§ 4. ФОРМЫ ОБЩЕЖИТИЯ

После всего сказанного нетрудно понять, каковы основ­ные формы человеческого общежития.

Для того, чтобы состоялось общение, люди должны иметь возможность воспринимать друг друга: слышать живое слово или, по крайней мере, прочитать его в записи, видеть друг друга и т. д. Почта, телеграф и телефон могут нередко заменить непосредственное свидание, а в отдель­ных случаях даже завязать между людьми новое сноше­ние. Но устойчивое, длительное и продуктивное общение предполагает возможность непосредственного, частого и легкого взаимного восприятия. Поэтому можно сказать, что все основные формы общежития возникают среди лю­дей, живущих приблизительно в одно время и в одном месте. Правда, человеку, с одной стороны, свойственно делать многое для своих будущих или возможных потом­ков; с другой стороны, среди первобытных народов рас­пространено религиозное почитание предков, которые ос­таются неизвестными позднейшим поколениям. Однако такое одностороннее проявление общественного чувства не создает ни общения (оно предполагает взаимность), ни общежития (оно предполагает более или менее дли­тельное со-существование). Всякое общежитие состоит прежде всего в том, что люди вместе живут и вместе дей­ствуют. Согласно этому, основные формы общежития определяются тем, что именно связывает людей воедино. Обычно бывает так, что различные связи и скрепы совме­щаются и одна из них вызывает к жизни другую.

По самому происхождению своему люди связуются кровным родством в семью. Самым простым и типичным составом семьи может считаться троичный состав: отец, мать и ребенок. Однако в действительности этот простей­ший состав обыкновенно являлся и нередко является и теперь осложненным. Первобытные народы жили не в единобрачии, а в многобрачии. Это, конечно, не нару­шало троичного характера семейной ячейки, подсказан­ного самою природою, но приводило к тому, что порядок совместной жизни складывался более запутанно и слож­но. Так, у народов, живших охотою, мать, оставаясь у очага и поддерживая необходимый минимум оседлой жиз­ни, могла иметь и воспитывать детей от разных мужей; обратно этому у индусов и магометан, допускающих мно­гоженство, семья состоит из одного мужа и нескольких жен, нередко с большим количеством детей. Современная наука полагает, что строгое единобрачие сложилось в результате долгого развития человеческих нравов и учреж­дений.

Тот строй семьи, который с достоверностью отмечен историей, есть строй патриархальный, т. е. основанный на власти отца. В далекие времена, когда охота, торговля и войны постоянно и надолго уводили отца семейства от домашнего очага, власть его, понятно, не могла быть ве­лика и власть матери создавала и поддерживала строй жизни. Но с переходом к земледелию и оседлому труду, с возникновением городов и оседлой жизни власть сосре­доточивается в руках отца. В эту эпоху браки соверша­ются обычно в установленном религиею порядке, и отец получает свою власть как бы от божества. Он является домовладыкой: вся собственность семьи принадлежит ему; над женою и над детьми он имеет право жизни и смерти; он может временно уступить третьему лицу свою власть над сыном и даже продать его в рабство. Домовладыка является в пределах семьи верховным жрецом и судьею: он совершает богослужение и разбирает споры между членами семьи.

Дальнейшее развитие семейного строя идет в двух нап­равлениях: во-первых, все более упрочивается порядок единобрачия; во-вторых, власть отца постепенно ограничивается, вновь начинает признаваться некоторая самостоя­тельность матери и слагается сознание обязанностей роди­телей по отношению к детям. Вследствие того, что власть отца не прекращалась со вступлением детей в зрелый воз­раст, каждая семья, естественно, развивалась в целое гнездо семей, связанных общим происхождением от одно­го предка и следовательно — кровным родством. Такая разросшаяся семья образовывала род. Род в основном своем составе продолжал единую, совместную жизнь. Он был подчинен единому родоначальнику — патриарху и связан множеством общих интересов и взаимных обязан­ностей. Род владел землею сообща, под управлением и ру­ководством патриарха; имущество переходило по наслед­ству от родича к родичу; родичи были обязаны помогать друг другу и защищаться сообща от нападений; за убийст­во родича весь род мстил кровавою местью; род был объ­единен общим именем, он имел общие религиозные празд­нества и общее кладбище.

