9.

К оглавлению 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16
17 18 19

Характеризуя различные социальные группы, действующие и взаимодействующие в сфере образования, и проанализировав такую группу, как семья, по логике вещей, следует перейти к группе «молодежь». Вместе с тем, помещая здесь этот материал, отметим, что некоторые его фрагменты были написаны совместно с проф.С.П.Иваненковым и уже опубликованы в других изданиях.

2. Молодежь как объект и субъект образования

Каждое общество и каждая страна с самого начала своей истории занимается социализацией молодежи, в которой данное общество воспроизводит себя на каждом следующем шаге собственного развития. В зависимости от этапа развития, его стадии, потребность сохранения и воспроизведения себе подобного социального организма может либо обостряться, либо утихать.

Каждое общество по-разному и в различных формах приобщает новые поколения к основным социальным ценностям. Образование является ведущей формой социализации, а его исторически-конкретные формы зависят от ряда детерминирующих факторов. Однако важно отметить, что ориентиры и принципы, часто провозглашаемые при реализации различных моделей образования главными и определяющими, зачастую не учитывают реального состояния этой объектной среды, а также реальные возможности актуально функционирующего социума.

Низкая информированность об отношении молодежной среды к различным, значимым факторам нередко обрекает наши действия на неизбежный провал. Довольно распространенной является ситуация, когда, казалось бы, логичные и разумные шаги в определенных условиях и при конкретных характеристиках состояния объектной среды оказываются несвоевременными и нецелесообразными. Стоит подчеркнуть, что до сих пор не стал правилом просчет возможных последствий того, что мы провозглашаем и чему собираемся дать путевку в жизнь. Не анализируется и спектр возможных и предпочтительных форм подачи и достижения целей. А таковые невозможны без полного знания молодежной среды (специальным образом аналитически структурированной и охарактеризованной) и четкой методологии социального прогноза и управления.

Ситуация уже явно назрела для того, чтобы понять, что осуществлять реформы - где бы то ни было, в том числе и в образовании, - прежними методами и с прежней оснащенностью нельзя. Вопрос "А для кого мы стараемся?" исторически изжил себя как мотив деятельности реформаторов от министерств, управлений или даже всего "родительского" поколения. Сейчас явно проявилась субъектность молодежи в процессе социализации.

Но этот факт требует совершенно новых форм социальной коммуникации, высокую степень знания объектной среды, прогноза, понимания, какие решения найдут в этой среде активный отклик и сформируются в объективный, направленный и управляемый процесс. Изучение молодежи как особой социальной группы со своими целями, интересами, оценками легитимности средств и методов по ее собственным шкалам и критериям ценностей становится неотложной задачей сейчас и неотъемлемым фактором совместной с ней деятельности в будущем. В современных же теориях и концепциях образования эта задача зачастую даже не ставится.

Это, с одной стороны, ставит под сомнение возможность быстрого прогресса нашей страны, ввиду того, что при отсутствии осознанного субъекта (в его массово-организованной форме) этот прогресс просто некому будет осуществлять. С другой стороны,- становится основанием для негативного прогноза относительно и будущей роли этого поколения, которая при таком отношении рискует быть ограниченной статусом толпы.

На международном уровне эти проблемы уже стали объектом внимания мировой общественности. В докладе Международного симпозиума в Толедо (июнь 1990г.) "Проблема вовлечения молодых людей в жизнь общества" (Записка Генерального секретаря) обсуждалась возможность разных концепций вовлечения молодых людей в жизнь общества - в зависимости от конкретной ситуации конкретной страны. Но общим стало понимание, что молодежь вовлекается не просто в общество, а в общество взрослых, т.е. она изначально попадает в ситуацию готовых форм жизнедеятельности, которые весьма приблизительно учитывают потребности именно этой молодежи, хотя в принципе и предполагают некую нишу для "молодых".

