НАРОД; ТЕРРИТОРИЯ; ВЛАСТЬ

Мы видели, что государство есть публично-правовая территориальная корпорация. Это означает, что сущест­вование государства покоится на следующих основах: должен быть налицо народ, т. е. множество лиц; народ должен населять определенную и ограниченную террито­рию; он должен быть подчинен единой правовой власти. Если нет одной из этих основ, то нет и государства. Од­нако для того, чтобы верно понять это, необходимо от­четливо усвоить, что все эти основы имеют правовой ха­рактер и правовое значение.

Государство, как правовое явление, есть союз лиц. Поэтому, с точки зрения юриста, в государстве участву­ют только люди, и никто, и ничто, кроме человека, в го­сударство не входит; ибо право соединяет только челове­ка с человеком. Поэтому земля и воды, вещи и здания, растения и животные входят в географическое «государ­ство», но не входят в правовой союз людей; то, что юрист называет государством, не следует уподоблять стеклянному колпаку, охватывающему все, помещенное на подставке; государство подобно, скорее, сети тонких незримых, но прочных нитей, связывающих всех людей в единство. По поводу вещей (будь то земля, дома, жи­вотные, растения, мебель и т. п.) люди вступают между собою в правоотношения; но сами эти вещи не могут быть лицами или субъектами права и в правовом отно­шении не участвуют.

а) Народ. Положение народа в государстве можно передать образно так. Государство подобно кругу; линия окружности, всюду одинаково удаленная от центра и всюду одинаково связанная с ним нитью радиуса, обо­значает одинаковую в корне включенность и одинаковое участие всех членов союза; единый центр обозначает то общее, что объединяет всех в круговое единство. Все, принадлежащие к государству, входят в государство так, как линия окружности входит в круг; все они связаны одинаковым правовым отношением так, как радиус связует каждую точку окружности с единым центром; все они имеют единое объективное право и единую власть так, как круг имеет единый центр; все они населяют единую территорию так, как единая площадь круга замыка­ется линией окружности.

Несмотря на все различия людей в смысле возраста, пола, характера, богатства и субъективных прав, в поло­жении каждого члена государственного союза есть сход­ство с положением всех остальных членов. Все они оди­наково суть члены государственного союза и поэтому оди­наково стоят с ним в определенных правоотношениях. Эти правоотношения суть публично-правовые отношения, и следовательно, члены государственного союза, участ­вуя в них, имеют субъективные публичные права. Каж­дый участник государства является субъектом публичных обязанностей (а также запретностей) и полномочий, ко­торые различно определяются в разных странах, но все-таки имеют одинаковую сущность.

Единую сущность этих обязанностей и поддерживаю­щих их силу запретностей можно обозначить как обязан­ность оказывать повиновение (велениям) и покорность (запретам) правовой власти союза, и следовательно, тем правовым нормам и императивам, которые по праву ис­ходят от этой власти. Понятно, что этим обязанностям и запретностям, лежащим на каждом участнике государ­ственного союза, соответствуют полномочия государства: устанавливать правовые нормы, издавать правовые импе­ративы, руководить на основании их жизнью государст­ва, применять право и судить его нарушителей. Каждый член государственного союза, обязанный ему повинове­нием, есть его подданный. Подданство приобретается и утрачивается исключительно с согласия государства и по его законам: нельзя выйти из подданства и вступить в подданство самовольно. Подданство может быть приоб­ретено или по соглашению между взрослым человеком (иностранцем) и государством, или независимо от согла­сия человека (напр., рождением от подданного или, в не­которых государствах, рождением на территории данного государства); оно прекращается обыкновенно или через разрешение государства («увольнение») или же в виде наказания («изгнание»). Подданство обязывает не толь­ко к повиновению правовым предписаниям государствен­ной власти, но и к личному содействию государству: под­данный обязан участвовать в обороне государственного союза и, следовательно, несет воинскую повинность; он обязан участвовать в доставлении денежных средств го­сударственному союзу и, следовательно, несет податную или налоговую повинность; наконец, он не смеет пред­принимать что-нибудь, клонящееся к тайному или явному вреду своего государства, дабы не быть обвиненным в измене (он обязан «верностью» своему государству).

Далее, общую сущность тех публично-правовых пол­номочий, которые предоставлены каждому участнику го­сударственного союза, можно обозначить как право на личную свободу и право на участие в государственном союзе. Эти полномочия делают участника государствен­ного союза уже не только подданным, но гражданином.

Ту «естественную», моральную свободу, согласно ко­торой каждый человек, кто бы он ни был, имеет нравст­венное полномочие делать то, что по его крайнему разу­мению и убеждению есть морально лучшее, — эту свободу ни одно государство не может и не должно искоренять или заглушать внешними запретами. Государство есть правовое установление, и поэтому оно само заинтересо­вано в том, чтобы стоять в живом, творческом взаимо­действии с моралью и моральною жизнью людей. Ввиду этого каждое государство ограничивает свою власть над подданными лишь тем, что ему представляется безуслов­но необходимым; современные государства постепенно прониклись убеждением в том, что граждане тем прочнее и глубже объединяются государственным союзом, чем больше участие и чем более обеспеченная личная свобо­да им предоставлены: ибо прочность государства требу­ет, чтобы граждане сознательно и добровольно, на пра­вах зрелых и свободных людей, поддерживали свое пра­вовое единение.

