§ 13. ПРАВООТНОШЕНИЕ. ПРИМЕНЕНИЕ ПРАВА

В борьбе за существование, за усовершенствование личной и общей жизни люди постоянно вступают друг с другом в различные отношения: они обращаются друг к другу с просьбами, обещаниями и приказами, отдают друг другу разные вещи, обмениваются ими и совершают друг для друга различные действия. При этом они обык­новенно заботятся о том, чтобы сказанное было услыша­но другим, а отданная вещь — была им принята; чтобы они сами совершили те действия, на которые претендует другой, и чтобы другой не нарушил данного им слова или установленного соглашения. Каждый из нас постоян­но претендует на то, чтобы другие люди что-нибудь дела­ли для него (напр., везли его, отдавали купленное, гото­вили ему кушанье и т. д.) или чего-нибудь не делали, со­блюдая его интерес (напр., не входили без спроса в его жилище, не портили и не похищали его вещей, не оскор­бляли его и т. д.). Эти чужие действия и не-действия яв­ляются предметом наших претензий.

Не все эти отношения имеют правовое значение; ины­ми словами, не все эти обещания, соглашения и обмены устанавливают для обещающих и принимающих обеща­ний, для соглашающихся и обменивающихся — правовые полномочия, запретности и обязанности; и, далее, не вся­кое распоряжение вещью и не всякое действие человека влечет за собою правовые, принудительно осуществляе­мые и поддерживаемые последствия; не всякая претензия есть притязание, основанное на праве. Человек может требовать от другого человека совершения таких дейст­вий, которые для другого вовсе не обязательны. Все это можно выразить так: не всякое отношение людей есть правоотношение.

Отношение людей будет только тогда правоотношени­ем, если правовые нормы предусмотрят его и укажут, ка­кие правовые последствия оно влечет за собою. Право­вые нормы определяют, кто и какие поступки может или должен совершить для того, чтобы между ним и другими людьми возникло (не внутреннее моральное или просто житейское отношение, но) именно правоотношение.

Это можно выразить так, что каждое отношение лю­дей есть правоотношение лишь постольку, поскольку оно есть встреча правовых полномочий, запретностей и обя­занностей, принадлежащих разным субъектам прав. Лю­ди участвуют в правоотношениях не как простые люди, но как субъекты прав, способные участвовать в таком правоотношении; постольку их слова и дела оказываются юридическими действиями, за которые они отвечают; предмет их претензии становится предметом правового притязания; их обещание создает для них — правовое обязательство, а для другого, получившего обещание и ожидающего его исполнения — правовое притязание (т. е. основание требовать); их приказ получает также правовое значение и становится властным распоряжени­ем. С виду все остается по-старому, но юридически все меняется.

Правовые нормы указывают людям их полномочия, запретности и обязанности именно для того, чтобы про­питать их отношения правовым значением, превратить их в правоотношения и тем упрочить взаимную уверен­ность, мир и порядок. Оказывается, что каждое отноше­ние людей, если оно предусмотрено правом, следует рас­сматривать с этой точки зрения: как распределяются между его участниками правовые полномочия, запретно­сти и обязанности? Такое отношение есть встреча внеш­них полномочий и обязанностей; оно есть правоотноше­ние. Это значит, что объективное право устанавливает субъективные «права» лиц, а субъективные «права» лиц, встречаясь, образуют правоотношение; если же предста­вить себе все правоотношения между людьми, то их мож­но будет назвать правопорядком. Сущность правопоряд­ка можно изобразить так: каждый из нас, определив свои полномочия, предоставленные ему объективным правом, может быть твердо уверен, что каждому его пол­номочию — соответствует обязанность, а может быть, сверх того, и запретность у других людей и, обратно, что каждой его обязанности — соответствует полномочие у кого-нибудь другого. Если я уполномочен, — значит, кто-то обязан; если я обязан, — значит, кто-то уполномочен.

