и любой другой фигуре. «Выборы

показали, что у нас фактически сохранилась однопартийная система» (цит. по:

Россия у критической черты: возрождение или

катастрофа. — М., 1997. — С. 191). Такого рода интенсивную кампанию

исследователи отмечают также в преддверии октябрьских

событий 1993 г. в Москве. «Еще за шесть недель до государственного переворота

многие обратили внимание, что начиная с первой

недели августа усилилось «промывание мозгов» граждан через электронные СМИ,

осуществлявшееся на средства прозападных

фондов. Один за другим с экрана ТВ объявлялись заказные опросы «общественного

мнения» по рейтингу главных политических

фигур» (Иванов И. Анафема. Хроника государственного переворота. Записки

разведчика. — М., 1995. — С. 75).В кризисный период

местные СМИ более серьезно оценивают ситуацию. Как считает Р. Нордлунд, в

кризисной ситуации местные масс-медиа пытаются

сконцентрироваться на решении проблемы, а не на критике власти (Р. 38). Позднее

начинает срабатывать эффект бумеранга и масс-

медиа достаточно серьезно критикуют власти. Приблизительно по этой модели

(правда, из-за жесткой цензуры) работали украинские

масс-медиа в постчернобыльский период. Журналисты же, как и все остальные,

достаточно болезненно воспринимают вводимые

цензурные ограничения. «Исследования показывают, что есть необходимость

включения гораздо больше публичных организаций в

информационные усилия, чем это обычно считалось до Чернобыля. Публичная

информация должна сообщать гражданам о событиях

и объяснять как их причины, так и ожидаемые последствия» (Nordlund R. A triangle

drama. Authorities, citizens and media in crisis. —

Stockholm, 1994. — P. 39).Однако при этом именно СМИ часто становятся источником

развития кризисной ситуации. Можно привести

следующий пример: «Прокатившаяся весной 1996 года в Западной Европе волна

разоблачений и запретов, вызванная опасностью

употребления в пищу говядины «бешеных» коров, заставила в который раз обратить

внимание на поведение СМИ в кризисный

период. А ситуация с «бешеной» говядиной действительно по всем канонам

соответствовала масштабам и значимости кризиса: несла

угрозу для здоровья людей в масштабах не только одной страны-производителя —

Англии, а кроме того, ставила знак вопроса над

судьбой целой отрасли животноводства. «Нет бешеных коров — есть бешеные

журналисты» — в такой гротескно-экспрессивной

форме в который раз прозвучали тогда сомнения по поводу роли СМИ в период

«говяжьего» кризиса» (Лебедева Т.Ю. Искусство

обольщения. Паблик рилейшнз по-французски. — М., 1996. — С. 94). По сути, СМИ

могут выступать не только эхом или

ретранслятором скандала, но и сами могут спровоцировать нежелательное развитие

ситуации.Кризис, который всегда развивается в

ситуации нехватки времени, активно вызывает к жизни прошлые методы решения

однотипных проблем, даже отдаленно

напоминающих данную ситуацию. Так, в постчернобыльский период киевлян усиленно

просили мыть руки. Л. Баткин рассуждает о

жизненной обстановке времен Ренессанса как о тексте: «Все детали обстановки,

окружавшей гуманиста, особенно в медичейскую

пору, были рассчитаны на ученое восприятие, имели универсальное знаковое

содержание. Вилла, лес, холм, прогулка, пирушка,

пение, тишина, уединение — каждый элемент ландшафта имел не только

непосредственный, но и высший смысл, перекликался со

всеми остальными, вписывался в некую предметно-духовную тональность» (Баткин

Л.М. Итальянские гуманисты: стиль жизни, стиль

мышления. — М., 1978. — С. 99). Однотипно кризисный текст, не находя ответа на

свои вопросы в окружающей действительности,

должен системно (и, следовательно, знаково) выходить на определенные пра-

структуры, которые носят гораздо более

организованный характер, чем наши обыденные объяснения.В случае активного

распространения новостной и развлекательной

инфраструктуры Запада на новые страны происходит столкновение двух знаковых

пространств, когда предлагаемые с экрана

сообщения начинают читаться по-иному другими зрителями. Существует и обратная

проблема: восприятие действительности стран

третьего мира зрителями развитых стран. Как пишет Пол Кеннеди: «Все более

расширяется разрыв между восприятием зрителями

развивающегося мира поражающего их богатства, которое представлено во многих

развлекательных сериалах, и гражданами

развитых стран, которым часто показывают немыслимую нищету, отвратительное

питание, последствия войн и природных бедствий,

типичные для Африки, Ближнего и Среднего Востока и других регионов. Страшные

бедствия — подобные эфиопскому голоду 1985 г.

— иногда приводят в ужас зрителей и вызывают широкий общественный резонанс.

Показ снятых на пленку курдских семей, бегущих от

гнева Саддама Хуссейна в начале 1991 г., реакция европейских правительств и

американского общественного мнения — все это

заставило Белый дом оказать помощь в создании анклавов курдских беженцев»

(Кеннеди П. Вступая в двадцать первый век. — М.,

1997. — С. 83).Вероятно, в этом случае зритель вновь ощущает отсылки к

определенной пра-памяти, записанной в истории

человечества, он не смотрит на ситуацию глазами впервые увидевшего все это

человека.Кризисные коммуникации предполагают

множественность воздействия, поскольку возникает элемент информационного шума,

когда трудно вычленить главное и решить, на

что именно реагировать. Приведем несколько примеров из ситуации по штурму Белого

дома в октябре 1993 г. (цит. по: Иванов И.

Анафема. Хроника государственного переворота. Записки разведчика. — М., 1995):·

        «В 23.00 по каналам МБ и МВД стала

поступать информация, что штурм назначен на 4.00 ночи 27 сентября. Перед штурмом

Ельцин организовал психологическое давление

на руководство парламента: к Руцкому приходили Степашин, Явлинский с Болдыревым

и ряд других посыльных с уговорами

немедленно сдаться на милость Ельцина, так как ночью будет штурм» (С.106);·   

    «С 21.30 репертуар «Желтого

Геббельса» [автобус с громкоговорителями. — Г.П.] резко изменился — вместо

«Путаны» пошел афганский цикл. Предпочтение было

отдано песням об атаках, штурмах и действиях десантно-штурмовых батальонов» (С.

133);·        «Среди журналистов было

много информаторов Ерина и лиц, профессионально работающих на спецслужбы

Ельцина. Прямо из «Белого дома» они по

радиотелефонам регулярно докладывали в МВД обстановку, численность наших постов

и вооружений, нередко сообщали свои

наблюдения напрямую в аппарат Ельцина. С журналистами-стукачами никакой борьбы

не велось и их даже не выгоняли. Просто это

обстоятельство мы учитывали и практически использовали, когда нужно было быстро

забросить противной стороне какую-либо

дезинформацию» (С. 87);·        «В эфире эмвэдэшники рассыпали угрозы,

периодически обещали нас всех уничтожить,

кровожадно сообщали, что пленных и вообще живых брать не будут. Сплошным потоком

шли грязные подробности, мат» (С.

327).Характерной чертой кризисного поведения становится непредсказуемое развитие

событий. Например: «На какое-то время

показалось, что вот-вот начнется запланированный митинг. Однако дальше произошло

следующее. Неожиданно для многих

собравшихся в центре площади образовалось некое плотное людское ядро, которое

резко двинулось на Садовое кольцо, в

направлении Крымского моста. Раздались недоуменные возгласы типа: «Вы куда? Мы

же так не договаривались. Митинг назначен

здесь на Октябрьской». Но с Садового кольца уже неслись призывы: «Вперед, к

«Белому дому»!..» (Там же. — С. 201). Возможно, это

связано с неадекватной обработкой получаемой информации, которая имеет место в

толпе, а также очень сильным инстинктом

повтора поведения, присоединения к тому, кто принял решение раньше.Хотя

некоторые модели поведения можно предсказать именно

из-за отсылок к прошлому опыту, даже почерпнутому из такого варианта

коллективной памяти, как кинофильм. Например:«При

приближении демонстрантов мост ощетинился. Колонна остановилась в 100 метрах, и,

чтобы избежать столкновения, на переговоры с

ОМОНом отправилась группа во главе с батюшкой, но щиты не разошлись. И под песню

«Варяг» колонна угрюмо двинулась на

заграждения. История научила: оружие демонстрантов — камни. Люди добывали их,

выковыривая асфальт из трещин на дорожном

покрытии моста» (Там же).В принципе стрессовые ситуации сразу реализуют более

примитивные модели поведения.возрастает

р№K?

Кризисные коммуникации

в чернобыльской ситуацииПостчернобыльская ситуация представляет особый интерес

из-за того, что подобной кризисной ситуации

никто в мире не испытывал в послевоенное время. Более того, имидж Чернобыля

существенным образом стал влиять на выработку

политики в области атомной энергетики в ряде стран мира. По сути, сходные задачи

воздействия на социальные группы возникают в

любой кризисной ситуации. К примеру, для России это была ситуация октября 1993

г. в связи с расстрелом Белого дома. Так, А.

Жмыриков пишет: «Предметом управляющего воздействия лидеров парламента были

массовые настроения. Воздействие носило

прямой характер. Предметом воздействия лидеров президентского окружения также

были массовые настроения. Однако воздействие

носило опосредованный характер, ибо вначале изменялся образ политической

реальности (закрытие оппозиционных газет,

дозированная подача информации, использование привычных для большинства

социальных групп языковых шаблонов высказываний

и т.п.)» (Жмыриков А.Н. Как победить на выборах. — М., 1995. — С. 20). В целом

это способствовало не разрешению конфликта, а

поляризации массовых настроений.В случае подобных массовых беспорядков значимым

элементом становится создание

приближенности цели, она представляется вполне достижимой. А. Жмыриков говорит

об этом, анализируя тактику В. Жириновского и

группы «ЯБЛоко». «Если цель не может быть приближена, тогда необходимо ее

расчленить на подцели. Выбрать из них ближайшую и

расписать ее наиболее ярко» (Там же. — С. 84). Цель может просто

имплантироваться в массовое сознание, чтобы затем выступить в

роли тех, кто может помочь ее достигнуть.Однако для этого следует четко говорить

только на языке самой аудитории, что собственно

является одним из основных постулатов паблик рилейшнз и имиджелогии. Дж. Честара

вспоминает захват студентами одного из

университетов штата Нью-Йорк своего колледжа в 1969 г. в знак протеста против

«военно-промышленного комплекса». Ректор

попытался успокоить своих студентов. «Он вышел на ступени здания и встал перед

студентами. Я находился среди них. То, что ректор

говорил о войне во Вьетнаме и о тех исследованиях, которые проводились в

университете, было сказано блестяще, информативно и

глубоко. Но, к сожалению, студенты этого не оценили. Прерываемые криками из

толпы, сопровождаемые репликами слова ректора

уже имели совсем не тот смысл. Между ректором и студентами не возникло контакта.

И его так и не удалось наладить еще, по

меньшей мере, два дня. Студенты захватили административное здание, которое

держали в своих руках полтора дня» (Честара Дж.

Деловой этикет. Паблик рилейшнз. — М., 1997. — С. 126).При этом даже сегодня

после уроков Чернобыля телевидение, к примеру,

продолжает действовать в «остраненной» по отношению к зрителю манере. Это можно

увидеть на сопоставлении сюжетов посещения

мест пострадавших от наводнения. По одной из новостных программ украинского

телевидения проходят рядом сюжеты о посещении

таких мест в своих странах премьером В. Пустовойтенко и канцлером Германии Г.