Понятно, что каждому полномочию гражданина, пре­доставляющему ему личную свободу, соответствует обя­занность и запретность, лежащие на государственной власти и ее органах. К таким правам свободы, которые государственная власть обязана хранить и защищать, которых она не смеет нарушать, но которые она может ограничивать справедливым законом, относятся следую­щие. Во-первых, свобода передвижения и выбора места жительства на территории государства (никто не может быть арестован или выслан иначе, как только по закону; арестованный в самый короткий срок должен быть предан суду); во-вторых, свобода выбора профессии и промысла; в-третьих, неприкосновенность частного жили­ща (никто не может войти в чужое жилище без разреше­ния хозяина, если у него нет на то особого полномочия); в-четвертых, тайна частной корреспонденции (никто не имеет права вскрывать и читать письма кроме того, кому они адресованы); в-пятых, свобода совести, т. е. религи­озного исповедания (всякий имеет право открыто испове­довать ту религию, которая представляется ему истин­ною, или не исповедовать никакой; его нельзя лишить за это никаких прав); в-шестых, свобода слова и печати (всякий имеет право высказывать свои мысли устно и печатно, отвечая за это только по закону и перед судом; для открытия газет, журналов, книгоиздательств и книж­ных магазинов особого разрешения от государства не на­до, достаточно простого заявления — «явочный поря­док»); в-седьмых, свобода собраний (граждане имеют право сходиться для публичных бесед в закрытых поме­щениях и под открытым небом, не стесняя езды по ули­цам, но повинуясь законным требованиям полиции; явочный порядок; ответственность за беспорядок и непо­виновение — по закону перед судом); в-восьмых, свобода союзов (граждане имеют право объединяться для целей, не противных закону, в союзы, учреждая их явочным по­рядком). При этом государственная власть обязана и уполномочена следить за тем, чтобы пользование этими основными правами свободы совершалось по закону и чтобы виновные в противозаконном пользовании ими от­вечали за это по суду; помимо этого государственная власть уполномочена в случаях крайней необходимости (войны, эпидемии, стихийных бедствий, народных волне­ний) временно воспрещать гражданам пользование эти­ми правами, причем она должна впоследствии привести веские основания для такого запрета.

Наряду с правами свободы, принадлежащими граж­данам, стоят полномочия граждан на участие в государ­ственном союзе. Эти полномочия, с одной стороны, пре­доставляют каждому гражданину требовать от государ­ства полицейской, судебной и военной защиты в случае нарушения его прав и его свободы; с другой стороны, они предоставляют каждому гражданину, если он обла­дает необходимыми, в законе указанными, свойствами (напр., возраст, пол, душевное состояние или, сверх того, принадлежность к известному сословию, или владение определенным имущественным состоянием), принимать участие в осуществлении государственной власти. При этом не все граждане уполномочены к одинаковому уча­стию во властной деятельности государственного союза. Одни уполномочены только к периодическому участию в избрании тех, кто будет потом действовать от лица госу­дарства; другие получают обязанность и полномочие осу­ществлять постоянно предоставленную им частицу госу­дарственной власти. Эти публичные полномочия могут быть по содержанию очень широки (напр., права монар­ха) или очень тесны (права избирателя); они могут быть пожизненны (монарх) или срочны (напр., у народных представителей); они могут приобретаться на основании закона (напр., полномочия монарха) или на основании народных выборов (напр., народные представители), или по назначению (напр., полномочия министра, губернато­ра); но они всегда принадлежат только гражданину, т. е. только каждому в своем государстве, и являются не­обходимым соответствием и дополнением к обязанностям подданного.

Для того, чтобы углубленно и отчетливо представить себе отношение между государственным союзом и его членами, следует рассматривать публичные полномочия подданных как особые, лежащие на гражданах обязан­ности, а обязанности и повинности, возлагаемые государ­ством на своих граждан, как особые полномочия его под­данных.

Право участвовать в жизни государственного союза есть высокое и почетное право: оно делает человека гражданином: включает его, как духовную свободную личную силу, в основной состав союза; ставит его в ряды тех, которых государство защищает, но от которых, в свою очередь, ждет защиты, которым оно доверяется как своим организаторам и осуществителям, которых оно приобщает своим целям и от которых поэтому ждет доб­ровольного и самоотверженного сотрудничества. Знание и полномочие гражданина обязывает: оно обязывает к защите и поддержанию союза, к труду во имя общего блага, к верности союзу и его целям. Только там все бу­дут за одного, где один за всех; и обратно. Только там государственный союз будет осуществлять успешно свои высшие цели, где граждане будут смотреть на свои пуб­личные полномочия как на обязанности.

Точно так же обязанности и повинности, возлагаемые государством на своих членов, можно рассматривать как своего рода полномочия; это тем более естественно, что, согласно общему правилу, тот, кто имеет известную обя­занность, имеет тем самым и полномочие ее исполнять (см. §11). С этой точки зрения окажется, что каждый может заявить о своем праве поддерживать всеми сила­ми свой государственный союз, делать взносы в его каз­ну, служить в его войсках и жить на его территории (ес­ли, конечно, он не изгнан в виде наказания). Некоторые из этих прав рассматриваются обычно как стесняющие и обременительные требования государства; это объясня­ется тем, что люди, погружаясь в свои личные дела и уз­кие расчеты, утрачивают живое чувство своей принад­лежности к государству, чувство своей моральной и пра­вовой связи с ним и незаметно перестают испытывать себя его членами: тогда каждый взнос в казну государ­ства воспринимается только как личный убыток, каждая повинность переживается как тяжелое бремя и, в конце концов, люди начинают чувствовать себя чужаками в своем государстве. Однако история показывает, что в час общей опасности, в эпоху тяжелой войны, когда в людях загораются по-новому чувства родины и политического единения, участие в жизни государства получает вновь свое истинное и глубокое значение, и люди, выполняя свои правовые обязанности не только за страх, но и за совесть, чувствуют, что они действительно уполномочен­ные участники и граждане своего государства как объе­диненной корпорации.

b) Территория. Если государство невозможно без вхо­дящего в его состав множества подданных граждан, обра­зующих в целом то, что называется народом, то оно не­возможно и без территории. Государство есть не кочую­щий, а оседлый союз людей. Эту оседлость следует понимать не в том смысле, что граждане фактически си­дят неподвижно на месте или не имеют права переменять свое местожительство; коммивояжеры, бродячие музыкан­ты, богомольцы-странники, цыгане и целые кочевые пле­мена в Средней Азии всю жизнь переезжают и переходят с места на место; и тем не менее они, как граждане, со­храняют свою юридическую оседлость, которая определя­ется припискою к той или другой местной общине, входя­щей в состав государства. Однако оседлость государства как публично-правовой корпорации не следует сводить только к тому, что все граждане обязаны приписаться к какой-нибудь местной общине; государство сохранило бы свою территориальность и в том случае, если бы гражда­не не имели такой обязанности.