И главная проблема здесь в том, что молодые люди сами, в силу их уникальных качеств, не могут осознать свои первоочередные потребности своими собственными силами. А это обстоятельство предполагает со стороны общества, заинтересованного в стабильном существовании и в будущем, создание специальных механизмов осознания их первоочередных потребностей и достижения экономической и индивидуальной независимости как личностей. (1)

Для развитых стран включение молодежи в экономику как раз меньше всего является проблемой, а цифры молодежной безработицы здесь используются прежде всего как показатель некоторой неадекватности структуры существующих рабочих мест интересам и уровню образования молодых людей, не более того. С позиций развитых обществ гораздо важнее, чтобы молодежь имела возможность для всестороннего включения в общественную, политическую и культурную жизнь.

Состоятельность социализующей деятельности (а социально-адаптивной в особенности) в существенной мере определяется доверием объекта социализации (подрастающее поколение) тому обществу, куда его намерены включить социализующие механизмы. Вчерашний день нашей общественной жизни подвергся отрицанию не только взрослым, но и юным поколением, что же касается ее завтрашнего дня, в отношении которого современные реформаторы испытывают определенные оптимистические надежды, то молодежь относится к нему достаточно выжидательно. И она - по идее и объективным возможностям существенная сила социального строительства и основной реализатор стратегических целей общественного развития - еще не является у нас ни субъектом их выдвижения, ни субъектом их осознания.

Методологическая школа так называемого мыследеятельностного подхода вплотную подошла к тому, что биологический и социальный возраст так называемой "молодежи" не совпадают, следовательно, вопрос упирается не в демографическую, а в социокультурную проблему, связанную с трансляцией определенных норм, ценностей и образцов.

Вопрос о наличии или отсутствии механизмов такой трансляции встал очень остро после распада СССР. Главная проблема для нашего общества заключается сегодня в том, что в социально-политических катаклизмах ХХ века разрушен культурно-исторический слой, пласт, поле самоидентификации не только молодежи, но целой нации, народа. (2)

Предпринимаемые ныне шаги по изменению генеральной модели нашего общества пока еще в малой степени разделяются и поддерживаются молодежью. Лишь 15% ее контингента (социологические исследования конца 1992, 1997 гг.) согласны с провозглашаемыми сейчас социальными целями, а наблюдаемое последовательное снижение уровня жизни населения так же неуклонно снижает этот показатель по группе молодежи, являющейся одной из наименее защищенных социальных групп. Еще более явную картину рассогласования предполагаемых характеристик молодого поколения нашей страны с его реальными ценностями, целями и установками дают социологические исследования конца 90-х годов. (3)

Это ясно показывает, что любая государственная или общественная программа, направленная "во благо" и "во исполнение", не будет понята, оценена и поддержана молодежью в ее массовости без специальной работы с ней. Образовательные реформы тоже подпадают под общее правило, и их судьба имеет аналогичные шансы. Если не понять и не принять это во внимание, то все попытки изменить образование как социальный институт в лучшем случае будут напоминать театр со скучающей и уходящей до антракта публикой.

Уже сегодня с определенностью можно констатировать, что наша современная молодежь начинает ориентироваться в жизни общества, исходя из некоторой другой шкалы ценностей, которая, в принципе, является для возникающих рыночных отношений более логичной и напоминающей западные образцы (хотя не все здесь однозначно). Исследования показывают, что в молодежной среде усиливается прагматическая ориентация, в ряду ее жизненных ценностей наиболее значимыми становятся стремление к материальному достатку, высокому заработку, к хорошим жилищно-бытовым условиям и т.п. Это можно было бы принять как неизбежность и не видеть в этом большого зла, если бы при этом одновременно не наблюдалось падение престижа образования, эрудиции, культуры, девальвация духовных ценностей, низвержение идеалов.