После всего сказанного нетрудно понять, что такое применение права. Всякая правовая норма, в каких бы словах она ни была выражена и о чем бы в ней ни гово­рилось, устанавливает правовые состояния тех или дру­гих субъектов права (физических лиц или юридических лиц). Поэтому продумать правовую норму, или, что то же, подвергнуть ее юридическому анализу, значит раск­рыть: для каких именно субъектов права, какие именно полномочия, запретности и обязанности в ней устанавли­ваются; а так как встреча различных полномочий, за­претностей и обязанностей есть правоотношение, то зада­чу этого анализа можно определить так: раскрыть, какие отношения людей предусматриваются в этой норме и ка­кие правовые последствия им придаются. При этом над­лежит помнить, что правовые нормы никогда не утверж­дают, что такие-то люди, с такими-то свойствами и по­ступками или такие-то человеческие отношения в дей­ствительности существуют или бывают. Иногда правовые нормы формулируются так, как если бы они описывали какое-нибудь фактическое событие, например: «король назначает и сменяет министров»*; «законодательная власть осуществляется совместно королем, палатой пред­ставителей и сенатом»**; «тайна переписки неприкосно­венна»***; или еще «виновный в том-то... наказуется так-то» и т. д. Этого не следует понимать буквально; все со­бытия, о которых говорится в нормах, устанавливаются правом как должные и предусматриваются им как воз­можные в будущем. Часто бывает так, что должное и предусмотренное действительно наступает: король в са­мом деле сменяет министров, люди в самом деле оставля­ют завещания, организуют корпорации, уплачивают предписанные налоги, совершают предусмотренные пре­ступления. Однако может случиться и так, что долгое время никто не совершает предусмотренного преступле­ния или, например, монарх не пользуется своим полномо­чием сменять министров и т. д. Тогда соответствующие правовые нормы остаются как бы в выжидательном со­стоянии: они временно не имеют «приложения» или, как говорят юристы, — они не применяются.

Применить правовую норму, значит подчинить ей, как правилу, данное отношение людей (данный «случай»). Это надо представлять себе так. Каждая правовая норма говорит следующее: когда в жизни людей обнаружится такое-то (дозволенное, запретное или обязательное) дея­ние или отношение, или возникнет такое-то лицо — то признать за этим лицом, или за участниками этого отно­шения, или за совершителем этого деяния такие-то пол­номочия, запретности и обязанности. Каждую правовую норму необходимо изложить по этому трафарету для то­го, чтобы понять ее, как следует. Тогда окажется, что в каждой правовой норме описывается в отвлеченном виде (или подразумевается) некоторое деяние (напр., «винов­ный в умышленном повреждении чужого имущества»), или отношение (напр., «соглашение о невзыскании дол­га», «неосторожное причинение убытка», «распоряжение полиции»), или лицо (напр., «Наследник престола», «ми­нистр», «Государственная Дума», «всякий подданный»); нередко и то, и другое, и третье. Прежде чем применять правовую норму, надо убедиться, что это предусмотрен­ное правом деяние, отношение, лицо — действительно имеется в данном случае; а для этого по основному пра­вилу необходимо, чтобы характерные черты данного слу­чая вполне совпадали с признаками предусмотренного деяния. Так, например, если в норме говорится об «умышленном повреждении чужого имущества», то необ­ходимо убедиться, что и в данном случае действительно «повреждено имущество», и притом именно «чужое» (а не свое), и притом «умышленно»; и что данное лицо дей­ствительно «виновно» в этом, т. е. что оно не только во­обще ответственно за свои поступки, но несет вину и в этом деле; тогда только ему может быть назначено нака­зание. Или, например, если в норме предусматривается «соглашение о невзыскании долга», то необходимо убеди­ться, что и в данном случае действительно состоялось «соглашение» между сторонами, и притом именно о «не­взыскании долга», и притом именно того долга, о кото­ром возник спор, и т. д. Если же признаки, обозначенные в норме, действительно имеются и в данном случае, тогда за каждым лицом утверждаются те самые полномочия, обязанности, запретности или взыскания и наказания, которые назначены в правовой норме. Это решение объявляется всем заинтересованным лицам и затем поддер­живается всею силою государственной власти, так, чтобы каждый мог беспрепятственно осуществлять свое полно­мочие, чтобы каждый исполнил свою обязанность, отбыл свое наказание и т. д.