Связанность государства с территорией есть правовая связанность. Она состоит в том, что государство уполно­мочено властвовать надо всеми теми и требовать подчи­нения ото всех тех, кто живет или находится временно в пределах его территории; всякий, кто переступает, или переезжает, или перелетает через указанную в правовых нормах черту (сухопутную или морскую границу}, подпа­дает всецело или до известной степени (если он ино­странный подданный) правовым велениям господствую­щего здесь государства. Это означает, что поверхность земли и воды, именуемая «государственной территорией», определяет, кто из людей подчинен власти данного госу­дарства. Отсюда уже ясно, что не следует представлять себе дело так, будто государственный союз есть соб­ственник своей территории. Обычно дело обстоит так, что вся поверхность земли, входящая в состав государства, принадлежит на праве собственности по частям отдель­ным гражданам, корпорациям и учреждениям; большие участки принадлежат нередко на праве собственности и государственной казне. Однако право собственности есть частное право, а связь государства с территорией уста­навливается публичным правом. Это не значит, что меж­ду государственным союзом и территорией имеется пуб­личное правоотношение; территория — не человек и уча­ствовать в правоотношении не может. Публичное право­отношение имеется между государственным союзом, с од­ной стороны, и всяким человеком, находящимся на его территории, с другой стороны. Граница территории есть пространственный предел, за которым кончаются власт­ные полномочия одного государства и начинаются власт­ные полномочия другого.

Итак, территориальность государства состоит в том, что его полномочие на власть имеет предел в пространстве; отсюда ясно, что государство может потерять свою территорию только в том случае, если оно потеряет самое свое полномочие на власть. Поэтому если на войне дру­гое государство, без всякого полномочия на власть, си­лой, временно займет его территорию своими войсками и будет властно распоряжаться над чужими подданными, то угнетенное государство не утратит от этого свой тер­риториальный характер; его полномочие властвовать над жителями его территории временно будет неосуществимо, и только.

с) Власть. Каждое государство есть властвующий со­юз. Это означает, что ему принадлежит правовое полно­мочие властвовать, простирающееся до тех пределов, ко­торые указаны в правовых нормах. Каждое государство властвует только в пределах своих полномочий, которые ограничены, с одной стороны, властными полномочиями других государств, с другой стороны, правами свободы, принадлежащими его гражданам.

По общему правилу, каждое государство является самостоятельным по отношению к другим государствам. Это означает, что каждое государство само учреждает свою власть и свое устроение и имеет полномочие устра­иваться и переустраиваться независимо от согласия или несогласия других государств, одним своим самостояте­льным решением. Государство не получает свою власть ни от какого другого авторитета или союза; оно всегда создает самодеятельно те правовые нормы, на основании которых оно властвует и управляется. Этим-то государст­во и отличается от земских и городских общин, провин­ций и областей, которые, будучи иногда во всем подобны государству, — имея и правовой характер, и власть, и на­селение, и территорию, — не имеют, однако, самостоятель­ной власти: не могут переустраиваться сами, но получа­ют и свое полномочие на власть и свое устройство от то­го государства, частью которого они являются; поэтому они и не признаются за государства.

Но если всякое государство имеет такую основную са­мостоятельность, то это не значит, что всякое государст­во имеет полную независимость от других государств. В известных  второстепенных  отношениях, касающихся не государственного устройства (см. § 19), а отдельных сто­рон государственной деятельности, одно государство может быть подчинено другому; это подчинение может со­стоять, напр., в том, что подчиненное государство или не имеет права сноситься свободно с третьими государства­ми, или обязано поставлять свои войска и посылать дань господствующему государству, или же обязано в некото­рых строго определенных отношениях признавать право­вые нормы, исходящие от последнего и повиноваться им (это относится особенно к государствам, входящим в со­юзные государства, см. § 19). Однако многие государст­ва, особенно великие державы, являются вполне незави­симыми и связаны лишь теми обязательствами, которые они взяли на себя по свободному договорному соглаше­нию.

Зато в своих пределах власть каждого государства яв­ляется верховною. Государству принадлежит право отно­ситься ко всем людям, союзам людей, другим организа­циям и их органам, находящимся в его пределах, как к подчиненным. Государство не признает на своей террито­рии другой власти, которая имела бы полномочие воспро­тивиться его власти или уклониться от повиновения. Со­здавая и издавая свои правовые нормы, государство определяет, кому и какая власть принадлежит в его пре­делах: всякое полномочие на власть дается его правовы­ми нормами. Современному государству не приходится уже бороться за первенство и верховенство с другими лицами и общественными союзами, — с феодальными по­мещиками, с церковью, городами, цехами и т. д., — как это было в средние века. Власть каждого государства есть власть в его пределах верховная.

Для того, чтобы верно понять это верховенство, необ­ходимо иметь в виду, что государственная власть, сохра­няя свое единство и свою неразделенность (потому что субъект ее — единая государственная корпорация — остается единым и неразделенным), все же для осущест­вления своего распределяется между всеми органами го­сударства. На вопрос о том, каков объем и размер госу­дарственной власти, можно было бы ответить следующим уравнением: власть государства равна сумме властей всех его органов; или иначе: полномочие на власть, при­надлежащее государству, распределено всегда без остат­ка между всеми органами, действующими от его лица. Государство, как и всякая другая корпорация, не действует само, в своем цельном составе, но поручает осуще­ствление своих полномочий и обязанностей отдельным лицам, — физическим (напр., монарх, президент респуб­лики, министр, губернатор, мировой судья, фабричный инспектор) и юридическим (напр., государственный со­вет, государственная дума, сенат, губернское правление). У государства всегда много органов; каждый из них име­ет, с одной стороны, полномочие действовать от лица го­сударства самостоятельно от высших органов, с другой стороны, обязанность отвечать за правильность своих действий перед высшими органами и повиноваться их правовым велениям. Исключением является только мо­нарх, который в качестве верховного органа не имеет над собою высшего органа и не отвечает ни перед кем за свои действия, повинуясь только правовым нормам и своей совести.

