§ 2. ПОНЯТИЕ О ЗАКОНЕ И НОРМЕ

Чем бы ни интересовался человек и чем бы он ни зани­мался, ему всегда приходится иметь дело с множеством разнообразных вещей или предметов. В небе он видит множество светил — неподвижных звезд и планет; на зем­ле — множество растений и животных; он окружен множе­ством людей и даже в душе своей замечает много различ­ных представлений, чувств, желаний и помыслов. Числа в арифметике, фигуры и части фигур в геометрии, молекулы и атомы вещества в физике — все это образует огромное множество единиц или элементов, перед которым человек может и растеряться. Однако он скоро замечает, что все эти элементы стоят друг с другом в некоторых отношениях, которые или всегда остаются неизменными, или же от вре­мени до времени повторяются. Так, например, отношения чисел или геометрических фигур остаются всегда одинако­выми; расположение планет в небе или связь представле­ний в душе человека — повторяются от времени до време­ни. Заметив это, человек направляет все свое внимание на то, чтобы подметить как можно больше таких устой­чивых или повторяющихся отношений, которые могут быть названы постоянными связями. Он замечает при этом, что как самые элементы, так и связи их имеют в разных обла­стях различный характер. Так, например, математика изучает преимущественно связи между величинами и количествами, и связи эти состоят в том, что один элемент всегда больше другого, или всегда меньше другого, или всегда равен другому; естественные науки исследуют пре­имущественно причинные связи между вещами (их изме­нениями и движениями) или явлениями природы, и связи эти состоят в том, что появление одного элемента (напр., огня) всегда влечет за собою появление другого элемента (напр., теплоты) и т. д. При всем разнообразии этих элементов и отношений, среди них есть постоянные связи; то, что казалось на первый взгляд беспорядком или даже хаосом, скрывает в себе, очевидно, какой-то постоянный и необходимый порядок. Все науки пытаются уловить этот порядок, формулировать его в виде суждений и выразить в словах. Напр.: «сумма всех углов треугольника всегда равна двум прямым»; «угол падения всегда равен углу отражения»; «растения поглощают углекислоту и освобож­дают кислород» и т. п. Суждения, которые утверждают какой-нибудь постоянный и необходимый порядок, назы­ваются законами.

Понятно, что всякая наука имеет дело с законами. Однако необходимо точно отличать законы бытия и законы долженствования. Правовые законы, изучаемые в законо­ведении, относятся именно к числу последних.

Законы бытия говорят о том, что в действительности есть известный порядок. Этот порядок существует или об­стоит на самом деле: плох он или хорош, полезен людям или вреден, прост или сложен — он имеется налицо. Та­ковы не только законы математики, но и законы природы. Закон природы говорит о том, что существует в действи­тельности или, точнее — что всегда и необходимо совер­шается, например, среди атомов, или среди минералов, или в мире планет, или в царстве растений и животных. Законы бытия говорят о постоянных связях, существую­щих в действительности.

Напротив, законы долженствования говорят о тех свя­зях или отношениях, которые должны осуществляться людьми в их жизни и деятельности. Эти законы суть правила, которые людям следует соблюдать. Каждый раз, как живой человек действует или совершает известный поступок, он может делать свое дело лучше и хуже. При этом, если он живет сознательной жизнью, он имеет возможность обдумывать свой образ действий, выбирать лучший путь и решать в его пользу. Во всех этих случаях человек имеет перед собою известные правила, которые указывают ему искомый лучший жизненный путь. Эти пра­вила говорят не о том, что существует на самом деле; но о том, как следует людям жить, действовать и посту­пать. Эти правила могут быть названы законами потому, что они указывают постоянный и необходимый порядок, который людям надлежит осуществлять в их деятельно­сти. Понятно, что «постоянство» этого порядка состоит не в том, что «так всегда бывает»: люди могут соблюдать правила, но могут и не соблюдать их, и в действительности они часто их не соблюдают. «Постоянство» означает здесь, что люди всегда должны действовать так, а не иначе и что они будут неправы каждый раз, как только нарушат эти правила. Точно так же «необходимость» этого порядка состоит не в том, что «иначе не может быть»; но в том, что соблюдение этих законов есть единственный путь, при котором люди будут правы. Тот, кто поступает согласно закону долженствования, тот не может быть неправ — вот смысл этой «необходимости». Такие законы правильно­го, надлежащего поведения мы будем называть нормами.