Колем (1997, 29 июля). Если о Г. Коле говорится,

опираясь на тексты западного телевидения, поскольку сюжет оттуда, что тот

приехал, чтобы успокоить население, и что теперь армия

будет контролировать состояние дамбы, то премьер В. Пустовойтенко, по сообщению

телевидения, прибывает, чтобы собственными

глазами увидеть разрушения. Это просто констатация «любознательности», но никак

не помощи.Мы остановились на этих вариантах

работы с массовой аудиторией, поскольку случай с Чернобылем особенно с точки

зрения сегодняшнего дня также может

рассматриваться как процесс искажения реальности с целью воздействия на массовое

сознание, чтобы не дать зародиться панике. Во

всех этих случаях наличествуют серьезные опасения в искренности слов и действий

оппонента.В принципе следует отметить такие

существенные параметры работы с массовым сознанием в случае Чернобыля:а)

радиация невидима и последствия ее не видны,

поэтому чернобыльская ситуация развивалась в чисто вербальной сфере, в

значительной части — неофициальной, слуховой;б) в

кризисной ситуации происходит утрировка события массовым сознанием, к примеру,

противнику приписывается большая сила,

оппоненту — большее коварство, чем это есть в действительности; отсюда следует

резко возросший уровень недоверия к действиям

властей;в) массовое сознание защищает свои слабые точки, в данном случае

«прорыв» контролируемой ситуации происходит по

отношению к таким объектам, как дети, что демонстрирует хрупкий баланс сил между

официальными властями и массовым

сознанием.Чернобыльская ситуация представляет особый интерес, поскольку в рамках

нее не было видимых признаков угрозы или

разрушения. Основной объем воздействия был чисто вербальным. Хотя первой

реакцией была реакция и на невербальные события

— были сняты автобусы для эвакуации населения г. Припяти (всего 1125), что

привело к оголенности автобусных маршрутов в городе

и области. 27 апреля в 14.00 была начата эвакуация. 28 апреля на партийном

собрании Киевского университета прозвучал вопрос,

отталкивающийся от событий субботы — воскресенья, на что последовал

успокаивающий ответ, что в данный момент более важной

проблемой является, продавать ли спиртное на Первое мая. Дальнейшие невербальные

события действовали в привычном ритме,

включая первомайскую демонстрацию, что способствовало замедлению распространения

процессов паники.Психолог В. Моляко

выделяет следующие периоды реагирования на чернобыльскую ситуацию:I    —

    недостаточное понимание того, что произошло;II

    —    гипертрофированная интерпретация события;III    —    понимание на

уровне конкретной информации;IV

    —    стабилизация понимания;V    —    пульсирующая интерпретация,

обусловленная новыми сообщениями (Моляко

В.О. Психологічні наслідки чорнобильської катастрофи // Соціальний досвід виходу

з катастроф як потенціал розвитку європейської

безпеки (на прикладі ЧАЕС). — Київ, 1996. — С. 59). Он также говорит о шести

возможных типах реагирования на усложненную

реальность: индифферентный, мобилизационный, депрессивный, повышенно активный,

активно-депрессивный, скрыто

панический.Информация отдела организационно-партийной работы ЦК Компартии

Украины от 30 апреля 1986 г. под грифом

«Секретно» перечисляет не только вопросы от населения, но и циркулирующие слухи.

А это пошли только четвертые сутки после

аварии. Интенсивный характер этого вала неофициального общения передает набор

слухов. Например: «В связи с тем, что средства

массовой информации с большим опозданием сообщили о происшедшем, среди населения

родилось много слухов и домыслов.

Жертвы назывались в количестве от 30-ти до 3 тыс. человек, говорят также, что

погибла вся смена. Ведутся разговоры, что в

республике выпали радиоактивные дожди. «Ходят ли люди по улицам г. Киева?» —

спрашивают в г. Одессе. Кое-кто утверждает, что

госпитали и больницы г. Киева забиты пострадавшими (Киевская обл.), а радиация

повышается во всех соседних, ближайших к г.

Припяти районах (г. Киев). В Припяти якобы началось мародерство, и туда посланы

войска (г. Киев). Отдельные люди пользуются

версиями причин происшествия из источников западного радиовещания»

(Чорнобильська трагедія. Документи і матеріали. — Київ,

1996. — С. 89). Здесь же звучит беспокойство о закрытости информации.

«Оперативно проведенная партийными комитетами,

первичными парторганизациями разъяснительная работа обеспечила нормальный

морально-политический климат в коллективах

трудящихся, по месту их жительства, нейтрализует в основном нездоровые

разговоры. Вместе с тем высказываются просьбы

подробно прокомментировать в печати, по телевидению и радио происшедшее на

Чернобыльской АЭС» (Там же).Особое внимание

сразу было уделено иностранцам. Отдельный пункт секретной докладной записки

МИДа, датированной 1 мая 1986 г., звучал

следующим образом: «Ставится задача исключить выезд за границу заболевших людей

с тем, чтобы не позволить нашим врагам

использовать случайные факты в антисоветской деятельности» (Там же. — С.

90).Информация отдела оргработы (секретно, 12 мая

1986 г.) перечисляет типичные вопросы, показывающие отсутствие информации у

населения. Например: «Часто задается вопрос:

почему киевляне не были предупреждены о повышающемся уровне радиации 1 — 3 мая?

Люди спрашивают, как отражается на

здоровье даже взрослого человека малая доза радиации, повысится ли

заболеваемость раком на Украине, особенно в Киеве? Когда

снизится радиация до первоначального уровня? Почему не сообщается об уровне

радиации у нас? (Волынская, Ворошиловградская,

Днепропетровская, Ивано-Франковская, Черниговская, Житомирская, Сумская

области). Чем объяснить различия в сообщениях

программы «Время» и газет об уровнях радиации? Людям нужна более оперативная и

конкретная информация о состоянии

метеорологических условий в г. Киеве и области. Если радиационная обстановка в

городе благополучная, то почему все же занятий в

школах для учащихся 1 — 7 классов сокращены на 10 дней?» (Там же. — С. 127). Из

этого перечня можно увидеть, что образуется

достаточно сильная чувствительность к расхождениям в передаваемой информации. По

информации общего отдела ЦК Компартии

Украины от 12 мая 1986 г. в каждом третьем письме, поступавшем в ЦК, ставился

вопрос об информированности населения (Там же.

— С. 129).Вся государственная машина была занята изменением риторики

информирования. Стараясь не допускать возможности

проявления тревожности, на самом деле именно этим и порождала тревожные

настроения. Министр здравоохранения А. Романенко 6

мая 1986 г. выступает по телевидению, но текст его выступления исправлен на

более спокойный в ЦК, где он до этого изучался и

изменялся. Все дальнейшие выступления министра сводились к рассказам о

профилактике в виде мытья рук и необходимости

влажной уборки помещений. Что касается первомайской демонстрации, то

председатель Киевсовета В. Згурский, допрошенный в

качестве свидетеля при расследовании ситуации уже в 1992 г., сообщил, что В.

Щербицкий, прибыв к трибуне, заявил: «Я ему говорил,

что проводить демонстрацию нельзя, а он мне кричит, что если наделаешь панику,

мы тебя исключим из партии» (Там же. — С.

700).Массовое сознание, по сути, отказывается подчиняться вводимым официально

принципам интерпретации ситуации. Резко

возросший уровень недоверия отбрасывает официальные сообщения как недостоверные.

Поэтому на фоне бравурных отчетов в

официальных бумагах явственно проявляются «болевые точки» частично

неконтролируемой ситуации. В справке Киевского горкома

партии (23 мая 1986 г., секретно) сообщается:«Вместе с тем необычная ситуация

выявила и ряд узких мест. В начальном периоде

событий из-за недостаточного знания обстановки возникали различные слухи и

домыслы. Повышенную обеспокоенность и

нервозность проявили часть родителей, беременные женщины. Многие из них

стремились вывезти детей и уехать за пределы Киева.

В связи с этим, а также наступлением периода летних отпусков 6-9 мая т.г.

заметно увеличился пассажиропоток. Принятыми

руководством транспортных ведомств мерами положение в течение нескольких дней

было нормализовано. Снизилась до 25-30%

посещаемость дошкольных учреждений. Приблизительно пятая часть учащихся 8-10-х

классов и ныне отсутствует на занятиях.

Больше всего таких в Ленинском — 46,4%, Московском — 33,8%, Печерском — 27,8%

районах. Уменьшилась (примерно на 30-40%)

посещаемость театров, концертных залов, кинотеатров, особенно детских спектаклей

и киносеансов. Сократился поток советских и

иностранных туристов» (Там же. — С. 163).Приведенные цифры наглядно иллюстрируют

распространение страха по городу. В

объяснение подобных ситуаций можно принять такую гипотезу, что элемент страха

присутствует у современного человека почти в том

же объеме. Рационализация его окружения уничтожает этот элемент, загоняя его в

подсознание. Но он легко восстанавливается в

критических объемах при соответствующей активации его. Особенно это касается не

страха за себя, а за своих детей, что говорит о

его даже биологических, а не чисто социальных основаниях. Страх активизируют и

политические деятели в период выборов.

Украинский пример: в период президентской кампании 1994 г. звучала идея, что

избрание Л. Кучмы приведет к гражданской войне

между западом и востоком Украины.М. Горбачев выступает только 14 мая 1986 г., в

чем-то повторяя модель ухода от ситуации,

которую в начале Отечественной войны проявил И. Сталин. Информация Совета

министров Украины 30 апреля 1986 г. практически

противоречила разворачивающейся ситуации. На следующем этапе речь шла не об

отсутствии материалов, а о том, что перед

населением строилась недостоверная картинка действительности. Основной упор при

этом делался на героизме ликвидаторов, что не

снимало дефицита информации на уровне отдельного человека. Огромный объем

официальных материалов можно увидеть в

Информации ЦК Компартии Украины для ЦК КПСС (17 октября 1986 г., секретно):«С

целью нейтрализации ложных слухов,

преувеличивающих опасность случившегося для здоровья жителей г. Киева и области,

в трудовые коллективы были направлены

ответственные работники аппарата ЦК Компартии Украины, президиума Верховного

Совета и Совета Министров республики, горкома

и обкома партии, лекторы общества «Знание», ученые, специалисты. В этой работе

активно участвуют средства массовой

информации. Начиная с 1 мая с.г. украинское телевидение и радиовещание, а с 7

мая республиканские и киевские газеты регулярно

освещают ход ликвидации последствий аварии, организуют выступления ученых,

специалистов о необходимых мерах

предосторожности в зависимости от конкретной ситуации. В мае — сентябре по

республиканскому телевидению и радиовещанию

вышло в эфир 1368 киносюжетов, сообщений и передач. В республиканских и киевских

газетах напечатано около 1150 материалов»

(Там же. — С. 400). Далее сообщается о прошедших по телевидению за этот же

период 11 передачах под рубриками «Вам отвечают

ученые» и «Отвечаем на ваши вопросы». Было прочитано 1200 лекций. Получается,

что за пять с половиной месяцев каждый из этих

каналов получил около двухсот реализаций в месяц, то есть достаточный объем

информации был, по сути, выпущен в массовое

сознание.Этот положительный срез ситуации дополняется попыткой объяснения

элементов неконтролируемости. Они, несомненно,

возникли, поскольку вышеприведенный объем отражает выход информации, но никак не

ее прием. Имеющиеся в каждом человеке

фильтры очень избирательно пропускали через себя подаваемую официальную

информацию. Далее в информации ЦК говорится:

«Абсолютное большинство людей верит сообщениям, передаваемым по нашим

информационным каналам. Но в отдельные периоды

среди некоторых групп населения распространялись слухи, преувеличивающие

опасность для здоровья людей несколько

повышенного радиационного фона, радиоактивной загрязненности воды и продуктов

питания. Основной причиной такой ситуации

является неполная информация о радиационной обстановке в г. Киеве и области, в

известной мере обусловленная ограничениями со

стороны Главлита СССР на публикацию в печати, передачу по телевидению и радио

данных по этому вопросу. Сказалось и то, что в

некоторых газетах, особенно в первые дни после аварии, помещались

противоречивые, недостаточно взвешенные материалы.

Республиканские печать, телевидение и радио проявили неоперативность в

публикации и передаче материалов, разоблачающих

возникающие слухи. Не в полную меру использовался канал устного информирования».

Последнее замечание интересно тем, что,

оказывается, и такой канал был работающим в то время.По сути, было реализовано

несколько моделей работы с общественным

мнением. Можно перечислить такие варианты:Модель первая переводила невидимый

страх в вполне простые действия по защите от

него: мойте руки и делайте влажную уборку помещений. Достоверность этой защиты

не играла роли, ее простота была

психологической защитой.Модель вторая трансформировала нейтральную информацию о

ликвидации в пафосную модель героики по

принципу спасения челюскинцев. Это для советского человека было также

стандартным способом интерпретации кризисной ситуации,

когда СМИ основной акцент делают не на причинах или последствиях, а на героизме

спасателей. Трансформация в героизм работала

везде: ср. вариант «битвы за урожай».Модель третья как бы разрешала дать выход

психологическому страху по строго

фиксированному каналу — можно было спасать детей, отправляя их за пределы г.

Киева, что в какой-то мере снимало накопление

негативных эмоций по отношению к властям.Однако основной моделью стал уход от

показа реальных последствий. Как оказалось,

массовое сознание вполне охотно принимает позитивные интерпретации, пряча свой

страх за ними. В результате панических ситуаций

в г. Киеве не наблюдалась, а в периоды многократно повышенного фона во время

первых дней мая в спокойной манере прошли и

первомайская демонстрация и велогонка. Модель панического страха так и не была

реализована на массовом уровне, поскольку

достоверная информация возникла тогда, когда люди уже не могли влиять на

развитие ситуации. Только 1 ноября 1995 г.

Национальная Академия наук Украины сообщила, что чернобыльские материалы

потеряли свою секретность.Помимо кризиса-

происшествия, к которому относится Чернобыль, существуют социальные кризисы,

которые «вносят «разрыв между реальным

положением компании в данный момент» и ее имиджем, ставя под сомнение его

целостность, и, возможно, в какой-то мере

идентичность» (Лебедева Т.Ю. Икусство обольщения. Паблик рилейшнз по-французски.