Отсюда ясно, что власть государства не следует сме­шивать с властью какого-нибудь отдельного органа или нескольких высших органов государства. Каждый, даже самый мало влиятельный и невидный орган государства, имеет такую область вопросов и отношений, в которой он уполномочен властно действовать от лица государства, повинуясь только правовым нормам и велениям. Если бы государство не распределяло бы так свое властное пол­номочие, оно совсем не могло бы управляться и разре­шать свои задачи. Вот почему воззрение, отождествляю­щее власть государства то с властью законодательных органов, то с властью правительственных органов, следу­ет признать ошибочным. Каждый орган имеет только то полномочие, которое он получил от государства и кото­рое, следовательно, в сущности принадлежит самому го­сударству; и обратно: полномочие, которое государство утвердило за собою посредством правовой нормы, оно всегда передает для осуществления одному или многим органам. Это означает, что власть государства делится и распределяется между всеми его органами; целиком она не принадлежит ни одному органу. Тем более она не принадлежит ни одному из тех людей, которые носят вы­сокое и почетное звание государственного органа. Вот почему власть государства равна сумме властных полно­мочий всех его органов.

Наука давно уже обратила внимание на то, что власть государства, продолжая принадлежать единой корпорации, разделяется для своего осуществления на множество полномочий и что полномочия эти распреде­ляются между отдельными органами. Государство имеет две основные задачи: во-первых, устанавливать правовые нормы и правовые императивы, во-вторых, работать над проведением в жизнь того порядка, который установлен в нормах как должный. Это проведение правовых норм в жизнь происходит двумя способами, в зависимости от того, насколько строгие и определенные полномочия пре­доставлены тому или другому органу: должный порядок осуществляется или путем применения права, или путем управления. Применение и управление суть одинаково те способы, которыми государство выполняет свое назначе­ние: осуществляет в жизни правомерный строй и поря­док. Однако способы эти различны: применяя право (см. § 13), государственные органы берут готовые, состо­явшиеся свойства, деяния и отношения граждан и, рас­смотрев их, подводят их под ту или иную правовую нор­му, объявляя, согласно ее указаниям, какие полномочия, обязанности и запретности принадлежат данным людям. Самая применяющая деятельность органов обыкновенно бывает подчинена строгим правилам и предписаниям (уставам), которые обеспечивают внимательное, верное и справедливое, свободное от ошибок, применение права: именно так работают суды. В отличие от этого пути,  управление происходит так, что государственные органы, действуя от имени и от лица государства, сами завязыва­ют новые публичные или частные (от лица «казны», см. § 12) правоотношения как со своими гражданами, так и с иноземными государствами и подданными, обеспечи­вая этим для членов своего государства упорядоченную, благоустроенную и благоприятную для духовного роста жизнь. Самая управляющая деятельность органов никог­да не может быть заранее предусмотрена и подчинена строгим предписаниям и уставам: здесь очень многое предоставляется свободному почину, энергии, таланту, жизненному опыту и, главное, бескорыстной воле, мудро­сти и прозорливости правящих людей. Именно поэтому эта деятельность может быть названа «свободною» дея­тельностью государственных органов; но она «свободна» не в том смысле, что совершается без полномочий и обязанностей или не ограничена запретностями; или может быть вполне произвольною; или является бесконтрольною и безответственною; но в том смысле, что правовые нор­мы дают для нее лишь общие полномочия, обязанности и указания: управление должно преследовать «пользы» государственного союза и удовлетворять его «нужды», однако отнюдь не нарушая законов государства, но все­мерно им подчиняясь.

Таковы три основные деятельности государственного союза и его органов: создание объективного права, при­менение его и управление. Первоначально думали, что каждому органу может принадлежать только одна из этих трех деятельностей, и, согласно этому, делили не то­лько деятельности и полномочия государства, но и орга­ны его на — законодательные, судебные и правительст­венные. Однако теперь юридическая наука признает, что органы государства могут иметь полномочия и деятель­ности всех трех видов. Так, например, палата представи­телей есть орган законодательный, участвующий глав­ным образом в создании новых правовых норм; но в то же время палата представителей, проверяя правильность состоявшихся выборов, участвует в применении права, а контролируя, путем запросов, деятельность министров, она осуществляет полномочия правительственного харак­тера. Точно так же судебным органам, работающим главным образом над применением права, приходится осуществлять правящую деятельность (через судебных приставов) и даже устанавливать новые правовые нормы (напр., нормы «обычного права», см. § 20). Наконец, правительственным органам приходится действовать не только «свободно» по соображениям «пользы», но и по­стоянно применять правовые нормы (напр., полиция при­меняет «Паспортный устав», воинские присутствия — «Устав о воинской повинности» и т. д.); кроме того, пра­вящие органы уполномочены создавать особые правовые нормы,— правительственные распоряжения или указы, без которых они совсем не могли бы осуществлять свое назначение.

Отсюда ясно, что органы государства называются за­конодательными, правительственными и судебными по тому главному делу, которое им присвоено. Нетрудно также понять, что все эти органы, осуществляя единое государственное дело, стоят в некотором постоянном жи­вом соприкосновении друг с другом; это выражается в их деловых сношениях. Низшие органы сносятся с выс­шими посредством донесений, а высшие с низшими по­средством распоряжений и циркуляров. Это не значит, однако, что все органы расположены в один единый ряд начальствования и подчинения. По общему правилу, то­лько глава государства (монарх или президент республи­ки) является верховным органом во всех трех направле­ниях — законодательства, управления и суда. Относите­льно же других органов общее правило таково: все органы одинаково подчинены правовым нормам; но орга­ны законодательные считаются обычно высшею инстан­цией, влияющей на деятельность правящих органов, а в некоторых государствах влияющей и на замещение вы­сших правительственных должностей (министров); деяте­льность же судебных органов ставится обычно в условия независимости от управления, для того чтобы придать ей беспристрастную верность и справедливость, столь необ­ходимую в деле применения права (см. §13).

Этим и определяется принцип разделения властей, ко­торый требует распределения основных государственных деятельностей между различными органами, с тем, одна­ко, чтобы между этими органами постоянно поддержива­лось творческое взаимодействие и живое равновесие: за­конодательная власть является высшей, она следит за тем, чтобы деятельность правительственных органов бы­ла полезна и закономерна; правительственная власть подчиняется законодательной, но имеет и свободную сфе­ру, в которой обязана отчетом; судебная власть отправ­ляет свое дело независимо, и хотя судьи и назначаются правительством, однако сменить их возможно только в случае злоупотреблений.