Для наших детей, воспитывающихся в условиях становления новой социальности, у которой в нашей стране нет достаточных собственных исторических корней, а телеэкран демонстрирует лишь ее отглянцованную поверхность, сея этим иллюзии и смещая системы координат, необходимы уже свои, национальные, адаптирующие механизмы восприятия тех или иных социальных образцов. В частности, чтобы не потерять уже на старте, прямо сегодня необходимо вписывать в систему транслирования ценностей понимание, что воплощением цивилизованности на деле являются не преуспевающие "бизнесмены удачи", чьи образы навязываются сегодня СМИ, а, по крайней мере, люди, глубоко озабоченные состоянием жизни общества, среды обитания человека, тенденциями развития своей большой и малой родины, выстраивающие свою деятельность в соответствии с социальными, нравственными и экологическими ценностями.

Вместе с тем, конкретные социологические исследования по группе молодежи показывают, что молодежь является, во-первых, группой целеустремленной; во-вторых, отрицание прежних целей и ценностей у нее сопровождается процессом интенсивного усвоения новых, материальных и духовных; в-третьих, ее социально-политические позиции и выбор в подавляющей мере центрированы и умеренны, а значит, даже ее мятеж вряд ли примет формы политической конфронтации, если только это будет как-то институциализировано. Но если она не пойдет на революцию и баррикады, предпочитая легитимность средств и методов (что выявлено при социологической диагностике), то это значит, что в настоящий момент имеется принципиальная состоятельность образования как признанной ею формы социализации, приобщения ее к социальным ценностям.

Но тогда в полный рост встает проблема того типа социальности, чьи характеристики и ценности обусловят конкретное содержание образования. Иными словами, ценности какого общества будут результативно транслироваться через содержание образования, какие (из предложенных нами) модели отношений и действий будут объективно формироваться. Наших намерений здесь принципиально недостаточно. Целеустремленность молодежной среды "пропустит" через фильтр своих целей любое содержание, но оставит и усвоит из него только то, что им соответствует, обращая в формальность и "галочки" все остальное. Это мы и наблюдаем сегодня как одно из существенных проявлений кризиса образования.

Ситуация явно показывает, что сегодня наша социальность, состояние нашего общества нередко порождают конфликт и протест молодежи, в которых она выступает страдательной и защищающейся стороной. Поставив ее в ситуацию "на выживание", социальные отношения перенесли конфликт поколений в совершенно иную плоскость, чем та, где баталии разворачивались по поводу мнений о длине юбки или цвете галстука. Особенно когда ситуацию крайнего неблагополучия переживают демографические процессы - падение коэффициента рождаемости, рост коэффициента смертности, сокращение продолжительности жизни, рост числа разводов, бездетных и малых семей и прочие социальные "достижения" нашего общества последней четверти ушедшего века. Все это затрагивает в первую очередь именно молодежь как группу населения, которая непосредственно обеспечивает его воспроизводство, а также как никакая другая зависима от обстановки семейного благополучия.

Она реагирует на ситуацию ухудшения условий ее жизни и угрозы ее существованию не только переориентацией своего поведения, избирая иные, чем раньше, нормы и ценности, но иногда вообще отказывается принимать любые формы социальности и социализации. Если подобные тенденции заходят далеко, то совершенно бессмысленными становятся попытки улучшить положение дел по имеющимся и привычным ценностным параметрам. В таких ситуациях бесполезной становится любая педагогика, ибо ввиду недоверия ко всему, исходящему от "родительского поколения", ее некому будет воспринимать.

Человек проживает жизнь в среднем за 70 (физических) лет, и каждый человек является ребенком своего времени (как в физическом, так и в социально-историческом смысле). А общество, включающее в себя людей различных поколений, живет в специфическом времени - социальном. Общество, государство, страна, как правило, переживают отдельного человека и отдельные поколения. Но бывают в истории моменты обратные, когда отдельный человек или поколение переживают гибель страны, государства, общества.