— М., 1996. — С. 92). Примером чего могут

служить забастовки. В этом случае ограничение информации, как и в случае

Чернобыля, позволяет управлять ситуацией только очень

ограниченное время. массовых беспор»У>

Переговоры с террористами (опыт ФБР)К проблемам терроризма очень серьезно

относятся во всех странах. Из восьмидесяти

терактов, совершенных в мире за последнее время против первых лиц государств,

шестьдесят четыре достигли цели. Нас

«заинтересовали» проблемы терроризма после теракта против премьера Украины. При

этом возникает и определенный парадокс в

случае политического терроризма: «сколько бы ни говорили полицейские чины, что

уступки террористам ведут к новым актам насилия,

на практике происходит обратное — компромисс превращает «террористов» в

легальную и мирную политическую силу, пользующуюся

авторитетом в обществе» («Общая газета», 1997, 17-23 апр.).Одновременно

переговоры с террористами являются чисто

коммуникативным процессом. В данном случае они нас интересуют как процесс

налаживания контакта и убеждения человека в

экстремальных условиях. Hам представляется, что они возможны только благодаря

отсылкам на определенный символизм, как со

стороны террориста, так и со стороны переговорщика. В изложении некоторых правил

этого процесса мы будем опираться на

исследование специального агента Дуайна Фусельера (Fuselier G.D. A practical

оverview of hostage negotiations. FBI, 1986), а также на

работу конфликтолога Джейн Дохерти (Docherty J.S. Managing diversity during law

enforcement negotiations: the lessons of Waco, 1996,

ms.), анализирующей трагическое освобождение заложников в Техасе.С позиции нашей

темы переговоры с террористами мы можем

представить как попытку форсированно изменить символический мир террориста,

поскольку при этом мы пытаемся заставить его

выполнить условия, чуждые ему. Символический компонент выделяется как

существенный и для межэтнических конфликтов: «страх

оказаться в подчинении становится сильнее любых материальных расчетов. А как

реакция на него возникает стремление к

оформлению определенных символов всей групповой легитимности и защищенности.

Такими символами чаще всего выступают

территория, окружающая природная среда, которые при этом рассматриваются не

просто как источник жизнеобеспечения, а как

неотъемлемый культурный и духовный атрибут. Символическая сторона процессов

межэтнического взаимодействия обладает мощной

реальной силой, когда она «овладевает массами» (Степанов Е.Н. Межрегиональные

столкновения и терроризм с позиций

конфликтологического подхода // Массовое сознание и массовые действия. М., 1994,

с. 95).Московские конфликтологи так ранжируют

цели переговоров с террористами:1)    защита жизни заложников;2)    задержание

захватчиков;3)    возвращение или защита имущества

(Дмитриев А. и др. Введение в общую теорию конфликтов. — М., 1993. — С. 185).При

этом нельзя нарушать эту приоритетность,

чтобы не принести вреда заложникам.Какие же правила (с нашей точки зрения —

оперирования с символическим миром) предлагает

Дуайн Фусельер? Они в сильной степени зависят от типа человека, захватившего

заложников. Часто террористами являются люди с

определенными психическими отклонениями. Поэтому первой задачей становится

установление особенностей террориста, поскольку

от этого зависит тип коммуникации с ним. Естественно, нам спокойнее говорить с

предсказуемым собеседником. Однако в случае

террориста у нас нет времени на то, чтобы съесть с ним пуд соли. В помощь

переговорщикам подготовлена классификация из четырех

типов террористов, каждый из которых обладает своим собственным видением мира.

ФБР установило, что 52% инцидентов с захватом

людей протекает с типом, который обозначен как «ментальное расстройство»,

реализуемый в виде следующих четырех категорий:1)

    параноидальная личность;2)    депрессивная личность;3)    антисоциальная

личность;4)    неадекватная личность.Параноик

имеет настолько растревоженную психику, что реально он находится вне контактов с

реальностью. Он захватывает людей, чтобы

выполнить какой-нибудь выдающийся план. При этом он может получать от кого-

нибудь приказы. Параноики, как правило, имеют

интеллект выше среднего. Поэтому не следует стараться обмануть его. Лучше

принимать его высказывания так, как будто они

являются истинными и для вас.В этом случае вводится правило: избегать споров с

этим лицом по поводу его представлений,

поскольку невозможно рационально убедить его в неправильности его фантазий.

Вместо этого следует обсуждать с ним другие темы,

чтобы наладить связь, и на базе этого искать альтернативное решение его

требований.Например, в 1982 г. в Арканзасе автобус был

захвачен людьми, которые считали, что именно о них говорилось в Библии: пришел

час смерти, а через три с половиной дня они

воскреснут. Заложники были освобождены, но убедить захватчиков сдаться не

удалось. Они совершили самоубийство.Депрессивное

лицо также может находиться вне реальных контактов с действительностью. Здесь

очень высок потенциал самоубийства и убийства

заложников, поскольку такое лицо может считать себя, к примеру, ответственным за

все прегрешения мира.Заложниками часто

являются члены семьи депрессивного человека, который может верить, что, убивая

их, он забирает их из этого ужасного мира. Этот

тип террориста разговаривает медленно, на 15-30 секунд дольше отвечает на

вопрос, все его мысли центрируются вокруг его

ненужности. Поэтому здесь в процесс переговоров вплетается доказательство его

ценности. Это делается следующим образом. Если

просто сказать — «дела не так плохи», он решит, что его не понимают. Вместо

этого разговор переводится в область его интересов,

хобби, чего-то позитивного.Неадекватная личность всегда проигрывает, и так

происходит всю его жизнь. Захват заложников

становится для него попыткой доказать кому-то (жене, друзьям, родителям,

подруге), что он может сделать что-то. Этот тип

символического мира можно дешифровать по фразам типа «Я покажу им, что я могу

кое-что сделать» или «Я докажу, что не козел

отпущения».Наиболее привычным для нас образом террориста является антисоциальная

личность, у которой полностью отсутствуют

мораль и ценности общества, у которой нет чувства вины. Он очень импульсивен,

требует немедленной реакции. Нельзя обещать ему

вещей, которые, как он знает, вы не выполните. С ним необходимо постоянно

поддерживать контакт, чтобы он не переключился на

заложников для возбуждения.В случае захвата заложников возникает так называемый

стокгольмский синдром, когда заложники

начинают ощущать позитивные чувства к своим захватчикам и негативные по

отношению к властям. С точки зрения нашей проблемы

можно сказать, что они переходят на систему мира террористов. Отсюда следует

важное следствие: нельзя доверять информации,

исходящей от жертв. И более того, жертвы могут мешать проведению операций по их

освобождению, не слушаться команд спасающих

их людей.Проблема коммуникативного контакта, установление необходимого уровня

доверия у террористов требует достаточно

сложной работы.Для физического контакта предлагаются следующие правила:1)

    прежде договоритесь, что вам не причинят

вреда;2)    не говорите с ним, если он держит вас на мушке, настаивайте, чтобы

он опустил пистолет;3)    лицом к лицу можно говорить

тогда, когда время прошло и установлен контакт и достигнуто доверие;4)    никогда

не ведите беседы лицом к лицу больше, чем с

одним террористом;5)    всегда держитесь прямого контакта глазами;6)    всегда

имейте план по спасению;7)    никогда не

поворачивайтесь спиной;8)    следите за пространством, от вашего приближения

зависит уровень давления.Установление контакта

состоит в стремлении говорить с террористом на его же языке. Вопросы должны

строиться так, чтобы получать развернутые ответы, а

не только «да» или «нет». Следует избегать негативных ответов со своей стороны,

делая, по крайней мере, вид, что вы пытаетесь

решить проблему именно так, как хочет этого террорист. Не следует употреблять

слов «захватчик», «заложник», чтобы не увеличивать

напряжение. Как и слова «сдаваться», что для него значит провал. Всегда следует

торговаться. Даже если его требование невелико,

все равно за выполнение его в ответ следует просить нечто от него самого.Уильям

Юри в принципе вводит многие похожие

требования как основу проведения стандартных переговоров. Так, он считает, что

для установления доверия необходимо признавать

чувства вашего оппонента. «Не игнорируйте эмоции оппонента. Его нападки часто

вызваны гневом; «каменная стена» часто скрывает

страх; пока вы не рассеете эти эмоции, аргументы разума не будут услышаны» (Юри

У. Преодолевая «нет», или Переговоры с

трудными людьми. — М., 1993. — С. 36). Или такое его правило: «В самом конце

проявите щедрость. Подавите естественное

искушение сцепиться из-за последней крошки. Профессиональный специалист по

переговорам о заложниках говорит: «Мы припасаем

немного гибкости под конец, потому что любим проиграть им последний раунд. В

конце мы становимся покладистей, чем они ожидали,

потому что хотим, чтобы они считали себя молодцами» (Там же. — С. 108).

Интересно, что все эти правила двигаются четко в

эмоциональной сфере, имея попыткой успокоить оппонента. Как и воздействие на

террориста через его собственную семью или

родственников, поскольку их он будет слушать без того предубеждения, с каким он

слушает чужого человека. Правда, Д. Фусельер

считает, что нужно с большой осторожностью давать возможность для разговора

террориста с родственниками. Дело в том, что

преступник может специально вытребовать кого-то, чтобы на его глазах совершить

убийство или самоубийство, поскольку он считает,

что именно они довели его до такого состояния.У. Юри также приводит мнение

специалиста по переговорам, который считает весьма

важным невыполнение первого требования, чтобы сбить террориста с чувства

автоматического подчинения всех ему.Переговоры

должны вести несколько человек, чтобы более объективно оценивать происходящее. В

команде обязателен психолог, который может

использоваться только как консультант, но не переговорщик. Требования к самому

переговорщику, по Фусельеру, следующие:1)

    он должен обладать эмоциональной зрелостью, никогда не срываясь в ответ на

любые выпады;2)    он должен хорошо

уметь слушать, обладать навыками интервьюера;3)    он должен уметь легко

устанавливать доверие к себе;4)    он должен уметь

убеждать других, что его точка зрения вполне рациональна и разумна;5)    он

должен уметь общаться с людьми всех социальных

слоев;6)    у него должна быть практическая сметка, здравый смысл, понимание

уличного типа поведения;7)    он должен уметь

работать в ситуации неопределенности, принимать на себя ответственность, когда

это потребуется;8)    он должен полностью

отдаваться профессии переговорщика;9)    он должен понимать, что если

переговоры не удадутся, ему придется оказать помощь

в планировании захвата, чтобы освободить заложников.У. Юри достаточно подробно

приводит реальный сценарий переговоров с

целью освобождения заложников, происшедших в 1982 г. в США. Приведем его как

пример названного выше правила:«Лауден

задавал открыто сформулированные вопросы, чтобы выяснить, о чем думает Ван Дайк,

чего он хочет: «И как тебя угораздило попасть

в такую передрягу? Как нам ее распутать?» Ван Дайк начал жаловаться на коррупцию

и злоупотребления в тюремной системе штата.

Лауден сочувственно слушал, приговаривая: «Я тебя понимаю», «Я и от других это

слышал», и «Раз ты поднял вопрос, нам удастся

начать следствие по делу о коррупции». Он пытался установить контакт с Ван

Дайком, признавая его доводы и соглашаясь, где только

возможно; по сути,Лауден перешел на сторону Ван Дайка (Там же. — С.

112).Обратите внимание на последнее предложение: чтобы

установить контакт и завоевать доверие террориста, переговорщик переходит на его

символическую систему.Целью переговоров

является формирование у террориста чувства, что вы действительно хотите помочь

ему найти выход в его трудной

ситуации.Происходит столкновение двух символических миров. Переговорщик

выступает как переводчик, который пытается перевести

террориста в новый символический мир. И уже в рамках его искать альтернативные

решения проблемы.Преступники часто уменьшают

охрану, когда ощущают, что они достигли успеха в переговорах. При планировании

захвата следует уступать по каким-то важным для

террориста требованиям. И это тоже планируемый перевод преступника в иное

эмоциональное состояние.Однако возможен вариант,

когда несовпадающие варианты миров приводят к негативным последствиям. Джейн

Дохерти анализирует в этом плане

закончившиеся неудачей более чем пятидесятидневные переговоры по освобождению

заложников в секте Давидианцев в Техасе.

Ошибкой процесса она считает неправильную модель мира, с помощью которой агенты

ФБР подошли к этой проблеме. Основное, что

там не было классических заложников, как это представлялось агентам ФБР. В

рамках этой секты люди жили все вместе, потому

стандартное требование отпустить женщин и детей для них не было естественным.