Мы видели, что государство есть публично-правовая территориальная корпорация. Это означает, что сущест­вование государства покоится на следующих основах: должен быть налицо народ, т. е. множество лиц; народ должен населять определенную и ограниченную террито­рию; он должен быть подчинен единой правовой власти. Если нет одной из этих основ, то нет и государства. Од­нако для того, чтобы верно понять это, необходимо от­четливо усвоить, что все эти основы имеют правовой ха­рактер и правовое значение.

Государство, как правовое явление, есть союз лиц. Поэтому, с точки зрения юриста, в государстве участву­ют только люди, и никто, и ничто, кроме человека, в го­сударство не входит; ибо право соединяет только челове­ка с человеком. Поэтому земля и воды, вещи и здания, растения и животные входят в географическое «государ­ство», но не входят в правовой союз людей; то, что юрист называет государством, не следует уподоблять стеклянному колпаку, охватывающему все, помещенное на подставке; государство подобно, скорее, сети тонких незримых, но прочных нитей, связывающих всех людей в единство. По поводу вещей (будь то земля, дома, жи­вотные, растения, мебель и т. п.) люди вступают между собою в правоотношения; но сами эти вещи не могут быть лицами или субъектами права и в правовом отно­шении не участвуют.

а) Народ. Положение народа в государстве можно передать образно так. Государство подобно кругу; линия окружности, всюду одинаково удаленная от центра и всюду одинаково связанная с ним нитью радиуса, обо­значает одинаковую в корне включенность и одинаковое участие всех членов союза; единый центр обозначает то общее, что объединяет всех в круговое единство. Все, принадлежащие к государству, входят в государство так, как линия окружности входит в круг; все они связаны одинаковым правовым отношением так, как радиус связует каждую точку окружности с единым центром; все они имеют единое объективное право и единую власть так, как круг имеет единый центр; все они населяют единую территорию так, как единая площадь круга замыка­ется линией окружности.

Несмотря на все различия людей в смысле возраста, пола, характера, богатства и субъективных прав, в поло­жении каждого члена государственного союза есть сход­ство с положением всех остальных членов. Все они оди­наково суть члены государственного союза и поэтому оди­наково стоят с ним в определенных правоотношениях. Эти правоотношения суть публично-правовые отношения, и следовательно, члены государственного союза, участ­вуя в них, имеют субъективные публичные права. Каж­дый участник государства является субъектом публичных обязанностей (а также запретностей) и полномочий, ко­торые различно определяются в разных странах, но все-таки имеют одинаковую сущность.

Единую сущность этих обязанностей и поддерживаю­щих их силу запретностей можно обозначить как обязан­ность оказывать повиновение (велениям) и покорность (запретам) правовой власти союза, и следовательно, тем правовым нормам и императивам, которые по праву ис­ходят от этой власти. Понятно, что этим обязанностям и запретностям, лежащим на каждом участнике государ­ственного союза, соответствуют полномочия государства: устанавливать правовые нормы, издавать правовые импе­ративы, руководить на основании их жизнью государст­ва, применять право и судить его нарушителей. Каждый член государственного союза, обязанный ему повинове­нием, есть его подданный. Подданство приобретается и утрачивается исключительно с согласия государства и по его законам: нельзя выйти из подданства и вступить в подданство самовольно. Подданство может быть приоб­ретено или по соглашению между взрослым человеком (иностранцем) и государством, или независимо от согла­сия человека (напр., рождением от подданного или, в не­которых государствах, рождением на территории данного государства); оно прекращается обыкновенно или через разрешение государства («увольнение») или же в виде наказания («изгнание»). Подданство обязывает не толь­ко к повиновению правовым предписаниям государствен­ной власти, но и к личному содействию государству: под­данный обязан участвовать в обороне государственного союза и, следовательно, несет воинскую повинность; он обязан участвовать в доставлении денежных средств го­сударственному союзу и, следовательно, несет податную или налоговую повинность; наконец, он не смеет пред­принимать что-нибудь, клонящееся к тайному или явному вреду своего государства, дабы не быть обвиненным в измене (он обязан «верностью» своему государству).

Далее, общую сущность тех публично-правовых пол­номочий, которые предоставлены каждому участнику го­сударственного союза, можно обозначить как право на личную свободу и право на участие в государственном союзе. Эти полномочия делают участника государствен­ного союза уже не только подданным, но гражданином.

Ту «естественную», моральную свободу, согласно ко­торой каждый человек, кто бы он ни был, имеет нравст­венное полномочие делать то, что по его крайнему разу­мению и убеждению есть морально лучшее, — эту свободу ни одно государство не может и не должно искоренять или заглушать внешними запретами. Государство есть правовое установление, и поэтому оно само заинтересо­вано в том, чтобы стоять в живом, творческом взаимо­действии с моралью и моральною жизнью людей. Ввиду этого каждое государство ограничивает свою власть над подданными лишь тем, что ему представляется безуслов­но необходимым; современные государства постепенно прониклись убеждением в том, что граждане тем прочнее и глубже объединяются государственным союзом, чем больше участие и чем более обеспеченная личная свобо­да им предоставлены: ибо прочность государства требу­ет, чтобы граждане сознательно и добровольно, на пра­вах зрелых и свободных людей, поддерживали свое пра­вовое единение.