Таким образом, применение правовых норм проходит через три стадии: сначала происходит сравнительный анализ нормы и данного случая, затем решение и, нако­нец, принудительное поддержание его и осуществление. Важно иметь в виду, что применять правовые нормы мо­жет не всякий, но только тот, кто имеет для этого особое полномочие от властвующего союза. Это означает, что соблюдать право и применять право не одно и то же; со­блюдать право, значит повиноваться ему, а повиноваться праву обязан всякий гражданин; применять же право, значит работать над тем, чтобы, другие его соблюдали и ему повиновались, а для этого необходимо особое (пуб­лично-правовое, см. § 15) полномочие. Применение права есть дело крайне важное и ответственное; в момент при­менения   право подчиняет себе жизнь людей, овладева­ет ею и заставляет ее осуществлять свои предписания. В этот момент решается вопрос о правовом состоянии людей и, следовательно, об их внешней жизни: примене­ние права может, например, повести к тому, что богатый утратит свое имущество, а бедный его получит, что один будет оправдан, а другой, может быть, будет приговорен к тяжелому наказанию. Отсюда каждый из людей оказы­вается морально и юридически заинтересованным в том, чтобы применение права совершалось людьми, умудрен­ными знанием и справедливостью.

Знание необходимо здесь потому, что сравнительный анализ нормы и данного случая есть дело в высшей сте­пени трудное. Необходимо прежде всего найти соответст­вующую правовую норму, что бывает не всегда легко, ввиду их множества; а так как не все правовые нормы записаны в определенных словесных выражениях, то ино­гда бывает необходимо проверить, имеется ли соответст­вующая норма, формулировать ее в словах и признать за ней правовое значение (см. §20). Затем бывает нередко так, что смысл нормы неясно выражен и что ее необходи­мо подвергнуть толкованию; так, многие правовые нормы могут быть поняты лишь после сопоставления их с другими нормами, изложенными ранее (ибо нет возможности повторять в каждой норме все определения, ранее уста­новленные); другие нормы разъясняются только тогда, если принять во внимание намерение законодателя и т. д.

Но особенное значение получает в деле применения права справедливость (см. §9). Требование справедливо­сти состоит в том, чтобы решение стояло в действитель­ном и строгом соответствии с тем случаем, к которому оно применяется. Дело в том, что право не может преду­смотреть всех тех особенностей и видоизменений, кото­рые могут сложиться в действительности, и потому оно всегда дает только общие, отвлеченные и все уравниваю­щие указания; зато оно предоставляет многое живому, справедливому усмотрению судьи и правителя. Задачей того, кто применяет право, является как раз — приспо­собление общего и отвлеченного предписания к особенно­стям единичного случая и отношения. Один и тот же приговор или решение, подходящие к одному случаю, бу­дут несправедливы в другом: так, например, мало опре­делить размер причиненного убытка, важно учесть, на­сколько такой убыток разорителен для потерпевшего; ма­ло установить, что преступление совершено, важно учесть, нечаянно оно совершено или нарочно, способен преступник его повторить или нет; мало знать, что налог не уплачен, необходимо установить, не было ли здесь ка­ких-нибудь несчастных причин, с которыми недоимщик впоследствии справится, и т. д. Справедливость требует, чтобы право не применялось без оглядки, в слепом рав­нодушии и без всякого снисхождения к человеческой сла­бости и невежеству; она требует, наоборот, чтобы всюду, где только возможно, учитывались личные свойства су­бъектов и их намерения; она требует далее, чтобы всюду, где только право может выступить на поддержку морали и добрых нравов, применение нормы служило бы этой высшей цели, она требует, наконец, чтобы тот, кто при­меняет право, имел в виду только одно — правое и вер­ное решение и не поддавался никаким соображениям по­стороннего свойства: пристрастию, лицеприятию или, тем более, корысти. Такое применение права приучает людей ценить его и уважать; оно созидает в стране правосудие и мудрое правление.