Далее, секта не могла принять на себя ярлык

«преступников», который пытались навязывать ей в своих планах по освобождению

представители ФБР. Символ «преступника», в

свою очередь, разрешает применение силы. Эксперты также не смогли

проанализировать ситуацию глазами самой секты, то есть

оценить их поведение с точки зрения апокалиптического религиозного движения, а

смотрели на него в стандартной манере захвата

заложников или псевдозаложников. Последнее представляется важным параметром и

носит название «групповой солидарности» (см.

Степанов Е.Н., указ. соч. — С. 101).Основной вывод Джейн Дохерти состоит в

попытке применить более гибкие модели анализа и

разработки сценариев, поскольку неудача в Техасе, по ее мнению, связана с

применением к совершенно новой ситуации старого

сценария. На мое возражение, что для армейской структуры гибкость может стать

губительной, Джейн Дохерти отвечала (личное

сообщение), что структура ФБР не является армейской структурой и достаточно

обучаема и гибка. Она привела в качестве примера

то, что после появления ее статьи ей позвонил руководитель операции ФБР и

полчаса выяснял доводы и результаты исследования.В

целом столкновение символических миров происходит не только в такой жесткой

ситуации, как захват заложников. Это также может

быть более привычная для нас ситуация политического конфликта. И конфликтологи

заняты процессами разрешения конфликтов в

разнообразных контекстах. Ситуация переговоров с заложниками считается успешной,

когда проходит выполнение следующих

стадий:1)    никого не убили со времени начала переговоров;2)    уменьшилось

число эмоциональных инцидентов (к примеру,

вербальных угроз по отношению к заложникам);3)    длительность каждого разговора с

захватчиком увеличивается, его

напряжение, скорость речи уменьшаются;4)    заложники освобождаются;5)    сроки

ультимативных требований

проходят.Серьезной проблемой также является другой символический аспект

терроризма — воздействие показа СМИ на

потенциальных террористов. Коммуникативное внимание служит катализатором

последующего поведения: «жуткие кадры о

многочисленных жертвах действуют на зрителей возбуждающе, особенно на тех, кто

склонен к жестокости и преступлениям,

фактически подталкивая их на определенные шаги. Человеку с гипертрофированным

чувством самомнения после просмотра

аналогичного сюжета непременно захочется стать героем журнальной статьи или

телерепортажа. Не случайно все террористы в

первую очередь требуют приглашения журналистов и представителей властей». И

далее военный российский аналитик Владимир

Васильев предлагает изменить форму подачи информации о террористах в эфире:

«Сообщение об инциденте должно быть кратким и

сухим. Достаточно несколько фраз: самоубийцу разнесло в куски, есть убитые и

раненые. А в кадре показать лишь отдельные

фрагменты: кого-то из пострадавших и то, что осталось от негодяя. Незачем

смаковать жуткие подробности». Или другой пример:

«Садист или группа захватили заложников. Требуют представителей средств массовой

информации, чтобы сделать заявление, и

телевизор для контроля. Предоставив им такую возможность после выхода в эфир,

добавим еще свой комментарий, в котором пусть

выступят люди, «знавшие» террористов ранее, и расскажут о них: мол, один пытался

как-то изнасиловать 60-летнюю женщину, другой

развратничал с малолетними и т.п. Использовать другие варианты, вызывающие

физиологическое отвращение к террористам, через

некоторые подробности из их интимной жизни» («Правда-5», 1996, № 28).К

сожалению, это возможно как предложение, но его трудно

осуществить, поскольку СМИ как раз тяготеют к подаче информации в виде, против

которого и выступает В. Васильев. В событии для

его новостного характера обязательно должна присутствовать драматичность. К

примеру, похищение Альдо Моро в 1978 г. и

последующую двухмесячную активность прессы исследователям удалось

проанализировать в терминах социальной драмы:

нарушение, кризис, восстановление и примирение. При этом любая социальная драма

драматизирует основные параметры данного

общества (Borreca A. Political dramaturgy: a dramaturg’s (re)view // «The Drama

Review», 1993, N 2, p. 66). Вспомним, как и в Украине

всплыли на поверхность все силовые линии имеющихся конфликтов после покушения на

премьер-министра П. Лазаренко. Робин

Вагнер-Пацифиси говорит о том, что «социальная драма манифестируется всегда,

когда люди, включенные в политику, действуют так,

чтобы привлечь аудиторию, сначала и прежде всего решающим разовым действием

(например, похищением), а затем с помощью

продления исходного действия в последовательность ситуаций, которые

структурированы и поставлены так, чтобы удержать

внимание аудитории. Масс-медиа являются местами постановки, сценами, куда

направляет свое внимание аудитория; и именно с

помощью точного определения сюжета (срежиссированности ситуаций) и сцены

(канала), аудитория, а через нее и социальная (или

политическая) драма, находятся в состоянии включенности» (Ibid., — p. 67).

Отсюда вновь возникает проблема переноса одного

символизма в другую сферу: символизм новостной становится законом для

планирования и проведения террористических актов.

Формат новости тем самым становится определяющим не только для политики, но и

для криминального действия.Как видим, все

время приходится сталкиваться с чисто коммуникативной стороной процесса

переговоров. Сложность экстремальной ситуации (в

отличие от стандартного коммуникативного процесса) состоит в том, что:1)

действует прессинг времени;2) неверный шаг может

привести к человеческим жертвам;3) ситуация может оцениваться

неоднозначно.Последняя характеристика имеет и чисто вербальную

составляющую — необходимость наращивания доверия в ситуации, когда этого доверия

может и не быть. Для описания ее можно

ввести понятие зон исчезновения доверия. Если в стандартной коммуникативной

ситуации есть презумпция доверия, поскольку (по

Грайсу — Grice P. Studies in the way of words. Cambridge, Mass. etc., 1989)

предполагается, что мы говорим с максимальным

приближением к действительности, то в ситуации с заложниками постоянно

происходит «выветривание» доверия. Между

переговорщиком и террористом, между террористом и заложниками и даже между

переговорщиком и заложниками (и не только в

случае стокгольмского синдрома, иногда заложники преувеличивают действия

террористов, чтобы принудить полицию уничтожить

террористов). Такая коммуникация получает прикладную задачу установления

доверия.Дуайн Фусельер устанавливает следующие

параметры, которые с истечением времени начинают действовать в пользу

освобождения заложников:1)    увеличивается нужда в

основных человеческих потребностях — еде, воде, сне и т.п.;2)    напряженность

падает;3)    люди, остыв, начинают думать более

рационально и менее эмоционально;4)    формируется «стокгольмский синдром»;5)    у

заложников возрастают возможности

для исчезновения;6)    собранная информация позволяет принимать решения на

более качественном уровне;7)

    увеличивается связь и доверие между переговорщиком и террористом;8)

    ожидания и требования террориста могут

уменьшаться;9)    инцидент может исчезнуть сам по себе, поскольку иногда

террористы отпускают заложников, ничего не требуя

взамен.Как видим, профессиональные коммуникаторы обладают возможностями успешной

работы даже с такими трудными

собеседниками, как террористы. И такие специализированные переговорщики, как

пишет У. Юри, могут, например, летать из Америки

в Мюнхен, чтобы вступить в переговоры при захвате там крупного

бизнесмена.Контент-анализКонтент-анализ активно используется

для решения задач анализа коммуникации в области государственных и бизнес-

структур. Его формулой становится перевод

вербальной информации в более объективную невербальную форму. Поэтому все

определения контент-анализа подчеркивают его

объективный характер. В качестве примера можно привести такие формулировки:·

    статистическая (квантитативная) семантика;·

    техника для объективного количественного анализа содержания коммуникации;·

    техника для делания выводов при

помощи объективного и систематического установления характеристик

сообщений.Объективность понимается при этом следующим

образом: каждый шаг может быть произведен только на основе явно сформулированных

правил и процедур. Поэтому важным

проверочным механизмом становится повторение того же результата другим человеком

на том же материале. Ведь что обычно

происходит в рамках гуманитарных наук: мы можем дать задание для 50 человек, и

они дадут нам 50 результатов. А контент-анализ

является довольно точной исследовательской техникой, за которую государство, к

примеру, согласно платить деньги.Для более

полной характеристики метода необходимо добавить следующее. Первое: все данные

статистики вербального материала

используются для формулирования выводов о невербальных аспектах, например, о тех

или иных характеристиках адресата и

адресанта. Поэтому текстовой материал здесь представляется промежуточным

объектом. Нас в данном случае интересует вовсе не

текст. И второе: само по себе выяснение частоты употребления, например,

писателем X такого-то слова с такой-то частотой не

является контент-анализом. Контент-анализ — это всегда сопоставление двух

потоков. Например, сопоставление двух газет как двух

вербальных потоков. Возможно также сопоставление невербального и вербального

потоков: данных о рождаемости и информации о

детях-героях в литературных журналах. Интерес представляет исследование данного

вербального потока и нормы: частота

употребления определенного слова в произведениях писателя и стандартная частота

употребления этого же слова в языке того

времени.Контент-анализ используется в таких областях, как изучение социальных

оценок тех или иных событий, анализ пропаганды,

методов журналистики, изучение арсенала средств массовой коммуникации,

психологические, психоаналитические исследования.

Этот диапазон охватывает, по подсчетам исследователей, 60% всех работ.Что можно

подсчитывать в вербальном потоке, какие

типичные исследовательские модели существуют? Можно подсчитывать:а) частоту,б)

наличие/отсутствие каких-то тем,в) связь между

темами,г) основные темы.При обработке текстов малого объема, конечно, имеет

больше преимуществ качественный, а не

количественный анализ. Так, смена одного из терминов в китайской периодике

выявила переход к более агрессивному этапу действий

Пекина, за которыми последовала война.Примеры исследовательских тем: «Как

культурные различия отражаются в песнях разных

народов?», «Лингвистические различия между шизофреником и нормальным человеком»,

«Как длина предложения влияет на

восприятие текста?», «Установление автора анонимного текста», «Какие

характеристики отличают бестселлер, мыльную оперу?».

Последний пример особенно интересен для феномена рыночного существования

литературы и телевидения. При этом

устанавливается на основе прошлых успехов: средний возраст героя, средний

возраст героини, тип антигероя и т. д. Имея все эти

характеристики, можно прогнозировать успех будущей книги или

постановки.Установлены три существенных условия развития

коммуникативных процессов, при которых использование контент-анализа является

наиболее эффективным:1. Когда мы имеем

непрямой выход на говорящего, автора. Обычного собеседника мы можем спросить,

что именно означают его слова, зачем он это

сказал. Но есть целый круг ситуаций, когда прямой вопрос невозможен. Например,

когда речь идет о президенте недружественного

государства, о давно умершем писателе, о чужой пропаганде. Во всех этих случаях

перед нами есть только непрямые выходы. Так, в

условиях дефицита информации, например, американцы анализировали отношения

Ельцина и военных на основе того, застегнул ли

он пуговицы на пиджаке, поднимаясь из президиума для выступления.2. Когда

языковой фактор является решающим для

исследования. Есть специфические задачи, где язык очень важен или только

языковой подтекст доступен для исследователя.

Например, установление шизофрении, поиск автора анонимного текста. Установление

авторства текстов, принадлежащих Шекспиру,

Шолохову и т. д. — это тоже задача контент-анализа.3. Когда объем материала

слишком велик. Мы имеем подобные объемы в

случаях массовой коммуникации, литературы, кино. Именно опора на совершенно иные

объемы дает новые результаты. Джон Несбит

заложил основы анализа тенденций, который публикуется раз в квартал, на базе

контент-анализа 6000 газет. Наше индивидуальное

прочтение одной-двух газет не дает возможности увидеть то, что показывает анализ

целого массива. Поэтому подписчиками подобных

материалов, которые позволяют предсказывать будущие социальные и экономические

условия, становятся корпорации и

правительственные учреждения.Оле Хольсти (Holsti O.R. Content analysis for the

social sciences and humanities. — Reading, Mass. etc.,

1969. — Р. 21) дает следующее распределение исследований в области контент-

анализа по наукам, где три дисциплины «закрыли»

собой приблизительно 75% всех исследований: социология, антропология — 27,7%,

теория коммуникации — 25,9%, политическая

наука — 21,5%.Что может быть единицей анализа? Слово или символ — это наименьшая

единица. Тема — это другая единица,

представляющая собой отдельное высказывание об отдельном предмете. При

исследовании литературы и кино, где надо отражать

особенности героя, используют такую единицу, как характер.Существуют достаточно

четкие требования к возможной единице

анализа:а)    она должна быть достаточно большой, чтобы выражать значение;б)

    она должна быть достаточно малой,

чтобы не выражать много значений;в)    она должна легко идентифицироваться;г)

    число единиц должно быть настолько велико,

чтобы из них можно было делать выборку.Определив единицу, следует решить, что мы

будем подсчитывать. Это может быть частота,

может быть место (для газеты это также могут быть размер заголовка, страница, на

которой размещено данное сообщение), это может

быть время для телевидения, радио и кино. Следует добавить, что без компьютерной

обработки материала такая работа невозможна,

поскольку объемы текстового материала очень велики.Приведем некоторые примеры

возможных задач: один источник исследуется в

разное время (например, газета «Правда» с 1975 по 1995 годы), один источник при

выходе на разные аудитории (одна реклама в

разных изданиях). Можно сравнить несколько источников, чтобы определить, чем

различаются коммуникаторы: сравнить нормального

человека и самоубийцу, или выступления разных кандидатов в депутаты, или разных

президентов. Мы можем сравнивать разные

источники, не только вербальные: например, биографические данные писателя и его

романы. Нас могут заинтересовать результаты

воздействия какого-либо события, поведение до и после получения сообщения:

например, экранизация на телевидении и

последующее увеличение спроса на книгу в библиотеках или книжных магазинах. Нас

может заинтересовать количество разных слов,

которые употребляет в своей речи человек в массивах в 100, 200, 500 и 1000 слов.