Итак, норма есть суждение, устанавливающее извест­ный порядок как должный, или еще проще: это есть вы­раженное в словах правило лучшего; напр., «не убий», «отдавайте кесарево кесарю, а Божие — Богу»; «не до­пускай в суждениях своих противоречия»; «никто не мо­жет отговариваться неведением закона, когда он был обна­родован установленным порядком»*; «родители обязаны давать несовершеннолетним детям пропитание, одежду и воспитание...»**; «выборы членов парламента должны быть свободны»*** и т. п. Это означает, что в каждой норме, к кому бы она ни относилась и кем бы она ни была установлена, имеется в виду некоторый лучший порядок действий; этот «лучший» порядок и устанавливается как обязательный. Каждая норма предполагает, что некоторое разумное существо рассмотрело различные способы жить и действовать; признало, что одни из этих способов лучше, а другие хуже, выбрало именно лучшие способы и поста­новило, что люди должны соблюдать и осуществлять именно их. Этот порядок жизни, признанный лучшим, при­знается лучшим не только для какого-нибудь отдельного, единичного человека, но для всех людей или во всяком случае для многих людей, обладающих особыми преду­смотренными свойствами, напр., для ученых, для рабочих, для правительственных чиновников и т. д. Во всяком слу­чае норма всегда имеет характер общий, т. е. она предписывает одно и то же для всех одинаковых случаев. Само собою разумеется, что то, что относится ко всем, относится и к отдельному человеку; поэтому из каждой нормы можно вывести правило поведения и для отдельных людей, и в частности, предписание для их единичных по­ступков. Такие предписания, относящиеся к единичным случаям, следует называть уже не нормами, а импера­тивами1.

Понятно, что норма может относиться только к разум­но-действующим существам, т. е. к людям. Неодушевлен­ные вещи не действуют и потому не могут иметь правил поведения; что же касается животных, то приказы, с ко­торыми человек к ним нередко обращается, не могут быть даже названы «императивами», потому что каждый импе­ратив рассчитан на разумное и сознательное усвоение со стороны повинующегося; как норма, так и императив суть такие правила лучшего, которые слагаются разумным, выбирающим и оценивающим существом и обращаются к существу, также способному к оценке, выбору и разумно­му решению. Научное исследование жизни животных не дало нам до сих пор оснований признать за животными такие способности.

Понятно также, что каждая норма и каждый императив как правила лучшего должны предписывать то, что в самом деле является лучшим. Человек должен соблюдать предписанный порядок именно потому, что он лучший. Поэтому прежде, чем устанавливать норму, необходимо иметь верное и отчетливое представление о том, что есть лучшее. Тот, кто пытается установить правило мышления, должен исследовать, что есть «лучшее» в мышлении, т. е. что такое истина; кто ищет правило для художественного творчества, тот должен решить вопрос о том, что есть луч­шее в искусстве, т. е. что такое красота; кто стремится установить правило нравственно праведной жизни, тот должен исследовать сущность добра; а тот, кто устанавли­вает правовую норму, предполагает известным, в чем со­стоит сущность справедливости.

Наконец нетрудно понять, что каждая норма сохраняет свое значение в качестве правила лучшего даже и в том случае, если кто-нибудь ее нарушает. Несоблюдение пра­вила не отменяет его и не может его отменить. Так, если кто-нибудь будет допускать в суждениях своих противоречия, то мышление его станет неверным, но правило о не­противоречивости мышления останется непоколебленным; точно так же, если кто-нибудь возлюбит себя превыше всего, то состояние его души окажется нравственно не­добрым, но завет Христа сохранит свою глубокую верность. Убийство нарушает норму «не убий», но не отменяет ее. Таково основное значение всякой нормы.

Однако законоведение изучает далеко не все законы долженствования, но только один вид их: именно, нормы права. Правила мышления исследуются в логике; правила художественного творчества — в эстетике (наука о пре­красном); правила нравственно совершенной жизни — в этике. Законоведение исследует основные черты и основ­ное содержание тех норм, которые предписывают людям известное внешнее поведение в их совместной жизни. Тако­вы нормы права.