В борьбе за существование, за усовершенствование личной и общей жизни люди постоянно вступают друг с другом в различные отношения: они обращаются друг к другу с просьбами, обещаниями и приказами, отдают друг другу разные вещи, обмениваются ими и совершают друг для друга различные действия. При этом они обык­новенно заботятся о том, чтобы сказанное было услыша­но другим, а отданная вещь — была им принята; чтобы они сами совершили те действия, на которые претендует другой, и чтобы другой не нарушил данного им слова или установленного соглашения. Каждый из нас постоян­но претендует на то, чтобы другие люди что-нибудь дела­ли для него (напр., везли его, отдавали купленное, гото­вили ему кушанье и т. д.) или чего-нибудь не делали, со­блюдая его интерес (напр., не входили без спроса в его жилище, не портили и не похищали его вещей, не оскор­бляли его и т. д.). Эти чужие действия и не-действия яв­ляются предметом наших претензий.

Не все эти отношения имеют правовое значение; ины­ми словами, не все эти обещания, соглашения и обмены устанавливают для обещающих и принимающих обеща­ний, для соглашающихся и обменивающихся — правовые полномочия, запретности и обязанности; и, далее, не вся­кое распоряжение вещью и не всякое действие человека влечет за собою правовые, принудительно осуществляе­мые и поддерживаемые последствия; не всякая претензия есть притязание, основанное на праве. Человек может требовать от другого человека совершения таких дейст­вий, которые для другого вовсе не обязательны. Все это можно выразить так: не всякое отношение людей есть правоотношение.

Отношение людей будет только тогда правоотношени­ем, если правовые нормы предусмотрят его и укажут, ка­кие правовые последствия оно влечет за собою. Право­вые нормы определяют, кто и какие поступки может или должен совершить для того, чтобы между ним и другими людьми возникло (не внутреннее моральное или просто житейское отношение, но) именно правоотношение.

Это можно выразить так, что каждое отношение лю­дей есть правоотношение лишь постольку, поскольку оно есть встреча правовых полномочий, запретностей и обя­занностей, принадлежащих разным субъектам прав. Лю­ди участвуют в правоотношениях не как простые люди, но как субъекты прав, способные участвовать в таком правоотношении; постольку их слова и дела оказываются юридическими действиями, за которые они отвечают; предмет их претензии становится предметом правового притязания; их обещание создает для них — правовое обязательство, а для другого, получившего обещание и ожидающего его исполнения — правовое притязание (т. е. основание требовать); их приказ получает также правовое значение и становится властным распоряжени­ем. С виду все остается по-старому, но юридически все меняется.

Правовые нормы указывают людям их полномочия, запретности и обязанности именно для того, чтобы про­питать их отношения правовым значением, превратить их в правоотношения и тем упрочить взаимную уверен­ность, мир и порядок. Оказывается, что каждое отноше­ние людей, если оно предусмотрено правом, следует рас­сматривать с этой точки зрения: как распределяются между его участниками правовые полномочия, запретно­сти и обязанности? Такое отношение есть встреча внеш­них полномочий и обязанностей; оно есть правоотноше­ние. Это значит, что объективное право устанавливает субъективные «права» лиц, а субъективные «права» лиц, встречаясь, образуют правоотношение; если же предста­вить себе все правоотношения между людьми, то их мож­но будет назвать правопорядком. Сущность правопоряд­ка можно изобразить так: каждый из нас, определив свои полномочия, предоставленные ему объективным правом, может быть твердо уверен, что каждому его пол­номочию — соответствует обязанность, а может быть, сверх того, и запретность у других людей и, обратно, что каждой его обязанности — соответствует полномочие у кого-нибудь другого. Если я уполномочен, — значит, кто-то обязан; если я обязан, — значит, кто-то уполномочен.