У шизофреников это количество намного меньше.

Они говорят обо всем в негативном тоне, сориентированы на прошлое, очень много

рассказывают о себе. Если взять, например, такую

характеристику, как количество прилагательных на 100 глаголов, то у нормального

человека их будет больше, чем у

шизофреника.Первые примеры использования контент-анализа датированы

восемнадцатым веком, когда в Швеции частота появления

тем, связанных с Христом, использовалась для принятия решении о еретичности

книги. Во время второй мировой войны редакторы

ряда газет в США были обвинены в связях с нацистами на основании того, что была

обнаружена схожесть в повторении тех или иных

тем на страницах их изданий.Более сложные модели контент-анализа предлагают

суммарную оценку предложений. Шкала оценки

занимает от -3 до +3. Так, предложение «Японские правящие круги являются

коррумпированными» получает следующие оценки:

«являются» — +3, «коррумпированными» — -3. Суммарная оценка складывается

следующим образом: +3 х -3 = -9, т.е. японские

правящие круги получают оценку -9, которая является достаточно негативной.

(North R.C., Holsti O.R. a.o. Content analysis. A handbook

with applications for the study of international crisis. — s.l.,1963. — Р.

95).Оценочный анализ, предложенный Осгудом и развитый Ольсти,

переводит высказывания в два возможных вида. В первом случае объект оценки с

помощью вербального коннектора присоединяется к

прилагательному или оценке в виде общего мнения. Американский пример таков:

Советский Союз (объект оценки) является

(вербальный коннектор) враждебным (прилагательное). Во втором случае объект

оценки с помощью вербального коннектора

присоединяется к другому объекту оценки. Например: Советский Союз (объект

оценки) обычно противостоит (вербальный коннектор)

американским интересам (объект оценки).Контент-анализ предоставляет важный

инструментарий для ПР. Сегодня ведутся разработки

по выявлению автоматическим способом слов с негативной окраской (группа Т. Амака

из ФРГ) по ряду европейских языков, что даст

возможность отслеживать отрицательные отзывы прессы по заказам фирм и

корпораций. Это в принципе отдельная и очень

серьезная проблема определения направленности по отношению к символу.

Предлагается несколько подходов, которые помогают

определить, является ли отношение позитивным, отрицательным или нейтральным. Как

считает Ричард Будд с коллегами, негатив

может отражать социальные конфликты и дезорганизацию, политическую/экономическую

нестабильность и слабость, позитив —

социальную связанность и сотрудничество, политическую и экономическую

стабильность и силу (Budd R.W. a.o. Content analysis of

communication. — New York etc., 1967. — P. 52-53).Особое место занимает контент-

анализ выступлений политических лидеров (Winter

D.G., Stewart A.J. Content analysis as a technique for assessing political

leaders // A psychological examination of political leaders. — New

York, 1977) Уже первые работы такого рода, анализируя выступления Гитлера,

показали, что индекс военной пропаганды, выдающий

агрессивные устремления, состоит в увеличении высказываний о преследовании,

увеличением отсылок на силу, опору на агрессию в

качестве самозащиты, с одновременным уменьшением учета благосостояния других. В

результате такого сопоставления выступлений

Кеннеди и Хрущева получила подтверждение «зеркальная гипотеза», по которой как

восприятие Америки, так и восприятие Советского

Союза искажались однотипно. А сравнение речей Гитлера и Рузвельта за 1935-1939

гг. показали одинаковое возрастание

высказываний о преследовании в период войны, однако только у Гитлера уровень их

был высок и до начала войны.Первый

американский анализ инаугурационных речей своих президентов был сделан в 1937 г.

Для этого использовались четыре категории

самых общих символов: национальный/подлинный (форма правительства, Америка,

наша/моя страна и т.д.), историческая отсылка

(великое прошлое, предки и т.д.), фундаментальные концепты (Бог, Конституция,

свобода и т.д.), факт и ожидание (сегодняшнее

благополучие, уверенность в будущем).Возможные примеры анализов реального

исторического материала представлены также

такими работами, как Тернер Р. Контент-анализ биографий // Сравнительная

социология. — М., 1995 и Бородкин Л.И. Контент-анализ

и проблемы исторических источников // Математика в изучении средневековых

повествовательных источников. — М.,

1986.Отталкиваясь от исследования войны 1914 г. в аспекте принятия решений всеми

участвующими в ней сторонами, Оле Хольсти

(North R.C., Holsti O.R. a.o. Content analysis. A handbook with applications for

the study of international crisis. — s.l.,1963) выделил два вида

исторических источников: первичные, куда попали официальные документы, и

вторичные, куда отнесены журналистские отчеты о

происходящих событиях, интервью с действующими лицами в газетах.При этом

подсчету подлежат темы, а не слова. Общая модель

ситуации, от которой отталкивается кодировка, выглядит следующим образом:Исходя

из этого представления, формулируются

некоторые правила выделения темы:1)    тема не может выходить за пределы абзаца,2)

    нова тема возникает, если происходит

смена:а)     воспринимающего,б)    действующего,в)    цели,г)    категории.В

результате этого тема не должна иметь больше одного

воспринимающего, больше одного действующего, больше одной цели, больше одной

категории. Категории в рамках этого

исследования войны 1914 г. носят следующий характер: констатация политических

условий, констатация разрешения конфликта

(возможные способы разрешения, возможные последствия разрешения), констатация

возможностей (количественное измерение

экономического потенциала, военного могущества и под.), констатация силы

(относительная сила/слабость участников), констатация

дружеских отношений, констатация враждебности, констатация удовлетворенности,

констатация тревожности (негативная оценка себя

или своей ситуации).Р. Тернер к числу преимуществ контент-анализа относит

следующие характеристики:·    это ненавязчивый

метод (нет взаимодействия с фоном исследования, который мог бы исказить

результаты);·    это косвенный метод (выводы исходят

из того, что непосредственно не наблюдается);·    он дает представление об

объектах, которые исследователь непосредственно не

наблюдает (к примеру, тенденции вражеской пропаганды или понимание культур и

социальных структур прошлого).

Пропагандистский анализВ современном мире пропаганда давно уже перестала быть

чисто идеологическим занятием, она покоится на

жестких научных основаниях. Именно последняя война, получившая название

«холодной», была на самом деле войной

семантической, войной семиотической. Она дала значительный стимул развитию

коммуникативных моделей воздействия. Они в

достаточной мере научны, хотя и формулируются с непривычной для нашего уха долей

цинизма. Так, американцы считают, что им

лучше обработать одного журналиста, чем десять домохозяек или пять врачей.

Поскольку человек при этом рассматривается как

канал, а не как адресат информации.Стандартные модели коммуникации дополняются

теперь двумя моделями коммуникации

пропагандистской (Jovet G.S., O’Donnell. Propaganda and persuasion. — Newbury

Park etc., 1992)Модель искривленного источника, где

пропагандист (П) создает искривленный источник (П1), из которого исходит

сообщение (Сооб). Получатель (Пол) рассматривает эту

информацию как такую, что поступила из доступного ему источника П1, поскольку

ему не известен оригинал (П).Модель

легитимизации источника. В этом случае пропагандист (П) тайно помещает

оригинальное сообщение (Сооб 1) в легитимном источнике

(П2). Это сообщение (Сооб 2) передается пропагандистом получателю информации под

видом иного сообщения (Сооб 3) в качестве

такого, что вышло из другого источника (П 2).Следует добавить к этому списку

пропагандистских моделей и использование слухов.

Модель слухового источника: информация используется при отсутствии указания на

источник. Сергей Филатов, руководитель

администрации Президента России, в своем интервью газете «Московские новости»

так охарактеризовал один из возможных

вариантов использования этой модели:«Мы не должны допустить, чтобы кому-то

удался старый партийный трюк. Помните, как это

бывало? Слух об отставке — и тут же вакуум, телефон молчит, приемная пуста. Кто

способен пережить такое?» («Московские

новости», 1994, № 44).Есть и более ранние примеры использования этой модели:

«Все-таки в упорстве, с каким распространялся по

Москве (в разных вариациях) слух о просимом Лениным яде, была какая-то

странность. Я не стал бы об этой «странности» говорить,

если бы позднее несколько раз не пришлось сталкиваться с другими «шепотами»,

инсинуациями, злостного характера заявлениями,

видимо, кем-то дирижируемыми, кому-то нужными и выгодными. Система слухов в

Москве была так распространена, что XIII

партийный съезд, заседавший 23-31 мая 1924 года, счел нужным в особой резолюции

выступить «против распространения

непроверенных слухов, запрещенных к распространению документов и аналогичных

приемов, являющихся излюбленными приемами

беспринципных групп, заразившихся мелкобуржуазными настроениями». Эта резолюция

составлялась Центральным Комитетом

партии, главным образом, с целью ударить по «оппозиции». Фактически она била и

по тем, кто в Центральном Комитете и его

организациях был активным творцом всяких слухов и бумажек, пускаемых с

определенной целью» (Валентинов Н. (Вольский Н.) Новая

экономическая политика и кризис партии после смерти Ленина. — М., 1991. — С.

94).Японские рекламисты установили, что по

слуховому каналу — они называют его «разговоры у колодца» — даже успешнее можно

рекламировать, например, лекарства или

услуги врачей.Гарт Джоветт и Виктория Донелл предлагают следующую схему

пропагандистского анализа:1.    Идеология и цели

пропагандистской кампании.2.    Контекст, в котором происходит пропаганда.3.

    Идентификация пропагандиста.4.    Структура

пропагандистской организации.5.    Целевая аудитория.6.    Техника,

используемая средствами массовой коммуникации.7.

    Специальная техника.8.    Реакция аудитории на технику воздействия.9.

    Контрпропаганда, если она используется.10.

    Эффект и оценки.Выявление идеологии (1) предполагает определение

предпочтений, оценок, отношений, поведения,

которые считаются нормой в данной группе. Понятно, что воздействие, к примеру,

на молодежь должно отличаться от воздействия на

пенсионеров. Идеология в этом понимании представляет собой тот или иной вариант

модели мира, свойственный данной социальной

группе. В нем задаются основные параметры: что считается плохим, что хорошим,

что является правильным, а что нет. Мы

устанавливаем положительный и отрицательный полюс в восприятии данной группы.

Это даст возможность затем подвести новый

неизвестный для нее объект к тому или иному нужному для пропагандиста полюсу.

Идеология в массовом сознании принимает форму

мифологии. Общества переходных периодов совмещают в себе как мифологию прошлого,

так и мифологию настоящего.При

установлении контекста (2) исследователь должен восстановить широкий контекст

событий, найти в нем их интерпретацию. Следует

найти ответы на вопросы следующего вида. Есть ли в этот период борьба за власть?

Каковы основные вопросы, которые волнуют

людей? Насколько они идентифицированы для них? Каковы глубинные представления?

Например, вот ответы на вопрос социологов,

за какие проблемы вы бы взялись, если бы были главой госадминистрации Киева

(«День», 1997, 21 янв.):борьба с преступностью

    59%,социальная защита малообеспеченных    44%,медицинское обслуживание

    42%,сокращение безработицы

    36%,экологическая ситуация в городе    29%,жилищная проблема

    25%,транспортное обслуживание    15%,улучшение

работы жилищно-коммунального хозяйства    14%,развитие образования

    12%,санитарное состояние улиц и домов

    11%,развитие культуры    6%,обеспечение продуктами питания    6%,обеспечение

промышленными товарами

    3%,бытовое обслуживание    2%.Вот ответ на вопрос, какие негативные явления

возникли в стране на протяжении прошлого

года («День», 1997, 4 янв.):безработица    71%,низкая заработная плата    54%,рост

цен    51%,ухудшение

криминогенной ситуации    26%,коррупция в руководстве    25%,падение нравов

    12%,ухудшение экологии

    9%,дефицит продуктов питания    2%.Особое внимание следует уделить принятым

в данном обществе мифам, поскольку

именно на них строятся предпочитаемые модели поведения. Например, вестерн

строится на соответствующем мифе о типе

американца, тоталитарный миф героизировал Павлика Морозова, Стаханова и т. д.,

возвышая социальные характеристики человека

над личностными. Для Америки типичным мифологическим представлением является

модель Линкольна или Клинтона: ребенок

растет в плохих условиях, независимо от них поднимаясь наверх и становясь

лидером, уже на этом новом уровне вносит изменения в

жизнь всей страны.Идентификация пропагандиста (3) — это поиск автора

оригинального сообщения, который, как мы видели по

вышеприведенным моделям, усиленно пытается скрыться. Поэтому здесь актуальным

становится вопрос: кто и почему больше всего

выигрывает от распространения этого сообщения?Определение структуры

пропагандистской организации (4) позволяет увидеть ее

реальные связи, внутренние и внешние. Почему сообщение передается именно по

данному каналу СМК, кто его контролирует?