Понятно, что каждому полномочию гражданина, пре­доставляющему ему личную свободу, соответствует обя­занность и запретность, лежащие на государственной власти и ее органах. К таким правам свободы, которые государственная власть обязана хранить и защищать, которых она не смеет нарушать, но которые она может ограничивать справедливым законом, относятся следую­щие. Во-первых, свобода передвижения и выбора места жительства на территории государства (никто не может быть арестован или выслан иначе, как только по закону; арестованный в самый короткий срок должен быть предан суду); во-вторых, свобода выбора профессии и промысла; в-третьих, неприкосновенность частного жили­ща (никто не может войти в чужое жилище без разреше­ния хозяина, если у него нет на то особого полномочия); в-четвертых, тайна частной корреспонденции (никто не имеет права вскрывать и читать письма кроме того, кому они адресованы); в-пятых, свобода совести, т. е. религи­озного исповедания (всякий имеет право открыто испове­довать ту религию, которая представляется ему истин­ною, или не исповедовать никакой; его нельзя лишить за это никаких прав); в-шестых, свобода слова и печати (всякий имеет право высказывать свои мысли устно и печатно, отвечая за это только по закону и перед судом; для открытия газет, журналов, книгоиздательств и книж­ных магазинов особого разрешения от государства не на­до, достаточно простого заявления — «явочный поря­док»); в-седьмых, свобода собраний (граждане имеют право сходиться для публичных бесед в закрытых поме­щениях и под открытым небом, не стесняя езды по ули­цам, но повинуясь законным требованиям полиции; явочный порядок; ответственность за беспорядок и непо­виновение — по закону перед судом); в-восьмых, свобода союзов (граждане имеют право объединяться для целей, не противных закону, в союзы, учреждая их явочным по­рядком). При этом государственная власть обязана и уполномочена следить за тем, чтобы пользование этими основными правами свободы совершалось по закону и чтобы виновные в противозаконном пользовании ими от­вечали за это по суду; помимо этого государственная власть уполномочена в случаях крайней необходимости (войны, эпидемии, стихийных бедствий, народных волне­ний) временно воспрещать гражданам пользование эти­ми правами, причем она должна впоследствии привести веские основания для такого запрета.

Наряду с правами свободы, принадлежащими граж­данам, стоят полномочия граждан на участие в государ­ственном союзе. Эти полномочия, с одной стороны, пре­доставляют каждому гражданину требовать от государ­ства полицейской, судебной и военной защиты в случае нарушения его прав и его свободы; с другой стороны, они предоставляют каждому гражданину, если он обла­дает необходимыми, в законе указанными, свойствами (напр., возраст, пол, душевное состояние или, сверх того, принадлежность к известному сословию, или владение определенным имущественным состоянием), принимать участие в осуществлении государственной власти. При этом не все граждане уполномочены к одинаковому уча­стию во властной деятельности государственного союза. Одни уполномочены только к периодическому участию в избрании тех, кто будет потом действовать от лица госу­дарства; другие получают обязанность и полномочие осу­ществлять постоянно предоставленную им частицу госу­дарственной власти. Эти публичные полномочия могут быть по содержанию очень широки (напр., права монар­ха) или очень тесны (права избирателя); они могут быть пожизненны (монарх) или срочны (напр., у народных представителей); они могут приобретаться на основании закона (напр., полномочия монарха) или на основании народных выборов (напр., народные представители), или по назначению (напр., полномочия министра, губернато­ра); но они всегда принадлежат только гражданину, т. е. только каждому в своем государстве, и являются не­обходимым соответствием и дополнением к обязанностям подданного.

Для того, чтобы углубленно и отчетливо представить себе отношение между государственным союзом и его членами, следует рассматривать публичные полномочия подданных как особые, лежащие на гражданах обязан­ности, а обязанности и повинности, возлагаемые государ­ством на своих граждан, как особые полномочия его под­данных.

Право участвовать в жизни государственного союза есть высокое и почетное право: оно делает человека гражданином: включает его, как духовную свободную личную силу, в основной состав союза; ставит его в ряды тех, которых государство защищает, но от которых, в свою очередь, ждет защиты, которым оно доверяется как своим организаторам и осуществителям, которых оно приобщает своим целям и от которых поэтому ждет доб­ровольного и самоотверженного сотрудничества. Знание и полномочие гражданина обязывает: оно обязывает к защите и поддержанию союза, к труду во имя общего блага, к верности союзу и его целям. Только там все бу­дут за одного, где один за всех; и обратно. Только там государственный союз будет осуществлять успешно свои высшие цели, где граждане будут смотреть на свои пуб­личные полномочия как на обязанности.

Точно так же обязанности и повинности, возлагаемые государством на своих членов, можно рассматривать как своего рода полномочия; это тем более естественно, что, согласно общему правилу, тот, кто имеет известную обя­занность, имеет тем самым и полномочие ее исполнять (см. §11). С этой точки зрения окажется, что каждый может заявить о своем праве поддерживать всеми сила­ми свой государственный союз, делать взносы в его каз­ну, служить в его войсках и жить на его территории (ес­ли, конечно, он не изгнан в виде наказания). Некоторые из этих прав рассматриваются обычно как стесняющие и обременительные требования государства; это объясня­ется тем, что люди, погружаясь в свои личные дела и уз­кие расчеты, утрачивают живое чувство своей принад­лежности к государству, чувство своей моральной и пра­вовой связи с ним и незаметно перестают испытывать себя его членами: тогда каждый взнос в казну государ­ства воспринимается только как личный убыток, каждая повинность переживается как тяжелое бремя и, в конце концов, люди начинают чувствовать себя чужаками в своем государстве. Однако история показывает, что в час общей опасности, в эпоху тяжелой войны, когда в людях загораются по-новому чувства родины и политического единения, участие в жизни государства получает вновь свое истинное и глубокое значение, и люди, выполняя свои правовые обязанности не только за страх, но и за совесть, чувствуют, что они действительно уполномочен­ные участники и граждане своего государства как объе­диненной корпорации.

b) Территория. Если государство невозможно без вхо­дящего в его состав множества подданных граждан, обра­зующих в целом то, что называется народом, то оно не­возможно и без территории. Государство есть не кочую­щий, а оседлый союз людей. Эту оседлость следует понимать не в том смысле, что граждане фактически си­дят неподвижно на месте или не имеют права переменять свое местожительство; коммивояжеры, бродячие музыкан­ты, богомольцы-странники, цыгане и целые кочевые пле­мена в Средней Азии всю жизнь переезжают и переходят с места на место; и тем не менее они, как граждане, со­храняют свою юридическую оседлость, которая определя­ется припискою к той или другой местной общине, входя­щей в состав государства. Однако оседлость государства как публично-правовой корпорации не следует сводить только к тому, что все граждане обязаны приписаться к какой-нибудь местной общине; государство сохранило бы свою территориальность и в том случае, если бы гражда­не не имели такой обязанности.