Сегодня мы в России пережили и проживаем именно такую ситуацию: скорость распада страны, государства (и даже общества) оказалась настолько велика, что не только поколение, но даже отдельные индивиды могли наблюдать это невооруженным взглядом. В такие периоды даже на уровне здравого смысла встает философский вопрос - на что можно надеяться в этой жизни конкретному человеку? Что выбрать в качестве ценности и сверхценности для себя? И нужно ли вообще что-то выбирать?

Ведь если понять еще недавнее повальное стремление молодежи уехать за границу не как меркантильное желание легкой жизни на ниве, возделанной чужим трудом, а как социальный феномен, то это было ничем иным, как отражением в массовом сознании неприемлемости существующих условий жизни. Одни отвечали на это отъездом, а другие, даже оставаясь, тем не менее, при этом уже имели свои мерки в оценке этой реальности, выбирали свой, новый стиль жизни. А это означало, для общества настала необходимость менять систему самых фундаментальных жизнедеятельностных ориентиров. Это же, в свою очередь, с необходимостью должно было изменить и самые фундаментальные характеристики образования как социализующего института.

Из этого неумолимо следовал вывод, что реформа образования - уже на пороге, и это неизбежно. А также что реформу образования невозможно провести в жизнь без предварительного уяснения того, какие задачи теперь будет решать это образование, в достижении каких целей, какой набор и какого содержания базовых ценностей, обеспечивающих жизнь определенного (какого?) вида общества, будет принят как инвариант, переходящий ныне при посредстве образования от поколения к поколению.

Эти фундаментальные вопросы, вытекающие из глубинной логики социального процесса, вполне закономерны при той трактовке сущности образования как базового процесса социализации, которая заявлена нами изначально в наших работах. Но эти вопросы вообще не возникают в повестке дня современной российской системы образования. Потому что для нее образование - это в большинстве случаев есть передача знаний. И хотя в рамках системы тоже интенсивно идут дебаты о реформе образования и предпринимаются конкретные шаги по ее осуществлению, но проблемы обсуждаются совсем иного уровня и качества. Здесь воочию можно убедиться в различиях двух подходов - педагогического и социально-философского. Конечно, надо обсуждать и определяться с теми вопросами, которые сейчас стоят остро, - и о принципах финансирования образования, и о принципах организации образовательного процесса, и о содержании, методиках, программах, учебниках и т.д.

Но, не решив вопрос об определяющих характеристиках и перспективах социально-исторического движения нашего общества, не определившись в оценках и расстановке приоритетов и социальных ценностей, т.е. не задав четкий и ясный вектор развития на долгосрочную историческую перспективу, строго говоря, нельзя еще браться за реформу образования в том масштабе, как она того требует. Только после этой работы можно будет получить критерий отбора необходимого содержания образования, адекватного этим целям. И лишь после этого можно будет говорить о выработке форм организации этого образовательного содержания (ответить на вопрос, как, в какую сторону, на каких основаниях реформировать образование). Поспешность попыток скорейшей перестройки образования, без сколько-нибудь внятного ответа на эти вопросы, демонстрирует неосмысленность реформаторской деятельности и предъявляет соответствующие вопросы к ее субъекту.

Итак, социальные процессы 90-х годов очень изменили как социальное пространство, так и людей, в том числе и молодежь. Она стала характеризоваться в эпитетах и свойствах, которые, с точки зрения принятых общественных ценностей, можно смело называть махровым негативом. Безответственность, социальная пассивность, стремление к легкой наживе, бездуховность, аморальность - далеко не полный перечень штрихов к портрету молодежи, получивший хождение в быту и задавший озабоченность различным общественным инстанциям. Но в этом-то как раз ничего нового нет, что называется, испокон веку так было и так будет. При этом всегда само собой разумеется, что "судьи-то" - прямая противоположность и несомненная положительность.