Естественно, что при увеличении рода связь между чле­нами его все более ослабевала и постепенно утрачивалась. Он распадался в свою очередь на несколько самостоя­тельных родов, отдельные члены которых уже не могли ус­тановить свое родство через отдаленного родоначальника. Однако развитие в одном климате, при одинаковых при­родных условиях, участие предков в совместной жизни и кровное, хотя и отдаленное сродство, — все это оставляло у потомков черты сходства в строении тела и в укладе душев­ной жизни. Родовая близость уступала место племенному сходству; люди оказывались объединенными в племя. Еди­ноплеменники не только напоминают друг друга цветом во­лос, или строением головы и лица, или разговорным диа­лектом; они часто продолжают жить в одной и той же мест­ности, добывают себе пропитание одинаковым трудом, имеют общую религию, одинаковый семейный строй и сход­ные обычаи. Мало того, племя нередко сохраняет единство управления и суда, но во главе стоит уже не родоначаль­ник, а старейшина, иногда избираемый племенем, иногда передающий власть по наследству своим детям, часто ок­руженный советом мудрых и опытных мужей.

Дальнейшее развитие идет обычно сразу по двум пу­тям: внутренняя жизнь племени становится все сложнее и разнообразнее, а внешним образом племя несмотря на свой численный рост достигает постепенно большей объединенности. При этом войны между племенами, переселе­ния и торговые сношения нередко перепутывают племена между собою и нарушают чистоту племенной крови. И ког­да племена разрастаются в целые нации, объединенные в государства, то каждая нация оказывается обыкновенно смешеньем нескольких племен, причем одно из племен не­редко преобладает в этом смешении.

В историческом развитии кровно-родовое единение лю­дей постепенно уступает свое место единению, основанно­му на других началах. Правда, семейный союз не только не исчезает, но получает даже особую самостоятельность, освобождаясь от родового быта; но зато род и племя вы­тесняются хозяйственными, духовными и правовыми свя­зями.

Люди, объединенные совместною жизнью в одном роде или племени, легко оказываются в различных хозяйствен­ных положениях: специализация в труде делит людей на опытных и неумелых; размеры личных способностей и уда­ча быстро ведут к имущественному неравенству; стремле­ние родителей передать имущество детям упрочивает это неравенство, а жажда наживы обостряет его. Постепен­но люди начинают сознавать, что наиболее обеспечен тот, кто владеет орудиями производства, т. е. землей, машина­ми, а потом фабриками и т. д. Так постепенно общество разделяется в зависимости от хозяйственного положения и хозяйственного интереса отдельных людей на классы; классы с течением времени начинают сознавать общность своих интересов, объединяются и вступают друг с другом в борьбу. Такова, например, борьба крестьян с крупными зе­млевладельцами или фабричных рабочих с фабрикантами и промышленниками. Некоторые ученые пытались даже изобразить всю историю человечества как борьбу различ­ных классов между собою.

Классы не следует смешивать с сословиями. Сословием следует называть группу людей, особливое и самостоятель­ное положение которой в общей жизни и деятельности признается и поддерживается правовыми нормами. Это особливое положение далеко не всегда состоит в одинако­вом имущественном богатстве. Люди делятся на сословия иногда по родовитому происхождению и заслугам предков (напр., потомственные дворяне), иногда по роду занятий (напр., духовенство, купечество, крестьянство), иногда по характеру несомых повинностей (напр., прежнее русское деление на «податные» сословия — крестьяне и мещане, и «неподатные»). Нередко сословия имеют особый суд и осо­бое управление. Иногда деление на сословия оказывается совершенно устаревшим, и тогда отличие сословия от клас­са становится особенно наглядным.

Наряду с этими широкими делениями совместная жизнь людей непрерывно создает более тесные и специаль­ные группы людей, свободно и добровольно объединяю­щихся для достижения общих целей. Эти цели могут быть, например, хозяйственными и повести к созданию произво­дительных товариществ, потребительных обществ, об­ществ взаимного кредита, страховых компаний и т. д. Или же эти цели могут иметь характер духовный; тогда возни­кают, например, различные ученые общества или общест­ва, стремящиеся усовершенствовать жизнь людей (напр., благотворительные общества, религиозно-нравственные союзы, общества трезвости, кружки для самообразования, издательские группы, спортивные и т. д.). Каждый интерес, присущий нескольким людям, может вызвать к жизни тот или иной союз; а так как каждому человеку присущи самые различные интересы, то нередко бывает так, что один че­ловек участвует в самых различных союзах и обществах. Понятно, что борьба за существование нередко сталкивает интересы отдельных людей и союзов и, может быть, челове­чество распалось бы на бесконечное множество враждую­щих между собою ячеек, если бы самые противополож­ности и столкновения интересов не вызывали к жизни об­ширные, устойчивые организации людей, именуемые госу­дарствами (см. §§ 16—18).