Связанность государства с территорией есть правовая связанность. Она состоит в том, что государство уполно­мочено властвовать надо всеми теми и требовать подчи­нения ото всех тех, кто живет или находится временно в пределах его территории; всякий, кто переступает, или переезжает, или перелетает через указанную в правовых нормах черту (сухопутную или морскую границу}, подпа­дает всецело или до известной степени (если он ино­странный подданный) правовым велениям господствую­щего здесь государства. Это означает, что поверхность земли и воды, именуемая «государственной территорией», определяет, кто из людей подчинен власти данного госу­дарства. Отсюда уже ясно, что не следует представлять себе дело так, будто государственный союз есть соб­ственник своей территории. Обычно дело обстоит так, что вся поверхность земли, входящая в состав государства, принадлежит на праве собственности по частям отдель­ным гражданам, корпорациям и учреждениям; большие участки принадлежат нередко на праве собственности и государственной казне. Однако право собственности есть частное право, а связь государства с территорией уста­навливается публичным правом. Это не значит, что меж­ду государственным союзом и территорией имеется пуб­личное правоотношение; территория — не человек и уча­ствовать в правоотношении не может. Публичное право­отношение имеется между государственным союзом, с од­ной стороны, и всяким человеком, находящимся на его территории, с другой стороны. Граница территории есть пространственный предел, за которым кончаются власт­ные полномочия одного государства и начинаются власт­ные полномочия другого.

Итак, территориальность государства состоит в том, что его полномочие на власть имеет предел в пространстве; отсюда ясно, что государство может потерять свою территорию только в том случае, если оно потеряет самое свое полномочие на власть. Поэтому если на войне дру­гое государство, без всякого полномочия на власть, си­лой, временно займет его территорию своими войсками и будет властно распоряжаться над чужими подданными, то угнетенное государство не утратит от этого свой тер­риториальный характер; его полномочие властвовать над жителями его территории временно будет неосуществимо, и только.

с) Власть. Каждое государство есть властвующий со­юз. Это означает, что ему принадлежит правовое полно­мочие властвовать, простирающееся до тех пределов, ко­торые указаны в правовых нормах. Каждое государство властвует только в пределах своих полномочий, которые ограничены, с одной стороны, властными полномочиями других государств, с другой стороны, правами свободы, принадлежащими его гражданам.

По общему правилу, каждое государство является самостоятельным по отношению к другим государствам. Это означает, что каждое государство само учреждает свою власть и свое устроение и имеет полномочие устра­иваться и переустраиваться независимо от согласия или несогласия других государств, одним своим самостояте­льным решением. Государство не получает свою власть ни от какого другого авторитета или союза; оно всегда создает самодеятельно те правовые нормы, на основании которых оно властвует и управляется. Этим-то государст­во и отличается от земских и городских общин, провин­ций и областей, которые, будучи иногда во всем подобны государству, — имея и правовой характер, и власть, и на­селение, и территорию, — не имеют, однако, самостоятель­ной власти: не могут переустраиваться сами, но получа­ют и свое полномочие на власть и свое устройство от то­го государства, частью которого они являются; поэтому они и не признаются за государства.

Но если всякое государство имеет такую основную са­мостоятельность, то это не значит, что всякое государст­во имеет полную независимость от других государств. В известных  второстепенных  отношениях, касающихся не государственного устройства (см. § 19), а отдельных сто­рон государственной деятельности, одно государство может быть подчинено другому; это подчинение может со­стоять, напр., в том, что подчиненное государство или не имеет права сноситься свободно с третьими государства­ми, или обязано поставлять свои войска и посылать дань господствующему государству, или же обязано в некото­рых строго определенных отношениях признавать право­вые нормы, исходящие от последнего и повиноваться им (это относится особенно к государствам, входящим в со­юзные государства, см. § 19). Однако многие государст­ва, особенно великие державы, являются вполне незави­симыми и связаны лишь теми обязательствами, которые они взяли на себя по свободному договорному соглаше­нию.

Зато в своих пределах власть каждого государства яв­ляется верховною. Государству принадлежит право отно­ситься ко всем людям, союзам людей, другим организа­циям и их органам, находящимся в его пределах, как к подчиненным. Государство не признает на своей террито­рии другой власти, которая имела бы полномочие воспро­тивиться его власти или уклониться от повиновения. Со­здавая и издавая свои правовые нормы, государство определяет, кому и какая власть принадлежит в его пре­делах: всякое полномочие на власть дается его правовы­ми нормами. Современному государству не приходится уже бороться за первенство и верховенство с другими лицами и общественными союзами, — с феодальными по­мещиками, с церковью, городами, цехами и т. д., — как это было в средние века. Власть каждого государства есть власть в его пределах верховная.

Для того, чтобы верно понять это верховенство, необ­ходимо иметь в виду, что государственная власть, сохра­няя свое единство и свою неразделенность (потому что субъект ее — единая государственная корпорация — остается единым и неразделенным), все же для осущест­вления своего распределяется между всеми органами го­сударства. На вопрос о том, каков объем и размер госу­дарственной власти, можно было бы ответить следующим уравнением: власть государства равна сумме властей всех его органов; или иначе: полномочие на власть, при­надлежащее государству, распределено всегда без остат­ка между всеми органами, действующими от его лица. Государство, как и всякая другая корпорация, не действует само, в своем цельном составе, но поручает осуще­ствление своих полномочий и обязанностей отдельным лицам, — физическим (напр., монарх, президент респуб­лики, министр, губернатор, мировой судья, фабричный инспектор) и юридическим (напр., государственный со­вет, государственная дума, сенат, губернское правление). У государства всегда много органов; каждый из них име­ет, с одной стороны, полномочие действовать от лица го­сударства самостоятельно от высших органов, с другой стороны, обязанность отвечать за правильность своих действий перед высшими органами и повиноваться их правовым велениям. Исключением является только мо­нарх, который в качестве верховного органа не имеет над собою высшего органа и не отвечает ни перед кем за свои действия, повинуясь только правовым нормам и своей совести.