Но, как правило, в подобную оценку не вносится понимание того, что знак плюс или минус всегда навешивается лишь от определенной точки отсчета, каковой всегда является традиционная база ценностей, принятая в данном обществе. Что крашеный хохолок панка и крестик в ухе - не больший криминал или экстравагантность, чем пудреный парик, косичка или туфли и бриллиантовыми пряжками. А эти последние - такая же "дурь", с точки зрения 90-х годов ХХ века, как и размалеванные в цвета национальных флагов лица спортивных фанатов, с точки зрения предшествующих 50-х.

Сегодня мы уже привычно-устало говорим о социальном неблагополучии. Так же привычно отчитываемся в том, что "пусть недостаточно, но что-то делается", а где еще не делается - так ведь "нельзя объять необъятное…". Но достаточно ли четко понимание грядущего, с точки зрения кризисных проблем в системе образования? И когда «не доработали», «не дошли руки», «отложили до лучших времен», «сделали все, что могли», то не растят ли современные процессы, наши профессиональные, должностные и личностные позиции (нашими головами и руками) в лице подрастающего поколения могильщиков социальности, причем не локальной, "коммунистической" или советской, а вообще социальности, той, что "над биологией"? Ведь именно социальность воспроизводится при посредстве образования, а не просто транслируются знания.

По собственной оценке молодежи, в числе значимых характеристик ее портрета указано: ( в процентах значится, сколько респондентов обозначило эти характеристики)

- стремление жить сегодняшним днем - 50,5%,

- эгоизм, индивидуализм, пристрастие к спиртному - 39,0%,

- равнодушие к учебе и работе - 32,6%,

- потребительское отношение к жизни и людям - 32,1%,

- стремление к пустому времяпровождению - 30,7% (4)

Выше уже говорилось о том, что мощнейшим фактором социализации молодежи сегодня является семья (в отличие от 50-60-х годов ХХ в., когда лидирующее положение занимала школа). А образовательным структурам как субъектам социализации теперь предстоит осмысливать и разрабатывать новую систему отношений с социумом, с самой молодежью, с семьей как социальным институтом и т.п. Традиции этих отношений были утеряны в советское время, когда главным субъектом социализации выступало государство.

Сегодня же учебное заведение является для молодого человека 12-18 лет: местом

а) подготовки к будущей самостоятельной жизни - 58,8%,

б) общения со сверстниками - 44,6%,

в) куда он вынужден ходить потому, что так надо его родителям - 13,7%,

г) где ему интересно - 12,9%,

д) где он может проявить свои способности - 8,2%.

То есть, в основном это "место подготовки к будущей жизни". "Накатанность" этого аргумента приходит в детские головы из традиционной воспитательной практики в семье и школе. И хотя сама школа уже не первый год пытается разобраться, к чему она должна готовить своих воспитанников, их ожидания, тем не менее, определены вот в эту форму: "К будущей жизни". Сможет она оправдать эти надежды или нет, но рациональная позиция по отношению к своему будущему, связываемая со школой, занимает высшую ступень среди всех значений учебного заведения для жизни молодого человека - будь то ученик школы, вуза, техникума или ПТУ.

Эта позиция еще уступает у 14-летних пальму первенства такой роли, как "место общения со сверстниками", но далее, с 15 лет, этот мотив - главный, формирующий ценность учебного заведения для молодежи. И даже если там не интересно, и если даже там негде раскрыть или проявить свои способности, - несмотря ни на что, во имя будущей жизни. К сожалению, в этих позициях много иллюзий, а позднее - разочарований, которые со временем отразятся в жестких цифрах неприятия школы как фактора, сыгравшего значимую жизнеопределяющую роль в судьбе человека.