Почему, к примеру, выступление против премьера печатает именно газета «Регион»?

В организациях есть формальные и

неформальные лидеры, и у них наверняка есть свои собственные предпочтения. У

пропагандистской организации могут быть

ближайшие и перспективные цели. К примеру, у организации зеленых перспективная

цель — ликвидация опасности Чернобыля, а

ближайшая — обработка лидеров мнений в данном обществе.Четкое определение

целевой аудитории (5) представляется очень

важным аспектом ведения пропагандистской кампании. Американцы давно

переключились с обработки массовой аудитории на работу

с лидерами мнений. Так, например, в случае Среднего Востока они считают, что

обработка 10% элиты в результате обеспечит

воздействие на всю страну.Разнообразие техники (6) воздействия — не менее важный

аспект. Особое внимание тут уделяется

визуальной сфере, которая всюду и везде поддерживает сферу вербальную. Особенно

важно привлечь человека в самом начале

пропагандистской кампании, далее он уже легче поддается воздействию. Американцы

описывают случай, когда каирские студенты-

медики, верящие в коммунизм, ни за что не хотели ходить в американскую

библиотеку. Тогда в библиотеке показали фильм об

успехах американской медицины. На фильм студенты пошли, поскольку он был

интересен им как профессионалам, а потом стали

ходить в библиотеку.Следует анализировать разные сообщения из одного источника,

чтобы найти его цель. Какие визуальные

символы присутствуют в этом сообщении? Президенты выступают на фоне

государственных флагов, политики — на фоне своих

предвыборных плакатов. Важную роль играют вербальные инновации.Специальные

техники пропаганды (7) получили огромное

развитие в современном мире. «Резонанс» — трудно изменить существующее мнение,

но можно нужным образом скорректировать

уже имеющееся. Из этого же арсенала и доверие к источнику, и работа с лидерами

мнений, и личный контакт. Оцените разницу в

работе бывших ленинских комнат и Американского дома в Киеве. В одном случае

собрана чисто политическая информация, в другом

— политика принципиально убрана на второй план.Особую роль играет доверие к

источнику сообщения, какой имидж он имеет у

аудитории. К примеру, вот рейтинг доверия к основным государственным и

социальным институтам и организациям Украины («День»,

1996, 6 нояб.), где использовалась шкала от 0 (отсутствие доверия) до +2 (полное

доверие):Церковь    1,31,Вооруженные силы

    1,21,Средства массовой информации    0,99,Служба безопасности

    0,98,Судебные органы    0,82,Прокуратура

    0,82,Президент    0,80,Правительство    0,68,МВД    0,67,Профсоюзы

    0,60,Верховный Совет    0,59,Местные

советы    0,52.Американцы, чтобы обойти в ряде случаев недоверие к официальным

лицам, используют выступления «заменителей»,

например, профессора университета в пользу правительственной политики.Вот ответы

на вопрос, какие категории людей вызывают у

вас наибольший уровень неуважения («День», 1996, 21 дек.), где респонденты могли

давать несколько вариантов ответов:Депутаты

    25%,Директора и начальство    22%,Богатые    17%,Коммунисты    15%,Чиновники

    15%,Собственники

предприятий    10%,Демократы    8%,Иностранцы    3%,Люди другой национальности

    2%Фермеры    2%,Бедные

    1%,Трудно ответить    39%.Пропаганда пользуется такой техникой, как

преувеличение. Кстати, анализ

послереволюционного языка в России, сделанный людьми еще старого поколения,

поскольку мы уже не видим этих отличий, показал

именно это: гигантские успехи, первые в мире и под.Пропаганда старается

использовать эмоциональное влияние, поскольку такие

сообщения легче усваиваются и дольше хранятся в памяти. Би-Би-Си, записанное

нами в самое объективное средство информации,

однако имеет в своей лицензии возможность подчиняться требованиям правительства

в периоды кризисов, что и произошло в 1982 г.

в момент высадки на Фолклендские острова. Тогда была создана радиопередача,

имитировавшая аргентинское радио. В ней

сообщалось, к примеру, что президент Аргентины сказал, что он не пожалеет и

сорока тысяч солдат ради защиты островов. Радио

передавало обращение якобы аргентинских матерей к своим сыновьям-солдатам с

просьбой остаться в живых.Оставшиеся пункты (8-

10) достаточно ясны.Пропаганда хорошо работает только тогда, когда ее приемы не

случайны, а систематичны, причем во всех

областях. Пропаганда всегда была, есть и будет. Не следует сбрасывать это со

счетов. При этом очень важна историческая

перспектива. Сегодняшний взгляд на листовки времен войны, где японцы изображены

в обезьяноподобном виде, удивляет

современных американцев. «Фактически же в своем историческом контексте такие

впечатления легко воспринимались как часть

мифологии, созданной реальностью конфликта (например, внезапное нападение на

Пирл Харбор), и коллективная ментальность,

которая развивается, способна поверить таким стереотипам» (Jovet G.S.,

O’Donnell. Propaganda and persuasion. — Newbury Park etc.,

1992. — Р. 157).Эффективность воздействия опирается на определенный набор

приемов. К примеру, Л. Войтасик перечисляет

следующие варианты:1)    дозировка негатива и позитива, чтобы похвала выглядела

более правдоподобной;2)    введение сравнения

(например: «Вчера в штате Калифорния был запущен очередной метеорологический

спутник Земли. Это 11-й американский спутник в

нынешнем году. Советский Союз за тот же период вывел на орбиту 45 спутников»);3)

    подбор фактов для усиления или ослабления

высказывания (Войтасик Л. Психология политической пропаганды. — М., 1981. — С.

258).Джоветт и О’Донелл проанализировали по

своей схеме пропагандистского анализа войну в Персидском заливе. Приведем

некоторые наиболее интересные

наблюдения.Идеология. Со стороны США Хуссейн моделировался как иракский

диктатор, арабоговорящий Гитлер, недемократ. Такой

подход полностью укладывался в американскую мифологию, которая высоко оценивает

понятия демократии и свободы. Ирак свою

аргументацию строил в рамках представлений о том, что Кувейт пользуется иракской

нефтью, что Кувейт исторически был частью

Ирака. Активное место занимала также идея джихада — войны против неверных,

которая значима для всего исламского

региона.Контекст. Ирак рассматривал свое вторжение в рамках продолжения

десятилетней войны с Ираном. На это же опирались

страны-союзники, когда пытались создать впечатление о серьезности будущей

операции, а не просто прогулочной высадке. При этом

для США центральной стала мифология вьетнамской войны. Именно сквозь нее

интерпретировались происходящие события из-за

«неизлеченности» американского общества от вьетнамского синдрома. Этот акцент на

прошлом подтверждается подсчетом

употребления слова «Вьетнам». Так, с 1 августа 1990 г. по 28 февраля 1991 г. на

тему войны было напечатано 66 тысяч сообщений. И

первым по частоте в этом объеме оказалась отсылка на Вьетнам — 7.299 раз.

Основной идеей интерпретации события стал «другой

Вьетнам».Целевая аудитория. В арабском мире Ираку удалось достигнуть ощущения

мощи своей армии. Даже после остановки

военных действий превалирующим мнением стало высказывание о том, что Ираку

удалось выстоять дольше других. Для США

моделирование Саддама как тирана очень удачно вписывалось в представления

американцев по поводу поддержки свободы и

демократии.Медиа-техники. Телевидение активно использовалось для передачи

эмоциональных сообщений, в то время как пресса —

для идеологического обеспечения. Поскольку впервые были введены жесткие

ограничения для прессы (идея pool coverage),

журналисты боролись за информацию. Но показ брифингов военных создал у аудитории

ощущение невоспитанности репортеров. И

аудитория в этом плане стала на сторону военных. Кстати, точно такие же

исследования были сделаны по поводу освещения

телесетями антиядерных демонстраций. И тогда было установлено, что под маркой

объективности телеэкран создает отрицательный

имидж демонстрантов. Они как бы нарушали порядок. Они были бородатыми и

невоспитанными. После них на площадях оставались

груды мусора. И все это активно показывалось репортерами.Специальные техники.

Дж. Буш объявил 3000 американцев, оставшихся в

Кувейте, заложниками. Такое вербальное обозначение сразу включает в мозгу

среднего американца модель освобождения

заложников. Ирак в свою очередь называл Буша «преступником», «криминальным

тираном», «кровавым мясником».Была и чистая

манипуляция общественным мнением Америки. Как выяснилось уже после, кувейтская

девочка, дававшая свидетельства в

американском конгрессе о зверствах, на самом деле была дочерью кувейтского

посла.Общий вывод Джоветт и О’Донелл таков: если

военные действия оказались хорошо отражены и «замифологизированы», то не удалось

сделать столь же успешно «перевод военной

победы в концепцию мира».Пропаганда является в сильной степени отработанной

коммуникативной технологией, где уже накоплен

достаточно объемный опыт функционирования.Анализ слуховТакая коммуникативная

единица, как слух, являясь достаточно

частотным элементом массового общения, значительно реже попадает в обиход

общения научного. О распространенности этого

явления свидетельствуют данные социологических исследований (см., например:

Лосенков В.А. Социальная информация в жизни

городского населения. — Л., 1983), где, отвечая на вопрос «Часто ли приходится

сталкиваться со слухами?», вариант ответа «иногда»

дали 65% опрошенных г. Ленинграда (среди опрошенных с высшим образованием эта

цифра оказалась еще выше — 71%). Более

современные данные подтверждают распространенность этого явления. Объем (в %)

людей, которые сталкиваются со слухами,

представим следующим образом (Дмитриев А.В. и др. Неформальная политическая

коммуникация. — М., 1997. — С. 134):Варианты

    Август 1992    Май 1994    Ноябрь 1995     (№ 1280)     (№ 1375)    (№

1420)Сталкиваются со слухами

    63,4    75,5    71,8Не сталкиваются со слухами    8,9    6,3

    1,6Затруднились ответить    24,1    21,2

    26,6Слухи представляют определенный интерес и с чисто теоретической

стороны как природой своего самостоятельного

распространения, так и тем, что средства массовой коммуникации, являясь более

организованными, более мощными, в то же время

не в состоянии достаточно оперативно приостанавливать распространение этого вида

массовой коммуникации. Соответственно

борьба со слухами входит в арсенал обязательной работы служб паблик рилейшнз

(Блэк С. Паблик рилейшнз: что это такое? — М.,

1990).Одно из определений слухов, принадлежащее Т. Шибутани, гласит,что это

«циркулирующая форма коммуникации, с помощью

которой люди, находясь в неоднозначной ситуации, объединяются, создавая разумную

ее интерпретацию, сообща используя при этом

свои интеллектуальные потенции» (Shibutani T. Improvised news: a sociological

study of rumor. — Indianopolis, New York, 1966). Анализ

содержания циркулирующих слухов показал следующее распределение (Дмитриев А.В. и

др. Неформальная политическая

коммуникация. — М., 1997. — С. 138):Варианты    Август 1992    Май 1994    Ноябрь

1995     (№ 1280)     (№ 1375)

    (№ 1420)О политике и политиках    31,3    36,7    29,8Об экономике    43,4

    31,2    26,5О национальных

отношениях    15,6    11,0    9,4О людях и событиях в мире искусства    6,5    9,6

    14,2О неразгаданных и

таинственных явлениях    18,3    12,7    9,2О местных происшествиях    18,2    33,9

    41,0Другое    0,8

    1,0    —Слухи используются и в политике. Так, в преддверии

принятия/непринятия украинским парламентом Конституции

активно распространялись слухи про готовый президентский указ о роспуске

парламента в случае негативного решения, что, в свою

очередь, во многом способствовало утверждению Конституции. Или такой пример:

газета «Зеркало недели» (1996, 19 окт.) упоминает

о слухах, сопровождавших обсуждение правительственной программы действий в

парламенте, которые состояли в упоминании о

якобы противодействии ей со стороны президента. И как бы в ответ парламент

принял эту программу. Вот российский пример:

«Россию сотрясают слухи о введении прямого президентского правления, роспуске

парламента и съезда» (Попцов О. Хроника времен

«царя Бориса». Россия, Кремль. 1991-1995. — М., 1996. — С. 83). Так что

манипуляция слухами уже не в первый раз становится

активным моментом политической борьбы.Каковы коммуникативные характеристики

слуха? Согласно классификации

Ю.В.Рождественского (Рождественский Ю.В. Введение в общую филологию. — М.,1979),

для слуха характерна однократная

воспроизводимость перед данным слушающим. Второй раз одному и тому же человеку

данный слух не пересказывается. При этом

важным отличием является и то, что слух обязательно подвергается дальнейшей

циркуляции. Слушающий затем становится

говорящим и передает этот слух дальше. Этот тип сообщения можно назвать

самотрансляционным. Для него не требуется создания

помогающих внешних условий. И даже более того: противодействующие ситуации не

всегда в состоянии помешать распространению

слуха. Таким образом, мы бы хотели охарактеризовать данный тип сообщения таким

свойством, как самотранслируемость. К

подобным сообщениям относятся также и анекдоты. Другой полюс этой шкалы займут

трудно транслируемые сообщения. Затруднения

трансляции могут быть вызваны как содержательными аспектами (например, статья по

квантовой физике не годится для массовой

печати), так и специальными ограничениями, регулируемыми обществом (например,

гриф «совершенно секретно», процедура

спецхранения в библиотеке, архиве). В последнем случае мы можем иметь дело и с

самотранслируемым сообщением, но для

приостановки его трансляции создаются формальные ограничители. Часто они носят

временный характер (например, некоторые

документы не допускаются к использованию на протяжении какого-то ряда

лет).Природа самотранслируемого сообщения такова, что

его трудно удержать в себе. Человек в любом случае старается передать его

дальше, а передав, испытывает психологическое

облегчение. Эта особенность данного вида информации отражена и в фольклоре.

Вспомним: цирюльник не мог успокоиться, пока не

произнес страшную тайну «У царя Мидаса ослиные уши» хотя бы в яму, т.е.

фиктивному слушающему. И высказавшись, стал

обыкновенным человеком.Можно предложить несколько объяснений этому свойству

самотранслируемости:Во-первых, достаточно

часто слух содержит информацию, принципиально умалчиваемую средствами массовой

коммуникации. Естественно, что подобная

информация интересует многих и потому, став доступной, легко передается. Верно и

обратное: слух никогда не повторяет того, о чем

говорят средства массовой коммуникации. То есть мы имеем следующие соответствия:

зона молчания массовой коммуникации равна

зоне распространения слуха, зона «говорения» слуха равна зоне молчания массовой

коммуникации. Собственно эта модель

характерна для любого периода общества. Так, Ж. Лефевр, анализируя страх во

Франции два века назад, отмечал, что при слабой

распространенности прессы в городах «главными источниками информации оказывались

письма (частные и официальные) и рассказы

путешественников. Естественно, что все эти источники недостаточно точны и

нередко передают слухи, сплошь и рядом совершенно

фантастические. Еще хуже обстояло дело с информацией сельского населения. За

небольшими исключениями, информация шла

путем устной передачи сведений: чаще всего получали ее на городских рынках.

Когда доходили слухи об особо крупных событиях,

крестьяне посылали специального представителя в город за сведениями» (Черткова

Г.С. Ж. Лефевр. Великий страх 1789 года //

История ментальностей, историческая антропология. Зарубежные исследования в

обзорах и рефератах. — М., 1996. — С. 216).Во-

вторых, в более широком плане следует отметить, что слух, вероятно, есть

косвенное проявление коллективного бессознательного,

определенных архетипических (по К. Юнгу) феноменов. Это ответ на коллективные

тревожные ожидания, хранящиеся в каждом.

Интересно, что на эксплуатации этого свойства человеческой натуры покоится целый

пласт явлений массовой культуры. Как написал

Н. Кэрролл (Carroll N. The nature of horror // J. of aesthetics and art

criticism. — 1987. — N 1. — Р.51), «ужас расцвел в качестве основного

источника массового эстетического возбуждения». Подтверждением этого могут

служить даже названия типов слухов,

классифицируемых исследователями: слух-желание, слух-пугало, агрессивный слух

(Шерковин Ю.А. Стихийные процессы передачи

информации // Социальная психология. — М., 1975). Слух как коммуникативная

единица опирается на определенные, иногда

затемненные коммуникативные намерения. Однако он материализует их вовне,

проявляет, фиксирует.В-третьих, слух — это ответ на

общественное желание, представление. В нем заключен отнюдь не индивидуальный

интерес, а раз так, то наши мерки, выработанные

при анализе общения индивидуального, слабо переносимы на этот качественно иной

тип общения. Реально слух — это общение

толпы. Элементы строгой логики здесь практически неприменимы. В. М. Бехтерев

(Бехтерев В.М. Коллективная рефлексология. — П.,

1921. — С. 76) писал: «Толпа связывается в одно целое главным образом

настроением, а потому с толпой говорить надо не столько

убеждая, сколько рассчитывая победить ее горячими словами. А когда это

достигнуто, остается только повелевать, приказывать и

давать всем пример, ибо последний действует подобно внушению, чем обычно и

пользуются все знаменитые военачальники». И

далее: «Всякий индивид, поглощаемый толпой, теряет в тормозящих влияниях и

выигрывает в оживлении сочетательных рефлексов

подражательного характера. В толпе индивид утрачивает благодаря действию

внушения значительную долю критики при ослаблении

и притуплении нравственных начал, при повышенной впечатлительности и

поразительной внушаемости».Важной коммуникативной

составляющей, характерной для слуха, является его устность. Слух принципиально

принадлежит неписьменной коммуникации. Он

распространяется в устной среде, теряя многие свои качества, попадая на

страницы, например, газеты. Там он служит лишь поводом

для опровержения или подтверждения, однако не является при этом уже

самостоятельной единицей. Мы недооцениваем сегодня

устный тип коммуникации в связи с всепоглощающим характером письменного

общения.Ю.М.Лотман (Лотман Ю.М. Несколько мыслей

о типологии культур // Языки культуры и проблемы переводимости. — М., 1987. — С.

11) подвергает сомнению деление на низшую и

высшую стадии по отношению к устной/письменной коммуникации. Он пишет: «Для того

чтобы письменность сделалась необходимой,

требуются нестабильность исторических условий, динамизм и непредсказуемость

обстоятельств и потребность в разнообразных

семиотических переводах, возникающих при частых и длительных контактах с

иноэтнической средой».Некоторые наши сообщения и в

современном обществе носят принципиально устный характер. Это все бытовые

разговоры, разного рода неофициальная

информация об официальных событиях, которая может попасть на печатные страницы

только в мемуарной литературе. Дж.Киттей

(Kittay J. On octo // Romanic Review. — 1987. — N 3) справедливо отмечает, что

не все виды устной речи могут адекватно

фиксироваться письменностью, и общество не выработало этих приемов фиксации

сознательно. К подобным специфическим

явлениям, характерным только для устной формы, Дж. Киттей относит хезитации,

исправления, нарушения грамматичности, повторы.

Это действительно те элементы, которые старательно редактируются и уничтожаются

в письменной речи.Слухи являются устными по

своему функционированию. Однако устность как коммуникативная категория более

всеохватывающая и требует к себе серьезного

внимания. Этот тип конвенционализации сообщения качественно иной, чем тот, к

которому мы привыкли в условиях коммуникации

письменной. Попытаемся назвать эти особенные параметры, поскольку они

одновременно будут характеризовать и слух как единицу

именно устной, а не письменной сферы.Устность в сильной степени сориентирована

на получателя сообщения. Только то, что

интересно, может передаваться, сопротивляясь естественному затуханию. К. Бурке

(Burke K. Counter-Statement. — Chicago, 1957)

выделяет психологию информации, характерную для воспринимающей аудитории, в

отличие от психологии формы, характерной для

точки зрения создателя информации. Психология информации управляется при этом

удивлением и тайной. Думается, что элементы

массовой культуры отличаются от культуры «элитарной» использованием именно этих

аспектов устности. Поэтому массовая культура

жестко сориентирована на интересы зрителя (читателя).Таким образом, перед нами

принципиально иное коммуникативное поведение.

Оно настолько отлично от принятого, что зачастую оценивается занижено,

рассматривается как находящееся за пределами нормы.

Слух — также элемент этой инонормы. Его особый характер заключен еще и в особой

тематике. События, попадающие в эту сферу,

отличаются, как правило, определенной терминальностью. Ср. характерные примеры:

смерть известного певца, предсказание

грозного землетрясения, самоубийство госчиновника. Назовем такие события

терминальными. Действующими лицами в них

оказываются известные личности: «слух обычно стремится к персонификации и

концентрируется вокруг известных людей —

писателей, ученых, артистов, спортсменов» (Менделеев А. Козни «мадам молвы»: как

возникают слухи // Литературная газета. — 1969.

— З дек.). Таким образом, определенная яркость содержания слуха достигается как

терминализацией представленных в нем событий,

так и популярностью героев этих событий.Яркость слуха сродни подобной же

характеристике зрелищности театра, мелодрамы. Ясно,

что незатухающее сообщение должно быть принципиально выше по яркости, подобно

тому как театральное событие должно

отличаться от бытового. Но в отличие от громогласности театра слух можно

рассказывать шепотом. Кстати, очень немногие вещи

можно сказать, понизив голос. Например, объяснение в любви, но не прогноз

погоды. Подобные вещи уже не принадлежат сфере

устности.Исходя из вышесказанного мы можем охарактеризовать слух как

самотранслируемое сообщение, осуществляющее свою

циркуляцию за счет:а)    отражения определенных коллективных представлений,

вероятно, коренящихся в бессознательном;б)

    устности как иносемиотичной среды функционирования;в)    терминальности

представленных событий, популярности

их героев, отражающихся в яркости.События, вытесненные с газетной страницы в

слуховую передачу, не одинаковы в разные

периоды. То, что ранее могло пройти только на уровне слуха, потом вполне

оказывается реальным и на газетных страницах. Как

писали Ю. Тынянов и Б. Казанский (Тынянов Ю., Казанский Б. От редакции //

Фельетон. — Л., 1927. — С. 6), «литературный факт — от

эпохи к эпохе — понятие переменное: то, что является «литературой» для одной

эпохи, то не было ею для предыдущей и может снова

не быть для следующей». Подобное можно сказать и о слухе: то, что было в разряде

слухов в одну эпоху, становится газетным

сообщением в другую. Такой информационный круговорот связан, видимо, с тем, что

слухи — это как бы кусок текста, сознательно

утерянного в рамках официальной культуры. Этот текст противоположен ей и потому

не высказывается открыто.Если официальные

факты имеют авторство, то слухи принципиально анонимны. Здесь имеет место как бы

утрированный вариант разговора с самим

собой. Только если дневник — это разговор индивидуального сознания, то слух —

это разговор коллективного сознания с

коллективным же сознанием.Одно из шутливых определений рекламы гласит, что

реклама — это искусство говорить вещи, приятные

для вас. Следует признать, что и слухи представляют собой желаемую информацию.

Ведь даже негативные предсказания в них все

равно принимаются на веру. Такова наша психология и психология восприятия

информации. Точно так же слухи, как и другие явления

устной сферы, должны быть признаны реальными коммуникативными единицами нашего

общения.Cлухи часто используются как

элемент международной коммуникации, примером чему может служить война в

Афганистане. В работе Николая Пикова «Наше оружие

— слухи», представленной редакцией как отрывок большой аналитической записки,

приводятся конкретные примеры подобного рода

(Пиков Н. Наше оружие — слухи // Soldier of fortune. — 1995. — № 4). И если

теоретически в ней нет ничего нового, то в большом

объеме представлены модели распространения слухов на конкретном

материале.Остановимся подробнее на данной работе.

Объяснено также внимание к слухам в такой конкретной ситуации: с одной стороны,

афганцам под страхом смертной казни

запрещалось поднимать листовки, с другой: население было в основном неграмотным.

Поэтому воздействие иного рода практически

было исключено. При этом население принципиально не воспринимало информацию,

идущую от официальных источников, так как

было настроено к ним негативно. Ситуация войны всегда несет в себе дефицит

информации и из-за этого усиление напряженности,

желание получить информацию любыми иными доступными путями.Искусственно

созданный слух в результате своего

коммуникативного движения обрастает дополнительными подробностями

детализирующего характера, что может увести его немного

в сторону от поставленной задачи, но резко завышает его достоверность. Например,

слух о передвижении войск «двигался» вместе с

датой, которая была более поздней, чем та, о которой говорилось вначале. Слух о

вооруженной стычке в караване менял имя хозяина

каравана. Или слух о гибели в засаде отряда моджахедов обрастал подробностями —

среди моджахедов был предатель, который уже

найден. Здесь молва не хотела просто гибели моджахеда, его можно было убить

только путем предательства.Слухи при этом

позволяли решать вполне конкретные задачи. Так, чтобы удержать от выступления

пять полков одного из племен, был запущен слух о

передвижении советских войск. Это слух был не единственным: за три дня противник

получил четыре таких «надежных» сообщения.