Отсюда ясно, что власть государства не следует сме­шивать с властью какого-нибудь отдельного органа или нескольких высших органов государства. Каждый, даже самый мало влиятельный и невидный орган государства, имеет такую область вопросов и отношений, в которой он уполномочен властно действовать от лица государства, повинуясь только правовым нормам и велениям. Если бы государство не распределяло бы так свое властное пол­номочие, оно совсем не могло бы управляться и разре­шать свои задачи. Вот почему воззрение, отождествляю­щее власть государства то с властью законодательных органов, то с властью правительственных органов, следу­ет признать ошибочным. Каждый орган имеет только то полномочие, которое он получил от государства и кото­рое, следовательно, в сущности принадлежит самому го­сударству; и обратно: полномочие, которое государство утвердило за собою посредством правовой нормы, оно всегда передает для осуществления одному или многим органам. Это означает, что власть государства делится и распределяется между всеми его органами; целиком она не принадлежит ни одному органу. Тем более она не принадлежит ни одному из тех людей, которые носят вы­сокое и почетное звание государственного органа. Вот почему власть государства равна сумме властных полно­мочий всех его органов.

Наука давно уже обратила внимание на то, что власть государства, продолжая принадлежать единой корпорации, разделяется для своего осуществления на множество полномочий и что полномочия эти распреде­ляются между отдельными органами. Государство имеет две основные задачи: во-первых, устанавливать правовые нормы и правовые императивы, во-вторых, работать над проведением в жизнь того порядка, который установлен в нормах как должный. Это проведение правовых норм в жизнь происходит двумя способами, в зависимости от того, насколько строгие и определенные полномочия пре­доставлены тому или другому органу: должный порядок осуществляется или путем применения права, или путем управления. Применение и управление суть одинаково те способы, которыми государство выполняет свое назначе­ние: осуществляет в жизни правомерный строй и поря­док. Однако способы эти различны: применяя право (см. § 13), государственные органы берут готовые, состо­явшиеся свойства, деяния и отношения граждан и, рас­смотрев их, подводят их под ту или иную правовую нор­му, объявляя, согласно ее указаниям, какие полномочия, обязанности и запретности принадлежат данным людям. Самая применяющая деятельность органов обыкновенно бывает подчинена строгим правилам и предписаниям (уставам), которые обеспечивают внимательное, верное и справедливое, свободное от ошибок, применение права: именно так работают суды. В отличие от этого пути,  управление происходит так, что государственные органы, действуя от имени и от лица государства, сами завязыва­ют новые публичные или частные (от лица «казны», см. § 12) правоотношения как со своими гражданами, так и с иноземными государствами и подданными, обеспечи­вая этим для членов своего государства упорядоченную, благоустроенную и благоприятную для духовного роста жизнь. Самая управляющая деятельность органов никог­да не может быть заранее предусмотрена и подчинена строгим предписаниям и уставам: здесь очень многое предоставляется свободному почину, энергии, таланту, жизненному опыту и, главное, бескорыстной воле, мудро­сти и прозорливости правящих людей. Именно поэтому эта деятельность может быть названа «свободною» дея­тельностью государственных органов; но она «свободна» не в том смысле, что совершается без полномочий и обязанностей или не ограничена запретностями; или может быть вполне произвольною; или является бесконтрольною и безответственною; но в том смысле, что правовые нор­мы дают для нее лишь общие полномочия, обязанности и указания: управление должно преследовать «пользы» государственного союза и удовлетворять его «нужды», однако отнюдь не нарушая законов государства, но все­мерно им подчиняясь.

Таковы три основные деятельности государственного союза и его органов: создание объективного права, при­менение его и управление. Первоначально думали, что каждому органу может принадлежать только одна из этих трех деятельностей, и, согласно этому, делили не то­лько деятельности и полномочия государства, но и орга­ны его на — законодательные, судебные и правительст­венные. Однако теперь юридическая наука признает, что органы государства могут иметь полномочия и деятель­ности всех трех видов. Так, например, палата представи­телей есть орган законодательный, участвующий глав­ным образом в создании новых правовых норм; но в то же время палата представителей, проверяя правильность состоявшихся выборов, участвует в применении права, а контролируя, путем запросов, деятельность министров, она осуществляет полномочия правительственного харак­тера. Точно так же судебным органам, работающим главным образом над применением права, приходится осуществлять правящую деятельность (через судебных приставов) и даже устанавливать новые правовые нормы (напр., нормы «обычного права», см. § 20). Наконец, правительственным органам приходится действовать не только «свободно» по соображениям «пользы», но и по­стоянно применять правовые нормы (напр., полиция при­меняет «Паспортный устав», воинские присутствия — «Устав о воинской повинности» и т. д.); кроме того, пра­вящие органы уполномочены создавать особые правовые нормы,— правительственные распоряжения или указы, без которых они совсем не могли бы осуществлять свое назначение.

Отсюда ясно, что органы государства называются за­конодательными, правительственными и судебными по тому главному делу, которое им присвоено. Нетрудно также понять, что все эти органы, осуществляя единое государственное дело, стоят в некотором постоянном жи­вом соприкосновении друг с другом; это выражается в их деловых сношениях. Низшие органы сносятся с выс­шими посредством донесений, а высшие с низшими по­средством распоряжений и циркуляров. Это не значит, однако, что все органы расположены в один единый ряд начальствования и подчинения. По общему правилу, то­лько глава государства (монарх или президент республи­ки) является верховным органом во всех трех направле­ниях — законодательства, управления и суда. Относите­льно же других органов общее правило таково: все органы одинаково подчинены правовым нормам; но орга­ны законодательные считаются обычно высшею инстан­цией, влияющей на деятельность правящих органов, а в некоторых государствах влияющей и на замещение вы­сших правительственных должностей (министров); деяте­льность же судебных органов ставится обычно в условия независимости от управления, для того чтобы придать ей беспристрастную верность и справедливость, столь необ­ходимую в деле применения права (см. §13).

Этим и определяется принцип разделения властей, ко­торый требует распределения основных государственных деятельностей между различными органами, с тем, одна­ко, чтобы между этими органами постоянно поддержива­лось творческое взаимодействие и живое равновесие: за­конодательная власть является высшей, она следит за тем, чтобы деятельность правительственных органов бы­ла полезна и закономерна; правительственная власть подчиняется законодательной, но имеет и свободную сфе­ру, в которой обязана отчетом; судебная власть отправ­ляет свое дело независимо, и хотя судьи и назначаются правительством, однако сменить их возможно только в случае злоупотреблений.