К великому сожалению, и в самой школе нет понимания, что социализация в школе - это часть пожизненной социализации. Что школа - это не подготовка к жизни, а сама жизнь. А среда жизни создается сегодня, и не для того, чтобы быть использованной через 10 лет. Раз этого нет в установках самих учебно-образовательных структур, соответственно, это не может формировать и жизневосприятие их воспитанников. Поскольку там неинтересно, и личность не востребована в ее способностях, то школа формирует, с одной стороны, психологию ожидания настоящей жизни, а с другой, - психологию временщика, не относящегося серьезно к этим условно-временным обстоятельствам, в которые его поставили безо всякого согласия и комфорта. Формирует со всеми вытекающими из этого последствиями - такими, как неприятие ценностей этого жизнедеятельностного уклада, использование в полсилы его и собственного ресурса, отсутствие серьезной мотивации и особого рвения в потреблении и создании материальных и духовных ценностей этого временного для него мира.

При имеющемся раскладе и культивируемых в школе отношениях на длительный период и из значительного пространства выброшена радость жизни, и это изначально деформирует воспитуемое поколение и его восприятие социальных ценностей, в том числе и ценность образованности. Создать образовательную среду во всем пространстве жизни - в школе, дома, в литературе, на телевидении, во всем, что вокруг нас; сделать образовательное отношение к себе и окружающему нормой жизни - вот задача и проблема дня, если правильно воспринять и декларируемую ныне нацеленность образования на интересы государства, общества и личности, и неформально интерпретировать его ценность .

Говоря о реальной ценности учебного заведения для молодежи, можно отметить, что как место интеллектуального роста его воспринимают 8 –12 % молодых людей. 44,6 % молодых людей удовлетворяют в стенах учебных заведений свою потребность в общении. Общение со сверстниками для большой части молодежи это - фактор № 1 в числе наиболее значимых жизненных ценностей. И хорошо, что учебные заведения через этот фактор приобретают значимость и привлекательность для молодых людей.

Но насколько их условия располагают к тому? Ведь при планировании форм и распорядка деятельности учебных заведений этот фактор никогда не берется в расчет, а процесс общения обычно предполагают во внеучебное время и за пределами учреждений образования. Налицо рассогласование между тем, как воспринимают назначение учебного заведения взрослые и как используют его в своих интересах дети. Дефицит места и повода для общения со сверстниками дети разрешают в учебном заведении, хотя жизнь последнего спланирована совсем под другое. Отсюда - накладки, взаимные претензии, неудовольствие, игнорирование. И тотальное непонимание друг друга. Где уж тут до плодотворного сотрудничества! Вот вам и традиционный вопрос - кто виноват? И кто ответит? К несчастью, непосредственный ответчик - тот, кто слаб и бесправен. Но ведь за ним и последнее слово, в конечном итоге.

Сейчас много говорят о преобладании у молодежи материальных интересов над духовными, отмечают засилье вещизма и потребительства. Однако, социологические исследования показывают, что материальное благополучие - ценность № 1 не у всей, а лишь у учащейся молодежи. Отметим как примечательный факт, что у работающей молодежи он занял в системе ценностей лишь IV место, пропустив вперед интересную работу, семейное счастье и общение с друзьями.

Это различие в ценностных приоритетах у учащейся и работающей молодежи связано с тем, что учащаяся молодежь - наименее ориентированная (в силу возраста, жизненного опыта) часть населения в плане осознания иерархии ценностей. Она легко поддается идеологической обработке. Сейчас, на повороте истории, когда рушится прежняя социальность с ее значимыми факторами, большая часть населения оказывается сильно дезориентированной в том, на какие существенные ценности она должна опираться, идет смена приоритетов, и на изломе она может принять фактически любую навязанную модель. Как наблюдается, принимает она (а косвенно это проявляется в декларируемых ценностных установках) ту систему ориентиров, которую продвигают наиболее широко и интенсивно средства массовой информации и расхожая общественная психология. То, что воспринимается проще, быстрее и без особых усилий, что доступно лежит на поверхности. И здесь по результату видна пробуксовка профессионалов от образования.