Однако потом они были подкреплены невербальными действиями, саперный батальон

афганцев стал искать мины на дороге по

предполагаемому маршруту передвижения. В результате ни один из полков так и не

двинулся с места, поскольку считалось, что

русские выступают и лишь ждут подвоза горючего.Для придания достоверности слухи

запускались как только что услышанное

сообщение Би-Би-Си. Объявлялось о вводе войск, затем для подтверждения

дополнялось, что русским запрещено выходить, и они

живут, как и афганские солдаты, в большой тесноте. Первыми прореагировали на

этот слух духанщики, завезя большое количество

водки.Были отработаны наиболее эффективные с научной точки зрения места для

запуска слуха. Это оказалось базарное знакомство,

знакомство в чайхане, случайный попутчик в машине, ехавшей в район,

контролируемый оппозицией.Эффективность слуха

поддерживалась и опиралась на большой конформизм афганского общества. Запуск

слуха об обмене «Стингеров» на деньги опирался

на то, что в нем рассказывалось, что уже двадцать человек сдали свои ракеты, а в

город под усиленной охраной русских доставлено

более ста миллионов местных денег. «Анализ афганского общества позволил нам

заметить, что определенная часть афганцев легко

идет на нарушения различных запретов, если они уверены, что кто-то неоднократно

уже подобные нарушения допускал. Главное — не

оказаться первым. В их среде подражание — норма поведения, как в хорошем, так и

в дурном, особенно если это сулит материальную

выгоду» (Там же. — С. 40). Как видим, слухи — это не только теоретическая

истина. Они активно используются на практике, в том

числе и международной.Аналитическая группа фонда «Реформа» под руководством

Андроника Миграняна («Независимая газета»,

1997, 18 апр.) констатирует следующий эпизод борьбы за президентское кресло:

«Достаточно напомнить, как президентская кампания

Зюганова стала сбавлять свои обороты после санкционированных утечек информации о

готовившемся российской властью силовом

ответе на «антибеловежские» голосования Думы середины марта прошлого года.

Похоже, с этого момента напуганное руководство

КПРФ заведомо смирилось с «почетным» вторым местом своего кандидата на

президентских выборах». Опора на санкционированную

утечку два или три раза встречалась также и в ключевых вопросах современной

украинской истории.В завершение приведем еще один

пример использования слухов в изложении О. Попцова (Попцов О. Хроника времен

«царя Бориса». Россия, Кремль. 1991-1995. — М.,

1996. — С. 379-380):«21 марта 94-го года в ночном информационном вещании

выбрасывается еще один фонтан слухов. О срочно

выехавшем в Сочи премьере (где отдыхает Президент), о приведенных в боевую

готовность частях спецназа, о телефонной связи

Белого дома, работающей в одностороннем режиме. И тут же, через минуту,

опровержение. «Только что мы связались с канцелярией

премьера. Не подтвердилось. Связались с Генеральным штабом — не подтвердилось».

И телефонному молчанию в Белом доме

нашлось объяснение. 21 марта — воскресный день.Легкость, с которой произносятся

и тиражируются слова о частях специального

назначения, приведенных в готовность, армии, поднятой по тревоге, говорит не об

изменившейся ситуации, просто механизм

дезинформации достигает своего совершенства. Вторая среда информации, каковой

принято считать слухи, незаметно для нашего

сознания становится первой. И в этой налаженной системе дезинформации находят

свое место не только органы безопасности, пять-

шесть изданий, два-три информационных агентства (Постфактум, скажем, или АРНИ),

но и правительство, его пресс-службы, и даже

Кремль, аппарат Президента. Всякая замкнутость власти, ее желание избежать

утечки информации по поводу своих решений и

действий, лишь усиливает давление второй информационной среды. В этом случае

закон информационного пространства вечен:

«Если информации нет, ее придумывают».Мы привели столь длинную цитату, поскольку

О. Попцов в ней, даже будучи

государственным деятелем, четко ощущает недостаточность информационного

обеспечения населения, связанную с тем, что СМИ не

в состоянии выступать в роли «переводчика» фактов уровня страны на факты уровня

комнаты.Анализ анекдотовАнекдоты, как и

слухи, активно используются в качестве средства неформальной коммуникации.

Анекдот в сильной степени разрушал официоз

брежневского времени, создавая свой вариант интерпретации действительности. И

поскольку он более четко отражал

индивидуальные потребности, то этот вариант интерпретации в большинстве случаев

оказывался предпочтительнее. К примеру,

Брежнев-генсек пародировался в нем в максимальной степени. Если чукча

выставлялся в идиотском свете, будучи безымянным, то

Брежнев обладал индивидуальной конкретикой. В анекдоте пародировались не просто

абстрактные черты, а вполне узнаваемые

характеристики. Если официальная идеология тиражировала нужные ей тексты, то

массовое сознание тиражировало свои тексты в

виде анекдотов.Интересно, что анекдот отражал те же существенные с точки зрения

идеологии того времени моменты. Есть анекдоты

о Чапаеве, Ленине, Хрущеве, Сталине. Дружба народов парадоксальным образом

реализовывалась в анекдотах о чукче, о грузине и

под. Единственным положительным самогенератором в национальной области был

только вариант армянского радио.По своей

структуре анекдот строится как столкновение нескольких интерпретаций. Идя по

одной из них, мы в конце его переходим в иную,

противоречащую первой. Е. Курганов говорит следующее: «Анекдот — жанр

пересекающихся контекстов, жанр, предполагающий

пересечение несоединимых контекстов. Причем точно известен тот отрезок текста,

где происходит пересечение — оно становится

возможным только в финале» (Курганов Е. Анекдот как жанр. — СПб., 1997. — С.

29).Хотя анекдот может быть развернут в иной тип

текста (типа гоголевского «Ревизора»), но его суть именно в этой мини-форме.

Столкновение двух независимых символических

плоскостей в принципе характерно для любой текстовой реализации. В этом плане

Чак Норрис в виде техасского рейнджера

однотипен Павлу Корчагину, поскольку они реализуют восстановление справедливости

(нормы). С врагом Чак Норрис реализует себя

по-иному, чем с другом. Но он обладает этими двумя вариантами грамматики

поведения, что позволяет ему переходить из одного

символического мира в другой, из дружелюбного во враждебный, и обратно.

Грамматика «мордобоя» эстетизируется тем, что она

применяется к врагу, в то же время «злодей» применяет те же правила поведения к

положительным героям. Первый перенос

считается нормальным, чего нельзя сказать о втором.Рейнджер Уокер равноценен

Павлу Корчагину в плане борьбы со враждебной

стихией. Любая система нуждается в динамике. В результате чего порождаются как

правильные, так и ошибочные варианты

поведения. Задача Уокера, реально, сводится к борьбе с несомненно динамичными,

но столь же и ошибочными вариантами

поведения. Именно из-за этой его функции он и получает право на иную грамматику

поведения. Речь при этом идет о восстановлении

разрушенного. Кстати, в случае Павки Корчагина речь идет о порождении нового.

Это иной отрезок того же мира, когда новое начинает

рассматриваться как более важное, чем старое. Л. Баткин пишет о времени

Возрождения: «Следующее столетие уже сплошь будет

заполнено названиями книг, в которых встречается слово «новый» в качестве

синонима чего-то почтенного и насущно необходимого.

И это после того, как извечно таким синонимом было, напротив, древнее,

освященное сходством с первообразцами. Понятно, что для

этого нужно было не просто сменить идеологическую установку, но перевернуть

прежнее мироотношение — никак не меньше!»

(Баткин Л.М. Итальянское Возрождение: в поисках индивидуальности. — М., 1989. —

С. 56).В этом плане инноваторами являются и

Ивасик-телесик, и Буратино, которые не удовлетворяются той действительностью, в

которую они помещены. Герой как символ, по

сути, может двигаться только в рамках такой же символической действительности.

Для героя облегчен переход из пункта А в пункт Б.

Такой переход невозможен для тех, кого герой защищает. В эту группу может

попасть женщина, ребенок, раненый, то есть люди с

определенными физическими отличиями от универсальных физических возможностей

героя.Уокер-техасский рейнджер в таком

фильме, как «Поезд с деньгами», действует в контексте железнодорожной

проблематики, как Павел Корчагин, который строил

узкоколейку, чтобы доставить топливо в Киев. Уокер, со своей стороны, должен не

дать вмешаться преступникам в доставку 28

миллионов долларов для банков Далласа. Особенностью такого героя является

способность действовать не только в своем, но и в

чужом символическом мире. Уокеру, конечно, удается задержать преступников и

найти вагон с деньгами, отогнанный на старый

мясокомбинат по заброшенной железнодорожной ветке.Анекдот, как и герой типа

Уокера, живет в двух символических мирах: он

содержит в себе две интерпретации ситуации. Брежнев по своему поведению

становится сродни чукче из анекдота, потому что

оказывается не в состоянии выполнить элементарного действия. Если чукча стучит

по столику, пытаясь заставить говорить телефон,

то Брежнев дома достает из своего письменного стола бумажку, чтобы в ответ на

стук в дверь прочесть с бумажки слова «Кто там?».

Анекдот дает противоречащую официальной интерпретацию поведения генерального

секретаря, затрагивая самые чувствительные

струны принятой на тот момент в государстве иерархии.Анекдот, как и Уокер,

сериален, что является существенным признаком

массовой культуры. «Война и мир» не сериальна, возможные продолжения уже

принадлежат иному контексту, не рассматриваясь

равноценно с оригиналом. Все серии Уокера, все серии анекдотов о чукче или о

Брежневе равны между собой. В случае фильма мы

имеем коммерческий продукт, в котором заинтересованы его создатели. Филипп

Шлезинджер говорит о восьмидесятипроцентном

присутствии американского кино на европейском рынке, что отражает тот факт, что

индустрия фильмов находится в экспорте США на

втором месте после самолетостроения (Schlesinger P.R. Europeanisation and the

media: national identity and the public sphere // ARENA

(Advanced research on the Europeasition of the nation-state). — Working paper. —

1995. — N 7).Чернобыльские анекдоты также сериально

исследуют сферу массового сознания, которая пугала на тот период население

(квадратные головы, двухголовые люди и под.).

Чернобыльский анекдот появляется не в первый период, характеризуемый паникой из-

за отсутствия информации, а тогда, когда

массовое сознание уже получило достаточный объем информации. Это переработка

данного большого объема в определенную

имиджевую сферу, когда эксплуатируется только один параметр, замещающий целый

набор признаков сложного объекта. Поскольку

массовое сознание не в состоянии работать с такого рода объемами, оно начинает

более интенсивно эксплуатировать один параметр,

который выполняет функцию замещения всех остальных.Т. Чередниченко использует в

своем анализе анекдотов сталинского времени

термин «страхосмех». Она пишет: «Если историю советского анекдота представить в

виде некой типологической шкалы, то она свяжет

две смысловые точки. В первой, в которой смеется и страшит сам вождь, реакция

слушателей обнаруживает долю восхищения

властью, поскольку ее представляет непредсказуемый «анекдотист». Этот пункт

ближе всего тексту власти. Через смех над глупцами-

лидерами и над нелепой системой анекдот развивается в сторону сквернословящего

текста свободы, когда раскрепощение,

испытываемое при надругательстве над святынями, сопрягается с пугающим чувством

омерзения от участия в этой акции»

(Чередниченко Т.В. Между «Брежневым» и «Пугачевой». Типология советской массовой

культуры. — М., 1993. — С. 29-30).Анекдот,

как и слух, проникает в массовое сознание вне контроля официальной сферы. И в

этом особый интерес, который проявляют к нему

специалисты по информационным войнам.Структурно анекдот отражает логику

двусмысленности. Краткость его обусловлена именно

этим, поскольку невозможно вести повествование сразу в двух символических мирах.

Столкновение их и приводит к завершению

текста анекдота.Анекдот выгоден как тип сообщения, поскольку способен к

самостоятельному распространению. Одновременно он

слабо контролируется со стороны власти, поскольку распространяется исключительно

устными каналами, что не столь значимо в

обычной ситуации. Например, Джон Лено в своем ток-шоу по NBC может произнести

шутку, которая невозможна в нашем

коммуникативном пространстве. По поводу Моники Левински он сказал, к примеру, в

один из дней июня 1998 г., что эта любовь у нее

навсегда, поскольку какая девушка может забыть своего первого президента.