После всего сказанного нетрудно понять, каковы основ­ные формы человеческого общежития.

Для того, чтобы состоялось общение, люди должны иметь возможность воспринимать друг друга: слышать живое слово или, по крайней мере, прочитать его в записи, видеть друг друга и т. д. Почта, телеграф и телефон могут нередко заменить непосредственное свидание, а в отдель­ных случаях даже завязать между людьми новое сноше­ние. Но устойчивое, длительное и продуктивное общение предполагает возможность непосредственного, частого и легкого взаимного восприятия. Поэтому можно сказать, что все основные формы общежития возникают среди лю­дей, живущих приблизительно в одно время и в одном месте. Правда, человеку, с одной стороны, свойственно делать многое для своих будущих или возможных потом­ков; с другой стороны, среди первобытных народов рас­пространено религиозное почитание предков, которые ос­таются неизвестными позднейшим поколениям. Однако такое одностороннее проявление общественного чувства не создает ни общения (оно предполагает взаимность), ни общежития (оно предполагает более или менее дли­тельное со-существование). Всякое общежитие состоит прежде всего в том, что люди вместе живут и вместе дей­ствуют. Согласно этому, основные формы общежития определяются тем, что именно связывает людей воедино. Обычно бывает так, что различные связи и скрепы совме­щаются и одна из них вызывает к жизни другую.

По самому происхождению своему люди связуются кровным родством в семью. Самым простым и типичным составом семьи может считаться троичный состав: отец, мать и ребенок. Однако в действительности этот простей­ший состав обыкновенно являлся и нередко является и теперь осложненным. Первобытные народы жили не в единобрачии, а в многобрачии. Это, конечно, не нару­шало троичного характера семейной ячейки, подсказан­ного самою природою, но приводило к тому, что порядок совместной жизни складывался более запутанно и слож­но. Так, у народов, живших охотою, мать, оставаясь у очага и поддерживая необходимый минимум оседлой жиз­ни, могла иметь и воспитывать детей от разных мужей; обратно этому у индусов и магометан, допускающих мно­гоженство, семья состоит из одного мужа и нескольких жен, нередко с большим количеством детей. Современная наука полагает, что строгое единобрачие сложилось в результате долгого развития человеческих нравов и учреж­дений.

Тот строй семьи, который с достоверностью отмечен историей, есть строй патриархальный, т. е. основанный на власти отца. В далекие времена, когда охота, торговля и войны постоянно и надолго уводили отца семейства от домашнего очага, власть его, понятно, не могла быть ве­лика и власть матери создавала и поддерживала строй жизни. Но с переходом к земледелию и оседлому труду, с возникновением городов и оседлой жизни власть сосре­доточивается в руках отца. В эту эпоху браки соверша­ются обычно в установленном религиею порядке, и отец получает свою власть как бы от божества. Он является домовладыкой: вся собственность семьи принадлежит ему; над женою и над детьми он имеет право жизни и смерти; он может временно уступить третьему лицу свою власть над сыном и даже продать его в рабство. Домовладыка является в пределах семьи верховным жрецом и судьею: он совершает богослужение и разбирает споры между членами семьи.

Дальнейшее развитие семейного строя идет в двух нап­равлениях: во-первых, все более упрочивается порядок единобрачия; во-вторых, власть отца постепенно ограничивается, вновь начинает признаваться некоторая самостоя­тельность матери и слагается сознание обязанностей роди­телей по отношению к детям. Вследствие того, что власть отца не прекращалась со вступлением детей в зрелый воз­раст, каждая семья, естественно, развивалась в целое гнездо семей, связанных общим происхождением от одно­го предка и следовательно — кровным родством. Такая разросшаяся семья образовывала род. Род в основном своем составе продолжал единую, совместную жизнь. Он был подчинен единому родоначальнику — патриарху и связан множеством общих интересов и взаимных обязан­ностей. Род владел землею сообща, под управлением и ру­ководством патриарха; имущество переходило по наслед­ству от родича к родичу; родичи были обязаны помогать друг другу и защищаться сообща от нападений; за убийст­во родича весь род мстил кровавою местью; род был объ­единен общим именем, он имел общие религиозные празд­нества и общее кладбище.