Чем бы ни интересовался человек и чем бы он ни зани­мался, ему всегда приходится иметь дело с множеством разнообразных вещей или предметов. В небе он видит множество светил — неподвижных звезд и планет; на зем­ле — множество растений и животных; он окружен множе­ством людей и даже в душе своей замечает много различ­ных представлений, чувств, желаний и помыслов. Числа в арифметике, фигуры и части фигур в геометрии, молекулы и атомы вещества в физике — все это образует огромное множество единиц или элементов, перед которым человек может и растеряться. Однако он скоро замечает, что все эти элементы стоят друг с другом в некоторых отношениях, которые или всегда остаются неизменными, или же от вре­мени до времени повторяются. Так, например, отношения чисел или геометрических фигур остаются всегда одинако­выми; расположение планет в небе или связь представле­ний в душе человека — повторяются от времени до време­ни. Заметив это, человек направляет все свое внимание на то, чтобы подметить как можно больше таких устой­чивых или повторяющихся отношений, которые могут быть названы постоянными связями. Он замечает при этом, что как самые элементы, так и связи их имеют в разных обла­стях различный характер. Так, например, математика изучает преимущественно связи между величинами и количествами, и связи эти состоят в том, что один элемент всегда больше другого, или всегда меньше другого, или всегда равен другому; естественные науки исследуют пре­имущественно причинные связи между вещами (их изме­нениями и движениями) или явлениями природы, и связи эти состоят в том, что появление одного элемента (напр., огня) всегда влечет за собою появление другого элемента (напр., теплоты) и т. д. При всем разнообразии этих элементов и отношений, среди них есть постоянные связи; то, что казалось на первый взгляд беспорядком или даже хаосом, скрывает в себе, очевидно, какой-то постоянный и необходимый порядок. Все науки пытаются уловить этот порядок, формулировать его в виде суждений и выразить в словах. Напр.: «сумма всех углов треугольника всегда равна двум прямым»; «угол падения всегда равен углу отражения»; «растения поглощают углекислоту и освобож­дают кислород» и т. п. Суждения, которые утверждают какой-нибудь постоянный и необходимый порядок, назы­ваются законами.

Понятно, что всякая наука имеет дело с законами. Однако необходимо точно отличать законы бытия и законы долженствования. Правовые законы, изучаемые в законо­ведении, относятся именно к числу последних.

Законы бытия говорят о том, что в действительности есть известный порядок. Этот порядок существует или об­стоит на самом деле: плох он или хорош, полезен людям или вреден, прост или сложен — он имеется налицо. Та­ковы не только законы математики, но и законы природы. Закон природы говорит о том, что существует в действи­тельности или, точнее — что всегда и необходимо совер­шается, например, среди атомов, или среди минералов, или в мире планет, или в царстве растений и животных. Законы бытия говорят о постоянных связях, существую­щих в действительности.

Напротив, законы долженствования говорят о тех свя­зях или отношениях, которые должны осуществляться людьми в их жизни и деятельности. Эти законы суть правила, которые людям следует соблюдать. Каждый раз, как живой человек действует или совершает известный поступок, он может делать свое дело лучше и хуже. При этом, если он живет сознательной жизнью, он имеет возможность обдумывать свой образ действий, выбирать лучший путь и решать в его пользу. Во всех этих случаях человек имеет перед собою известные правила, которые указывают ему искомый лучший жизненный путь. Эти пра­вила говорят не о том, что существует на самом деле; но о том, как следует людям жить, действовать и посту­пать. Эти правила могут быть названы законами потому, что они указывают постоянный и необходимый порядок, который людям надлежит осуществлять в их деятельно­сти. Понятно, что «постоянство» этого порядка состоит не в том, что «так всегда бывает»: люди могут соблюдать правила, но могут и не соблюдать их, и в действительности они часто их не соблюдают. «Постоянство» означает здесь, что люди всегда должны действовать так, а не иначе и что они будут неправы каждый раз, как только нарушат эти правила. Точно так же «необходимость» этого порядка состоит не в том, что «иначе не может быть»; но в том, что соблюдение этих законов есть единственный путь, при котором люди будут правы. Тот, кто поступает согласно закону долженствования, тот не может быть неправ — вот смысл этой «необходимости». Такие законы правильно­го, надлежащего поведения мы будем называть нормами.