После всего сказанного нетрудно понять, что такое применение права. Всякая правовая норма, в каких бы словах она ни была выражена и о чем бы в ней ни гово­рилось, устанавливает правовые состояния тех или дру­гих субъектов права (физических лиц или юридических лиц). Поэтому продумать правовую норму, или, что то же, подвергнуть ее юридическому анализу, значит раск­рыть: для каких именно субъектов права, какие именно полномочия, запретности и обязанности в ней устанавли­ваются; а так как встреча различных полномочий, за­претностей и обязанностей есть правоотношение, то зада­чу этого анализа можно определить так: раскрыть, какие отношения людей предусматриваются в этой норме и ка­кие правовые последствия им придаются. При этом над­лежит помнить, что правовые нормы никогда не утверж­дают, что такие-то люди, с такими-то свойствами и по­ступками или такие-то человеческие отношения в дей­ствительности существуют или бывают. Иногда правовые нормы формулируются так, как если бы они описывали какое-нибудь фактическое событие, например: «король назначает и сменяет министров»*; «законодательная власть осуществляется совместно королем, палатой пред­ставителей и сенатом»**; «тайна переписки неприкосно­венна»***; или еще «виновный в том-то... наказуется так-то» и т. д. Этого не следует понимать буквально; все со­бытия, о которых говорится в нормах, устанавливаются правом как должные и предусматриваются им как воз­можные в будущем. Часто бывает так, что должное и предусмотренное действительно наступает: король в са­мом деле сменяет министров, люди в самом деле оставля­ют завещания, организуют корпорации, уплачивают предписанные налоги, совершают предусмотренные пре­ступления. Однако может случиться и так, что долгое время никто не совершает предусмотренного преступле­ния или, например, монарх не пользуется своим полномо­чием сменять министров и т. д. Тогда соответствующие правовые нормы остаются как бы в выжидательном со­стоянии: они временно не имеют «приложения» или, как говорят юристы, — они не применяются.

Применить правовую норму, значит подчинить ей, как правилу, данное отношение людей (данный «случай»). Это надо представлять себе так. Каждая правовая норма говорит следующее: когда в жизни людей обнаружится такое-то (дозволенное, запретное или обязательное) дея­ние или отношение, или возникнет такое-то лицо — то признать за этим лицом, или за участниками этого отно­шения, или за совершителем этого деяния такие-то пол­номочия, запретности и обязанности. Каждую правовую норму необходимо изложить по этому трафарету для то­го, чтобы понять ее, как следует. Тогда окажется, что в каждой правовой норме описывается в отвлеченном виде (или подразумевается) некоторое деяние (напр., «винов­ный в умышленном повреждении чужого имущества»), или отношение (напр., «соглашение о невзыскании дол­га», «неосторожное причинение убытка», «распоряжение полиции»), или лицо (напр., «Наследник престола», «ми­нистр», «Государственная Дума», «всякий подданный»); нередко и то, и другое, и третье. Прежде чем применять правовую норму, надо убедиться, что это предусмотрен­ное правом деяние, отношение, лицо — действительно имеется в данном случае; а для этого по основному пра­вилу необходимо, чтобы характерные черты данного слу­чая вполне совпадали с признаками предусмотренного деяния. Так, например, если в норме говорится об «умышленном повреждении чужого имущества», то необ­ходимо убедиться, что и в данном случае действительно «повреждено имущество», и притом именно «чужое» (а не свое), и притом «умышленно»; и что данное лицо дей­ствительно «виновно» в этом, т. е. что оно не только во­обще ответственно за свои поступки, но несет вину и в этом деле; тогда только ему может быть назначено нака­зание. Или, например, если в норме предусматривается «соглашение о невзыскании долга», то необходимо убеди­ться, что и в данном случае действительно состоялось «соглашение» между сторонами, и притом именно о «не­взыскании долга», и притом именно того долга, о кото­ром возник спор, и т. д. Если же признаки, обозначенные в норме, действительно имеются и в данном случае, тогда за каждым лицом утверждаются те самые полномочия, обязанности, запретности или взыскания и наказания, которые назначены в правовой норме. Это решение объявляется всем заинтересованным лицам и затем поддер­живается всею силою государственной власти, так, чтобы каждый мог беспрепятственно осуществлять свое полно­мочие, чтобы каждый исполнил свою обязанность, отбыл свое наказание и т. д.