Естественно, что при увеличении рода связь между чле­нами его все более ослабевала и постепенно утрачивалась. Он распадался в свою очередь на несколько самостоя­тельных родов, отдельные члены которых уже не могли ус­тановить свое родство через отдаленного родоначальника. Однако развитие в одном климате, при одинаковых при­родных условиях, участие предков в совместной жизни и кровное, хотя и отдаленное сродство, — все это оставляло у потомков черты сходства в строении тела и в укладе душев­ной жизни. Родовая близость уступала место племенному сходству; люди оказывались объединенными в племя. Еди­ноплеменники не только напоминают друг друга цветом во­лос, или строением головы и лица, или разговорным диа­лектом; они часто продолжают жить в одной и той же мест­ности, добывают себе пропитание одинаковым трудом, имеют общую религию, одинаковый семейный строй и сход­ные обычаи. Мало того, племя нередко сохраняет единство управления и суда, но во главе стоит уже не родоначаль­ник, а старейшина, иногда избираемый племенем, иногда передающий власть по наследству своим детям, часто ок­руженный советом мудрых и опытных мужей.

Дальнейшее развитие идет обычно сразу по двум пу­тям: внутренняя жизнь племени становится все сложнее и разнообразнее, а внешним образом племя несмотря на свой численный рост достигает постепенно большей объединенности. При этом войны между племенами, переселе­ния и торговые сношения нередко перепутывают племена между собою и нарушают чистоту племенной крови. И ког­да племена разрастаются в целые нации, объединенные в государства, то каждая нация оказывается обыкновенно смешеньем нескольких племен, причем одно из племен не­редко преобладает в этом смешении.

В историческом развитии кровно-родовое единение лю­дей постепенно уступает свое место единению, основанно­му на других началах. Правда, семейный союз не только не исчезает, но получает даже особую самостоятельность, освобождаясь от родового быта; но зато род и племя вы­тесняются хозяйственными, духовными и правовыми свя­зями.

Люди, объединенные совместною жизнью в одном роде или племени, легко оказываются в различных хозяйствен­ных положениях: специализация в труде делит людей на опытных и неумелых; размеры личных способностей и уда­ча быстро ведут к имущественному неравенству; стремле­ние родителей передать имущество детям упрочивает это неравенство, а жажда наживы обостряет его. Постепен­но люди начинают сознавать, что наиболее обеспечен тот, кто владеет орудиями производства, т. е. землей, машина­ми, а потом фабриками и т. д. Так постепенно общество разделяется в зависимости от хозяйственного положения и хозяйственного интереса отдельных людей на классы; классы с течением времени начинают сознавать общность своих интересов, объединяются и вступают друг с другом в борьбу. Такова, например, борьба крестьян с крупными зе­млевладельцами или фабричных рабочих с фабрикантами и промышленниками. Некоторые ученые пытались даже изобразить всю историю человечества как борьбу различ­ных классов между собою.

Классы не следует смешивать с сословиями. Сословием следует называть группу людей, особливое и самостоятель­ное положение которой в общей жизни и деятельности признается и поддерживается правовыми нормами. Это особливое положение далеко не всегда состоит в одинако­вом имущественном богатстве. Люди делятся на сословия иногда по родовитому происхождению и заслугам предков (напр., потомственные дворяне), иногда по роду занятий (напр., духовенство, купечество, крестьянство), иногда по характеру несомых повинностей (напр., прежнее русское деление на «податные» сословия — крестьяне и мещане, и «неподатные»). Нередко сословия имеют особый суд и осо­бое управление. Иногда деление на сословия оказывается совершенно устаревшим, и тогда отличие сословия от клас­са становится особенно наглядным.

Наряду с этими широкими делениями совместная жизнь людей непрерывно создает более тесные и специаль­ные группы людей, свободно и добровольно объединяю­щихся для достижения общих целей. Эти цели могут быть, например, хозяйственными и повести к созданию произво­дительных товариществ, потребительных обществ, об­ществ взаимного кредита, страховых компаний и т. д. Или же эти цели могут иметь характер духовный; тогда возни­кают, например, различные ученые общества или общест­ва, стремящиеся усовершенствовать жизнь людей (напр., благотворительные общества, религиозно-нравственные союзы, общества трезвости, кружки для самообразования, издательские группы, спортивные и т. д.). Каждый интерес, присущий нескольким людям, может вызвать к жизни тот или иной союз; а так как каждому человеку присущи самые различные интересы, то нередко бывает так, что один че­ловек участвует в самых различных союзах и обществах. Понятно, что борьба за существование нередко сталкивает интересы отдельных людей и союзов и, может быть, челове­чество распалось бы на бесконечное множество враждую­щих между собою ячеек, если бы самые противополож­ности и столкновения интересов не вызывали к жизни об­ширные, устойчивые организации людей, именуемые госу­дарствами (см. §§ 16—18).