Итак, норма есть суждение, устанавливающее извест­ный порядок как должный, или еще проще: это есть вы­раженное в словах правило лучшего; напр., «не убий», «отдавайте кесарево кесарю, а Божие — Богу»; «не до­пускай в суждениях своих противоречия»; «никто не мо­жет отговариваться неведением закона, когда он был обна­родован установленным порядком»*; «родители обязаны давать несовершеннолетним детям пропитание, одежду и воспитание...»**; «выборы членов парламента должны быть свободны»*** и т. п. Это означает, что в каждой норме, к кому бы она ни относилась и кем бы она ни была установлена, имеется в виду некоторый лучший порядок действий; этот «лучший» порядок и устанавливается как обязательный. Каждая норма предполагает, что некоторое разумное существо рассмотрело различные способы жить и действовать; признало, что одни из этих способов лучше, а другие хуже, выбрало именно лучшие способы и поста­новило, что люди должны соблюдать и осуществлять именно их. Этот порядок жизни, признанный лучшим, при­знается лучшим не только для какого-нибудь отдельного, единичного человека, но для всех людей или во всяком случае для многих людей, обладающих особыми преду­смотренными свойствами, напр., для ученых, для рабочих, для правительственных чиновников и т. д. Во всяком слу­чае норма всегда имеет характер общий, т. е. она предписывает одно и то же для всех одинаковых случаев. Само собою разумеется, что то, что относится ко всем, относится и к отдельному человеку; поэтому из каждой нормы можно вывести правило поведения и для отдельных людей, и в частности, предписание для их единичных по­ступков. Такие предписания, относящиеся к единичным случаям, следует называть уже не нормами, а импера­тивами1.

Понятно, что норма может относиться только к разум­но-действующим существам, т. е. к людям. Неодушевлен­ные вещи не действуют и потому не могут иметь правил поведения; что же касается животных, то приказы, с ко­торыми человек к ним нередко обращается, не могут быть даже названы «императивами», потому что каждый импе­ратив рассчитан на разумное и сознательное усвоение со стороны повинующегося; как норма, так и императив суть такие правила лучшего, которые слагаются разумным, выбирающим и оценивающим существом и обращаются к существу, также способному к оценке, выбору и разумно­му решению. Научное исследование жизни животных не дало нам до сих пор оснований признать за животными такие способности.

Понятно также, что каждая норма и каждый императив как правила лучшего должны предписывать то, что в самом деле является лучшим. Человек должен соблюдать предписанный порядок именно потому, что он лучший. Поэтому прежде, чем устанавливать норму, необходимо иметь верное и отчетливое представление о том, что есть лучшее. Тот, кто пытается установить правило мышления, должен исследовать, что есть «лучшее» в мышлении, т. е. что такое истина; кто ищет правило для художественного творчества, тот должен решить вопрос о том, что есть луч­шее в искусстве, т. е. что такое красота; кто стремится установить правило нравственно праведной жизни, тот должен исследовать сущность добра; а тот, кто устанавли­вает правовую норму, предполагает известным, в чем со­стоит сущность справедливости.

Наконец нетрудно понять, что каждая норма сохраняет свое значение в качестве правила лучшего даже и в том случае, если кто-нибудь ее нарушает. Несоблюдение пра­вила не отменяет его и не может его отменить. Так, если кто-нибудь будет допускать в суждениях своих противоречия, то мышление его станет неверным, но правило о не­противоречивости мышления останется непоколебленным; точно так же, если кто-нибудь возлюбит себя превыше всего, то состояние его души окажется нравственно не­добрым, но завет Христа сохранит свою глубокую верность. Убийство нарушает норму «не убий», но не отменяет ее. Таково основное значение всякой нормы.

Однако законоведение изучает далеко не все законы долженствования, но только один вид их: именно, нормы права. Правила мышления исследуются в логике; правила художественного творчества — в эстетике (наука о пре­красном); правила нравственно совершенной жизни — в этике. Законоведение исследует основные черты и основ­ное содержание тех норм, которые предписывают людям известное внешнее поведение в их совместной жизни. Тако­вы нормы права.