Таким образом, применение правовых норм проходит через три стадии: сначала происходит сравнительный анализ нормы и данного случая, затем решение и, нако­нец, принудительное поддержание его и осуществление. Важно иметь в виду, что применять правовые нормы мо­жет не всякий, но только тот, кто имеет для этого особое полномочие от властвующего союза. Это означает, что соблюдать право и применять право не одно и то же; со­блюдать право, значит повиноваться ему, а повиноваться праву обязан всякий гражданин; применять же право, значит работать над тем, чтобы, другие его соблюдали и ему повиновались, а для этого необходимо особое (пуб­лично-правовое, см. § 15) полномочие. Применение права есть дело крайне важное и ответственное; в момент при­менения   право подчиняет себе жизнь людей, овладева­ет ею и заставляет ее осуществлять свои предписания. В этот момент решается вопрос о правовом состоянии людей и, следовательно, об их внешней жизни: примене­ние права может, например, повести к тому, что богатый утратит свое имущество, а бедный его получит, что один будет оправдан, а другой, может быть, будет приговорен к тяжелому наказанию. Отсюда каждый из людей оказы­вается морально и юридически заинтересованным в том, чтобы применение права совершалось людьми, умудрен­ными знанием и справедливостью.

Знание необходимо здесь потому, что сравнительный анализ нормы и данного случая есть дело в высшей сте­пени трудное. Необходимо прежде всего найти соответст­вующую правовую норму, что бывает не всегда легко, ввиду их множества; а так как не все правовые нормы записаны в определенных словесных выражениях, то ино­гда бывает необходимо проверить, имеется ли соответст­вующая норма, формулировать ее в словах и признать за ней правовое значение (см. §20). Затем бывает нередко так, что смысл нормы неясно выражен и что ее необходи­мо подвергнуть толкованию; так, многие правовые нормы могут быть поняты лишь после сопоставления их с другими нормами, изложенными ранее (ибо нет возможности повторять в каждой норме все определения, ранее уста­новленные); другие нормы разъясняются только тогда, если принять во внимание намерение законодателя и т. д.

Но особенное значение получает в деле применения права справедливость (см. §9). Требование справедливо­сти состоит в том, чтобы решение стояло в действитель­ном и строгом соответствии с тем случаем, к которому оно применяется. Дело в том, что право не может преду­смотреть всех тех особенностей и видоизменений, кото­рые могут сложиться в действительности, и потому оно всегда дает только общие, отвлеченные и все уравниваю­щие указания; зато оно предоставляет многое живому, справедливому усмотрению судьи и правителя. Задачей того, кто применяет право, является как раз — приспо­собление общего и отвлеченного предписания к особенно­стям единичного случая и отношения. Один и тот же приговор или решение, подходящие к одному случаю, бу­дут несправедливы в другом: так, например, мало опре­делить размер причиненного убытка, важно учесть, на­сколько такой убыток разорителен для потерпевшего; ма­ло установить, что преступление совершено, важно учесть, нечаянно оно совершено или нарочно, способен преступник его повторить или нет; мало знать, что налог не уплачен, необходимо установить, не было ли здесь ка­ких-нибудь несчастных причин, с которыми недоимщик впоследствии справится, и т. д. Справедливость требует, чтобы право не применялось без оглядки, в слепом рав­нодушии и без всякого снисхождения к человеческой сла­бости и невежеству; она требует, наоборот, чтобы всюду, где только возможно, учитывались личные свойства су­бъектов и их намерения; она требует далее, чтобы всюду, где только право может выступить на поддержку морали и добрых нравов, применение нормы служило бы этой высшей цели, она требует, наконец, чтобы тот, кто при­меняет право, имел в виду только одно — правое и вер­ное решение и не поддавался никаким соображениям по­стороннего свойства: пристрастию, лицеприятию или, тем более, корысти. Такое применение права приучает людей ценить его и уважать; оно созидает в стране правосудие и мудрое правление.